Текст книги "Тмутараканский лекарь (СИ)"
Автор книги: Алексей Роговой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)
Глава XXVI
Возвращение в Тмутаракань
Человека делают счастливым три вещи: любовь, интересная работа и возможность путешествовать.
Иван Бунин
Через несколько дней после возвращения в Чернигов Матвеев решил отпраздновать свой день рождения, наступивший в те дни, пока они были в походе. И снова Кудеярово подворье зашумело, готовясь к пиру. И хоть в то время привычнее было отмечать именины, Сергей захотел отпраздновать именно свое 25-летие. Ведь позапрошлый день рождения он отмечал дома в Донецке, в прошлом году в Тьмутараканском монастыре праздник пришелся как раз на Великий пост. Да и не положено вообще в монастыре дни рождения праздновать. А тут такая дата, и сейчас все складывалось в Серегину пользу. Тем более, что здесь в его распоряжении было немалое подворье и целый штат челяди. А в случае возвращения в Тмутаракань с князем Глебом, где им с Ольгой жить предстоит? Любящая жена поддержала идею мужа и, как всегда, организовала все на высшем уровне. А Кудеяр, уставший от прозябания в лесных чащобах «главный звериный лекарь всея Черниговской земли», теперь был не против жить на полную катушку и спонсировать праздник.
И снова столы ломились от различных блюд, и снова в честь Сергея поднимались заздравные чаши и пелись дружинные песни. Все его тьмутараканские и черниговские друзья поздравляли именинника. Мстислав подарил ему гнедого коня, Кытан с Ильдеем – легкий тисовый лук со стрелами, а Тихомир с Артемием нашли в византийской лавке экземпляр книги Авла Корнелия Цельса «О медицине». Книга была на латыни, но с хорошими рисунками, а потому очень понравилась Сергею.
«Эх, вот вроде все хорошо, но как же не хватает сегодня родителей рядом со мной», – думал Матвеев. – «Но зато рядом есть любимая жена и верные друзья», – последовала вдогонку вторая мысль.
Захмелевшие веселые гости стали расходиться далеко за полночь. Гораздо раньше ушла спать, поцеловав мужа в щеку, довольная Ольга. В ней теперь сложно было признать прежнюю половчанку, по крайней мере, по внешнему виду. Конечно, говорила она еще с акцентом и многих русских слов не знала, но благодаря Матвееву, быстро училась. Единственное, что оставалось в ней неизменным – это характер ханской дочери. Так что порой даже Сергею с ней было непросто совладать, но это было даже интересно.
Дольше всех оставался Мстислав. Они с Сергеем и Кудеяром еще раз выпили за бескровную победу над Всеславом.
– Но на самом деле, кровь в Киеве все-таки пролилась, – рассказал Сергею его побратим. – Князь Изяслав отправил вперед себя своего старшего сына с верными людьми. Мстислав Изяславич учинил розыски, допросы с пытками и казнил семьдесят киевлян – зачинщиков восстания. Среди них были и кузнец Славута, и выпустивший Всеслава боярин Белояр, и наш старый знакомец Вышата Остромирович. А еще больше народу из подозреваемых княжич ослепил. Да еще с десяток человек пыток не выдержало, и отдало Богу душу. Вот такая вот княжья милость…
– Да уж, выходит, князь Изяслав снова хитро поступил – на словах всех простил, а на деле дал своему сыну показать свою лютость, – сказал Матвеев. – Не в обиду тебе будет сказано, друже, но твой княжеский тезка вполне оправдал свое имя.
– Верно подметил, – усмехнулся его названный брат.
– А ты, кстати, никогда не задумывался, Мстислав, почему тебе, простому тмутараканскому парню, дали княжеское имя? – спросил, прищурившись, Кудеяр. – Ведь такими именами обычных крестьян не называют. Что ты ведаешь о своем прошлом и о своих родителях?
– Да что, тут говорить, – поморщился Мстислав, – родителей своих не знаю. Сколько себя помню, всегда был сиротою. Говорили, что отец был дружинником и погиб в одном из походов, а мать умерла при родах. Меня же подбросили в монастырь с запиской о моем имени. В младенчестве и отрочестве все меня Мстишей звали, а уж потом, когда ратную доблесть свою я неоднократно показал, тогда Мстиславом величать стали. Там же, при монастыре я и воспитывался, но монахом становиться не пожелал, а потому пошел отроком в дружину княжеского посадника – воеводы Святогора. Всю жизнь посвятил службе Тмутараканскому княжеству, и вот уже при Глебе Святославиче дослужился до начальника княжеской конницы. А от отца мне только крестик нательный остался – он тоже был со мною в колыбели.
– Покажи-ка мне этот крест, – попросил Кудеяр. – Кажись, где-то я его уже видел много лет назад.
Мстислав неохотно снял с себя серебряный крест и протянул его волхву. Тот внимательно осмотрел его и спросил:
– У меня к тебе два вопроса, Мстислав. Во-первых, сколько тебе лет? И во-вторых, как думаешь, что означают буквы «Е» и «М» на обороте креста?
– В том году мне исполнилось тридцать и четыре года, – подумав немного, сказал воин. – А по поводу буквиц я никогда и не задумывался.
– Тридцать четыре, говоришь? – торжествующе переспросил Кудеяр. – Теперь все встает на свои места. Как раз тридцать четыре года назад я и попал… В смысле я видел твоего отца. А звали его – Евстафий Мстиславич, и был он сыном тьмутараканского князя Мстислава Храброго. Вот что значат буквицы на кресте и вот почему тебя и назвали так – в честь деда. То-то я все время думал, кого мне твое лицо напоминает? Хвала богам, есть еще люди, которые подтвердят мои слова. Если хошь, завтра сходим с тобой к боярину Всераду, лично знавшему твоего отца.
Мстислав остолбенел. Хмель мгновенно выветрился из его головы. Сергей тоже ошеломленно смотрел то на него, то на старика, затаив дыхание.
– Быть того не может?! Я – потомок легендарного князя? А кем же была моя мать? – у Мстислава было много вопросов.
– Слыхал я, что твой отец был обручен с купеческой дочерью, но пожениться они так и не успели. Хотя от своего возлюбленного она понесла. Княжич Евстафий погиб в походе. Судьбу матери твоей не ведаю – может она действительно умерла при родах, а может старый купец изгнал ее из дому, не вынеся позора. Но об этом мы уже не узнаем…
– Слушай, брат, – неуверенно начал Матвеев, – Так ты, выходит, единственный наследник князя Мстислава Владимировича, а значит имеешь больше прав на тмутараканский престол, чем Глеб Святославич, который тебе приходится…
– Троюродным братом, – подсказал Кудеяр.
Огонек азарта вдруг зажегся в глазах Мстислава, но очень быстро потух.
– Да какие права? – сказал он невесело. – Ведь ежели я и сын княжича Евстафия, то все одно – незаконнорожденный. Да и Глебу Святославичу я клялся в верности, и буду и дальше ему служить, каким бы он родственником мне ни приходился… Ладно, что-то мы здесь засиделись. Пора и честь знать. Благодарю за угощение, дед Кудеяр. Еще раз поздравляю тебя с днем рождения, брат, – сказал он на прощание Сергею.
По лицу уходящего Мстислава было видно, что он находится под сильным впечатлением от услышанного недавно. Действительно, не каждый день узнаешь, что являешься отпрыском княжеского рода.
– Ну вот мы и нашли вашего третьего спутника из пророчества, – сказал Кудеяр Матвееву, когда они остались вдвоем, – значит, близится время нашего расставания и вашего возвращения в Тмутаракань, где вам троим и суждено это пророчество исполнить.
– Так а с кем мы там должны сражаться? – уточнил Матвеев.
– Вот тебе это и предстоит вскоре узнать, – загадочно ответил старик.
* * *
Дорога в Тмутаракань хоть и заняла почти два месяца, зато прошла без особых приключений. Не опасаясь половецкого нападения после заключения мира с Шаруканом, черниговская делегация, в которую входили и Матвеев с Ольгой, продвигалась степными равнинами по направлению к Азовскому морю. Во избежание различного рода недоразумений с другими половецкими ордами хан Шарукан дал нескольких проводников с его ханскими знаменами, завидев которые случайные охотники до наживы быстро улетучивались.
С одной стороны, ехать было скучно, а с другой – Сергей радовался тому, что они с женой в безопасности. И пусть лучше дорога будет однообразной, чем ждать из-за каждого холма внезапного нападения. Периодически дружинники пели походные песни, половцы им в ответ затягивали свои протяжные кочевые напевы. Для разнообразия Сергей решил вспомнить свой половецкий песенный опыт позапрошлого года. Один из талантливых дружинников, в прошлом ученик бродячих скоморохов, аккомпанировал ему на балалайке. Мотив многих песен теперь значительно отличался от оригинала, но Виктору Цою, несомненно, понравилось бы, если бы он увидел картину, как несколько десятков древнерусских воинов в шлемах, со щитами за спиной и мечами на поясах пели своими зычными голосами:
Кто пойдет по следу одинокому?
Сильные да смелые головы сложили в поле
В бою…
Мало, кто остался в светлой памяти
В трезвом уме, да с твердой рукой в строю,
В строю…
И действительно, из тысячи воинов, кто покинул Тмутаракань год назад, домой возвращались лишь чуть больше четырех сотен. Прочие навсегда остались лежать на берегах рек Альты и Снови. Сергею крупно повезло, что он не оказался в их числе.
Стояла вторая половина июня. До самого горизонта тянулась степь, покрытая пышным ковром разноцветных трав, еще не выжженных солнцем. Дикое поле… Родная донецкая степь… Здесь все для Сергея казалось родным и знакомым, и рожденная в степях половчанка тоже чувствовала себя в своей стихии. На одном из привалов Матвеев собрал из молочно-белых ромашек и ярко-синих васильков букет для Ольги, чем приятно ее удивил. Она хранила этот простой букетик, даже, когда он совсем высох. А степь все никак не заканчивалась. Уже все разговоры были говорены, все рассказы рассказаны, и Сергей от скуки прокручивал в голове события последнего месяца.
А началось все с того, как однажды на Кудеярово подворье пришли соученики Матвеева и привели с собой отца Никона. Сергей был очень рад увидеть своего учителя в добром здравии. Отец Никон обвел всех пристальным взглядом, от которого Кудеяр как-то осунулся и поспешил удалиться. В ответ на его уход священник добродушно улыбнулся, благословил Сергея и Ольгу и обратился к своим ученикам:
– Благодарю Господа, что мне достались такие достойные ученики. Наслышан о вашем старании в лекарском деле и участии в славных битвах. Наступает теперь ваш черед становиться наставниками для новых отроков. Как вернетесь в Тмутараканский монастырь, продолжайте учиться медицине и обучайте новоприбывших иноков тому, что уже сами хорошо разумеете. Отцы Иоанникий и Иоиль вам в этом помогут. А вы будете им сменой, ведь они уже годами ветхи.
– Отче, а как же ты? – спросил Сергей.
– Меня попросил игумен Феодосий помочь ему в благоустройстве Печерского монастыря, и я ему не могу отказать. А брат Василий будет мне в этом подспорьем. Да и люд киевский успокоить надобно после всех этих пережитых им потрясений.
– А что, снова неспокойно в стольном граде? – поинтересовался Тихомир.
– Еще неспокойно, – ответил отец Никон. – Не успели киевляне прийти в себя после казней, учиненных Мстиславом Изяславичем, как стали ляхи, приведенные великим князем Изяславом, бесчинствовать. То женку у кого обесчестят, то смерда чужого насмерть батогами засекут. А Изяслав-князь – Бог ему судья – не шибко-то спешил свой народ защищать. Люди поняли, что уповать в этой беде, окромя Господа, могут только на себя – вот и стали они то по одному, а то и по несколько побивать польских рыцарей. Не понравилось это ихнему князю Болеславу. Забрал он свое войско и ушел обратно в Польшу. Князь Изяслав же возрадовался, что избавился от докучливого союзника, и не пришлось его дружинникам в крови ляшской руки марать. А народ до сих гомонит, что всего этого можно было бы избежать, если бы Изяслав сразу поставил чванливого Болеслава на место да шлет проклятия вдогонку ляхам.
– Ну тогда желаю тебе удачи, отче, в утихомиривании люда киевского, – сказал Матвеев.
– А я благословляю вас троих и твою жену на скорую дорогу. И сугубое благословение тебе Сергий, на то, чтобы и дальше нести свет Православия народу половецкому.
– Нам в Тмутаракани тебя будет не хватать, отче, – огорченно сказал Артемий.
– Мысленно я всегда буду присутствовать с вами и сопровождать вас в пути. Но многое вы уже умеете делать и без меня. Дерзайте! Ангела-Хранителя вам в помощь!
После этого отец Никон троекратно поцеловал каждого из своих учеников, и они навсегда расстались со своим учителем.
Перед уходом старец отозвал Матвеева в сторонку и сказал ему:
– Чувствую, что не доведется нам больше встретиться с тобой, Сергий из грядущего. Тебе предстоит совершать подвиги на своем поприще, мне – на своем. Но я уверен, что если через тысячу лет у нас на земле будут жить такие люди, как ты, то я спокоен за землю русскую.
– Пусть Господь хранит тебя, отче. Наше знакомство было честью для меня.
А спустя еще неделю пришел Мстислав и оповестил всех, что тьмутараканская рать получила приказ возвращаться в родные края.
– Думаю, князь Глеб доволен – давно он хотел вернуться в собственное княжество, – сказал Матвеев.
Мстислав криво усмехнулся.
– Князь Глеб-то доволен, но теперь он не наш князь, – ответил Мстислав.
– Как?! – всплеснула руками Ольга. – Его что, отстранили от власти?
– Напротив, Глеб Святославич пошел на повышение по княжеской лествице – теперь он будет князем Великого Новгорода.
– Как же так получилось? – в недоумении спросил Матвеев.
– Вернулись недавно наши князья из похода на Полоцк – победили и изгнали-таки князя Всеслава из его вотчины. Теперь он бегает где-то по своим непролазным лесам. А вся земля русская снова принадлежит Ярославичам. В Полоцке теперь сидит мой тезка Мстислав Изяславич. Тот самый, что в Киеве недавно жесткой рукой порядки наводил. На его место в Новгород отправили нашего бывшего князя Глеба. А Тмутараканью теперь Роман Святославич править будет. Враги пока все побеждены, и через пару дней мы будем возвращаться домой.
На следующий день Глеб Святославич собрал своих поредевших после двух сражений тмутараканцев и сердечно простился с ними. В глазах молодого князя стояли слезы. Сергею тоже искренне жаль было расставаться с умным и добрым князем, с которым его уже связывали дружеские отношения. Глеб вначале хотел забрать Матвеева с собой, но, поразмыслив, приказал оберегать его младшего брата.
– Лечи его, как меня лечил, Сергий. Ромка – хороший парень и будет достойным князем, но уж очень любит он попадать во всякие неприятности.
– Не переживай, княже, я всегда буду рядом с ним, – ответил Матвеев.
Глеб Святославич протянул ему свою руку, и Сергей ее крепко пожал. Он вспомнил, как впервые увидел настоящего русского князя в тьмутараканском тереме, великое измерение моря и спасение Глеба от отравления. В Новгород с князем уходило только тридцать человек ближней дружины, которую теперь возглавлял Кытан. Братьев-половцев в Тмутаракани ничего не держало, а данная князю Глебу присяга вынуждала их теперь везде сопровождать его.
– Ну прощай, русич! Не держи на нас зла, коли даст Бог, свидимся, – попрощался с Сергеем Кытан.
– Пойдем и мы теперь покорять земли, где еще ни один половец не был, – сказал Ильдей.
– Рад был знакомству с вами, братья, – ответил Сергей. – Будете в Тмутаракани – заходите.
Половцы поклонились своей бывшей госпоже, вскочили на коней и поехали готовиться к дальнему походу.
А Матвеев уже так привык к Чернигову, к Кудеярову подворью, что покидать его совсем не хотелось. Перед ним стояла дилемма – остаться в Чернигове, отправиться вслед за князем Глебом в Новгород или вернуться в Тмутаракань. Старый волхв тоже, казалось, не хотел расставаться со своим современником и его женой, но разрешил колебания парня: «Вам троим предначертано вместе именно на берегу двух морей свой подвиг начать совершать. Так что даже не раздумывай – твой путь ведет на юг. Вот тебе денег, Сережа, купите с женой небольшой дом, не все же время тебе по монастырям мыкаться» – и с этими словами отдал Матвееву мешочек, наполненный серебряными монетами.
– Вот уж спасибо! А как же ты, дед? – поинтересовался парень.
– Да я себе еще заработаю, – отмахнулся старик. – Ты же видишь – я теперь капиталистом стал. А по поводу моего появления в Тмутаракани – мне там еще делать нечего. Я приду, когда мое время настанет.
Дальше последовало трогательное прощание прислуги со своей строгой, но справедливой госпожой. Привыкшие к Ольге и Сергею за эти несколько месяцев служанки плакали, провожая их в дальнюю дорогу. Каждой из них бывшая половецкая хатун сделала небольшой подарок – кому-то достался деревянный гребень, кому-то – расшитая орнаментом новая косынка. Девушке тоже не хотелось оставлять дом, где она была полной хозяйкой, и снова ехать в неизвестность. Но делать ничего не оставалось. По старой традиции отъезжающие присели на дорожку, поклонились красному углу с иконами и отправились в путь.
Возглавлял процессию семнадцатилетний князь Роман Святославич на буланом коне. Его красивое лицо светилось от радости и возбуждения – еще бы, наконец-то сбылась его мечта, и он едет управлять своим собственным княжеством. Он предвкушал победные походы, удачные ловитвы и веселые пиры. Казалось, только его одного не тяготило длительное путешествие. На каждом вечернем привале князь запевал веселые песни, которые подхватывали дружинники. Кроме того, он частенько в полную силу боролся со своими воинами, демонстрируя свою молодецкую удаль. В качестве телохранителей князь Святослав отдал сыну двух варягов – Сигурда и Ергара. Они-то и тренировали юного князя, часто выступая в роли его противников. В общем, князь Роман оставлял впечатление неисправимого весельчака и затейника. Однако, к концу первого месяца пути и он затосковал. Тогда раз в несколько дней стали устраивать охоту на степных туров и тарпанов не столько с целью добыть дичь, как для того, чтобы одолеть скуку.
Когда князь Роман увидел море, о котором раньше только читал в книжках, то радовался, как ребенок. Он впервые видел такую широкую водную гладь. Спустившись вниз по крутому обрывистому берегу, он умылся теплой водой Сурожского моря и даже попробовал ее на вкус, тут же выплюнув.
– Я и не думал, что она такая горькая.
– Привыкай, княже, в краю, куда мы едем, будет много такой воды, – предупредил его Матвеев.
Наконец-то прибыли в Тмутаракань. Предупрежденные заранее посланными гонцами горожане с ликованием встречали своих героев и нового князя. Повсюду слышались крики: «Слава русским воинам» и «Многая лета князю Роману Святославичу». Общую торжественную картину омрачали только слезы женщин, не увидевших среди возвращающихся гридней своих мужей, сыновей и братьев.
У ворот княжеского терема Романа Святославича встречали воевода Святогор и епископ Лаврентий. К неудовольствию последнего молодой князь вначале подошел не к нему за благословением, а обнялся со старым воеводой, которого знал еще с детства.
– Благословляю тебя, княже, на долгое княжение, хотя и досадно мне, что ты до встречи со мной снизошел лишь во вторую очередь, – с обидой в голосе промолвил епископ, – Али ты манерам по юности своей не обучен? Али веру христианскую не уважаешь?
– Прости, владыко, но разве не подобает пастырю овец духовных, согласно Священному Писанию, быть смиренным и незлобивым? Об этом еще апостол Павел писал, слыхал о таком?
Спутники Романа Святославича заухмылялись, оценив остроумие молодого князя. Ничего не ответил Лаврентий, но сузились его глаза от гнева. Не простит он этого князю, никогда не забудет…
Князь с ближними дружинниками прошел внутрь терема, Тихомир и Артемий отправились знакомой дорогой в монастырь, а Сергей и Ольга поехали искать дом. Проще всего это было сделать на местном рынке, где можно было узнать любую информацию, в том числе и о пустующих домах. Уже ближе к вечеру им удалось – таки у одной вдовы купить старенькую саманную хижину на нижней террасе города, практически у моря. Но после полутора месяцев путешествия и этот скромный домик казался молодой семье дворцом. Тем более, что из его окна был виден морской простор. Еще предстояло многое сделать, чтобы привести их новую обитель в божеский вид. Но главное – это была их первая совместная жилплощадь. Здесь и началась новая жизнь Сергея и Ольги.
ЧАСТЬ III. НЕБЫВАЛЫЕ ЧУДЕСА
Глава XXVII
Новые люди
Люди ночами делают новых людей
«Сплин»
Свое правление Роман Святославич начал с назначения Мстислава вторым воеводой взамен уехавшего в Новгород с Глебом Горазда. Однако, фактически, Мстислав исполнял обязанности главного воеводы, поскольку старый Святогор для ратного дела уже не сильно годился и был у князя в качестве первого советника.
Следуя его мудрым советам, князь Роман устроил торжественный прием для присутствовавших в Тмутаракани послов дружественных стран. Приемом, умело и пышно организованным в просторной гриднице княжеского терема, все послы остались довольны. Величественный византийский патрикий Мартирий, не скрывая самодовольной улыбки, преподнес князю в дар красивые шелковые одежды. Половецкий посол Алтунопа от лица хана Шарукана подарил Роману Святославичу прекрасного боевого коня. От грузинского царя Баграта IV новому тмутараканскому князю была передана тяжелая медвежья шуба. Аланский посланник Кинтал достал из ножен булатный меч и сразу продемонстрировал его остроту, разрубив надвое подброшенный кверху платок.
Роман Святославич был впечатлен такими великолепными дарами, в ответ также щедро одарил послов и перезаключил договоры о дружбе и ненападении с их державами. Из всех ближних народов лишь касоги не прислали посольства, и советник Святогор отправил своего человека разобраться в причинах такого неуважения.
Оказалось, что в земле касожской случилась распря – старый вождь умер, а его сыновья рассорились и устроили междоусобицу. Касоги уже больше сорока лет были в подчинении у Тмутараканского княжества. Один из новоиспеченных вождей захотел отложиться от своего сюзерена и восстал против своего брата. Жаждавший стяжать военную славу Роман Святославич немедленно собрал войска под командованием Мстислава и вместе с дружиной отправился в поход на непокорных горцев. Их сопровождал Артемий. Будучи прирожденным касогом, он превосходно знал эти места и был, как военным лекарем, так и проводником. Благодаря его подсказкам и продуманной стратегии Мстислава поход был быстро и успешно завершен – мятежники были перебиты, а новый касожский князь не только восстановил свою власть, но и стал верным союзником помогавшему ему князю тмутараканскому. Сам же Роман был окрылен своей первой победой.
Матвеев в этом походе не участвовал – у него как раз начался учебный процесс. Сразу по возвращении в Тмутаракань, получив рекомендательное письмо от Глеба Святославича, в котором он описывал героическую работу молодых медиков и их участие в двух битвах, отец Иоиль, ответственный за обучение лекарскому делу, подписал грамоты о посвящении Сергея, Артемия и Тихомира в лекари. Теперь они официально самостоятельно могли лечить больных. Радостные друзья отпраздновали это событие в своей излюбленной харчевне на пересечении улиц Кузнецов и Плотников. Матвеев был вдвойне счастлив, что выпускной, на который он не смог попасть в своем мире, состоялся теперь здесь. И хоть отмечали они его очень узким составом (из друзей к ним присоединился только Мстислав), зато здесь были только надежные испытанные боевыми действиями друзья.
Матвеев решил заняться научной деятельностью – опираясь на опыт медицины XXI века, он понимал, что как в мирное время, так, тем более, и в военное, без антибиотиков не обойтись. А посему стали они вместе с Тихомиром исследовать свойства плесени, полученной им от отца Агапита. Вначале они проводили опыты в старом амбаре, предварительно поймав для этого дюжину мышей. Хоть Тихомир и не был в восторге от мысли моделировать гнойные раны на животных – по сути намеренно увеча мелких грызунов, но когда в итоге он увидел, что под воздействием порошка из плесени восемь из десяти мышей выживали, тоже настолько вдохновился идеей Сергея, что стал проводить в их лаборатории все свободное время. Вскоре они стали с помощью «лечебной плесени» (как назвал ее Матвеев, чтобы не быть плагиатором и не пугать простых людей латинским словом «penicillinum») лечить раненых собак, овец, коров. Спустя несколько месяцев с разрешения Георгия Ватомуроса и с благословения отца Иоанникия «лечебную плесень» в виде порошка стали применять для местного лечения гнойных ран людей. Матвеев пробовал усовершенствовать полученный порошок для внутривенного введения, но здесь его опыты не увенчались успехом.
Тем не менее, Сергей гордился полученным эффектом – с новым лекарством раны быстро заживали, а смертность от гнойно-воспалительных заболеваний снизилась в разы благодаря еще одному его нововведению – применению методов асептики. Теперь помещение, в котором проводились операции, тщательно мылось несколько раз в день, а перевязочный материал перед использованием проходил термическую обработку. В результате этих мер, к которым поначалу долго привыкали, списывая это на чудачества молодого лекаря, эффективность лечения значительно выросла. Вести об успехах тмутараканской лекарской школы разнеслись далеко за пределы города. В монастырь стали приходить на лечение люди из Корчева и даже из касожских гор. Некоторые родители стали отдавать своих чад на обучение лекарям, и старым монахам уже трудно стало справляться с возрастающим числом учеников.
А потому свежеиспеченных лекарей стали привлекать к обучению новеньких. Так что отныне Сергей был помощником радостно встретившего его Георгия Ватомуроса, обучая хирургии новых учеников, которых теперь было уже двенадцать. Сергей теперь делился багажом своих университетских знаний со своими учениками, особенно уделяя внимание топографической анатомии. Тихомир с его знаниями местных лекарственных растений и новым совместным фармакологическим почти полностью заменил одряхлевшего отца Иоиля. Теперь Сергею приходилось каждое утро идти в Богородицкий монастырь, как на работу, но он был рад, что живет не в монастырском общежитии, а в своем собственном доме с любимой женой. Из всей многочисленной черниговской прислуги у Ольги здесь была лишь одна Гульнара, для которой нашлась небольшая комнатушка в их новом доме. Так что бывшая половецкая хатун теперь ходила вместе с ней на рынок за покупками и училась у нее искусству кулинарии. И, признаться, довольно быстро стала сама готовить вкусные блюда.
Однажды, проходя мимо торговых рядов, Сергей вдруг увидел Марфу, торговавшую пирогами и ватрушками. За калейдоскопом минувших событий Матвеев совсем забыл о ней и немного растерялся, но, к счастью, девушка его не заметила. Зато он твердо решил не откладывать надолго, а уже сегодня расставить все точки над «i» в отношениях с ней. Весь день Сергей был занят операциями вместе с Георгием, и отвлекаться ему было некогда. Когда же настал вечер, ему понадобилось сделать немалое усилие воли, чтобы заставить себя пойти знакомой тропой к избе Марфы. Трусом Матвеев не был, но уж очень он не хотел этого разговора, хотя и понимал, что без объяснения поступит с девушкой нечестно. По дороге парень продумывал каждое слово, которое ему предстоит сказать, и все равно постоял минут десять перед калиткой, прежде чем уверенно войти.
Пес во дворе вначале несколько раз гавкнул, а потом узнал бывшего гостя своей хозяйки, регулярно приносившего ему кости, и дружелюбно завилял хвостом. На порог вышла Марфа, увидела Сергея и вздрогнула от неожиданности. На голове ее был белый платок, повязанный, как у замужней женщины.
– Ну здравствуй, Марфушка! Как поживаешь? Как твой сынок?
– Здрав буди, Сергий! Слава Богу, все ладно. Не чаяла тебя узреть…
– Но вот я здесь. И у меня к тебе разговор имеется…
– Погоди, сперва скажу я. Хвала Господу, ты жив. Прости, не дождалась я тебя. Как узнала, что вся рать тьмутараканская полегла на Альте-реке, так места долго себе не находила. Слезами горючими заливалась. А потом нашла утешение в Давиде, сыне торговца рыбой Марка. Мы полюбили друг друга. Недавно он стал моим мужем (хотя его семья и не шибко была рада этому) и скоро должен вернуться домой. Будет худо, если он застанет нас с тобой, потому и не пускаю тебя в дом, уж не серчай. А что ты хотел мне сказать?
У Матвеева как будто тяжелый камень с души упал. Все складывалось наилучшим образом.
– Я пришел попрощаться с тобой, Марфушка. В походе я встретил свою любовь, которую, казалось, навсегда потерял. Так что теперь я женатый человек, и мы с тобой не будем больше видеться, как раньше. Но ежели тебе, мужу или сыну понадобится лекарская помощь – милости прошу. А это вот подарок для Горыни, – сказал Сергей, протягивая Марфе купленную накануне на рынке свистульку. Она приняла подарок, поблагодарила его и закрыла за ним калитку.
На тесной улочке Матвееву повстречался коренастый юноша с черными курчавыми волосами, ведущий за поводок осла. На спине животного были две корзины с рыбой. Парень поднял взгляд на Сергея, всмотрелся в его лицо и поклонился.
– Мир тебе, добрый лекарь, и поклон от отца моего, достопочтенного Марка-рыбака. Ты не узнал меня? Я – Давид, старший сын исцеленного тобой торговца рыбой.
– Припоминаю такого. Как поживает твой отец?
– После того, как вы его лечили, даже простудой не болел. Так что теперь мой младший брат Соломон тоже хочет стать лекарем и лечить людей. Только в Херсонесе учиться дорого, да и не возьмут ромеи на обучение иудея. А ехать в Исфахан или Багдад далеко, мама его не отпустит.
– Его стремления похвальны. Я подумаю, что можно с этим сделать и как ему помочь.
– Прости, лекарь, мы еще обязательно поговорим с тобой по вопросу моего брата. А сейчас я спешу домой, меня любимая жена ждет. Не хочу, чтобы она волновалась.
– Ну тогда ступай с миром. До новых встреч!
Матвеев посмотрел ему вслед. Он был рад, что у Марфы жизнь наладилась, и она нашла человека, который действительно будет любить ее и сможет обеспечить достойную жизнь и ей и ребенку. Теперь одной заботой стало меньше.
Когда Сергей вернулся домой, его встретила взволнованная жена. Ольга обняла мужа и спросила:
– Где ты так долго был? Мы с Гульнарой уже давно ужин приготовили, и он успел остыть.
– Много дел нужно было завершить до возвращения к тебе, – уклончиво ответил Матвеев. – А что случилось?
– Садись, поешь – потом расскажу.
Сергей был голоден, а потому с удовольствием уплетал жареного пеленгаса, запивая его квасом. Все это время Ольга не сводила с него своих прекрасных черных глаз. Наконец парень не выдержал и спросил: «Не бойся, аппетит ты мне точно не перебьешь. И все-таки, что же произошло?»
– Сережа, теперь уже я могу точно сказать: я беременна. Все признаки указывают на это. Две луны прошли с моих последних «кровавых слёз». Сегодня мы с Гульнарой ходили к повитухе, и она подтвердила мои догадки – я ношу под сердцем твоего ребенка.
