Текст книги "Подари мне себя до боли (СИ)"
Автор книги: Аля Пачиновна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)
Глава 17
«Сука! Вымотала! Выбесила! К чёрту всё!». Он больше ни минуты не потратит на эту девчонку!
Пусть катится из его жизни!
«Под кожу пробралась. Змея. Ненавижу суку!»
Ещё он за бабой по каким-то «калачам» не бегал! Которую даже не трахал ни разу!
Немыслимо! Чтобы он – Моронский… Да кто она такая!? Откуда взялась?
Педаль в пол, а все кажется, что мерин ползёт, еле живой. Ещё и дождь зарядил совсем некстати – лупит в лобовое стеной. Лужи под колёсами взлетают фонтаном в стороны.
До ночи должен успеть вернуться в город.
А перед глазами она… Ее распахнутые ноги.
И глаза. Напуганные. Стыдливые. И распутные…
Да, там в них такой ураган! Она и сама не знает. Не подозревает даже, на что способна!
Но почему опять мимо? Почему опять «НЕТ»? После того, как ее на Сириус вынесло? Ведь видел же он, что она кончила, как в первый раз!
Ему уже не хотелось играть.
Хотелось просто всадить ей. Узнать, какая она внутри. Такая же, настоящая, как и снаружи?
Просто он наелся фальши. Она была повсюду. Искусственные сиськи, искусственные ягодицы, пришитые волосы, нарисованные брови, перекроенные, по одному лекалу лица. Первоклассные шлюхи, как с обложек глянца, на все согласные. Но фальшивки с такими же поддельными эмоциями. Даже запахи ненастоящие.
А у этой… всё своё и всё такое… охуительное. И аромат её. Знакомый такой. Из детства. Нет, даже раньше. Из какой-то прошлой жизни.
С машиной, конечно, жестко вышло. Но девчонка сама виновата. Заслужила. Он этот вариант просчитывал, как запасной, на крайний случай и предположить не мог, что он будет единственным. До последнего думал, что поедет с ним. Уверен был. Там бы вручил порша, как полагается. Как оно полагается он, правда, и сам не знал – никогда, как-то, машины дарить бабам не приходилось… Но по ситуации бы разобрался. Не тупой.
И вообще, какой черт дернул его купить эту машину? Да, блять, странный импульсивный порыв и ещё немного первобытной самцовый логики – обозначить свою территорию! Чтобы больше ни один ушлепок на дороге даже не подумал яйца свои вонючие подкатывать. Ну, понятно же, что такая девочка на такой тачиле – всегда чья-то, всегда под кем-то. Номера даже сделали такие, чтобы уж наверняка ни один мусор, ни один мудила…
Врубил на полную мощность Fujiya and Miyagi и там про suck to me почти в каждом треке. Вырубил. Лучше уж Marilyn Manson.
Доберётся до дома, в душ, переоденется и в клуб. Две! Нет, три голубушки сегодня его порадуют. А с этой… все! Завязывать надо.
Совсем не в кайф, конечно, столько времени на неё потрачено. Нервных, сука, клеток! А как бы хорошо ИМ могло быть… И не один раз, нет. Много. Долго. Сладко. Жестко. Он бы с ней такое вытворял… картинки эти на выставке, от которых она глаза прятала, ей бы детской мазней показались!
«Ладно, проехали! Все! Слюни подобрал и забыл!»
Ни на одной пизде свет клином не сошёлся.
Это ему просто показалось…
***
Сесть за руль треклятого Порша все-таки пришлось, как бы Соня не упиралась. Не оставлять же его в «Калачах». Тем более, что по всем документам Соня являлась законной владелицей этого автомобиля.
Молодец, Моронский, нечего сказать! Одарил, так одарил. Теперь каждый раз, глядя на эту машину, или садясь в неё, Соня вынуждена вспоминать своё грехопадение. А она и так не может выкинуть его из головы.
На, девочка, тебе машинку. Ты все строила из себя не такую, как все. А теперь ничем не отличаешься от тех, в чью сторону сама недавно презрительно фыркала «насосала». Получается, Лев прав был. Продажная она «эта самая». Теперь эта машина, как клеймо!
«Молодец, Моронский – пошла Соня по второму кругу, – показал ей её место!»
Ещё и краснеть заставил перед охранником своим! Унизил! Отомстил? За что? Что он за человек? Откуда в нем все это? Зачем он так с ней?
Ездить на Порше она, конечно, не будет. Поставит на стоянку и пусть стоит – ржавеет. Пусть его растащат на запчасти! А она пока на такси, а потом позвонит и потребует вернуть ей её старую удобную и родную Кию! А главное, честно заработанную!
Нет! Звонить она первая не будет! Больно надо! Пусть сам звонит.
Или нет! Пусть никогда не звонит и не пишет! Пусть он вообще про неё забудет. Да, это будет лучше всего.
Или нет! Пусть звонит – она не будет отвечать и вообще, вот прямо сейчас возьмёт и заблокирует контакт!!!
Не сбавляя скорости, одной рукой Соня пыталась нашарить на пассажирском сидении телефон в куче скомканных бумажных салфеток!
Ладно. Подождёт.
Сейчас она доедет до города, и сразу же заблокирует.
Только, почему-то, у неё такое чувство, что это была их последняя встреча… Не будет он звонить. И искать встреч тоже больше не будет. Она, наверное, сильно разозлила его.
У него были такие глаза… он так выкрикнул это «ПОШЛА ВОН», вряд ли он захочет видеть ее снова… у него лопнуло терпение. Она победила?
У Сони уже глаза болели от слёз. Победа какая-то горькая получается… Вроде победила, но чувство такое, что в этой войне потеряла больше.
Ну и ладно. Ну и хорошо. Закончится, наконец, эта пытка! Эти два стыдных, абсолютно неприемлемых для Сони эпизода, в конце концов, сотрутся из памяти, она переживёт и никогда не будет вспоминать о них. Никогда! Надо только потерпеть. Главное – никакой музыки! До конца жизни…
***
Гнал всю дорогу так, что покурить не успевал.
До дома добрался уже в сумерках. Не разуваясь, Макс быстро прошагал в гостиную, в полутьме нашарил на столе пачку Трежер, закурил, с нетерпением выдыхая дым в потолок. Отбросил зажигалку, упал на диван.
Устал.
Может, ну его на хрен клуб сегодня? Уснуть прямо здесь в ботинках? Выбросить из памяти этот день! Потому что тошнило от самого себя нестерпимо.
Вместо этого взял телефон. В поисковике Гугла набрал «Софья Орлова Инстаграм».
Ни-че-го! То есть, куча Сонь Орловых, но все не те. Как у Девушки в 21 веке нет ни инстаграмма, ни фейсбука, ни сраного ВКонтакта?
«Кто ты такая?»
Как там ее подружку зовут? Нелли, кажется, Корнеева? Поиск выдал несколько, одна из них – искомая Нелли. Ничего путного. Типа, вся в искусстве, на стиле, фотки с мероприятий, ивентов. Ну такая… с претензией. Видно, что стерва та ещё. Однако, и тут Орловой не пахнет. Ни одной фотки. Не тусовщица, значит. Откуда ты такая взялась?
Ископаемое!
Попробовал набрать: «Софья Орлова дизайнер». Нашёл рабочий аккаунт на сайте фриланс-дизайнеров. Без аватарки. Сухие анкетные данные, контакты и портфолио работ. Ну такие… вкус у девочки есть, но в профессиональном плане ещё есть куда расти.
Хоть бы одну фотку… он бы попробовал разобраться, что с ней не так…
Вот чем он опять занимается? Моронский откинул телефон, докурил сигарету, нервно затушив ее в пепельнице.
Потянулся.
Поднялся. По пути скидывая с себя одежду, направился в душ. Стоял там долго под холодной водой. Потом почти под кипятком. Потом опять под ледяной…
Вот с чем у него ассоциировалась Орлова – с контрастным душем! С американскими горками! Когда, то горячо, то холодно, то вверх ползёшь, то резко вниз летишь, теряя душу!!!
Ощущения острые до рези в паху, до головокружения. Желание вдавить, вжать в себя эту упрямицу, растворить ее в себе, поглотить, опустошить и наполнить собой, выходило за рамки разумного.
Из гардеробной вышел, накидывая темно-бордовую рубашку – цвета его личного инферно… По пути бросил взгляд на гитару и остановился.
Классическая электроакустик от Fender, шестиструнная. Сама в руки пошла. Честно! Он не собирался.
Начал перебирать струны. Гитара – увлечение с юности. Когда-то прыщавым, высоким и сутулым подростком Максу очень хотелось нравится девчонкам. Пришлось самому научиться играть на гитаре. И так ему это понравилось, что первоначальная цель отошла на второй план. Теперь он профессионально играл. И пел.
Старый американский рок. Pink Floyd, Bon Jovi, Deep Purple, Santana, Chris Isaak…
И в общем, не понял сам, как в какой-то момент из-под струн полезло сентиментальное дерьмо.
– Красотка, – сказал он обращаясь к гитаре, – сегодня не твой день? ПМС что ли?
Струны тихо звякнули.
– Понял. Бабы…
Застёгивая манжеты рубашки, глянул на часы.
Во Флориде утро.
Набрал на телефоне «отец». Тот долго не отвечал. Потом наконец, в трубке откашлялся строгий голос:
– Привет, сын!
– Привет, па.
– Все хорошо?
– Норм.
Они созванивались пару раз в месяц, если ничего срочного. Все как обычно: привет-привет, как дела-пойдёт, как мама-нормально. Разговор ни о чем и обо всем. Потом отца, обычно, было не остановить. От него Моронский узнавал все последние новости Мира.
– Ну, ты звони!
– Маме привет! Па?
– Да?
– Ты любишь маму? – Макс не понял сам, как у него вылетел этот вопрос. Ведь, по сути, он знал ответ…
– Я? – удивился голос, – Я ее ненавижу! Всю жизнь меня бесит. Вот сейчас лезет не стой стороны к газонокосилке, наверное хочет, чтобы ей пальцы на ногах отрубило! У неё же их много!
Он так и уснул на диване, в рубашке, в расстегнутых брюках и одном носке…
***
Что делает девушка, решившая раз и навсегда забыть мужчину, разбередившего душу? Правильно! Лезет в Гугл искать его фотки…
Вообще не густо. Пара статей с заголовками типа «Неуловимый холостяк…». Тьфу, пошлость какая шаблонная. К статьям прилагались скупые на детали фотки папарацци. Моронский почти на всех смотрит не в объектив, а куда-то мимо, возможно, на того, кто фотографирует. Отчего лично у Сони создавалось впечатление, что глядит он прямо на неё.
Она захлопнула крышку ноута.
Ну и что с этим со всем делать? Что-то не шибко-то он спешил забываться…
Соня взяла телефон. Открыла контакт «Моронский». Настройки – заблокировать контакт?
Вздохнула. Отмена.
Зашла в приложение с электронными книгами. Открыла «Заводной апельсин», который скачала накануне. Начала читать.
Через сорок минут поняла, что читает абсолютную андеграунд-антиутопическую жесть! Закрыла приложение. Стало всё ещё хуже. Она-то думала, может, книга поможет ей хоть немного разобраться в том, что он за человек. И вообще, что происходит. Но теперь у Сони стало ещё больше вопросов…
Она снова открыла ноут. На экране его фото. Она увеличила. Долго смотрела. А потом откинулась на подушку, закрыла глаза и опустила руку за резинку трусов…
Глава 18
Miles and miles on my own
Брожу в одиночестве долгие мили,
Walk with shame, I follow on
Продолжаю следовать тропой стыда,
A language to find hard to hear
Подбирая слова, которые трудно услышать,
Not to understand, just disappear
Никак не понять, которые просто смолкают.
Could you take my place and stand here?
Не мог бы ты поставить себя на мое место?
I don't think you'll take this pain
Не думаю, что ты стерпишь эту боль,
You'll be on your knees and struggle under the weight
Ты упадешь на колени и будешь бороться с ее тяжестью.
Oh the truth would be a beautiful thing
Было бы замечательно услышать правду.
Oh the truth is a beautiful thing
Правда – прекрасная вещь.
London Grammar “Truth is a beautiful thing”
Две недели… Две недели! Ровно две недели прошло. Всё! Безумную историю с Моронским можно закрывать. Аккуратно сложить в маленькую коробочку, перевязать красивой ленточкой. Или нет. Закрыть на большой амбарный замок и убрать на самую дальную полку кладовой памяти, самый ее тёмный угол, куда никогда не проникает сознание. Ни единый его лучик. А ключ потерять и утопить. И хоть до конца срока их уговора осталось около пяти дней, Соня уже точно знала – это конец. Уже конец. Он оставил её. В покое.
Наконец-то…
Точка.
Да, она не ждала ничего другого. Именно этого она и хотела! Чтобы все стало, как прежде. Спокойно. Ровно. Без потрясений. Без этого невыносимого жара под кожей… без непрошенных снов… без сжимающей грудь боли… без случайных слез…
Больше не нужно будет прятать красные глаза и опухший нос от мамы. Пожар в душе скоро потухнет и все пойдёт своим чередом. Как раньше. Дело-то за малым – нужно просто ЕГО забыть…
Только пока это было совсем не просто.
Из колонки звучала единственная песня, которую Соня могла слушать. Она была на повторе уже раз двухсотый – «Monsters in your head» Kari Kimmel. Нет, она больше не вызывала у неё слез. Они закончились. Только какая-то грусть и нежность осталась. Необъяснимая.
Соня сидела на подоконнике, прижавшись лбом к оконному стеклу и равнодушно смотрела на улицу. Непривычно теплый май сегодня заканчивался, передавая эстафету настоящему лету. Небо розовело в лучах заходящего солнца, облака, как золотая сахарная вата медленно плыли по нему. Завтра, наверное, будет жарко. По-настоящему. Однако, долгожданное лето, которое всегда так вдохновляло Соню, теперь почему-то не радовало. Именно накануне первого летнего дня Соня всегда находилась в приподнятом настроении, ей казалось, что вся жизнь впереди и завтра обязательно произойдёт что-то потрясающее, хорошее, что-то такое, что она запомнит на всю жизнь. А сейчас, впервые, у неё было ощущение, что лето закончилось досрочно. Единственный «летний» месяц, и то не весь целиком, а всего несколько его недель, уходит вместе с этим сумасшедшим маем. Самым сложным, но самым ярким в ее жизни. А дальше, вопреки календарю, вечная осень. Дождь. Сырость и серость.
Соня знала, что мама места себе не находит, пока ее дочь вот так, закрывшись у себя в комнате, сидит и бесконечно слушает одну и ту же мелодию. Но она решила проводить этот май, выстрадать его целиком. Выжать всю боль до капли. Высушить необъяснимую тоску по чему-то не сбывшемуся. Сегодня можно. Завтра – всё. Она больше не будет вспоминать. Завтра начнётся новая старая жизнь.
В дверь осторожно постучала мама.
– Соня, там телефон. Нелли звонит. Ты подойдёшь?
– Да, мам, сейчас.
Вылезать из своего кокона не хотелось. До конца мая ещё 7 часов можно было слушать «монстров в ее голове», заглушая песней внутренний спор разума и чувств. Но Нелька – это святое. Тем более, она уже на домашний звонит, а это значит, если Соня не соизволит поговорить, Корнеева припрётся к ней домой.
– Ну привет, пропащая! – услышала она в трубке. – Ты чего там? Вера Александровна говорит, ты в комнате закрылась, не выходишь?
– Она вечно всё преувеличивает. Ты же её знаешь.
– Отлично знаю. Поэтому и переживаю. Ты давай, завязывай нас пугать! Сколько можно?! – щебетала Корнеева.
– Я в порядке, – Соня попыталась придать голосу бодрости. Получилось не очень.
– В общем так! – тоном, от которого не приходилось ждать ничего хорошего, начала Нелька. – Вытри сопли! Знаю, что ты сейчас будешь на меня орать, но в субботу у тебя свидание!
– В смысле? – опешила Соня и зачем-то посмотрела на зажатую в руке телефонную трубку.
– В коромысле! В прямом.
– С кем? Ты в уме?
– Ну, короче, тут такое дело… не злись только – заговорила Нелька уже тише и не так уверенно, как начала, – парень, симпатичный, высокий. Брюнет, как ты любишь, – здесь она хихикнула, а Соня пожалела, что не может стукнуть подругу, – двадцать восемь лет, айтишник, но вообще не задрот. Адекватный вполне. Не дурак. И не мудак вроде…
– Вроде? – Соня начинала злиться. Все же это было лучше, чем грустить. – Сама тогда с ним и иди на свидание!
– Я б с удовольствием, но не могу, – вздохнула Нелли, – он же с тобой переписывался.
– Чего??? Как это?
Корнеева опять вздохнула.
– Я… в общем, от твоего имени создала на тиндере страницу с твоей фоткой, ну которая на звонке у меня стоит, – быстро затараторила Нелька, чтобы не дать опомниться подруге.
– Ты рехнулась? – Соня даже присела на трюмо.
– Ой, кто рехнулся-то? – парировала подруга. – Это ты закрылась в комнате, песенки там слушаешь. Как будто тебе четырнадцать, а не двадцать четыре! Отвлекись уже от дум о своём Моронском.
– Он не мой! – Тихо буркнула Соня.
– Тем более! – Корнеева давила в открытую! – Сделай мне подарок на днюху, пожалуйста, сходи с ним на свидание. Ну, что от тебя убудет? – И добавила: – Парень классный! Зуб даю.
– Корнеева! У тебя день рождения в декабре!
– Я зачту! – горячо выпалила Нелька, видимо чувствуя, что может дожать Соню. – Орлова, ну пожалуйста, сходи, а! Ну зря я его три дня динамила?
– А тебя просили? – нет, не на ту напала, Соня так легко не сдаётся. – Делай теперь с этим классным парнем сама, что хочешь! И впредь от моего имени больше ни с кем не флиртуй!
– Лааадно… – мстительно протянула Корнеева, – попробуем по-другому. Если ты не пойдёшь, я отправлюсь в офис к Моронскому, лягу под дверью в его кабинет и буду петь «Шумел камыш, деревья гнулись». А когда он меня спросит, что значит сей перформанс, я ему расскажу, как ты там сидишь взаперти. Думаю, ему интересно будет послушать!
И ведь пойдёт, зараза! Соня ее хорошо знала! Она в институте на спор кактус съела. Так что, заявиться к Моронскому и спеть ей ничего не стоит.
Соня тяжело вздохнула.
– Знать бы, что я такого сделала в прошлой жизни, если в этой у меня одна единственная подруга и та – подлая шантажистка!
– Ты потом ещё спасибо мне скажешь, дуреха!
Что-то подсказывало Соне, что вряд ли.
– Как зовут хоть кавалера?
– Вадим.
***
Моронский слышал, как на телефон пришло сообщение. Но посмотреть в данный момент не мог.
Уже час он пялил рыжую в номере отеля. Без огонька. На автомате. И процесс, мягко говоря, успел ему наскучить. «Бестия» разве что семечки не щёлкала. Совершенно отсутствующий взгляд, хоть и подмахивала знатно. Он уже, казалось, даже запах паленой резины чуял. Уже во все позы ее ставил, а разрядки все не было. Абсолютная какая-то спонтанная покупка получилась. Это когда, вроде, примерял, домой принёс вещь, а она, оказывается, не подходит. Вообще.
– Я в душ! – Макс, наконец, вышел из рыжей, по дороге в ванную стянул презерватив и прихватил телефон. «Ну, будем считать, что просто на тренировку сходил, пресс покачал».
«Я сегодня после 6 свободна» – прочитал он сообщение.
«Отлично. Заеду в 6:30. Адрес скинь.»
Познакомился с девчонкой по дороге в офис.
Свой ярко-красный Урус – единственный не чёрный автомобиль в его автопарке, Макс водил сам.
Девчонка стояла на остановке, с тревогой вглядываясь вдаль. Подкатил. Говорит, в институт опаздывает. Подвёз. Сначала просто хотел взять телефон для коллекции ненужных номеров. Не в его вкусе – простовата для игры. Даже не подумал силки растягивать перед ней. Но потом что-то пригляделся. Довольно милая. Брюнетка. С карими глазами. Свежая кровь… живая энергия. Показалось, даже что пахнет, как человек, а не, как пластиковая кукла.
«Нормальные ловеласы девушку сначала кормят, а потом соблазняют» – вспомнил он. Моронский никогда в жизни не делал этого именно в таком порядке. Обычно получалось наоборот. Он сначала трахал, а потом, если оставалось желание и время – кормил.
Макс никогда не устраивал романтических свиданий. Прям, вот чтобы заезжать там за девушкой, везти ее куда-то, разговоры разговаривать, словом, очаровывать. Он никогда не ухаживал за телками, не водил в кино, не гулял в парках при Луне. А зачем? Он просто поднимал глаза на жертву и она шла с ним. Молча. С рабской покорностью. Как будто, идти с ним в данный момент было высшей целью всего ее существования. Редко какая птичка пролетала мимо.
Но в этот раз он решил попробовать сделать это не так, как привык, а как это принято у «населения». Пригласил в кафе-бутик. Которое Моронский недавно открыл в качестве коммерческого эксперимента.
Место уже пользовалось популярностью и он всерьёз подумывал о сети.
Ну, вот, заодно и контрольную закупку сделает – личность владельца среди персонала держалась пока в секрете.
***
Сто лет она не была на свиданиях. А если учесть, что это – вообще никогда, то как себя вести с незнакомым, не требующим мгновенной капитуляции, мужчиной, она понятия не имела. Соня, почему-то, заранее была готова провести самый скучный за последний месяц вечер. Скучнее которого пока был только спектакль «Художник извне и изнутри», на который, однажды, водил ее Лев. Постановка представляла собой не что иное, как инсталляцию страниц из книги Ипполитова про художника Якопо да Понтормо, про его несохранившуюся фреску. Полтора часа Соня пребывала внутри этой инсталляции, слушая, как артисты монотонно зачитывают дневник этого художника, в котором он просто описывал, что он ел в течение последнего года своей жизни.
Поэтому, над выбором наряда она долго не думала. Оделась, как на тот спектакль. Чёрные брюки-палаццо с высокой талией и чёрный свободный жакет с атласными лацканами. Атласный чёрный кроп топ, подчёркивающий грудь, и открывающий часть подтянутого плоского Сониного живота. Простые черные классические лодочки на высоком каблуке. В уши серьги – бижутерия под золото в виде ажурных крупных листочков сирени. Небольшая сумочка «noname», но кожаная с качественной фурнитурой под золото. Да, массмаркет может выглядеть дорого. Гладкая укладка: прямой пробор, низкий хвост. Немного кремовых румян. И помада.
Консультант в магазине посоветовала ей этот оттенок Бургунди. И действительно! Он подчеркнул идеальный цвет лица. Идеальную гладкую кожу с медовым отливом. Темные выразительные брови. И чуть раскосые, пронзительно-янтарного цвета глаза.
Вау!
Ну, почему бы, собственно и не сходить?
Вадим – так его, кажется, звали, уже минут 10 ждал у подъезда внизу.
Последний штрих – парфюм. Всё, пошла.
Парень стоял возле белой Ауди. Вероятно, Q7, но она не особо разбиралась в марках, раз путала Гелик с Брабусом.
Ну, высокий, да. Ну симпатичный. Ну, не брюнет, конечно, а шатен. Обычный. Ну, то есть, никакой. Стройный, вроде, но отсутсвие спорта явно не в его пользу. Маскировал он это нарочито модным, особенно для программиста, прикидом.
Увидев Соню, он, как будто, застыл с открытым ртом.
– Привет. Вадим?
Парень подобрал челюсть. Соня увидела, как его кадык совершил кувырок вниз, вверх и обратно.
– Что? Вы не Вадим?
– Э, прости, я просто в шоке немного, – наконец сказал парень.
Голос приятный. Улыбка открытая
– Это почему?
– Ну, просто… фото отличается от оригинала.
– Ну, извини. – пожала плечами Соня и даже обиделась немного.
– А сорри, ты не так поняла, – парень засуетился. – Просто я не ожидал, что оригинал будет настолько лучше фотки.
– О… а… в этом смысле? – Соня смутилась и опустила ресницы, пытаясь вспомнить, что там у Корнеевой за фото на звонке. – Спасибо, приятно.
Парень вдруг спохватился и открыл перед Соней дверь Ауди.
– Садись. Если, конечно, ты не против?
Она что-то даже засомневалась. Насторожила его реакция. Слишком бурная для парня с сумочкой Луи Витон через плечо.
Но вслух сказала:
– Да. Почему бы и нет… – и скользнула в салон.
Тронулись.
– Извини, – вдруг проговорил Вадим, вырулив на проспект. – Я немного конфьюзд. Ты первая девушка, которая в оффлайн лучше, чем в онлайн.
– Сенкс, – вылетело у Сони из подсознания сленговое словечко, которое несколько раз слышала от Нельки.
Интересно, за что подруга ей мстит?
– Шмот где берёшь? На стоках или на Фарфетче?
Теперь она сама стала совсем конфьюзд.
– Просто ты, я смотрю, шаришь за стиль!
Мысленно проклиная себя за слабость перед причиняющими заботу людьми, Соня, зачем-то открыла сумочку, заглянула в неё и закрыла.
– Извини, – она повернулась к Вадиму, – я забыла дома фешен-русский словарь. Сейчас попробую у Сири спросить, что такое Фарфетч.
Парень восторженно загоготал, сверкнув зубами.
– Ну, просто ты писала, что ты стилист… – сказал он, перестав смеяться.
Господи, Корнеева с ним про скидки, что ли, флиртовала?
– Дизайнер интерьеров, – поправила Соня спокойно.
– Ну… – он скосил одобрительный взгляд на сидящую рядом девушку, – с экстерьером тоже неплохо получилось!
«Вот, Спасибо, Корнеева, удружила! Я тебя убью!!!»
Происходящее все больше походило на проекцию первого свидания самой Корнеевой. И у Сони даже закралось подозрение, что Нелька встречалась с этим Вадимом, а потом решила «одолжить» его подруге для поднятия жизненного тонуса. Вот как тут злиться и ругаться на эту сумасшедшую!? Она ж, наверное, как от себя кавалера оторвала. Пожаловала с барского плеча, что называется.
И Соня окончательно убедилась в этом, когда Вадим привёз ее в модное кафе-бутик «Callisto», про которое Корнеева успела прожужжать все уши.
Лавируя между столиками она пыталась придумать, как бы по максимуму сжать мероприятие. На что лучше сослаться: на головную боль, некормленого кота или невыключенный дома утюг? Муки выбора поглотили всё Сонино внимание и ориентацию в пространстве, потому что в следующую секунду земля начала уходить у неё из-под ног. В прямом смысле!
Наступив острым каблуком на край широкой брючины, она запуталась в ногах и начала падать. И упала.
Прямо в чьи-то горячие руки. Которые приподняли её легко, как пушинку, расплели и поставили на место.
Хотя, Соня предпочла бы провалиться сквозь землю!
