Текст книги "Тмутараканский лекарь (СИ)"
Автор книги: Алексей Роговой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)
– Это как Тенгри-хану будет угодно, – засмеялся половец. – Не бойся, это мой конь. Я буду ехать рядом, так что ничего страшного не случится. Ладно, хватит разговоров, нам больше нельзя здесь задерживаться. Пришла пора отсюда убираться.
И они поскакали в сторону того самого леса, где почти месяц назад Любомир наконец-то обрел свою свободу. Сергей изо всех сил старался удержаться на лошади, и пока ему это удавалось. Матвеев только один раз обернулся посмотреть на Шарукань и увидел вдалеке языки пламени, разбегающихся во все стороны животных и суетящихся половцев, пытающихся одновременно поймать бегущих лошадей и потушить пожар. В этой суете их побег остался пока незамеченным, за ними никто не отправился в погоню. Это радовало Сергея и вселяло в него надежду на успех этой авантюры. Он поделился увиденным с Кытаном, и тот тоже приободрился и даже улыбнулся. Попутный ветер дул им в спины, как будто подгоняя беглецов, и доносил до них запах гари из Шарукани. Но Сереге все равно легко дышалось воздухом свободы.
«Мы улетаем на крыльях ветра, прям как в песне половецких невольниц, – пришло в голову Матвееву, – Слава Богу, что я уже не невольник! Интересно, как долго продлится теперь моя свобода, и куда ехать дальше будем? О, вот, наверное, и наши спутники уже видны».
На опушке леса Сергея и Кытана действительно встречали ожидавшие их Бике, Гульнара и Ильдей. Бике теперь была одета в дорожный старый кафтан, и похожа на обычную половчанку. Ханскую дочь выдавали в ней только серебряные серьги с подвесками в виде шипов, которые она отказалась снимать, да что-то неуловимое во взгляде, не присущее простой степной женщине.
– Все получилось, моя госпожа, – доложил подъехавший Кытан. – Им теперь долго будет не до нас. Но конечно, когда за нами отправят погоню, то пощады ждать не придется…
– Так а нам и не нужна их пощада! Отныне мы все свободные люди, – радостно сказала Бике. – Но не будем задерживаться здесь… Скорее поедем навстречу новой жизни!
И спустя пару минут пятеро всадников исчезли из виду в густом лесу.
Глава IX
Лесными тропами
Сколько троп и дорог для меня заплелись в одну,
Я иду по своей земле к небу, которым живу.
«Алиса»
Беглецам пришлось ехать верхом до самых сумерек. Эта поездка с непривычки очень тяжко далась Сергею. Поэтому, когда они остановились на ночлег, он с огромным облегчением слез с лошади и зашагал на негнущихся ногах к костру, который уже разжигал Ильдей.
После нехитрого ужина, который включал в себя сухари, вяленое мясо и родниковую воду, все расположились на ночлег у костра возле векового дуба. Мужчины договорились, что ночью будут дежурить втроем по очереди. Потянули жребий, и первый черед достался Кытану. Сергей с удовольствием улегся на циновку, облегченно осознавая, что ближайшие четыре-пять часов никуда не нужно ехать и быстро уснул.
Дежурить ему пришлось вслед за Кытаном, и это дежурство в корне отличалось от тех, к которым он привык, работая в реанимации. Здесь от него не требовалось смотреть за показателями кардиомонитора, спасать больных и выполнять назначения врача-реаниматолога, в общем ничего не нужно было делать, кроме того, чтобы не давать костру погаснуть и периодически обходить их стоянку, чтобы самому не уснуть. Было очень скучно. Естественно, ни почитать книгу, ни поиграть на телефоне не было возможности. Единственное, что оставалось – думать.
«Вот хорошо, приедем мы все на Русь, и что дальше? Знакомых у меня нет, что делать – тоже непонятно. Не думаю, что после похода Шарукана русичи встретят Бике и всех остальных с распростертыми объятиями. Все-таки это будет неправильно, если я приведу их на погибель, ведь она дала мне возможность снова стать свободным, а Кытан и его брат относятся ко мне не как к бывшему пленнику, а как к ровне. И где гарантия, что при поездке на Русь мы не столкнемся с возвращающейся ордой? Кочевать бесконечно в степи – тоже не вариант, рано или поздно нас найдут половцы и тогда всем конец. Что же делать?»
Если вначале мысль о побеге для Матвеева была столь желанной, то теперь он не мог полностью осознать, что им всем делать с этой внезапной свободой. Утром он поделился своими размышлениями с Бике.
– Пожалуй, ты прав, Сергей. Мне ночью снился красивый большой город возле синего-синего моря и высоких гор. Там было много каменных домов и прекрасных садов. Думаю, там бы для всех нас нашлось место. Мы с Гульнарой можем ткать красивые ковры, да и вам работа в этом городе из моего сна нашлась бы…
– Синее море? Горы? Точно, да ведь это, наверное, тебе снился Херсонес! – Сергей хлопнул себя по лбу и совершенно проснулся от переполнявших его мыслей. – Как же я раньше до этого не додумался?! В большом городе мы и вправду можем затеряться от погони. Думаю, там можно будет встретить русских купцов и наняться им в услужение. Все же это будет явно лучше, чем рабство или бесцельные скитания в степи.
– Ты знаешь туда дорогу? – спросила Бике.
– Думаю, мы легко ее найдем. Нам только нужно продолжать двигаться на запад и выйти к большой широкой реке – Днепру, а затем двигаться по его течению на юг. Мыслю, через месяц мы прибудем в Херсонес.
За завтраком обсудили новый план с остальными участниками похода. Никто не возражал – братьям-половцам теперь нельзя было возвращаться в родное кочевье, а Гульнара была готова идти за своей госпожой хоть на край света.
Целый день беглецы продолжали свой путь на запад. Сергею уже легче сиделось верхом, он уже приноровился к такому способу передвижения. Конь тоже привык к своему седоку и уже не проявлял желания укусить или сбросить его. Да и ехали они теперь в основном рысью, а не галопом, и уставали не так сильно, как в первый день.
Сергей лучше познакомился со своими спутниками. Он про себя отметил, что Кытан был более серьезный и рассудительный, а Ильдей – весельчак и любитель поболтать. Поначалу они оба относились к Матвееву с некоторым недоверием, но совместный путь сблизил их, и теперь они уже свободно общались с русичем.
Вечером на одном из привалов Сергей подсел ближе к Бике, гревшейся возле огня. Ее черты лица, озаряемые светом костра, теперь казались парню еще более милыми. Языки пламени отражались в ее широких зрачках, когда она задумчиво смотрела на пламя. Бике перевела взгляд на Сергея, и он ощутил в ее взгляде такую же теплоту, как и от пылающего огня. Игра светотени на ее лице делала черные изогнутые брови и пушистые длинные ресницы контрастнее. Да и само лицо в этом свете смотрелось еще привлекательнее, придавая природной красоте девушки особой загадочности. Улыбка заиграла на пухлых губках Бике, сделав их еще более прекрасными и желанными. Парень осмелел настолько, что приобнял ее за плечи, склонился к ее маленькому ушку и начал рассказывать что-то интересное, а потом не удержался и поцеловал ханскую дочь. Бике на миг смутилась, но потом в ответ сама поцеловала парня. Кытан и Ильдей удивленно вытаращили на них глаза, но верная служанка отправила их собирать ветки для костра, и сама ушла вслед за ними.
Когда влюбленные остались одни, Матвеев еще раз обнял Бике, и они слились в страстном поцелуе. Он попытался уложить хатун на циновку и начал уже проводить пальпацию ее юного упругого тела, но Бике мягко рукой отстранила Сергея и громко сказала:
– Как ты смеешь распускать руки на ханскую дочь! – а потом уже потише добавила, – Извини, Серьежа, ты мне нравишься больше даже, чем ночное звездное небо над степью, но до нашей свадьбы я не могу принадлежать тебе. То, что можно простолюдинам, запретно для хана и его родни. Такие у нас законы степей. А здесь, как сам видишь, нет ни моего отца, который благословил бы наш брак (хотя он вряд ли когда-нибудь это сделает), ни шамана, который бы призвал на нас благословение духов Степи.
Матвеев и раньше понимал, что просто так пофлиртовать с дочерью хана, а потом расстаться с ней, будет очень сложно. Но после ее слов о свадьбе, он понял, что девушка настроена решительно. Самое интересное, что Матвееву даже не пришлось просить руки хатун – всё воспринималось как само собой разумеющееся. К тому же такое современное ему понятие, как «гражданский брак», в те времена отсутствовало напрочь, и само предложение об этом могло нанести смертельное оскорбление Бике. А ведь она действительно успела понравиться парню, была его единственным союзником и товарищем по несчастью в этой ситуации и обижать ее он точно не собирался.
– Это верно, – горько усмехнулся Сергей. – Кроме того, тебе бы пришлось принимать веру христианскую, чтобы нас мог обвенчать наш православный священник. А без этого я тоже не могу жениться на тебе. Так что придется нам немного подождать.
– Расскажи мне поподробнее о вашей вере, раз мне предстоит креститься, попросила Бике. – Я знаю лишь немногое из того, что рассказывал нам Ченегрепа.
Она положила свою прелестную умную голову на плечо Сергея, а он укрыл ее накидкой и стал неторопливо повествовать ей об Иисусе Христе и Его учении так, как будто бы рассказывал ребенку. Бике внимательно слушала парня, не перебивая, и задавала вопросы лишь тогда, когда он останавливался, чтобы передохнуть. Видно было, что её это действительно интересовало.
Тем временем на небо выкатился бледно-желтый блин луны, из темноты послышались шаги ушедшей для приличия Гульнары и заливистый смех одного из братьев. Вскоре они все вышли на поляну, освещенную лунным светом. Раскрасневшаяся служанка поправляла платье, а Кытан и Ильдей посмеивались, глядя на нее и друг на друга. Заметив Бике и Сергея, они прекратили веселье и сели к костру недалеко от них, тоже делая вид, что внимательно слушают. Через некоторое время Матвеев обратился к Бике и услышал только сладкое сопение в ответ. Он бережно уложил девушку на её циновку, а сам разместился в нескольких шагах. Остальные тоже вскоре улеглись по своим местам, и только дежурный Кытан остался бодрствовать и задумчиво глядеть на горящий костер.
* * *
Всех пробудил среди ночи громкий крик Кытана: «Тревога! На нас напали!»
Ильдей резко подскочил, выхватил саблю, сунул копье в руки просыпающемуся Сергею и сказал: «Охраняй хатун, монах», – а сам пошел сражаться с непрошеными гостями. Матвеев осмотрелся: намечалась если и не битва, то небольшая потасовка.
Судя по одежде и крикам, нападавшие были «дикими половцами», хозяевами тех лесов. Их было семеро, и пришли они, скорее всего, увидев костер издалека. Первой мыслью парня было, что их настигла погоня из Шарукани. Но они ничего не говорили, а сразу устремились к вещам Бике и братьев половцев. Тогда до Матвеева дошло, что на них напали обычные разбойники, промышлявшие где-то в этих лесах.
Один из разбойников схватил мешок с припасами путников, другие двое стал развязывать стреноженных коней. В это время четверо остальных кинулись на Кытана, но при нем всегда рядом был его заветный лук и колчан со стрелами. Первый же разбойник левым глазом поймал стрелу Кытана и навсегда прилег отдохнуть. Сабля второго взметнулась над головой лучника и выбила искры, встретив на своем пути саблю Ильдея. А Кытан отбросил лук и схватился на кинжалах с третьим бандитом. Тем временем самый крупный из разбойников – лысый здоровяк с тупым лицом, вооруженный большой дубинкой – устремился к девушкам, намереваясь взять в плен одну из них. Бике и Гульнара в ужасе прижались друг к дружке. Но на пути бандита вдруг возник Сергей, сжимавший в руках копье. Матвеев попытался проткнуть разбойника своим оружием, но тот, несмотря на габариты, ловко уклонился от его выпада и одним ударом поломал копье Сергея. Матвеев воткнул обломок копья в жирную ногу бандита. Тот рассвирепел и одним мощным ударом отбросил Сергея к дереву, об которое парень ударился спиной и охнул от боли. Здоровяк подошел ближе, зловеще осклабился и занес свою палицу над головой Матвеева. Тот вжал голову в плечи и мысленно приготовился к смерти. Братья половцы сражались далеко и помочь ему не могли.
Внезапно лицо разбойника подернулось гримасой ужаса, он посинел, захрипел, схватился за сердце и рухнул на землю, как подкошенный. Сергей облегченно вздохнул и перекрестился. Он уже привык к тому, что в этом мире почему-то сама судьба, закинувшая его сюда, помогает справиться с врагами и удивляться особо не стал. Вместо этого он побежал помогать братьям половцам.
К этому моменту Ильдей расправился со своим противником, и тот катался по земле с распоротым животом. Соперник Кытана попытался сбежать, но был настигнут вдогонку половецкими стрелами. Те трое разбойников, которые изначально занимались припасами, сбежали вместе с запасом еды и двумя лошадями, бросив раненых и убитых товарищей. В принципе, раненым был только один, но с ним долго церемониться не стали. Ильдей добил своего врага, одним ударом срубив его голову. Сергей не препятствовал этому убийству, потому что хоть и был врачом, но не желал возиться с раненым разбойником, который в любой момент мог бы снова стать врагом.
Матвеев подбежал к здоровяку, который сражался с ним. Тот уже был мертв. Разбойник лежал на боку, и было четко видно, как стрела с красным оперением, вошедшая ему в спину, своим наконечником выходила четко в области сердца. Это объясняло мгновенную смерть толстяка. Матвеев обошел поляну и увидел, что один из разбойников был сражен стрелой точно в глаз, а у второго одна стрела торчала из спины, а другая, тоже с красным оперением, попала в затылок, и ее острие выходило у несчастного ровно посередине лба.
– Где ты научился так метко стрелять? – спросил Сергей у Кытана.
– Жить захочешь, и ты научишься, – ответил половец, – а если есть желание, могу преподать тебе несколько уроков. Но пока это не главное, иди лучше успокой Бике-хатун.
На удивление Матвеева успокаивать Бике не пришлось. Это Гульнара тряслась от страха, а ее госпожа стояла рядом с луком в руках.
– Жаль, что я не нашла свое оружие раньше, – сказала хатун, – этим грязным разбойникам не досталось бы ничего.
– Не знал, что ты умеешь этим пользоваться, – удивленно сказал Сергей, – я-то думал, что стрелял один Кытан.
– А ты проверь того разбойника, что остался лежать на опушке. Не будь я дочерью хана Тарха, если красная стрела не вонзилась ему в затылок. Да и еще кое-кому стрелу в сердце я послала, – подмигнула Бике Матвееву, – Так вот, это мои стрелы. Смотри, не обижай меня.
Последние слова Бике сказала уже в шутку, но все равно Матвеев зауважал ханскую дочь еще больше.
* * *
Следующие несколько дней прошли без особых приключений, если не считать того, что ехать теперь пришлось на трёх конях: на одном восседал более тяжелый Ильдей, Кытан взял к себе пассажиром Сергея, а девушкам пришлось ехать на коне Бике. Кроме того, шаруканских припасов больше не было, и Кытану пришлось каждое утро брать свой лук и выходить на охоту. Благо, охотником половец был хорошим, дичи в лесах водилось много, так что он никогда не возвращался с пустыми руками. Ильдей взял на себя заботы о приготовлении пищи, и, хоть он и не был поваром, но получалось это у него профессионально и очень даже вкусно. Своими кулинарными талантами, приправленными остроумными шутками, он покорил сердце Гульнары, соскучившейся по мужскому вниманию, и они всё чаще проводили время вместе.
Теперь рацион путешественников расширился и включал в себя и жареную утку, и уху, и шашлык из зайчатины. На более крупную дичь Кытан не охотился, потому что у них не было избытка времени для разделки туш. Вечерами Сергей и Бике долго беседовали у костра, обсуждая проведенный день, и строили планы на их будущую жизнь в Херсонесе. Братья половцы с Гульнарой уходили в сумерки, и вначале до Матвеева откуда-то издалека доносился их смех, а потом смех стихал, уступая место еле слышным вздохам и стонам. Это означало, что остроглазый Кытан пошел на вечернюю рыбалку/охоту, а его брат и служанка были вплотную заняты друг другом. Сергею оставалось им только невольно завидовать.
Как-то раз на одном из дежурств у костра Матвеев снова грустил о невозможности возвращения в свое родное время. Где-то вдалеке выли волки. Слушая их леденящий душу вой, Сергей очень бы не хотел оказаться рядом с этими зверями и радовался, что путешествует не в одиночку. Парень смотрел на большую полянку, на которой они расположились в этот раз, вглядывался в ночное небо и думал: «Какие яркие сегодня звезды на небе! Хоть в городе они и не настолько яркие, и воздух не такой свежий, но я бы не раздумывал и отдал несколько лет жизни, только чтобы вернуться домой».
Он уже научился хорошо ориентироваться по луне и звездам и знал, что до рассвета оставалось чуть менее часа, а значит можно подбросить хвороста в костер и немного подремать. Еще с дежурств по реанимации у Сергея осталась способность чутко дремать, не проваливаясь в глубокий сон, и парень всегда при возможности старался так и делать.
Внезапно сквозь легкую дремоту он услышал, как будто кто-то зовет его по имени. Сергей поднял голову, но все его спутники спокойно спали, а Ильдей еще и похрапывал во сне. Парень снова прикрыл было глаза, но опять явно услышал чей-то голос:
– Сергей… Матвеев…
Он удивился еще больше, ведь его фамилию здесь никто не мог знать. Внимательно посмотрев по сторонам, Сергей различил в предрассветных сумерках возле двух сосен фигуру незнакомца с посохом, который жестами приглашал его подойти к себе поближе и прикладывал указательный палец к губам. Матвеев вначале хотел разбудить братьев половцев, но интерес взял верх над осторожностью, и он, стараясь не шуметь, двинулся в сторону незнакомца. Сделав несколько шагов, Сергей уже отчетливо видел перед собой старика, похожего, судя по внешнему виду, на кудесника из старых фильмов. Над головой у незнакомца на ветке сосны сидела небольшая сова и таращила на Сергея свои круглые желтые глаза. При приближении Матвеева старик заулыбался и произнес:
– Ну здрав буди, Сергей Матвеев! Я ведаю кто ты, откуда здесь появился, что с тобой было и что тебе предстоит. Если тебе интересно это узнать и со мной потолковать, давай отойдем на дюжину-другую шагов от вашего становища, и я тебе расскажу.
Глава X
Откровение Кудеяра
Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой.
А.С. Пушкин
Изумленный парень кивнул и двинулся вслед за стариком. Когда они отошли шагов на сто от костра и подошли к небольшому лесному озерцу, старый кудесник сел на поваленное дерево, пригласил присесть рядом с собой Матвеева и с минуту пристально смотрел на него, расплывшись в блаженной улыбке, а потом продолжил:
– Так вот ты какой, товарищ Матвеев?! Много же времени нам понадобилось, чтобы с тобой увидеться! Ты уже, чай, полтора месяца в этом мире?
– Да, наверное, где-то так – я уже сбился со счету времени. А кто вы и откуда меня знаете? – недоуменно поинтересовался Сергей.
– Все здесь знают меня как волхва Кудеяра, а на самом деле меня зовут… – при этих словах старик встал, откашлялся, приосанился и протянул свою крепкую морщинистую руку парню, – Кудеяров Владлен Ильич, кандидат исторических наук, ассистент кафедры археологии исторического факультета Ленинградского государственного университета, – он произнес эту фразу на одном дыхании, а потом оценивающе посмотрел на собеседника и добавил: «Как же давно я хотел это сказать!»
Сергей от удивления онемел, машинально пожал протянутую руку и только смог из себя выдавить: «Матвеев… Сергей… Впрочем, вы и так знаете…»
– Да-да, я жду тебя, как в сказке, здесь уже тридцать лет и три года. Честно говоря, уже и не верил, что пророчество когда-нибудь сбудется и впал в крайнее отчаяние, и тут в небе пролетела та самая комета… А потом появился ты… Ну ладно, твои друзья еще не скоро проснутся, можешь быть уверен, так что я расскажу все по порядку. А ты слушай, не перебивай, а потом задашь свои вопросы.
Видишь ли, когда-то я, как и ты, был простым советским гражданином и жил обычной жизнью: слушал радио, смотрел телевизор, ходил в турпоходы, ездил на автомобиле. А еще я преподавал на кафедре археологии в Ленинграде. Ну а летом мы ездили на раскопки. И вот однажды, далеким теперь уже и для меня и для тебя, июльским днем 1979 года раскопали мы гробницу одного хазарского вельможи. Может это был один из хазарских каганов, кто теперь скажет… А дело было в окрестностях Дербента, это в республике Дагестан. Если бы я только мог предположить, что произойдет, я бы лучше тогда поехал в санаторий в Евпаторию вместе с женой на всё лето… Но сделанного не воротить… Так вот, нашли мы с моим товарищем Шуриком Знаменским золотую пластину искусной работы персидских мастеров. На ней была выгравирована змея, кусающая себя за хвост, и в центре этого кольца виднелись какие-то полустертые непонятные символы. Другие наши коллеги работали на дальнем участке, и мы решили эту пластину им показать. Естественно, и речи не было о том, чтобы нам забрать этот артефакт себе. Но почему-то так она нам понравилась, что начали мы с Шуриком в шутку за нее бороться, как дети малые. Знали же, что вещь хрупкая, старинная, а что-то перемкнуло у нас в головах.
В какой-то момент мы с Сашкой одновременно схватились за пластину, потянули в разные стороны, раздался треск и мы… провалились в яму, которую до этого не замечали. Мы скатились по ступенькам в подземное помещение, где горели факелы и были надписи на стенах на древнетюркском языке. В руках у меня оказалась половина золотой пластины, а у Шурика – вторая половина. Вдруг я увидел человека в балахоне с капюшоном, который кинжалом что-то отковыривал от стены. Услышав шум нашего падения, он обернулся и удивленно смотрел на нас. Это был высокий худой молодой человек с длинной черной бородой. Неподалеку от него на земле лежал мешок с сокровищами, судя по всему, награбленными в этой гробнице. Шурик тоже заметил незнакомца.
– По любому, черный археолог. Нельзя дать ему уйти, Влад, – сказал он мне, а потом обратился к незнакомцу, – Гражданин, что это вы тут делаете? Вы в курсе, что все найденное вами, принадлежит советскому народу? Сдавайте драгметалл по-хорошему, а иначе – пройдемте с нами в милицию.
– Сопротивление бесполезно, – поддержал друга я, – снаружи нас ждут наши товарищи, которые однозначно не дадут вам уйти, если вы не будете благоразумны.
В ответ незнакомец гневно крикнул что-то непонятное и кинулся на нас с кинжалом и факелом. Хоть я из всех видов спорта всегда предпочитал шахматы, но, тем не менее, смог выбить у него из рук факел. А Сашка был каэмэс по боксу, поэтому легко обезоружил его и отправил в нокаут. Он пошел за подмогой, чтобы связать негодяя и доставить в милицию, а я остался сторожить его и сокровища. Но когда Шурик поднялся по ступеням вверх, то сразу заподозрил что-то неладное. Во-первых, он вышел не из ямы, а из руин гробницы, которых раньше точно мы не видели. Во-вторых, нашей группы нигде поблизости не было – не могли же они взять и уехать без нас в самый разгар раскопок. В-третьих, у стены гробницы стоял привязанный ишак, хотя еще десять-пятнадцать минут назад до того, как мы провалились под землю, никого едущего верхом на ишаке на горизонте не наблюдалось.
Тем временем я попытался перевести таинственные письмена на стенах и отвлекся от нашего противника, как вдруг почувствовал резкую боль в правом боку… Оказалось, что этот незнакомец очнулся, ударил меня спрятанным вторым кинжалом, забрал мою часть пластины и пока я ненадолго потерял сознание, он скрылся в потайном ходе. Как жаль, что мы не добили ту сволочь сразу! Спустившись обратно, Шурик обнаружил меня лежащим в луже крови. После того, как я рассказал ему о случившемся, он попытался найти этот ход, но безуспешно… Потом я кое-как остановил кровотечение, Шурик мне помог подняться, взвалил на плечо мешок того бандита, и мы отправились на поверхность.
Однако наверху нас ждало разочарование – битый час Шурик искал хоть кого-нибудь из нашего археологического отряда, но так никого и не нашел. В общем, решил он погрузить меня на ишака и поехать в ближайшую деревню, где наверняка можно было или найти фельдшера, который бы перевязал рану, или вызвать «Скорую» и поехать в районную больницу. Ближайший населенный пункт, в котором мы запасались продуктами, был всего в трёх километрах от места проведения раскопок. Каково же было наше удивление, когда, пройдя эти самые три километра, никакого селения не оказалось! Как будто его и не существовало никогда… Пройдя приблизительно пять километров, ни асфальтированной дороги, ни одной живой души мы тоже не встретили. Мы понятия не имели, что делать дальше. Я потерял много крови, и у меня больше не было сил для того, чтобы продолжать движение, да и Шурик изрядно подустал.
Он предложил заночевать у одной мелкой речушки, где можно было добыть чистой горной воды. В мешке, притороченном к седлу ишака, Шурик нашел две пресные лепешки и бурдюк с вином. Этого нам хватило, чтобы немного подкрепить силы и пережить ночь.
Весь следующий день мы провели в ожидании и надежде встретить хоть кого-нибудь, кто мог бы нам помочь. Мой товарищ поднимался на разные возвышенности и напрягал зрение, чтобы хоть на горизонте что-то увидеть. Но все было тщетно. Возле нас лежал мешок сокровищ, но по злой иронии судьбы мы не могли за него нигде купить ни лекарств, ни хотя бы обычной еды. Я чувствовал сильную усталость и постоянно просил пить. Вдобавок ко всему и жара тогда стояла несусветная, а над головой у меня начали кружить стервятники. Наше положение становилось все безнадежнее. Я предложил Шурику оставить меня у реки и уходить на поиски помощи, но он ответил, что никогда не бросит друга в беде.
Ближе к вечеру, когда мне в голову стали уже лезть мысли о самоубийстве, на горизонте вдруг показалось облачко пыли, которое со временем стало приближаться к нам, увеличиваясь в размерах. Потом стали различимы всадники. Их было всего пятеро. Шурик обезумел от радости, стянул с себя рубаху, привязал ее к большой палке и принялся махать ей, как флагом, чтобы привлечь их внимание. И у него получилось – всадники подъехали к нам. На них были доспехи древнерусских воинов и говорили они также на старинном языке. На вопрос о том, что за фильм снимается и где их съемочная группа, они непонимающе молчали. Однако долго расспрашивать их времени не было, мы описали свою беду, но они нас посчитали за юродивых и взяли с собой из жалости.
Воины привезли нас в небольшой лагерь, где было помимо них ещё человек пятьдесят-шестьдесят в подобных доспехах. Я подумал, что уже начинаю бредить. Один из всадников, привезших нас, привел ко мне пожилого человека, которого эти воины называли «Лекарь». Он промыл и перевязал мои раны, дал мне горького зелья. Я уснул и проспал сутки, как младенец. Когда я проснулся, то слабость еще была достаточно выраженной, но мне уже было намного легче.
Шурик очень обрадовался моему возвращению. Он помог мне встать и немного пройтись, а также рассказал то, о чем узнал. Выяснилось, что эти воины были остатками дружины тьмутараканского князя, ходившей в поход на Арран и потерпевшей поражение. Поначалу мне казалось, что это хорошо организованный розыгрыш. А потом я увидел раненых… Там были воины с выбитыми глазами и пробитыми головами, лишившиеся руки или ноги в сражении. Многие из них умерли в первый день. Я понял тогда, что всё происходит по-настоящему и насколько мы с Шуриком в прямом смысле слова «попали в историю».
Разбитое войско возвращалось домой в Тьмутаракань. Вместе с ними пошли и мы. Все сокровища, кроме половины той злосчастной золотой пластины, Шурик в добровольно-принудительном порядке отдал в благодарность за наше спасение молодому княжичу Евстафию, возглавлявшему этот поход. Я уже запамятовал его славянское имя, помню лишь то, с которым он был крещен. Юному княжичу было всего восемнадцать лет, но княжескую кровь в нем было видно издалека. Это был высокий стройный юноша с длинными темно-русыми волосами и ясными голубыми глазами. Несмотря на его молодость, воины относились к нему с почтением не столько из-за его титула, а благодаря тому, что княжич их сам уважал и обращался с ними, как со своими старыми друзьями. Евстафий не отсиживался за спинами своих ратников, а проявлял доблесть и отвагу в бою, где и был ранен. Свидетельством этого была его левая рука, висящая на перевязи. Под командованием княжича Евстафия и его опытных воевод неприступный Арран чуть не был взят, если бы не предательство союзников-сарирцев. Княжич все порывался продолжать бой, но потом внял советам мудрого воеводы, опасавшегося окружения, и отступил с остатками потрепанной дружины.
– Ещё бы! Ему есть в кого быть отважным, – взахлёб рассказывал мне Шурик, – знаешь, кто его отец? Князь черниговский Мстислав Владимирович, сын князя Владимира Красна Солнышка, представь себе! А дядя княжича – кто бы ты думал? Сам Ярослав Мудрый. Вот это мы с тобой попали в переплет, Влад! И раз уж мы с тобой здесь, мне не терпится вживую их увидеть.
– Да ты что?! А как же наше время, наши семьи? Есть идеи, как нам снова домой попасть?
– Не для этого нас комсомол воспитывал, чтобы мы от трудностей бегали. Давай мы здесь все изучим, как следует, а потом найдем способ вернуться в Советский Союз. Представляешь, мы сможем сразу написать докторские диссертации и заодно Государственные премии получить за вклад в советскую науку!
– Ага, или прямиком на дурку угодить, если еще получится вернуться!
Кстати, тогда я и стал называться Кудеяром, подумав, что это подходящее имя для того времени. Как я уже говорил, нас изначально восприняли за юродивых, сумасшедших то бишь. Шурик только подтверждал это прозвище, с восторженным лицом расспрашивая воинов об обыденных для них вещах. Его можно было понять – ведь он впервые видел перед собой настоящих древних русичей, брал в руки мечи, щиты и копья не в качестве музейного экспоната или археологического трофея, а как боевое оружие. Шурик даже упросил одного из воинов научить его обращаться с мечом. У воинов его неподдельный интерес ничего, кроме улыбки, не вызывал. Действительно, для нас с тобой было бы странным, если бы кто-то в нашем времени рассматривал бы как чудо техники авторучку или велосипед. В общем, мой друг воспринимал все происходящее, как веселое приключение, а я не мог избавиться от нарастающего чувства тревоги. Мои опасения подтвердились уже очень скоро. На четвертый день нашего пути войско княжича угодило в тщательно спланированную засаду.
Наш отряд передвигался по горной местности и сильно растянулся из-за раненых, которых везли на телегах. В их числе был и я. Внезапно из-за гор, из-за деревьев и как будто бы из-под земли на нас набросились вооруженные горцы-наемники. Их было намного больше, чем нас, и никто не ожидал нападения. Но по приказу княжича воины быстро взяли в руки оружие, и пошли в последний бой. Хоть я и успел послужить в советской армии, но был еще слишком слаб, чтобы сражаться, и стал только невольным свидетелем боя.
