Текст книги "Подари мне себя до боли (СИ)"
Автор книги: Аля Пачиновна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)
Глава 34
«Пио-пио-пионы, дарит новый знакомый —
Он питает слабости или хочет сцапать.
В его взгляде патроны, как Сильвестр Сталлоне —
Он убьет меня наповал, он застрелит насмерть.
Так знакомы симптомы: с головою и в омут,
Я питаю ласковость к этим грубым лапам.
Пио-пио-пионы, я б хотела попробовать…
Губы вкуса мякоти самых красных маков»
«Химия» Моя Мишель
Петь в расчёску с полотенцем на мокрой голове? Запросто! Соня всю последнюю неделю слушала «Мою Мишель» и уже наизусть знала почти все песни. Мама тактично намекала, что неплохо бы сменить пластинку, она ж – Соня, не одна в доме живет! А то даже соседи уже в курсе, что у Сони Орловой из семнадцатой квартиры «химия к мальчику».
– Потише сделай! – услышала она из коридора.
Мама появилась на пороге ее спальни, глядя как-то подозрительно таинственно.
– Телефон! – сказала она, протягивая Соне трубку домашнего аппарата. И тише добавила:
– Очень глубокий баритон у твоего полового контакта!
Соня вспыхнула, сердце чуть не выпрыгнуло из-под футболки. Холодными пальцами она взяла трубку и выдохнула севшим голосом.
– Да!
– Телефон заряди, балда! – буркнул баритон.
– И тебе добрый день, Моронский! – Соня даже не удивилась, откуда у него ее домашний номер.
– Угу, у тебя полчаса, чтобы собраться.
– Куда?
– Гулять идём. У нас свидание! Все, как подъеду – позвоню.
И отключился.
Куда гулять? Где? Как одеваться? Почему с ним всегда так сложно? Хоть социальную сеть какую заводи, чтобы в статусе поведать всем о трудностях отношений с плохо воспитанным порочным демоном.
«Каблуки клик-клак; мам, плохие новости.
Вижу, что мудак – только я иду знакомиться».
***
Моронский уже три минуты, как подкатил к подъезду. Вышел из мерина, облокотился на крыло, закурил. Посмотрел на часы.
«Да, давай ещё подождём. Мало же он ещё ждал?»
Позырил в телефон. Проводил взглядом какую-то телку, чисто на рефлексе. А когда снова поднял глаза на дверь Сонькиного подъезда – обомлел.
Шоколадный шёлк в высокий небрежный пучок собрала. На носу темные очки. Платье, то самое, легкое, темно-красное в мелкий цветочек, на завязках, в котором она дорогу переходила перед капотом Виталикиного Ленд Ровера.
Творю ж мать! Его ж даже снимать не надо. Просто за тесемку потяни и она голая!
Подошла. Сиськи торчат. Макс опустил голову, заглянул поверх оправы очков в вырез Сониного платья. А там тонкое белое кружево плотно облегает ее грудь, контрастирует с медовой кожей. И запах… У Макса яйца в штанах потяжелели. Запах цветущего миндаля. Он узнал его, наконец-то! У него под окнами каждую флоридскую весну распускались нежно-розовые цветы на ветках, источая этот аромат: терпкий, тягучий, нежный, чистый, стыдливый… с ноткой цианида…
– Потерял там что-то, Моронский?
Очки сняла, глазками хлопает. С ресничками, от взмаха которых легко можно улететь нокдаун. И улетел бы, будь он в ее весовой категории.
Черт! Какая же она охуительная. В этом платьице своём простом, в мокасинах белых. Не нужно ей это всё дорогое брендовое шмотьё, за которое телки сосут. Ей вообще одежда не нужна. Она должна голая ходить у него дома. Ну, максимум в чулках. В сетку.
Пришлось встряхнуть головой, чтобы отогнать слишком реалистичный образ голой Сони в чулках. Член мгновенно вырос.
– Там всё моё! – сказал он, по одному вынимая глаза из декольте, и открыл перед ней заднюю дверь внедорожника.
Забираясь в салон, сверкнула длинными ногами, подол чуть не до жопы поднялся. Была мысль зарядить звонко ладонью по круглой медовой булке, да чёт при пацанах не стал. Ладно, успеется.
– Симпатичное платье, – сказал Макс, усаживаясь рядом.
– Спасибо, – глазки свои опустила, очки в руках крутит. Скромница, блять. Как будто это не она голая скакала на нем, как оторва, пару дней назад.
– Больше не надевай его!
– Это почему?
– Позже объясню.
Макс опустил ладонь на Сонино бедро, сжал пальцами гладкую, упругую кожу, скользнул вверх под подол. Девочка вздрогнула, коленки сжала. Наверное, мокрая уже там… и вкусная. Макс сильнее сцепил челюсти, убрал руку, заметив, как покраснело от натуги ухо Славика, сидящего на переднем сидении. Славка – не Игорь, он от скуки начинает слышать больше, чем нужно и видеть затылком. В целом – это нужное качество, и Макса десятки раз выручало, поэтому он никогда особо не прятал своих отношений с дамами от охранников. Но не тогда, когда дело коснулось Сони. Это другое… это личная жизнь. Он, наконец, понял смысл этого выражения. Это то, что ты не готов ни с кем делить. Вообще. Ни кусочком. Ни крошечкой.
– Спасибо за борщ. Вкусный, – Макс забрал из Сониных рук очки и сжал ее правую ладонь в своей.
– На здоровье. А то я переживала, не смешивается ли вкус томата со свеклой, правильно ли контрастирует.
Язва! А вот когда у неё рот занят – такая зайка!
– Ты не сказал, куда мы едем?
– Сказал же – гулять!
Лодки в пруду тонули в солнечных бликах; детские визги и переливы разноголосого смеха отражались от слепящей воды. По аллеям парка неспешно прогуливались мамаши с колясками и путались под ногами у всех остальных. Мальчики в шортиках с бородами и без хвастались друг перед другом своим двухколесным транспортом: самокатами, роликами, сигвеями – у кого на что бабок хватило.
Макс выделил две категории папаш: одни, с пивными банками в руках, вяло плелись за колясками, другие, обгоняя весь парковый транспорт, катали отпрысков на шеях или играли с мелкими в догонялки. Один вон с дистанции сошёл, упал, содрал коленки, рассекая горячий воздух своим ревом.
Парочки, сросшиеся верхними конечностями, то и дело слипались ртами, и жужжали, сильно напоминая Максу огромных мух в брачный период.
И через каждые десять метров мыльные пузыри, воздушные шарики, хлопушки, тележки с мороженым и сладкой ватой.
Они шли по алле вдоль пруда и даже не пытались быть похожими на одну из этих пар. Наоборот, стоило им сблизиться, чтобы пропустить встречных отдыхающих, и едва путь освобождался, их сразу же отбрасывало друг от друга, как два одноименных полюса магнита.
Соню вообще, похоже, больше интересовало происходящее вокруг, а не Макс и их «романтическое» свидание.
Он терпеливо ждал, когда она нагуляется, готовый уже сейчас, минуя променад, сделать то, зачем, собственно, приехал и выманил ее из дома. Зачем бабам эта романтика? Пустая трата времени.
Моронский закурил, оглядел двух девиц, вышагивающих навстречу. Одна хитро глазками стрельнула, вторая не скрывала зазывной улыбки.
– Привет, девчонки! Извините, я сегодня занят! – сообщил он им вслед.
Соня повернулась, вздохнула, закатив глаза, и гордо продолжила путь. Вот, оказывается, что нужно, чтобы она обратила своё внимание на него?!
Как вообще в этих парках гуляют? Что надо делать? Шарики купить? За руку взять?
Макс догнал ее, поравнялся. Он шёл ближе, поглядывал на неё, идущую рядом, и каждый раз замирал, когда ветер налетал, намереваясь задрать края платья до трусов. Пару раз Макс даже подрывался ловить подол сам.
Охранников специально пустил вперёд, чтобы ребята не палили на личную жизнь босса сзади.
Славик с Игорем обливались потом: жарко было пацанам в чёрных пиджаках и не снимешь – там под ними пушки в кобуре.
– Ну как? Нравится? – нарушил он молчание.
– Ты же все мои прихоти исполнять будешь? – бровки над очками взлетели, губки выпятила.
– На колесо не пущу и на лодке не поплывем…
– У тебя фобии?
– Лодка всех не выдержит. На колесе с тебя платье сдует.
– Тогда мыльные пузыри хочу!
Макс свистнул, подзывая кого-то из ребят, но Соня сказала:
– Нет!
Макс не понял. Застыл, Славику жестом велел стоять.
– Нет, – повторила низко, эротично, – сам купи! Как будто кроме нас нет никого.
Лаааадно. Макс медленно достал бумажник. Отслюнявил самую мелкую купюру евро. Подошёл к тележке.
– Мыльные… как их, эти… пузыри.
– Пожалуйста, – подсказала Соня.
– Пожалуйста… – скрипнул зубами Моронский.
Тетка за тележкой крякнула, увидев номинал банкноты:
– ВсЕ?
– Один! – вымученно вежливо ответил Макс, и, оглядев пунцовую тётку, добавил: – Сдачи не надо.
Ещё сердце прихватит у неё, на хрен такие проблемы.
– Спасибо, – проворковала хитрая. Губки надула, а глаза смеются.
Взяла пузырёк. Открутила крышку. Поболтала в ней, сложила красиво свой ротик и выдула в колечко. Пузыри разлетелись над головой Макса. Она опять потыкала в пузырёк, выразительно глядя на него. Сделала глубокий вдох, поднимая грудь, и снова выдула пузыри. Развернулась, вильнула попкой и пошла вперёд, тыкая и выдувая. А сама палит из-за плеча хитрым своим кошачьи взглядом. Издевается. Специально ведь дразнит и время тянет. Крутит им, вертит. Нарывается на наказание.
И знает ведь, что в штанах у него уже невыносимо тесно.
Макс неслышно выругался, осмотрелся по сторонам. Может, оттащить ее куда? Сил никаких нет. Он тряхнул головой, возвращаясь в сознание.
И заметил впереди кирпичную коробку с вывеской «ТИР». О, вот где можно переждать восстание в штанах.
Схватил ее за руку и потащил к входу.
– Отец, есть чё нормальное пострелять?
– Смотря, что для тебя «нормальное», сынок, – с легкой издёвкой прогундосил пожилой мужик с лиловым румянцем на гладковыбритых щеках. – Кольт 1911, Беретта 92, восемьдесят четвёртая, Вальтер, Смит и Вессон, Глок 17, ТТ… – перечислил он, и, оглядев поверх очков пацанов, предупредил, – Пневматика!
– Я понял.
– Выбьешь все пятнадцать точек, получишь супер-приз. Фирменные часы тира «Арсенал» и вот, – он кивнул в угол на огромного белого плюшевого медведя.
Макс перевёл взгляд на Соню. Она застыла, глядя на этот айсберг плюша и синтепона и помотала головой.
«Да, детка, ты запомнишь этот день. Хотела романтики – получи!»
– Давай семнадцатый, – Макс вынул из бумажника ещё одну купюру.
Мужик по еврейски прищурился, цапнул бумажку и нажал кнопку пульта взведения мишеней; выдал четыре пары наушников и очки. Наклонился куда-то за стойку и положил перед Максом два уже заряженных магазина.
Он взял только один, подошёл к огневому рубежу, заправил в пистолет. Надел очки. Правой рукой плотно обхватил рукоять, левой зафиксировал под ней. Автоматика. Ничего взводить не надо. Ударник находится в полувзведенном положении всегда, когда пистолет подготовлен к выстрелу.
Макс прицелился и нажал на спусковой крючок. Хлопок, пистолет вздрогнул, как ото сна, но мишень пробил. Даже пристрелочный не нужен. Прицелился в следующую – выстрел, попал. Следующий – в цель. Четвёртая, пятая, шестая. Гильзы отлетали, как попкорн и дзынькали на бетонный пол. Между выстрелами вдох-выдох, цель. Пистолет в ладони уже, как ручной. Десятая, двенадцатая. Рука чуть затекла, но не критично. Костяшку вот на большом пальце бьет, но это у Макса с глоками личные траблы. Пятнадцатая – есть. Макс убрал палец со спускового. Положил пистолет на столешницу.
– Хочешь выстрелить? – спросил он Соню. – Тут ещё два патрона есть.
Она кивнула и подошла. Надела протянутые Максом очки.
– Бери пистолет. За рукоять, – он подошёл сзади вплотную, запах волос ударил не только в нос, но и в мозг; окутал, опьянил. – Вот так. – Макс обхватил ее руки своими, чуть наклонил ее вперёд, подтолкнув сзади бёдрами. Поздно осознал, что в таком положении его член все равно, что бык перед красной тряпкой.
– Целься. Сфокусируйся не на мишени, а на мушке, совмести ее с прицелом и с целью на мишени, – горячая, нежная, манит, дразнит, – теперь плавно подушечкой указательного пальца дожимай спусковой крючок до конца. Не резким движением, а именно плавно, чтобы ствол не "клевал" и не улетал сильно вверх.
Соня нажала. Пистолет дёрнулся вверх сильнее, чем нужно для меткого выстрела. Мимо.
– Давай ещё раз.
Прицелилась, нажала. Рядом, но мимо. Надо будет научить ее стрелять.
– Спасибо, отец, – сказал Моронский, отдавая наушники и очки.
– Забирай призы. Где стрелять научился? – спросил мужик, с любопытством разглядывая компанию.
– Военная тайна. Часы себе можешь оставить. Нам только медведя.
– Довольна душенька? – спросил Макс, когда они вышли из тира.
– Моронский, у тебя очень искаженное представление о романтических отношениях. Я мороженое хочу!
И пошла вперёд, откручивая крышку мыльных пузырей.
– Мелочь есть? – обратился он к пацанам. Игорь перехватил медведя другой рукой и полез в карман.
– Два косаря есть, шеф. Хватит?
– Верну!
Купил ей мороженое. Взяла рожок, а пузырёк с мыльной жижей Максу вручила. Открыла рот, высунула свой язычок и лизнула белый сливочный шарик. Потом, не отводя взгляда от Макса, накрыла его губами и втянула подтаявшую сладость. Облизала губы. Развернулась и пошла вперёд, виляя бёдрами.
– Фам фаталь, блть…
Макс не спешил догонять. Пусть идёт.
Замедлил шаг ещё и пацанов отозвал, чтобы скорость сбросили.
Только сейчас, оказавшись позади, заметил, как на неё пялятся все вокруг. А она идёт, мороженое ест, не замечает. Бёдрами своими покачивает, лицо солнцу подставляет, жмурится, как киска.
Впереди на лавке двое низкоросликов. Макс их давно срисовал. Сидят на спинке скамейки, сандалями своими сидение пачкают, шакалы. Заметили его девочку, переглянулись. Дождались, когда Соня подойдёт ближе. Один присвистнул:
– Девушка! Ваши ноги бы, да мне на плечи!
Юморист. Макс почувствовал, как глаза кровью налились. Кулаки сжались рефлекторно.
Соня притормозила, медленно повернула голову на длинной своей шее. Смерила взмахом ресниц этих бандерлогов и сказала:
– Приятеля своего попроси. Его ноги на твоих плечах будут, как родные!
Бабах! Уложила одним выстрелом обоих. Да, языком она стреляет лучше, чем из пистолета.
– Чё ты сказала?
Бесстрашный какой. Смертник поднял седалище со спинки лавки, скукожился весь, решил в бой пойти. На девочку беззащитную. Посчитав, что оскорбила его. Наверное, думает, что сейчас все разбегутся в ужасе. Ага!
Спустил табуретки свои на землю и сделал шаг на полусогнутых в сторону Сони.
Даже интересно стало, была ли какая мысль в качане у этого камикадзе или он чисто, как петух безголовый, по инерции членами двигает?
– Сам, – сказал Макс парням и в два шага преградил путь начинающему инвалиду.
– Тебя в детстве не учили, что девочек обижать нельзя? Или ты сразу взрослым дебилом родился?
– Чё ты сказал? – о, он ещё и на ухо слабоват.
– Извинись, говорю, перед дамой!
Второй из этой парочки интеллектом был не обижен. Оценив масштаб конфликта, он извинился, и козликом отпрыгнул в сторону. Первый, судя по стойке – борец. При бросках вылетал за пределы ковра, и головушкой об твёрдое прикладывался и не раз. А может при рождении его обидели. По какой-то из этих причин, оценить обстановку правильно не смог. Ручонки в стороны расставил, корпус вперед наклонил, готовился, видать, в ноги пройти. Борец же. Вот так с орлиным клекотом на Макса и пошел. Поступок, безусловно, смелый. Но борец не учёл, что Макс всю юность отрабатывал джэбы с дальней дистанции.
И озверело пер вперёд башкой…
Макс раскрытой ладонью, как лапой по перчатке, борцу сверху по лбу – дзынь и загасил. Всю тактику нападения ему сломал. Как шел с распущенными перьями, так на землю и присел. Крылья распластал по брусчатке и сидит. Глазками вращает. Ему дружок сумку подает, а он отмахивается от него, как от мухи
– Не делай так! – сказал Моронский, подойдя к Соне, которая, как ни в чем не бывало, продолжала кушать мороженое.
– Как? – и слизала потекшую по вафле сладкую белую жижу.
– Как ты делаешь, – Макс сглотнул.
– А что я делаю? – зачерпнула языком сливочную мякоть.
– Мороженое ешь!
Фыркнула.
– С каких пор это преступление? – и опять облизала губы.
– Ты его ешь, как будто член облизываешь!
– А, может быть, я это себе и представляю? – высунула язык и, не отводя взгляда, лизнула шарик.
– Пацаны, – бросил он Славику с Игорем, хватая Соню за запястье, – погуляйте пока с животным.
Еле дотащил до стоянки, не помня себя. Думал, прямо на улице нагнуть. На суде потом так и сказал бы: не виновен, это все мороженое.
Запихнул на заднее сидение и сам забрался следом.
Чё тут у нас ребятишки слушают? Нагрузил музло на всю. Ну да. У парней три извилины на двоих, оттуда и музыкальные предпочтения. Под неспешный ритм придушенный мужской голос читал про разбросанное по полу белье, про то как он ее то грубо, то нежно. Репчик, что надо. Покатит.
Ухватил за тесемки. Руки ходуном ходят. Простая, вроде, задача, а торпеда, видать, кровоснабжение нарушила, до верхних этажей кровь не доходит.
– Развяжи, а то порву!
Впился зубами в сосок прямо через кружево. Ухватил ладонью вторую грудь. Охнула девчуля.
Пальцем скользнул под узкую полоску стрингов, а она там уже мокрая вся. Вот же заводная. Тебя же всю ночь трахать без остановки, и все равно мало будет.
Оттянул трусы в сторону. Большим пальцем нашёл клитор, покружил вокруг, горошинка под пальцем напряглась. Скользнул меду нижних губок, проник внутрь. Боже, какая она узкая и горячая!
Член пульсирует, тело кипит. Макс стащил с бёдер брюки. Раздвинул сучке шире ноги и толкнул член в неё. А она обхватила ногами и потянула за плечи на себя. Да! Да! Наконец-то!
Скользкая, тугая, горячая. Драть тебя до потери сознания!
Прогнулась, обхватила голову Макса, запустила пальчики в его волосы, тащит к губам. А губы сладкие от мороженого, со сливочным вкусом. Кайф!
Макс входил до упора, резко, с оттяжкой, так, что гелик под ними качался. «Уф, щас кончу!»
Но нет. Ещё не время.
Вышел. Девчонка недовольно всхлипнула. Глазками хлоп-хлоп. Подожди, малая.
Перевернул задом, поставил на колени, грудь в сидение. Оттянул стринги сильнее в сторону, юркнул пальцем в киску. Течёт люто! Попой крутит, манит, ноги шире разводит. Сама насаживается киской на палец. Поясницу прогнула, выгнулась. Гибкая, как кошка.
«Сейчас выебу жестко, беспощадно!»
А сам вошёл плавно, перекатываясь в ее скользкой нежности, растягивая плоть, заполняя ее собой полностью. В узкую такую, горячую, мокрую. Чуть челюсть не вывихнул, сжимая зубы.
Ах, какая девочка ему досталась! Ходячий секс, первоклассное порно! Что она вытворяет! Макс, сквозь поволоку, смотрел как его член входит в сочный Сонин персик, как она похотливо крутит бёдрами перед ним, как поглядывает на него из-за плеча и его тащило в разные стороны.
– Ты ураган, детка! – Макс звонко опустил ладонь на ее ягодицу. Соня охнула и сильнее сжала его киской.
– Да, сладкая. Охай, ахай, кричи, пусть все слышат, какая ты у меня горячая!
Ещё шлепок. Толчок. Шлепок. Соня так сильно сжала его, что его чуть не порвало от удовольствия. А она, знай, насаживается сама. Что за огонь! Он же даже не предполагал… нет, догадывался, конечно, что девочка темпераментная, но и подумать не мог, что там такой ураган в ней спрятался!
Схватил пятерней за скулы, второй – за грудь, смял, поднял на себя, повернул к своему лицу, впился в сладкие губы. «Все! Пиздец. Не могу больше!»
И вырычал громко в неё свой экстаз. Девчонка в то же мгновение дёрнулась, разряжаясь, затряслась всхлипывая.
Вот так. Макс не хотел выходить. По капле выжимал себя в неё, ловя членом ее спазмы.
Все такое в ней… родное…
«Не хочу отпускать. Не хочу!»
Но к Максу стерва ехать опять отказалась. Уважительная причина, говорит. У мамы завтра день рождения. Гости-родственники придут. Так сказала, как будто эта причина более уважительная, чем его желание оттянуться по полной в воскресенье.
Ладно. Опять он уступает. Сейчас. Потом он это скорректирует. Его желания на первом месте должны быть. Остальное – после.
– Моронский, мама не обрадуется новому квартиранту. Может, ты заберёшь Михаила к себе. Пусть у тебя живет?
– Мне проще вам с Михаилом хату купить!
Повернула голову. Прищурилась янтарями:
– И превратить наш, сам знаешь какой, секс в банальную историю содержанки?
«Нет, это точняк развод! Такого просто не бывает. Где-то у неё жучок с микрофоном. И какой-нибудь лысый Листерман последнего поколения сидит и надиктовывает ей ответы! Или она мастер-классы какие посещала? Цель-то, цель какая? Неужели окольцевать его? Так не она первая. Да и не она последняя. Если ему когда-нибудь в какой-нибудь из следующих жизней приспичит жениться, Орлову он точно в курс дела вводить не станет.
– Ну, тогда не ной и забирай медведя.
– Тогда проводи меня с ним до двери!
Макс докурил. Выстрелил окурком в окно. Ещё раз посмотрел на сидящую рядом Соню. Может, передумает в последний момент и поедет, все-таки, к нему? Хрен с ним, пусть с медведем.
Нет? Ну ладно.
Он тоже найдёт, чем заняться в воскресенье. Позвонит Моте – двоюродному брату и Виталика свистнет и в покер. Чисто конкретно пацанами.
Макс вышел из машины, достал из багажника плюшевый трофей. Подошёл к двери с Сониной стороны, открыл и галантно подал руку.
– Мадам!
– Мадемуазель!
Она соскочила с подножки и Макс не удержался-таки – зарядил по медовой булке ещё раз. Даже не пикнула. Вот, так и ко всему остальному потихоньку привыкнет.
В подъезде у двери ее квартиры оба застыли. Макс – с медведем в руках, как школьник. Она – как будто, только что познала первый поцелуй.
Если бы не была под завязку накачана его спермой…
– Пока… – сказала тихо.
Макс подошёл вплотную, быстро сунул руку под подол этого сводящего с ума платья, сжал ягодицу и скользнул губами по ее губам.
– Больше не надевай его!
Передал ей медведя из рук в руки и быстро пошёл вниз по лестнице…
