Текст книги "Подари мне себя до боли (СИ)"
Автор книги: Аля Пачиновна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)
Вопрос прозвучал так, как будто отрицательный ответ на него даже не предполагается.
– Я… э… – замялась Соня.
– Отказываться не рекомендую, – совсем тихо предупредила Оксана, – не поймут.
– Ну, если только ненадолго…
Вот они – минусы работы в коллективе. Веди себя, как все, соответствуй. А то не поймут и станешь, ещё чего доброго, обьектом подковерных интриг и сплетен. Ладно, один раз сходить можно. Потом можно долго отлынивать, а потом она что-нибудь ещё придумает.
Соня посмотрела на часы. До конца рабочего дня полчаса. Она хотела пораньше выйти, чтобы побыстрее проскочить пробки, иначе потом до самых сумерек из центра не выедешь. Она ещё раз вздохнула и написала маме: «буду поздно».
Отправила. Потом подумала и решила на всякий случай уточнить: «иду с ребятами в бар».
После шести в «Наутилусе» уже было довольно людно. Оказалось, что заведение почти под завязку заполнено работниками офисов этого и соседнего здания. Честно говоря, Соня чувствовала себя здесь инопланетянкой, неохотно скрывающей это за человеческим обликом. Она в принципе не любила ни такие заведения, ни такие корпоративные мероприятия. К тому же, ее коллеги очень быстро разбрелись кто-куда общаться с другими посетителями. Оставили Соню на растерзание одному назойливому сотруднику, который с первых же дней назначил себя ее тайным поклонником. Зачем она здесь? Но раз пришла, деваться некуда.
Она откровенно тонула от скуки в компании Стаса. Чуть не зевала и пыталась разглядеть в толпе знакомые лица, или лучше всего Оксану, чтобы попросить спасательный круг. Уже заметила ее. Уже помахала рукой, подзывая.
Как вдруг сердце больно стукнуло и остановилось. Она повернула голову вправо и встретилась с внимательным взглядом карих глаз.
Он стоял у другого конца бара, облокотившись на столешницу левым локтем, в правой руке держал шот виски и зажатую в пальцах сигарету. И смотрел. Хмуро. Не моргая.
Соня быстро отвернулась. Черт, слишком резко для непринуждённого движения.
Что делать?
Блин. Какая дурацкая ситуация.
Подойти? Уйти? Что делать?
Она ещё раз несмело повернула голову в его сторону.
И пожалела.
Потому что он был не один.
Рядом с ним стояла брюнетка и постоянно трогала Макса за предплечье. И когда она заметила, что ее спутник внимательно сморит ей за спину, обернулась тоже.
Самойлова? Как, однако, легко вас, господин Моронский, поймать на блесну!
Соне стало горько и тошно. Комок из обиды, жалости к себе и злости на весь мир подкатил к горлу. Но она нашла в себе силы, проглотила его и одарила сияющей улыбкой сначала Самойлову. А потом и Макса. Даже бокал с мохито подняла за его половое здоровье!
Что теперь делать? Подойти, пожелать приятного вечера и сморозить какую-нибудь колкость? Нет. Нельзя. Чёрт! Как же больно в груди! Как невыносимо больно!
Подбежала Оксана.
– Ты чего бледная такая, будто призрак увидела! – хихикнула она, уже слегка захмелевшая.
– Оксан, слушай, ничего если я уйду? – Соня с трудом шевелила пересохшими губами, все ещё ощущая пристальный взгляд Моронского на своей щеке.
– Ну ты чего? – повторила девушка, – От коллектива отрываешься? Пойдём с нами, ребята столик взяли. Надо отметить твоё посвящение в «Контемп» парочкой Б-52.
Она схватила Соню за руку и потянула за собой.
Но ничто так не приводит к взаимопониманию, как женская солидарность в вопросах принадлежности всех мужчин к мелкому рогатому скоту.
– Эм… постой, – Соня осталась на месте, – у меня уважительная причина. – Она приблизилась к Оксане и заговорила ей на ухо, – видишь сзади мужик?
Оксана подняла глаза, пробежалась взглядом по всем, кто вис на баре, остановила его в одной точке позади Сони.
– Только не говори, что речь про того красавчика, который тебе в затылке дыру сверлит?
– Видимо, да. Это один бывший… клиент, – сочиняла Соня на ходу. – У меня было… с ним один раз. Помутнилось. Случайно. И мне очень неловко сейчас. Тем более, что он со своей девушкой здесь.
В женском коллективе главное – сразу вызвать сочувствие, а не зависть.
– Дааа, – согласилась Оксана и перестала тащить Соню за запястье. – Ситуация хреновая.
Она ещё раз посмотрела на «бывшего клиента» Сони.
– Прости, пожалуйста, – Оксана встала ещё поближе, в глазах сверкнули любопытные огоньки, – а почему только один раз? Просто… он… охренительный такой… я б не слезла! – и засмеялась.
Соня вздохнула, посмотрела в пол. А у самой все клокотало. Она мечтала поскорее выбраться из этого помещения, где внезапно стало нечем дышать. И желательно до того, как ее вывернет наизнанку.
– Видимо, я не дотягиваю… в профессиональном плане… – грустно усмехнулась Соня, подавляя желание повернуть голову в сторону «парочки».
– Лааадно, – понимающе протянула коллега, – иди, я прикрою.
Они обнялись, почти как подруги, и Соня, взяв сумочку и телефон с бара, двинулась к выходу. Она заставляла ноги делать шаги поуже, притормозить, бежать не так явно. Старалась, чтобы это выглядело так, будто она просто пошла попудрить носик, а не так, будто это отступление всех ее войск.
Но выскочила из бара уже почти со скорость звука. Потом чуть притормозила, вдыхая в лёгкие душный июльский вечер. И пошла быстро, яростно вбивая каблуки в асфальт, по пути к входу в подземный паркинг.
Слёзы душили. Сердце рвалось. Желудок скрутило в узел.
Мысли неслись каруселью и ни за одну не удавалось зацепиться. В конце концов, они сжались до образов, отдельных слов, чувств, эмоций… Всего, что теперь вечно будет тлеть в воспоминаниях.
Глаза заволокло пеленой слез. Она уже подходила к машине, мечтая поскорее забраться внутрь и дать волю чувствам, разрыдаться в голос.
Последний раз…
Но не дошла до нее пару шагов. Потеряла землю под ногами. Буквально. Задохнулась в горячих стальных тисках, обхвативших ее туловище, взмыла вверх. Она хотела уже завизжать от ужаса и неожиданности, но чья-то властная, пахнущая табаком и мятой, ладонь накрыла рот…
Глава 40
And I really fuck with you,
И я действительно тра*аюсь с тобой,
Would you wanna stay around? I know (I know)
Ты бы хотела остаться? Я знаю, (я знаю)
You know (You know)
И ты знаешь. (Ты знаешь)
Don't go
Не уходи!
I think I'm crazy, lately
В последнее время мне кажется, что я сумасшедший,
Everything is hazy
Всё как в тумане.
Everything and anything I ever want to do
Я всегда хочу делать всё и ничего.
I think I'm crazy, lately
В последнее время мне кажется, что я сумасшедший,
Feeling like I'm faded
Я чувствую себя так, словно я обдолбан,
Everywhere I go…
Куда бы я ни отправился…
«Think I'm Crazy» Two feet
Соня отчаянно болтала ногами в воздухе, целясь попасть каблуками в чьи-то лодыжки. Догадывалась, конечно, в чьи, и оттого принималась болтать ими ещё активнее. Но, вдруг, услышала знакомый низкий голос, ледяной тон которого несколько остудил воинственный настрой:
– Прекращай велосипед! Я тебя поставлю на место, если обещаешь не шуметь и без травмоопасных сюрпризов!
Соня возмущённо фыркнула в зажавшую рот ладонь, но потрясла головой, соглашаясь на условие. Макс осторожно опустил ее на бетонный пол паркинга. Чуть ослабил давление, освободил рот, переместив ладонь на горло и предупредительно, уверенно сжал его твёрдым обручем пальцев. Руку с талии не убрал и по-прежнему сильно вжимал ее в себя спиной и попой.
Соня сглотнула.
«Ясно. На конструктивный диалог сегодня можно не расчитывать!»
– Тебе так нравится бегать? – прохрипел он ей в ухо. – Давай я тебе беговую дорожку куплю?
– Пусти! – сдавлено просипела Соня, дёрнулась, попкой попыталась оттолкнут его, поздно сообразив, что это движение совсем не похоже на приём сопротивления. Поэтому, для верности интерпретации, попробовала кулачками ударить его бедра.
– Успокоилась! – клацнул Макс пастью рядом с Сониной шеей и сильнее сжал пальцы на горле. Соня замерла.
Он чуть ослабил тиски, перестал душить, дал вздохнуть. Аккуратно развернул к себе. Взял пальцами за подбородок, больно сдавив щёки.
– Посмотри на меня! – приказал и Соня послушалась. А других вариантов не было. Подняла голову и открыла глаза.
– Ты чего ревешь? – опять рявкнул, но уже тише.
– Я не реву! – шмыгнула носом.
– Я же вижу!
Соня помахала в воздухе ресницами, чтобы они быстрее высохли. Нет, слез он ее не увидит!
– Это я просто быстро бежала.
Макс шагнул вперёд, толкая ее назад и спустя два шага Соня оказалась грубо вжатой в дверь Кайена. Мышцы между ног мгновенно сжались, кровь прилила к ее интимному месту. Тело, теряя тапки, сдавалось ощущению полной умственной недееспособности. Сознание отказывалось от ответсвенности за происходящее. Первобытная, животная грубость Моронского заводила сильнее всех вместе взятых романтических фантазий доморонской Сони. И она не хотела в этом признаваться даже себе.
«Сейчас заберётся под юбку и уже не отвертишься!» – последней мыслью перед невменяемым стоном промелькнуло в голове у Сони. Там уже улик натекло полные трусы. Разыгрывать холодное безразличие, как она планировала, уже не получится.
Соня попыталась оттолкнуть Макса, уперев ладони в его мощную грудь. Да, где там! Скала!
– Только время теряешь, Моронский. – Ей удалось увернуться от очередного наступления на ее рот. – Там тебя Самойлова потеряла. Советую вернуться поскорее, а то уведут такой бриллиант!
– Стремные у тебя кадры на разогреве выступают. А то ты бы уже там, в баре, ротиком своим работала! – прошептал Макс в самое ухо, поднимая волну мурашек по телу. – Мы ее позже позовём, если захочешь. Вылижет тебя после того, как я кончу тебе в звезду!
«Вот же грязный извращенец!» Соня опять дёрнулась, но он ещё плотнее вжался в неё, больно впиваясь зубами в шею под левым ухом. По бедру с той же стороны, под юбкой, поползла горячая лапа, набирая скорость и вес по мере продвижения вверх. «Боже, он сейчас доберётся до трусиков и поймёт, что она истекает от желания. Нет! Где твоя гордость, Орлова?»
– Это ты так на работу ходишь? В чулочках? А где твой «капкан»? Дома забыла? – рыкнул Моронский Соне в висок, ощупывая край чулка и подвязки. Соню затрясло с новой силой. Он знает, что она вышла на работу? – Ты для коллег своих так наряжаешься? Или для меня? – он развёл ее ноги и зафиксировал своими коленями.
Подол юбки сам собою полз вверх по бёдрам, собираясь гармошкой. И пальцы Моронского уверенно продвигались к эпицентру возбуждения конфликта тела с мозгом.
– О, детка, да ты уже готова для меня! – выдохнул он, едва коснувшись Сониной промежности. Резко развернул к себе спиной. Щекой к стеклу окна. Впечатал бедра в ее голый зад. Обе ладони его теперь мяли грудь под блузкой, пытались забраться под лифчик.
Соня перестала делать вид, что сопротивляется. Сдалась. Закончились силы разрываться между «гореть» и «бежать». Невозможно было делать и то и другое одновременно. И Соня выбрала «гореть». Она выгнулась со стоном, потерлась попкой о бугор на брюках Моронского. Охнула, когда почувствовала его пальцы в своей мокрой киске.
Через несколько припаркованных машин от них завёлся двигатель. Соня вздрогнула. Пальцы Макса остановились.
– У нас с тобой два варианта: продолжаем в машине или поднимаемся ко мне в офис. Спокойно и без истерик. – прошептал Макс ей в шею, не переставая грубо мять грудь и зад. – О том, чтобы опять свалить, можешь сразу забыть. Не отпущу!
Он больно прикусил мочку уха.
– Силой возьму, но не отпущу!
Ответ на вопрос «зачем она это делает?», Соня в данный момент искать не собиралась. Они поднимались в лифте и воздух между ними искрил бенгальскими огнями. Казалось, магнитное притяжение, пробегающее между их телами, можно увидеть невооружённым взглядом. Но они из последних сил держались за перила внутри кабины лифта, чтобы не броситься друг на друга раньше времени.
– Я бы уже глубоко трахал тебя прямо здесь. Но в этом здании камер нет только в моем кабинете.
Лифт остановился на одном из последних этажей. Держась за руки, они прошли спящее в темноте фойе со стойкой ресепшена, миновали ряд стеклянных дверей. Вошли в приемную. Макс приложил палец к сканеру на двери в кабинет, дверь пикнула, и он втянул Соню за собой в темноту брутального аромата. Дверь закрылась. Снова пикнула. Макс набрал какой-то код на панели слева от неё. Потом нажал какие-то кнопки рядом. В конце огромного кабинета загорелась подсветка бара лаунж-зоны, рассеивая по помещению мягкий, интимный свет.
Хозяин прошёл вперёд, остановился у бара достал откуда-то стаканы, плеснул в оба янтарную жидкость.
– Извини, здесь только мужские напитки.
Сел на диван. Поставил один стакан на столик, отхлебнул из своего.
– Сними юбку! – последовал приказ.
Новая волна возбуждения прокатилась от низа живота до горла. Соня тихонько сглотнула. Но сразу выполнять приказ не стала. Обойдётся.
Соня медленно шагнула вперёд. Так же медленно наклонилась к столику, отставив зад, как бы случайно демонстрируя ложбинку в вырезе блузки. Взяла со столика стакан. Сделала очень маленький глоток. Поставила на место. Она точно такую же сцену видела в одном порно.
Макс вальяжно развалился на диване, расставил ноги и раскинул по сторонам руки. Но Соня знала, это видимая расслабленность. Это тигр делает вид, что он сыт и отдыхает. Усыпляет бдительность перед нападением. Она видела, как пульсирует артерия на его шее. Как кадык ходит вверх-вниз. Как натянулась рубашка на груди от учащённого дыхания, как налились мышцы на руках.
– Снимай! – повторил он и Соне показалось, что Макс клацнул зубами. Он на грани. Хотя старается казаться собранным. – Я очень рекомендую тебе снять одежду самой, – вкрадчиво продолжил Моронский, – если не хочешь чтобы я все разорвал к херам!
Она подошла вплотную. Взялась за подол юбки, чуть подняла края и села сверху на Макса. Он зарычал и вцепился пальцами в Сонины волосы, притянул ее губы к своим и чуть не съел их. Чувства выкручивали низ живота. Напряжение было настолько сильным, что Соня не могла больше ни о чем думать. Каким-то чудом продолжала балансировать на грани абсолютной потери сознания. Она тоже запустила пальцы в его волосы. Отвечала на поцелуи и сама нападала на губы. Тряслась и терлась о его торс грудью и бёдрами. Почувствовала, как он впился пальцами в плоть на ягодицах, вжимаясь в неё плотнее.
Сумасшествие на грани безумия. За которую оба вот-вот шагнут.
Соня скользнула губами по его заросшей щеке к уху, втянула мочку и прикусила зубами. Моронский шумно втянул воздух ртом.
– А Самойлову ты уже катал на своём Триумфе? – проговорила Соня не разжимая зубов.
– Кого? – Макс нахмурился, приоткрыл затуманенные похотью глаза.
– Ту… из бара… – напомнила она.
Макс юркнул руками под Сонину блузку, добрался до груди, начал воевать с кружевом лифа.
– Не успел. Это должна была быть благотворительная акция, – быстро, шёпотом заговорил Макс, расстёгивая крючки ее лифчика. – Я просто хотел угостить ее… коктейлем в качестве поощрения за зря потраченное на меня время. Она около двух недель на меня охотилась. Как ты думаешь, заслуживает она моего коктейля?
Он, что пытается заставить ее ревновать? Серьезно? Вот этот бородатый идеальный самец пытается вывести на эмоции маленькую девочку, используя самый древний из всех запрещённых приемов: ревность? И не первый раз уже, кстати!
«Не отдам! Мой!» – вот этого он добивается? Неужели господин Порок тоже не прочь попринаддежать немного?
Соня внезапно обрела какое-то внутренне успокоение, какое, наверное, йоги тренируют годами. Она вдруг поняла: этот охренительный мужик принадлежал ей! И уже давно. Не важно, кто вьётся вокруг него и кому он смотрит вслед по своей самцовый природе! Она – Соня уже давно живет в его сознании. А может быть, даже в сердце… Потому что на Самойлову он так не смотрел, как смотрит сейчас на Соню. Он пожирал ее взглядом почерневших от возбуждения глаз. И в то же время в них появилось что-то новое, чего раньше Соня не замечала. Тоска какая-то, грусть что ли… или нежность? Да. Именно – нежность…
Давно надо было ему перцовым баллончиком в глаза брызнуть!
– Боюсь, ей ничего не достанется! – вышептала она ему в губы и плотоядно оскалилась, глядя из-под ресниц. Власть! Она четко ощутила, как в этот момент обрела суперспособность: одним взглядом укрощать внутренних демонов Моронского, превращать их в игривых котят.
Макс с глухим стоном оторвался от дивана, ринулся на Соню и в мгновение опрокинул ее лопатками на сидение, подминая под себя.
Не долго она властвовала…
– Как же я скучал, детка, – шептал он, покрывая ее лицо поцелуями, – как мне не хватало твоих губ. Не молчи, скажи как ты хочешь?
«Господи, спросил бы что попроще! Как она хочет? Как угодно! Только, пожалуйста, быстрее!»
Макс властно, грубо, как истинный мужлан, трогал ее везде, куда доставал, прикасался к ней по-хозяйски, ощупывал каждый сантиметр ее тела, будто проверяя, все ли на месте. А она ерзала под ним в нетерпении и выгибалась, уже не контролируя движения своего тела.
– Ааааахх, – все что смогла выдавить из себя Соня, потому что стоило ему пустить свои ладони гулять по ее бёдрам, киска стала сладостно сжиматься. Мысли улетучились, как мыльные пузыри. Тело достигло точки кипения.
Макс чуть отстранился. Быстро расстегнул ремень и приспустил брюки. Грубо задрал края Сониной блузки вместе с лифчиком, обнажая ее груди с торчащими от возбуждения сосками. Чуть оттянул одну болезненно-чувствительную горошинку, а затем сильно сжал ее. Сделал то же самое с другой.
Соня тихо всхлипнула. А Макс точно озверел, превратившись в первобытного дикаря, с неистовой силой накинулся ртом на соски. Кусал, втягивал, лизал, дул, снова кусал, переходя от одного к другому, вдавливая ее в мягкую кожу дивана.
– Непослушная девчонка хочет, чтобы её как следует трахнули?! – он отвел ее ногу в сторону, вжимаясь в Сонину разгоряченную промежность своим стальным стояком. – Мечтал трахнуть тебя в офисе! Жестко! Сначала здесь. Потом на столе!
Он подцепил треугольник Сониных стрингов и отодвинул ткань в сторону, мгновенно ныряя пальцами в киску. Соня снова выгнулась, закатила глаза, открыв рот в немом крике.
– Что, не терпится уже? – он снова прикусил сосок.
Поддел руками Сонины бедра, развёл широко ноги и нырнул вниз лицом к ее пульсирующему лону. Его горячий язык задвигался, порхая над влажными, скользкими губами; играл с клитором и нырял в нежных складках.
Ее крупно колотило. Узел внизу живота болезненно пульсировал, но для разрядки не хватало его внутри. Софья судорожно ухватилась за воротник его рубашки и потянула на себя.
Моронский поднялся, встал на колени перед раскрытой истекающей Соней, пристраиваясь между ее ног.
– Ты подсела на него! – вдруг прохрипел он, глядя сверху вниз адскими щелочками глаз. Начал расстёгивать манжеты белой сорочки. – Признай! Подсела на мой член, как наркоманка!?
Соня запрокинула голову в исступлении, подняла ладошки к лицу, пряча свои пылающие щеки от этого порочного мужчины. Боже, что он говорит?
– Да! Подсела… – утвердительно и довольно ответил он за Соню, снимая рубашку.
Горячая головка скользнула вдоль набухших Сониных складок вверх, покружила вокруг клитора. Он замер возле входа, вынуждая ее нервно ерзать и корчиться в горячке. Слегка толкнув член вперёд, погрузил только головку. Задержался. Вышел.
Соня распахнула глаза и недовольно заскулила. Макс навис над ней, впился своим диким взглядом. Снова коснулся головкой ее промежности. Мучил ее, изводил. Наслаждался, глядя как она горит.
– Как мне войти, Соня? Медленно или, может быть, быстро, резко?
– О, бо…же…, – Соня опять закрыла пылающее лицо руками.
– Это не ответ!
– Мммм, глубоко… весь… – промычала Соня, едва шевеля губами. И сама двинула бёдрами навстречу Максу, насаживаясь на его член.
Они ринулись друг к другу, как оголтелые. Макс заполнил ее всю без остатка. Пронзил до самой души, поднимая теплую волну удовольствия, которая набирала силу с каждым его глубоким толчком.
Бешеные удары их сердец слились в один единый гул. Пульсация между ног достигла той частоты, когда готова уже превратиться в мучительно-сладкий спазм. Соня воткнула ногти в мощную, влажную спину Макса, поджимая пальцы на ногах.
– Расслабься! – рыкнул Макс. – Не сжимай меня.
Соня послушалась. Полностью расслабилась. Подступающий оргазм откатил. Но возбуждение усилилось и ощущения там внутри стали ярче.
И вдруг он резко вышел.
«Неееет…» Соня заскулила, хватая воздух ртом, пытаясь поймать Макса и вернуть в себя. Между ног часто болезненно запульсировало.
– Говорю последний раз! – прорычал он над Сониным ухом, заставляя ее кожу покрываться мурашками. – Ты – моя! Ты мне принадлежишь! Я не войду снова, пока ты не поклянёшься, что не уйдёшь! Пока не скажешь сама, что ты моя! Пока не пообещаешь быть послушной девочкой… для меня.
Он снова провёл членом вдоль входа и наверх, раздвигая складки, дразня налитую жемчужинку клитора, и опять скользнул вниз. Проник головкой в киску, покружил. Соня рефлекторно двинула бедра навстречу. Но Макс снова отстранился.
Ещё немного и наслаждение этой пыткой выльется обильными рыданиями. Что он делает? Зачем мучает ее так изощренно?
– Хочешь, чтобы я вошёл в тебя глубоко? – он провёл языком от ключицы до уха и вцепился зубами в мочку.
– Скажи мне, Соня! – процедил он сквозь сжатые зубы рядом с ухом, – Скажи, что ты моя послушная девочка! И я дам тебе все, что ты хочешь!
Макс снова стал тереться головкой у входа, сильнее надавливая, но не проникая дальше. Чем просто изводил ее, заставляя выгибаться, извиваться и скулить.
– Что ты хочешь? Соня? СКАЖИ! – его голос осип.
– Ааааахх, – почти крикнула она, – тебя! ТЕБЯ! Я… хочу… тебя!
– Скажи, что ты моя послушная девочка и ты получишь меня!
Соня застонала, почти теряя сознание. Она в таком состоянии чистосердечное признание в тройном убийстве подписала бы. Но сказать, что «она его послушная девочка» почему-то не могла.
– Ну же, не слышу? – он резко вошёл полностью и мгновенно вышел, выжимая из неё протяжный стон.
И это было последней каплей. Не отдавая отчета в действиях, и не в силах больше контролировать собственно тело, она забилась, завозилась под Максом, хватая его за плечи, притягивая ближе к своим бёдрам.
– Дааа, – взвыла она.
– Что «да»?
О Боже!
– Да… я твоя! – крик рвано прокатился по офису.
– Дальше! – Макс опять резко вошёл и вышел.
– Я. Твоя. Послушная. Девочка. – кое-как собрала всю фразу Соня и опять застонала, не узнавая своего голоса.
– Ну, вот, – глаза Макса нехорошо вспыхнули, – и хорошо…
Он ворвался в неё и неистово начал вколачиваться, глубоко, почти до боли, громко пыхтя и порыкивая.
– Теперь. Я буду. Трахать. Тебя. Как свою. Послушную. Шлюху. Когда. И где. Захочу! – вбивал он в неё каждое слово.
– Ты моя… я твой… – жарко шептал он Соне в ухо, в то время как его раскалённый, твердый член ожесточенно двигался внутри влажной плоти.
Он вдруг резко вошёл до конца и замер. Выгнулся над ней, закатив глаза и обнажив верхние зубы.
– Маааакс, – простонала Соня, резко двигая бёдрами вперёд, – пожалуйста!
– Да, девочка… – он упал на неё, вжался всем телом и снова задвигался, мощно, резко, яростно, до боли, но опьяняюще сладко. Дико, неправильно и прекрасно. И Соня кончила, закричала, извиваясь от каждого нового толчка, теряя связь с реальностью.
Ей показалось, что она и правда потеряла сознание. Потому что в следующее мгновение обнаружила себя на коленях перед Моронским. Киска ещё сладко сжималась в экстазе, когда член Макса проник в ее рот.
– Соси, сладкая! Покажи мне класс!
Он входил между Сониных истерзанных губ, глубоко, мощно, быстро. Собрал ее распущенные волосы в хвост на затылке и насаживал ее на свой орган.
– Да, детка! Кайф! – он запрокинул голову назад, совершил еще несколько глубоких толчков и сдавленно зарычав, мощно излился Соне в рот горячей сладковатой струёй.
– Глотай, глотай все, хорошая девочка… – бормотал он хрипло, удерживая за волосы ее голову на своём члене.
Соня сглотнула терпкую вязкую жидкость. Томно улыбнувшись, обхватила его ствол ладошкой, скользнула губами к головке, чуть присасывая, обвела язычком и втянула последние капли в рот.
Макс глухо, протяжно завыл. Отпустил ее волосы. На губах его расцвела блаженная улыбка. Он чуть пошатнулся и обессиленно упал назад на диван и Соню потянул за собой, укладывая себе на грудь.
***
Они лежали молча. Растрёпанные, полуголые, потные, уставшие и слушали дыхание друг друга. Никогда ещё Моронский не чувствовал себя так… так… он не мог подобрать нужное слово. Так… умиротворенно, что ли. Не надо было никуда бежать, смывать с себя чужой запах. Не надо было придумывать хитроумный план избавления от тела; испытывать неловкое раздражение, если тело не понимало с первого раза, что ему, мягко говоря, больше не рады. Вот она – лежала на нем и перебирала пальчиками волоски на его груди, а он не решался даже руку протянуть к пачке сигарет, боясь спугнуть момент. Дикий кайф! Ни с чем не сравнимый. До него вдруг дошло, что все те острые ощущения, за которыми он охотился всю сознательную жизнь – ни что иное, как суррогат счастья. И только что он испытал что-то настоящее…
– Это чё сейчас было? – нарушил тишину Макс. – Ничего не помню…
Соня подняла голову и нахмурилась, глядя своими янтарными глазищами. Макс усмехнулся. Дурочка.
– Шучу, – он зарылся носом и пальцами в ее волосы, утопая в их аромате. – Не мечтай. Ты моя послушная девочка-шлюха. Разве такое можно забыть?
Она, было, попыталась дернуться и вскочить, но он не дал – сильно прижал к себе, поцеловал в макушку.
Ощущение влажной, тесной, пылающей Сони на члене еще не растаяли, а уже хотелось снова.
Он потянул ее блузку, стаскивая через голову. Лифчик скинула сама.
– Сними уже эту чёртову юбку!
Соня поднялась, выскользнула из неё и из трусов, которые все еще были на ней.
– Туфли и чулки оставь. Я так себе все и представлял.
Охуительная! Ни у кого такой нет! Он один ее трахает!
Макс быстро стянул с лодыжек брюки вместе с трусами. Поднялся. Член тоже. Торчал, как пушка со взведённым курком! Подошёл вплотную. Сжал шикарную задницу в ладонях, слегка поласкал колечко попки. Начала оседать. Макс быстро подхватил девчонку под бёдра и понёс к рабочему столу.
Гулять, так гулять!
Уложил лопатками на бубинговую столешницу, встал между широко разведёнными Сониными ногами. Вцепился в губы. Мягкие, сладкие, сочные и чуть припухшие уже. А она отвечает, трется промежностью о живот Макса. Горячая такая. Во всех смыслах.
Он вошёл почти ласково. Сжал ее нежную красивую шею в ладони. Не сильно. Но глаза выпучила. Начал трахать. На этот раз медленно. Входя до упора, выходил почти полностью.
– Нравится? – одной рукой продолжал держать ее за горло, другой мял колышущиеся от ударов сиськи.
Выгнулась дугой, сейчас кончит. Макс вышел – заскулила. Сейчас, детка, он только кое-что выяснит для себя…
– Соня, что такое «быть моей»?
Подняла раскумаренный взгляд. Простонала в истоме.
– Я не знаю в рамках каких отношений ты предъявляешь права на собственность? – Заговорила прерывисто девочка. – Ты сказал, что между нами только секс. Значит, твои права на меня действуют только на этой территории.
Она жадно облизала губы.
Дуру включила. Все ты знаешь!
Макс крутанул ее за бедра, переворачивая животом на стол. Подтянул зад к себе ближе. Пристроился между ног. Поводил членом вверх-вниз. Собрал слюну и метко плюнул на вход в попку, растёр головкой смешивая с ее соком. Нырнул в киску. Вышел. Покружил возле попки. Сжалась вся. Почуяла неладное?
– Пустишь, нет? – напрягалась. – Ладно позже зайду.
Вошел в киску. Потрахал немного, вышел. Скулит, царапается по столу вверх. Отвёл в сторону ладонь и шлёпнул по жопе. Разрумянилась сразу. Вогнал член в киску – вскрикнула. Схватил за волосы на затылке, потянул – завыла. То ли от боли, то ли от наслаждения. Но скорее всего, от того и другого. Порочная. Такая же, как он.
– Нравится? Хорошо я тебя трахаю, Соня?
– Даааа…
Макс снова вышел. Заменил член на большой палец. Скользнул им в нее, поиграл с клитором, размазывая обильно выступившую смазку по всему пирожку. Соня заметно расслабилась, по телу ее прокатилась сладкая дрожь. А Макс воспользовавшись этим, неожиданно быстро проник пальцем в попку. И сразу членом в киску.
Соня охнула.
– Вот так, детка. Я буду трахать тебя везде. И там тоже. Такая узкая, что даже жаль. Но ничего, скоро распробуешь…
Он толкался в неё членом, ритмично проникая пальцем в задницу и Соню била крупная дрожь. Такая отзывчивая. Такая податливая. Как воск плавится в его руках. Лепи, что хочешь.
– Быть моей послушной девочкой – значит делать все, как я скажу, Соня!
– А если… я не буду делать, – сдавленно проговорила Соня, продолжая подмахивать Максу в такт и всхлипывая при каждом столкновении их бёдер.
– Накажу! – отрезал он и снова звонко опустил ладонь на румяную ягодицу, потянул ее за волосы на себя. Члену стало теснее. Соня сжималась в предоргазменных судорогах. Движения Макса стали чётче, размереннее и глубже.
Да, давай, сладкая, кончай, кричи!
Он дождался, когда ее перестанет бить в экстазе и вышел. Выстрелил тугой струей ей на круглый медовый зад. Снова вошёл в неё, медленно двигаясь во влажной горячей плоти вперёд и назад, упоительно, сладко. Соня ещё раз вся сжалась и выгнулась с протяжным стоном.
Охуительно страстная девочка! Его девочка!
– It’s a man’s world, baby! – шепнул он ей на ухо и покинул сладкое место.
Ну, посмотрим, дошла до неё суть ее роли, или придётся объяснить ещё раз и с применением более грубых методов.
– Даю тебе время до конца месяца, – он развернул ее к себе, впечатал в себя, нырнув в море виски ее глаз, пьянея, – ты уволишься из своего офиса. Ты теперь работаешь на меня! Я хочу построить дом себе. Будешь рисовать мне его. До тех пор, пока мне не понравится. Зарплату позже обсудим. Не обижу.
Рот открыла. Глазки бегают. Сначала бледная стала, а потом щеки – красными. Не ожидала такого расклада?
– Это не все… – Макс помолчал, подбирая слова поубедительней, – Собирай вещи. Две недели тебе хватит, надеюсь?
– З… за… чем…?
– Ты съезжаешь из своей хрущебы. Будешь жить там, где я скажу!
