Текст книги "Тмутараканский лекарь (СИ)"
Автор книги: Алексей Роговой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)
«Один… Два… Три… Четыре… Какое должно быть соотношение компрессий и вентиляций? Десять… Одиннадцать…Двенадцать… Двадцать и три или тридцать и два? Точно не помню. Надо попробовать и так и по-другому».
После двадцати нажатий Сергей снова вернулся к губам утонувшей. Сделав три вдоха, он опять продолжил массаж сердца. На этот раз он попробовал после тридцати компрессий сделать два вдоха, однако пока эффекта не было.
«Господи, я вроде все делаю правильно – грудная клетка приподнимается при вдохе, компрессии делаю, как в универе учили. Почему же она не оживает? Неужели мне не удастся ее спасти? Нет, я должен, я смогу! Помоги мне, Господи!»
После безуспешного повторения четырех циклов вентиляций и компрессий даже Костук подошел к Сергею и сказал, еле скрывая раздражение:
– Хватит пытаться изменить судьбу, Сергий! Видимо сегодня Тенгри-хан не на нашей стороне…
Матвеев уже тоже был готов опустить руки, но решил напоследок попробовать еще раз. После пятого цикла все осталось по-прежнему. Сергей с поникшей головой отвернулся от тела утопленницы и тупо уставился перед собой.
Однако спустя всего пару мгновений за его спиной послышался резкий глубокий вдох и кашель. Не веря своему счастью, Матвеев повернулся и увидел, что спасенная им половчанка села, растерянно смотря по сторонам и выплевывая остатки воды. Парень улыбнулся ей и ласково сказал: «С возвращением в наш мир, красавица!»
– Благодари Тенгри-хана и этого монаха, Бике-хатун! Сегодня у тебя второй день рождения! – радостно произнес стоявший рядом Костук, а потом повернулся к стоявшим в оцепенении родичам и громко крикнул: – Возрадуйтесь, братья, дочь хана Тарха спасена!
Ответом ему был возбужденный рев половецких голосов:
– Живи вечно, Бике-хатун!
– Не зря мы этого монаха с собой из леса забрали! Но откуда нам было знать, что он не только петь умеет?!
– Да что вы вообще знаете о нашем Сельгие? Это мы с ним вместе работаем, – наперебой кричали подошедшие Куркутэ и Була.
– Как Вы себя чувствуете, хатун? – не обращая на них внимания, спросил Матвеев. – Меня зовут Сергей, и я очень рад Вашему пробуждению.
Девушка уже пришла в себя, и ее выразительные черные глаза лучились искренней благодарностью.
– Мое имя – Бике. Я уже давно видела тебя и слышала твои песни, и теперь рада нашей встрече, пусть даже и при таких обстоятельствах. Благодарю за мое спасение! Отныне я – твоя должница!
Пока она еще говорила, Ченегрепа, несмотря на возраст, с кошачьим проворством подошел к Бике, снял со своих плечей плащ и накрыл девушку. Слуги повели ее к костру, а гребца, по вине которого перевернулась лодка, и который первым доплыл до девушки и притащил ее на берег, с заломленными за спиной руками повели прочь. Все разошлись к кострам, и уже спустя несколько минут к небу вознеслись десятки кубков, кружек и рогов, наполненных вином и отмечавшим чудесное спасение Бике.
Глава VIII
Глоток свободы
Свобода – это роскошь, которой не всем дано пользоваться.
Отто фон Бисмарк
На следующее утро после этого несчастного случая должна была состояться казнь Кытана – половца, из-за которого и перевернулась лодка с ханской дочерью. Однако, Бике простила его и уговорила Ченегрепу ограничиться лишь плетью. Такое наказание было не впервой для кочевника, и он искренне благодарил великодушную хатун. Ослабленного после порки Кытана поддерживал под плечи его брат Ильдей. Они были похожи друг на друга: оба смуглые и черноволосые, только Ильдей был более коренастый и широкоплечий, а Кытан – повыше и половче.
– Благодарим тебя от всего сердца, славная Бике-хатун, за то, что простила и даровала жизнь моему брату! Мы теперь вечно в долгу перед тобой и готовы выполнить любой твой приказ, – говорил, слегка заикаясь от робости, младший Ильдей.
– Клянусь вечным небом, я больше никогда не допущу такой оплошности. Мы с братом всегда будем защищать твою жизнь, великая хатун. Моя спасенная жизнь принадлежит тебе, – вторил ему старший Кытан.
– В Шарукани мне не угрожает опасность. Сомневаюсь, что в ближайшее время я снова захочу поплавать на лодке, – при этом Бике пристально посмотрела на Кытана, и горе-гребец съежился под ее взглядом. – Но я знаю, что вы славные воины, и если мне что-нибудь понадобится, то тогда я смогу на вас обоих рассчитывать, не так ли? – спросила Бике.
– Проси, что хочешь, хатун! Выполним любое твое желание! – хором закричали братья.
– Пока отдыхайте! А дальше видно будет… И не попадайтесь на глаза Ченегрепе, а то он еще не совсем успокоился и может добавить плетей обоим, – посоветовала им ханская дочь.
После этого разговора Бике в сопровождении служанок и двух охранников отправилась на поиски своего спасителя. Она застала Матвеева, Куркутэ и Булу за копанием колодца. Почувствовав на своей спине чужой взгляд, Сергей повернул голову и слегка улыбнулся, увидев смотрящую на него половецкую красавицу.
– Оставь на время свою работу, монах! Не помню, как твое имя? Я пришла поблагодарить тебя за мое спасение, – сказала Бике, глядя парню в глаза.
Сергей вылез из выкопанной ими ямы, а Куркутэ и Була заухмылялись, глазея на них, но, услышав резкий окрик охранника, быстро вернулись к работе.
– Хочу, чтобы ты пел для меня и моих подруг сегодня вечером у нас в Шарукани. Нам скучно, а ты бы мог разнообразить наш досуг. За это тебя досыта накормят, и ты сам от работы отдохнешь. И, кроме того, я придумала для тебя награду – хватит уже грязной работой заниматься. Я поговорила с Ченегрепой, и он не стал мне отказывать в моей просьбе – на время отсутствия большинства шаманов Орды ты станешь помощником старого оставшегося шамана. Он уже почти слепой, а ты будешь его глазами и руками. Он будет ждать тебя в своей юрте завтра утром.
Сергей поблагодарил Бике за такой щедрый подарок и пообещал вечером прийти петь для ее гостей. Он обратил внимание на то, с каким интересом смотрела на него ханская дочь, и недоумевал, связано это только лишь с тем, что ей необычно общаться с русичем, или этот интерес может означать нечто большее.
Когда Бике ушла, Матвеев спрыгнул в яму и принялся за работу с удвоенной энергией. Он теперь ждал наступления вечера, как солдат – демобилизации, ведь это могло принести ему одновременно освобождение от ежедневной тяжелой работы и возможность побывать в половецком городе.
– Повезло тебе, русич, а мы здесь до скончания века гнить будем, – бурчал Куркутэ и с ожесточением долбил лопатой землю.
– Не забудь сказать хатун, что мы твои друзья и во всем тебе помогали. Может, и шаману вместе послужим, – заискивающе улыбаясь, шептал Була.
– Чем смогу, помогу, – ответил Сергей, а про себя подумал: «На фига вы мне нужны, ушлёпки бесполезные? Тут каждый сам за себя, а навязываться со своей просьбой к дочери Тарха или к незнакомому мне шаману как-то неохота…»
Ближе к вечеру за Матвеевым пришла служанка от Бике и повела его в Шарукань. Впервые Сереге выпала возможность увидеть вблизи стены городка. Они представляли собой обтесанные дубовые и сосновые бревна, достигавшие в высоту около четырех метров и плотно подогнанные одно к другому. В то время это было неплохое и довольно прочное ограждение, но до наших дней ему по понятным причинам дожить не довелось. Шарукани еще было очень далеко даже до маленького городка в нашем понимании, но все же он был гораздо больше Сакзева становища. Когда они прошли за частокол, Сергей начал с любопытством вертеть головой по сторонам. Ему все было в диковинку в половецком городке. Покосившись на идущих сзади охранников, он тихо попросил служанку:
– Девица-красавица, расскажи мне немного о вашем городе.
– А что рассказывать, ты и сам все видишь, – немного смутившись, ответила девушка. – Вон, вдалеке – большая юрта хана Шарукана, там сейчас живут его жены и дети. А рядом стоят юрта нашего хана Тарха, куда мы сейчас идем, и двух других ханов. Пока мы все здесь живем, а когда наши ханы вернутся с победой, мы отправимся обратно в свои кочевья и юрты с собой заберем.
Но больше, чем ханские разноцветные юрты Серегу заинтересовали глинобитные хижины – первые стационарные дома, увиденные им в этом мире. Рядом с некоторыми домами располагались хозяйственные строения, похожие на мастерские. Догадку Матвеева подтвердила служанка – это действительно были кузницы, где аланские мастера ковали оружие для орды; и мастерские скульпторов, изготавливавших знаменитых «половецких баб», являвшихся по сути надгробными памятниками. Как узнал Сергей, качество работы мастера зависело от платежеспособности заказчика – бедные кочевники заказывали для своих усопших простые деревянные недолговечные статуи, половцы побогаче – каменные с грубо высеченными чертами лица; а беки, ханы и их близкие – добротные статуи с прорисованными красками частями тела.
Не успела служанка все это рассказать Сергею, как они пришли к юрте хана Тарха, где их уже ждали. Парня переодели в чистую новую одежду и дали умыться холодной водой. В юрту он входил совершенно другим человеком. Он увидел богатое убранство ханского жилища и трофейное оружие, развешенное на войлочных стенах. Внутри на почетном месте на персидском ковре сидела Бике в окружении своих подруг – дочерей и молодых жен других ханов.
Матвеев догадывался, что в тот вечер ему предстоит выступать исключительно перед женской аудиторией, не считая нескольких охранников, стоявших у входа в юрту, и трех слуг, подававших напитки и яства. Поэтому его репертуар в основном был заполнен песнями о любви – он постарался вспомнить эстрадные песни 80-90-х и заметил, что покорил сердца половчанок, ведь суровые кипчакские воины не так часто говорили своим женщинам столько комплиментов. Бике весь вечер не сводила своих прекрасных глаз с певца, и он спинным мозгом чувствовал, что творится в душе у девушки.
После окончания представления Сергея угостили кислым вином и мясом. После того, как все гостьи разошлись, к нему подошла Бике, поблагодарила за пение и долго расспрашивала парня про его родные края, а он рад был рассказать ей все, что мог вспомнить и придумать.
– Возьми этот подарок в знак благодарности за то, что ты спас меня от смерти вчера и от тоски по отцу и братьям сегодня, – сказала Бике, сняла со своей руки небольшое медное колечко и протянула его Сергею.
– Это большая честь для меня, хатун! Я буду беречь твой подарок пуще зеницы ока, – поблагодарил её Матвеев. – Если я могу быть еще чем-нибудь для тебя полезен – только скажи…
– Ступай отдохни, завтра у тебя начинается новая работа в услужении у старого Гиргеня, а вечером снова за тобой придет моя служанка. Мне пришлись по душе твои песни, и я хочу услышать их опять.
– С удовольствием, Бике-хатун! Уже жду завтрашнего вечера, – сказал Сергей, поклонился ханской дочери и вышел из юрты в ночную Шарукань.
На улице стояла глубокая ночь, огни уже почти везде были погашены, и возвращаться в лагерь рабов ему пришлось в полутьме. Часовые возле ворот Шарукани проводили Сергея и сопровождавшего его слугу Бике долгим и пристальным взглядом. По пути к своей циновке Матвеев проанализировал прошедший день. Эффект, произведенный им на Бике и других половецких девушек, тешил его самолюбие. Медное колечко, подаренное ему ханшей, висело теперь на веревочке рядом с нательным крестиком (парень не решился одеть кольцо на руку) и красноречиво свидетельствовало о расположении к нему молодой хатун, что само по себе было заманчиво. Предстоящая служба у шамана тоже вселяла в него надежду приобщиться к половецкой медицине и узнать для себя что-нибудь новое, что можно было бы применить на практике в этом мире. В общем, пока все складывалось относительно неплохо. Жаль только, что невозможно поделиться этими мыслями с Николой – он бы тоже разделил радость со своим другом.
На следующее утро Сергей пришел к старому шаману Гиргеню, который жил в юрте недалеко от стен Шарукани. Шаман был предупрежден о приходе нового слуги, но все равно разыграл удивление. Гиргень оказался неряшливым стариком с никогда нечесанной копной волос и отвратительным запахом изо-рта. Он подробно расспросил Матвеева о его прошлом, узнал, что парень обучен грамоте и имеет кое-какие навыки в лекарском деле, а потом дал своему новому помощнику первое задание…насобирать хворост, нарубить дров и разжечь костер. Потом необходимо было принести воду из колодца, почистить казан и т. д. Шаман привлекал Матвеева только к хозяйственным работам. С разочарованием Сергей понял, что старик не намерен ему давать никаких заданий, связанных с медициной, потому что боится вырастить конкурента. «Ну ничего, – не расстраивался Серега, – от меня ты так просто не избавишься. Буду служить тебе, старый ворчун, подольше – со временем все и сам узнаю».
В перерывах между делами Матвеев периодически доставал из-за пазухи медное колечко с восточным орнаментом, смотрел на него и ждал вечера, чтобы поскорее увидеть снова ханскую дочь и подтвердить свою догадку по поводу чувств Бике к нему. Как и обещала хатун, как только начало смеркаться, в юрту Гиргеня пришла Гульнара – служанка Бике – и забрала Матвеева к неудовольствию старика, который хотел загрузить парня очередным заданием.
Когда они вошли в юрту хана Тарха, Бике встретила парня радостной улыбкой и внимательно слушала его песни, поглаживая свою любимую персидскую кошку, сидящую на ее коленях, а потом пригласила его присесть на ковер, где уже стояли угощения и напитки. Как и в предыдущий день, Сергей остался разговаривать с Бике, когда все ее гости разошлись, и их беседа закончилась только с пением первых петухов. Матвеев все это время украдкой смотрел на Бике, но при этом делал вид, что рассматривает её кошку. Они много говорили о культуре и обычаях русичей и половцев. Сергей рассказывал девушке интересные факты из истории и географии – про гуннов и Римскую империю, про великих полководцев, про горы и моря, невиданные доселе для половцев, и про то, что никак не могла знать дочь кочевника, а она слушала его, не перебивая.
– Откуда ты так много всего знаешь? Даже моему отцу и Ченегрепе есть, чему у тебя поучиться, – спросила Сергея девушка, когда он замолчал.
– У нас в монастыре много книг и рукописей имелось. Вот я их почти все и прочел. А читать я с детства страсть как люблю.
– А меня грамоте обучишь? Конечно, девушке читать вроде как не положено, но я тоже хочу получше узнать обо всем, что находится под Вечным синим небом. Мне будет очень приятно тебя видеть у себя в юрте вечерами. Научи меня, и я буду всегда тебе благодарна.
– Тогда я буду с нетерпением ждать завтрашней встречи, Бике-хатун.
– О, как бы я хотела, чтобы этот вечер наступил уже сейчас! Но тебе уже пора уходить… Не задерживайся же завтра! – сказала ханская дочь и долго смотрела вслед Сергею, стоя у входа в юрту.
Теперь Матвеев не сомневался – он, сам того не ожидая, покорил сердце Бике и даже не знал, радоваться этому или нет. С одной стороны, было приятно осознавать, что в него влюблена дочь одного из главных половецких ханов, а с другой – он понимал, что об их серьезных отношениях не может быть и речи, ведь что с ним в таком случае будет, когда вернутся из похода ее отец и братья?
* * *
Послушавшись совета волхва, Любомир не пожалел – действительно, в дупле высокого дуба он нашел старое потертое, но вполне еще пригодное, седло и запас еды. А ровно через семь дней от встречи со стариком русич увидел вдалеке стены родного Переяславля. Страже у ворот он жестами показал, откуда приехал, и что у него есть важное послание для князя. К счастью, стражники попались не самые глупые – в часы досуга от скуки они иногда упражнялись в игре в древний аналог современного «Крокодила», и поэтому довольно быстро поняли немого.
– Князь наш Всеволод еще не вернулся из похода, но наместник Войнята сможет принять тебя, а я помогу ему тебя понять, – сказал молодой безусый воин и, взяв под уздцы лошадь Любомира, повел его по городу.
За шесть лет отсутствия Любомира город немного вырос – прибавилось много новых бревенчатых домов; на улицах Плотников и Кузнецов, по которым ехал бывший пленник, стало больше мастерских. Даже несмотря на то, что Любомир не был горожанином, для него тут было все свое, родное, ведь летом раз в неделю он привозил со своего огорода на торжище репу, свеклу и яблоки. И от осознания того, что он уже не в плену, а в столице родного княжества, слёзы радости наворачивались на его глаза. Проезжая по улице, он видел знакомых кузнецов, с которыми после ярмарки когда-то выпивали брагу, но те были заняты работой, а Любомир не мог их окликнуть. Один из мастеров поднял голову, посмотрел на него, но, не узнав, продолжил стучать молотом. «Теперь после плена меня, наверное, и мать родная бы не узнала», – горько подумал беглец.
Воевода Войнята, оставленный на время отсутствия князя наместником Переяславля, услышав о появлении половецкого пленника с важной информацией, вышел встречать его во двор своего терема. Это был уже пожилой важный воин с наполовину седой бородой, в коричневом парчовом кафтане и белых кожаных сапогах.
Внимательно поглядев на Любомира и пояснявшего непонятные жесты стражника, воевода принял решение немедленно отправить гонца навстречу возвращающемуся из похода князю. Как оказалось, Всеволод Ярославич с войском уже был в Киеве и собирался через неделю прибыть домой. Срочные вести вполне могли ускорить его возвращение и сорвать планы половцев.
Уставшего Любомира наместник приказал накормить, отправить в баню и выдать ему новую одежду взамен его лохмотьев. Беглец поначалу хотел отказаться и пойти искать своих детей, но накопленная усталость взяла свое, и, воспользовавшись гостеприимством Войняты, вымытый Любомир впервые за шесть лет уснул в доме на свежей постели со счастливой улыбкой.
* * *
Хан Шарукан негодовал. Все шло не так, как он думал. Мало того, что из-за ливней его орде пришлось искать новые броды через разлившиеся реки, и это отсрочило его планы на целых два дня. Прорываясь через Посульскую оборонительную линию, при Лубнах половцы потеряли три сотни всадников и еще три дня, сражаясь всего с сотней русичей. Взятую в осаду крепость так и не покорили, стараясь как можно скорее достигнуть Переяславля. К тому же, в одном из сел ханского телохранителя заколол вилами отчаявшийся русский мужик, не пожелавший расстаться со своим добром. Мужика, естественно, на месте порешили, но осадочек остался. А еще не успел хан, как следует, насладиться грабежом русских деревень, как разведчики сообщили о том, что большие войска князей киевского и переяславского стоят в двухдневном переходе от Переяславля – богатого города, в котором он мечтал вдоволь поживиться, и стены которого были уже видны на горизонте. Шарукану ничего не оставалось, как послать за другими тремя ханами и собрать срочный совет.
Зная положение войск противника, Шарукан предложил внезапным ударом захватить город, взять все, что смогут увезти и возвращаться в степи. Хан Изай поддержал это решение, хан Осалук сомневался, а хан Тарх высказал противоположное мнение.
– Твой план неплох, Шарукан, но ты не учел кое-чего важного. Поверь моему опыту, город взять не так уж просто. Ведь это даже не маленькая порубежная крепость Лубны. Тем более русичи, насколько нам теперь известно, без боя город не сдают. У нас нет времени строить тараны и лестницы, чтобы пробить ворота. А даже если мы и войдем в Переяславль, то наверняка потеряем много всадников, и у нас не хватит людей, чтобы вернуть добычу назад. Предлагаю возвращаться в Шарукань, а на обратной дороге заехать в попутные села. В наши степи русичи не пойдут, и вся добыча будет в целости. А в следующий раз мы сами выманим князей в степь, подготовим им ловушки, и тогда, разбив их армию, сможем без опаски порезвиться в русских городах.
– Хан Тарх, ты всегда был мудр, но в этот раз не говорит ли в тебе слабость? Если мы сейчас отступим от богатого города, то русичи решат, что мы слабы и сами нападут на нас.
– Слабыми мы станем, если по глупости потеряем и воинов, и добычу, Шарукан! Я сказал все, что думаю. Советую тебе прислушаться к моим словам, если ты жаждешь наших побед и в дальнейшем.
Другие ханы и беки, поразмыслив, признали решение хана Тарха более здравым и принялись обсуждать скорый путь домой. Шарукан, сцепив зубы и стиснув кулаки, тоже поневоле согласился, но затаил обиду на старика, помешавшего его первому большому походу.
Так и не причинив вреда Переяславлю, половецкая орда отправилась восвояси, уничтожив по пути шесть дальних деревень и погнав с собою в плен их обитателей. Переяславская конница, отправленная им вдогонку, обнаружили только пепелища и следы орды – половцы растворились в своей Степи.
* * *
Для Матвеева эти две недели пробежали незаметно, и хотя каждый день был как две капли воды похож на предыдущий, зато они ни в какое сравнение не шли с его совсем недавней рабской жизнью. Утро начиналось с того, что Сергей приносил завтрак от общего казана старому шаману в юрту, потом целый день выполнял его различные поручения и слушал постоянные несправедливые упреки, на которые научился отвечать молчанием. Зато вечером его встречала Бике, с нетерпением ожидавшая этой встречи весь день, как, впрочем, и он сам. За это время он успел привязаться к этой красивой и умной девушке, которая была, к тому же, интересной собеседницей. Хоть Матвееву было двадцать три, а Бике – всего семнадцать, но благодаря природному уму ханской дочери этой разницы в возрасте совсем не ощущалось. И хоть особой любви Сергей к ней не испытывал, но ему было приятно ее общество. Матвеев, конечно, был не дурак, и не позволял себе ничего большего, чем разговоры и комплименты, прекрасно осознавая, насколько для него может быть опасным излишнее проявление чувств. Он и так однажды слышал, заходя в юрту Бике, что ее служанки перешептывались о чудном монахе и своей госпоже, но, завидев его, быстро замолкали. Хорошо, что пока дальше стен городка слухи не доходили, но что будет дальше… Впрочем, Сергей старался об этом особо не думать и наслаждался общением с ханской дочерью и прохладой летнего вечера после дневной жары.
В один из вечеров он застал Бике в расстроенных чувствах. Она смотрела куда-то вдаль и откликнулась не сразу, когда Матвеев ее позвал. Хатун подняла на него глаза, полные слёз.
– Что случилось, о цветок степи, кто тебя обидел? – спросил парень.
– Сегодня приехал гонец от хана Шарукана – орда возвращается из похода, – упавшим голосом ответила Бике.
– Беда случилась с твоим отцом или с кем-то из братьев? – озвучил свою мысль Матвеев.
– Нет, хвала Тенгри-хану, они живы-здоровы и передавали, что ждут скорой встречи со мной. Но меня совсем не это волнует, – Бике задумчиво замолчала.
– Я тоже искренне сожалею, что мы с тобой теперь будем видеться реже, прекрасная хатун, но наши встречи все-таки возможны?
– Серьёжа, ты не понимаешь! Отец обещал по возвращению отдать меня в жены своему старому другу – хану Осалуку. А я свободная девушка и не хочу выходить замуж за старика, который мне противен и, к тому же, на пару лет старше моего отца. Но и отца я тоже люблю и что делать, не знаю… Понимаешь, у нас девушки сами могут выбирать себе мужа, но отец еще давно пообещал Осалуку свою дочь. За него должна была выйти моя старшая сестра Юлдуз, но она в прошлом году умерла от лихорадки, и теперь мой черед стать женой этого старого кабана. Клянусь степью, он больше похож на вепря, чем на хана.
– Поговори со своим отцом – хан Тарх мудр и любит тебя, а значит, может и отказать хану Осалуку. Думаю, ему не безразлично счастье единственной дочери.
– Может быть, он и мог бы, но дал слово своему другу. А слово хана – закон, иначе что же это за хан? Ведь моего отца все половцы справедливо уважают за мудрость и честность.
– Тогда остается один вариант – бежать из-под венца куда глаза глядят, – в шутку сказал Сергей. – Могу тебя в этом поддержать.
Бике радостно хлопнула в ладоши.
– Я так и знала, что ты это скажешь! – воскликнула она. – Орда будет в Шарукани уже через три дня, а значит нужно действовать быстро. Думаю, к завтрашнему вечеру все будет готово к нашему побегу. Серьёжа, ты уже придумал, куда мы будем путь держать?
Матвеев малость остолбенел от слов ханской дочери, а особенно – от ее молниеносной реакции. Сейчас глупо было бы говорить, что он просто пошутил – он привык отвечать за свои слова. Тем более, что план побега, судя по всему, был у Бике готов заранее. Кроме того, он ведь так давно хотел убежать, а тут сама судьба в лице этой юной половчанки дает ему такой шанс, который грех упускать…
– Поедем в земли моих родичей – русичей, у них мы будем в безопасности. Скажем, что ты тоже в плену у половцев была, придется только тебе, хатун, надеть одежду попроще. А еще нам нужно выбрать такую дорогу, чтобы не встретиться на ней с возвращающейся ордой. Если бы знать, где точно они проходить будут…
– В этом мне помогут мои верные друзья. Они точно нас не выдадут. Ну а пока ступай к себе, собери свои вещи и будь наготове – не отходи далеко от юрты шамана. За тобой придет человек от меня.
Матвеев вышел от Бике, не веря до конца в то, что им вскоре действительно предстоит бежать из Шарукани, и что, по сути, побег ему предложила сама ханская дочь. Дай Бог, их планам сбыться, и скоро он снова обретет свободу. Однако, этим же он подпишет себе смертный приговор в случае, если их поймают. Хотя глупо отказываться от такой возможности… Эх, была – не была…
Настроение Сергея резко улучшилось, и он шел по Шарукани, напевая про себя какой-то веселый мотив. Последнее время он возвращался на свое койко-место уже затемно, а теперь Бике сама отправила его пораньше, и Матвеев поневоле залюбовался половецким становищем, окрашенным в необычные краски лучами заходящего солнца. Все хижины, юрты и глинобитные домики приобрели красноватый оттенок, как будто бы их освещал отблеск от костра. И это действительно было красиво.
Сергея охватила какая-то эйфория. Проходя мимо мастерских, ему показалось, что даже у каменных статуй было некоторое подобие одобряющей улыбки на застывших в безвременье губах, и он счел это хорошим знаком. А в кузнице яростно бил молотом по железу коренастый бородатый кузнец, до того похожий на гнома Гимли из «Властелина колец», что Сергей застыл, изумленно вглядываясь в его лицо.
– Ну, чего уставился? – угрюмо спросил его кузнец.
– Я… это… Леголасу привет передавай, – ошалело сказал Матвеев и быстро пошел прочь, не слушая ворчания кузнеца вдогонку.
В сумерках Сергей добрался до того места, где всего каких-то две недели тому назад Никола закопал припасы в дорогу. Сколько времени прошло с тех пор? И где сейчас его верный друг? Матвеев осмотрел припасы и с удовлетворением отметил, что Никола действительно все качественно запаковал: сухари и вяленое мясо вполне были еще хороши. Теперь они могли пригодиться и нынешним беглецам.
К сожалению Сергея, частью припасов пришлось поделиться с Булой и Куркутэ, которые частенько дожидались Матвеева, даже несмотря на его поздние возвращения, и лезли со своими расспросами. Естественно, он им ничего не рассказывал о своих отношениях с Бике, а в-основном «заливал» про свою службу у шамана, перемежая факты с вымыслом. Вот и теперь мешочек с продуктами не скрылся от жадных взглядов его соседей. Пришлось выдумать, что шаман наградил Серегу едой за хорошую работу. За молчание Куркутэ и Була были угощены парой сухарей и несколькими небольшими кусочками вяленой конины.
Наконец наговорившись с ними, Сергей положил холщевый мешок с припасами под голову и стал ждать с нетерпением завтрашнего судьбоносного утра…
Следующий день тянулся дольше обычного, и Серёга все никак не мог дождаться наступления вечера. Где-то в полдень в юрту Гиргеня заглянул молодой половецкий воин. Поговорив с шаманом, он сделал знак рукой Матвееву, чтобы тот вышел из юрты.
– Приветствую тебя, Сергий. Мое имя Кытан. Меня послала к тебе Бике-хатун. Ты готов отправиться с нами в поход?
– Всегда готов. Сейчас выдвигаемся или как?
– Немного придется подождать. Вот видишь, как раз наша госпожа со своей служанкой отправились на прогулку. Через часок за ними отправимся и мы. Пока что иди к своей веже и жди моего сигнала. Когда услышишь крики, хватай свои вещи и беги к крайней юрте нашей орды. Там мы с тобой и встретимся.
В этот момент на небольшом расстоянии от них по узенькой улочке Шарукани на лошадях проследовали Бике и Гульнара в сопровождении вооруженного воина. Увидев Сергея и Кытана, ханская дочь улыбнулась и кивнула им. По обоим бокам лошади воина висело по мешку. По официальной версии, озвученной Бике стражникам, в них были вещи для прогулки возле реки, которую она хотела устроить вместе со служанкой. Естественно, никто не рискнул досматривать дочь хана Тарха. Один из стражников, правда, попытался в шутку предупредить хатун, напоминая о недавних событиях, чтобы она к воде близко не подходила и была предельно осторожна с незнакомыми лодками, но Бике метнула на него такой гневный взгляд, что шутник быстро заткнулся. Больше Бике с ее свитой никто не задерживал, и она скрылась из глаз Сергея. Подмигнув ему, ушел и Кытан.
Матвеев продолжал работать, жалея, что у него не осталось «Командирских» часов и мысленно отмеряя время. А старик, как нарочно, все нагружал его работой и не давал сосредоточиться. Поэтому, когда спустя немного времени где-то на краю лагеря раздались крики, Сергей сразу не придал им особого значения. Но потом крики стали усиливаться и приближаться. Уже отчетливо различалось грозное слово «пожар». В ту сторону, где располагались юрты хана Осалука, побежали половцы, держащие в руках наполненные водой ведра и бурдюки.
– Что случилось? – спросил у пробегающего кочевника Сергей.
– Пожар! Горят загоны для скота хана Осалука. Хватай ведро и помогай нам поскорее его потушить, пока огонь не перекинулся на соседние юрты, – сказал запыхавшийся половец и побежал бороться со стихией.
Тут до Сереги дошло, что это и был знак, о котором говорил Кытан. Он бодро схватил сумку с припасами и пустое ведро для маскировки и побежал к условленному месту. За время, проведенное в Шарукани, Матвеев уже успел как следует изучить половецкий городок и поэтому для него не составило большого труда быстро оказаться возле той юрты, где его уже ждал Кытан с двумя оседланными конями.
– Садись в седло, русич. Умеешь скакать галопом? – весело спросил его половец.
– А разве у меня есть выбор? – вопросом на вопрос ответил Сергей и, поднапрягшись, залез на коня. Конь косился на незнакомого седока, фыркал и подергивал своей большой головой. – Послушай, Кытан, а он меня не сбросит с седла? – с опаской спросил Серега.
