Текст книги "Подари мне себя до боли (СИ)"
Автор книги: Аля Пачиновна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)
Глава 8
Soften me once more with those mesmerizing eyes
Twist around your tongue
Clouding me with lies
I cut myself open
To give it all to you
Let you poison my thinking
And you love it i know you do
Why did you chase me?
If you would erase me
Why would you hold me
Just to watch me drown
Why would you taste me
Slither and snake me
Why would you morph me
Tell me
Am I lost?
REZZ “Lost”
Как провалилась в сон она не помнила. Небо уже посветлело, когда Соня, наконец, перестала метаться по постели и уснула. Снился Моронский, развалившийся на диване вип-ложи. Только девушка теперь сидела на нем и совершала характерные движения бёдрами, попадая в такт музыке. Соня, как заворожённая, не могла заставить себя не смотреть на них. Голова Девушки была откинута назад, волосы разметались по спине и обнаженным плечам. Руки ее то взмывали вверх, то падали на бёдра, то она проводила ими вдоль тела вверх-вниз, лаская себя, трогая грудь. Моронский держал ее за талию, направлял, задавая темп «танцу» и смотрел на неё, хищно скалясь.
Музыка, вдруг, стала тягучая, движения слитых тел резко замедлились, как будто кто-то сильно затормозил скорость смены кадров. Только в этот момент Соня поняла, что девушка на Моронском – это сама Соня.
Она закричала и резко села на кровати. Крик эхом пульсировал в ушах и Соня даже не сразу поняла, что это вовсе не эхо, а трель дверного звонка.
Как была в длинной футболке и босая бросилась к двери, плохо соображая, который сейчас час. Который вообще день. Год.
Из соседней комнаты вышла Сонина мама, запахивая на ходу халат.
– Кого принесло в такую рань?
– Орлова Софья Павловна? – раздалось за дверью.
– Да.
– Вам посылка. – Соня посмотрела в глазок и приоткрыла дверь, не снимая цепочки.
– Распишитесь вот здесь и позвольте коробочку занести, – сказал парень-курьер.
– Что это? – спросила Соня, глядя на коробку почти с ее рост, перевязанную красной лентой. Холодильник?
Парень-курьер пожал плечами.
– Поняти не имею.
Соня машинально поставила закорючку в том месте, куда ткнул пальцем курьер. После чего он втащил коробку в прихожую и, не сказав ни слова, удалился.
Соня дёрнула за ленту и стенки коробки распались по всем четырём сторонам.
– Соня… это что? – Мама тихо ахнула.
– Не видишь что ли? Розы.
Внутри коробки, оказывается, был букет. Который занял все пространство их маленькой прихожей. Длинные ровные стебли едва не доходили до Сониного плеча. Темно-бордовые. Почти чёрные. С идеальными, как на подбор, будто клонированными бутонами, усыпанными мелкими капельками влаги.
Сверху торчал конверт.
«Здесь ровно 101 мое «прости» за то, что было в клубе…».
Соня перевернула карточку и прочитала «…ты не должна была этого видеть».
Придурок. Конченый. Она отшвырнула записку на трюмо и приложила к пылающим щекам ладошки.
– Соня, это от кого такие? – недоумевала мама. – Они вообще настоящие?
– Настоящие, мам. С чего ты взяла, что это не от Лёвы?
– Тот, кто дарит такие букеты – страшный человек! – тихо заключила Вера Александровна.
– Это почему?
– Боюсь представить, на что способен мужчина, который дарит такие розы сразу в вазе!
Соня посмотрела на высокий цилиндр темного, почти чёрного матового стекла, и подумала, что не будь этой вазы их просто некуда было бы поставить. У неё даже ведра подходящего размера бы не нашлось!
Ты смотри, какой прошаренный тип!
– Доченька, скажи, что у вас с Левой случилось? И от кого, все-таки, эти цветы?
– Ох, мам, если б я сама знала, – проговорила Соня, размышляя, стоит ли рассказать маме (упуская, разумеется, некоторые подробности) про Моронского или соврать что-нибудь.
– Я же вижу что ты последнюю неделю сама не своя. Вздрагиваешь от каждого звонка. – Мама с беспокойством заглядывала в глаза дочери.
Соня вздохнула.
– Давай лучше втащим эту клумбу в комнату. Надо решить, где она будет произрастать, чтобы не мешать нам передвигаться. А потом пойдём пить кофе, и я попробую тебе рассказать.
– Да где елка стоит у нас каждый год, туда, давай, и поставим.
У Сони было всего две подруги. Нелли и мама. С ними двумя она могла поделиться всем, даже самым личным и интимным. Но, если Нельке она рассказала все без цензуры, то маме описала ситуацию в двух словах, не вдаваясь в технические детали.
– Может, помиришься с Левой? – после долгой паузы сказала мама и Соня отметила, что она сильно встревожена. – Он такой хороший мальчик.
Софья тяжело вздохнула, покручивая на пальце баранку.
– Вот от того, что он такой хороший, мама, почему-то больше всего на стену лезть хочется, – проговорила она быстро и шумно отхлебнула из чашки.
– Соня. Будь осторожна, девочка, – умоляюще прошептала мама, – таким мужчинам ничего не стоит разбить женщине сердце.
– Мама… – простонала Соня и закатила глаза. – Я не собираюсь вручать ему своё сердце.
– Ох, Соня… – выдохнула мама. Было ощущение, будто она хотела сказать ещё что-то, но передумала.
На столе завибрировал телефон – кто-то прислал смс.
Незнакомый номер.
«Одно свидание!» – прочитала девушка.
Следом пришло ещё одно: «Сегодня!»
Иди в жопу, Моронский! Соня отодвинула телефон подальше и уткнулась лицом в коленки. А у самой в ушах зашумело от забурлившего по венам адреналина.
***
К обеду пульт от Кии сошёл с ума, и не умолкая ни на минуту, выдавал сигналы тревоги.
«Что ещё за фигня?!». Она вроде никого не поджимала на парковке, место ничьё не занимала.
Соня быстро схватила ключи и выскочила из квартиры, забыв взять телефон.
– Хлеба купи, – крикнула мама вдогонку.
Из подъезда Соня вышла в домашних трикотажных штанах, майке-алкоголичке и толстовке на 5 размеров больше, надвинув ее капюшон почти до подбородка. Шла, низко опустив голову, разглядывая носки старых кроссовок. Поэтому, когда подняла голову, не останавливаясь и не снижая скорости, резко развернулась на сто восемьдесят градусов. И почти сразу воткнулась носом в грудь одному из охранников Моронского. Так и остановилась. Огляделась, просчитывая возможные варианты спасения.
Моронский стоял, подперев задом правый борт чёрного, с темными, словно сварочные щиты, стёклами Гелендвагена и курил.
Гелендваген? Господи, ну конечно! Какая ещё может быть машина у такого индюка! Хуже могло быть только, если бы это был какой-нибудь Хаммер.
Соня сжала кулаки в карманах штанов, чтобы унять дрожь. Смотрела исподлобья, как Макс отбросил окурок в урну и двинулся к ней. Бежать все равно некуда, сзади амбалы.
«Как овцу на закланье» – думала Соня, когда Моронский, подойдя к ней вплотную, молча взял за руку и поволок к машине. Так же молча запихнул ее внутрь и забрался следом.
– И что это все значит? – как можно спокойнее спросила девушка, хотя хотелось кричать и царапаться.
– А, забыл тебе сказать, у нас сегодня свидание! Мы едем ко мне на дачу. – Непринужденно ответил Макс. – Купальник взяла? А да… ну, придётся без купальника! Игорь, трогай, – приказал он и добавил Соне: – Завтра верну домой, не бойся.
«Не бойся!» – хмыкнула про себя девушка. «Везет непонятно кто, непонятно куда, и совершенно понятно зачем! Конечно, чего тут бояться?!»
– У меня месячные – тихо соврала Соня, поздно сообразив, что сморозила глупость.
– Что? – он придвинулся к ней и наклонил голову, подставив ухо.
– Месячные… – еле слышно повторила она и почувствовала, как опять краска заливает щеки.
Соня не смотрела на него, но кожей почувствовала, как ее похититель усмехнулся.
– Это не имеет значения, – сказал он, откидываясь на сидении.
– Это почему ещё?
– Потому, что я где-то слышал, что хорошие девочки на первом свидании не дают!
Соня опешила и уставилась в профиль Моронского.
– Ты же хорошая девочка? – он перевёл косой взгляд на Соню и снова ухмыльнулся.
Невозможный тип!
– В программе шашлык, баня, бассейн! – он смерил ее взглядом карих глаз и добавил: – А… ну ты просто мяса поешь тогда.
– Что за методы у тебя, Моронский? – завелась Соня. – Почему нельзя по-человечески?
– Потому что по-человечески ты сама не хочешь. – жестко проговорил Макс, и добавил чуть мягче: – Ты ж не ответила на мои сообщения. А я вообще не привык эсэмэски писать. Знаешь, сколько я своего драгоценного времени потратил, набирая такой длинный текст?
– Секретаря бы своего попросил набрать, – фыркнула Соня.
– А у неё в воскресенье выходной.
Соня не знала, что ещё сказать. У него на все свой аргумент.
– Мне даже переодеться не во что. Придурок. – тихо процедила она сквозь зубы. – Белья даже нет.
– Что правда? – он метнул взгляд куда-то область Сониной груди. Отчего ее соски съёжились под тканью толстовки.
– Сменного! – буркнула Соня и сильно стиснула себя руками.
– Я тебе своё дам!
Господи, какой он невыносимый!
– Телефон мне дай! – потребовала девушка.
– В полицию звонить собралась или зверюге своему?
– Дай, говорю, – Соня, не глядя, протянула ладонь, потом опустила голову и тихо добавила, – мне маме позвонить надо, я же без телефона из дома выбежала…
Моронский протянул свой мобильник, предварительно разблокировав экран и открыв набор номера.
– Мам, – начала Соня, когда та ответила, – ты за хлебом сама сходи, ладно? Я, видимо, сегодня домой ночевать не приду… – и бросила полный ненависти взгляд на Моронского. – Нет, не волнуйся, со мной все в полном порядке. Просто меня пригласили на дачу на шашлыки и я не смогла отказаться. Все мам. Позже все объясню.
Она вернула Моронскому телефон и, скрестив руки на груди, насупилась.
– Розы понравились? – он подкатился ближе и стянул капюшон с ее головы. Соня дёрнула плечами. Жаль, что шипы не успела отрастить подлиннее.
– Спасибо. Но не стоило так тратиться. – Соня отодвинулась к самому краю сидения, почти вжавшись в дверь слева от себя и отвернулась к затемнённому окну.
– Нам ехать минут сорок, так и будешь всю дорогу дуться? У меня не было выбора.
Но Соня только стрельнула в него уничтожающим взглядом.
– Ладно, тогда слушай анекдот…
Глава 9
Гаснут фона-фонари, ты опять из дома
И снаружи, и внутри улицы знакомы
Говорила мама – не гуляй до темна
Мама говорила…
Сладкая девочка – магнит для мудаков.
За тобой повсюду стаи мужиков
Залюбила мама и разбаловала
Мама залюбила…
Он знает пароль, ты любишь боль
Знает, тебе понравится
Крепче ладонь, по венам метро, секунда и ты отправишься
Он знает пароль, ты любишь боль
Знает, тебе понравится
Крепче ладонь, по венам метро, секунда и ты…
SEMENYAK «Героин»
Соня уже думала, что это мучение никогда не закончится. Находиться с ним так долго в замкнутом пространстве автомобиля было невозможно. Это подавляло ее, держало в напряжении, изводило и заставляло сильнее сжимать колени.
Но, наконец, машина свернула с трассы. Попетляла по узкой асфальтированной дороге, проложенной вглубь леса и остановилась у высокого каменного забора с тяжёлыми воротами.
Ворота разъехались, машина вкатилась на вымощенный плиткой двор и остановилась перед особняком сложной геометрии. Домина из стекла, дерева и камня утопал в кронах и зелени соснового бора. Односкатные крыши дома совсем немного поднимались от стен здания и со стороны двора казалось, что то самые высокие помещения дома располагаются в дальней части конструкции, образуя ступенчатую форму. Да, загородный дом Моронского выглядел ультрасовременно, но в то же время уютно что ли… Не было ощущения, что от дома веет холодом и мраком, как это часто бывало, когда создатель подобного архитектурного проекта сухо просчитав планировку, к зонированию и подбору материалов подошёл «спустя рукава». Здесь же стекло, камень, дерево как будто перетекали друг в друга и образовывали единое гармоничное пространство. Передний фасад первого этажа был полностью из стекла и камня, сплошная стеклянная стена не оставляла простора для фантазии – нижний уровень резиденции просматривался насквозь. «Особенно красиво здесь будет вечером, наверное, когда в помещении зажжется свет.»
В общем, картинка совершенно не вязалась с образом, который Соня спроектировала у себя в голове, успев познакомится с некоторыми сторонами личности хозяина. Соня бы даже могла признать, что ей здесь нравится, но не могла – обстоятельства не позволяли.
– Максим Андреич, у меня все на старте давно, – услышала Соня мужской голос и обернулась. Навстречу им семенил маленький, абсолютно лысый и сухонький, даже, как будто вяленый на солнце, мужичок.
– Саныч, познакомься, – Моронский приобнял Соню за плечи, но она отшатнулась. Максу это явно не понравилось, но вида он почти не подал. – Это Соня, моя гостья, – представил он ее мужичку.
– Красииивая, – протянул мужичок и широко улыбнулся, обнажив редкие, прокуренные зубы, – Сан Саныч. Можешь просто Санычем звать, я тут навроде завхоза, заведую по хозяйственной части, значит. Проходите в дом, чего во дворе топтаться. Банька топится. Мясо сегодня будет – забалдеете!
– Ты не торопись, Саныч. Мы пока не голодные. – сказал Макс, плотнее прижимаясь к Соне сзади. – Мы пока аппетит нагуляем. Пойдём, спальню тебе покажу. – шепнул Моронский на ухо, и снова опустил свою руку ей на плечо.
Можно подумать, у неё есть выбор. Конечно пойдёт!
И пошла, но руку его скинула и широко шагнула вперёд, разрывая соприкосновение тел. И тут же была остановлена. Он схватил ее за капюшон толстовки, дёрнул назад на себя, развернул и стиснул ручищами.
– Строптивая, да? – прорычал он очень близко от ее губ, – Спорим, ты сегодня добровольно вцепишься в меня, как в последний раз, будешь льнуть ко мне всем телом и визжать от удовольствия? Про все забудешь, хорошая девочка!
– В своём уме? – задохнулась Соня, в очередной раз поражаясь его самомнению. Однако, тело ее реагировало совсем не так, как сознание. Она почувствовала, как где-то там глубоко внутри между ног мышцы свело спазмом. Почти до боли. Но вместе с тем мучительно приятно. – Не будет этого!
– Клянусь, Орлова, сегодня ты сама будешь обнимать меня крепко и кричать. Если до вечера этого не случится, отпущу и оставлю в покое навсегда. Если я выиграю спор – мы проводим ночь в одной постели! – И добавил: – Просто спим, успокойся! Если сама не попросишь.
Ага, держи карман шире!
– То есть, я правильно поняла, – решила уточнить Соня. – Если я добровольно обниму тебя, я проиграла?
– Да, совершенно верно. Обнимешь. И будешь при этом визжать от удовольствия.
– Моронский! – Соня засмеялась, потому что это было действительно, смешно. – На свете нет такого вещества, которым можно так обдолбиться!
Зубы Моронского сжались, брови съехались. Соня пикнуть не успела, как его правая ладонь крепко обхватила ее нижнюю челюсть. Пальцы надавили на щёки. Больно, между прочим!
– Строптивая, дерзкая! Смеёшься? – рыкнул он в её открытые губы. – Все, как я люблю! Тем слаще будет ставить тебя на колени.
Вот здесь стало не до смеха. Вот тут коленочки-то сами и подогнулись.
– Теперь пойдём, покажу тебе НАШУ спальню.
Он ослабил тиски, взял за руку и потащил к дому.
Соня закатила глаза, но поплелась следом, путаясь в ногах. Сил показывать характер уже не осталось. А сопротивление его только заводило, судя по всему.
Кроме того, ей, как дизайнеру, было интересно посмотреть на интерьер дома.
В разных комнатах резиденции были использованы одни и те же приёмы и сочетания, и это отлично работало на общую картину. Интерьер не был перегружен деталями и декором, потому что главное в этом доме – геометрия, фактуры и невероятная продуманность каждого уголка и предмета мебели! Однако, Соню не покидало чувство, что во всем этом большом красивом доме нет ничего от самого Моронского. Как-будто он не принадлежал ему. Слишком все было здесь прилизано, что ли, что совершено не соответствовало характеру Макса. Моронский – хаос! И дом, в котором он проводит много времени должен выглядеть по-другому!
– Это дом родителей, – будто прочитав ее мысли, сказал Моронский. – Они живут здесь, когда приезжают из Штатов.
– Они живут в Америке?
– Давно. Я тоже там вырос. – Он толкнул одну из дверей, ведущих из коридора второго этажа, – проходи, будь, как дома, – сказал он, пропуская ее вперёд, однако сам не отступил и Соне пришлось протискиваться между косяком и его грудью. И всегда, когда расстояние между ними сокращалось до нескольких сантиметров Софья чувствовала, как резко подпрыгивает к горлу сердце. Моронский, наверняка, должен слышать его биение.
– Я хотел поселить тебя в гостевой напротив. Но пари ты проиграешь. Будешь спать здесь.
– Ты никогда не проигрывал раньше?
– Не приходилось.
– Ну, что ж, я буду у тебя первой!
Они стояли на пороге его спальни на расстоянии, позволяющем им ощущать, как растет температура их тел. Соня, смотрела ему в глаза с вызовом, гордо задрав подбородок, с великим трудом заставляя себя не отводить взгляд. И оплавлялась, как свеча.
– Будешь, Сонь, – оскалился в усмешке, – ты обязательно у меня будешь!
Соня сдалась. Она заставила себя отступить на пару шагов в сторону и разорвать притяжение. Тихонько перевела дух.
Чтобы как-то утихомирить колотивший ее озноб, сменяющийся жаром, Соня попыталась переключить внимание на обстановку в комнате. Все здесь было пропитано Моронским. Да, интерьер комнаты был выдержан в общем стиле и цветовой гамме дома. Но она была живая какая-то. Нет, вопреки устоявшимся стереотипам в отношении мужских владений, носков и смятых сигаретных пачек здесь не валялось, но все в ней дышало ИМ. О том, что именно в этой комнате Моронский предпочитал находиться чаще всего, говорили вещи, хаотично расставленные по периметру помещения. Центр комнаты привычно занимала большая кровать, застеленная покрывалом с индейским орнаментом, явно ручной работы. Рядом на полу стопка книг. Слева у окна – гитара в стойке. На полу холсты на подрамниках, написанные весьма экспрессивной рукой, соседствуют с предметами, назначение которых Соня так и не определила – это что-то из другого Мира, который, хорошо знаком заядлым путешественникам. И опять книги, стопками и на полках.
– Ты все это прочитал?
– Ну что-то прочитал, что-то – нет. Знаешь, как бывает? – он подошёл ближе и встал у Сони за спиной, почти дыша ей в затылок. – Открываешь книгу, начинаешь читать, а дальше она либо цепляет и ты не можешь оторваться, либо забрасывается и забывается.
– И что ты сейчас читаешь?
– «Заводной апельсин» Берджесса… – произнёс он тихо, наклонившись к Сониному уху. – О литературе поговорим, или дальше пойдём? – прошептал он и Соня почувствовала как по телу в очередной раз пронёсся разряд, грудь потяжелела, а соски затвердели. – У меня, знаешь ли, спальня сейчас ассоциируется только с двумя вещами. Но спать ещё рано, а трахнуть ты себя не даёшь…
Соню затрясло с новой силой. Ну почему, почему именно она попала в поле зрения этого беспринципного типа? Почему это все происходит именно с ней? Зачем именно ее он пытается утянуть в пропасть, ведь полно же тех, кто прыгнет туда, не задумываясь о последствиях…
– Дальше пойдём! – Соне стоило неимоверных усилий отступить и в очередной раз разорвать контакт.
– Ну, как хочешь. Пойдём, тогда коня тебе своего покажу! – Моронский взял девушку за руку и потянул к выходу.
***
– У тебя есть конь? – удивилась Соня и воображение тотчас нарисовало Моронского верхом на каком-нибудь гнедом скакуне. Что-то как-то совсем не в его стиле…
– Не просто конь, а ракета!
Они спустились на первый этаж, прошли через холл, свернули в проход между лестницей и зоной столовой, миновали кухню и оказались в гараже.
Там, за припаркованным Гелендвагеном, стояло что-то по очертаниям похожее на зачехленный мотоцикл. Моронский подошёл и откинул плотный чёрный брезент, обнажая металлическую тушу «коня».
– Знакомься, это Триумф Рокет-3. Ты можешь звать его просто «Триумфом». Когда он сытый, он урчит. Сейчас он, как раз, сытый.
Соня смотрела на коня-ракету и не могла избавиться от ощущения, что где-то уже встречалась с этим «Триумфом». Ну, конечно! Это же сам Моронский, только с мотором и отлитый в металле. И тоже весь чёрный.
– Трехцилиндровый, рядный, жидкостного охлаждения, 12 клапанов, – нахваливал близнеца Моронский. – Хищник, но если найти подход, становится ручным. До сотни разгоняешься за 2,5–3 секунды, легко, просто кликаешь передачами и выкручиваешь гашетку.
Соня хлопала глазами, разглядывая байк и ни слова не понимала. Она ничего не смыслила в мужских игрушках, которыми они все время хвастаются, поэтому эти технические характеристики ей – что филькина грамота.
Тем временем, Макс подошёл к небольшому шкафчику и вынул оттуда две чёрные, тяжелые кожаные куртки с уплотнёнными вставками на рукавах в области плеч и локтей. Одну он протянул Соне.
– Зачем? – недоуменно спросила она.
– Надевай, прокатимся.
– Я… я не… нет! – Соня опешила.
– Вообще-то я не спрашивал. Надевай.
– Послушай, – начала Соня, – достаточно того, что ты привёз меня сюда против моей воли! Но я не сяду на ЭТО ни за что, слышишь?!
Моронский молча отложил свою куртку на сидение мотоцикла и подошёл к Соне. Так же молча, не давая ей дернуться, надел на неё куртку, и застегнул молнию до самого подбородка.
– Не бойся, тебе понравится, – спокойно сказал он, игнорируя нервное сопение Сони. – Ещё вот ботинки нужно надеть, а то в кроссовках щиколотки о выхлопную можно обжечь.
Он сел перед Соней на корточки, стянул с ее ног по очереди левый и правый кроссовки, ловко надел и зашнуровал высокие кожаные ботинки, которые Соне были велики размера на три. Затем облачился сам, выкатил железного коня из гаража во двор и завёл, от чего в первую секунду-две у Сони заложило уши.
– Н… нет, п-пожалуйста, – взмолилась Соня, боясь что вот-вот расплачется. Даже попятилась назад в жутко неудобных ботинках, но Моронский водрузил Соне на голову шлем, затянул под подбородком, взял за руку и потащил к мотоциклу. Усадил на пассажирское сидение (если можно было так назвать маленькое место позади водителя), сел сам и надел свой шлем.
– Обними! – услышала Соня приглушённый шлемом приказ.
Девушка мешкала.
– Обними, говорю, упрямая!
– Какая же ты сволочь, Моронский! – громко крикнула Соня и нехотя слегка обхватила полы куртки по бокам Макса.
Двигатель заревел. Моронский аккуратно вырулил со двора и выехал на подъездную дорогу. У Сони тряслись поджилки. Она на автомобиле-то скорости боялась, а тут сидишь ничем вокруг не защищённый. А если сдует? Ей уже казалось, что они едут слишком быстро. Но скорость, как будто, только нарастала. В какой-то момент она почувствовала, что если сейчас не обхватит Макса со всей силы, то просто улетит назад.
И она обхватила. Что есть силы вцепилась в него обеими руками, и не в силах посмотреть, что происходит вокруг, зажмурила глаза. Сразу же почувствовала, как Моронский погладил одной ладонью сцепленные в замок вокруг его талии Сонины руки.
«Гад, – подумала Соня, – держись за руль обеими руками!»
«Пожалуйста!»
Рука его вернулась на руль и Соне показалось, что мир вокруг размазывается. Она уже ничего не слышала и не видела, кроме свиста ветра и нарастания низкого, утробного рыка из глушителей.
А когда мотоцикл вдруг стал входить в поворот и ей показалось, что они сейчас просто лягут на дорожное полотно, Соня завизжала. Как визжат на Американских Горках. В голос.
