Текст книги "Право на жизнь (СИ)"

Автор книги: Алена Сказкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 31 страниц)

Сани катились той же дорогой, что когда-то карета госпожи Ешар. Осознав, что здесь, на этом самом месте, четыре десятилетия назад погиб Синхара, я невольно вздрогнула.

– Замерзли? – обеспокоенно обернулась Лоретта.

– Нет.

Я покачала головой, зябко кутаясь в манто. Меня больше не удивляло, как могла появиться на свете жестокая циничная тварь по имени Юнаэтра тиа Иньлэрт.

Когда-то давным-давно среброкосая сказала:

«Сила драконов лишает людей рассудка».

Теперь я поняла, что она имела в виду. Прозрение, явившееся юной Вестнице у Башни в тот далекий день, было лишь первым проблеском треклятой магии. Не удивлюсь, если позже она научилась «заглядывать» дальше – осознанно или, еще страшнее, невзначай.

Раз за разом, день за днем видеть гибель окружающих тебя людей… видеть смерть родных и возможных друзей. Подобный дар и правда способен свести с ума.

Глава восьмая

Лишнее, то, что мешает двигаться к намеченной цели, должно исчезнуть. Решила – действуй! Лучше сожалеть о неправильных поступках, чем об упущенных возможностях! Так всегда учили юную эссу. Если постоянно колебаться, искать выгодный вариант, цепляться за воспоминания, боясь случайных потерь, то никогда не сумеешь сдвинуться с места. Я стольким уже пожертвовала, почему мне до сих пор не хватает твердости следовать избранному пути? Причина одна, разве нет, Ланка?

«Самые страшные преступления совершаются во имя любви и… оправдываются ею».

Здание театра скрывалось за верхушками елей и другими домами. Из окна моей комнаты его не было видно. Да и вряд ли мне с такого расстояния удалось бы разглядеть барельеф на фасаде – рассыпающуюся на осколки театральную маску. Моей «маске» пока не пришло время биться на части.

Пальцы непривычно пусты, и эта пустота рождала ощущение утраты, поминутно притягивала взгляд. Материнское колечко с сапфиром я сняла сразу же, как вернулась после беседы с отцом, заперла в шкатулке вместе с жемчужным кулоном, не собираясь без нужды провоцировать Аару.

И даже честно попыталась разделить небо с Исхардом, но не смогла, как не сумела до этого взойти с ним на ложе. Чем закончилось празднование годовщины нашего знакомства, северный лорд наутро не помнил и очень удивился, обнаружив себя спящим на полу в моей гостиной. Зато мы оба надолго сохраним в памяти нашу неудавшуюся попытку отправиться в полет.

Все начиналось относительно неплохо. Я уговорила себя, что это просто дружеское приключение, какое могло бы быть с Крисом, например, или с Харатэль. И безопасный… правильный до зубовного скрежета сон, куда меня пригласил Исхард, действительно отличался от того безумия, которое породило столкновение наших с Риком миров, когда мы жадно, боясь не успеть, нырнули в бушующий хаос образов и чувств.

Мы с меченым оба потеряли голову от нетерпения. Он, истосковавшись по отобранной магии, наслаждался неожиданно обретенными крыльями и свободой от Печати, не зная, сколь надолго ему позволили вернуться в эфир. Я, неопытный птенец, ошалевший от сонма непривычных ощущений, как и любой ребенок, спешила исследовать новую игрушку полностью, до конца, будто опасалась, что ее могут отобрать.

С Исхардом торопиться было некуда. Взмах за взмахом, слово за словом, воспоминание за воспоминанием мы медленно и надежно протягивали между нами нити незримых связей, плетя из двух разных миров общее полотно. Постепенно расслабляясь, раскрываясь, доверяя все больше… пока партнер не попытался добиться полного слияния магических сфер, стирая даже тень присутствия сумеречного дракона из моих снов – естественно, кому же понравится соперник в таких делах? А я вместо того, чтобы отпустить ранящие меня осколки чужих звезд, вцепилась в них мертвой хваткой и напала на северного лорда. Тот ответил на мою атаку – инстинктивно, как голодный пес, которого поманили мясной вырезкой и отобрали, а он в последний момент схватил за коварную руку.

В облике драконов мы сражались… недолго. Гораздо дольше Исхард потом извинялся в реальном мире. Я молчала, хотя по логике именно мне следовало просить прощение. Целые сутки мы избегали друг друга, смущаясь при встречах. И когда северный лорд отправился на очередное задание, вздохнули с облегчением, радуясь даже такой причине избавиться от неловкой ситуации.

Плохо то, что «подтверждение» супружеской любви и верности лиаро мне, скорей всего, не зачли. Кто знает, насколько хватит внушения Веронара и что хранители памяти выкинут в следующий раз?

Поэтому, когда Исхард вернется, я должна быть готова.

Дверь отворилась.

– Удалось достать?

Лоретта помедлила, прежде чем передать мне пузырек с ядом сколопендры, нахмурилась: зелья, для которых чаще всего использовался этот ингредиент, сложно было назвать безобидными.

– Могу я все-таки поинтересоваться, что вы намерены делать? – я смолчала, и коготь продолжила допрос. – Это как-то связано с вашим подарком северному лорду?

Конечно же, Мерик поделился с напарницей догадками. Сам он к командору относился с прохладцей: не простил унизительную для него стычку в первый день. Поэтому, даже если и заподозрил меня в чем-то предосудительном, то не выдал. Насчет Лоретты я не была твердо убеждена.

– Расскажешь Исхарду? – кивнула на пузырек.

– Я ваш коготь. Моя верность принадлежит вам, а не эссе Иньлэрт, – оскорбилась женщина, добавила. – У меня нет права ни осуждать вас, ни подвергать сомнению ваши поступки, но… мне кажется, вы запутались.

– Все хорошо. Я знаю, что делаю, – выдавленная через силу улыбка вряд ли могла кого-то успокоить, скорее, наоборот. – Я действительно благодарна тебе – и за помощь, и за волнения.

В последние недели я все чаще ощущала себя канатоходцем, балансирующим на тонкой нити над бездной. Или даже воровкой, пробирающейся мудреным путем сквозь лабиринт магических ловушек, чтобы выкрасть у судьбы нечто важное.

Удалось бы мне со второй попытки открыть портал раньше, чем Вестница настигла бы нас? Или Крис погиб бы вновь? Кто знает. Я не стала выяснять тогда. Не собираюсь понапрасну рисковать жизнями дорогих мне драконов и теперь.

Все, что мешает, должно исчезнуть. Быть отброшено, как тот вечно путавшийся в ногах жреческий балахон, от которого я избавилась сразу после побега из Южного Храма.

«Вы не думаете, эсса, что нет большей глупости, чем держаться за вчерашний день, даже если он нес надежду на счастье?»

Нес ли? Почему, думая сейчас о Рике, я вспоминаю не свидания под луной, жаркие объятия или поцелуи и прочую чушь из песен менестрелей? Вероятно, потому что их почти и не было, а редкие моменты нашего уединения – тайком, с оглядкой на окружающих – всегда омрачала война и предчувствие грядущих неприятностей. Нам не позволят остаться вместе. Только такой глупый птенец, как я, мог игнорировать очевидные факты и мечтать о семье с меченым!

Лоретта говорила что-то еще, но я прослушала. Хотела переспросить и осеклась, зная, как легко увязнуть в паутине слов и забыть про время. Не успела – хорошее оправдание отложить неприятные вещи на завтра, послезавтра… никогда. Я просто оттягивала неизбежное – а раз так, нечего колебаться.

– Извини. Меня ждет леди Аара.

Лоретта поджала губы, не одобряя внезапного «сближения» с матушкой Исхарда. Надо отдать должное проницательности стражницы, она давно догадалась о гнилой сути истинной хозяйки дома. Но настороженность когтя в отношении леди Иньлэрт пусть и разумна, сейчас была лишней: пока я веду себя послушно, чистокровная гадюка не опасна.

После ночи откровений мы с Аарой заключили негласный договор не доставлять друг другу проблем. Я не рассказывала Исхарду про «увлечения» его матушки и эксперименты хранителей памяти с «мечом» и «ножнами». Та больше не лезла в мои дела. Бонусом прилагалась неплохая алхимическая лаборатория, устроенная драконицей в дальнем погребе. Туда я, собственно, и направилась.

Леди Иньлэрт с интересом взглянула на пузырек с ядом – я плотнее стиснула кулак – разочарованно поджала губы и снова расплылась в фальшивой улыбке.

– Вся в трудах, деточка, вся в заботах? Правильно. Нет препятствий на пути к самосовершенствованию.

– Вы принесли то, о чем мы договаривались?

– Да, конечно. Хотя, попрошу заметить, достать их было нелегко, – Аара подвинула аккуратную стопку тетрадей на столе. – Если захочешь, я могу пригласить в Иньтэон учителя зельеварения? Опытный наставник, милая, в таких делах лучше, чем любые записи.

– Пока не нужно.

Единственный мастер зелий, которому я доверяла, вряд ли захочет покинуть башню Синскай. А терпеть рядом очередного соглядатая лиаро? Спасибо, как-нибудь обойдусь. Мне хватало и навязчивой леди Иньлэрт – крутится вон, не спешит уходить.

– Что-то еще?

– Сущий пустяк, Ланочка. Ты ведь помнишь, вас с Павайкой сегодня позвали на фестиваль танцующего льда. Альтэсса выказал надежду увидеть южную гостью на празднике.

Соблазн проигнорировать приглашение был огромен, хотя бы ради того чтобы поставить леди Иньлэрт в неловкое положение. Одно «но»: мелкая пакость выйдет боком в первую очередь мне самой. Аратай и так недоволен, полагая, что я сторонюсь его, а лишнее внимание Повелителя Севера мне ни к чему. Как бы ни было тяжело общаться с отцом Риккарда, я не должна забывать о своих обязанностях перед кланом, о том, что сейчас представляю Харатэль в Иньтэоне.

– Спасибо за напоминание.

Заметки манили ответами на вопросы, но их изучением я займусь позже, когда закончу с насущными проблемами, одна из которых топчется у порога, притворяясь, что не понимает намеков, и бессовестно отбирая у меня решимость вместе с минутами. Эдак и вовсе немудрено передумать.

Ни в этом случае. Загноившаяся рана убивает тело. Не отпущенное своевременно чувство – душу. Волк, попавший в капкан, отгрызает себе лапу: когда цель – выживание, потери не имеют значения.

– Если позволите…

Аара неохотно вышла. Я заперла за ней дверь. Бросила взгляд на часы. Времени впритык, но должно хватить.

Собрались. Вдохнули-выдохнули. Начали!

Когда я в прошлый раз готовила этот эликсир, у меня чуть ли руки не тряслись от волнения за результат. Сегодня мои движения отличались размеренностью и неестественным спокойствием. Щелкал метроном, гудело пламя горелки, звякали гирьки на весах. Погрузившись в транс, я не думала ни что нужно делать, ни для чего: пальцы действовали сами, а разум и сердце будто отключились, не выдержав переполнявших их мыслей и эмоций.

На этот час я превратилась в голема, куклу, одержимую лишь выполнением цели, для которой ее создали. Забавно, но жестокий юмор ситуации, пожалуй, был понятен только мне одной. Я ведь орудие лиаро, а орудие не испытывает страданий и сомнений. Самое смешное, что совсем недавно кое-кто утверждал обратное.

«Клинок ничего не чувствует, он просто выполняет свою работу…Человек не бездушный кусок металла».

Это тоже сейчас лишнее.

Метроном щелкнул в последний раз, и наступила гробовая тишина.

Я погасила огонь, критически изучила еще пузырящееся зелье. Леди Вайкор могла бы мной гордиться.

Лишнее должно исчезнуть. Но почему это так больно!

Моя любовь, глупая, бунтарская, идущая против законов и общественного мнения… любовь, как верно заметила Харатэль, не имеющая будущего, сейчас она только мешала. Если мне не хватает силы воли самостоятельно отказаться от мучительной тяги к Рику, значит, придется прибегнуть к сторонним средствам.

Ртутные капли растворились в стакане с водой. Я зажмурилась. Секунду помедлила, борясь с ощущением, что снова предаю меченого. Глупости! «Предала» ты его давно, Ланка, когда поцеловала Исхарда, наговорила тех жестоких ранящих слов и в завершение велела алым арестовать дракона. А зелье… мелочь, очередной шаг на давно выбранном пути, не более того.

Теряя крохи решимости, я залпом проглотила «лекарство». Согнулась, вцепившись в край столешницы, пережидая пока спрут, расправляющий в желудке ледяные щупальца, угомонится.

Стало зябко и… спокойно. Почему я раньше не додумалась до такого элементарного решения?! Мысли, избавившись от суетливой шелухи эмоций, приобрели кристальную ясность. Гнет грядущего свалился с плеч, позволив вздохнуть свободно. Сердце больше не цепенело от страха перед возможной неудачей: если я буду четко придерживаться плана, то не допущу ошибок. Меня теперь не смущал Исхард, не раздражала Аара, не тревожило внимание Аратая. Не утомляла обязанность присутствовать на вечернем фестивале… до которого, кстати, оставалось не так много времени – как раз прибраться на столе, занести тетради в комнату и переодеться во что-то более подходящее для выхода в свет.

Я перелила эликсир в фиал, спрятала за пазуху – пригодится.

Vera Orshol. Три капли лишают любых чувств. Пять полностью блокируют боль. Десять превращают человека в амебу.

Главное, не ошибиться с дозировкой.

***

Фестиваль танцующего льда – одно из плеяды зимних традиционных празднеств и великолепный шанс для молодых леди, что не желают идти путем меча, проявить себя, показать, насколько они умело обращаются с плетениями. Получить приглашение участвовать в нем – большая честь для птенца, признание его таланта.

По крайней мере, именно так мне отрекомендовали предстоящее действо. Что ж, оценим юные дарования северного клана, тем более от южной эссы требуется только присутствовать. Улыбаемся, приветливо машем знакомым лицам в ответ на пожелания доброго дня и поддерживаем пустые разговоры. Ничего сложного. Обычный светский выход.

Сани плавно замедлились и встали около амфитеатра, строения почти такого же древнего, как Башни, но возведенного все же позднее, когда Крылатые Властители уже лишились своей магии, а потому гораздо больше подверженному разрухе. Судя по сменяющимся полутонам побелки на стенах, где маляры замазывали свежую кладку, по едва заметным отличиям в барельефах и статуях, амфитеатр реставрировали и неоднократно.

Широкие ворота, в которых без труда разминулись бы две боевые колесницы, были приветливо распахнуты, как и их ведущий на поле дубль. С того места, где находилась, я смогла разглядеть припорошенную снегом арену и кусочек уходящих вверх зрительских рядов. Невесомая льдистая пыль висела в воздухе, отблескивая в солнечном свете – день сегодня выдался на редкость ясный и морозный.

Все пространство внутри стен замыкалось в одно широкое кольцо, позволяющее без труда (если найдется лишнее время и желание) обойти арену по кругу и очутиться снова у выхода. Свет, проникающий снаружи сквозь затянутые слюдой арочные окна, заполнял эфир холодным голубоватым сиянием, придавал лицам нездоровый оттенок. Вкупе с гулким блуждающим эхом сумерки рождали ощущение, что находишься в огромной (Аара упоминала про три здешних этажа или четыре?) пещере.

Для хозяйственных надобностей отгородили несколько деревянных клетей. Все прочее пространство, разбитое поддерживающими потолок колоннами, было открыто для посетителей, изменяясь под текущее событие. Сегодня «зал» отдали армии ледяных скульптур, и сотни полупрозрачных львов, грифонов, василисков, трехголовых собак, крылатых кошек и прочих тварей, прячась в сиреневых сумерках, взирали на зрителей пустыми глазами.

Павайка и Нихамада покинули нас сразу же: отговорились, что им нужно подготовиться к выступлению, оставив меня в обществе Аары и Мерика. Сегодня «на выезде» эссу сопровождал второй коготь. Лунный страж подловил нас у двери, и я не нашла причин отказать ему, хотя обычно, когда нуждалась в эскорте, просила об услуге Лоретту, ощущая себя гораздо свободнее в обществе женщины. То есть поступала несправедливо, по-прежнему отдавая предпочтение одному из алых и пренебрегая другим.

«Почему вы нам не доверяете?»

Наверняка, Мерик, пусть и не признавался, тоже чувствовал себя уязвленным. Что ж, прекрасная возможность исправить упущение, тем более телохранитель из когтя и впрямь вышел идеальный – молчаливый, незаметный, не пристающий с душеспасительными разговорами.

Хотя вклиниться в болтовню хищно вцепившейся в мой локоть Аары вряд ли бы сумел кто-нибудь вообще. Леди Иньлэрт сегодня играла на публику. Громко, чтобы слышали находящиеся рядом посетители, обсуждала достоинства той или иной работы, изредка интересуясь моим мнением и тут же, не дождавшись отклика, продолжая говорить сама. Сетовала на отмену юношеских игр. Выражала радость, что фестиваль девочек состоялся. Раздавала знакомым ребятам, прибежавшим посмотреть на соревнования, леденцы. В общем, изображала добродушную недалекого ума тетушку.

Причин мешать ей развлекаться я не видела.

– Приветствую, леди Иньлэрт. Эсса Ланкарра, счастлив снова встретить вас.

Цвейхоп галантно поцеловал запястье старшей даме, затем мне, удержав руку чуть дольше положенного правилами приличий. Аара недоуменно нахмурилась, сразу вычленив из невинного приветствия ключевое слово.

– Э… Добрый день.

Я не ожидала столкнуться с братом Рика, а потому на мгновение растерялась. Что делать молодому воину на соревновании птенцов? Судя по программке, из верховных семейств заявлено не так много участниц, и рода Исланд в списках не значилось. Болеет за знакомую или, скорее, представляет Повелителя Севера, дает понять, что Аратай не забыл про юные дарования, и одновременно оценивает потенциал этих самых дарований. Спустя секунду Цвейхоп подтвердил мою догадку, ответив отрицательно на вопрос Аары, будет ли Альтэсса присутствовать на фестивале. Тем лучше. Не придется изображать радость от встречи с Владыкой Севера.

– Как поживает леди Урсула?

– Благодарю. Вам удалось слегка развеять хандру матушки, – Цвейхоп огляделся, словно кого-то выискивая. Не нашел и спросил. – Вы одни? Эсса Иньлэрт еще не вернулся в столицу?

– Он обещал присоединиться к нам позднее.

– Тогда позволите мне сегодня побыть вашим провожатым?

Утром я с удовольствием согласилась бы на предложение дракона, так похожего и одновременно не похожего на Рика. Утром, но не сейчас. Во-первых, это попросту некрасиво по отношению к Исхарду: какому мужчине понравится, что его невеста находит приятным общество другого? Во-вторых, присутствие когтя и иных нежелательных свидетелей все равно не позволит свободно говорить о том, что нас интересует.

– О! Это очень любезно с вашей стороны, молодой лорд.

Аара клещом вцепилась в алого, избавляя меня от ненужных колебаний. Решительно поволокла его прочь. Тот ошеломленно попытался вырваться, но воспитание не позволяло грубить леди, и через секунду Цвейхоп покорно, пусть не слишком охотно пошел с настойчивой дамой, мгновенно затерявшись среди ледяных статуй. Еще какое-то время слышался голос Аары, потом заглох и он:

– Я давно хотела поинтересоваться у вас…

И с чего это гарпия засуетилась? Подозреваю, ей не понравилось мое знакомство с братом Рика. Боится конкуренции? А что? Замужество с Цвейхопом (если подумать, не такое и маловероятное) – замечательный способ сорвать все планы хранителей памяти. Лиаро вряд ли осмелятся угрожать сыну Альтэссы Севера, в отличие от бесправного изгоя.

Какая чушь лезет в голову! Со своей жизнью твори, что хочешь, Ланка, но не порть ее другим. Мало тебе волнений Исхарда! Не хватало еще вмешивать Цвейхопа в твои разборки с чистокровными! Да и цепляешься ты к нему исключительно из-за сходства с Риком.

Так, и чем же заняться неожиданно освободившейся эссе? Пойти к Нихамаде и ее дочери? Вряд ли леди обрадуются моему появлению. Решив поберечь свое и чужое спокойствие, я продолжила экскурсию, ища спрятавшуюся среди бесчисленных экспонатов скульптуру Павайки. Прежде чем получить допуск к основному этапу, конкурсантки сдавали экзамен, демонстрируя наличие вкуса и умение работать со льдом. Ради приличия хоть узнаю, что изобразила девчонка.

– Эсса, я давно собирался привлечь ваше внимание к непочтительному поведению леди Иньлэрт и особенно леди Харэнар, – заговорил коготь, убедившись, что рядом никого нет.

Честно признать, меня больше интересовало, куда подевалась Дамнат, чем ее слова. После визита к Веронару Селена в тот же день покинула дом Иньлэрт и, судя по слухам, столицу, направившись… к кому? Что за задание получила Странница от дракона, называющего себя моим отцом?

Мерик ждал ответ, и я отмахнулась, лишь бы что-то сказать:

– У Гласа Востока своеобразные понятия о дружеской беседе.

– Бывшего Голоса Востока, – не поддержал легкомысленный тон Мерик. – Насколько мне известно, она в опале. Вы же эсса южного клана, и тот, кто оскорбляет вас, оскорбляет Храм Целителей. Если позволите, я хотел бы объяснить это леди Харэнар.

Я вообразила ехидную ухмылку Дамнат: надо же эсса расстроилась из-за глупых шуток и натравила на обидчицу комнатную собачонку! Да и Аара вряд ли оценит «демарш». Покачала головой.

– Не надо. Я все улажу сама.

– Как скажете, – неохотно подчинился коготь.

Побродив еще с полчаса среди скульптур и не отдав должное ваявшим их мастерицам, я колебалась между тем, чтобы все-таки пойти к леди Иньлэрт или попросту, наплевав на приличия, сбежать. На фестивале южная гостья отметилась. Альтэсса, из-за которого мне пришлось тащиться сюда, не прибудет, а время, потраченное на любование бездарными глыбами льда, можно было провести с большим толком, занявшись самообразованием.

Нет. Встретилась пара неплохих работ. Да и не пара, а довольно много, если откровенно. И не неплохих, а великолепных. Точно про тебя сказали, Ланка: критик – человек, который объясняет творцу, как сделал бы он сам, если бы умел. С моими-то неуклюжими руками меня даже до отборочного тура не допустили бы, чтобы не позорилась.

Возможно, выставка подарила бы гораздо больше удовольствия, если бы не раздражающее сопение Мерика. Коготь будто определил целью вывести меня из душевного равновесия, прилипнув к плечу и шмыгая носом. Если простудился, нечего набиваться в сопровождение – сидел бы дома и отогревался бы отварами и молоком с медом.

Раздражающее?

Я осознала, что забыла про время. Действие эликсира бесчувствия подходило к концу, и после неестественного спокойствия агрессию вызывала даже безобидная мелочь вроде чужой аллергии на мороз.

Так не годится.

Фиал с Vera Orshol висел на груди, где благородные, склонные к истерическим припадкам дамы носят нюхательную соль. Но если я достану пузырек при когте, Мерик, несомненно, заинтересуется странным лекарством, а тайна, которую знают двое, уже не тайна.

Я огляделась, хмыкнула, обнаружив не вызывающий подозрений способ улизнуть от лунного стража. В женскую уборную за мной мужчина точно не последует.

Благодарить ли магию или еще кого, но в помещении, приспособленном для телесных нужд, было неожиданно чисто и, в отличие от прочего амфитеатра, тепло. Я даже рискнула использовать кабинку по прямому назначению, прежде чем заняться приведшим меня сюда «делом».

Тягучие капли упали на язык, подкатились к горлу, провоцируя рвотный спазм. Неохотно растеклись по пищеводу, осели камнем в желудке. Мерзость какая! Запить бы, но взять воду из стоящей в предбаннике кадушки для умывания не позволяла брезгливость. Перетерплю, хотя в следующий раз надо продумать этот момент.

Минута… три. Буря в животе и горле успокоилась. Можно возвращаться к когтю. Я потянулась к двери, но так и не открыла ее, остановленная разговором.

– Ты ей просто завидуешь.

Знакомый голос принадлежал одной из моих юных учениц – Сойке тиа Касаюмед. Не могу сказать, что встретить ее на фестивале было неожиданностью, хотя столкнуться в уборной – это уже моветон.

– Неправда! – возмутилась ее собеседница.

Значит, вот как Павайка готовится к выступлению? Общается с одной из конкуренток? Любопытно, Нихамада в курсе или девочка сбежала тайком? Надо, наверно, дать о себе знать. Подслушивать чужие разговоры нехорошо… но очень познавательно.

– Тетушка Аара носится с ней как с писаным яйцом, – продолжила Павайка, заставляя меня промедлить с появлением. – Даже мать, пусть и неохотно, соглашается с этой южной эссой, а она никому не позволяла себе указывать. А стоит мне заикнуться, на меня цыкают: мол, еще маленькая и ничего не разумею!

Харатэль не отмахивалась, наоборот, всегда внимательно выслушивала и не скупилась на советы, только я все равно чувствовала себя мелкой, глупой и часто непонятой, когда сиюминутные неурядицы, которые мерещились мировой катастрофой, никто не воспринимал всерьез. На миг я представила, как Павайке должно быть сейчас… одиноко. Не меньше, чем мне. Явилась в дом чужачка, перевернула привычный уклад жизни, забрала внимание родных. Не удивительно, что девочка меня ненавидит.

– Исха же вообще все свободное время ей отдает!

– Он тебе нравится, да?

– Не то, чтобы сильно… – замялась девочка, выдавая себя с головой. – Он же эсса и мой двоюродный брат, в конце концов! Я… знаешь, никому не говорила, но я хочу стать его когтем.

– Когтем? – переспросила Сойка.

А я мысленно похлопала: до чего же умная и решительная девочка! Павайка прекрасно осознавала, что женой Исхарда ей не быть, и придумала замечательный способ находиться рядом с тем, кем восхищалась. Я ведь тоже с нетерпением ждала каждой встречи с наставником по боевым искусствам, не обращала внимания ни на мозоли, ни на ноющие мышцы.

– Да, а что? – в голосе Павайки мелькнул вызов. – В магии из ровесников со мной мало кто сравнится! Любой мальчишка проиграет! Правда, мать не одобряет занятия с оружием, поэтому придется дожидаться совершеннолетия.

Да и после совершеннолетия, насколько я успела изучить обеих леди Иньлэрт, девочке вряд ли позволят пойти по пути меча. Скорее, как в трясину затянут во внутренние интриги хранителей памяти.

А жаль. Из Павайки вышел бы отличный коготь при условии, что подростковое увлечение кузеном перерастет в дружбу и верность. В противном случае ей самой покажется невыносимым находиться рядом с Исхардом. Все драконы в какой-то степени собственники. Тех, кто способен смириться, что любимый принадлежит другой, и искренне желать ему счастья, – единицы. Достаточно вспомнить Турана и Илону.

Достаточно вспомнить себя.

Не знаю, до чего бы девочки договорились еще, но их прервал раскатистый звук гонга – один из трех – зовущий зрителей занять места. Заболтавшиеся подружки, ахнув, выскочили за дверь. Пора и мне возвращаться, а то Мерик половину амфитеатра на уши поставит в поисках пропавшей эссы.

Что я собиралась делать с полученной информацией? Ничего. Мечты птенцов меня не касались.

После полумрака внутренних помещений залитая солнцем арена сияла чересчур ярко, до рези в глазах. Я зажмурилась, пытаясь избавиться от заполонивших мир радужных пятен.

– Ланочка! А я уж начала волноваться! – встрепенулась Аара, когда я присоединилась к семье Иньлэрт.

Нихамаду больше занимали конкурентки дочери, и мое появление она отметила равнодушным кивком. Павайка, переодевшаяся в роскошный танцевальный костюм, тщательно застегивала на запястьях и лодыжках изящные змейки-накопители, должные дать птенцу необходимую энергию для сегодняшнего выступления. На меня девочка покосилась со смесью злости и испуга, словно догадываясь, что я подслушала их с Сойкой разговор.

Я на нее вообще старалась не смотреть: тонкая обтягивающая ткань (а местами и кружево) турнирного платья под накинутой на плечи шубой вряд ли служила защитой от студеньских морозов. Меня от одного взгляда пробирало до костей, а Павайка даже не дрожала. То ли все выходцы клана льда отличались устойчивостью к холодам, то ли кузина Исхарда наглоталась зелий, то ли участницам выдали какие-то артефакты.

Девочка, готовящаяся к выступлению в соседней ложе, оделась гораздо скромнее. Яркое платье из хлопка украшали деревянные бусины. Да и громоздкие браслеты грубой ковки, похожие на тот, что я долгое время таскала в заплечном мешке, плохо сочетались с праздничным нарядом.

– Разве участницам не должны предоставлять равные условия? – проворчал Мерик, тоже обративший внимание на несоответствие.

– Конечно, мой дорогой, – рассеянно согласилась Аара, кого-то высматривая. – Конечно. Девочкам, чей род не… располагает должными средствами, наш великодушный Альтэсса дозволяет использовать для тренировки артефакты из личных хранилищ. А вот и судьи!

Первыми в центральное ложе вошли две женщины. Одна худая и высокая в серо-голубом пальто и ушанке с приколотыми спереди крылышками из белого металла. Строгая и неподкупная, она напомнила мне эссу Каттеру. Вторая, не уступая в росте, значительно превосходила спутницу в габаритах (или винить следовало шикарную шубу с иссиня-черным мехом, из-за которой драконица напоминала огромный пушистый шарик). Участницам она явно была знакома, пользовалась их любовью – несколько девочек, вскочив, приветственно махали судье, та отвечала короткими поклонами и воздушными поцелуями.

За женщинами следовали Цвейхоп и… сгорбленная сердитая старуха, которую сын Альтэссы почтительно вел под руку.

Я никогда еще не видела настолько дряхлых драконов!

Кровь Древних меняет человеческое тело, даря долгую молодость, а затем зрелость. До двадцати лет птенцы растут как обычные люди. Первый полет практически останавливает время драконов, позволяя столетиями наслаждаться силой и здоровьем почти нестареющего тела. Угасание наступает резко, за считанные месяцы превращая крепких мужчин и женщин в беспомощные развалины, а затем и облекая в погребальный саван. Есть, конечно, исключения, как наставница Райла из Синскай, которая прошаркает еще не одно десятилетие, но тут следует благодарить удачную наследственность, поддерживающую силы личную башню и бесчисленные зелья, нежели гаснущее пламя.

Время же этой драконицы стремительно иссякало. Сколько ей осталось? Год? Три? Есть нечто неприятное… страшное в наглядной демонстрации неизбежного конца, ожидающего каждое живое существо в подлунных королевствах. В метках близкой смерти, что отпечатались на сморщенном, точно сушеный инжир, лице с воспаленными глазами. Я снова вспомнила Юнаэтру: каково ей было каждый день видеть оскал Серой Госпожи за спинами ничего не подозревающих прохожих?

Оттолкнув сопровождающего ее мужчину, драконица плюхнулась в приготовленное кресло, зябко накинула на худые иссохшие плечи плед и сложила на коленях птичьи лапки. Хищно подалась вперед, одновременно поднимая голову. На мгновение мы встретились взглядами, и мне стало не по себе.

Цвейхоп активировал артефакт громового гласа. Мужчина с привычной уверенностью, говорившей о немалом опыте в подобных делах, поздоровался со зрителями, представил финалисток, пожелал всем удачи и пригласил первую участницу. Я отметила, что аплодисменты, которыми приветствовали мэтра Исхард, звучали искренне и бурно, доказывая его популярность в народе. Впрочем, в харизме младшего сына Альтэссы я недавно убедилась на собственном опыте.

То ли девочка, которой выпала честь открывать фестиваль, изрядно переволновалась, то ли изначально была не слишком умелой, но она сразу же ошиблась и потеряла контроль над плетением – чары осыпались, так и не сформировавшись. Танцовщица раздраженно обернулась к музыкантам, потребовала начать заново, но и вторая попытка оказалась неудачной: девчонка поскользнулась и едва не упала. Зло всхлипнула, но упрямо продолжила номер.