Текст книги "Дыши в такт со мной (СИ)"

Автор книги: Анастасия Суворова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 43 страниц)

–О Боже… – он задумчиво уводит взгляд в сторону.

–Послушайте, я не понимаю, о чём вы говорите. Может вы…

–Меня зовут Саймон Филлип. Я лечащий врач Логана Андерсона вот уже десять лет с тех пор, как мы выявили вирус.

–Вы…

Клео резко оборачивается, услышав голос Логана.

Всё внутри клокочет, кажется, ветер вновь стал сильнее, раз она столь отчётливо чувствует, как тело покрывается инеем.

–Логан… кто это?

Саймон сухо улыбается Логану, огибая Клео.

–Кажется, ты заболел. Всё будет, как в первый раз? Что насчёт антибиотиков? Ты принимаешь их?

–Убирайтесь отсюда, – цедит Логан сквозь зубы, по его щекам «гуляют» желваки.

–Тебе всё равно придётся всё рассказать и обратиться ко мне. Я больше не могу за тобой бегать, – поджав губы, Саймон кивает самому себе, и вновь обернувшись к Клео, прищуривается. – Помни Логан, ты можешь сесть в тюрьму, если сделал что-то не так.

Послав Клео очередную сухую улыбку, мужчина покидает квартиру с громким стуком каблуков о половицы.

С шумом сглотнув, Клео судорожно выдыхает, как только он выходит за дверь.

–Логан… что он,…о чём он? Какой вирус?

Нахмурившись, Логан старательно прочищает горло прежде, чем посмотреть ей в глаза.

–Я болен Клео… у меня ВИЧ.

2 часть

Не становитесь жертвами соблазна мысли о том, что смерть приходит только к старикам. Новости утверждают противоположное.

Бхакти Судхир Госвами

2001 г.

Очередной усталый вечер на Лонг-Айленде.

На часах было почти десять, когда под строгим взглядом матери двенадцатилетний Логан Андерсон вышел из дома.

Они ужинали. Сегодня так поздно, потому что отец задержался на работе, а мама никак не могла нарисовать того серого зайца, что занял новые страницы её книг.

Логан слышал, как начальница смеялась над ней.

–Ах, Тринити, ты такая смешная. К чему рисовать каждого героя самой? Ты попусту тратишь время, дети твоей мазни не заметят, а издатель не оценит.

От таких слов мама обычно впадала в депрессию. Забирала лампу из его комнаты, ставила в зале, напротив чистого холста и тратила ночи на достижение совершенства.

Пока Миа просила купить ей мороженое, или играла в потрёпанных кукол вокруг матери, Тринити, словно зомбированная картинкой, улетала.

Сегодня была картошка и тушёная морковь. Отцу досталось почти всё мясо, мама не давала ему много, он плохо ел.

Вытерев рот рукавом футболки, Логан закрывает дверь и окунается в тёплую прохладу летнего вечера.

Крыльцо освещает фонарь, вокруг заросших кустов стрекочут сверчки, дорога напротив дома покрыта росой.

–Логан, – широко улыбаясь, к нему спешит Джим.

Джим хороший друг, если не считать что у него пахнет изо рта и его бородавок на руках.

–Что случилось?

–Мама попросила погулять где-нибудь, – Джим пожимает плечами, от чего его густые, рыжие кудри рассыпаются по плечам.

Весь остров обсуждал похождения его матери, но Логану не интересны дела взрослых.

Им было весело с Джимом. Они строили замки из подушек, играли в рыцарей круглого стола, катались на великах и искали клад всё прошлое лето, перекопав задние дворы почти у каждого из соседей.

Единственное, что они нашли – кости покойной собаки мисс Броди, Руфуса.

Логан оборачивается, заглядывая в окна своего дома.

Мама медленно встаёт из-за стола. Вытирая губы салфеткой, отец что-то наскоро бормочет и уходит наверх, бросив посуду в раковину, она раздражённо передёргивает плечами.

–Мама не разрешает гостям приходить так поздно.

Джим закусывает губу, ковыряя педаль велосипеда носком ботинка.

–Тогда… давай покатаемся?

–Уже почти ночь, – Логан вздыхает, вспоминая о железном коне, погребённом в цепи гаража.

–А мы быстро. Только доедем до моего дома, и обратно. Тебя и хватиться не успеют.

В дома раздаётся визг Мии, держа в руках сломанную куклу, она спешит к матери.

Её лицо красное от слёз, а пушистые волосы прилипли к щекам.

Раздражённо вздыхая, Тринити перекрывает воду и, вытерев руки о фартук, берёт дочь на руки, подхватывая сломанную куклу.

Она что-то говорит девочке, но та безутешна. Ни одни слова на свете не заставят её забыть о смерти пластмассовой подруги.

Качая головой, Тринити выключает свет на кухне и уходит в зал.

Обернувшись к Джиму, Логан широко улыбается.

–Только быстро.

Энергично кивая, мальчишка смеётся, запрыгивая на велик.

Обежав кусты, Логан подбегает к гаражу и, нажав на кнопку, скрытую за ветвями дерева, открывает тяжёлые ворота.

Рама велосипеда едва заметно поблёскивает в свете фонарей и, подхватив своего стального коня, Логан ловко запрыгивает на него и Джим с завистью наблюдает за гибкими, уверенными движениями своего друга.

–Вперёд! – выкрикивает Логан, набирая скорость и выезжая на дорогу.

–Подожди меня! Это не соревнование! – ноет Джим, пытаясь поспеть за ним, и Логан звонко смеётся, оборачиваясь.

–Догоняй, черепаха!

Громко сопя, Джим энергично крутит педали, цепляясь руками за руль. Они становятся скользкими и пальцы соскальзывают.

От страха лоб Джимми покрывается испариной.

–Логан, притормози!

Недоумённо нахмурившись, Логан замедляет темп и, выравнивая баланс велосипеда, позволяет другу догнать его.

Облегчённо выдыхая, Джим вытирает пот со лба.

–Не гони так! Ты что, хочешь бросить меня здесь одного?

Поджав губы, Логан отрицательно мотает головой.

–Прости, больше не буду.

–Притормози-ка.

Остановившись, Логан подходит к обочине, и, стянув с плеч рюкзак, Джим довольно улыбается, демонстрируя другу новенький плеер.

–Посмотри, что мне подарил новый парень моей мамы.

–Вау… – Логан восхищённо вздыхает, протягивая руку. – Можно?

Кивнув, Джим передаёт другу пластмассовую чёрную коробку и тот, словно заворожённый разматывает тонкие провода наушников.

У Джима была всего одна кассета с песнями «Tears For Fears».

И когда Логан засовывает наушники в уши и включает проигрыватель, Джим слышит слабый отблеск песни «Shout».

Широко улыбаясь, Логан кивает в такт песни и крепит плеер на ремне шорт.

Джим опускает взгляд на собственные шорты. Ему ремень был не нужен, живот итак выпирал слишком сильно, и резинка впивалась в кожу.

–Поехали!

Вновь забравшись на велосипед, Джим покорно следует за Логаном, слушая лёгкое шипение музыки в его наушниках.

Вечер становится шумным, где-то вдалеке проезжает машина, из соседнего дома раздаются громкие голоса и звон посуды.

Джиму не хочется домой, хотя осталось всего пара метров.

Там новый парень мамы, а значит, они опять пьют на кухне, или заперлись в ванной, куда ему доступа нет, и заставляют громко смотреть телевизор.

Прикрыв глаза, Джим втягивает прохладный воздух вечера.

Это последняя секунда, когда он наслаждается этим вечером.

Потом он будет снова и снова прокручивать в голове произошедшее. Переделывать последующие минуты, пытаясь представить, как можно было бы это предотвратить.

Не вытаскивать Логана из дома, не давать ему плеер, не завидовать ему, не уходить из дома. Не позволить отцу оставить их, чтобы мать не начала активно искать ему замену.

Не позволять ей пить, не покупать велосипед, не брать плеер, не ехать по дороге. Хотя бы что-то, что могло бы остановить это.

Он помнил лишь поворот. Они проезжали его тысячу раз так быстро и ловко, словно очередной отрезок ровной дороги.

Бросали мимолётный взгляд, и, не прерывая разговора, ехали дальше.

Этот поворот наказал их. Наказал Логана.

Джим помнил лишь вспышку.

Секунду назад он ехал рядом с ним, а потом удар, женский крик, плеер валяется рядом и кассета в последний раз делает тихий проигрыш прежде, чем аппарат выходит из строя.

От страха Джим теряет управление и падает на асфальт, обдирая ногу.

Он закрывает глаза от боли и, открыв их, чувствует, как под ладонь течёт что-то горячее.

Открыв глаза, он подносит руку к лицу и в ужасе замирает, переведя взгляд на друга.

Его правая нога неестественно вывернута, лоб рассечен, и кровь растекается по асфальту.

Истошно визжа, из машины выбегает женщина, рядом с ней мужчина, он что-то кричит, хватая её за руки, а она мотает головой, опускаясь на колени.

–Логан? – шепчет Джим, поворачиваясь к нему и надеясь, что друг ему ответит.

Его лицо становится неестественно бледным, на лбу проступает холодный пот, Джим кладёт руку на его грудь, пытаясь услышать сердце.

Женщина и мужчина в унисон переводят на него безумные взгляды, и Джим кивает, чувствуя, как Логан слабо просит о жизни.

-***-

-Я убью его. Обещаю тебе Говард, как только он заявится на порог, я найду кирпич в саду и дам ему по глупой голове!

Усмехнувшись, мужчина задумчиво закусил губу, пристально изучая склеенную куклу в руках.

Её пластмассовое тельце, что расположилось в его огромных руках, было замотано скотчем. Если потянуть ногу в сторону, она отвалится, руку ждёт та же участь, а голова была воткнута так глубоко, что шея практически полностью пропала.

К тому же в его огромных, и потных руках волосы белокурой леди превратились в мочалку.

С сомнением оглядев проделанную работу, он выдавливает из себя улыбку и демонстрирует куклу дочке.

Миа, замершая в ожидании новой истерики, забирает куклу из его рук.

Она хлюпает носом, изучая творение отца, в огромных глазах, где перемешались карий её родителей и зелёный её бабушки, блестят слёзы.

Говард с шумом сглатывает, запуская руку в волнистые, густые волосы.

Его взгляд ненароком натыкается на зеркало и он, точно молодящаяся особа, изучает своё лицо, придерживая подбородок рукой.

Ему сорок два. Уже почтенный возраст для отца двенадцатилетнего мальчишки и пятилетней девочки.

Его отец англичанин, мать – француженка, но, кажется, от неё он не унаследовал ничего, даже скудного знания языка.

Приехав в Америку за мечтой из крохотного английского городка, он наткнулся на непонимание, непринятие и равнодушие общественности.

К счастью здесь жил его дядя, что с радостью пристроил в мясную лавку.

Говард не выносил созерцания сырого мяса. Стекающего по нему жира в тёплый день, кусков свинины с кожей, склизкой печени и потрошеные тушки куриц.

Зато от поклонниц отбоя не было. Он был высоким, глаза два тёмных омута, задумчивый взгляд, волевой подбородок, густые, волнистые волосы, длинные ресницы и талант приобретать выражение лица испуганного ребёнка.

Несмотря на внушительную комплекцию, Говард был скорее обрюзгшим, нежели большим, сутулился и страдал от угревой сыпи.

Когда-то он без памяти влюбился в Тринити, официантку из паба, что он посещал, пытаясь не забыть о родине.

Она была на три года моложе него, носила парик из светлых волос, блистала короткой юбкой, открывающей длинные ноги, и мечтала иметь огромный дом и пять детей.

Он добивался ее, почти пять лет.

Водил на свидания, ждал после работы, пытался выполнить любую прихоть, и Тринити бы не сдавалась ещё лет пятнадцать, если бы не беременность.

Зато для Говарда настали деньки безмятежности, когда больше не нужно корчить из себя мачо и тратить всю свою зарплату на свидания.

Теперь она просто жена, а он может разбрасывать носки по всему дому, читать газету в туалете часами, ложиться спать в одиннадцать и требовать завтрак ранним утром.

–Говард!

Вздрогнув, мужчина переводит недоумённый взгляд с дочери на жену.

Кажется, Мия находится в некоторой заторможенности, всё ещё рассматривая замотанную в кокон скотча куклу.

–Что? – голос выходит тихим и жалким.

Говард вообще был жалким созданием.

–Ты слышал, что я сказала?

Зато Тринити громкой, звонкой и непозволительно визгливой для её роста.

Заправив за ухо прядь тёмных волос, она раздражённо вздыхает, опускаясь в кресло напротив мужа.

Говард морщится, созерцая её морщины, усыпавшие руки и выступившие жилы. Обручальное кольцо больше не кажется произведением искусства, на тонком, изящном пальчике, скорее чем-то блестящим на старой, сухой ветке.

По крайней мере, его возраст пощадил, тогда, как она в свои тридцать девять выглядела на пятьдесят.

–Кукла? – подняв в воздух Барби, Мия устремляет на Говарда взгляд полный недоумения и тот разводит руками.

–Пришлось делать срочную операцию, я старался, как мог. Собрал тебе пластмассового Франкенштейна с титьками, а ты не довольна?

–Говард! – восклицает Тринити, изумлённо открыв рот. – Ей пять лет!

–Она должна знать, что это такое, – бормочет Говард, закатив глаза.

Обернувшись назад, Тринити пытается рассмотреть Логана в тёмной улице.

–Успокойся, он наверняка дома у Джима. Что может случиться? Приедет завтра.

–Я не отпускала его ночевать, – Тринити бьёт рукой по колену. – К тому же мать Джима водит не самые лучшие компании. Я бы не хотела, чтобы мой сын видел таких людей.

Усмехнувшись, Говард скрещивает руки на груди.

–Он сбежит от нас в Нью-Йорк при первой возможности, поверь дорогая, там таких людей предостаточно.

Пока Тринити что-то наскоро отвечала ему, а Миа вновь начала плакать над куклой, когда её нога опять отвалилась, зазвонил телефон.

Семья замерла.

Тринити резко замолчала, Говард подавил усталый зевок, а Мия замерла с глазами полными слёз, и ртом, полным слюны.

–Это ещё что… – пробормотала Тринити, подхватывая трубку. – Да?

Говард устало потёр виски.

Пора спать, хватит с него этих семейных скандалов, ему просыпаться в шесть, очередной привоз свежего мяса по четвергам ещё никто не отменял.

–Боже мой… – восклик Тринити заставляет его остановиться.

Поднявшись, Говард недоумённо хмурится, наблюдая за тем, как его жена превращается в дочь на грани истерики.

–Да, да, мы приедем, – со звоном бросив трубку, Тринити бросается к нему на шею.

Изумлённо округлив глаза, Говард неловко гладит её по спине, уже позабыв, когда она в последний раз так просто бросалась в его объятия.

–В чём дело?

–Логана сбила машина. Он в больнице. У него сотрясение, перелом ноги и… что-то разорвалось внутри, ему нужно срочное переливание, мы должны быть там.

Кивнув, Говард собирает Мию за несколько секунд.

Надевает на неё крохотное пальтишко, берёт сломанную куклу, хватает ключи от машины и гасит в доме свет.

Идеальный момент для того, чтобы показать, что он мужчина. Глава семьи.

-***-

-Познакомьтесь, это Флор Оукман, – женщина лет семидесяти, кивает в сторону женщины, что стоит позади неё и та широко улыбается, опуская рукав тёмно-синей водолазки.

Говард ненавидел больницы. Все куда-то спешили, всё время звонил телефон, да и запах лекарств и чьей-то смерти не вносил оптимизма для пребывания здесь.

–Мистер Андерсон, миссис Андерсон, – кивнув, женщина вновь улыбается.

В отличи от старушки, что сжимала в руках пакетик тёмной крови, Флор выглядела, как скорее заблудшая душа, нежели медсестра, не смотря на медицинский костюм.

Говард помнил медсестёр своего детства. Все они были старыми, морщинистыми, обрюзгшими, злыми и больно делали уколы.

Флор была свежей, загорелой, темноволосой красоткой, что могла бы вышагивать по подиуму лет пять назад, но судя по тонким сеткам морщин, ей перевалило слегка за тридцать.

–Я донор вашего сына, – в руках у Флор плотная бумага с отпечатанным текстом, что она протягивает Тринити.

Та беглым взглядом описывает хороводы букв, недоумённо качая головой.

–Я не понимаю…

–У вашего сына третья группа крови, в нашей базе данных записано, что у вас мэм вторая, а у вашего мужа четвёртая, – разглагольствует старушка с деловитым видом. – Вы не можете быть донорами вашего сына. Для переливания ему нужна либо первая группа, как универсальный донор, либо третья отрицательная, как у него. К счастью у Флоры, нашей не побоюсь этого слова – лучшей медсестры!

Старушка поднимает в воздух указательный палец и Флора застенчиво улыбается, качая головой.

–Третья отрицательная, и если вы согласны на переливание…

–Конечно, она же медсестра, – бормочет Тринити, выуживая ручку из сумочки.

Говард наскоро пробегается глазами по тексту, положив голову на плечо жены.

Я__________________________ по добровольному согласию и рекомендации лечащего врача прошу провести мне переливание донорских компонентов крови…

Я информирован о методике предстоящей операции переливания и возможных побочных явлениях:

-Аллергических реакциях.

-Тромбозе сосудов.

-Инфекционной опасности (ВИЧ, сифилис, герпес, цитомегаловирус)…

Пока Тринити расписывается, Говард прижимает к себе задремавшую Мию и пытается выискать среди закрытых дверей ту, что ведёт к его сыну.

–Где Логан?

–Врач выйдет к вам, как только сможет. Сейчас он в операционной, у него внутреннее кровотечение, разрыв селезёнки, – забрав бумагу, Флор передаёт её старушке в белом халате и, кивнув, та уходит за плотные матовые двери.

–Миссис Андерсон! – спрыгнув с лавочки у стойки регистратуры, к ним со всех ног мчится Джим.

Его колено залеплено пластырем, по щеке растекается антисептический раствор.

–Джим! – строго чеканит Тринити, прижимая к себе сумку.

Опустившись на колени, она хватает его за плечи и встряхивает, смотря снизу вверх.

–Что случилось?

Мальчик на мгновенье теряется и бросает недоумённый взгляд на Говарда, словно бы говоря: «Она что, не в курсе?».

–Логана сбила машина.

–Как это случилось?! Куда вы уехали? Зачем вы уехали?

–Мы просто хотели покататься. Всё было так… – Джим задумчиво кусает губу. – Быстро. Очень быстро мэм.

Устало вздохнув, Тринити качает головой, не сводя с Джимми пристального взгляда.

–Кто это сделал Джим?

–Женщина… – лицо Джима расплывается в улыбке. – Красивая. Они уехали, кажется…

–Какая у них была машина?

–Кажется… – Джим задумчиво жуёт губу. – Да, я почти уверен, что тёмно-синяя.

Говард тяжело вздыхает, устроив дочь в своих объятиях, и наклонившись к жене.

–Трини остынь, он же ребёнок. Он не понимает.

Разведя руками, Тринити опускается на лавочку, Джим плюхается рядом и закрывает глаза, прижавшись затылком к стене.

Говард опускается рядом с женой, передаёт ей дочь. Та сладко зевает, и Тринити слабо улыбается, наблюдая за сладким, розовым комочком.

По крайней мере, какая-то уверенность у них присутствует.

-***-

-Флор, иди домой, – Дора кладёт руку на плечо женщины и мягкое прикосновение её ладоней отзывается тяжёлым гудением в теле.

Перед глазами всё плывёт, она съела почти две шоколадки, выпила чашку горячего чая, но кажется, облегчения после забора крови так и не наступило.

–Дочка уже тысячу раз, кажется, позвонила, – усмехнувшись, Флор прижимает ладонь, ко лбу чувствуя, как комната даёт медленный оборот вокруг своей оси.

–Иди домой милая, – устало вздохнув, Дора смотрит на часы. – С парнишкой ещё долго не закончат.

Покачав головой, женщина включает электрический чайник и тот отзывается гудением, шумно нагревая остатки кипятка.

Смахнув со скатерти крошки, Флор вздрагивает, когда за дверью комнаты слышатся быстрые шаги, отлетающие от скользящих стен коридора.

Даже эта крохотная сестринская комнатка не могла спасти её от людей в этом здании.

–Как можно было так не уследить за мальчишкой? – Дора достаёт из сумки упаковку печенья. – Нет, ты их видела? В такое время их ребёнок катается на велосипеде по городу, а они лелеют лишь себя любимых. Отвратные родители.

–Это Тринити Андерсон, – бросив быстрый взгляд в зеркало, Флор морщится.

Тёмно-синие тени под глазами, волосы стали сальными благодаря медицинской шапочке, кожа превратилась в сухой пергамент, а руки тряслись.

–И что? – Дора пожала плечами, наливая кипяток в чашку.

–Она пишет детские книжки. Сьюзи обожает её зайцев.

–Видимо, она слишком занята своими зайцами, – бормочет Дора, делая большой глоток чая.

Флор остаётся в больнице ещё на час. Она всё ждёт возвращения операционной сестры, врача, хотя бы кого-то, ведь где-то там прямо сейчас по чужим венам течёт её кровь, пытаясь спасти жизнь ребёнка.

Уходя из больницы, Флор закрывает глаза, прижимая ладони к губам.

–Святая Дева Мария, помоги ему выжить.

-***-

Логан Андерсон очнулся следующим вечером.

Это была всего секунда, один блуждающий, одинокий взгляд на пустую палату и вновь выключение сознания.

Лишь ночью медсестра заметила чуть быстрее бегущую строку на кардиомониторе.

Утром врач позвонил его родителям.

Тринити Андерсон в это время брила ноги в ванной, беспощадно разрезая кожу на лодыжках и чертыхаясь после созерцания очередного кровавого развода на коже.

Говард спал в комнате Мии, на её маленьком диванчике с пони. У его ног валялась детская книжка, на руках нарисованы кружочки и треугольники жёлтым и розовым фломастером.

Первой телефон услышала Мия и жалобно захныкала, от чего проснулся Говард.

Взглянув на часы, он устало вздохнул, и вновь закрыл глаза.

Лишь через мгновенье он вспомнил, что происходит в его жизни на данный момент и поспешил ответить, наступив по дороге к телефону на склеенную вчера куклу.

–Чёрт возьми! – подхватив трубку, он плотно прижимает её к уху. – Да?

На лице замирает ожидание.

Мия вновь хнычет, и начинает скользить руками по одеялу в поисках куклы, чьи запчасти разбросаны по ковру благодаря отцу.

–Да, да конечно мы приедем, – бросив трубку, Говард подхватывает сонную Мию, и та заходится в истерическом плаче, пытаясь оттолкнуть отца. – Тринити!

Слетев вниз по лестнице, он мечется в поисках жены, пытаясь докричаться её сквозь радио, и лишь переключив кнопку на магнитофоне, он слышит шум воды в ванной.

–Тринити! – ударив кулаком по двери, Говард распахивает её. – Логан очнулся.

Они приезжают в больницу через час и семь минут.

Вбегают в палату Логана, и даже Мия больше не плачет, хотя ревела всю дорогу так громко, что Тринити казалось, у неё барабанные перепонки лопнут.

–Логан, – бросившись к постели, Тринити хватает его за бледные, сухие пальцы.

Указательный одет в пластмассовый чехол, чей провод плавно плывёт к экрану, отражающему пульс, удары сердца мальчика и мгновенно снимает экг.

–Господи, как я волновалась, – Тринити проводит рукой по лбу мальчика и Логан слабо кивает в ответ.

Окинув взглядом его одеяло, Тринити слегка отводит его в сторону, замечая клейкую ленту.

С шумом сглотнув, она отпускает руку мальчика и заставляет себя увидеть полную картину происходящего.

Хрупкое, блестящее от влажного пота тельце обёрнуто в бинты, на ноге красуется гипс, огромная кипа марлевых салфеток, заклеенных клейкой лентой скрывает за собой что-то страшное.

Уродливое, мерзкое. Что-то, что не должно быть на её сыне.

Бросив взгляд на Говарда, застывшего в дверях, Тринити качает головой, когда в глазах появляются слёзы.

Мия изумлённо таращится на старшего брата.

–Логан… – шепчет она, прижимаясь к отцу.

–Ты нас так… напугал… – бормочет Тринити, заставляя себя вновь посмотреть в глаза мальчику.

Он почти не подаёт признаков жизни, лишь судорожно сглатывает и бездумно смотрит на неё, словно видит впервые.

–Однажды я очень сильно отругаю тебя за то, что ты сделал, – Тринити заставляет себя улыбаться.

Представь, что всё это шутка.

Помнишь, как в той сказке про храброго зайца? Он пытался, развеселить своего больного друга убеждая, что тот просто спит.

–Но, не сегодня, – накрыв Логана одеялом, Тринити щёлкает его по носу, слабо улыбаясь, от чего вокруг её глаз появляются тонкие сетки морщинок.

Её тёмные волосы спадают на его лицо, когда она целует мальчика в щёку.

–Ты обязательно поправишься. Вернёшься домой, и мы будем, есть твой любимый шоколадный торт с орехами, правда Говард?

С шумом сглотнув, он кивает, делая шаг вперёд.

–Логан! – восклицает Мия, сползая с рук отца, и тот безвольно опускает её на пол.

Обежав койку, девочка запрыгивает на матрац и Тринити шикает на неё, заставляя быть потише.

–Милая, не делай так.

Улыбаясь, девочка выуживает из кармана пижамных штанов зелёного слоника, и демонстрирует его Логану.

–Посмотли, что мне купили, – улыбаясь, она ставит слоника на грудь Логана и делает им несколько шажков вперёд, затем издаёт тихий визг, пытаясь продемонстрировать, как трубит настоящий слон.

Логан издаёт тихий смешок, больше напоминающий сдавленное бульканье, но всё же сквозь бледность сухой кожи и чужие, бездушные глаза, Тринити видит своего сына.

Мия подаётся вперёд и целует его в щёку.

–Выздолавливай, пожалуйста, Логан.

С шумом сглотнув, Логан с трудом кивает в ответ.

Говард тоже садится на койку сына и смотрит за тем, как его жена и дочь возвращают мальчика к жизни.

Спустя полчаса Логан засыпает. Просто проваливается в сон, не в силах побороть усталость.

Приходит медсестра. Ставит ему капельницу, делает укол в руку, и, накрыв одеялом, обещает, что теперь всё будет хорошо и через пару недель они заберут его домой.

Они сидят у палаты ещё час.

Тринити всё смотрит на мониторы, боясь, что моргнёт красная кнопка, и причудливые пирамиды кардиограммы превратятся в тонкую полоску смерти.

Её семья не была такой.

Они не проводили время в больнице, не знали названия лекарств, кроме аспирина и не стремились выявить у себя одно из причудливых заболеваний желудочно-кишечного тракта.

Пусть всё будет, как будет.

Тихий пригород, их маленький домик, как островок рая, любимый муж и двое детей.

Один из них останется со шрамом на всю жизнь, но, по крайней мере, у него будет эта самая жизнь, где придётся прятать шрамы.

2 глава

Я чувствовала себя какой-то ужасно пустой и далёкой, и серой, и мёртвой.

Арнхильд Лаувенг

2003 г.

-Только подумай, всего пару лет и я смогу водить машину!

Широко улыбаясь, Джим толкает Логана в плечо, закуривая сигарету.

Выходит это у него неловко.

Пухлые, скользкие от пота пальцы дрожат, неуверенно сжимая зажигалку, губы потрескались и с трудом удерживают сигарету, но вдыхая едкий дым, он испускает поразительно глубокий выдох, словно ему действительно стало лучше от заполнения лёгких дрянью, полной никотина.

–Здорово.

–Мамин новый сказал, что подарит, – усмехнувшись, Джим качает головой, от чего жирные кудряшки подпрыгивают. – Я, конечно, знаю, что он вряд ли дождётся с нами этого момента, но чёрт как я счастлив сейчас!

Усмехнувшись, Джим подскакивает, отбивая степ на раздробленном камнем асфальте, и бросив рюкзак в россыпь пыли, нервно вдыхает сигаретный дым.

–Логан я чувствую себя неимоверно взрослым!

Улыбнувшись, Логан засовывает руки в карманы джинс.

По сравнению с другом он выглядел тощим, неказистым скелетом, с вечно больным горлом и лёгкой температурой, что аурой теплоты окружала его тело.

Он уже и не помнил дня, когда чувствовал себя хорошо.

Кажется, это было пару лет назад, до аварии.

До шрама сквозь весь живот, до сломанной ноги, до курса реабилитации, до вечно поджатых губ матери, до ада.

–Я хочу пригласить Молли на танцы, – улыбнувшись, Джим подхватывает рюкзак и, взметнувшись, пыль оседает облаком на его белой рубашке.

–Отличная идея, – прочистив горло, Логан с шумом сглатывает, прижимая ладонь к ключице.

Внутри всё горит. Яркое весеннее солнце, кажется, источает холод, а где-то внутри неведомый человек сжимает его горло рукой, окружённой пламенем.

–Она красотка, – усмехнувшись, Джим тушит сигарету о подошву разорванного ботинка и бросает на Логана сосредоточенный взгляд. – У тебя всё нормально, чувак?

Кивнув, Логан слабо улыбается.

–Просто горло болит.

–Слушай, это уже не круто, – Джим устало качает головой. – Ты был лучшим в команде по баскетболу, а теперь даже в зал не заходишь. К тому же…

Джим вдруг замолкает, и, поправив лямки рюкзака, хмурится, качая головой.

–Нет, ничего.

–Что? – опустив руку, Логан оборачивается к другу.

–Ничего, идём, а то опять опоздаем на геометрию.

Остановившись, Логан встаёт на пути у Джима и тот оседает, словно вокруг вовсе нет открытого пространства, а Логан вовсе не тонкий прутик, обёрнутый в одежду.

–Ты очень… худой, – бормочет Джим, поморщившись. – Ты и раньше таким был, но сейчас… ты будто зомби. Я видел точно таких же, как ты в кино.

Усмехнувшись, Логан закатывает глаза.

–Отец сказал, что я просто расту.

–Надеюсь, ты просто ешь, – пожав плечами, Джим на секунду замолкает, через мгновенье его круглое лицо вновь озаряется улыбкой. – Я приглашу Молли на танцы!

Они всё же опаздывают на геометрию, и вбегают в класс последними, когда преподаватель уже у доски с мелом, вычерчивает фигуры.

Адреналин бьёт в крови, и Логан не чувствует усталости до тех пор, пока не садится за парту.

Как только он раскладывает учебники, а класс замирает в ожидании смертников, что отправятся к доске, он чувствует, как к ногам привязывают железные гири, и те с грохотом падают на пол.

Перед глазами всё плывёт и веки беспощадно слипаются, но когда его вызывают к доске, он всё же идёт, пытаясь не обращать внимания на навалившуюся усталость.

Потом он слышит голоса, они где-то далеко, слишком медленные, чтобы он мог понять их.

Мел беспощадно скребёт по доске, фигура меняет свои формы. Становится то квадратом, то треугольником, то кругом, пока не превращается в тонкую, бесконечную линию и Логан закрывает глаза.

Открывает он их в медпункте, где над ним колдует молоденькая медсестра.

В руках у неё ватка с нашатырем, улыбнувшись, она скороговоркой выговаривает его огромную температуру – 39 градусов и звонит родителям.

Мама забирает его через полчаса.

Она недовольна.

Руки так крепко сжимают руль их убитой машины, что костяшки белеют.

Откинувшись на потёртое сиденье Бьюика, Логан закрывает глаза и вновь проваливается в сон.

Тринити беспощадно будит его, толкая в плечо, и клянется завтра отвести в больницу, ибо ей надоели его бесконечные болезни, за последние два года их было итак слишком много, и ни одна открытка на день матери не сгладит этих вылазок в школу, чтобы забрать её хлюпика – сына.

Ранним утром следующего дня они отправляются в больницу.

Терапевтом оказывается пожилая женщина. Она кажется усталой, грузной и их аппарат, измеряющий давление разваливается на глазах.

Медсестра же напротив полна энергии и решимости излечить этот мир, и быстро берёт Логана в оборот вопросов, тогда как старушка лишь изучает его ленивым взглядом полу – прикрытых век.

Кабинет ветхий, здесь пахнет сыростью, по штукатурке расплываются трещины, стол заклеен наклейками потёртого Микки Мауса.

Медсестра шуршит бумагой.

Она тоже старая, и ветхая, как и сам кабинет, датируемая 80-ми.

Они выписывают ему направления на сдачу крови, слушают, хмурятся, спрашивают, что он принимал.

Подавшись вперёд, старушка кладёт свои пухлые, истёртые временем пальцы на его шею.

Ощупывает её, хмурится и бросает взгляд на медсестру.

Водит пальцами вокруг подбородка, заставляет снять футболку, ощупывает ключицу, надевает футболку на руку и ощупывает подмышки.

Заставляет вытянуть руки, и трогает локти, проводит руками по животу.

Просит спустить джинсы и обещает, что медсестра не будет смотреть.

Логан пытается ухмыльнуться, но нахмурившись, девушка склоняется над его карточкой, перелистывая её вперёд.

Они просят его сдать кровь сегодня, и когда он одевается, медсестра лично выводит его из кабинета и уводит в процедурный.

Сидя у кабинета, Тринити нетерпеливо притопывает ногой, ожидая сына.