Текст книги "Подари мне себя до боли (СИ)"
Автор книги: Аля Пачиновна
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
Глава 30 (часть 2)
– Эти берём. Эти, с вышивкой себе оставь. Ещё такие же, только аквамарин и ботильоны тоже пакуй, – чеканил указания Моронский, сидя на мягком кожаном диване в салоне обуви.
Соня таких туфель никогда раньше не видела и брендов таких даже не знала. Это даже не обувь, это Теслы какие-то! Она даже заглянула через плечо, приподняв острый каблук, проверяя, нет ли там usb-разъёма. Изящные лодочки от Taro Ishida на убийственно высоких шпильках с носком, инкрустированным полудрагоценными камнями? На ногах у Сони? Она пыталась придумать, куда в таких ходить. А главное – как? В них она была одного с Моронским роста. Даже, казалось, выше. И боялась шаг в них ступить, просто стояла и переминалась с ноги на ногу, тыкая острыми каблуками в высокий ворс ковра.
– Здесь использована самая дорогая кожа, – тихо ворковал фальцетом жеманный парень-консультант и глаза его горели в предвкушении крупной выручки. – Бренд использует очень сложное окрашивание, это гарантирует, что цвет со временем не поблекнет и будет радовать вас очень долго.
Он часто-часто поморгал подкрученными ресничками и сцепил в замок тонкие, ухоженные пальцы.
Больше двухсот тысяч рублей за пару? Моронский с ума сошёл? У Сони закружилась голова и она побоялась, что упадёт с высоты обувного Олимпа, расквасив некрасиво свой плебейский нос.
– Макс. Послушай… – голос не слушался и дрожал, – мне все это не надо…
Она коротко глянула на консультанта, который вдруг начал потеть и заметно нервничать.
– Пожалуйста, давай уйдём! – прошептала она. – К этим туфлям нужен другой человек. Не я.
– Согласен, – Макс перестал лениво листать журнал и поднял взгляд на Соню. – К ним нужна осознающая свой статус Соня. Но это дело времени. Поэтому, – он перевёл взгляд на консультанта, – мы их берём, упакуйте.
Статус? А какой у неё статус? Статус чего? Предприятия? Гражданина? Социальных сетей? Ее самооценка перестала ей принадлежать? Теперь он, что ли, собирается решать кто она и чего стоит?
Соня подняла глаза к потолку, шумно выдула воздух на лоб и прижала ладони к пылающим щекам. Ей все это жутко не нравилось. Ее напрягали посторонние взгляды. Ее даже присутствие охранников напрягало. Она потела так же, как консультант, но в отличие от него, не от радостного возбуждения, а от неловкости и раздражения.
Ну, она ж понимала, как это выглядит со стороны. В любом магазине, в котором они побывали, на неё смотрели, как на тёлку, что вдруг, обзавелась состоятельным папиком. Перед ней лебезили, кланялись, пресмыкались, но холодные взгляды осуждающе шипели: «насосала, сучка»! Усугублялось все тем, что вопреки стереотипу, «папик» был молод, красив и весьма подтянут. На Макса смотрели с обожанием и рабским подобострастием. На неё – зло, завистливо и даже с некоторым недоумением. Этот консультант – первый, в ком она не заметила осуждения и оценивания. Может, потому, что он гей? Он лишь украдкой еле-слышно вздыхал, когда посматривал на Макса.
Даже геи от него в обмороке…
Макс расплатился. Охранник принял пакеты с коробками, которые можно было сдавать в аренду интаграмщицам для фоток. Соня даже знала, кто у неё их выцыганит.
Выйдя из прохладного помещения салона в душный июнь, Соня попыталась ещё раз достучаться до разума Моронского.
– Пожалуйста, давай остановимся. Это вообще не моя фантазия. Это все выглядит нелепо и удовольствия мне не доставляет.
– Мне доставляет. Считай, что это моя фантазия.
Соня и охранник Игорь, обвешанный пакетами, вздохнули в унисон и поплелись за хозяином в машину.
– Куда, шеф? – спросил Игорь, когда они сели в Гелендваген. Простите, Брабус.
Макс сверился с телефоном, забил адрес в навигатор.
– Расслабься, бейба, последний. Там тебе понравится. Потом, поедем, пожрем.
Последний (если верить Максу) салон прятался во внутреннем дворике в центре старого города. Входная дверь мелодично звякнула колокольчиками, пропуская их в прохладу чёрно-лилово-фисташкового будуара.
– Добро пожаловать в «Мадам Помпадур», – тоненько пропела невысокая блондинка, выходя из-за стойки. Увидев Макса, она расплылась в улыбке, показывая идеально ровные, белоснежные виниры. – Вы по записи?
– Да! – подтвердил Макс, доставая из бумажника купюру в сотню евро.
– О, – смутилась блондинка, – обычно мы не обслуживаем без записи, но для вас сделаем исключение.
Она взяла банкноту и кокетливо спрятала в пышное декольте.
«Это что? Бордель?» – подумала Соня и опять заволновалась
– Кого красиво раздевать будем? – блонда, которая при детальном рассмотрении оказалась тщательно следящей за собой дамой лет под сорок, сделала вид, что Соню не замечает.
– Ну, не меня же! – Макс подтолкнул вперёд Соню, – Ее!
– Мадам? – блондинка, наконец, удостоила Соню своим вниманием и приторно улыбнулась, махнув напоследок щетками ресниц перед Максом.
– Софья Орлова! – ответил за неё Моронский.
– Мадам Орлова, – она смерила Соню одним из тех липких, завистливо-презрительных взглядов, от которых уже хотелось помыться, – меня зовут Кристина. Я помогу вам с выбором. Что предпочитаете?
– С выбором чего? – никак не взъезжала Соня.
Кристина ресницами сделать сквозняк, перевела удивленный взгляд на Макса, снова уставилась на Соню:
– Белья, мадам, белья! – пояснила блондинка Соне, будто имела дело с умственно отсталой.
– Все, что угодно. Кроме розового, – снова ответил за Соню Моронский, усаживаясь в обитое лиловым бархатом кресло. – я могу курить?
– Да, да, конечно, – закивала блонда и затараторила, – не желаете ли какие-нибудь напитки? Вино, шампанское, коньяк, виски? Фреш, кофе, чай, вода?
– Виски какой?
– Чивас, роял-салют, – проворковала елейно менеджер.
– Пойдёт. Мне виски, мадам Орловой шампанского.
– Только Моет Шандон в наличии, – мяукнула Кристина.
Макс причмокнул уголком рта.
– Тогда, мадам Орловой то же, что и мне.
Кристина убежала, отчаянно виляя бёдрами.
– Садись, чё стоишь? – он кивнул на кресло напротив. – Расслабься! Это ты пришла к ним бабки тратить, а не они к тебе!
– В том-то и дело, что это не я пришла, а ты! – буркнула Соня, плюхаясь в кресло.
Макс щёлкнул зажигалкой, затянулся, выдохнул. Посмотрел на неё, щурясь, потёр левый висок.
– Ничего, – тихо, как бы сам себе, проговорил он, – привыкнешь.
Последнее слово проглотил телефонный звонок. Макс поднёс мобильник к уху и, не произнеся ни звука, стал слушать.
– Нет, с этим отбой. Обойдёмся пока без болевых приемов. Пока давай официальное письмо, – проговорил, наконец, он и сбросил вызов.
Прибежала с подносом Кристина. Встала слева от Макса, низко наклонилась, отставив обтянутый узкой юбкой зад и, покачивая арбузами перед самым его носом, поставила бокал с напитком на столик. Соня заметила, что декольте ее углубилось ещё на одну пуговицу.
Кристина подошла к Соне и поставила ее виски перед ней, но уже без выкрутасов полушариями.
– Я пока подберу вам пару комплектов для начала. Размерчик бра у вас семьдесят пять «б»?
– Цэ! – выпалил Моронский, даже не дав открыть Соне рот.
Кристина, едва заметно ухмыльнулась и проронила:
– Пара минут.
Соня шумно вздохнула и помахала на себя руками. Почему это происходит с ней, а не, скажем, с Самойловой? Та бы чувствовала себя в этой ситуации, рыбой в воде, а не как Соня – в духовке!
– Выпей. Залпом. Тебе не помешает.
Она с сомнением покрутила в пальцах стакан, понюхала, опустила за его край губу, облизала. Крепкий.
– Опрокинь одним глотком. Давай, делай, что я говорю, – напутствовал Макс, выдыхая сигаретный дым.
Соня выдохнула весь воздух из лёгких и вылила в рот добрую часть содержимого стакана. Проглотила, но делая вдох, ей показалось, что алкогольные пары обожгли легкие. Она закашлялась, а из глаз брызнули слёзы.
– Как ты это пьёшь!
Макс засмеялся. Впервые за весь день. Нет. За все три дня!
– Мадам Орлова, – чирикнула менеджер, открывая дверь за Соней, – прошу в примерочную.
Соня поднялась, обошла кресло, виляя бёдрами чуть сильнее, чем собиралась и, прежде чем зайти в комнатку, бросила блондинке свысока:
– Мадемуазель, вообще-то!
И уже внутри успела услышать, как хохотнул Моронский.
– Если помощь нужна будет, я рядом, – ворковала Кристина.
«Ну, уж нет, спасибо, обойдёмся!» – заранее отказалась Соня, – «Чё мы, трусы с лифчиками сами не наденем?»
Но тут же она подумала, что теперь эта порно-звезда на пенсии осталась с Максом там, наедине. А когда увидела само белье, засомневалась в своих умственных способностях. Потому что, то было не белье, а квантовая механика из ткани и кружева.
И самое интересное! Только оглядевшись в примерочной, Соня поняла, почему в ней нет ни одного зеркала, а снаружи, в том зале, где сидел Моронский и вилась вокруг него блонда – их с десяток!
«Это что, туда надо выходить? К ним? В белье? Ну, Моронский, прямо не знаю, как тебя благодарить…»
Вот Помпадур, так Помпадур!
Ладно, делать нечего. Соня облачилась в нечто полупрозрачное, чёрное, очень непристойное. Но оно было проще и не такое пафосное, как следующее. Тонкая прозрачная ткань, типа органзы, в бархатный горошек. Бюстье на косточках полукорсетом. Высокие трусики. Пояс для чулок с подвязками. Белье ничего не скрывало. Оно заводило. В нем хотелось говорить по-французски… влажно, прямо Максу в член.
Второй комплект вообще описанию не поддавался. Изумрудное переплетение лент, ремней и мелкой сетки. Третье – сливочного цвета было настолько невесомым, тонким и невидимым, что его, скорее, не было вовсе.
Соня выдохнула и шагнула в туфлях, которые стояли в примерочной, в зал.
И застала Моронского мило беседующим с сиськастой Кристиной. Та иволгой заливалась, видимо, в ответ на какую-то шутку Макса. Но увидев ее, как по щелчку, оба замолчали. Улыбка сползла с холёного лица менеджера. А Макс нахмурился и закусил нижнюю губу.
Соня посмотрела на себя в зеркало и в принципе стало понятно, почему все замолчали. Белье само по себе лишало дара речи, а на Соне и вовсе вводило в каталепсию.
Первой очнулась Кристина. Поправила на носу очки и прощебетала:
– Шарман, но в чашечках, как будто, не хватает объема…
– Идеально все в чашечках, – перебил хрипло Моронский и ёрзнул в кресле, – давай следующий.
Его, похоже, начало всерьёз интересовать мероприятие.
Второй комплект вызвал точно такую же реакцию: тишина, ступор, нарушаемые патокой комплиментов от Кристины, никак не сочетающихся с ее поджатыми губами, и тяжелый, тёмный взгляд Макса, кусающего губу. Непонятно было, ему нравится или нет. Он смотрел на неё, как на край бездны, где соединяются своими гранями боль и наслаждение. Он смотрел, будто она держала в руках его пульсирующее… сердце.
– Надо такое же, только бордовое, – проговорил Макс и махнул остатки виски в себя.
– Момент! – Кристина упорхнула выполнять пожелания клиента.
Соня стояла перед ним почти в чем мать родила, мялась, не зная, куда деть руки.
– Ты ничего не скажешь? – спросила она тихо.
– Соня, были бы слова – сказал бы. Но у меня во рту одни слюни.
Она повела плечом, крутанулась на каблуках на сто восемьдесят, вильнула бёдрами и направилась к комнате без зеркал, стараясь сдержать улыбку.
Кристина, тем временем, подбежала не к Соне, а к Максу. В руках она держала вешалки с темно-бордовыми лоскутками кружев и лент с цепочками.
– У этого лиф более откровенно оформлен, – начала она с придыханием объяснять мужчине, – здесь – трусики, для особых случаев. О, а это – вообще эксклюзив!
– Ну, раз эксклюзив, то этот. И этот тоже. И тот… Все, короче.
Сама Соня в объяснениях, как будто, не нуждалась. Кристина просто сунула комплекты белья ей в руки и поспешила вернуться к Максу.
Соне порядком надоели эти порнушные потуги. Чувствовалось, что Кристина скоро пустит тяжелую артиллерию в желании переключить внимание Макса на себя.
Поэтому, Мадемуазель Орлова решила действовать на опережение – надела комплект для «особых случаев»… и поняла, что выйти в нем наружу не сможет. Трусы ничего не закрывали, а наоборот, открывали всё, как спереди, так и сзади.
«Оно и к лучшему!» – у неё возникла абсолютно хулиганская мысль, не свойственная «доморонской» Соне.
– Дорогой, – подражая Кристининой манере, сладко позвала она в приоткрытую дверь примерочной, – подойди, пожалуйста.
Макс возник в проеме:
– Я правильно понял, ты меня звала?
Соня потянула его за ремень брюк, увлекая внутрь комнатки.
– Если кроме тебя там никого больше с таким же толстым… кошельком нет, то да… – сказала она и коснулась губами его губ.
Макс отреагировал молниеносно. Впился ртом в ее губы, перехватив правой ладонью ее горло и сдавил, левой – закрыл за собой дверь примерочной.
– Нарываешься? Готова продолжить? – выдавил он сквозь зубы подтолкнул ее назад к противоположной от двери стене и чуть отстранился, жадно оглядывая Соню с головы до ног.
– Как тебе? – Соня провела руками по своей груди, животу и скользнула ладонью между ног.
– Покажи! – потребовал Макс, расстёгивая ремень. – Покажи мне свою… звезду!
Соня медленно сползла по стенке, садясь на корточки, широко развела ноги. Коснулась пальцами влажных складок, раскрыла их для него. И не узнала себя в этой пылающей самке, выписывающей пальцами пируэты между собственных ног.
– Возьми меня! Здесь… – попросила она и хищно облизнулась.
Ей показалось, Макс слегка опешил, но он быстро собрался и встал перед Соней с расстегнутыми брюками, руками оперся о стену позади неё.
Она аккуратно высвободила горячий каменный член, обхватила ладонью. Собрала во рту побольше влаги и взяла его в себя так глубоко, как только могла. Потом, не отводя глаз от лица мужчины, скользнула губами назад к головке, приоткрыла рот, выпуская его с тоненькой ниточкой слюны на конце. Макс запрокинул голову и застонал.
Соня задвигала головой смелее, причмокивая и помогая рукой нашлифовывать горячий ствол Моронского. Прикрыла глаза от удовольствия – так ей нравился его красивый, вкусный орган у неё во рту! Хотя, совсем недавно она брезгливо фыркала при любом упоминании о таком виде… ласк.
– Уупсс, стой, стой… – Макс перехватил ее запястье и замер, подрагивая, – блть, чуть не кончил.
Он закрыл глаза, перевёл дыхание и потянул ее вверх, заставляя подняться. Припечатал к стене. Взял за подбородок и шепнул в губы:
– А, ты та ещё штучка, оказывается!
Макс оскалился, совершенно, как зверь. Подхватил правое ее бедро рукой и задрал вверх, нашарил головкой вход между прорезями в «трусиках для особых случаев» и проник в киску. Замер.
– Решила поиграть со мной? Осмелела?
Он начал медленно скользить в ней. Мучительно медленно. Макса трясло. Соню тоже. Обоюдоострые эмоции резали изнутри ростками удовольствия, всё тело пронизывая иглами, сводя мышцы рук и ног, расцветали алой болью внизу живота…
Ещё немного, ещё чуть чуть. Но он, как будто, сдерживался, прислушиваясь к звукам снаружи. Изводил её медленно и неторопливо, когда тело уже изнывало от неутоленной страсти и кожа стала одним сплошным нервом. Соне хотелось кричать, а выходил лишь жалобный скулеж алчущей течной суки, отдающей себя такому же голодному самцу в примерочной магазина…
Как просто стать пеплом, танцуя в центре огня…
И Соня сама, в нетерпении заерзала на нём.
– Похотливая оторва… – Макс подхватил ее и под левое бедро, приподнял, прижав плотнее к стене и ускорился.
– Извините, – раздалось за дверью, – но у нас в салоне это не принято.
– Пошли ее! – рыкнул Макс, вдалбливаясь в Соню.
– Я? – задохнулась она.
– Ты!
– Извините… Отойдите… Простите… ох… – слова вылетали вслед за толчками.
– Простите? – пискнула Кристина.
– Отошла от двери, чё непонятно? – рявкнул Макс.
Соня сорвалась и запульсировала вокруг члена, впиваясь ногтями в плечи Моронского.
– Детка, прости, не могу, – простонал он и быстро вышел.
Он опустил ее на ноги и подтолкнул вниз, на колени. Соня покорно обхватила ствол рукой, губами головку, всосала, оттянула и вобрала его полностью, с проглотом. Макс дёрнулся, вытянулся в стальную струну, плотнее прижал Сонину голову к паху и разрядился с глухим стоном.
– Какой. Хороший. Магазин! – сказал он, погладив Соню по пылающей щеке.
Он вышел из примерочной, как ни в чем не бывало, Соня же не знала, куда прятать глаза от назойливой Кристины. Но та даже не взглянула на неё. Все внимание ее было сосредоточено на Моронском.
– Извините, у нас салон элитного белья, а не мотель… – надула губы менеджер.
– Это за сутки, – сказал Макс, протягивая ей ещё одну сотенную купюру евро.
Глаза Кристины опять алчно блеснули, она цапнула бумажку двумя пальчиками и двинулась к стойке, бросая из-за плеча томные взгляды на мужчину.
За стойкой она откровенно заигрывала с ним, стреляла глазками, взмахивала ресницами и облизывала губы, пока пробивала и упаковывала покупки. Грудь ее высоко вздымалась, натягивая глубоко расстегнутую блузку, и, казалось, ткань сейчас разойдётся по швам на идеально скроенном хирургом бюсте. Таких откровенных завлеканий Соне никогда прежде наблюдать не приходилось!
Наконец, Кристина полушёпотом поблагодарила за покупки, и вернула Максу его кредитку. Снова взмахнула ресницами и протянула картонный прямоугольник.
– Могу составить компанию или присоединиться, – проговорила и кокетливо дёрнула плечиком она, ничуть не стесняясь Сони. Будто ее и не было вообще.
Макс двумя пальцами перехватил визитку. Поднёс к глазам и передал Соне.
– Надо? – спросил он.
Соня покачала головой.
– Спасибо. Не интересует, – ухмыльнулся Моронский и всунул визитку в ложбинку между Кристиниными арбузами…
Глава 30 (часть 3)
В ресторан Соня ехать не хотела. Вид у неё был совсем не выходной, да и чувствовала она себя так, будто ее изрешетили.
Живого места нет…
Всю свою женскую суть, вскрытую за несколько недель этим властным мужчиной, гибкость кошачих движений, томность взгляда из-под ресниц, всю мягкость согласных звуков, протяжность гласных и глубину покорных стонов она вложила в предложение заехать в Макдоналдс, взять по бургеру Биг Тейсти с картошкой и съесть их прямо в машине.
Она даже не предполагала, что он сдастся так быстро!
Они сидели вдвоём на заднем сидении и жевали над картонками. Игорь вышел «покурить», топтался неподалёку от Гелика (простите, Брабуса), гоняя по асфальту смятую пачку сигарет.
– Сто лет не ел эту отраву, – Макс проглотил последний кусок, вытер губы салфеткой и протянул Соне.
– Иногда можно и отравиться чуть-чуть, – прочавкала Соня и смачно облизала пальцы.
Он наклонился к ней и, приподняв ее голову за подбородок, слизал соус из уголка ее рта.
– Поехали ко мне? – ей показалось, что это прозвучало, как просьба, а не приказ.
Соня застыла, перестала жевать, а потом отрицательно помотала головой.
– Ну, да, я даже не сомневался, почему-то, – Макс откинулся на сидение, продолжая коситься на Соню.
– Завтра понедельник, – тихо сообщила она.
– А сегодня июнь, и что?
– Макс… у меня столько неотвеченных сообщений, столько висящих проектов! У меня тоже есть определенные обязательства, срочные незавершённые дела… Да и у тебя тоже, наверняка, есть такие.
На самом деле, Соня очень хотела к нему. Она хотела уснуть рядом с ним, будучи плотно прижатой голым задом к его паху. Дышать через раз в его железных объятиях, чувствовать его каждой своей чешуйкой, каждой мурашкой, пробегающей по коже, каждой саднящей царапинкой и следом от его зубов. Плавно и глубоко растворяться в нем – горячем, тяжелом и уставшем. Ей, вдруг, стало пугающе мало его наяву… Хотелось переплестись с ним снами и волосами. Чтобы он опять закинул на неё свою ножищу. Чтобы дышал жарко ей в шею сзади. Чтобы пыхтел, как паровоз ей в ухо. Чтобы в лапе своей сжимал ее грудь.
Но.
Она боялась, что Макс передознется ею.
Сколько ей отмеряно? Прежде, чем она наскучит ему? Прежде чем Моронский переключит внимание на какую-нибудь сиськастую, выхоленную Кристину? Нет. Сладкое надо давать порционно, чтобы и зубы не испортить и хватило надолго.
Пусть он отдохнёт от неё. Соскучится. Глупо, конечно, но хотелось, чтобы он тоже скучал, думал, ловил носом знакомые запахи, замирал, оглушённый и ослеплённый вспышками памяти… Мучился в ожидании: «ну, когда, когда?». В конце концов, он ее втянул в эту жестокую игру-сражение, путь тоже пропустит пару ударов.
Глупая, глупая Соня.
– Когда? – сухо спросил он.
Странный вопрос для хозяина. Что с вами, господин Моронский?
Соня пожала плечами. У неё не было дежурного ответа.
«Когда звёзды сойдутся. Когда ты взвоешь на Луну…» – хотелось сказать, но она молчала. По понятной причине.
Макс коротко глянул на неё и сжал челюсти. Его невозмутимое спокойствие в сочетании с холодным пронизывающим взглядом тёмно-карих глаз вызывало у Сони чувство неловкости, стыда и страха. Опять.
Хозяин – Он стал для неё целым миром, как бы она не сопротивлялась, и смотрел на неё так, будто Соня сидела перед ним голой. Что тут скажешь?
Ты, либо бери, не спрашивая, либо отпусти. Сейчас.
– Ладно, – бросил он, не дождавшись, и полез куда-то в карман. Достал портмоне и вынул из него чёрную пластиковую карту.
«Ой, нет, только не кредитка! Это совсем уж банальная пошлятина!»
– Это твоя членская карта «Порока». Не потеряй.
Соня выдохнула. Взяла, повертела чёрный гладкий прямоугольник в руках.
– Надо же, какая честь! Слышала, это дорогого стоит? Ты уверен, что я того достойна? Я же не олигарх или министр какой, и даже не проститутка!
Грудь Макса медленно поднялась вверх и опустилась, ноздри зашевелились, взгляд стал жестким. Соня вся сжалась. Он придвинулся к ней плотнее, навис, словно грозовая туча, вжимая в сидение. Обхватил лапой нижнюю челюсть, вдавливая ее затылком в кожаную обивку.
– А ты дерзишь вообще по жизни или только тогда, когда хочешь, чтобы я тебя трахнул?
– Ма… кс… – он не дал ничего сказать, просто вгрызся в ее губы, начал терзать их, бородой своей шоркая по щекам и подбородку.
Наконец, оторвался от опухших, покрасневших губ, вперился цепким взглядом, лишая остатков самообладания и заговорил глухо, хрипло:
– Мой Порок – моя религия! Ты должна принять это. И уважать! Искренне. Жить моей жизнью, – стрелял он словами, – это не просто какая-то пластиковая хрень, которую ты можешь выбросить в урну! Это твоё удостоверение личности в моем мире! Я думал, мне больше не придётся объяснять это!
– И… что мне с ней… с ним делать? В твоём мире?
– Быть там, когда я скажу. Делать то, что я скажу!
Соня сглотнула.
Почему он опять такой? Ели же бургеры, как нормальная… пара… Почти.
– А если я не смогу? – едва шевеля губами спросила Соня.
– Что не сможешь?
– Делать, быть…
Макс усмехнулся и отстранился, поправляя ее растрепавшиеся волосы.
– Уже можешь. Уже делаешь.
«Ну, допустим, на бургерах-то не ты настоял, а я. И ехать к тебе домой я уже отказалась!» – подумала Соня, а вслух сказала:
– А что я получаю взамен?
– Все, что хочешь! Кроме моей свободы…
Соня нарочито громко фыркнула. «Можно подумать, я сплю и вижу, как бы охомутать грубияна-повесу с криминалом в анамнезе!» – она вовремя прикусила язык, готовая произнести это вслух. А у самой в груди что-то неприятно зашевелилось. Нет, не сколопендра, а какая-то другая тварь, которой не понравилось слово «КРОМЕ».
– Хорошо! – Соня помотала головой, откидывая волосы назад, – тогда больше не таскай меня по магазинам! Я терпеть не могу такой шопинг!
– Да? Я думал тебе понравилось там, в примерочной.
Соня вспыхнула.
– Ты понял, о чем я.
– Понял. Шопься сама, лавэ у тебя есть. Закончится – скину ещё!
Соня поднесла ладонь к лицу и застонала, запрокинув голову.
– Что я не так сказал? – спросил он тоном босса, отчитывающего подчинённую.
Соня вздохнула.
– Проехали, Моронский, – отмахнулась она, пряча карту «Порока» в задний карман джинсов.
– То-то же! – он ласково погладил Соню по ноге. Потом, вдруг, резко размахнулся и шлёпнул ладонью со всей силы по тому месту, которое только что гладил.
– Ай! – вскрикнула она.
– Для профилактики, – пояснил Моронский, опустил со своей стороны затонированное стекло и звонко свистнул, подзывая Игоря.
– Пока, пися-хулиганка, – сказал Макс, заправляя прядь ее волос за ухо, когда Гелендваген, то есть Брабус, остановился у Сониного подъезда.
– Макс… – Соня стрельнула взглядом в бритый затылок Игоря за рулём и почувствовала, как опять запекло щеки.
– Ты его стесняешься, что ли? Игорь, – он постучал по плечу амбала, – ты что-нибудь слышал?
– Нет, босс, я глухой!
– Видишь, он глухой. А когда надо – ешё и глухонемой. Да, Игорь?
Ответа не последовало.
Макс наклонился к Соне, мягко чмокнул ее в губы, слегка скользнув по ним языком. Уткнулся носом ей в щеку.
– Трахать тебя в примерочной было сладко, – прошептал он хрипло и по спине у неё побежали мурашки, – я надеюсь, ты позвала меня туда, потому что сама хотела, а не для того, чтобы что-то доказать этой курице?
Соня протолкнула вставший в горле комок и мелко потрясла головой.
– Смотри, – он прищурился, отстраняясь, – Королевам челядь шнурки завязывает, а не наоборот!
Вера Александровна стояла тихо в прихожей и внимательно наблюдала, как огромный детина, обвешанный пакетами, словно новогодняя елка игрушками, разоблачается, снимая их с себя, путаясь и роняя на пол коробки.
– Мама, прошу, ничего не спрашивай, пожалуйста, – простонала Соня, когда за охранником Моронского закрылась дверь.
– Чё тут спрашивать, – фыркнула мама, – все и так понятно. Ты букет когда на мусорку вынесешь? Он уже засох давно!
Соня прошла в комнату и глянула на розы, которые из темно-бордовых превратились в чёрные, высохли, но не потеряли вида. Бутоны по-прежнему высоко, по-царски, «держали голову», не утратив ни единого своего лепестка!
– Жааалко… – протянула Соня, осторожно коснувшись сухо шуршащих цветов.
– С каких пор?
Соня насупилась.
Вера Александровна шумно вздохнула.
– Раздевайся иди, горе мое! И пошли пить чай. Я оладьи сделала.
