Текст книги "Право на жизнь (СИ)"
Автор книги: Алена Сказкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)
Пролог
Город умирал.
Словно издыхающий зверь, серый дракон, низринутый в далекую эпоху с заоблачных высот на землю, он широко раскинул по окрестным холмам бессильные крылья-кварталы, рваные, ломаные, более не способные поднять его в небо. Гайя, потерянная столица, священная обитель первых чистокровных, некогда наполненная жизнью, шумная, великолепная, цветущая, ныне медленно проигрывала битву за существование всемогущему времени и подступающему лесу.
Город умирал постепенно.
Тысячи раз всходило и садилось солнце над покинутыми домами. Медленно и тяжко пробивалась к небу из земли трава, кроша и раздвигая упрямые плиты мостовых. Первые робкие ростки, едва заметные среди царства серо-желтого камня, сменялись яркими зелеными кляксами, отдельные травяные лужи сливались в единое колышущееся море, и однажды оно полностью поглотило остатки кладки, затопив улицы непроходимыми зарослями бурьяна, из которого, подобно скалам посреди океана, вырастали руины полуразрушенных зданий.
С востока неспешно наползали деревья. Лес не торопился, знал, что рано или поздно все будет принадлежать ему: и опустевшие, звенящие тишиной площади, где устраивались парады, шумели, привлекая гостей из дальних стран, ярмарки; и гильдии мастеровых; и наполненные в прежние времена дымом и звоном металла, а теперь угрюмо молчащие кузни; и жилые кварталы – роскошные особняки, взятые в плен одичавших садов, дома попроще, принадлежащие простым горожанам, трущобы.
Мрачно, готовясь к последнему безнадежному бою, смотрела на подбирающиеся к ней войска разнотравья твердыня первого Ареопага, возвышающаяся на холме над городом. Однажды, подточенные вездесущей лозой и дождями, падут и ее стены, и тогда первая столица драконов исчезнет окончательно.
А пока… город умирал. Но еще был опасен.
Харатэль в боевом доспехе замерла на белоснежной кобыле ангорской масти, не отводя хищного взгляда от далекого храма, возвышающегося за крепостными стенами.
Раньше в погожие дни сферический купол, должно быть, сиял точно маленькое ослепительное солнце, видимое на много верст окрест. Со временем позолота потемнела и облезла. Стены и колонны облупились, а кое-где и треснули, вытянутые изваяния раскрошились – и оставалось только догадываться об их изначальном облике. Вид святилище имело брошенный и унылый, совершенно не заслуживающий пристального внимания, которое уделяла ему Альтэсса.
Повелительница напоминала статую имени самой себя: застывший взгляд, сжатые в тонкую раздраженную линию губы, пальцы стиснуты на поводьях мертвой хваткой, не допуская и малейшей вольности. И лишь пахнущий горькой полынью ветер, шаловливо играющий с рыжеватой выбившейся из-под шлема прядью, разбивал иллюзию неподвижности.
В отличие от сестры мне никак не удавалось утихомирить собственного коня: серый жеребец нетерпеливо тянул удила и взбрыкивал, мечтая сорваться в галоп наперегонки с ветром. Кольчуга, пусть и облегченная, несмотря на стеганку, больно давила на плечи. Макушка под шлемом взмокла от пота. Кожаное седло натерло между ног.
С притороченным к бедру коротким клинком мне вообще не было понятно, что делать – разве только зарезаться и не страдать лишний час от жары. Обидно, но мои последние минуты – это мозоли на пятой точке, разъедающая глаза соль и приплясывающее подо мной недоразумение.
Я слегка наклонилась вперед, похлопала ладонью по шее коня, подкрепляя слова плетением: «Тише, тише! Потерпи! Осталось немного». Подняла взгляд на облупившийся купол храма, где мне назначили встречу с судьбой, повторила: «Потерпи немного».
Когти сестры ждали в нескольких шагах позади, серьезные, сосредоточенные, готовые в любой момент и прикрыть Повелительницу от внезапной угрозы, и ринуться в сражение, подчиняясь приказу. Оцепление лучших магов клана, вопреки ожиданиям, внушало не чувство защищенности, а добавляло мандража перед предстоящим боем. Что я здесь делаю? Что я вообще могу сделать?
Сегодня в ближний круг Альтэссы допустили и Криса. Глядя на мои потуги совладать с непослушным конем, рыжик едва сдерживал ехидную улыбку. Если доспех и доставлял другу неудобства, по нему было не видно: Кристофер сейчас, как никогда, походил на настоящего благородного рыцаря с гравюр из детских книжек, которые мы зачитывали до дыр в Благословенном Доле.
Давно же это было! Жаль, мне так и удалось посетить родовую усадьбу Ланкарра, где прошло мое детство. Если подумать, я многое не успела… и ничего, надеюсь, жизненно важного.
С прочим справятся другие.
Не удержавшись, я показала ухмыляющемуся Крису язык. Ответить рыжику не позволил первый коготь сестры. Ралет тиа Кросвинг резко осадил подчиненного, напомнив, перед кем тот находится. Каратель склонил голову, извиняясь и принимая приказ, стер улыбку. Удобнее перехватил копье-искру.
Хлопали знамена. Горячий ветер дышал пылью, опаленными солнцем травами и дымом костров. Степь затаилась, погрузилась в обманчивую дрему, уморенная жарой и долгой прелюдией. Драконы и человеческие отряды лениво переговаривались, менялись кисетами и припасенными с завтрака ковригами хлеба. Мимо рядов сновали шустрые мальчишки-разносчики. Темные уродливые силуэты осадных орудий, брошенных за ненадобностью вдалеке, напоминали мертвых чудовищ.
Степь и древний храм смотрели друг на друга поверх провалившихся крыш домов – так с подозрением переглядываются два поединщика, оценивая соперника, прежде чем нанести первый удар.
Впереди, скрываясь под сенью полуразрушенных стен, меня ждала Юнаэтра тиа Иньлэрт. Мой прирожденный враг и судьба, мое отражение.
Ненавистная sei-ar, сегодня мы с тобой встретимся в последний раз.
О чем думает серебряная леди, сейчас, проиграв войну, оказавшись на краю? Подводит ли итоги и сожалеет о незаконченных делах, как я? Молится своему безжалостному господину? Что может просить та, кто всегда была глуха к чужим чаяниям?
Дать ей силы для последнего, сокрушительного удара. Мне хотелось в очередной раз предупредить сестру, но я молчала. Харатэль и без чужих советов помнила об осторожности.
Степь колыхнулась, пришла в движение. Одинокая всадница промчалась от края поля, направилась к командирскому холму, и ряды воинов послушно расступились перед ней, пропуская. Блондинка осадила лошадь в нескольких шагах от Повелительницы Юга.
– Разведчики вернулись, – доложила Астра. Взмыленная коричневая кобыла под кукольной эссой тяжело раздувала бока. – Защитный купол на месте. Людей и драконов не замечено.
С Харатэль спало оцепенение. Повелительница медленно, не до конца вынырнув из водоворота мыслей, кивнула, принимая к сведению. Жмурясь, подставила лицо горячим лучам полуденного солнца, на одно мгновение поддаваясь слабости.
– Лаанара, помнишь, о чем мы договаривались?
– Клянусь не лезть на рожон, – повторила я обещание.
Сестра недоверчиво сжала губы, не давая сорваться с них роковому для всех приказу. Пусть она и догадывалась о том, что должно произойти, но не могла скрыть меня от грядущего в безопасных садах Храма Целительниц – я требовалась ей здесь, как единственные «ножны», способные нейтрализовать губительную магию Вестницы Смерти.
Стало жарче и будто бы темнее, точно несуществующее облако наползло на солнце – сила Повелительницы Юга, что жила внутри сестры, вырвалась на свободу, устремляясь к зениту напоминающим дракона маревом. Харатэль вытянула руку, указывая ему цель.
Огненный град обрушился на серебристый щит-купол, раскрывшийся над городом, и тот не выдержал. Осколки заклинаний – пылающие угли и алмазное крошево – посыпались на руины, превращая стены древних строений в груды камней. Вспыхнул иссохший кустарник у окраины. Загорелись сады аристократов на северной стороне. Заросли вокруг святилища тлели, к небу ползли клубы густого вонючего дыма.
Армия очнулась от полуденной дремы, устремилась вперед, бурлящим живым потоком вливаясь в русла затаившихся улиц.
Кресник, девять тысяч девятьсот шестьдесят второй год от Исхода.
Сражение за подлунные королевства началось.
Через два часа и четырнадцать минут меня убьют.
Глава первая
Я резко села, прижимая к груди одеяло, словно пытаясь спрятать за тонкой шерстяной тканью испуганно колотящееся сердце. Простыня промокла от пота, влажные волосы облепили лоб. Затылок и плечи еще помнили тяжесть иллюзорных доспехов. Алис, сброшенная с кровати, ошеломленно трясла головой на полу.
Небо за окном оставалось черным.
– Кошмары мучают?
Загоревшийся огонек ночника отвоевал у темноты кусок ковра, вазу с фруктами на столе, расшитый золотыми нитями подол платья. Лицо сидящей в кресле женщины оставалось скрытым под покровом теней.
– Что ты делаешь в моей спальне?
Кошка вспрыгнула обратно, обеспокоенно ткнулась лбом в грудь. Присутствие Спутницы – единственное, что спасало от повторяющихся ночь за ночью дурных, сводящих с ума снов. К сожалению, и защита Алис помогала не всегда.
– Скажем так, тебе удалось заинтересовать меня, девочка, – отозвалась Странница, игнорируя мое недовольство. – Не хочешь поделиться тем, что случилось в Гайе? Что ты видела?
После кубка драконьей крови я трое суток бредила, заблудившись между будущим, прошлым и настоящим, не различая реальность и грезы.
Лучше бы одна глупая эсса внимательнее отнеслась к предупреждению Юнаэтры и… все равно согласилась бы на ритуал, потому что иного выбора серебряная леди не оставила.
«Не сойди с ума, sei-ar».
Да уж. Мне едва удалось выкарабкаться из ловушки, в которую превратилась моя собственная память. Раз за разом, мгновение за мгновением, одну за другой я проживала тысячи жизней, тысячи… смертей, пока цепи событий не стали настолько плотными, что смешались в липкий беспросветный туман, где нашел приют истерзанный разум.
Среди серого ничто растворялись голоса Рика, Кристофера и Исхарда, глохли требовательные вопросы Харатэль и ответы усталых целительниц, не способных объяснить терзающий эссу магический недуг.
Мной овладевало полное, абсолютное безразличие. Зачем жить еще раз, если наперед знаешь все, что должно произойти? Бороться? Мечтать, надеяться и видеть, как твои чаяния превращаются в прах? Зачем продлевать бессмысленную агонию?
Недавно, а может, сотни лет назад, в другой истории, я обратилась в Крылатую Властительницу, стремясь избавиться от захватившего душу отчаяния после смерти Криса и ухода Рика.
Глупая! Я не догадывалась, как выглядит настоящее отчаяние!
«Подарок» леди Иньлэрт был во сто крат хуже, чем приведшая к срыву ссора с Харатэль. Хуже, чем порог Последнего Предела, где я топталась после нападения в лесу, потому что тогда мне безумно хотелось жить, а сейчас – исчезнуть!
Я не понимаю, как Алис сумела отыскать медленно гаснущую искру моего сознания. Помню лишь обещание покоя, подаренное урчанием Спутницы. Ее требовательный зов, напоминающий, что у меня остались незавершенные дела, и Алис не Алис, если позволит кое-кому прохлаждаться, пока все долги не будут отданы и итоги подведены.
– Ну как, эсса? Расскажешь?
Я крепче прижала кошку себе, пытаясь растопить теплом маленького хрупкого тельца лед, что, кажется, навсегда поселился в груди. Огрызнулась.
– Это мое личное дело.
– А вот тут ты ошибаешься: хранителям памяти есть дело до всего, что касается вырвавшейся из-под контроля Вестницы и ее непослушных «ножен». И так получилось, нынче вечером наши желания совпали, – собеседница хищно подалась вперед. – Давай поступим следующим образом. Тебе же нравится заключать сомнительные сделки, эсса?
Свет тусклого ночника упал на лицо незваной гостьи, и я наконец осознала, что меня смущает.
– Ты… ты выглядишь…
Нахальная семнадцатилетняя девица бесследно сгинула, сменившись взрослой надменной женщиной. Угловатость и резкость юности уступили место плавным линиям и выверенным движениям, присущим сформировавшемуся телу.
– Ах, это? Полнолуние. Раз в месяц на несколько часов мое проклятие ослабевает, напоминая о том, кем я должна быть, – Селена улыбнулась заглядывающей в окно небесной страннице, и от кривой линии губ, неожиданно, веяло горечью. – Видишь ли, девочка, не все в этом мире можно исправить. Иногда за сделанный однажды выбор приходится расплачиваться до конца жизни.
Я поежилась: больно ко времени прозвучало предупреждение Дамнат. Или же безнадежно опоздало, ведь первые шаги по последней дороге мной уже пройдены.
– Как понять, не допускаешь ли ошибку?
– Никак. Пока развилка не исчезнет далеко позади, ты будешь считать принятое решение единственно верным. А после, когда придет осознание, останется только нести бремя ответственности за совершенные грехи и не согнуться под его тяжестью.
Я задумалась о деревне вечного праздника, которой суждено раз за разом сгорать, едва ночь поворачивается на исход. Вспомнила историю, поведанную Крисом. Злость, вызванная наглым вторжением, испарилась, сменившись призраком симпатии.
– Ты хотела помочь людям.
– Кто знает? – пожала плечами Селена. – Может, да. А может, я просто решила потешить гордыню, сделать то, что никому не под силу, – она хмыкнула и закончила невпопад. – Благими намерениями вымощена дорога в Дом Хаоса, эсса. Не веришь, спроси Демона льда.
Ну конечно, как же не съязвить напоследок!
Мы неловко замолчали, задумавшись каждая о своем. Даже не хочу угадывать, какие воспоминания и тайны волновали ум незваной гостьи. У меня же не получалось забыть безвкусный поцелуй Исхарда, взбешенный взгляд меченого, неразъемные кандалы его пальцев на моих запястьях… Рик, не окажется ли моя расплата непомерной?
Я сердито прикусила губу. Прекращай сомневаться, Ланка! Искать в каждой фразе тайные смыслы и знаки судьбы, будто Року есть дело до одной неудачливой эссы. Решила – иди до конца, ведь так тебя всегда учили? Тем более выбранная дорога ведет отнюдь не к Хаосу… надеюсь, что не к нему.
Селена встрепенулась, нарушила тишину.
– У меня сегодня хорошее настроение, а потому дам тебе совет, девочка. Пусть звучит глупо, но в мире изначально отсутствует правильный выбор. Что бы ты ни сделала, как бы ни поступила, кому-то неизменно придется страдать. Невозможно осчастливить всех, а потому реши, чье благополучие для тебя дороже.
Она умеет читать мысли? Сколько раз за последние сутки я вспоминала теплые руки темноглазого демона на моих плечах? Прокручивала в голове данное в Подковке обещание, перебирая каждый взгляд и жест? Упорно не принимая настоящее, представляла деревенский дом в пене цветущих яблонь.
«Неужели счастье не та цель, к которой стремится каждый?»
Наивная! В идущей на просторах подлунных королевств игре счастье – разменная монета, и на нее я собираюсь выкупить у безжалостного Повелителя Судьбы нечто гораздо более ценное.
Колокола на главной башне прозвонили ведьмин час. Три глухих удара зловеще упали на дремлющие барханы и сразу смолкли, точно поглощенные песком. Селена потянулась, разминая плечи, подошла к окну, облокотилась о раму.
– Ночь не ждет, эсса. А потому вернемся к нашей сделке. У людей есть забавная сказка о желании дракона. Однажды мудрый Крылатый Властитель пообещал исполнить мечту человека в благодарность за оказанную ему важную услугу, – темные глаза лукаво спрятались под пологом угольных ресниц. – В некоторых королевствах на западе Мидла считают, что встреча с Дамнат приносит удачу.
– Желание Дамнат? Не слишком ли высокая плата за обычный разговор? В чем подвох?
Странница улыбнулась загадочной восточной улыбкой, что равно обещает уставшему путнику безопасный ночлег, горячий ужин и не менее горячую постель или же отравленный кинжал в спину.
– Люблю знать то, что никому не известно. Тайны, они, видишь ли, возбуждают, заставляют кровь быстрее бежать по венам. Поэтому позволь мне самой определять цену услышанному… sei-ar.
Я колебалась, до сих пор не решив, кто такая Селена – враг или союзница? Драконица поделилась правдой о предназначении Юнаэтры, привела подмогу к поместью Кагероса, спасла нас из ловушки алой луны, в Сейрии подсказала путь бегства от западных завоевателей. Она же приглядывала за мной в Шахтенках.
Приглядывала… или следила? Ведь в Подковке она далеко не сразу обнаружила свое присутствие. Опять же Повелитель Запада принимал восточную леди как гостью, но, в отличие от одной глупой эссы, Дамнат свободно перемещалась по особняку и его окрестностям. И, если вспомнить, именно ее замечание подтолкнуло меня принять предложение Юнаэтры.
Ясно одно, лиаро, и в частности глава семьи Харэнар, весьма расстроятся, если с их драгоценными «ножнами» что-то случится, а мнение последнего все еще имеет какой-то вес для Странницы – гибели она мне не желает. Но и хватать за руку, чтобы удержать на краю пропасти, вряд ли станет.
Верить в ее бескорыстную помощь тоже не получалось: кто скажет, какими мотивами руководствуется Дамнат? Дамнат, что не принадлежа ни северу, ни югу, ни западу и лишь отчасти востоку, странствует по миру, равно общаясь с королями и простолюдинами, Альянсом и завоевателями. Какую выгоду она надеется извлечь из моих снов?
Я горько усмехнулась: на ждущей меня развилке две дороги, и даже Страннице-по-страницам-чужих-историй не под силу проложить третью. В конце концов, что я потеряю?! Кроме шанса заручиться поддержкой могущественной ведьмы?
– Поклянешься не препятствовать мне?
– Древние! За кого ты меня принимаешь, девочка? – Селена наиграно удивилась. – За няньку, подстилающую во дворе соломку для непоседливых ребятишек, чтобы те случайно не разбили колени? Если тебя привлекает роль безропотной жертвы, разве могу я вмешиваться?
Я ей неожиданно поверила. Вмешиваться Селена действительно не любила, предпочитая просто следить за течением событий. Почему-то возникла ассоциация с вороной, которая уселась на козырьке, решив понаблюдать за стаей дерущихся псов. Время от времени черная птица смехом-карканьем подбадривает кого-то из собак, иногда отщипывает от притащенной с собой вырезки и сбрасывает шавкам кусочек мяса – и тогда грызня внизу усиливается. Но спускаться сама не торопится, а если кто-то решит залезть к ней – вспорхнет и улетит.
Дамнат бесполезно провоцировать и стараться втянуть в чужое сражение. Вероятно, даже на свои похороны эта едкая женщина явится как сторонний наблюдатель.
Я заговорила. Путано, рвано, не пытаясь связать в единое повествование обтрепанные нити надвигающегося будущего. Вместе со словами выплескивая боль и горечь от бессилия что-либо изменить.
Забавная и жестокая шутка – судьба. Древние нарекли меня эссой и доверили право выбирать путь, клана и собственный. Я, гордясь и пугаясь взваленной на мои плечи ответственности, не догадывалась: выбор возможен лишь из уже существующих вариантов, и если ни один из них не приемлем… Что тогда делать?!
Селена слушала молча: не перебивала, не задавала уточняющих вопросов. Могло показаться, что Дамнат опасалась спугнуть мучительную откровенность, но временами она отворачивалась, задумчиво изучая залитые лунным светом барханы в черных когтях теней, и в такие минуты возникало ощущение, что мои слова уходят в пустоту.
Когда рассказ выдохся, Странница также безучастно направилась к двери. Меня бы не удивило, реши драконица воспользоваться окном вместо выхода, но, верно, нынешней ночью у нее оказалось не то настроение, чтобы развлекать чудесами одну доверчивую особу.
– А как же мое желание? – устало поинтересовалась я ей в спину.
Дамнат обернулась. В довольно улыбающихся глазах, двоясь, плясал огонек ночника, придавая им загадочное выражение.
– Всему свое время, юная эсса. Всему свое время.
Как и предполагала с самого начала, это простая уловка, чтобы получить нужную информацию. Пускай! Злиться на обман не было сил. Я устала держать все внутри, мне жизненно требовалось выговориться, и Дамнат оказалась не худшим собеседником, чтобы признаться в своей слабости. Вряд ли она использует мои слова против меня, и уж точно не станет изображать квохчущую наседку, окружая мешающей заботой.
Я обняла Алис, прижимая ее к груди, легла обратно в постель, закрыла глаза. Скоро боль вернется с утроенной силой, но сейчас мне ненадолго полегчало.
***
– Тише. Ты в безопасности, малыш. – Узкая ладонь уперлась в грудь, останавливая. Прикосновение заставило содрогнуться: тело еще помнило боль от полученной во сне раны. – Это обычный кошмар.
– Харатэль?! – судорожно, вспоминая, как дышать, я хватанула губами воздух, точь-в-точь вытащенная из реки плотвичка. – Где Рик?!
– В темнице, я полагаю, – сестра удивленно приподняла бровь. – Как ты и велела. Или у тебя есть другие распоряжения насчет твоего бывшего когтя?
За налетом ехидства в словах Харатэль скрывалась тревога и приглашение к откровенности. Но ей я рассказать правду не могла. Хватит и того, что с какого-то перепуга выложила все начистоту Селене. Селене? Действительно ли Дамнат приходила ночью в мои покои, или ее визит мне попросту пригрезился?
Я окинула взглядом комнату: светлые блестящие лаком панели на стенах, книжная полка и платяной «пузан» из кедра, заваленные яркими подушками глубокие кресла без ножек, вылинявшая картина с драконом – но, ожидаемо, не обнаружила никаких признаков чужого вторжения. Вызывать же сенсориков с вопросом, не посещала ли меня сегодня леди Харэнар, значило окончательно расписаться в собственной чудаковатости.
– Лана? Ты себя хорошо чувствуешь?
Сестру озадачило затянувшееся молчание. Неужели Харатэль до сих пор не привыкла, что я периодически отвлекаюсь по поводу и без?
– Н-нет. То есть да. Я в порядке. Нет – это на предыдущий вопрос.
Мда. Со связным изложением мыслей у меня тоже по-прежнему проблемы, особенно, если нервы на взводе.
– Прекрасно, – кивнула Альтэсса, рассеянно побарабанила коготками по спинке кровати. Заметила. – Меня радует, что ты учишься пользоваться дарованной тебе властью. Но я надеюсь, причиной последнего приказа стала не кошка, пробежавшая между двумя влюбленными?
Алис, заподозренная в предосудительном поведении, сердито фыркнула, закончила вылизываться и скользнула в окно, отправившись на прогулку. Спутница посчитала, что может доверить меня заботам сестры и отлучится с поста. Но, по правде говоря, я предпочла бы компанию безмолвной кошки: та не задавала неудобных вопросов.
– Не собираюсь это обсуждать.
Рик… Мне до исступления, до лихорадки хотелось увидеть меченого. Кажется, чего проще: спуститься в казематы Южного Храма, взять ключ от нужной камеры, отворить дверь. Но достаточно взглянуть в родное лицо, и мне не хватит смелости исполнить то, что должно.
Завтра… Ногти впились в ладонь, отвлекая внешней болью от внутренних терзаний. Завтра, когда я проснусь на другом краю мира, искушение исчезнет.
– «Говорит Альтэсса Солнца устами избранных эсс, и слова их истинны так же, как истинны слова воплощения Матери Юга», – задумчиво процитировала Харатэль Завет, нахмурилась. – Никто не решится уличить Голос клана во лжи, и все же измена слишком серьезное обвинение, чтобы разбрасываться им голословно.
– Не собираюсь это обсуждать, – повторила. Поежилась, ругая внезапную настырность сестры: она не отступится так просто. – Обещаю, скоро у меня появятся доказательства либо связи Демона льда с западными завоевателями, либо того, что я ошиблась. Но мне требуется время.
Отсрочка в несколько месяцев и свобода действий – большего не нужно. Лишь бы не вмешивались ни сестра, ни тем более Рик.
Альтэсса многозначительно посмотрела на мою руку (я спешно прикрыла второй ладонью кольцо матери на безымянном пальце) и сделала вид, что поверила.
Кошмар отступал, таял под залившим комнату солнечным светом. Я неохотно выпустила одеяло. Ворс ковра приятно щекотал голые пятки. Теплая мыльная вода смыла обрывки сна.
Завтрак – стакан гранатового сока, медовое печенье и фрукты – ждал на столе. Сок я выпила, залпом, заглушая кислой горечью неприятную сухость в горле, но к еде не притронулась.
– Волнуешься?
Харатэль наблюдала за мной с ленивым интересом тигрицы, которой некуда спешить и можно просто погреть бока на пятне солнечного света, падающем из окна. Обманчивое впечатление, ведь дел у Повелительницы Юга, должно быть, невпроворот, и тем ценнее минуты, которые она выкроила, чтобы подбодрить меня.
– Сильно заметно?
– Лгать ты так и не научилась, – усмехнулась сестра.
Надо же! А мне сдавалось, хорошо выходит. В конце концов, последние недели я только и делаю, что притворяюсь той, кем не могу никак стать. Иногда уже хочется спросить: а кто я, настоящая?
– Не научилась, но, может, оно и к лучшему. Искренность иной раз открывает те двери, с которыми не совладают лесть и обман, – продолжила Харатэль. – Ничего не бойся. Край зимы суров, но справедлив.
Я поежилась. Через пару часов Исхард заберет меня во владения снежного клана: познакомиться с семьей, привыкнуть к будущему дому, официально представиться Альтэссе Севера и попросить его благословения на союз с наследником Иньлэрт.
Волноваться перед поездкой неудивительно. Как меня примут? Что думают родичи северного эссы о грядущей свадьбе? Рады ли они непутевой невесте? Или наш брак им точно кость в горле, которую не позволяет выплюнуть долг перед хранителями памяти?
Каким окажется Аратай тиа Исланд, Владыка северного неба, без жалости и сомнений отрекшийся от члена своей семьи? Я изучала геральдику не очень усердно, как и большинство прочих наук, а потому лишь на днях осознала: Повелитель Севера и Демон льда носят одно родовое имя. Факт, что Аратай изгнал старшего сына, стал для меня потрясением… и очередным напоминанием о собственной невнимательности. Мою рассеянность извиняло только то, что среди моего окружения о Расколе и вовсе старались лишний раз не упоминать.
Тьфу! Не о том ты сейчас думаешь, Ланка! Отец он Рика или еще кто, не важно. Мне поручили выступать от лица Южного Храма перед другим Альтэссой, и как посланница Харатэль я должна думать о том, чтобы создать благоприятное впечатление.
А для начала неплохо бы привести в порядок спутавшиеся со сна волосы. Я кисло изучила «воронье гнездо» на макушке, прикидывая, с какой стороны лучше подступиться, но сестра неожиданно отобрала гребень и принялась сама разбирать пряди. Даже в детстве она нечасто делала мне прически, а уж став Альтэссой – никогда.
– Я отправлю с тобой Лоретту и Мерика. Леди Сарисеэр великолепно ориентируется в тонкостях дворцового этикета и подскажет, если потребуется. Исхард, уверена, также не оставит тебя ни на секунду. И, конечно, ты всегда можешь спросить совета у меня.
Почудилось, или сестра действительно выделила слово «всегда» интонацией, намекая, что ей известно про задуманную мной авантюру.
– Хорошо, – я натянуто улыбнулась, пытаясь вернуть сбежавшее самообладание, хотя с удовольствием последовала бы за ним.
Ланка, возьми себя в руки! Хватит паниковать!
В конце концов, чего мне бояться?! Насмешек? С моим умением вечно влипать в истории давно пора привыкнуть к роли придворного шута и перестать переживать из-за глупостей вроде чужого мнения. В худшем случае вышвырнут одну южную эссу с позором из Иньтэона. Какие пустяки, если подумать! Позор – это не смертельно, а смех вообще, говорят, продлевает жизнь, так что я не против, если северный клан повеселится за мой счет: хоть кому-то принесу пользу.
Исхард, правда, расстроится.
Ис… Я до сих пор не привыкла даже мысленно воспринимать друга в роли мужа. Конец войны и назначенная свадьба казались далекими и несбыточными, будто Второе Пришествие, которое обязательно случится, но я до него не доживу. Что, однако, не мешало соклановцам считать грядущий брак чем-то почти свершенным, поздравлять «счастливую» невесту с удачной партией и излагать версии грандиозного будущего, к которому приведет союз двух кланов.
Бесконечные восторженные разговоры о свадьбе с северным лордом – детали церемонии, несомненно, пышной и запоминающейся, списки приглашенных гостей и даже вопросы-предположения о цвете платья – набили на зубах оскомину. В тылу словно запамятовали, что сражения за подлунные королевства в самом разгаре, и мысленно уже одержали победу.
В Южном Храме царило ощущение праздника. Меня грызли сомнения, не перегнула ли Альтэсса палку в попытке поднять моральный дух воинов и не пора ли разбавить затуманившую голову эйфорию дегтярной ложкой реальности? Я старалась без нужды не покидать комнат, ссылаясь на плохое самочувствие после плена, а когда сбежать от надоевшей темы не получалось, смиряла раздражение и терпела, хотя, подозреваю, в минувшую с помолвки неделю моя улыбка напоминала вымученный оскал.
Это были первые, но далеко не единственные и, пожалуй, самые безобидные последствия сделанного мной выбора.
В снежном клане ситуация вряд ли улучшится. Скорее, напротив. Для северян я чужачка, которой еще надо доказать право разделить небо и жизнь лорда Иньлэрт.
Не сомневаюсь, за Исхардом вились стайки влюбленных поклонниц, не знающих или попросту игнорирующих давние договоренности. И теперь внимание (и злость) всех разочарованных девиц обратится на меня. Орава завистниц, готовых следить за каждым шагов в поисках малейшей оплошности… Брр. Страшно даже думать!
Едва обретенное спокойствие растворилось без следа. Отражение в зеркале побледнело.
– Наверно, слишком крепко затянула, – заметила Харатэль, удерживая в зубах шпильку. – А это может быть опасным. Тугие струны рвутся первыми.
Чуткие пальцы сестры ловко перебирали пряди, укладывая каскадом косичек и локонов, превращая копну непослушных волос в замысловатую прическу. От едва ощутимых касаний веяло приятным теплом, словно сестра плела не косы, а защитное заклинание. Кто знает, может, доля истины в моей догадке и скрывалась.
– Кошка-кошка, мудрая кошка сидит у окошка, – мурлыканье Харатэль напоминало детский стишок. Неужто взаправду колдует? А меня ругала, что не могу запомнить схемы плетений без рифмовок! – У кошки любопытные ушки, чтобы слушать чириканье говорливых пташек. У кошки чуткий носик, чтобы ловить дуновения переменчивого ветра. У кошки мягкие лапки, в которых скрыты острые когти. Как бы не ошибиться глупой кошке?
Нет, на заклинание это мало походило.
– Харатэль, что-то случилось?
– Кланы в состоянии войны, Лана. А больше ничего не случилось, – справедливо заметила сестра, придержала ладонями мое лицо, не позволяя обернуться и испортить прическу. – Твое задание – быть моими глазами и голосом в Северном Пределе. Думай о предстоящей встрече с семьей Исхарда и Альтэссой Аратаем. Прочее не должно тебя волновать, – она воткнула последнюю шпильку. – Готово.
Пока я критически изучала в зеркале сотворенное сестрой «безобразие», Харатэль облокотилась на подоконник, смотря на небо. Гибкая фигура, залитая светом, казалась окутана огнем: пылала тога яркого оранжевого шелка, теплым золотистым пламенем мерцала кожа, горела копна рыжих волос. Сестра улыбалась, подставляя лицо солнцу – давно она не позволяла быть себе такой беззаботной.
