Текст книги "Право на жизнь (СИ)"
Автор книги: Алена Сказкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)
А если… если открыть Исхарду правду? Всю правду! Поговорить без утайки, начистоту, как было только в детстве!
Горло сдавил комок, признаться оказалось труднее, чем я думала. «Исхард, твоя невеста собирается умереть, чтобы спасти жизнь твоего соперника. Поможешь мне?» Мда уж. Звучит, мягко говоря, бредово. Как отреагирует северный лорд на подобное заявление? Поверит ли мне? А если поверит, что сделает? Попытается укрыть от смерти, спрячет за стальными засовами, спасая если не душу, то хотя бы тело? Или признает за мной право принести себя в жертву ради общего будущего?
«Я не позволю рисковать».
Похоже, единственный бокал вина был лишним, раз в голову закрадываются такие мысли. Тем более Исхард еще не закончил свою гневную речь.
– После, когда алые вернулись, а ты нет… – северный лорд с силой сжал пальцы в кулаки. – Дали бы мне волю, я готов был перебить всех предателей. А особенно твоих когтей, этих трусливых придурков, которым доверили защищать эссу, а они, спасая собственную шкуру, бросили тебя в плену!
Исхард с трудом разжал стиснутые пальцы.
– Прости. Мне не следовало так говорить о твоих друзьях. После вспышки в «Полярной звезде» я пообещал себе уважать сделанный тобой выбор, каким бы он ни был, но временами очень трудно сдержаться.
Никогда не догадывалась, что за вечно невозмутимой маской северного аристократа скрывается целый ураган эмоций.
– Довольно. Давай закончим этот разговор, – ошеломленная, я кивнула. – Просто… Что бы ни случилось, обещаю, я всегда буду защищать тебя, Солнце. Не оставлю одну.
Он принес фужеры и блюдо с фруктами. Я снова едва пригубила, Исхард же залпом, не осознавая, опрокинул весь бокал, точно пытаясь успокоиться после яростной тирады.
Занятное наблюдение: дом Иньлэрт – одно из немногих мест, где мне встречалось вино. Раньше меня удивляло, что драконы равнодушны к горячительным напиткам: пьют иногда, по настроению и случаю, но и только. И тем более не изготовляют, отдав выгодную отрасль на откуп людям. При всех трактатах о зельеварении, виноградные плантации Аары, скорее, исключение, чем правило.
После первого полета и принесенных им проблем я начала понимать причину. Алкоголь дестабилизирует рассудок, ослабляет контроль над магическими полями. Пусть моя аура давно перестроилась, и срыв мне уже не грозил, я по-прежнему предпочитала не рисковать: кое-кто и на трезвую голову способен наворотить дел и периодически это успешно демонстрирует.
– Лучше скажи, ты помнишь, как мы познакомились? – разрушая неуютную тишину, перевел Исхард тему.
– Ты меня напугал – весь такой строгий, серьезный. Я думала, Харатэль притащила мне очередного учителя и заранее готовилась к проблемам. Ты всем видом говорил, что на твоих уроках не забалуешь.
– А вот ты совершенно не напоминала ни эссу, ни сестру Альтэссы, ни маленькую леди. Босая, в паутине и саже, с расцарапанной щекой, ты буквально свалилась нам на голову. Что ты, кстати, забыла на крыше?
– Это все Крис… – я осеклась, но Исхард, еще недавно грозившийся прибить рыжика, спокойно отнесся к имени приятеля. – Кристофер виноват! Он сказал, что в печной трубе водятся углежоры, и мы залезли посмотреть.
– Углежоры?
– Маленькие черные клубки шерсти, живут в печках и питаются, соответственно, углем и смолой, – прошлое незаметно захватило власть, отодвигая настоящее. – А ты никогда про них не слышал?
Странно, мне казалось, всем птенцам рассказывали истории про шурша-в-подвале, воющий шкаф, призрака полнолуния и прочих существ.
– Не помню, – смущенно улыбнулся Исхард.
Северный лорд гораздо старше меня и, скорей всего, просто забыл детские сказки. Пожалуй, пора мне тоже прекращать верить во всякую ерунду. Хотя воспоминание о том, как я после пари с Крисом тащила Алис, желая убедиться, что шурша действительно нет, вызвало невольную улыбку. Кошка артачилась и царапала руки, не собираясь участвовать в глупостях, а одной спускаться в темный подвал мне было страшно.
Стоило подумать о Спутнице, она материализовалась на пороге. Обвела комнату взглядом, проигнорировала призывное «кис-кис» и скользнула обратно в спальню, доверяя меня Исхарду. К северному эссе Алис всегда относилась с симпатией, предпочитая его Рику. Видимо, я единственная, кто не испытывает радости от нашей помолвки. Или мне тоже, будь у меня вдоволь времени, рано или поздно удалось бы смириться и полюбить навязанного обстоятельствами мужа?
Исхард приглушил магические светильники, и комната погрузилась в полумрак, придавая невинной беседе сокровенный, доверительный тон. От воспоминаний о прошлом разговор перетек к планам на будущее.
– Завтра я свободен. Если желаешь, мы целый день проведем вместе, вдвоем – только ты и я. Сейчас очень красиво в нижнем саду. Еще мы могли бы подняться на Башню.
Я кивала. Утром в наши отношения снова вернется неловкость, и я начну придумывать причины, чтобы скорее сбежать от жениха. Но сегодня, сейчас, мне было неожиданно уютно в обществе Исхарда и хотелось соглашаться на все. Воспоминания из детства превратились в теплый плед, согревающий израненное стужей сердце.
– А на обратном пути заедем в ювелирную лавку леди Фер: у нее отличный выбор жемчуга. Тебе ведь нравится жемчуг?
Он так решил из-за того злосчастного кулона, привезенного из Синскай? Сама не понимаю, зачем взяла его в Иньтэон. Цепляться за вещи, которые причиняют боль, – глупость, не иначе.
– Нет. Лучше… подари что-то другое.
– Как захочешь.
Разговор вернулся к прошлому.
– Помнишь, ты однажды испекла к моему приезду ягодный пирог?
– Он был ужасен.
Я передержала выпечку на огне и в итоге получила нечто обуглившееся и непритязательное на вид. Хотя вполне съедобное, если срезать подгоревшую корку. Что Исхард и продемонстрировал.
– Я ничего вкуснее в жизни не пробовал. Тем более это была первая снедь, до которой я добрался за сутки.
Как много вещей, что связывали меня с северным лордом, я забыла, вычеркнула из памяти! Посчитала ненужным! А Исхард помнил!
Ланка, а почему бы тебе просто не расслабиться? Послать все проблемы вкупе с устраивающей их среброкосой ведьмой на один вечер к Хаосу, где им самое место, и насладиться приятным моментом. В конце концов, их мало осталось. Почему бы мне просто не вспомнить детство, когда мы точно также сидели рядом и говорили обо всем на свете?
– Замечательный вечер, правда, Солнце?
Я неожиданно согласилась с ним: хороший. Спокойный после бурного и насыщенного дня. Вкусная еда, уютный диван, друг рядом – Исхард ведь действительно мой друг, хоть я и начала забывать об этом: неразделанное чувство тяготит и вынуждает с раздражением относиться к любым проявлениям чужой заботы.
Эсса обнимал меня. Моя голова лежала на плече мужчины, его рука на моей талии. От воротника пахло морозом и лавандой. По телу разливалась сытая нега, я прикрыла глаза, задремывая. Как хорошо сидеть так, в обнимку, подобрав ноги под себя, не думая о последствиях (опять ведь лодыжки затекут) и проблемах, отдавшись во власть ложного чувства безопасности.
– Солнце? – позвал северный лорд.
Я недоуменно подняла голову… и его губы накрыли мои. От неожиданности я дернулась, тщась отодвинуться, но мнимое сопротивление только раззадорило мужчину. Хаос, я и не догадывалась, что манерный аристократ может целоваться с таким пылом и жадностью! Неужели мой благожелательный настрой он воспринял как призыв к действию?!
– Я люблю тебя, Солнце. Ты самое дорогое, что у меня есть.
Ошеломленная напором, я едва успела перевести дыхание после поцелуев, как оказалась лежащей на лопатках, а рука жениха с неожиданной смелостью потянулась к шнуровке у горловины.
Хаос, что он хочет?! Точнее, желания мужчины были кристально ясны. Но уступить ему здесь? Сейчас? Волна паники захлестнула с головой, мгновенно отрезвила, выветрила остатки винных паров.
– Исхард, не надо!
– Почему нет, Солнце?
Что мне ответить? Он прав и в своем праве, конечно. Снявши голову, по волосам не плачут! Когда решилась на помолвку, я предполагала, что это рано или поздно произойдет, отсрочка и без того вышла долгой. Разве близость с красивым и нежным мужчиной такая страшная кара? Просто расслабься и получай удовольствие, Ланка, как ты собиралась десять минут назад.
Пальцы эссы все никак не могли распутать шнуровку.
«Кагерос зарычал, без труда смял мое сопротивление, швырнул на кровать, навалился сверху.
– Горячая девочка! Люблю таких!..»
Неожиданные воспоминания о яростном напоре Альтэссы ветров заставили сжаться, попытаться закрыться. Исхард, ощутив отторжение, ненадолго отпустил шнуровку, провел, успокаивая, ладонью по макушке.
– Тише-тише, не бойся. Все в порядке.
Все правильно. Помни, Ланка, ты обещала заплатить любую назначенную судьбой цену. Тело – это просто тело, бренная оболочка, которую после смерти, как оковы, сбросит расправившая крылья душа. Так почему бы не подарить его Исхарду. Пускай хоть кто-то радуется жизни, пока есть возможность, коли ты разучилась.
Увещевания не помогли. Тела тоже было жалко.
– Исхард! Я… я не готова!
Шнуровка лопнула. Я одной рукой вцепилась в сползающую рубаху, второй тщетно отталкивала настойчивого любовника. Лорд перехватил за запястье, поцеловал в ладонь, бережно, но решительно отвел в сторону. Уткнулся губами в ключицу, нацелился ниже.
– Пожалуйста, прекрати. Мне не нравится!
Очень не нравится происходящее.
Жених продолжал неспешно разрушать воздвигнутые мной бастионы на пути к вполне определенной цели. Всегда внимательный и предупредительный, он будто не слышал меня.
Не слышал?
Страх и растерянность отступили. Я поняла, что надо делать.
– Прости.
Кто еще, скажите, в первую брачную… точнее, добрачную ночь бьет своего мужчину сонным заклинанием?! Ничего, прорвемся! В крайнем случае, извинюсь, скажу, перетрусила. Удивительно, как вообще сработало! У Исхарда большой боевой опыт, он отлично разбирается в плетениях и в обычной ситуации легко отразил бы мои чары. Что еще раз доказывает простую истину: наиболее уязвимы мы перед теми, кого любим.
Я с трудом столкнула придавившего меня жениха, опасливо уползла за спинку дивана, оставляя его препятствием между нами: вдруг эсса очнется и снова набросится? Несколько минут прошли в напряженном ожидании.
– Солнце… – пробормотал во сне Исхард, устраиваясь удобнее на ковре.
Северный эсса, утративший весь лоск и манерность, казался в эти минуты покоя трогательно беззащитным. Поколебавшись, я рискнула ненадолго выпустить мужчину из поля зрения и сходила в спальню. Вернулась с пледом, бережно укрыла друга: на диван мне его обратно не затащить, но хоть так. Исхард улыбнулся, в полудреме попробовал поймать мою руку.
Отошла, присела на край кресла, рассеянно отщипывая кусочки от хлеба и стараясь разобраться, что произошло пять минут назад. Странный шум в голове смешал нахлынувшие от воспоминаний реальные чувства с искусственной симпатией – есть с чем сравнивать после экспериментов с аурой. Исхард же вообще вел себя как одержимый, точно попал под действие заклятия или зелья… зелья?!
Недопитая бутылка вина ждала на столе. В темной глубине кровавым глазом отражался огонек светильника. Гостинец леди Аары? Афродизиак, что действует на драконов? Да нет! Бессмыслица же! Вино предназначалось в подарок эссе Алойли, а в мои руки попало случайно, по стечению обстоятельств, как и то, что мы его выпили. Не будет же уважаемый лорд развлекаться приворотными зельями.
Или будет?
«На вашем месте я бы подумал перед тем, как доверять окружающим вас драконам».
И почему я вечно пропускаю мимо ушей дружеские предостережения? Хотя с чего командору теней благоволить ко мне, тоже непонятно. Но с этим я разберусь позже. А сейчас, похоже, матушка Исхарда задолжала мне парочку объяснений.
***
Мое появление застало Аару за приготовлениями ко сну. Женщина в просторной кружевной сорочке и чепчике выглядела донельзя глупо и безобидно. Как всегда.
– Ланочка, дорогая, что-то случилось? Право же, я счастлива видеть тебя в любое время дня и ночи, но лучше, конечно, дня.
– Зачем вы это сделали?!
Леди Иньлэрт, стыдливо натягивая одеяло на пышную грудь, хлопнула глазами, походя на восточного болванчика.
– Милая, я не понимаю…
– Зачем вы это сделали?! – повторила я вопрос. Со стуком опустила улику на прикроватную тумбочку. – Думаете, я не способна узнать действие зелья страсти?!
Аара в задумчивости пожевала нижнюю губу. Предположила:
– Может, Нихамада что-то незаметно подмешала?
– Бутылка была опечатана, и вручили ее мне вы.
– В Криоле виноделы напутали с рецептом? – предприняла леди Иньлэрт еще одну нелепую попытку оправдаться.
Под моим хмурым взглядом сияющая улыбка медленно угасла.
– Надо же, как глупо получилось, – пробормотала Аара под нос.
Поняв, что без объяснений не обойтись, дракониха неохотно выползла из постели, набросила халат. Махнула рукой на сервированный столик со сладостями: похоже, женщина любила ночные перекусы.
– Чаю? Что может быть приятнее неторопливой беседы за кружечкой ароматного чая? Ты со мной не согласна, деточка?
Я благоразумно покачала головой: кто знает, какой отравы она туда намешала? Вспомнить хотя бы неожиданную болтливость Кины после чашки горячего шоколада – небось тоже не обошлось без зелий.
– Правильно, блюди фигурку, – Аара закинула в рот ломтик засахаренного яблока, с удовольствием причмокнула губами. – Исечка, он стройненьких любит. Хотя небольшая полнота женщин только красит.
Она выразительно очертила руками два полукруга.
– Я сюда не себя пришла обсуждать.
Дракониха долго собирается увиливать от темы?
– А я считаю, нам нужно обсудить именно тебя, точнее, ваши отношения. Бедное материнское сердце разрывается от того, как несчастны мои милые дети. Ты девочка славная, но (вот незадача!) любишь другого, а Исечка излишне робеет, боится тебя обидеть, чтобы взять то, что принадлежит ему по праву. Мой подарок должен был помочь вам расслабиться, отбросить надуманные препоны.
– Это не ваше дело! – я не хотела грубить… да что там! Хотела! Хватит изображать из себя благовоспитанную леди! В конце концов, любое терпение рано или поздно заканчивается, а я никогда не отличалась самообладанием.
Аара горестно вздохнула, укоризненно покачала головой.
– Я ведь вам обоим добра желаю. Мир ждет ваше с Исечкой дитя, – она бросила в рот очередную дольку. Улыбнулась, неприятно, плотоядно, словно размышляя, а не сожрать ли заодно и меня. – Хочу тебя предупредить, есть те, кто весьма недоволен промедлением и спрашивают, а не избавить ли нам наш драгоценный alerick от лишних соблазнов.
Соблазнов? Я заставила успокоиться бешено колотящееся сердце. Рик в безопасности. В темнице Южного Храма ему ничего не грозит. Стража надежна и предана Повелительнице, а Харатэль не выносит хранителей памяти и не позволит им распоряжаться в собственной вотчине.
– Значит, вы не просто сводница, но и соглядатай лиаро! А я думала, эту роль определили Нихамаде!
Я с отвращением посмотрела на будущую свекровь. Лохматый ночной мотылек – и порхает уродливо, и раздавить противно: отмывай потом руки от слизи.
– Нихамаде? Тфе! Умная женщина никогда не выпячивает свой ум напоказ, предпочитая притвориться дурой, в отличие от пустоголовых овец, стремящихся блистать никчемным светским образованием.
И как мне поступить? Можно взбунтоваться и немедленно вернуться в Южный Храм – ага, так меня и ждут! Да и постыдное бегство не избавит от проблем с хранителями памяти. Можно пригрозить рассказать все Исхарду: вряд ли северный эсса обрадуется, узнав, что его мать подмешала нам зелье страсти. Расстроится так точно – а мне не хотелось причинять другу лишнюю боль.
Нет, этот разговор мы с Аарой предпочтем сохранить в тайне между нами двумя. Но и оставлять все, как есть, нельзя: мало ли, что еще взбредет в голову «сердобольной матушке, ратующей за счастье своих детей». Как там сказал безликий на Церемонии Совершеннолетия. Дом Харэнар ждёт моего визита? Пора этот визит нанести.
– Когда я лягу в постель с Исхардом, решать не вам, – повторила. – Сомневаюсь, что Веронар одобрит вашу провокацию. Лиаро не нужны проблемы с солнечным кланом – а Повелительница Харатэль не из тех драконов, которые прощают, когда ее эссу пытаются напоить афродизиаком.
Аара недовольно поджала губы, подтверждая, угадала: матушка Исхарда действовала по собственной инициативе. Дважды угадала: мой… отец, похоже, занимает высокий пост в негласной иерархии лиаро.
– Передайте своим хозяевам, я не собираюсь отступать от принесенных обетов. Могу повторить им лично, что долг перед кланами и памятью я выполню, – так или иначе, пусть выбранный мной способ остановить Вестницу придется лиаро не по нраву. – Взамен не советую лезть в мои дела. Ради собственного блага, не советую.
Неужели я научилась скалить зубки?
– Как прикажете… эсса, – неохотно процедила Аара.
Судя ее разъяренному взгляду, мы друг друга поняли.
Глава седьмая
Приглашение от лиаро принесли на рассвете третьего дня.
Дамнат, передавая запечатанный сургучом конверт, ехидно ухмылялась, точно заранее приготовила колкость на любой могущий возникнуть у меня вопрос. Не собираясь получать от нее очередную словесную «оплеуху», я молча оделась и последовала за гонцом. Неизбежная встреча и так откладывалась очень долго. Пора наконец-то посмотреть в глаза тем людям (или, лучше говорить, нелюдям?), ответственным за все происходящее сейчас безобразие.
Особняк Иньлэрт, окутанный утренним безмолвием, проводил нас ленивым брехом одного из кобелей, которому приспичило выбежать во двор по нужде. Сани, запряженные карликовыми лошадьми, ждали прямо за воротами. Лохматые каурые пони меланхолично пережевывали овес из подвешенных под мордами торб.
Селена ловко вскочила на облучок, привычно хлестнула вожжами по широким крупам, будто всегда подрабатывала извозом.
Иньтэон устало дремал: северная столица, приверженная ночной жизни, просыпалась поздно. Сани медленно катились по припорошенным снегом мостовым мимо оплывших сугробов, развеивая остатки фантомов после вчерашнего фестиваля. В обезлюдевшем молчащем городе было что-то пугающее… трагичное. Так всегда: праздник уходит, оставляя перемешанные с грязью блестки.
– Не думала, что за мной пошлют именно тебя.
Селена, не отвлекаясь от дороги, неопределенно хмыкнула.
– При всей твоей независимости странно видеть Дамнат на побегушках у лиаро.
– Свобода – понятие относительное, маленькая эсса. Абсолютной свободы достичь также нереально, как укусить себя за ухо. Дитя ограничивают традиции родительского дома. Драконов клана – приказы Альтэссы и Завет. Изгоев, отринувших добровольное подчинение правилам, сдерживает Печать и страх смерти. Над Повелителями стоят законы мироздания.
Селена весело подхлестнула замедлившихся пони.
– Тот, кто ищет свободу, часто просто меняет одни цепи на другие. Вопрос в том, насколько длинным окажется поводок, который ты выберешь?
Поводок? Вернее, затянувшаяся на горле удавка. Мне едва хватает сил «дышать», лавировать между бесконечными «должна», что твердят титул эссы, клан, хранители памяти и собственная совесть. Но, если повезет, сегодня я сумею чуть-чуть ее ослабить – или наоборот, меня лишат последней самостоятельности поступков.
Ехать пришлось неожиданно долго: то ли столица еще больше, чем мне почудилось во время редких путешествий за пределы центральных кварталов, то ли Селена нарочно петляла. Я давно перестала ориентироваться в лабиринте пустынных дворов и улиц, когда мы добрались до места.
Приземистый деревянный домишко на окраине, полускрытый за обындевевшими елями, выглядел бедновато (неужели лиаро не могли позволить себе нечто получше?) по сравнению с двухэтажными соседями из камня, но почему-то именно в его дверь мне внезапно захотелось постучаться, будто внутри ждали теплая печь, горячий обед и давно потерянный друг.
Что за наваждение?! Это мои мысли?!
Я зачерпнула ладонью горсть снега с ограды, потерла лицо, взбодрившись. В предстоящем разговоре нельзя расслабляться.
В единственной комнате, обнаружившейся за небольшим тамбуром, и правда, было тепло. И просторно из-за почти полного отсутствия мебели. Хотя вряд ли мне удалось бы спрятаться в гардероб, как в детстве.
– Селена, благодарю. А теперь, пожалуйста, оставь нас одних.
Странница опустила голову с неожиданной почтительностью. Удалилась, тихонько притворив за собой дверь. Я настороженно, не рискуя приближаться, изучала склонившегося над папирусом мужчину, сравнивая с тем образом, что остался в воспоминаниях. На круглощеком лице блуждала добродушная всезнающая улыбка, смеющиеся глаза тонули в складках морщин. Пухлые пальцы ловко управлялись с кистью, нанося тушь легкими точными штрихами.
– Присаживайся, моя драгоценная chini. Я скоро освобожусь.
Единственный диван у дальней стены оказался потертым, скрипящим и неожиданно уютным – было трудно сдержать дурную привычку и не забраться на сидение с ногами. Отсрочка меня даже обрадовала. В душе царило смятение, я не представляла, как себя вести, хотя еще вчера считала, что готова к этому разговору.
Движения Веронара оставались плавными и размеренными, создавая иллюзию: в распоряжении дракона находится все время мира. Проникая сквозь занавеси, на рабочем столе горстью золотых монет рассыпались солнечные зайчики. Захотелось посоветовать художнику раздвинуть кружевные шторы, чтобы пустить больше света.
Потрескивание снежного наста за окном, тихое щебетание канареек в клетке, шелест пера по бумаге – утро полнилось неспешностью и умиротворением. От мерцающих углей в жаровнях разливалось убаюкивающее тепло, особенно приятное после уличного мороза. В такие ленивые минуты мечтается о мягком пледе, кружке ароматного кофе, хорошей книге и мурчащей кошке на коленях.
Что-то ты слишком расслабилась, Ланка!
Я прикусила губу, собираясь с мыслями. Наверно, лучше придерживаться официального тона:
– Я благодарна вам за помощь в Сейрии, – за отсутствие погони после побега из особняка Кагероса и за спасение из омута безумия, действительно следовало сказать «спасибо» сидящему передо мной дракону. – Но это все равно не дает лиаро права лезть в дела южного клана и его эссы.
Собеседник посыпал пергамент меловой пылью. Аккуратно сложил письменные принадлежности в украшенную резьбой шкатулку, с наигранной укоризной заметил.
– А строгая-то, строгая! Даже не хочет обнять своего старика-отца!
Отца? Шут, корчащий из себя пожилого недалекого ловеласа, мог быть кем угодно – опасным врагом, вероятным союзником, безучастным наблюдателем – но только не моим отцом! Возможно, во мне и текла его кровь, но разве этого достаточно, чтобы быть семьей?
– Правильно ли называть так человека, продавшего собственную дочь хранителям памяти еще до рождения?!
Веронар беззлобно улыбнулся: улыбка, словно заглядывающее в окно солнце, осветила мудрую зелень глаз, собрала смешливые морщинки, приподняла уголки губ, затаилась несказанными словами. На мгновение я ощутила себя обиженной маленькой девочкой, которая думает, что родители уделяют ей мало внимания. Зажмурилась, с силой потерла виски, сбрасывая наваждение, то ли внушенное магией, то ли вызванное природной харизмой собеседника. Попросила.
– Не делайте так больше.
Дракон вздохнул. Встряхнул пергамент. С удовольствием полюбовался на получившийся результат. Заметил.
– Можешь не верить, но я на самом деле любил Нейс. Она же считала меня просто другом. Знакомо, не правда ли? Юный лорд Иньлэрт заслуживает искреннего сочувствия.
Получила, Ланка? В словесных баталиях сидящий передо мной лиаро куда более опасный противник, чем Голос Востока. По крайней мере, язвительная Странница не скрывает своего отношения к собеседнику за расслабляющей доброжелательностью.
– Понимаю, – мягко продолжил дракон. – Долг иногда заставляет нас совершать странные… страшные вещи. Жестокие.
Теперь я была готова и не поддалась чарующему обаянию собеседника.
– Со своими… долгами я разберусь сама, лорд Харэнар.
Дракон снова вздохнул, сменил тон.
– Наверно, ты права, моя маленькая колючка. Глупо играть в семью после стольких лет, – Веронар сцепил пальцы в «замок». – Харатэль хорошо поработала над твоим воспитанием: дерзкая, независимая, не признающая вековые традиции, власть крови и памяти. Приказ Альтэссы, абсолютный для подавляющего большинства драконов клана, даже его ты с легкостью оспоришь, если он идет вразрез с твоими принципами.
Лорд Харэнар покачал головой, и я не поняла, чего больше в этом жесте – осуждения или удивления.
– Хорошо, поговорим серьезно. Ты, должно быть, считаешь лиаро, и меня в том числе, чудовищами, но я, как и любой отец, никогда не хотел, чтобы одну из моих дорогих дочерей втянули в мировую войну. Если бы все шло по изначальному плану, ты прожила бы беспечную жизнь в Южном Пределе, никогда не воспользовавшись запретной магией, а Вестница в этом поколении вообще не появилась бы на свет.
– Разве раньше не рождались дети с подобным даром? Нихамада…
Я осеклась. А ведь и правда: ни Аара, ни мать Юнаэтры, ни Павайка не обладали силой смерти. Или просто я ее не чувствовала.
– Дар Вестницы несколько веков передается в семье Иньлэрт, от первенца к первенцу: от Пиара к Каррону, от Каррона к Фаталису, от Фаталиса… к Юнаэтре.
А Рикон? Я вовремя вспомнила, что у среброкосой и ее старшего брата разные отцы. Как у меня и Харатэль.
– У прочих детей этого рода равно и у всех наследников-мужчин он спит, – добавил Веронар. – Последняя девочка с магией смерти родилась около тысячи лет назад и не прожила трех дней – сосуд, человеческое тело, просто не выдержал помещенной в него силы.
Пауза. Лорд Харэнар брюзгливо закончил.
– И ведь нашлись нетерпеливые остолопы, которые захотели поиграть с миром! Проверить, сумеет ли сохранить разум обращенный Оракул или, например, выживет ли Вестница? Еще и Нейс не вовремя заартачилась, и «меч» проснулся раньше, чем появились «ножны».
– Как же вы, мудрые и всезнающие, выпустили ситуацию из-под контроля? – не удержалась я от колкости.
– На всякого мудреца довольно простоты. Хотя в данном случае речь идет, скорее, не об ошибке – предательстве, – Веронар нехорошо прищурился. – Хранители памяти доверились не тем людям, а потому поздно обратили внимание, что сведения в отчетах искажены.
А ведь старуха Райла тоже внушала мне про важность вовремя полученной информации. При воспоминании о жестоких уроках башни Синскай я невольно передернула плечами, но собеседник не заметил.
– Самонадеянность главы Сэлерис, амбиции Повелителя Запада, двое ошалевших от любовной лихорадки мальчишек, причем один из них был сыном Аратая, что грозило проблемами с Альтэссой Севера, про упрямство Нейс я уже упоминал – все это породило хаос, из которого появился «меч», закаленный и готовый к бою.
Какая занятная история получается! Интриги, заговоры, фатальные совпадения. Но мозаика все равно не складывалась!
– Не поверю, что у вас не было ни единого шанса избавиться от Юнаэтры, пока она еще не осознала свою полную силу.
– Интересный вопрос, chinito, – Веронар посмотрел на меня с неожиданным лукавством, снова походя на доброго дядюшку, наблюдающего за шалостями племянников. – Не хочешь ответить на него? Тебе же привычно исправлять ошибки судьбы. Могла бы ты, колючка, сама убить девчонку? Если появился бы способ вернуться в прошлое, скажем лет на сорок, ты решилась бы раздавить куколку, пока она не превратилась в мерзкую бабочку? Зарезать невинное слепое дитя.
Это был удар ниже пояса. Хаос! Снова расслабилась! Очарованная чужой мнимой доброжелательностью, забыла, что Веронар в первую очередь безразличный исследователь, для которого я не дочь, а занятный результат затянувшегося эксперимента.
– Нет, – неохотно признала: мне даже мальчишку-малефика в Шахтенках не хватило смелости убить. – Но я знаю тех, кто смог бы. Алые выполнят любой приказ Альтэссы.
– Или эссы. Замечу, леди Кадмии несказанно повезло угодить в плен именно к тебе. Мне не известен больше ни один дракон, кто рискнул бы отпустить не признавшего поражение врага.
Щеки вспыхнули при воспоминании о постыдном милосердии в Подковке. Лорд Харэнар кивнул собственным мыслям, и это самодовольное спокойствие выбесило меня больше всего прочего.
– Вы не ответили на мой вопрос!
Дракон хмыкнул, словно моя злость была той реакцией, которой он добивался. Этим разговором управлял собеседник – целиком и полностью.
– Дар Вестницы передается от первенца к первенцу. Использование любого другого птенца Иньлэрт отбросит нас на сотни лет назад. Юнаэтра должна была родить ребенка, в идеале – мальчика. Тогда мы бы сразу избавились от опасной игрушки.
Несколько столетий тщательной селекции – и все насмарку! Остается тихо позлорадствовать.
– Считаешь, мы получили по заслугам?
– Считаю, что вы заигрались. Никто не имеет права распоряжаться судьбами людей. Калечить их!
Прозвучало пафосно и по-детски наивно, но и пусть. К чему притворство и соблюдение вежливости? В сегодняшней игре словами мне не победить, а лиаро действительно зарвались, возомнили себя равными Року.
– О чужих правах рассуждать не вчерашним птенцам, маленькая колючка, – мягко, но непреклонно осек лорд Харэнар. – Лучше поговорим о наших общих обязанностях. Да. Не хмурься, chinito. Остановить «меч» прежде, чем он причинит миру еще больше разрушений, – долг не одних хранителей памяти, но и твой тоже.
Сдается, кое-кто окончательно оборзел и хочет переложить чужую работу на мои плечи. А главная проблема в том, что послать наглецов к Хаосу не получится, поэтому язвить и огрызаться, выплескивая бессильную ярость заарканенного мустанга, – это единственное, что мне остается.
– Как вы славно поете! Я думала, лиаро забавляет сталкивать «меч» и «ножны» и наблюдать со стороны, выживут или не выживут? А теперь предлагаете якобы союз! Интересно, что изменилось?
– Мы перестали понимать, чего она хочет, – весело признался Веронар, разводя руками: мои обвинения дракона позабавили и все. – Попытка уничтожения ордена хранителей памяти и текущего мирового порядка, освобождение Ne’ari – все это предсказуемо, объяснимо и даже в какой-то мере выгодно лиаро. Но с недавних пор ее цель изменилась. Ей словно наскучила война, и она утратила интерес. Мы надеемся, детали проведенного Матерью-Спасительницей в Гайе ритуала дадут ответ.
– А если я откажусь вам помогать?
Веронар, улыбаясь, рассматривал меня, и на этот раз улыбка была недобрая, говорящая: «ерепенься, сколько желаешь, девочка, а выйдет по-нашему».
– Не отрицаю, у лиаро достаточно средств, chinito, чтобы принудить тебя, особенно сейчас, когда Харатэль далеко и не способна обеспечить должную защиту. Только зачем? – пожал он плечами. – Избавиться от Вестницы выгодно в первую очередь тебе самой. Когда Юнаэтра исчезнет, ты сможешь возвратиться к спокойной беззаботной жизни, которую так жаждешь.
