Текст книги "Право на жизнь (СИ)"

Автор книги: Алена Сказкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)

Да уж, неужели Крис думает, что после всего случившегося я спокойно усну! Буду лежать, представляя, как там Рик, или, еще хуже, прокручивать завтрашний разговор с Исхардом. Какими словами мне оправдаться за это «похищение»?

Я ошибалась. Виновата ли усталость, жар костра, разморивший меня после холода снаружи, или Крис незаметно подшаманил, но стоило мне угнездиться под одеялами и пригреться, как я провалилась в сон.

***

Сегодня Юне исполнилось шестнадцать.

Из гостиной внизу доносилась негромкая музыка и разговоры. Торжество продолжалось без именинницы. Чета Иньлэрт предпочитала не афишировать существование слепого ребенка, но полностью проигнорировать ее детский день рождения не могла, а потому раз в год собирала друзей, родственников и ближайших соседей за семейным столом частично отдать должное традициям, частично – для решения каких-то своих вопросов.

Юна быстро осознала, что ее присутствие на празднике не требуется. Родители, обычно избегавшие дочь, сейчас, вынужденные находиться рядом, ощущали себя не в своей тарелке. Эта неловкость передалась и гостям, косящимся на увечье со смесью жалости и любопытства. А самой девушке быстро надоели и бесполезные здравицы «в глаза», и сочувственные шепотки вслед, поэтому когда юная леди, сославшись на усталость, отправилась в свою комнату, все, и она сама, вздохнули с облегчением.

Прислонясь спиной к раме, Юна устроилась на широком подоконнике, вслушиваясь в шорохи, которыми с ней разговаривала вечерняя столица. Ветер свистел в водосточной трубе, обжигал пальцы ледяными поцелуями, шуршал лентами подарков, сваленных на комоде. Нес запах еловой смолы, горящих в очаге поленьев, замерзшей воды и уснувшей до весны жизни.

Колокол на башне прозвонил семь. Скрипнул наст под шагами редкого прохожего. Зима – темное время: солнце не балует город, отдавая власть трескучим морозам, и даже северная кровь предпочитает не покидать уют растопленных очагов и надежных стен.

Скучная пора, наполненная тишиной.

Юна любила часами сидеть у окна и прислушиваться к болтовне на площади. Запоминать, оценивать, раскладывать по полкам, делать выводы о жизни клана. Законы, по которым существовало общество, оказались не такими запутанными и сложными, как юная леди испугалась поначалу. Девушку искренне забавляло удивление дяди Имагара, когда она вовремя подсказывала нужное решение.

Зимой разговоры смолкали, оставляя Юну во власти скуки. Собственных мыслей, которыми она не привыкла ни с кем делиться.

Детский день рождения. Через пять лет ее совершеннолетие, и первый полет она подарит… кому? Странно не иметь подруг в шестнадцать лет. Кина, простушка, трусишка Кина не заслуживала так называться. Юна не забыла, как та наябедничала родителям про утопленных котят – не забыла и не извинила. Следовало, наверно, выполнить обещание и помочь «подруге» «упасть», как случилось с Королем крыш, но девушка не могла ответить, что ее останавливало. Жалость? Прок? Сентиментальность? Служанка напоминала ей канареек из детства: бестолковое щебетание кухаркиной дочки развлекало юную леди бесконечными зимними вечерами.

Зарычали псы во дворе. Пасюк на коленях – ее Спутник – тревожно завозился. Юна, успокаивая, потрепала крыса за ухом. Сосредоточилась, с нетерпением вглядываясь в ночь за окном. Мир глазами разделяющего был тусклее и серее, чем тот, что открывала ей чужая смерть, но лучше полной темноты. После цуциков и подслушанного родительского разговора девушка опасалась экспериментировать снова.

Колышущиеся тени елей рождали ложную надежду, заставляли сердце плавиться в сладкой истоме в ожидании… его? Почему при мыслях о Риккарде ее тело бросало то в жар, то в дрожь? Упрямый наивный мальчишка, с которым она знакома целую жизнь.

Юна невольно улыбнулась. Временами Рик забавлял ее. Горделивые речи о единстве клана, о долге, об ответственности казались ей трогательно милыми. Временами открывал что-то новое: то ли доверяя благовоспитанному юноше, то ли не в силах отказать сыну Альтэссы, старшие Иньлэрт без вопросов отпускали их вдвоем на прогулки. Он раздвигал границы ее мира.

А еще Рик всегда, с самого первого раза, как отобрал у хулиганов ленточку, заступался за нее. Юне нравилось представлять, что они принцесса и рыцарь из сказки, которую однажды прочитала ей няня Свен перед сном. Нелепая фантазия, ничего не значащая игра.

Но с недавних пор все изменилось, стало по-настоящему. Ей требовалось слышать его голос. Щеки жгло от смущения, когда юный мечник небрежно брал ее за руку. Девушка готова была провалиться под землю, думая, что все смотрят на них, и одновременно мечтала о большем: о поцелуях! Кина недавно хвасталась, как ее тискал один из конюхов. Леди тогда высмеяла служанку, обозвав потаскухой, а на самом деле завидовала.

Юна непроизвольно коснулась пальцами резко пересохших губ. О поцелуях… а может быть, даже о большем, о том запретном, что происходит за закрытыми дверьми родительской спальни, когда дети видят третий сон.

Пожалуй, Рик был единственным, кто заслуживал… с кем бы она хотела разделить первый полет.

Кажется, это чувство называли любовью.

– Юная леди, для ванны все готово, – позвала из-за двери няня Свен.

– Сейчас, – неохотно откликнулась, продолжая вглядываться в тени за окном, прислушиваться к ночным шорохам.

Он придет. Рик обязательно поздравит ее с праздником. Просто задержался. Не мог же он забыть про ее день рождения! Мальчишки, конечно, глупые и несобранные, но не до такой же степени! Ей нужно подождать еще немного.

Свен, не удовлетворившись ответом, зашла в комнату. Охнула, всплеснула руками, поспешила сдернуть воспитанницу с подоконника и захлопнуть окно.

– Разве так можно! Вы же простудитесь!

– Я кровь от крови льда.

– Чепуха какая! И где вы только подобных фраз набрались?! Уж не от дворцового ли юнца?! Идемте! Ручки, ручки-то совсем замерзли! Идемте-ка скорее. А крыска тут пока посидит, на подоконнике.

Последний «взгляд» в окно: двор пустовал, как и пять минут назад.

В купальне привычно пахло серой и эфирными маслами. Мышцы плавились в горячей ванне словно воск, становясь мягкими и ленивыми. Юна погрузилась с головой, наслаждаясь чувством невесомости, растворяясь в нем, вверяя тело ласковой силе воды, выталкивающей ее к поверхности. Бесплотным призраком девушка потянулась к ждущему в комнате Спутнику. Может быть, именно сейчас Риккард кидает снежками в створки ее окна, надеясь привлечь внимание.

Темнота насмешливо молчала. Слишком далеко. Не достать. Не увидеть. Не узнать.

«Младые годы, пустые надежды».

«Повелитель? Я счастлива слышать вас, Великий Дракон».

Хаос нечасто баловал юную жрицу вниманием: что за дело бессмертному Древнему до забот мотылька-однодневки?! Тем больше ценила Юна их недолгие разговоры. Хаос, мудрый родитель, слушал и понимал ее, наставлял и поддерживал: он научил ее видеть глазами Спутника, объяснил, что за даром она владеет. Лишь N’eari Юна открывала душу. С ним делилась тревогами и печалями.

«Счастлива ли? Спроси свое сердце, дитя, что волнует его?»

От одного Великого Отца принимала правду, в которой не признавалась даже сама себе.

Рик… Риккард тиа Исланд, сын Альтэссы, меч, должный стать оплотом Предела. Чем может привлечь она юношу, которому пророчат будущее когтя Повелителя Севера? Знатностью рода? Красотой? Это для старой няни ее воспитанники самые лучшие: что Юна, что ее педант-кузен. А сколько смазливых девиц из верховных семей крутится при дворе?! Есть кого выбрать! Чистотой крови, силой пламени, заключенной в ее теле? Эта драгоценность подороже, чем прочие, но даже ее перечеркивает родовое увечье, проклятая слепота. Разве только дар смерти? Она никому не признавалась в проснувшейся силе. Но Рику собиралась сказать, чуть позже. Верила, он не испугается и не отвернется.

Юна открывала сердце Хаосу, выпускала потаенные страхи и сомнения.

Любит ли Рик ее?

Глупости! С чего тогда каждую свободную от учебы и тренировок минутку он спешит к ней, чтобы развеять ее скуку прогулкой по городу? Почему сбивается и замолкает, стоит коснуться некоторых тем?

Сегодня, когда Рик придет ее поздравить, она поцелует его, по-настоящему, по-взрослому, и это будет намного слаще и лучше, чем в хвастливых рассказах Кины. Небось врет кухаркина дочка, выдумала все!

Но… юношеское сердце пылко и переменчиво, а слова – стекло: красиво блестит на свету, но никогда не сравнится с алмазами. Глупо верить их пустому звону.

«Хочешь узнать, что чувствует он? Услышать его ответ?»

– Ах, юная леди! – причитания Свен разрушили транс. – Никак уснули!

От неожиданности Юна дернулась, хлебнула воды, резко вынырнула, вцепилась в борт, откашливаясь.

– Тише-тише, – няня, успокаивая, похлопывала по спине. – Эк вас разморило-то на жаре. И правда, давно в кровать пора. Гости, они утомляют. Ни одного ровесника ведь не позвали, все старики о делах болтают!

Позже Юна лежала на хрустящих простынях, натянув стеганое одеяло до носа. Подарки, отброшенные, валялись в углу: среди них не было одного, главного. Залетающий в приоткрытое – самую малость, чтобы няня не заметила – окно ветер перебирал пряди волос, словно желая разделить ее грусть и обиду.

Свернувшийся пасюк привычной тяжестью давил на живот.

Часы пробили полночь.

Рик так и не пришел.

***

Низкие тучи заволокли небо, скрыв звезды. Дворец Альтэссы возвышался справа черным обелиском, дремлющим драконом, готовым в любой момент пробудиться и обрушить гнев на непокорных. Воцарившуюся тишину нарушало лишь ржание лошадей в конюшне, редкий лай да стук кованых набоек сапог по оледенелой брусчатке мостовой.

Девушка бесшумно отступила в щель между пристройками, пропуская патруль. Ослепленные факелами и верой в безопасность столичных улиц стражники не отличались бдительностью и упустили тень, укрывшуюся во тьме. Ночной обход был простой данью традициям, и в дозор чаще всего отправляли алых, повинных в мелких нарушениях. Судя по болтовне о припрятанных игральных костях, урок не пошел на пользу.

Юна не шевелилась. Бродить по городу даже в самый глухой час, конечно, не запрещено, но если слепую дщерь Иньлэрт обнаружат за пределами родового особняка, возникнут вопросы, а вот вопросов девушка хотела бы избежать.

Из укрытия она осмелилась выйти лишь спустя пару минут после того, как стихло эхо разговоров.

Холодный ветер забрался под капюшон, мазнул по щеке. Пасюк на плече зашевелился, почуяв вблизи кошку. Девушка слегка прижала Спутника ладонью сквозь плащ, успокаивая.

Еще можно возвратиться назад. Отринуть безумную затею, скрыться за надежными стенами дома, лечь обратно в теплую и безопасную постель… Юна презрительно фыркнула: она не маленькая, чтобы верить в чудовищ. Более того некоторые, например, Кина, считают чудовищем ее саму. Ее, отмеченную благословением Древнего Дракона!

«Я дам тебе власть над судьбой. Если захочешь… если отважишься».

Дверь в портальную оказалась не заперта, а смотритель отсутствовал. В этом не было ничего странного: алый мог, например, отлучиться по малой нужде. И все же в том, что отпала необходимость объясняться со стражем, девушка увидела добрый знак. Хаос поддерживал свою жрицу.

Ступив в круг, Юна невольно оробела. До сих пор ей не приходилось покидать столицу северного клана, а уж о том, чтобы куда-то отправиться в одиночку, и речи не шло. Спустя секунду, когда стала очевидна уязвимость плана, к страху неизведанного добавились сомнения. Для открытия даже стационарного портала нужно обладать огромным запасом энергии, которого у птенца попросту нет. Не привлекать же мастеров перемещений: вряд ли те согласятся активировать для нее пространственное заклинание, скорее, сообщат старшим о неожиданном желании дочери отправиться в путешествие. Неужели ночному приключению суждено закончиться, не начавшись?

– Леди… Иньлэрт?

Она вздрогнула, испуганно обернулась на голос.

– Кто вы?

– Слуга Великого Владыки N'eari и ваш тоже, – незнакомый мужчина коснулся губами ее запястья, преклонил колено. – Я прошу, одолжите мне свою силу, Вестница.

– Мою силу? Но… – девушка отступила, прижимая руки к груди.

– Просто доверьтесь мне.

Мужчина подтолкнул ее в центр высеченной в камне гексаграммы. Ярко, пробившись сквозь вечную тьму, вспыхнули линии заклинания. Отчаянно пискнул пасюк, протискиваясь за шиворот – животные, даже Спутники, плохо переносили телепортацию.

Дракон, не давая опомниться, развернул отроковицу лицом к себе. Что-то сказал, на лагвэ, но слова прозвучали чуждо и незнакомо. Шершавые подушечки пальцев провели по лбу и щекам, рисуя равносторонний треугольник. В прикосновении дракона не было ничего особенного, но девушку передернуло от омерзения.

– Что вы себе позволяете?!

– Пожалуйста, не поднимайте шум, леди Иньлэрт. Обещаю, со мной вам ничего не грозит.

Дракон настойчиво потянул Юну за собой. Пол ровный, сухой… каменный. Вязкую тишину нарушало гулкое эхо ее собственных шагов. Судя по тому, что было тепло, место располагалось гораздо южнее Иньтэона. Или, вероятнее, они находились в помещении, большом и пустынном. Пещера? Подземелье? Девушка принюхалась: пахло пылью и затхлостью, как в домах, где долго никто не жил. Храм? Замок?

Успокоившийся пасюк высунул любопытный нос, позволив наконец-то «оглядеться». Действительно, какое-то святилище. Судя по крошащимся стенам, разбитым витражам и облупившимся неразборчивым фрескам, старое и заброшенное.

Ее заблуждение развеяли почти сразу. Вынырнув из алькова, путь им преградил темноволосый мужчина с характерными чертами жителя востока. Хранитель памяти, если верить одежде. Сопровождающий девушку алый – растрепанный южанин, укутанный в такой же бесформенный балахон – тихо выругался сквозь зубы. Обоих Юна «видела» впервые.

– Лоран? Разве ты участвуешь в сегодняшнем ритуале? Дщерь Иньлэрт? – в голосе встречающего прозвучало удивление, которое быстро сменилось подозрением, когда он заметил девушку. – Что она здесь делает?

– Мне приказали привести «меч».

– Ты задержался. Мастера уже начали, прерывать не велено, – страж кивнул на закрытые двери. – Вам придется подождать.

Короткое хриплое слово, произнесенное Лораном, напоминало воронье карканье. Глаза хранителя расширились от изумления, а потом закатились, и бездыханное тело кулем упало на руки успевшего подхватить его алого. Несмотря на отсутствие ран, Юна могла поклясться, что служитель мертв, но почему-то гибель восточного дракона принесла не ожидаемые яркость красок и заряд бодрости, а туманную дымку перед глазами и усталость сродни той, которая появлялась после тренировок по плетениям.

– Хаос, Лоран! Ты что творишь, сволочь?! – в противоположном конце зала, откуда они пришли, появился еще один хранитель памяти.

То же короткое слово-карканье, и дракон рухнул на пол марионеткой с обрезанными нитями. Девушка едва не последовала его примеру. Вспышкой озарения пришло понимание: алый тянет из нее силы! Использует, как обычный браслет-накопитель! Как вещь!

Не давая опомниться, жесткие пальцы мужчины вцепились в запястье, волоча к закрытым дверям.

– Нет! Пусти! Пусти меня! – Юна уперлась ногами в пол, рванулась. – Я не хочу!

Спутник, защищая, ощерил пасть и бросился на алого.

– Глупая! – Лоран без труда сбил крыса на пол, пнул, отшвыривая подальше. – Еще поблагодаришь! Они вскоре и за тобой явились бы.

Превращаясь в череду застывших картин, мир то обретал четкость, предвещая скорые смерти, то снова скрывался за пеленой тьмы.

Массивные створки распахнулись от легчайшего прикосновения, впуская незваных гостей в круглую залу без окон и других дверей. В нос, оглушая, шибанул приторный запах благовоний. Двенадцать служителей поддерживали черное пламя в каменных чашах, монотонно напевая незнакомые молитвы-заклинания. Из-за закрывающих лица масок их голова звучали глухо и неразборчиво. Отзываясь на колдовство, внутри обсидиановых стен вспыхивали и гасли серебристые искры. От древних чар веяло неясной опасностью, тревогой, какую внушают клубящиеся над горизонтом грозовые тучи.

Юна изо всех сил вцепилась в косяк, пытаясь не дать Лорану вмешаться в ритуал. Кто знает, к какой беде приведет нарушение равновесия? Нужно уходить отсюда. Искать безопасное убежище… Спустя секунду девушка заметила причину, собравшую хранителей памяти, и враз забыла и о панике, и о нелепом сопротивлении. В центре образованного магами круга неподвижно лежал… настоящий дракон. Крылатый Властитель, будто только что сошедший с гравюр.

Не позволяя никому опомниться, алый выхватил скрытый в рукаве кинжал и проткнул ближайшую фигуру в сером балахоне. Еще два хранителя получили по метательному ножу в глаза.

Девушку окатило волной знакомой силы, к которой она потянулась, как страждущий к стакану родниковой воды, но ее стремление безжалостно пресекли на корню: оставшихся противников Лоран уничтожил тем же смертельным заклинанием, что и первых двух знакомцев.

Бой завершился, так и не начавшись.

Пламя без подпитки медленно опадало.

Дракон тяжело вздохнул, дернул крылом.

– Марана!

Позабыв про «помощницу», мужчина бросился к Властительнице. Выпущенная им Юна изможденно села на пол. Давно она не ощущала себя настолько опустошенной. Руки меленько дрожали. В животе свивался кольцами клубок ледяных змей. Мучительно хотелось спать.

– Марана, ты меня слышишь? Понимаешь? Хаос! Должен же быть способ все отыграть обратно!

Драконица медленно подняла морду, открыла глаза, полные безумного лилового огня, прошипела:

– Убей! Убей ту, что привел! Сейчас, когда она не способна сопротивляться!

– Тише, драгоценная, тише. Вестница здесь, чтобы помочь. Ее сила позволит нам сбежать от лиаро.

– Умоляю! Убей ее! Убей, пока она не убила нас!

Тьма вокруг Юны сгущалась, одни лиловые звезды-глаза дракона горели по-прежнему ярко. Лорана, приближающегося с обнаженным клинком, девушка уже почти не видела. Мысли ворочались пудовыми гирями. Она сейчас умрет? Даже не заметит, откуда нанесут удар. Она? Возлюбленная жрица Великого Хаоса?

Острое чувство беспомощности сменилось злостью.

– Rah kf'era! – искаженные изуродованные слова исконного языка, которые использовал алый – Юна выплюнула их противнику в лицо.

Зазвенел по плитам оброненный клинок.

Тоскливо взвыла драконица.

Девушку ударило магией в грудь, опрокинуло набок. Опалило веки, обожгло горло, пресекая крик в зародыше. Клубок змей в животе взорвался ледяными копьями. В отчаянной попытке скрыться от одуряющей боли, Вестница притянула колени к подбородку, обхватила руками, съеживаясь в комок.

Вокруг неистовствовало пламя.

Черное пламя грядущего.

***

В ухо настойчиво тыкался влажный нос пасюка.

Вестница осторожно отстранила крыса, встала, удивляясь, что еще жива. Сконцентрировалась, восстанавливая оборванную связь. Невольно отшатнулась от лежащего в луже крови хранителя памяти и встретилась взглядом с лиловым огнем, горящим в глазах оракула. Все вспомнила.

– Нравится видеть, как твои надежды, твои заветные мечты обращаются в прах? – ехидно оскалилась Марана. Драконица свернулась вокруг тела возлюбленного, оберегая его последний сон.

– Ты лжешь! Это ложь!

Он не… не поступит так! Рик, который всегда защищал и поддерживал, не отдаст ее хранителям памяти. Не позволит, чтобы его негласную невесту превратили в куклу без души и желаний, покорный инструмент для удовлетворения чужих амбиций.

– Не верю! Это неправда!..

«Правда… правда… правда», – засмеялось в ответ эхо.

Она Вестница, черпающая силу из чужих смертей. Чудовище, которое до рождения продал отец и возненавидела мать! Орудие, созданное лиаро! Он сын Повелителя Севера и вскоре, пусть пока не догадывается, эсса. Для него долг перед кланом, благополучие Предела, приказ Альтэссы со временем станут главнее личных желаний. Рано или поздно, добровольно или под давлением обстоятельств Рик смирится, уступит предназначенному им обоим и принесет ее в жертву ради светлого будущего драконов. Неужели она смела надеяться, что будет иначе? Ведь вчера… вчера он так и не пришел.

– Теперь ты убьешь и меня? Как убила его?

Горький вопрос Мараны вернул девушку в реальность. Драконица безотрывно и нежно смотрела в лицо алого, что явился спасти ее и погиб из-за собственной глупости. Сочувствия к нему Юна не испытывала: собаке – собачья смерть, Лоран тоже повел себе не слишком честно. Но что делать дальше ей самой?

Уничтожить проклятого оракула, показавшего ждущие ее впереди боль и отчаяние? Вернуться в родовой особняк? Вычеркнуть из памяти эту страшную ночь? А если не получится, хотя бы притвориться, что все приснилось? Завтра пойти на свидание с Риком и насладиться первым взрослым поцелуем. Светлыми, наполненными любовью и заботой днями, что остались у них.

В конце концов, несколько лет счастья не так и мало.

Это выход.

Выход для трусов и слабаков. Но не для той, что отмечена благословением самого Владыки N’eari.

Вестница подхватила крыса, посадила на плечо. Вспомнила, как визжала, не спеша подыхать, похожая тварь, когда мышеловка перебила ей хребет. До чего же живучие скоты – ни зелья их не берут, ни заклинания!

Она станет такой же.

– Если порезал палец, глупо обвинять нож в собственной неосторожности. Лорана убила не я, – Юна без страха приблизилась к драконице, хотя той было достаточно махнуть когтями, чтобы разорвать девушку пополам. – В смерти Лорана виновата ты сама… ты и те, кто сделал тебя такой. Хочешь отомстить? Мсти хранителям памяти! Этому миру, что отвергает нас.

– Катись к Хаосу!

Марана зло выплюнула в лицо девушке новый сгусток пламени. Словно наткнувшаяся на пирс волна, огонь неожиданно разошелся на две части, обтекая Юну – не иначе Великий Отец услышал пожелание и явился сам, защитив свою дочь. Тем не менее Вестница отступила, прижимая пальцы к ноющему лбу, пробормотала под нос.

– Да уж, неважно начали. Но, если верить твоим же откровениям, времени на уговоры у нас предостаточно…

– Просыпайся, мелкая.

Крис не сильно, но настойчиво тормошил меня за плечо. Я неохотно разлепила глаза, села, сбрасывая тяжелые шкуры, зябко поежилась. Очаг прогорел, даже угли потухли. От щелей в двери тянуло бодрящей морозной свежестью, на полу золотыми монетами рассыпались солнечные зайчики. Метель закончилась.

– Завтракать хочешь? Не бойся – не отравлено, я проверил, – рыжик протянул мне надкушенный бутерброд, который успел соорудить из здешних припасов. – Ланка, ты куда? Тут и целые есть!

Друг выглядел раздражающе бодрым, я же все еще наполовину пребывала во сне и порожденных им мыслях. Дракон, что воспользовался силой Вестницы… неужели тот самый пропавший без вести старший брат sei-ri, о котором говорилось в записях эссы Ровера? Пускай меня по-прежнему удивляет, как можно положить жизнь на алтарь обид, месть оказалась достаточно сильным мотивом, чтобы заставить учителя напасть на ученицу, а… юную Вестницу запалить пламя войны, в которое она бросила все робкие чувства и привязанности.

Я зачерпнула полные горсти обжигающего снега, после секундного колебания размазала по щекам, разом взбодрившись.

Удивительно, из каких мелочей сплетается цепь роковых событий!

В шестнадцать лет Рик после ссоры с отцом сбежал в Капитолий. Вполне вероятно, он не поздравил Юнаэтру с днем рождения, потому что был наказан за бои на Арене. Если бы единственный друг пришел к Вестнице в ту ночь, удалось бы Хаосу так легко взрастить в юной душе семена сомнений, уговорить на судьбоносный визит к Маране?

Что строить бессмысленные предположения!

Прошлое не изменить.

Тучи ушли. Солнце, показавшееся над горизонтом, слепило глаза. Нетронутый снег на склонах холмов напоминал чистый лист, на котором еще только предстояло появиться истории. Его белизна и невинность внушали ложную надежду, что будущее не определено и зависит от нас, вынуждали забыть о скрытых под ним пластах – грязи и коварных провалах.

Завтра неразрывно связано со вчера, точно лавина, вызванная сорвавшимся с вершины камнем. Предотвратить катастрофу, порожденную давними ошибками, не в наших силах. Мы можем либо смириться, либо попытаться изменить хоть что-то, направить разрушительный поток в русло, где он почти никому не причинит вреда.