Текст книги "Подари мне себя до боли (СИ)"

Автор книги: Аля Пачиновна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

Глава 4

Твои глаза блестели сквозь дым

Мир разделился на нас двоих

Господь шепнул мне, что ты медлишь, сын

И я в кармане своих брюк нащупал сплифф

Я думал, мы поняли друг друга

Я кивнул в сторону заднего выхода

Я думал у твоей логики хватит выхлопа, эй

Чтоб пойти за мной

Я вдохнул пустой – квартал освещенный луной

И мягким бархатом Джонни упал в мою ладонь

Я думал, мы поняли друг друга

Огонь блеснул во тьме

И я остался с самим собой наедине

Я смотрел тебе в след, когда ты покидала фуршет

Ладонь мою грел уже наполовину

Сгоревший мушкет

Недры «Падал»

Убежала!

Моронский довольно зажмурился в предвкушении охоты… Давненько он такого ярого отпора не встречал. Идеальная жертва, которая искренне не заинтересована ею быть!

Выявляется это в несколько не совсем разрешённых приемов. Привлечь внимание жертвы. Загнать в угол. Выбить опору из-под ног. Возбудить. Непристойным предложением в самой грязной формулировке. А дальше она сопротивляться или совсем не может, или не хочет. Второе чаще.

А эта убежала!

Макс даже зубами скрипнул от желания вцепиться ими в шею овечки и отодрать ее сзади.

Как только за девушкой закрылась тяжелая дверь выставочного зала, Макс сделал подзывающий жест своей охране.

– Догнать, вернуть? – спросил подошедший охранник.

Но Макс коротко мотнул головой, мол, не надо, отбой.

– Слава, найди запись с этой камеры – сказал он бугаю, показывая куда-то вверх и вправо, – найди и уничтожь.

– Понял, Максим Андреевич. – охранник дернул головой, поскольку кивать не позволяла неестественно мощная шея.

– И узнай все, что возможно и невозможно про эту бабу. Она, вроде как, занималась оформлением выставки.

– Понял, Максим Андреевич – повторил Бык, – могу идти?

– А визитка? – Моронский взглядом указал на урну, – мне ее самому из мусора доставать?

– Понял – в очередной раз повторил Слава и подойдя к урне, взял двумя пальцами смятый чёрный прямоугольник. Секунду поразмышляв, стоит ли отдать ее шефу или все же нет, в конце концов, сунул ее себе в карман пиджака.

Моронский оглядел зал. Девчонка завела его до предела своей реакцией. Он даже стал забывать, что такое бывает. И как это бывает. Чутьё не обмануло его. Эти залитые румянцем щеки, эта дрожь, покусывание пухлой нижней губы, розовые пятна над грудью, все эти невербальные сигналы тела, которые ее сознание не в силах было контролировать – все это обещало ему редкое, почти уже забытое наслаждение процессом искушения невинной овечки и обладания ею.

Дурочка сама не подозревала, что нажала на спусковой крючок. Запустила механизм своим бегством. Сама того не ведая, включилась в игру. Если все так, как ему подсказывали сигналы ее тела, скоро она, ломая в кровь все свои установки и принципы, будет извиваться под ним. А он будет вытягивать из неё сладкий нектар эмоций. Пока все не выпьет. До дна. До боли.

Обладать – вот наивысшая цель. Главный кайф в жизни. Сильнейший наркотик.

Яйца заныли от одной только мысли, как разложит он эту скромницу на диване в вип-ложе «Порока». Но это через дня два-три, максимум – семь. Сейчас-то со стояком что делать? Славику поручить разобраться?

В конце зала у одной из колонн он заметил размалеванную блондинку, с которой разговаривал полчаса назад на входе в галерею, пытаясь вспомнить при каких обстоятельствах они познакомились.

– Скучаешь, милая?

– О, Макс, – растянула в улыбке поддутые уколами губы блондинка и кокетливо повела плечами, – я уж думала, ты про меня забыл!

– Ну, что ты, как я мог? – сказал Макс одной рукой подталкивая девушку за талию к выходу, а другой забирая у неё из рук тонкий высокий бокал с дешёвым газированным пойлом. – Потом допьёшь.

Туалет был свободен. Слава с Игорем встали на входе в него, когда дверь за боссом и его спутницей закрылась.

Не теряя времени, мужчина расстегнул ширинку и слегка надавил на белокурую макушку Девушки.

– Дальше сама! – приказал Моронский. – Только помаду сотри.

Блондинка, имени которой он так и не вспомнил, все поняла без слов и покорно опустилась на колени. Тыльной стороной ладони она вытерла с губ ярко-розовую помаду и потянулась ими к торчащему из ширинки в боевой готовности члену. Слегка открыла рот и осторожно обхватила головку губами.

«Ну что за блядство!» – выругался Моронский про себя. «Как будто не минет делает, а чупа-чупс лижет!»

– Соси! – приказал он вслух. – Полностью в рот возьми!

Блондинка шире открыла рот и насадилась им, как ей казалось до упора.

– Глубже возьми! Ещё!

Девушка издала гортанный звук, обычно сопровождающий рвотный рефлекс, но сдержалась, однако из глаз ее тут же обильно брызнули слёзы.

– Вот так, шире рот, убери зубы – командовал Моронский, ритмично и мощно нанизывая голову девушки на свой член.

Вообще, такой способ разрядки Макс не приветствовал и старался прибегать к нему только в самых крайних случаях. Однако, это было лучше чем тыкаться в кулак. По сути, это был не оральный и даже не секс, а лишь технический способ опустошить яйца. О чувствах девицы, которая стояла перед ним на коленях он старался не думать.

Никто ж не думает о чувствах унитаза, отливая в него? В конце концов, она знала, куда шла, зачем шла и не возражала.

По лицу блондинки двумя чёрными потоками текли слёзы, смешиваясь со слюной на подбородке, она стонала и всхлипывала, лицо ее покраснело от рвотных рефлексов и старания угодить, но Макс, казалось, не замечает этого. Перед его невидящим взглядом стояло бледное тонкое лицо незнакомки в обрамлении каштанового шелка волос, пухлые нежные губки, огромные испуганные глаза света темного виски и румянец, заливающий гладкую, нежную кожу щёк. Интересно, как долго нежная кожа ее ягодиц будет держать розовые следы от его ладоней?

С этой мыслью Макс мощно излился в рот блондинки, после чего та обессилено шлёпнулась задом на кафельный пол уборной.

– У тебя соус на губах! – он протянул ей бумажное полотенце.

– Спасибо – поблагодарила девушка и слабо улыбнулась. – А как же я?

– Извини, милая, в следующий раз. Спешу. Хочешь марки в «Стекло»?

– Да, конечно – просияла девица. – А можно две? Одну для подруги?

– Конечно. Возьми… у охраны. – Он усмехнулся сам себе. Запустил пальцы в свою шевелюру, пару раз провёл по ней и встряхнул головой, откидывая со оба непослушные пряди. Поправил брюки. Достал из заднего кармана пачку сигарет, вынул одну, подкурил. Сделав глубокую затяжку, выпустил дым через ноздри хмыкнул и вышел.

Блонда тут же забылась.

Перед глазами стоял образ высокой брюнетки в черном скромном платье.

Глава 5

Будь со мной построже

В этом только польза

Стань мне

Щитами

Пусть кожа твоя толще

Пусть

Обрасту такой же

Знаю

В тебе мои тайны.

Останови меня

Я лавиной падаю

Срываюсь в омут

Стены в руины

Я разрушительная

Спасай от самой себя

Soufee «Руины»

– Сонечка, это ты? – услышала она, переступив порог их с мамой квартиры.

– Да, мам, я дома.

– Я думала, ты сегодня к Лёве поедешь. – мама вышла в прихожую из кухни, вытирая руки полотенцем. – Есть будешь?

– Сейчас не хочу. Может быть позже.

На самом деле она бы сейчас не смогла проглотить ни кусочка. Желудок до сих пор был скручен каким-то нервным узлом. Пройдя на кухню она налила себе из графина полный стакан воды и осушила его залпом. Подумала, налила ещё и снова выпила все до капли.

По коже прошёл озноб. Соне захотелось залезть под горячий душ.

– У тебя все хорошо? – с беспокойством спросила мама. – Ты не заболела? На тебе лица нет…

– Нет… все нормально, мам, голова просто… – Соня думала рассказать маме о странном мужике с выставки. Но не стала. Мама и так всю Сонину сознательную жизнь предостерегала ее от мудаков, коими, по мнению Веры Александровны являлось все мужское поголовье. Особенно те его представители, что игнорируют бритвы. Пуговицы на сорочках. И правила хорошего тона. А уж если у них руки в татуировках… Ничего хорошего от таких не жди. У таких всегда ножичек в кармане. Они им сначала на дереве сердечко вырежут. А потом и из Сониной груди.

И так убедительна была мама, что Соне пришлось заранее испугаться чуть ли не всех мужчин сразу.

– Лев звонил на домашний, сказал, что не смог дозвониться на мобильный.

– Да. Отлично. Сейчас переоденусь и позвоню ему.

Лев.

Они встречались с третьего курса архитектурного. Хороший парень во всех смыслах. Надежный, верный, уравновешенный. Предсказуемый! Гладковыбрит, причёсан. Одет с иголочки, по мнению мамы. И Сониной – тоже. Скромный. Внимательный.

С первого курса он ее добивался. Ухаживал по мере возможности своей стипендии. В кино водил. В кафе. Помогал ей с курсовыми. Соня считала, что он идеальный… Но друг! С ним было легко, приятно, душевно, спокойно. И, собственно, все. Выводить Льва из френдзоны Соня не собиралась. Это все Мама. «Посмотри, Соня, какой хороший мальчик! И как млеет от тебя! Всю жизнь на руках носить будет…». И Соня однажды посмотрела. Хороший – да. Воспитанный – да. Млеет – да. Но на руках носить? Скорее, это Соне придётся носить Льва на руках!

Недавно Лев получил место в крупном конструкторском Бюро. И его мама – Клара Абрамовна подарила ему за это новый айфон. Сам Лев уже полгода, как ждёт Сониного ответа на своё предложение руки и сердца. Пока не официальное, то есть, кольца ещё не дарил, но вступить в законный брак с Соней желание высказывал неоднократно.

Соня отшучивалась.

На самом деле, перспектива строить новую ячейку общества с положительным во всех смыслах Львом Голубкиным, но под одной крышей с его мамой – Кларой Абрамовной, не вызывала у Сони энтузиазма. Ее вполне устраивало текущее положение вещей. Она считала, что заводить семью, рожать детей нужно тогда, когда оба твёрдо стоят на ногах. А пытаться делать детей, когда за стенкой чья-то мама смотрит сериал, просто недопустимо. Лев же ничего предосудительного в этом не видел. Поэтому вопрос создания брачного союза откладывался в долгий ящик. Самой Соней. В остальном все было совершенно безоблачно между ними. Идеальные отношения – говорили все вокруг.

Их первый раз с Лёвой случился после выпускного. Тогда Клара Абрамовна уехала к сестре в Астрахань, предоставив квартиру в полное сыново распоряжение. В ту ночь, набравшись алкоголем для смелости они и распрощались с Сониной невинностью. И не только с Сониной, судя по всему.

Несмотря на выпитый алкоголь, Лёва был нежен и внимателен. Даже заранее подготовился к событию: зажег свечи, рассыпал лепестки роз по простыне в мелкий милый цветочек.

Никто ничего толком не понял. Все случилось слишком быстро и оба думали, что так и должно быть. В принципе, все последующие интимные моменты проходили примерно по тому же сценарию: Клара Абрамовна внезапно куда-то уходила или уезжала, в спальне появлялись свечи, шторы плотно задергивались, аккуратно расправлялась постель, включалась романтическая медленная музыка. Приготовления к волшебству длились дольше, чем само волшебство. Но, кажется Лёву это не беспокоило, да и Соню, по правде говоря, тоже. Никто из них не знал, как часто и как долго должна путешествовать Клара Абрамовна. Технически, все этапы процесса были соблюдены, а значит все было правильно, в обстановке полного взаимного уважения. Ситуацию, в которой Лёва вдруг, ни с того, ни с сего, позволил бы себе схватить Соню за волосы она не могла даже представить!

После того самого первого раза, Лев, как воспитанный, хороший мамин мальчик и заговорил про семью. Хотя, что это такое ни он, ни Соня, как следует, до конца не понимали. Как дети из неполных семей, они не имели перед глазами примера модели отношений между мужчиной и женщиной. Сонин папа бросил их с мамой, когда самой Соне было лет 5–6. Лёва и вовсе своего отца не помнил, от него мальчику досталась только фамилия – Голубкин.

– Выйдешь замуж за своего Лёву и из Орловой превратишься в Голубкину, – подтрунивала над Софьей подруга Нелька.

Нельке Лев не нравился. Она вообще их с Соней ровесников всерьёз не воспринимала. Она твёрдо была убеждена, что мужик должен быть старше лет на 10, как минимум, и значительно опытнее в житейских вопросах.

– Нет, ты меня извини, конечно, но мужик должен быть такой… ну, короче, чтобы от одного его взгляда ноги подкашивались. С таким мужиком не возникнет нужды обсуждать вопросы пропитания или выплат по ипотеке. А твой Лева носки не наденет без маминого одобрения..

Софья вздохнула и нажала кнопку вызова контакта «Лёва».

– Привет – прозвучал мягкий мужской голос в динамике. – Все в порядке? Ты не брала трубку.

– Да, все хорошо. В галерее… – Соня опять непроизвольно сглотнула, – была громкая музыка и я просто не услышала звонка.

– Я думал, ты приедешь ко мне сегодня? Мама испекла пирог с рыбой. Я нашёл неплохой артхаус на вечер.

Пирог. Артхаус. Клара Абрамовна за стенкой. Когда внутри Сони закручивает вихри ураган неясной этиологии. Одно мимолётное воспоминание об извращенце с выставки и Соня забывала слова. Она старалась не думать о нем. Но, как известно, в этом деле, чем больше стараешься, тем хуже получается. Татуированное хамло настырно лезло в голову, нарушая привычный распорядок мыслей.

Соне пришлось даже ущипнуть себя, чтобы вернуться в реальность.

– О, пирог. Здорово! – Как можно веселее произнесла она. – Ты знаешь, под конец так резко и сильно голова разболелась, не хотела портить вам вечер и поехала домой.

– Может быть тебе каких лекарств привести? – участливо спросил парень.

– Нет, что ты – сказала Соня, думая, не слишком ли поспешным звучал отказ от помощи, – у меня все есть, я уже выпила таблетку пенталгина, сейчас полежу и все пройдёт. А пирога кусочек до завтра мне оставь, хорошо?

– Хорошо, – хихикнул парень, – но у меня другое предложение. Как насчёт сходить завтра в ресторан?

– Ресторан? – переспросила Соня, – прямо ресторан-ресторан? В один из тех, в которые в джинсах не пускают?

– Ресторан-ресторан, – довольно подтвердил Лев. – Я получил аванс первой зарплаты, могу я позволить себе сводить свою девушку в один из лучших ресторанов города?

Соня сто лет не была нигде, кроме студенческих кафешек или Старбакса, куда время от времени забегала перехватить американо между общением с заказчиками ее дизайнерских проектов. Обычно в рестораны и клубы с удовольствием ходила ее подруга Нелли. Каждый раз она звала с собой Софью, но у той находилась тысяча причин, чтобы отказаться. Сначала надеть было нечего. Потом – незачем. Ей нравилось проводить вечера дома, работая перед компьютером или читая книгу. Ну, ещё ей нравилось смотреть с Лёвой фильмы, забравшись вместе под плед. Но в кои то веки ее парень проявляет инициативу в вопросах пятничного досуга…

– С удовольствием пойду с тобой в ресторан, Лёва. – сказала Соня. У меня как раз есть пара новых платьев.

Соню разбудил телефонный звонок. Нажать отбой рука не поднялась. На экране высветилась Нелькина фотка, и Софья не была бы настоящей подругой, если бы отказала звезде вчерашней выставки во внимании, не выслушав восторженный поток сознания.

– Кстати, ты куда вчера пропала? – Нелька прервала, наконец, бесконечное повествование о своём успешном дебюте в качестве управляющей галереей.

Пока подруга вслух зачитывала хвалебные рецензии из интернета, Соня успела встать с постели, умыться, почистить зубы и поставить варить кофе в турке.

– Голова – всему жопа! – философски ответила она. – Так разболелась! Думала умру на месте, а найти тебя в толпе посетителей такого громкого ивента было нереально! Столько извращенцев набежало, жуть.

– Ну-ка выкладывай. Кто-то приставал? – Соня в который раз поразилась проницательности подруги.

– Нууу, – протянула девушка, – так скажем, видимо, впечатлившись темой выставки, один хам намекал мне на перспективу жесткого секса с ним, расписав в красках процесс.

– Да ну! А ты? – Нелька требовала подробностей.

– Я сказала, что у меня нет ресурсов для воплощения его фантазий и уходя, не глядя, смяла и выбросила в урну его визитку, которую он мне успел всучить!

– Как выглядел? Опиши!

Вспоминать лишний раз о типе с выставки не хотелось. Тем более, что Соня собиралась поесть.

– Мерзкий, если одним словом. – Нехотя буркнула Соня. – С крайней степенью пижонства. Человекообразный павлин. Пальцы в кольцах. Кисти в татуировках. Весь в чёрном. И сам весь темный какой-то. Щетина ещё эта… и глаза, как у черта.

В телефоне повисла тишина.

– Алё, Нелька, ты здесь?

– Подожди, не мешай, думаю.

– Ну, ок, – удивилась Софи.

– Слушай, надо кое-что проверить, – наконец подала голос подруга, – я перезвоню!

И отключилась. Стерва.

Очередной телефонный звонок заставил Соню подскочить на месте.

– Так, – без предисловий начала Нелька. – слушай, по-моему ты встряла!

– В смысле? – рявкнула Соня в смартфон. – Объясни толком, что значит «встряла»?

– Судя по твоему описанию это Моронский. – тихо проговорила Неля в трубку, как будто выдавала страшную тайну и боялась, что ее могу услышать. – Он единственный из вчерашних посетителей выставки, кто подходит под этот скупой словесный портрет. Я узнала у менеджера, пригласительный на его имя никто, конечно, не оформлял, но ему никакие бумажки и не нужны. Его везде так пускают. И он как раз вчера там был, это точно, я видела его. – последние слова она произнесла почти шёпотом.

– А кроме его «страшной» супер-способности открывать любые двери ещё есть что-то, чего я должна бояться? – спросила Соня.

– Не паясничай, а слушай дальше. Этот Макс Моронский владеет сетью ресторанов по всей стране…

– А, ну это не страшно. Ты так говоришь, я уж подумала, что он наемный убийца или мафиози, не меньше.

– Это не все…

– Хорошо, продолжай, я молчу.

– Кроме ресторанов за Моронским числится пара ночных клубов, один из которых тот самый «Порок»! – слово «порок» она произнесла так, как будто именно оно должно было все обьяснить Соне.

– И???

– Ты с дуба рухнула, Софи? Отдуплись уже! – взвизгнула трубка, – Это же самый закрытый клуб. Попасть туда простому смертному не реально. Членские карты доступны только избранным, взносы космические. Разовое посещение стоит каких-то баснословных денег. У меня есть одна знакомая, так она три месяца не жрала ничего, кроме морковки, откладывая почти всю зарплату, чтобы туда попасть один раз. И мало заплатить, нужно ещё и фейс-контроль пройти.

– Ну и дура. – буркнула Соня, непонятно кого имея в виду.

– Дура-то дура. – тараторила Нелька, – только сколько я ее не пытала, она молчит, как рыба об лёд. Ни слова, ни намёка о том, что там было с ней. Только странный туман в глазах каждый раз, когда разговор заходит про «Порок»! Одному дьяволу известно, ЧТО твориться за его дверьми!

– Ну так это пусть в этом пороке и творится. Нам – простым смертным это знать ни к чему. Ты если хочешь меня напугать, пугай убедительней! Не младенцев же там едят!

Девственниц в жертву приносят что ли? Ну так, у Сони уже иммунитет.

– Знаешь, как его называют за глаза? – и не дожидаясь ответа выпалила – Макс «Эмэмэй»!

– Хм, и что это должно означать?

– Ну MMA – бои без правил. А он – Моронский Максим Андреевич.

– Ну логично же. Странно было бы если его звали KFC. – Соня нервно хихикнула. – Причём здесь какие-то бои?

– Так вот ходят слухи, – проигнорировала подруга Сонину реплику, – что его так называют, потому что он в вопросах личного характера и делового не гнушается использовать запрещённые приёмы. Ну типа за которые в былые времена на дуэли вызывали. Или вообще – казнили!

Здесь Софи не нашла что возразить. Она и сама, всего за пять минут общения с Моронским, испытала пару таких запрещённых приемов.

– Ладно. Это все, конечно, очень интересно, но думаю, что ты несколько сгущаешь краски. Встрять – это, как мне кажется, набрать кредитов и попасть под увольнение. А какой-то там «Макс – МММ» – это всего лишь повод прочесать языками для сплетников.

– МММ – это твой Лёня Голубков! А Моронский – опасный тип, будь осторожна.

– Не Лёня, а Лев, не Голубков, а Голубкин. – прошипела Соня в трубку.

– Ладно, прости. Но я знаю одну пострадавшую… Моронский как-то неосторожно положил свой порочный глаз на неё, совратил, подсадил на какую-то дрянь, та бросила мужа, благо детей нет, а потом вышвырнул ее. Знакомая свихнулась. Лечилась в дурке. Сейчас где – не знаю.

Соня вздохнула:

– Советую вам пересмотреть круг своих знакомых, Нелли Сергеевна.

– Ага, ехидничай! Я надеюсь, тебе крупно повезло и это был не Моронский, а залётный озабоченный нахал. Все, побежала, целую, на выходных увидимся! – и отключилась.

Соня ещё раз вздохнула.

Так себе начало пятницы. Не успела позавтракать, а желудок опять сводит спазмами. А нужно садиться за работу, сделать несколько звонков заказчикам, договориться о встречах на следующей неделе. Выбрать, наконец, платье на вечер.

Снова затрещал телефон и Софи подумала, что нужно бы попросить у мамы валерианку, потому что от неожиданности дрогнувшей рукой чуть не плеснула горячий кофе из турки мимо чашки.

– Тридцать два года, не женат и не был, детей нет, – не унималась Нелли.

– Корнеева, вот зачем мне эта информация, а? – прижав телефон к уху плечом, Соня плюхнула тонкий, почти прозрачный пласт сыра на кусок хлеба.

– Для сведения! – строго отрезала Нелька. – Кстати! Какого цвета была визитка, не помнишь?

– Помню, чёрная. Как и весь он.

– Точно это Моронский – тяжело вздохнула подруга. – И, да, Орлова, ты реально попала. Чёрная визитка с его личным номером, который никто из смертных не знает, а ты ее в мусор при нем. Надо было по-тихому ее выбросить, а лучше сжечь.

– Ага и пепел развеять темной кладбищенской ночью! Слушай, драма-квин, ещё скажи, что это чёрная метка была! – нервно отшутилась Соня. – Ну, даже если это твой Моронский, даже если визитка была чёрная, что он мне сделает против моей воли? На дворе не средневековье!

Тишина в трубке показалась Соне зловещей.

– Але? Нель?

– Трахнет так, что забудешь, как звали. Потом выпотрошит из тебя душу, лишит воли, сделает тебя ручной и будет периодически насаживать на свой кол, пока не надоешь.

– Ну ты даёшь, больная! – сквозь принужденный и какой-то, как ей показалось, истерический смех, проговорила Софи. – Где ты набралась этой мерзкой пошлости?

– Где надо, там и набралась! А знаешь, что самое страшное? Все это он сделает с твоего личного согласия!