Текст книги "Дыши в такт со мной (СИ)"

Автор книги: Анастасия Суворова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 43 страниц)

Логан и Сем, окрылённые выпитым алкоголем нырнули в новую шапку пены.

Теперь их одежда была насквозь мокрой, головы до предела одурманенные и взгляд на жизнь до ужаса счастливый.

Они плескались точно дети, Логан подхватывал её в свои объятия, кружил в воздухе, ставил на землю, осыпал новой волной пены, и с удовольствием чувствовал, как её нежная кожа покрывается мурашками под его прикосновениями.

Когда музыка на мгновение стала чуть медленнее, Сем прижалась к нему, обхватив руками за шею.

По сравнению с ним она казалась неимоверно маленькой.

От неё пахло персиками и сладким манго, губы были покрыты тонкой корочкой лимонного сока.

Подавшись вперёд, Логан обнимает её за талию и притягивает к себе, руки спускаются ниже, легко проходятся по мокрой ткани джинс на ягодицах, спускаются к голому бедру и он едва не дрожит от возбуждения, чувствуя её кожу.

Облизнув губы, Сем испускает слабый стон и, вырвавшись из его объятий, оглядывает бьющуюся в судорогах танца толпу.

–Подожди меня.

Кивнув, Логан покорно смотрит, как она уходит.

Усмехнувшись самому себе, он качает головой, устало потирая виски.

Ты ведь знаешь, что не можешь.

Ты ведь обещал себе, что никогда не дотронешься до девушки.

Обещал, что никогда не поставишь её жизнь под знаком вопроса, никогда не пожелаешь ей того же, что переживаешь сам.

Ты ведь обещал.

Ударив себя ладонью по лбу, Логан мотает головой.

Уходи, пожалуйста, уходи.

Лучше бы тебя стошнило за дверями клуба, и ты пополз в свой хостел, где проспал бы остаток ночи.

Утром ты улетаешь, ты больше никогда о ней не вспомнишь, а она уж точно не вспомнит о тебе.

Лучше остаться незаметным пятном в жизни этих людей.

Кивнув самому себе, Логан едва успевает сделать шаг в сторону, когда тонкие пальцы Сем смыкаются на его запястье.

–Идём!

Она вновь куда-то его тащит и он почти готов вырваться, но взгляд снова натыкается на эти рваные джинсы, на короткий топ, на мокрые волосы, прилипшие к обнажённым лопаткам.

Выведя его из зала, она шествует по узкому, тёмному коридору, где пол освещается квадратами лазеров.

Туалет.

Открыв дверь, она заталкивает его в кабинку и запирает дверцу.

Оглянувшись назад, Логан старается не наткнуться на туалет, пятясь в другую сторону.

Спустя ещё минуту, Сем всё так же стоит к нему спиной.

Поморщившись, Логан протягивает руку вперёд, желая лишь по-дружески дотронуться до её плеча и рассказать какую-нибудь сказку о том, что он не может даже поцеловать её.

Но, рука начинает, словно жить своей жизнью.

Его тело превратилось в клубок оголенных нервов и желаний кого-то другого.

Этот кто-то хотел её.

Хотел прямо здесь и сейчас.

Этот кто-то дотронулся до её спины, его рука скользнула к её лопаткам и, отведя в сторону влажные волосы, этот кто-то заставил Логана податься вперёд и поцеловать нежную кожу.

Этот кто-то довольно хмыкнул, когда она задрожала и упёрлась руками в дверцу, этот кто-то проиграл пальцами по её позвонками и схватив за плечи, резко развернул к себе лицом.

Этот кто-то опустил голову и впился губами в её мягкие, солёные губы.

Этот кто-то положил её руки себе на плечи, и она покорно отвечала ему, подхватив его футболку и стянув её через голову.

–Боже мой…

Гул танцующего зала здесь был едва слышен, чувствовалась лишь вибрация пола, потому он слышал каждое её прерывистое дыхание, когда она коснулась шрама на его животе.

Уже поблекшего, но всё же уродливого, толстого шрама, прорезавшего его жизнь на «до» и «после».

Её тонкие пальчики пробегаются по разводам, что оставили швы.

Она качает головой и где-то в уголках её глаз зарождаются слёзы.

–Что случилось?

Логан хочет всё объяснить, извиниться и, забрав футболку уйти, но этот кто-то заставляет его заткнуться и лишь пожимает плечами.

–Несчастный случай. Не бери в голову.

Вновь прижав её к себе, этот кто-то расстёгивает её топ, и он падает на пол, слегка отстранившись, он страстно выдыхает, рассматривая обнажённую грудь девушки.

Он проводит руками по нежной коже, его пальцы утопают в ласке её тела и Сем слабо стонет, кусая губы.

Засунув руку в карман мокрых лоскутков джинс, Сем достаёт блестящий квадратик и протягивает его Логану.

–Думаю, это тебе понадобится.

Логан хочет сказать, что это ему никогда не понадобится, но этот кто-то забирает квадратик себе и хитро улыбнувшись, прижимает её к тонкой дверце, что начинает скрипеть под тяжестью её тела.

Проведя рукой по её животу, он запускает пальцы в её ремень, ловко расстёгивая его, и чувствует, как её изворотливые, тонкие пальчики уже справились с его застёжкой.

Разорвав яркий квадратик, этот кто-то достаёт резинку, когда его голова начинает пульсировать и Логан, точно загнанный в рамки железной клетки, зверь, начинает рычать.

Схватившись за голову, он роняет резинку из рук и, опустившись на колени, сжимает зубы, пытаясь не кричать.

–Логан, что с тобой?

Сем почти мгновенно оказывается рядом, подняв голову, всё так же в приступе боли, Логан резко открывает дверцу и девушка падает назад.

Её лицо выглядит изумлённым, испуганным и взгляд проясняется лёгкой осознанностью, разгоняемой похмелье.

Прикрыв рукой грудь, она садится, медленно пятясь назад.

Подхватив футболку, Логан на полусогнутых выбегает из туалета, на ходу застёгивая ремень джинс.

Выбегая из клуба, он слышит чей-то смех, видимо им не в первой, когда кто-то вот так убегает, едва успевая застегнуть джинсы.

Его вырвет в ближайших кустах, будет мутить всю ночь и боль не отпустит ни на секунду до самого рассвета.

Утром он улетит.

6 глава

Жизнь – это опасная болезнь; самое большее, на что можно надеяться – не слишком сильно страдать в ожидании смерти.

Тонино Бенаквиста

-Ты не можешь… ты просто не можешь этого сделать, – бормочет Роксана, выбивая очередную бессмысленную строчку в блокноте компьютера.

Очередной взгляд на часы, бег стрелок вперёд, перевести взгляд на дверь, ведущую в кабинет Клео.

Они слишком плохо расстались.

В её жизни в последнее время очень много плохих расставаний.

Сначала семья, потом пропажа Логана, потеря дружбы с Клео – последняя капля.

На столе лежат новенькие, глянцевые буклеты очередного рекламного агентства, где люди смотрят на тебя с ярких фото и широко улыбаются, деловито поправляя очки.

Они в своих деловых костюмах, с толстыми папками в руках точно знают, как тебе заработать деньги и как сделать тебя знаменитым.

Подхватив буклеты, Роксана прижимает их к груди, на миг, закрывая глаза.

Это лишь очередной спам, дрянь, что должна послужить пищей для мусорного контейнера, но это единственный способ заговорить с Клео.

Поправив ядовито-жёлтые туфли, точно не подходящие этому сезону и этой фирме, Роксана встряхивает волосами, что через пару дней, наконец, изменят свою форму вновь и отправляется в кабинет начальницы.

Уверено распахнув дверь, она застаёт Клео за скучной рутиной кипы эскизов.

Отведя взгляд от россыпи снимков, Клео на мгновенье замирает, увидев Роксану.

В глазах её мелькает надежда, руки ослабевают и снимки выпадают из рук на стол, она подаётся вперёд, точно хочет разорвать это напряжение ссоры между ними, но затем вспоминает, что произошло в их жизни за последние месяцы и возвращается на место, подхватывая эскизы.

–Привет, – закрыв дверь, Роксана проходит в кабинет и, бросив буклеты на стол, опускается на стул, подвинув его вперёд.

–Здравствуй Роксана, мы уже, кажется, виделись, – бормочет Клео, пытаясь сосредоточиться на эскизах.

–А у меня есть совершенно невероятная новость. Я бы ни за что на свете сегодня не пришла сюда, если бы не она.

Усмехнувшись, Клео криво улыбается уголком губ и, переведя взгляд на Роксану, пожимает плечами.

–Что же это за новость?

Загадочно улыбнувшись в ответ, Роксана оглядывается, точно боится, что Джейми уже прижалась к дверям и ждёт, когда заветные слова будут произнесены вслух и просочатся по всему офису, точно ядовитый газ.

Следующие двадцать минут стираются на часах за рассказом Роксаны, ещё три они тратят на то, чтобы компьютер нашёл нужное видео через почтовый ящик друга Брендона и наконец, на экране Клео грехопадение Джейми.

–Боже правый… – зажав рот рукой, Клео изумлённо округляет глаза, рассматривая ребёнка с наивными глазами Бэмби, что безумно боится мужчину, голос которого заполняет видеоряд.

–Сама сначала не поверила, – Роксана едва ли не причмокивает от удовольствия, когда Клео выключает видео и сворачивает окно, не в силах смотреть дальше. – Ты ещё ничего даже не видела! Всё самое интересное впереди.

–Хочешь сказать, ты это смотрела? – Клео морщится, откидывая назад прядь непослушных волос.

–Конечно, смотрела! Я была обязана увидеть это, и не смей осуждать меня после того, как отнеслась к Логану.

Крохотные морщинки улыбки, проступившие на лице Клео за последние полчаса, мгновенно стираются, и остаётся лишь розовый окрас бледных щёк и опущенные уголки губ.

Она уводит взгляд в сторону, руки начинают шарить по столу, в поисках достойного ответа, на упрёк Роксаны.

–Ладно,… нам надо работать.

Поджав губы, Роксана скрещивает руки на груди.

–Серьёзно, слишком много дерьма вокруг, я не могу это так просто оставить, – вцепившись пальцами в подлокотники кресла девушки, Рокси уверенно разворачивает начальницу к себе лицом. – Поговорим об этом.

–Я не хочу говорить, – Клео отрицательно мотает головой и закрывает глаза, едва ли не зажимая уши от нежелания взрослеть.

–Прекрати, ты уже взрослая, нельзя прятать голову в песок. Не отрицай, что ты влюбилась в этого парня, и ты чувствовала, что он к тебе не равнодушен, и ты чувствовала, что впервые в жизни могла бы выбраться из этого кокона робости, в который тебя засунула мать. Она ведь паучиха, затащила тебя в паутину, оплела ядовитой сетью, нейтрализовала и теперь с удовольствием поедает. Не слишком ли долго ты позволяла делать это?

–Хватит Рокси, – Клео предпринимает слабую попытку вырваться, пытаясь подняться, но Роксана толкает её обратно в кресло, всё так же, не сводя пристального взгляда.

–Нет, не хватит. Я выбью из тебя эту дурь даже, если нам придётся просидеть здесь до завтра.

–Дурь? – Клео тяжело вздыхает, всплёскивая руками. – Так вот, как ты это называешь. Мои эмоции – просто дурь.

–Твои главные эмоции ты испытывала, пока он был здесь, пока ты была счастлива и ты так просто испугалась? ВИЧ у сотен, тысяч, миллионов людей и это ничего не значит. Завтра ты можешь, выйти на улицу и тебя собьёт машина, или ты перенервничаешь, сосуд в голове разорвётся и ударит инсульт, или инфаркт бахнет сердце, не важно! Никто из нас не знает, что будет дальше, и когда мы умрём. Разница между ними и нами лишь в том, что они осознают факт того, что они смертны, в отличи от нас.

Клео уже было открывает рот, пытаясь что-то сказать, как дверь, ведущая в кабинет, распахивается и на пороге появляется Рассел.

Роксана мгновенно отпускает подлокотники и Клео замирает в напряжении.

Засунув телефон в карман чёрного пальто, Рассел недоумённо хмурится, смотря на Роксану.

–А я уже хотел спросить, где твоя секретарша.

С шумом сглотнув, Клео медленно поднимается, расправляя складки длинного, тёмно-серого платья от Tracy Reese из кашемира.

–Спасибо Рокси, ты можешь идти, – голос её звучит несколько сипло и нервно от перенапряжения.

Роксана бросает на неё последний взгляд, где смешаны горечь, разочарование, вопрос и просьба одновременно.

Рассел провожает девушку пристальным взглядом, и когда Роксана, наконец, исчезает за дверью, укрытой холодными жалюзями, позволяет себе вновь смотреть на Клео.

–Не ожидала тебя здесь увидеть, – Клео поспешно проводит пальцем по обручальному кольцу и камень царапает ей кожу.

Точно так же, как и Рассел царапал каждый прожитый совместно час из их жизни.

–Я с твоей матерью ездил, оформлял заказ на приглашения, – пожав плечами, Рассел достаёт из кармана крохотный шёлковый конверт и протягивает его Клео.

Она осторожно принимает в руки мягкую ткань, украшенную серебристым шнурком.

Развязав его, она достаёт тонкую, точно папирусную бумагу, выполненную из тысяч хитросплетений нежного материала, где ветвистыми буками и изображениями корон изложено приглашение на их свадьбу.

Рассел Бломфилд и Клео Макалистер

Приглашают вас разделить с ними радость, своим присутствием на брачном торжестве.

Свадьба состоится 15 июня в 13 часов в отеле Prince-George.

С нетерпением ждём вас.

«Не отказывайте умирающим в последней просьбе».

Так и просилось в финале приглашения, но Клео старается не зацикливаться на тексте, так любовно составленном Эвелин и утверждённым Расселом.

Лучше обрати внимание на бумагу, серебристый шнурок и прекрасные завитушки букв.

–Очень красиво, – улыбнувшись, Клео заталкивает приглашение обратно в конверт и протягивает Расселу лишь через мгновенье, понимая, что должна оставить его себе, как это делают все уважающие себя невесты на долгую память.

Они ставят их в рамку и вешают на стену в гостиной, где гости их совместного жилища, а после дети смогли бы созерцать эту красоту сквозь стекло, а она бы придавалась счастливым и волнующим воспоминаниям.

Усмехнувшись, Рассел забирает приглашение и вновь заталкивает в карман.

Отведя назад волосы, он снимает очки и устало потирает переносицу.

Клео почти восхищало его желание выглядеть старше, благодаря модной оправе, душкам и тонкому стеклу.

Он ведь мог просто надеть линзы.

Практически всем мужчинам, что она когда-либо встречала, очки придавали беспомощности, робости и даже жалости.

Только не Расселу.

Его шрам на лбу, его острый нос, пряди его густых, тёмных волос, зачёсанные назад, острый взгляд синих глаз, жёсткие губы и волевой подбородок, щёки с трёхдневной щетиной, ни одни очки на свете не могли сделать его мягче.

Подойдя к столу, он выдвигает стул, на котором ещё недавно сидела Роксана, и они почти злорадно хихикали, обсуждая Джейми, пока всё происходящее не изменило свою ось на 180 градусов.

Он кладёт очки на стол, тяжело вздыхает, с трудом подавляет зевок усталости, а Клео всё так же стоит в оцепенении, не представляя, что дальше делать.

Её до сих пор изумляло, как далеко он может зайти ради имиджа.

Разве любовь, что он кажется, испытывает к Олин не стоит всего этого?

Разве не стоит ради этого разорвать помолвку, дружбу с Эвелин, наплевать на таблоиды и просто сделать то, что он хочет?

Клео усмехается собственным мыслям, ей-то казалось, это она слабая и трусливая.

–Завтра у тебя примерка платья, – вновь подаёт голос Рассел и, развернувшись к ней на стуле, проводит взглядом чёткую линию насквозь по её телу.

Клео слабо кивает в ответ.

–Да, я помню.

–Эвелин сказала, что платье невероятное. Она хочет, чтобы я его увидел, – подавшись вперёд, Рассел не сводит с неё пристального взгляда. – Ты не против?

Клео лишь пожимает плечами.

–Нет.

–Ты ведь не веришь в эти примеры про свадьбу? К тому же Эвелин сказала, оно ещё не до конца готово, остались штрихи, так что это не будет считаться.

–Хорошо, – Клео вновь пожимает, плечами, слабо улыбнувшись.

Кажется, предложи он ей примерить раскалённые башмачки, она бы лишь в очередной раз пожала плечами и согласилась.

Какая разница, если эта жизнь не настоящая.

Настоящая бьёт где-то в ней ключом, пытаясь вырваться, желая понять, что она чувствует к Логану и насколько сильно боится потерять его, когда он ещё здесь.

С шумом сглотнув, Клео чувствует, как глаза наливаются горячими слезами.

Нет, нет, лучше не знать.

Не знать, что его больше нет.

Пусть он будет жить вечным путешествием где-то далеко, тогда она ничего не узнает и никогда не почувствует, что его сердце остановилось.

Лучше так, лучше ничего не знать.

–Ладно, пойду, – поднявшись, Рассел вновь надевает очки и Клео понимающе кивает, заставляя себя улыбаться.

–До вечера.

–Да, до вечера.

Он сухо улыбается ей и покидает кабинет.

В воздухе остаётся осадок его одеколона и не сказанных вопросов, не произнесённых просьб, что он унёс с собой.

Сколько ещё лет она будет видеть его таким?

Не желая принимать его, слушать его сердце, читать душу и играть словами, пытаясь понять?

Лучше бы её сердце перестало биться прямо сейчас, тогда не пришлось бы жить ожиданием и осознанием собственной трусости.

~***~

-Уровень T-лимфоцитов достигает критического уровня.

Усталый вздох, шелест белого халата, скрип ручки по новой бумаге.

Надев свитер, Логан прочищает горло и, откинувшись на спинку стула, выдерживает испытание взглядом доктора Филлипа.

Мужчина озадаченно хмурится и, оторвавшись от бумаг, потирает холодные руки, пытаясь их согреть.

Из приоткрытого окна доносится холодный порыв ветра, словно весь кабинет наполняется зимой, где-то за ширмой появляется медсестра и, принеся пачку новых анализов, кладёт их на стол, усевшись напротив доктора.

Жёсткая кожа мозолистых ладоней касается его шеи и Логан поднимает голову, предоставляя доктору полную возможность осмотра.

–Ты заболел?

–Обычная простуда, – пожав плечами, Логан уводит взгляд в сторону, пытаясь всем своим видом показать, насколько он беззаботен.

Только улыбка, что он пытается заставить появится на губах, отказывается ему подчиняться.

Тело парализует этот кабинет.

Этот суровый взгляд из-под густых, тёмных бровей, эти души очков, эти холодные руки, этот белый халат.

Этот светящийся квадратами лампочек потолок, эти ледяные стерильные стены, эта пустота и одинокий рукомойник в углу, из которого капала вода.

Вновь нахмурившись, доктор Филлип склоняется над историей болезни.

Для него всё это на стадии фанатизма.

Идеальный инфекционист, помешанный на своём деле.

Он обожал таких, как Логан.

Коллекционировал их, видимо мечтал сделать прорыв в медицине, или просто мечтал написать мемуары о последних, мучительных днях ВИЧ – положительных.

–Ты должен лечь в больницу, – бормочет доктор Филлип себе под нос, открывая верхний ящик стола и убирая туда фонендоскоп. – Я не хочу, чтобы ты умирал на улице.

Усмехнувшись, Логан задирает рукав свитера и смотрит на зарождающийся, тёмно-синий синяк.

Коже пора бы уже привыкнуть к уколам, но она до сих пор упорно протестовала.

–Вы видимо плохо зажали, – строго выдаёт медсестра, отрываясь от принесённых анализов и, Логан поспешно опускает рукав.

–Простите. Нет, я не лягу в больницу, в этом нет смысла. Таблетки от температуры и кашля можно пить и дома.

–Дома? – доктор Филлип усмехается, вновь отрываясь от истории и в тысячный раз поправляя огромные очки. – Ты называешь место, в котором живёшь «домом»? Видимо мы были в разных местах.

–Нам дали отопление, а я купил диван, – улыбнувшись, Логан кивает самому себе. – Так, что смогу справиться.

–Логан… – устало качая головой, доктор закрывает историю.

Сейчас начнётся очередная лекция о том, насколько он не прав.

Всё это было сказано уже тысячу раз до его восемнадцатилетия и несколько сотен раз после.

Он не позволит себя убить.

До тех пор, пока перед глазами не появится тьма, он не согласится лечь в больницу.

Не согласится, пока его ноги способны ходить, пока его руки способны двигаться и пока его душа способна чувствовать.

–Ты гонишь себя в могилу, малыш. Я предлагаю тебе чистую палату, профессиональный уход, и всё это по доброте душевной, даже не посмотрю на то, что у тебя нет страховки. Отдашь мне остатки своих денег и получишь счастливый финал.

Счастливый финал, где сделают всё, чтобы он поскорее настал.

Глаза доктора загораются лихорадочным блеском, он готов прямо сейчас вколоть ему цианистый калий, лишь бы удовлетворить собственное любопытство.

–У меня есть… люди, которые позаботятся обо мне.

–Твои родители не в курсе, – доктор озадаченно хмурится и наконец, сдаётся, снимая очки.

Без них его глаза не кажутся такими большими, зато на переносице остаётся отёчный, розовый след.

–Я не о них.

–Уверен, они бы на твоём месте согласились. Ты…

–Нам больше нечего обсуждать, – перебивает его Логан. – Я уже всё сказал, я напишу отказ. Вы получите только моё бездыханное тело, меня – никогда.

Покачав головой, медсестра подаёт Логану бумагу, и он наскоро отписывается в отказе от госпитализации.

Доктор Филлип вяло машет ему в след, ничего его время ещё придёт, он точно знает.

Выходя из кабинета, Логан почти выдыхает от облегчения, словно всё самое страшное осталось позади.

Словно, если он не в больнице, его болезни не существует.

Словно он обычный человек.

–Логан! – яркий, звенящий колокольчиками голосок окончательно отрывает его от мыслей о докторе, и он улыбается, увидев знакомые ярко-рыжие волоски, большие карие глаза, россыпь веснушек на щеках и широкую улыбку.

–Мила, – подавшись вперёд, он принимает хрупкую девочку в объятия.

Она тихонько выдыхает, когда он отпускает её и крохотные плечики оседают.

Ей почти десять, но она кажется такой маленькой, такой тонкой, точно каждое прикосновение может сломать её.

–Я так давно тебя не видела, – улыбнувшись, он тянет его за рукав свитера.

Они виделись почти год назад, когда доктор Филлип всё так же безуспешно пытался затащить его в больницу и ставил срок в три месяца оставшихся дней.

–А я видел тебя каждый день. Мы были в нашей стране, помнишь?

Улыбнувшись, девочка мечтательно прикрывает веки и кивает.

–Там всё из мороженого.

Усмехнувшись, Логан опускается на корточки перед ней, чтобы она казалась выше.

–Если всё будет из мороженого, мы заболеем.

–Мы там никогда не заболеем, – отрицательно мотает головой она и строго грозит ему пальчиком. – Там нет болезней, там только мороженое и… реки горячего шоколада.

–Конечно, – улыбнувшись, Логан касается потускневшей пряди её волос.

Она ведь ни в чём не виновата, ошибки лежат на плечах матери, что поздно обратилась за помощью для своего ребёнка уверенная в том, что вирус – не гены, по наследству не передаётся.

–Мила, ты будешь ещё пить? – позади них появляется один из ангелов смерти в белом халате, в её руках маленькая розовая кружка с лучами слепящего солнца и улыбкой.

Конечно, они не добровольные палачи.

Никто не отвечает за вирус ВИЧ.

Отрицательно мотнув головой, девочка вновь оборачивается к Логану.

–Меня вырвало.

–Это от лекарств.

–Я знаю, – она понимающе кивает, и её взгляд становится до невозможности взрослым, словно она знает побольше его.

Возможно, так оно и есть.

Логан видел сотни детей, что как скороговорку рассказывали свой полный диагноз, знали названия лекарств на латинском, точную дозу и безошибочно высчитывали хлебные единицы еды.

–Я поеду домой завтра, – Мила загадочно улыбается, заламывая руки за спиной, на её бледных щеках появляется лёгкий румянец символизирующий, что в её теле ещё есть кровь.

Заражённая, испорченная, гадкая кровь, что плавит её кожу и пожирает органы.

Стоит закрыть глаза, как он видел её смерть.

Её безжизненное тело, её синие губы и ту дрянь, что сломит её маленькое тело.

Она ведь всегда рядом, следует за тобой по пятам и постоянно наступает на пятки, пытаясь повалить на пол.

Логан бежал от неё уже десять лет по всему миру, но кажется, вернулся к началу и замкнул круг.

–Это замечательно. Будешь смотреть мультфильмы, встретишься с друзьями.

Нахмурившись, Мила шмыгает носом и, опустив голову, озадаченно ковыряет сухую крошку, прилипшую к больничной рубашке.

–Я не буду встречаться с друзьями. Они узнают, что я заболела, а я сказала, что уехала. Я буду учиться на дому.

Учиться на дому.

Что может быть страшнее этих слов для того, кто отчаянно пытается казаться нормальным.

Когда-то его мать, в виду частой тошноты, потери сознания, лихорадки и головой боли от лекарств, предлагала ему остаться дома.

-Если захочешь, будешь учить школьную программу дома. Если нет,… никто тебя не осудит, Логан.

Между строк читалось: «Ты всё равно умрёшь, зачем тебе учиться, зачем тебе что-то делать, просто ложись на постель и умирай. Желательно поскорее, пока я не загрузила белое в стиральную машину».

Она не будет учиться.

Логан уводит взгляд в сторону и замечает мать Милы.

Она выходит из-за угла, опускаясь на первый подвернувшийся стул.

Её руки трясутся, лицо бледное, на лбу выступает пот.

С шумом сглотнув, она вытирает лицо руками и складывает их на коленях.

Поза отчаяния.

Мила не будет учиться.

Всё кончено.

Поджав губы, Логан вновь переводит взгляд на девочку и заставляет себя улыбаться.

–Здорово. Дома учиться ещё лучше, никаких двоек.

Кивнув, девочка вновь шмыгает носом.

–Да, а потом вернусь в школу… попозже.

–Обязательно вернёшься.

Больше не вернётся.

–Ты зайдёшь ко мне в палату? Мама привезла мне игрушки, я покажу тебе своего нового осьминога.

Поднявшись, Логан треплет её по волосам.

–Как-нибудь в другой раз, идёт?

Кивнув, девочка разворачивается и спешит к матери.

Та принимает её в свои объятия, и словно пушинку уносит из коридора.

Логан ещё несколько минут смотрит им в след, видит, как в отражении стёкол удаляется их силуэт в длинном коридоре и скрывается за плотными дверями.

Мимо проходят новые пациенты доктора, снимают обувь, заходят в кабинет, ослабляют хватки шарфов, стягивают шапки и изучают чёрные разводы грязного снега на полу.

Застегнув куртку, Логан уходит.

Прощай малышка Мила.

Прости, что я не пошёл за тобой.

Я эгоист. Я не хочу видеть, что ты до сих пор человек, а не тело набитое грязной кровью.

Я не хочу видеть твои игрушки, твои глаза и твои тонкие ручки.

Я хочу до конца своих дней думать, что ты до сих пор жива.

Остаешься, дома со своей мамой, учишься на дому, а затем тебе становится лучше, и ты идёшь в школу.

Тебя встречают, как героя.

Ты читаешь речь на выпускном, ты попадаешь в лучший университет страны и пишешь диссертации о том, как боролась со страшной болезнью.

Ты не умерла.

~***~

Для любого организатора свадьбы наступает день X.

Так думают окружающие.

Будто они, точно курицы с отрубленной головой бегают сотни кругов неизвестно куда до тех пор, пока не состоится свадьба, а затем уходят восвояси.

Брианна называла свадьбу днём – XXL.

До этого был день S – решения, что принимает невеста и её подружки.

Выбор места, стиля свадьбы, платья.

Затем день M.

Первое посещение места, где состоится счастливое событие.

Пробы деликатесов, договор с администратором, выбор автомобилей и ещё куча скучных, но необходимых технических деталей.

День L.

Невеста впервые видит своё платье. Первая примерка, первые штрихи на почти готовом экземпляре и строгий наказ оставлять форму такой, какая она есть сейчас.

Не худеть, если с фигурой всё нормально, не толстеть, если у девушки проблемы со стрелкой весов.

День XL.

Покупка обручальных колец, рассылка приглашений, девичник, мальчишник, подборка платьев и костюмов для окружающих священный алтарь, людей.

День XXL.

Свадьба.

Самый страшный день из всех, что можно представить.

К нему нужно готовиться со дня S.

Морально и физически.

Лучше посещать спортзал, вдруг придётся удерживать кого-то из многочисленных гостей.

Нужно поддержать невесту и внушить ей, что она прекрасна.

Доставить её платье в целости и сохранности, не потерять жениха по дороге к месту свадьбы, довести гостей до банкета трезвыми и невредимыми.

Когда торт будет разрезан, организатор сможет выдохнуть.

Удостовериться, что фотографии сделаны, видео снято, плёнка не засвечена, каждый из гостей будет доставлен домой и бардак уберут после ухода последнего человека.

Дальше Брианна будет отдыхать в ожидании свадебных фотографий и после их вручения, умоет руки.

Естественно она оставит им свой телефон, вдруг кто-то из них разведётся, затем захочет жениться ещё раз и снова позовёт её организовать мероприятие, ведь она была такой незаметно идеальной.

Ну, или счастливая пара посоветует её кому-то из друзей.

Такое случалось не намного чаще, чем первое.

День L.

Брианна появилась в свадебном салоне Kleinfeld Bridal в семь часов утра.

Ради неё они открыли его на пару часов раньше, привычное дело.

Лучший салон на Манхэттене, где все знали её в лицо и были готовы открыть свои двери в любое время дня и ночи.

Особенно, когда у неё в руках неограниченный бюджет свадьбы.

Эвелин прибыла на место ровно через полтора часа, как они и договаривались.

Брианна увела её подальше от любопытных глаз, вглубь салона, где избранные невесты надевали свои избранные платья.

Расположившись на мягком диванчике из телячьей кожи, Эвелин с удовольствием принимает в руки белое, сухое вино и, сделав глоток, блаженно улыбается.

Вокруг витают сладкие запахи духов, помещение светится белоснежным мрамором и глянцем, повсюду белоснежные платья.

Оборки, кружева, бисер, бриллианты, искусственные цветы и вуали.

Повсюду зеркала.

Эвелин забрасывает ногу на ногу и посылает улыбку собственному отражению.

Она смотрится здесь идеально.

Прямо перед ней подиум, тонкая дорожка счастья, что приведёт к ней её дочь в белом платье.

Поправив ширму кулис, Брианна улыбается, подбегая к Эвелин, и её каблучки звонко цокают по мрамору.

–Наконец-то этот день настал. Вы даже не представляете, как люди здесь готовятся к такому гостью.

Эвелин едва успевает открыть рот, как перед ней появляется поднос, полный капкейков и низкокалорийных пирожных с вишенкой.

Сухо улыбнувшись, Эвелин отодвигает поднос в сторону, она должна сбросить пару килограмм ради будущего торжества, не может же она позволить дочери так просто затмить её.

–Я не опоздал? – двери раскрываются, и в зале появляется Рассел.

На ходу расстёгивая пуговицы пальто, он прячет очки в карман и, откинув назад непослушные пряди волос, криво улыбается уголком губ.

Улыбнувшись ему в ответ, Эвелин привстаёт, чтобы принять будущего зятя в объятия.

Почувствовав под руками крепкие мужские плечи, она в очередной раз ловит себя на мысли, насколько же повезло Клео.

Он отстраняется, в его ярких, голубых глазах мелькают фонарики потолка.

Прижав ладонь к груди, Эвелин качает головой.

–Я обожаю тебя всегда Рассел, но зимой особенно.

Рассмеявшись, он бросает пальто на диван и опускается рядом с Эвелин.

На нем чёрный пиджак, прятавший под собой белую рубашку и тёмно-серые брюки, в руках привычно светится телефон, стрелки дорогих часов на запястье неумолимо бегут вперёд.

Возможно иногда Эвелин всё же жалела, что в своё время не смогла найти кого-то похожего и решила всю себя подарить журналу.

Что он дал ей взамен?

Одинокие, холодные ночи, дочь, которая не любит её и девчонку, что так отчаянно пыталась превратиться в того, кого Эвелин считала бы свои продолжением.

Лучше бы у неё был муж и уютный дом.

–Клео здесь? Когда я проснулся, её уже не было, – Рассел хмурится, пролистывая что-то в телефоне, и Эвелин отрицательно мотает головой.

–Нет, должно быть заехала в офис. Ты ведь знаешь её, в последнее время она фанатик своей работы, – закатив глаза, Эвелин делает последний глоток вина и ставит пустой бокал на поднос.

–Она проделала отличную работу, – засунув телефон в карман пиджака, Рассел кивает. – Кажется, с ней журнал расцветает.