Текст книги "Право на жизнь (СИ)"
Автор книги: Алена Сказкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)
– Забавно устроена жизнь. Ни за что не угадаешь, с кем придется поменяться местами. Моя охота завершена, верно, эсса?
Поменяться местами – это он наше знакомство имеет в виду или Рика? Взгляд егеря был прикован к перебинтованной правой руке, на которой не хватало трех пальцев. Вернуть их ему я, к сожалению, могла, как и полностью залечить порванные связки: в лучшем случае обойдется без костылей, но сильная хромота останется до конца жизни.
– Мне всегда везло, хотя в моей карьере было немало опасных передряг. Но это везение, как правило, обуславливалось точным расчетом, привычкой оценивать риск и продумывать свои действия заранее. Знаете, я совершил только две непростительные ошибки. Вторую – месяц назад, когда обвинил в предательстве перед Ложем невиновного человека, – Йорк сморгнул и после небольшой паузы бесстрастно закончил. – Его казнили.
– А первая?
Вмешиваясь в разговор, в повозку на ходу запрыгнул Крис. Охотник изобразил подобие усмешки.
– Если верить моей матери, когда вступил в Братство. Бескомпромиссная, волевая женщина. Привыкла добиваться своего и все за всех решать сама. Нас у нее было двое сыновей, и каждому она расписала карьеру и семейную жизнь от и до. Приготовила теплое местечко сначала в городском магистрате, а затем и в родне градоправителя с прицелом впоследствии стать его преемником.
Йорк ненадолго замолчал, собираясь с силами и мыслями.
– Я сбежал сразу, а братишка виновато тянул эту лямку двадцать с лишним лет. Представьте, эсса: главный судья, один из богатейших и влиятельнейших людей города, едва похоронив матушку, скрывается в неизвестном направлении, оставив в утешение супруге львиную долю имущества. Говорят, в последний раз его видели на восточном тракте: брат с детства грезил о Великой Библиотеке.
Болтовня утомляла Йорка. Но прерывать раненого я не спешила. Жара и монотонная дорога навевали уныние даже на меня, хотя я в любой момент могла одолжить у сопровождающих лошадь или пройтись пешком. А спелёнатый, точно кукла, человек не был способен толком пошевелиться.
– Да уж, отличная вышла шутка. В итоге мы оба не оправдали ожиданий. А ведь мог бы сейчас дремать в бархатном кресле, покрикивая на нерасторопных помощников, по вторникам и четвергам посещать деловые обеды местного начальства, по средам и субботам – любовниц, а в воскресенье выгуливать на званых приемах опостылевшую еще до брачной церемонии жену.
– Жалеете?
– О чём? Что не потратил кучу лет, прежде чем понять, что жизнь слита в выгребную яму? Нет. Но мы так и не помирились. Представляю, как матушка злорадствовала бы, увидев меня сейчас, – в тусклых больных глазах отразилось выжженное солнцем небо. – Отсутствие смысла убивает, эсса… а еще бесполезность. Угроза не устранена. Главный бой впереди, и я привык работать, а не изображать полено.
– Что они искали? – снова вмешался Крис.
– Ключ.
– Тот древний артефакт, который вы забрали из Подковка? – уточнил рыжик. – Неужели он так важен?
Оказывается, в отдельные тайны везде сующего нос карателя не посвящали. Йорк, а вслед за ним и друг, посмотрели на меня. Но почему-то вместо злорадства, что в кои-то веки я оказалась более осведомлена, чем Крис, я почувствовала смущение.
– Понимаешь… это…
Пальцы непроизвольно принялись теребить отцовский перстень. Молчать о такой ерунде после того, как я разоткровенничалась про Гайю, глупо. Ладно, не ерунде. Но судя по всему, Крис пользуется доверием Альтэссы, а значит, сестра не сильно рассердится, если я поведаю другу самый страшный секрет Пределов. Покая придумывала, как начать долгую и мутную историю про битвы Древних, Ключ и Завет, рыжика неожиданно заинтересовало кое-что другое.
– Ланка, дай-ка мне твою игрушку.
Я спешно, радуясь перемене темы, протянула украшение. Крис задумчиво поднял его к глазам. Покрутил. Провел подушечкой пальца по внутренней стороне.
– «Ж», «О», «Ф». Жозеф? Тут шифр, – пояснил Крис, после нового короткого осмотра возвращая мне перстень. – Кроме имени ничего нет. Похоже, важное, раз Котофей рискнул сообщить его нам. Но кому оно может принадлежать?
– Возможно, одному из старших членов Братства, – неохотно признал напрягшийся Йорк. Замолчал, не вдаваясь в пояснения, то ли утомившись долгой беседой, то ли, скорее, что-то обдумывая. – Эсса, вы можете передать послание? Не обязательно лично, меня устроит любой гонец, в чьей надежности вы уверены. Я объясню, кого надо найти и что сказать.
– Хорошо.
Крис понятливо спрыгнул, отправившись договориться с Харилом, чтобы он выделил одного из подчиненных ему алых.
– Благодарю, – Йорк закрыл глаза, на этот раз и впрямь собираясь отдохнуть. Сонно пробормотал. – Похоже, мир сошел с ума, если охотник начал доверять драконам больше, чем людям.
Оставшись в мнимом одиночестве, я снова взялась за перстень. Какой шанс, что украшение попадет ко мне в руки, а не потеряется или станет добычей мародером? Что рядом окажется кто-то, способный прочитать спрятанный в царапинах шифр? Что егерь вообще выживет и поймет послание? Один к тысячи? К ста тысячам? Меньше?
Какой шанс, что среди миллиона смертей существует единственный путь, где никто не погибнет?
«Надейся на чудо!»
Иногда действительно приходится уповать на чудо. Потому что иначе остается сложить лапки и сдаться.
***
Перед командирским шатром я непроизвольно остановилась, собираясь с духом. Ей-же-ей, проще войти в клетку с крикунами. Но Харатэль, несомненно, уже доложили о присоединении отряда Харила к основному крылу и, соответственно, моем прибытии в ставку. Сколько бы я не мялась у порога, разговора не избежать, а значит, и оттягивать нет смысла. Смелее, эсса, минута позора и… ты рискуешь отправиться на длительный отдых в казематы Южного Храма, может быть, даже в ту камеру, где, по твоему приказу, заперли Рика.
Не глупи. Порталы не работают, а значит, и до Храма неразумно долго добираться, поэтому максимум, на что можно рассчитывать, тюрьма в ближайшем городе, если вообще не грубо сколоченная клетка в обозе. Подбодрила сама себя, ничего не скажешь.
За спиной шумело и гудело, располагаясь на ночлег, войско. Распрягали и чистили лошадей. Шли к реке за водой. Зажигали костры в сгущающих сумерках, и тысячи теплых «звезд» рассыпались по окрестным лугам и холмам, превращая их в отражение ночного неба. У сиреневого горизонта, отблеском закатного солнца, горел красным золотом купол древнего храма – зловещее колдовское око, выискивающее жертву. Последнее являлось причудой разыгравшегося воображения: до Гайи еще слишком далеко, чтобы ее можно было увидеть невооруженным глазом.
Отбросив сомнения вместе с закрывающим вход пологом, я прошла внутрь и, мельком заметив сидящую подле Повелительницы белую кошку, преклонила колено.
– Al’iav’el’, Haratel’ al't tel' Ra. Laanara tia Lankarra e’ssa ‘est r'essembl'e e marant’e slav’e tel’ Ra.[1]
Почтительно уткнувшись взглядом в земляной пол, я могла только догадываться о выражении лица Альтэссы. Что я сама чувствовала бы на ее месте? Смесь недоумения и восхищения чужой наглостью: и эта еще вламывается на совещание как ни в чем не бывало?! Недовольство глупой выходкой с порталом, нарушившей все планы? Хотелось бы надеяться, облегчение от того, что я вернулась невредимой.
– Оставьте нас, – разбил тишину приказ.
Когти покинули шатер даже слишком быстро. Зябко передернула плечами, хребтом прочувствовав раздражение, прозвучавшее в сухом тоне. Невесомые шаги я не слышала – ощущала каждым дюймом обнаженной кожи, поэтому упавшая рядом тень, когда Харатэль приблизилась вплотную, не оказалась сюрпризом.
– Встань.
Подчинилась, по-прежнему не поднимая головы, изображая искреннее раскаяние и за прошлые грехи, и за будущие. Однажды, когда я отреклась от долга, сестра ударила меня. Но сейчас я вернулась затем, чтобы исполнить его.
– И какое оправдание ты приготовила на этот раз?
Повелительница Юга поняла, что бесполезно ловить мой взгляд, и отступила на шаг.
– Прежде чем сошлете меня в башню Синскай или еще куда-то, вспомните, пожалуйста, слова, что вы сказали, отправляя нас на задание в Подковок.
– Многообещающее начало, – протянула сестра.
– Через неделю, когда Альянс пойдет на штурм Гайи, я должна находиться на поле боя… – я пересказала то, что узнала из разговора с Селеной, Веронаром и, частично, своих пророческих снов. – Сила «ножен» сдержит «меч», иначе битва закончится гибелью сотен алых из южного клана. И вашей тоже.
Я наконец-то осмелилась поднять взгляд. Харатэль, по-прежнему держа Алис на руках, задумчиво, словно незнакомку, рассматривала меня. Спутница зло щурила желтые от гнева глаза. Я не могла сказать, кто из двух «женщин» выглядит более сердито.
– Полагаю, о «ножнах» и «мече» ты узнала не вчера? – вкрадчиво уточнила Альтэсса. – Полагаю также, прежний рассказ о тех днях, что ты провела в плену у Матери-Спасительницы, если и не ложь от первого до последнего слова, то и до правды далек. А вся та чушь, что творилась полгода, результат ваших разговоров или… договоров? Если ты вдруг забыла, обман Повелительницы – серьезное преступление, Лаанара.
– Вы вольны назначить любое наказание, которое сочтете нужным, после того как мы одержим победу у Гайи, – отчеканила я. Едва не хмыкнула, поняв, что нечаянно спародировала Криса.
– Знаешь, чего мне хочется сейчас? – Харатэль вздохнула и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Взять хорошую хворостину и собственноручно отодрать тебя как следует. Чтобы месяц присесть не могла.
– Боюсь, подобные развлечения уронят ваш авторитет в глазах подданных. Поползут ненужные слухи.
Харатэль на мгновение опешила.
– Общение с рыжим зубоскалом не пошло тебе на пользу, – отозвалась сестра. Она все еще стремилась сохранять грозный вид, но губы кривила предательская усмешка.
– Между прочим, ты тоже не слишком посвящала меня в свои планы, – обвинила я, понимая, гроза миновала. – Как насчет того обстоятельства, что кто-то использовал собственную сестру в роли наживки, провоцируя этим охотников за моей головой. Я уж молчу про Криса, которого ты с самого детства приставила шпионить за мной.
– Оспариваешь решения Альтэссы?
– Да. Если Повелительница не права, обязанность Голоса Сердца – сказать ей об этом.
– С Демоном льда тебе тоже не следовало общаться. Бунтарские настроения, оказывается, передаются похлеще иной заразы.
Харатэль почти смеялась. Я дождалась, пока приступ неожиданного веселья схлынет, заявила.
– Я должна находиться на поле боя. Ты должна мне это позволить.
– Не думала, что придет день, когда младшая сестра будет напоминать мне о долге, – хмыкнула Альтэсса, прищурилась. – Хорошо. Допустим. Почему бы тебе было не поступить в твоей излюбленной манере: свалиться как снег посреди боя и перевернуть все с ног на голову?
– У меня есть просьба.
Я посмотрела в глаза Харатэль.
– Одолжите мне Ключ, Повелительница.
[1] Приветствую Харатэль, Повелительница Юга. Эсса Ланкарра вернулась и готова служить южному клану.
Глава девятнадцатая
Жизнь за жизнь – справедливая цена, разве нет?
…За толстыми стенами хлева воет от тоски и бессилия метель, плачет по уснувшим навеки душам. Внутри встречает гостей теплая коварная полутьма, дрожит огонь в подвешенном у входа фонаре. Пахнет сеном, навозом и мокрой козьей шерстью. Одно животное забилось в угол загона и испуганно блеет. Второе, нелепо задрав зад, лежит рядом с перерезанным горлом.
Отворяется дверь. Хрупкая невысокая крестьянка, бережно прижимая к груди кулек из одеял, встаскивает растрепанную девчонку. Та упирается, напуганная безумием на лице мачехи. Но женщина сильнее, после резкого рывка падчерица влетает в хлев и, выпущенная, забивается в угол вместе с козой.
– Решилась?
Малефик рассматривает дрожащего ребенка с предвкушением, как придирчивый покупатель жирного гуся, решая, сойдет ли он для ужина. Маг крови доволен: от девчонки веет здоровьем и жизненной силой, никакая зараза не пристала – хорошая жертва.
Женщина не слышит вопроса, не замечает алчного взгляда. Все ее внимание занято молчащим младенцем. Даже сквозь толстое одеяло жар, охвативший крошечное тельце, обжигает ее руки. Малыш не плачет, не шевелится… не дышит? Мать, испуганная страшной догадкой, ворошит покровы, облегченно выдыхает: еще не поздно.
Маг зажигает заранее расставленные свечи. Огоньки вытягиваются лезвиями ножей, озаряют нарисованные на полу линии. К ритуалу все готово.
Крестьянка неохотно выпускает грудничка, аккуратно кладет в наполненные сеном ясли, сбрасывает одежду, ежится. Малефик, сверяясь со страницами гримуара, быстро наносит на покрывшуюся мурашками кожу липкие кровавые руны. Женщина не замечает чужих, далеко не целомудренных касаний, все ее внимание принадлежит младенцу. Не отрывая взгляда от молчащего кулька, она встает в центр нарисованного круга, рассеянно повторяет слова незнакомого языка. Все эти действия не имеют магической силы и нужны лишь, чтобы настроить человека на правильный лад, ввести в транс. Но новые адепты об этом, конечно, не догадываются.
Время тянется и тянется, следуя ритму чужих слов.
Подчиняясь властному, разбивающему монотонный речитатив приказу, женщина вытаскивает из земли кинжал. Вздрагивает, когда лоза на рукояти, ожив, впивается шипами в обнаженную кожу. Маг толкает в круг девчонку – пора!
Пора восстановить справедливость! Как эта приблудная дрянь смеет оставаться здоровой, когда ее собственных детей одного за другим забирает та сторона?!
Дверь снова распахивается, впуская ледяное дыхание зимы и взъерошенного мужчину. Он бросается к жене, хотя маг – более опасный противник. Но малефик не собирается вмешиваться. Пока.
– Селия! Ты с ума сошла!
В затуманенных глазах впервые появляется разум.
– Я спасаю нашего сына.
Мужчина пробует отнять кинжал. Женщина шипит. Отталкивает супруга (откуда только берется сила в тщедушном теле?!)… бьет, вгоняя лезвие по самую рукоять. Металл отливает алым. Маг смеется, щедро черпая прямо из воздуха чужую силу…
Я не знаю точно, что случилось зимней ночью в далекой деревне, но, возможно, так все и было. Женщина решила принести в жертву чужого ребенка, чтобы спасти своего.
…Сани тронулись, но сразу же резко затормозили и вильнули в сторону, объезжая выскочившего из подворотни мальчишку. В погоне за сорвавшимся с поводка щенком птенец не замечал ничего вокруг и едва не угодил под копыта.
– Глаза разуй, куда несешься! – испуганно ругнулся возница, выправляя лошадей.
– Мне тут вспомнилась одна занимательная история, – промурлыкала Селена, глядя вслед сорванцу. – В деревеньке на севере Русы жил немой бирюк по имени Ванюта. Родни у него не осталось, женкой и детьми не обзавелся, да и прочие селяне предпочитали обходить угрюмого лесоруба стороной и не тревожить без крайней нужды. Так что единственной живой душой, делившей с ним хлеб и кров, трудные дни и бессонные ночи, была дворняжка по кличке Брех, подобранная Ванютой еще щенком.
Дамнат погладила лежащий на коленях чехол с инструментом, привычно собираясь аккомпанировать себе. Опомнилась, что эту историю, если не хочет испортить сыростью струны, ей придется рассказывать без музыкального сопровождения.
– Случилось через селение проезжать местному лорду, или по-тамошнему барину. Барин тот был весьма мнителен, всяк косой взгляд принимал на свой счет, а потому повелел слугам пришибить облаявшего его у околицы пса, ибо не пристало блохастой скотине на благородного гавкать. Как вы могли догадаться, под горячую руку попался именно Брех.
Селена смахнула с чехла снежинки, продолжила.
– Барин, конечно же, сразу выкинул неприятный эпизод из памяти. А месяц спустя поутру служанки обнаружили господина мертвым в собственной постели, и болтали люди, что накануне крутился за оградой поместья мрачный великан, лесоруб, а может, плотогон.
– Человек убил другого человека за собаку? – удивилась Павайка.
– То есть вы считаете, жизнь пса стоит меньше жизни человека? – отозвалась Дамнат. – Но ведь, хотя люди не обладают магией и не способны к единению душ, тот пес был для Ванюты почти Спутником. У тебя есть Спутник, девочка? Мстила бы ты его убийце так же, как за любую из подруг? Или, погоревав, махнула рукой?
Павайка опешила. За ее пакостями порой забывалось, что невзлюбившая меня кузина Исхарда совсем птенец. Надеюсь, девчонке не скоро доведется столкнуться со смертью, особенно насильственной.
– Убийство не выход.
Я не собиралась защищать сестру Юнаэтры. Но и наблюдать за «избиением младенца» постыдилась. Дамнат, добравшаяся до главной «жертвы», лукаво прищурилась, будто напоминая: а как насчет Вестницы? Но вслух спросила совершенно другое.
– Почему? Разве не справедливо: глаз за глаз, руку за руку… жизнь за жизнь?
Я отвернулась, не выдержав игры в гляделки с восточной ведьмой.
– Вернемся к лесорубу и его собаке. Вы поставили человека выше пса. Почему?
– Человек наделен разумом и речью, – дисциплинированно ответила Павайка. – А еще даром созидания. В отличие от прочих живых существ, он не только приспосабливается к окружающему миру, а изменяет его, переделывает под себя.
– Человек более совершенное творение, чем пес, – подсказала Селена, и девочка кивнула. – Но тогда, если рассуждать, что жизнь человека ценится выше жизни собаки, то почему нельзя поставить жизнь дракона выше человеческой?
– Альтэсса Кагерос, несомненно, с вами согласился бы.
– Альтэсса Кагерос тиа Стэкла был весьма интересным собеседником и придерживался широких взглядов. Встречи с ним всегда оказывались занимательны.
– Моя сладкоголосая певунья, – осторожно заметила Аара, – не думается ли вам, что ваши слова сейчас несколько неуместны? Сродни ереси, так сказать?
– Бросьте, Аара, к чему между нами лицемерие?
– Леди Харэнар, – Нихамада кивнула на Павайку, – девочка еще мала для подобных разговоров.
– Пожалуй, я и впрямь слегка увлеклась.
Возникшая сфера тишины отрезала меня и Дамнат от остальных собеседников. Особенно разочарованной выглядела Павайка. Нихамада же приподняла бровь, удивленная столь категоричным ответом. Что ж, раз Селена решила не придерживаться хорошего тона, может, и мне отбросить вежливость?
– Чего ты добиваешься?
– Вы злитесь? Неужели я чем-то оскорбила вас, эсса? – фальшиво удивилась Дамнат. – Всего лишь небольшая игра, разминка для ума. Иногда, знаете ли, полезно оценить ситуацию с разных сторон, чтобы не закостенеть в невежестве и однобокости.
Она поправила сползший на колени футляр.
– Как насчет еще одной элементарной задачки? Вы же целительница, верно? Представьте, в Храм привозят двух умирающих девочек. Первая – наследница древнего рода, с легкостью осваивающая любые науки. Маг, воин, кто угодно еще – гордость клана, которой пророчат войти в число Повелителей Небес, о чьих подвигах будут веками слагать легенды. Вторая путается в простейших плетениях. Честолюбие ей чуждо, а для счастья хватит тихой незаметной жизни в кругу семьи и друзей.
Селена оборвала сама себя.
– Я увлеклась. Итак, в Храм привозят двух умирающих девочек. У вас есть лекарство, но его хватит лишь одной. Кого вы выберете, эсса? Чья жизнь ценнее?
Я промолчала, не собираясь вступать в заранее проигрышную полемику с Голосом Востока. На вопрос Дамнат не существовало ответа.
Если следовать обычаям кланов, мне следует выбрать первую. Достаточно вспомнить, что любой алый без сомнений пожертвует своей жизнью, защищая мою – пусть мне это и не нравится. Но тогда Дамнат с присущей ей лисьей хитростью вывернет историю так, что наша «гордость клана» устроит, например, Раскол (уж не Рика ли она имела в виду?).
Выбор, основанный на потенциале настоящего…
Выбор, основанный на предопределенном будущем…
Холодная бессердечная логика, потому что для сердца выбора нет!
– Вы совсем не желаете отвечать сегодня, эсса! – разочарованно протянула собеседница. – Пусть так. Из-за вашей нерешительности погибли обе девочки. А может, мне следовало использовать мальчиков? Хитрого лиса и преданного мишку? Тогда бы вы дали ответ?
Алик и Крис? Какая же она стерва!
– Или белогривого гордеца и черноглазого демона?
Тварь!
– Изменим условия. Пусть обе наши девочки невероятно талантливые, но своим существованием мешают друг другу… как, скажем, «меч» и «ножны». Кому, как вы считаете, помогает Оракул?
Оракул? Или Странница?
– Чего ты хочешь? – не выдержала я. – Решила в такой необычной манере сообщить, что переметнулась на сторону врага?
– Как вы могли подумать про меня подобную чушь?! – Селена взмахнула рукой, собираясь развеять сферу тишины, но на мгновение задержалась. – А между тем у моей басни мораль проста: мы часто берем на себя право решать, кому жить, а кому нет, по сути, не имея на это никаких прав…
Ты ошибаешься. Иногда человек имеет право выбирать, кому жить, а кому умереть… если для этого он жертвует собственной жизнью.
– Ланка…
Тихий оклик друга вырвал из задумчивости, и я осознала, что уже полчаса пялюсь на свое отражение в мутном осколке зеркала. Дамнат с поразительной настойчивостью игнорировала мой мыслевызов. Я досадливо прикусила губу. Рассчитывать на помощь Странницы изначально было глупо. Селена сразу обозначила, что она наблюдатель, который вмешивается в происходящее, подчиняясь лишь одной ей ведомой прихоти. Но Дамнат, по собственным словам, задолжала мне, обещала исполнить желание за откровенность, и завтра я хотела потребовать вернуть этот долг.
– Безуспешно? – Крис понял без объяснений. – У меня тоже. Мы с наставником обошли город по периметру, но к святилищу не подобраться: все опутано сетью заклинаний. Незамеченными не проникнут ни магический вестник, ни почтовый голубь, ни дракон.
Значит, предупредить Рика, вытащить его до завтрашнего штурма не получится. Осталось сожалеть, что я не открыла ему правду раньше. Сейчас, наворотив дел, я понимала, как сглупила, поддавшись на провокацию Юнаэтры. А ведь должна была еще после случая с малефиками запомнить: справляться самой хорошо, но если не выходит, не стыдно попросить о помощи. Мне следовало больше доверять друзьям.
Какой толк от запоздалых сожалений?
– Идем. Познакомишь меня с наставником.
– Он тебе понравится. Нахал, бабник и язва, как раз в твоем вкусе.
– Неудивительно, что ты его ученик. Подобное притягивается к подобному. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты.
– Не работает. Иначе, с какой стати на мою голову свалилась непутевая эсса, не способная разобраться ни с делами клана, ни с собственной жизнью, – вернул шпильку Крис.
Я хмыкнула, протянула руку, собираясь откинуть закрывающий вход в палатку полог, но рыжик неожиданно перехватил меня за запястье и развернул лицом к себе.
– Ланка, пообещай мне завтра…
Крис осекся. Я редко видела друга настолько серьезным.
– Не жертвовать собой?
Рыжик невесело хмыкнул.
– Я не Харатэль, так что можешь не вешать мне лапшу на уши, – Крис единственный, кто изучил меня от и до. – Пообещай сначала убедиться, что иного выхода и правда нет.
Жизнь за жизнь – достойная цена, разве нет?
…– Я знаю, что ты предал меня.
На улицах древней столицы гремит последняя битва: стонет воздух, взрезанный стрелами и плетениями, сталь перекрещивается со сталью, с грохотом рушатся камни, визжат лошади с перебитыми ногами, кричат раненые. В малом зале храма царит тишина.
Снаружи льется на улицы огнем горячее солнце крестника. От здешних старых камней веет могильной стынью, по углам сгустились чернильные тени, и тусклый мертвенный свет, пробивающийся через мутные витражи, кажется насмешкой над вечной ночью.
– Я знаю, что ты собираешься убить меня, – парирует он, переиначивая ее же слова. – Думаю, это произойдет сегодня. Угадал?
Она не отвечает, не отрицает очевидного. Серая Госпожа так давно оставила на нем свою метку, что ее Вестница не помнит, когда это произошло. Притворяться тоже больше нет нужды: ему известно, какой демон скрывается под внешностью хрупкой пери. Младшая сестра, несомненно, рассказала все, что узнала от Дамнат.
Она удивляется спокойной смелости, ведь он любит жизнь. Даже приговор Совета не сломал его, не заставил сдаться, как произошло с сотнями запечатанных драконов.
Она задумчиво вертит в руках стрелу с руническим наконечником.
– Уходи. Возвращайся к своей рыжеволосой жрице.
«Ты еще успеешь прикрыть ее от смертельного удара и насладиться прощальным поцелуем», – это она не говорит, пусть и жутко хочется. Удивленно хмыкает, не понимая, откуда взялось желание унизить, ударить напоследок. Откуда в ней эта боль?
Странно, но даже немного больно – смотреть в спину тем, кто был когда-то дорог. Очень странно, ведь она давно похоронила любые чувства к этому человеку, которого сделала своей игрушкой, своим орудием в борьбе против лиаро. Она похоронила чувства ко всем людям и драконам. Спрятала под панцирем вечного льда.
Mii Gard – мой меч. Увы, больше не ее, чужой. Она может вернуть его преданность. Если решится на откровенность, поделится тайной, что скрывала последние месяцы, у него не останется выбора. Но Вестница Хаоса, больше не зная будущего, хорошо понимает, этот путь приведет в никуда.
Дверь закрывается. Юнаэтра переламывает стрелу…
На место встречи мы с Крисом пришли первыми.
Пока ждали, я непроизвольно оглядывалась по сторонам, удивляясь неестественной безмятежности и спокойствию алых. Драконы, разбившись на кучки, чесали языками, травя байки и истории, поили лошадей, перекусывали сами, осматривали оружие, дремали, урывая редкие в последнее время минуты отдыха. Две целительницы о чем-то горячо спорили перед входом в лазарет (надо бы навестить Йорка, узнать о самочувствии, да и вдруг егерь подкинет какую-нибудь ценную информацию). От дальних палаток ветер принес звуки гитары, кто-то затянул песню.
Картина ленивой пасторали. Глядя на нее трудно было поверить, что все способно рухнуть в один миг. Что завтра нас ждет бой, из которого кто-то уже никогда не вернется. Может быть, Серая Госпожа заберет краснолицего кашевара с большим носом, сердито помешивающего похлебку в котле – по такой-то жаре его хмурый вид не удивителен. Может, белобрысого парня, разлегшегося у коновязи и жующего соломинку. Угловатую женщину с боевым топором, хрипло смеющуюся над шуткой громилы-приятеля. Или тех двух по-мальчишечьи стриженых девчонок, совсем птенцов.
Девчонок?
Я внимательнее пригляделась к щуплым фигурам. Выругалась от неожиданности. Сойка и Павайка? Какого Хаоса они тут делают?! Я ошиблась, и птенец все-таки связан со старшей сестрой? Скорее, если вспомнить подслушанный разговор, поставлю на то, что они ждут Исхарда. Если бы не неожиданная смена планов, северный лорд должен был присоединиться к войску перед самым штурмом, но я рада, что он опоздал.
Интересно, а леди Иньлэрт знает, чем занимается ее дочь? Какая разница! О чем я вообще думаю! Детям не место на поле боя! Сейчас поймаю кого-нибудь из алых и попрошу отправить девочек обратно в Иньтэон.
Внутренний голос ехидно напомнил, что чуть больше года назад я была таким же сбежавшим из дома птенцом и вряд ли бы обрадовалась, если меня вернули обратно. Судьба снова позволила мне взглянуть на однажды пройденную ситуацию с другой стороны? Пожалуй, несправедливо мешать Павайке набивать шишки, но и лезть в пекло не позволю. Нужно выяснить, к какому отряду они относятся, и отправить его завтра в тыл, скажем, в охранение госпиталя. Хотя вряд ли жаждущие приключений и подвигов девочки оценят мою заботу.
– Вы желали меня видеть, эсса?
Отвлекшись на птенцов, я не заметила, откуда появился тень. Впервые я встретилась с учителем Криса лицом к лицу, а не мельком разминулась в коридорах родового поместья Благословенного Дола, а потому наконец-то смогла рассмотреть. Ростом дракон был с меня, худосочный. Одет по-походному, тускло, удобно и неброско, сообразно условиям, но почему-то сразу хотелось нарядить его в дорогие тряпки, точно куклу. Волосы легкомысленно растрепаны. Смазливое лицо не портил даже шрам через правый глаз, наоборот, придавал особый шарм.
Такая порода вечных мальчишек пользуется успехом у богатых матрон не первой свежести и наивных девиц. Они отлично умеют добиваться чужой благосклонности, пуская в ход любые средства – подарки, ухаживания и лесть. С ними не бывает скучно, они могут по знакомству достать приглашение на каждое значимое мероприятие, умеют часами вешать лапшу на уши и лить воду на случайные темы. Это идеальный вариант, чтобы весело провести время, но рассчитывать на что-то серьезное опасно: однажды подобный тип, вопреки всем елейным обещаниям, просто и без предупреждения исчезнет.
Впрочем, это верно по отношению к людским жиголо. Тень же, видимо, использует удобный образ дамского угодника в своих целях. Ждать от него «побега» не стоит – сестре уж точно.
Дракон склонил голову набок и приподнял бровь, словно спрашивая: «И как? Хорош?» Крис дернул меня за рукав, и я опомнилась: нечего понапрасну терять время и привлекать лишнее внимание – это не нужно ни мне, ни когтю сестры.
– Я хочу вас попросить…
– Попросить предать Альтэссу? – пользуясь моей заминкой, перебил алый, насмешливо искривляя уголки губ.
– Извините? – не поняла я.
– Долг каждого воина клана – защита его Повелителей, – пояснил коготь Харатэль. – Если я, видя, что эссе угрожает опасность, не вмешаюсь, это будет преступное нарушение воли Солнцеликой.
Похоже, он придерживается тех же взглядов, что и эсса Ровер. Что и любой дракон. Странно было бы ожидать чего-то иного.
– Извините, – повторила. – Тогда могу я хотя бы рассчитывать, что наш разговор останется между нами?
– Не спешите, леди Ланкарра, – Фервинг задумчиво крутил в пальцах то ли монету неизвестного мне номинала, то ли медальон. – Знаете, какую самую большую ошибку может совершить каратель? – дракон выдержал паузу и сам же ответил. – Не рассчитать силу связи между собой и тем, на кого охотится. Слишком слабо – и «поводок» порвется, вынуждая заново брать след. Слишком сильно – и убийца начнет понимать жертву, догадываться, какие причины толкнули ее за границы дозволенного Заветом. Понимание же в свою очередь рождает сочувствие. На этом спотыкаются многие молодые каратели, и эсса Исланд не стал исключением.
Дракон с недоброй усмешкой стиснул монету в кулаке. Когда он снова разжал пальцы, она исчезла.
– Зачем вы мне все это рассказали?
– Долг каждого воина клана – защита его Повелителей, – повторил Фервинг, игнорируя вопрос. – Но прямого приказа оберегать вас Солнцеликая мне не давала, поэтому если эсса велит сосредоточиться на безопасности Демона льда, даже в ущерб своей собственной, мне придется подчиниться, – дракон посмотрел мне в глаза и легкомысленно пожал плечами. – Как-то так.
Теперь я, похоже, знаю, у кого Кристофер научился язвить и переиначивать распоряжения.
