Текст книги "Право на жизнь (СИ)"
Автор книги: Алена Сказкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)
– Харатэль? – от неожиданности я споткнулась о ступеньку и, если бы не своевременная поддержка собеседника, упала.
– Осторожнее, – попросил Ровер. – Вы не догадываетесь, насколько важную роль играете в жизни Владычицы Юга. Может звучать святотатством, но я не уверен, осознает ли это сама Альтэсса. Она позволяет вам ввязываться в опасные авантюры, даже с выгодой использует их неожиданные результаты, но я не возьмусь предсказать, что случится с Песчаной кошкой, когда вы умрете. Что произойдет с южным кланом.
Слова эссы Лэргранд прозвучали точно непреложный факт. Другая на моей месте оскорбленно парировала бы, что пока не собирается в Последний Предел, но я догадывалась, врать бесполезно – сегодня командор теней понимал меня лучше, чем я сама.
– Харатэль, несомненно, огорчится, но не думаю, что моя гибель станет такой огромной потерей. Для клана уж точно.
– Ни человек, ни дракон не может выжить без сердца. Голос сердца Повелительницы, а значит, и всего Южного Предела, это вы, – добил Ровер, вкладывая в негласный титул больше веса, чем ему приписывали обычно. – Голос, который не должен замолчать.
Я снова проиграла. По всем фронтам.
Несколько минут тишину нарушал лишь цокот каблучков моих бальных туфель. Освободился ли Исхард? Что он подумает, не обнаружив меня ни во дворце, ни дома? Кинется искать, как в тот вечер, когда я загостилась у леди Исланд? Может, я и должна защищать исключительно Харатэль, но благополучие и спокойствие друга для меня стояло не на последнем месте.
– Если это все, что вы хотели сказать, мне пора вернуться.
– Мы пришли.
За дверью на вершине северной башни нас ждала крохотная комната. На освященном пятачке между высоких шкафов еле умещались стол и единственное кресло. Прочее пространство принадлежало книгам. Серые, коричневые, бежевые корешки с непонятными мне шифрами захватили все полки от пола до потолка. Сомневаюсь, что под обложками скрывались события выдуманных миров, скорее уж, истории реальных жизней. Неужели мне оказали честь, пригласив в личный кабинет командора?
– Садитесь.
Я, расправив юбки, послушно провалилась в кресло. Только теперь заметила узкие проходы между шкафами, за которыми возвышались те же стеллажи с книгами. Похоже, комната была гораздо больше, чем мне показалось изначально.
– Зачем вы привели меня сюда?
Лорд Лэргранд устроился на краю стола, в пол-оборота ко мне. Небрежно пододвинул лежащую тут же книгу с пустой обложкой.
– На Новый год ведь принято дарить подарки. Надеюсь, это искупит мою бестактность.
Подарки, значит? И какого же сюрприза мне ждать от командора теней? Я открыла страницы на первой закладке и невольно вздрогнула, наткнувшись на знакомую фамилию.
«Лоран тиа Лорогар…»
Родственник sei-ri?
«Ты мне так не ответил, почему?»
К горлу, несмотря на отраву бесчувствия, подкатил комок. Пальцы смяли край листа. Надо же! А я думала, что время залечило эту рану.
«Почему ты собирался убить влюбленную в тебя ученицу?»
Время – великий обманщик, оно никого не способно спасти. В тот раз шрамы в душе и сердце исцелил Рик.
Я прикусила щеку, возвращая самообладание. Эсса не должна демонстрировать слабость при свидетелях. Тем более таких.
Первые же абзацы, посвященные семейным связям, образованию и прочему, рассказали, что Лоран не просто родственник моего наставника по боевым искусствам, а старший брат. В целом же из всей биографии незнакомого дракона меня заинтересовал единственный факт, что сын Лорогар был хранителем памяти – и это только добавляло вопросов. Несмотря на мои разногласия с лиаро, глупо записывать в стан врагов целый орден носителей традиций кланов, да и хранители… и их родственники, скорее, должны защищать меня, нежели пытаться убить.
– Обратите внимание на даты.
Ровер наблюдал за мной, слегка склонив голову набок. От беспристрастного интереса веяло чем-то чужеродным, словно рядом сидел огромный богомол.
«Пропал без вести 13 студня 9926 года».
– И для чего мне эта информация?
Вместо ответа Ровер наклонился, открыл книгу на второй закладке. Новая биография принадлежала… оракулу!
«Марана тиа Итритк, дочь Орты тиа Суанна и Чинсея тиа Итритк… Пропала без вести 2 студня 9926 года».
За десять дней до Лорана? Совпадение?
– Есть свидетели, утверждающие, что лорд Лорогар несколько раз навещал дочь семьи Итритк по делам личного характера.
Проще говоря… старший брат наставника был влюблен в оракула! Вероятно, Лорану пришлось не по нраву, что его девушку решили превратить в Крылатую Властительницу – и тогда лиаро избавились от неблагонадежного слуги. Вот она и причина, по которой учитель мог бы ненавидеть хранителей памяти. Если же учесть знакомство Юнаэтры и Мараны… Хаос! Одни догадки. Но ведь мозаика складывается!
Sei-ri было жаль убивать невинного ребенка, но я изначально являлась него для лишь способом отомстить за старшего брата. Думаю, наставника даже убедили, что умереть проще, чем разделить судьбу оракула. Внушили, что лучше бы девочки не было.
Лучше для нее самой.
Болезненный подарок, однако, вы мне преподнесли, эсса Ровер.
Забыв о свидетеле, я привычно потянулась за флаконом c эликсиром бесчувствия. И обнаружила искомый пузырек на столе, под ладонью командора теней. Когда он успел? Вытащил в тот момент, когда я упала на лестнице?
– Отдайте!
– Вам оно не нужно.
– Это не ваше дело.
– Возможно, – согласился эсса Лэргранд. Задумчиво прокатил фиал по столу. – Но однажды я уже оказался недостаточно внимателен, решил, что «это не мое дело». В итоге северному клану был нанесен удар, от которого он не оправился до сих пор.
Он имеет в виду… Раскол? Неужели командор теней считает себя в какой-то мере ответственным за то, что натворил Рик?
– К моему большому сожалению, кланы по-прежнему нуждаются в вас. Поэтому, как последние полвека любит повторять одна моя старая знакомая, не нужно спешить в Последний Предел. Вернуться к истокам всегда успеется. Главный вопрос – что мы принесем в дар Дракону и что оставим после себя в подлунном мире?
Фиал в пальцах командора чернел осколком бездны. В глубине стекла призывно отражался свет магических ламп, словно болотные огни, заманивающие путника в трясину. Что может принести та, кто отказалась даже от собственных чувств? Только пустоту?
– Вы уже взрослая и… достаточно сильная, чтобы перестать прятаться. И начать жить.
Собеседник положил фиал на страницу с биографией оракула. Я непроизвольно с жадностью потянулась к пузырьку, зацепилась взглядом за имя Итритк и замерла, так и не дотронувшись.
Ровер… прав. Дурманное отупение ничем не лучше давешней попытки скрыться в шкуре дракона. Я сильнее Мараны. Я сумею, если не изменить будущее, то хотя бы принять настоящее. Принять себя.
Предательство sei-ri и метания Рика; гибель Диньки, Криса, Алика, приказ Харатэль, изгоняющий Демона льда из Южного Храма; жестокая шутка старухи Райлы – в последнее время в мою жизнь пришло немало боли, но я каждый раз встречала удар и выживала, пусть не всегда это являлось только моей заслугой.
Командор теней смотрел на меня и улыбался, так довольно и искренне первый раз за наше знакомство.
Боль… Уж я-то знаю: любую боль можно вытерпеть!
И идти вперед.
[1] Приветствую, Альтэсса Севера… леди Исланд.
[2] Приветствую. Мне приятно, что вы откликнулись на мое приглашение. Очаровательно выглядите.
[3] Благодарю.
Глава одиннадцатая
Воин и лекарь идут разными путями.
Стезя меча есть потрясающее мир действие. Тысячи баллад спето и историй рассказано во славу чужой доблести. Бессчетное количество песен посвящено героям, отдавшим жизнь во имя страны, друзей и иных благих целей. Жертва, осознанная или нет, добровольная или не очень, без сомнений, всегда мощнейший фактор, способный изменить мир.
Лекарям не поют гимны и хвалебные оды. Мы не спешим разрушить существующий порядок и построить на его руинах новый, мы сберегаем то, что имеем. Наше поле брани невидимо глазу. Борьба целителя начинается тогда, когда замолкает песня стали. Нет, не так: наш бой идет непрерывно, от рождения человека до его ухода из подлунного мира. Враг непобедим, и если сегодня мы заставили Серую Госпожу отступить – это уже успех.
Смерть коварна. Война и сечи – ее пир, ее законная жатва. Но и в мирное время она тенью следует за каждым, тянет костлявые пальцы из-за угла. Таится в подгнивших опорах моста через бурную реку, в небрежно подкованной лошади, в отравленном чумой укусе блохи.
Воин и лекарь идут разными путями.
Стезя целителя – ожидание. Пока гремят мечи и горны зовут в атаку, мы способны только молиться, чтобы Серая Госпожа не увидела наших друзей и родных, а после – надеяться, что хватит умений потягаться с ней за ее добычу.
В каком-то смысле мне повезло: я знаю, когда меня ждет последняя встреча с врагом. Достаточно придерживаться четкого плана, и все будет в порядке: Галактия не попадет в смертельную засаду, Крис не сгинет, выполняя очередной приказ Альтэссы, Харатэль, Исхард и Рик выживут в последнем штурме.
Повезло… Между «мои друзья умрут, если я ошибусь» и «я все сделаю правильно, и дорогие мне люди не пострадают» разницы, по сути, никакой, но второе звучит оптимистичнее. Чтобы понять это, вспомнить подлинный путь, мне потребовалось окунуться в омут бесчувствия, и настоящая удача, что снова нашелся дракон, успевший остановить меня. Как с аурой – тогда, охваченная безумием, я тоже потеряла ориентиры.
Ровер прав. Мне действительно благоволит Шанс, пусть в последний раз именно командор теней решил сыграть роль моей фортуны.
– Эсса, нужна ваша помощь! – один из хмурящихся алых выдернул меня из раздумий. – У той… женщины снова приступ.
– Сейчас подойду.
Мне не изменить будущее, но выбрать лучшее настоящее в моих силах! А значит, и складывать руки рано. У меня еще есть силы бороться, сделать этот мир хоть для кого-то немного светлее.
Воин и лекарь, хаос и созидание идут разными путями, но иногда они пресекаются. То, что несло жизнь, однажды может стать на службу смерти. Магия крови. Давным-давно первые лиаро в поисках утраченного после Исхода пути к миру снов обратились к волшебству, заключенному в струящейся по их венам жидкости.
Юнаэтра извратила древние знания, создала чудовищную игрушку – людей, способных черпать могущество из чужих жизней.
Меня поражало, сколько у нее появилось последователей! Что толкало малефиков на этот путь?! Жажда власти и долголетия для избранных? Ощущение превосходства, когда остальные – пыль под ногами, корм? Любопытство исследователей? Отчаяние? У меня не укладывалось в голове, как можно просто так – не в запале гнева, не защищаясь, с холодным рассудком, по расчету – лишить жизни другого человека ради сиюминутных амбиций!
Не укладывалось ли?
«Бедная маленькая охотница. Ты позволила убить ее, чтобы спасти собственную шкуру».
Я спросила у Исхарда, но тот мрачно отмахнулся, посоветовав не пытаться понять фанатиков с промытыми мозгами, готовых на все ради расположения Матери-Спасительницы.
Убить другого человека по разрешению свыше, веря, что эта жертва пойдет на благо? Но солдаты и алые тогда тоже… «фанатики»? Их ведет приказ королей, сеньоров, Альтэсс. Пусть они убивают таких же «воинов»: на поле боя или в миру, когда те угрожают спокойствию существующего строя, нарушая право государство на исключительность владения оружием, а малефики – еще и обычных людей, собирая силу для битвы, но… есть ли разница?
Есть ли вообще достойная причина, чтобы оправдать чужую смерть? Я все больше и больше убеждалась, что война – это безумие.
«Сила драконов лишает рассудка».
Магия крови производила схожий эффект.
На одном из уроков наставница Хардел показывала юным ученицам людей, употребляющих дурман-траву. Безобидные «овощи», погруженные в сладкие грезы, они впадали в помешательство, стоило не получить новую дозу, были готовы на все – ложь, воровство, убийство… как дикие звери. Самое страшное, что спасения почти не было. Избавиться от зависимости удавалось только в начале… после одного-двух приемов.
Я не знаю, теряли ли малефики разум, когда шли на противное природе преступление, либо же соглашались стать магами крови, оттого что изначально перешагнули грань безумия. Но дальше они были вынуждены убивать снова и снова, а оставшись без украденной силы, впадали в буйство почище любителей травки.
Воин и лекарь идут разными путями. Я не понимала сходящее с ума время. И решила, что просто буду врачевать раны, оставленные «мечом» на полотне мира.
Когда мы добрались до этой деревни, маги крови успели найти не только «пищу», но и… учеников. После столкновения с алыми выжили двое. Пришлый парень лет семнадцати, чьего имени никто не ведал, а потому звали Бешеным, и Селия.
Под тюрьму алые приспособили опустевший дом одной из жертв малефиков. Из комнаты вытащили всю мебель, заменив ее грубо сколоченными клетками, что неохотно, бормоча под нос ругательства, сделал местный столяр. За домом попеременно наблюдали двое стражей, удерживая пленников от побега, а выживших селян – от поджога.
Бешеный сидел в углу на соломенном матрасе, обхватив руками колени, и злорадно скалился, радуясь чужим страданиям. Женщина в соседней клетке до белизны сжимала неотесанные прутья, не обращая внимания на занозы, и билась распухшим лбом о дощатый пол, твердя одну и ту же фразу:
– Ребенок! Верните мне моего ребенка! Верните мне ребенка!
Я присела с другой стороны решетки.
– Селия, – потребовалось повторить имя несколько раз, прежде чем вышло привлечь внимание безумной, поймать ее взгляд. – Селия, все хорошо. Твой сын здесь.
У дальней стены захныкал, разметав пеленки и сонно тря глаза, розовощекий полугодовалый бутуз. Женщина вскрикнула и бросилась к младенцу, сжала в объятиях.
Дети Селии были мертвы. Меня выручали… фантомы и Алис. Иллюзии не имели ни веса, ни тепла, ни запаха, но наложенные на спутницу могли обмануть погруженный в сумерки разум.
Бешеный сверлил спину взглядом, но молчал, быстро усвоив, что мне лучше не мешать. Мое терпение и милосердие тоже имели пределы, и если он их нарушит, то останется один на один с собственными демонами.
Селия баюкала кошку. Алис, ненавязчиво мурлыкая, усыпляла женщину, и вскоре та, успокоенная, задремала – сидя, склонив голову на плечо. Дождавшись, пока сон станет крепче, Спутница осторожно выпуталась из объятий и перебралась ко мне на руки.
Почесывая ее за ухом, я вышла наружу, отсекая дверью шипение второго заключенного:
«Дура! Вцепилась в свое отродье! Другая-то наоборот откупалась, чтобы я ее не тронул. Только я все равно…»
Маги крови не единственная беда, пришедшая в эту деревню. Незадолго до них явилась убийца детей – корь. В мирное время жители сразу обратились бы к городской целительнице, а та успела бы остановить болезнь, не дав перерасти в эпидемию. Сейчас же отчаявшиеся родители уповали на милость божков-обережников и… малефиков.
Селия, проведшая несколько бессонных ночей у кровати мечущихся в лихорадке трехлетних погодок, а после похоронив их, впала в отчаяние, когда обнаружила признаки болезни и у младшего сына. С решимостью потерявшей все женщины она вцепилась в «подсказанный» малефиком ритуал, убив падчерицу, а заодно и попытавшегося вмешаться мужа.
Чуда, ожидаемо, не произошло. Ребенок погиб. Зато появился очередной маг крови, которого натравили на драконов, обвинив их в неудавшемся ритуале.
Благие намерения иногда ведут в очень неприглядное место.
Алис недовольно фыркнула, прячась от падающего с неба снега, поддела носом воротник, пытаясь забраться под полушубок.
Куда приведет мой выбор меня?
***
Исхард вернулся на заре.
Зимнее утро медленно кралось внутрь комнаты, очерчивая контуры предметов: стол, шкафы, бок остывающей печи. Чудилось, вместе со светом в дом приходит и холод. Непроглядная мгла за окном сменилась зыбкими сиреневыми сумерками, наполненными мельтешением снежных мошек – те радостно ринулись в открывшуюся дверь сеней, чтобы мгновенно растаять.
Спустя минуту уставший дракон бесшумным призраком проскользнул в горницу: видно, не хотел будить. Я встрепенулась, плотнее запахнула шаль и слезла со скамьи у окна, где коротала последние пару часов – то размышляя, то проваливаясь в чуткую дрему. Переложенная с колен Алис недовольно приоткрыла один глаз и свернулась плотнее, зябко пряча лапы.
– Завтракать будешь?
– Солнце? Ты уже поднялась? Или вообще не спала?
Исхард, поняв, что тишину можно не соблюдать, бросил у порога ножны, повесил плащ, изнуренно опустился за стол. Судя по отсутствию крови, сегодня он не сражался.
– Не получилось уснуть.
Не получилось в том числе из-за тревоги за северного эссу, но я не уточняла, а Исхард истолковал по-своему:
– Не понимаю, для чего ты нянчишься с этими тварями? Проще и… милосерднее убить.
Мне сложно было объяснить ему, воину, почему, несмотря на недоверие и скептицизм алых, я искала способ избавить малефиков от «жажды крови», по крайней мере, исцелить тело: с душой и совестью безумцам предстояло разбираться самим. Смерть, пусть даже врагов, оставалась смертью – проклятой Серой Госпожой, с которой мне не хотелось иметь ничего связывающего нас! Но вслух я озвучила другую причину, разумную и рациональную.
– Кланам пригодятся принципы работы с аурой.
– Да, конечно… – протянул Исхард, благодарно кивнул, когда я поставила на стол миску с теплой гречневой кашей. – Мне неприятно видеть, как ты изводишь себя.
– На днях должна прибыть жрица из Храма. Станет легче.
Или нет? Талия тиа Консанс – сложно общаться на равных (а еще хуже, сверху вниз) с одной из бывших наставниц. А главное, не ясно, насколько та в принципе одобряет возню с врагами. Вероятно, подобно большинству, решит, что это пустая трата времени и ресурсов.
– Как успехи? – перевела я тему.
– Мы почти закончили зачистку, – эсса повертел в пальцах ложку, досадливо скрипнул зубами. – Осталась последняя деревня. За частоколом помимо пяти или шести наблюдателей Матери-Спасительницы засело порядка тридцати созданных ими чудовищ, и те изрядно насосались чужой силы. Лезть в лоб опасно, придется выждать – вымотать их магическими атаками, пока не истощат резерв – в отличие от драконов пополнить его они могут только одним способом. Двумя, конечно, но адепты работают на износ… как бы сами на «корм» не пошли. Так что ближайшие пару дней мы набираемся терпения и сторожим, не позволяя вырваться кровопийцам из клетки.
Я не спрашивала, остались ли в деревне жители. Не требовала немедленно идти в атаку, что спасло бы заложников, если таковые были, в чем тоже сомневалась. Понимала, бесполезно. Исхард, пусть и сочувствовал крестьянам, не собирался рисковать воинами северного клана ради людей. Как не отдал приказ отступить в прошлый штурм, когда маги крови заслонялись мирными жителями.
Он был по-своему прав. Но я не хотела принимать эту правду.
День за окном разгорался.
– Ложись, отдохни. Ближайшие часы работы для целительницы не появится, – значит, лорд все-таки догадывался, что за тревоги мешали мне сомкнуть глаза по ночам. – А за твоими больными – всеми – я так и быть присмотрю сам.
– Я не усну. Переволновалась. Давай лучше доиграем.
Исхард нахмурился, но настаивать не стал, снял доску со шкафа.
История, как игра благородных оказалась в деревенской глухомани, похоже, канет в неизвестность. Набор был гораздо проще, чем тот, которым мы с Галактией, Риком и Крисом развлекались в замке барона Красноземского. Не камень, дерево, к тому же изрядно потрепанное временем и небрежным обращением: доска от давнего падения треснула пополам, большую часть фигурок обгрызли крысы, три вообще отсутствовали – пришлось заменить их подручными материалами.
«Хлам» не отправился сразу в мусор только из-за того, что я не удержалась от искушения вспомнить «учителей». Партнер дотрагивался до фигурок с видимой брезгливостью: похоже, на следующий праздник я получу в подарок сделанное на заказ «поле», вряд ли уступающее тому, на котором мы провели партию с командором теней. По-моему, Исхард излишне зациклен на внешней красоте, и это порой напрягает. Мне доставало, если вещь выполняет свою функцию.
Потребовалось какое-то время, чтобы погрузиться в позицию, понять, что же я намеревалась вчера сделать. Эсса ответил, не глядя, словно сутками держал отложенную партию в уме.
– Солнце, ты не передумала?
Вопрос Исхард задавал почти каждый день. Уговорить жениха взять меня с собой на войну оказалось сложно (подозреваю даже, мне помогли), но, неожиданно, реально. Невольно задумаешься, если бы я проявила больше настойчивости в прошлые разговоры, вся эта опасная и постыдная затея с медальоном, вероятно, и не понадобилась бы. Но тогда сделанный выбор казался единственно надежным. Предрешенным судьбой. Роковым.
Это ведь Вестница всегда полагала, что цель оправдывает любые средства? С каких пор я стала думать также? Последний месяц я пугаю сама себя. Ровер прав, я потеряла ориентиры, но зелье бесчувствия тут не при чем.
– Мне будет спокойнее, если ты вернешься в безопасный Иньтэон.
– Нет. Прости.
Извинение запоздало и осталось не понято, но это не имело значения. Однажды я решусь рассказать Исхарду правду, но сейчас признание вины все испортило бы, ведь мне не известно, как отреагирует северный лорд. Возненавидит меня? Поймет, но отошлет прочь? Если бы я могла рассчитывать на его помощь, было бы проще. Но пример Лоретты и Мерика наглядно доказал, что я отвратительно разбираюсь в людях, а потому лучше не рисковать: цена, заплаченная за безопасность друга, и так была непомерно высокой. Пусть и необходимой.
Исхард пожертвовал коня, слона, съел провороненную мной пешку.
– Тебе мат, – спустя пару ходов объявил эсса.
Выиграть он не стремился, но я бы обиделась, если бы партнер решил поддаваться в открытую.
– Можно, я перехожу?
– Конечно.
Я переставила фигуры, подумала, посчитала. Вернулась еще дальше, к начальной позиции и проигнорировала пожертвованного коня.
В этот раз я более ответственно подошла к защите. Не допустила вражеского визиря на последнюю линию, отдав за это пару пешек. Рискнула перейти в контратаку. Но… пусть на доске и осталось больше фигур, финал снова оказался предсказуем и неутешителен.
– Можно еще?
Исхард кивнул, позволяя «ребенку» развлекаться.
Игра напоминала жизнь. Каждый раз я точно также возвращалась в прошлое, чтобы сделать иной ход и, если повезет, нет, не выиграть, свести партию с Серой Госпожой вничью. Правда, вселенная выдавала мне всего одну попытку, но даже возможность без конца возвращаться к пройденной развилке не гарантировала успех.
Спустя полчаса Исхарду наскучило наблюдать за моими мучениями.
– Бесполезно, Солнце. Что бы ни делала, ты тут уже проиграла.
Значит, ошибка допущена раньше? Я смирилась и стала расставлять фигуры. Потянувшись за одной, откатившейся поодаль, неожиданно потеряла равновесие и едва не смахнула доску на пол.
– Сыграем еще раз?
– Если поклянешься потом лечь в постель, – неохотно согласился северный лорд, бескомпромиссно оборвал все отговорки до того, как я их высказала. – Дела подождут. Ты будешь спать. И точка!
Поражение было скорым, разгромным и бескомпромиссным: похоже, у терпения Исхарда все-таки есть границы, и бесконечно потакать пустым, хоть бы и моим капризам он не намеревался.
Несмотря на слипающиеся глаза, я еще долго ворочалась, думая о по-прежнему спящем даре, заблокированном то ли столкновением с «мечом» в Подковке, то ли проведенным леди Иньлэрт ритуалом. Опасный, непредсказуемый, капризный, он тем не менее давал шанс! Я и не представляла, насколько привыкла, что есть возможность исправить любую, даже критическую ошибку до тех пор, пока этой возможности не лишилась.
Пророчество Мараны служило весьма своеобразной заменой. Знать будущее… знать, что есть ужасные вещи, которые я не могу изменить при всем желании – это жестоко, это убивает… меня почти убило. Но зато предвидение освобождает от ошибок слепого выбора. Компенсирует ли одно другое – я до сих пор не решила.
Разбаловалась ты, наследница силы Древних! Спасать настоящее, глядеть в будущее – люди живут, не имея и простейшей, доступной каждому птенцу с рождения магии. А тебе и дар не тот, и ответственность велика! Будь благодарна за то, что получила!
Но если бы мне разрешили выбирать, из тех сил, которыми владеют четыре sei-ar лиаро, я все же предпочла бы свой последний шанс.
Успокаивало одно: если принять, что мой «хранитель» и «проклятие» Юнаэтры связаны, у Вестницы, надеюсь, тоже сейчас скованы руки.
С этой мыслью я и упала в серую сонную муть.
***
Меня разбудили голоса в соседней комнате.
Несколько минут я сонно ворочалась, зарываясь носом в подушку и натягивая одеяло до затылка, не желая отпускать ускользающую дрему, потом, примирившись, проснулась окончательно: говорящие старались соблюдать тишину, но иногда не сдерживались.
– Вы… уверены?
В вопросе Исхарда, неумело скрываясь за привычным ледяным спокойствием, смешалось столько эмоций, что было трудно выделить отдельные оттенки: замешательство, злость, сомнения.
– Его заметили в деревне? Вы уверены?
– Я могу основываться лишь на слухи и чужое описание, поэтому не берусь утверждать точно. Простите, эсса.
Исхард неприятно молчал, что-то обдумывая. Я с неожиданной ясностью представила, как северный командор хмурится, трет пальцем складку между бровей – тяжелую, угрюмую, точно занимающие его мысли.
Звякнуло, похоже, на стол уронили чашку либо… зеркальце. Эсса собирался ментально связаться с кем-то, но передумал?
– Атакуем немедленно. Пленных не брать. Убивайте всех, даже если сдадутся. Довольно бесполезной возни!
Я плотнее завернулась в одеяло, понимая, что мое вмешательство ничего не изменит, только приведет к ненужному спору. Исхард бывал разным: заботливым и предупредительным со мной и семьей, здравомыслящим и обстоятельным на советах клана… безжалостным с врагами. Военное время диктовало свои законы, и в поступках воина, по крайней мере, было рациональное зерно, в отличие от моих милосердных порывов и желания спасти всех, и врагов тоже. Воин и целитель, мы следовали разными путями, и когда я сталкивалась с «темной» стороной друга, мне становилось неприятно и… страшно.
– Южная эсса не обрадуется, – неуверенно напомнил алый.
– Южная эсса утомилась в лазарете и в настоящий момент отдыхает. Незачем прерывать ее сон из-за пустяка.
В комнате воцарилась тишина. Ушли? Я даже скрипа двери не слышала, но последнее ничего не значило: при желании алые умели двигаться абсолютно бесшумно.
Уснуть обратно не получилось. Нескольких часов телу хватило, чтобы отдохнуть. Да и в душе будто закопошился какой-то мерзкий червячок, не давая расслабиться. Сожаления о том, что не в моих силах прекратить очередное кровопролитие? Скорее, тревога за Исхарда.
Город хрустальных башен Иньтэон свято блюл свой покой, предпочитая с фальшивым легкомыслием относиться к войне как к досадному недоразумению. Исхард, не желая напрасно тревожить родных, не спешил разрушить эту иллюзию, оставляя сражения и все с ними связанное за порогом дома – и опасность казалась меньше.
Здесь же, почти на передовой, я видела, в каком состоянии командор возвращался из очередной схватки, и каждый раз, когда он снова отправлялся в битву, боролась с желанием вцепиться в его рукав и удержать рядом. Лорд Иньлэрт не ребенок, чтобы спрятать под юбкой… и не меченый, которого я гнусно, властью эссы ради его же безопасности заточила в тюрьме Южного Храма. Я не могу укрыть всех.
Путь и бремя целителя – ожидание. Но иногда, как сейчас, мне отчаянно хотелось взять в руки клинок и сражаться самой, лишь бы не позволять друзьям рисковать. Чувствовала ли нечто похожее Харатэль, отправляя меня в Подковок?
Тридцать малефиков – обезумевших от жажды крови чудовищ, которым нечего терять – мне было трудно не думать о них. Не твердить как защитную мантру, что Исхард отличается благоразумием, он не полезет на рожон. Я же видела будущее, и смерти северного эссы там не было. В выбранном мной варианте грядущего не было!
Так что успокойся, Ланка, и займись делами.
Лазарет встретил меня привычным запахом лекарств и хлопотами. Большинство жертв малефиков расползлись по домам родни… или, как не прискорбно, на погост. Мне не спасти всех – эту горькую истину я приняла еще в Подковке. Оставшиеся, то есть те, кто не держался на ногах, хоть по-прежнему и находились в тяжелом состоянии, подавали надежды, что в ближайший месяц мы обойдемся без похорон.
Присматривающая за ними травница встретила меня приветливым кивком и продолжила развешивать у печи прокипяченные тряпки, которые впоследствии послужат для перевязок. Над углями булькал котел с горячей водой, в кадушке с мыльным корнем ждала очереди вторая партия белья.
Немолодая рябая женщина с усталым лицом и вечно опущенными уголками губ, пожалуй, оказалась единственным жителем деревни, относившимся к драконам без настороженности и враждебности. Пусть и не получив соответствующего образования в Южном Храме, она, как и я, была лекарем, и сражались мы на одном «поле боя».
Обход не занял много времени. Я осмотрела больных, сплела десяток заклинаний – в тех случаях, где без магии не удалось обойтись. Сегодня мне приходилось беречь резерв. Алые на закате штурмуют убежище малефиков, и кто знает, скольким воинам Исхарда понадобится сила целительницы.
По пути обратно я завернула в тюрьму.
Селия спала. Бешеный тихонько подвывал, забившись в угол.
Некоторое время я стояла у клетки, смотря на искаженное мукой лицо: блестящий от пота лоб, облепленный седыми паклями, глаза почти без радужки, которые сейчас не замечали ничего вокруг, искусанные в кровь губы. Молодой ведь парень. Судя по ухоженным рукам, не привыкшим к тяжелому труду и богатой, пусть изрядно загаженной одежде, из благородных. На лицо недурен – девки, небось, косяками ходили.
Чего ему не хватало?
Того же, что и всем прочим избалованным «золотым» мальчикам, привыкшим считать себя пупом земли – власти и новых развлечений. Очередного доказательства, что окружающие люди – грязь под подошвами сапог из дорогой кожи, купленных маменькой или папенькой.
Невольно вспомнился хозяин каравана в Шахтенках. Циничный самоуверенный мерзавец получил по заслугам, но быстрая смерть, возможно, даже предпочтительнее, чем участь, ждущая в итоге игрушки Юнаэтры.
Если Селию я временами жалела, то Бешеного после рассказа о его «забавах» мне хотелось придушить голыми руками или отдать соответствующий приказ рыцарям серебра. Что удержало меня, не знаю? Возможно, понимание, рождавшееся при взгляде на жалкое потерявшее человеческий облик существо, что он сам себя наказал.
– Через два часа дайте ему накопитель, – распорядилась я дежурившему в тюрьме алому.
