Текст книги "Тмутараканский лекарь (СИ)"
Автор книги: Алексей Роговой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)
Спустя пару недель корабли Исхака пересекли Гирканское море, вошли в устье реки Итиль – будущей Волги, поднялись вверх по течению и прибыли к руинам города Итиля – бывшей хазарской столицы. В окрестностях полузаброшенного города, когда-то прославленного на весь мир, теперь обитали кочевники – огузы. Их вождь Кара-Булан, естественно, по-хорошему не захотел переходить на другое кочевье, посмеялся над пришельцами, надеясь на свое пятикратное численное превосходство. Зря. Никогда нельзя недооценивать противника, каким бы слабым он не казался. Тем более нельзя было недооценивать такого опасного врага, каким был Исхак бен Завулон.
Конница Кара-Булана расположилась на правом берегу Итиля, готовясь встретить высаживающегося из кораблей противника. Всадники ощетинились копьями – они были готовы скинуть в реку взявшихся невесть откуда пришельцев, посягнувших на их пастбища. Лучники выстроились в ряд, готовые пускать огненные стрелы, чтобы сжечь вражеские корабли. А корабли медленно подходили к берегу. Когда до столкновения двух ратей оставалось всего два полета стрелы, по условному знаку практически одновременно на всех кораблях сдернули пологи, и в кочевников густым потоком полетели стрелы. Это били стрелометы – новейшее изобретение Исхака, представлявшие собой станковые арбалеты с очень высокой скорострельностью, немногим уступавшей пулеметам середины ХIХ века. Огузские всадники кинулись врассыпную. Пешим лучникам повезло меньше – стрелы достали практически каждого второго. А потом на берег высадились воины Рустама и добили тех, кто еще пытался оказывать сопротивление.
На следующий ночь огузы снова решили атаковать, но угодили в хитроумную засаду, тщательно спланированную Исхаком. Кара-Булан приказал под покровом темноты захватить корабли противников и перерезать их, не давая стрелять из чудовищных орудий. Вождь отправил на эту спецоперацию лучших своих воинов. Кочевники на бурдюках, наполненных воздухом, в безлунную ночь, практически не издавая ни звука, подплыли к кораблям и залезли на них. Но на судах не было ни одного пришельца. Не было и чем поживиться – валялись лишь кучи тряпок и мусора. На палубах кочевники нашли несколько десятков горшков с непонятным вонючим порошком.
Внезапно на островке, располагавшегося неподалеку вдоль по течению, зажегся огонек. Спустя несколько мгновений их вспыхнуло еще несколько. Кое-кто из сгрудившихся на палубе кочевых десантников стал что-то понимать. Несколько самых понятливых кинулись в воду. Это-то их и спасло. Огненные стрелы, описав яркую в ночном небе дугу, упали на палубы. И тут раздались взрывы. Корабли запылали, как брошенные в огонь сухие листья. Лучшие воины огузской орды горели вместе с кораблями.
Кара-Булан схватился за голову. Он рвал на себе волосы и проклинал неведомых пришельцев. А тем временем одновременно со взрывами и криками горящих кочевников из камышей на них напали основные силы во главе с самим Рустамом. Ошеломленные и обескураженные огузы десятками сдавались в плен. С ослабленной и сильно уменьшенной в размерах ордой Кара-Булан вынужден был откочевать далеко на запад – подальше от непобедимых противников. Через шесть-семь лет кочевки огузы достигли Руси и были там наголову разбиты объединенной ратью четырех русских князей. Орда огузов как самостоятельный народ прекратила свое существование.
Исхак ликовал: недаром он приказал взять с собой сосуды с зажигательной смесью. И пусть от огня погибло не так много кочевников, и девять из десяти кораблей, эффект от внезапных взрывов был достигнут в полной мере – огузы были побеждены раз и навсегда. Больше они точно не захотят связываться с потомком хазарских каганов.
Со слезами на глазах Исхак прошелся по Итилю – городу, где он никогда не был, но о котором так много слышал от отца, а тот – от деда. Он проходил рядом с разрушенными величественными в прошлом дворцами, заросшими садами и остатками шикарных виноградников.
– Я верну Итилю былое величие! – заявил он во всеуслышание и сразу приступил к осуществлению задуманного. Недаром он долго изучал фармакологию под началом Бируни. Пленным огузам его помощники выдали приготовленный им лично отвар из смеси только Исхаку известных трав, приготовленных в тщательно высчитанных пропорциях. Выпившие отвара пленники стали идеальными рабочими – наркотические травы притупили их разум и усталость, придали сил. Через непродолжительное время сердце кого-нибудь из пленных кочевников не выдерживало, и его тело сжигали за пределами города. Но Исхак не переживал по этому поводу – пленных было много. А при необходимости их легко можно было набрать в соседних кочевых или оседлых племенах, без разницы. Стройка шла невообразимо быстрыми темпами.
Прошел всего год, и Итиль было не узнать – теперь это снова был большой город. Ему только не хватало прежнего богатства и величия – но и за этим дело не стояло. Рустам с преданными ему воинами и наемниками восстановили караван-сараи на почти увядшей ветви Великого Шелкового пути, проходящего как раз через Итиль. В Новую Хазарию потекли переселенцы – люди, жаждущие обогатиться на торговле. Исхака вдруг вспомнили и приехали в Итиль его многочисленные родственники и выбили себе хорошие должности. Ему нужны были преданные сторонники, пусть и не отличавшиеся особой сообразительностью. Город разрастался. И армия тоже увеличивалась, ведь воины гораздо охотнее идут за победителями. А Исхаку теперь мало было одного города – у него уже была новая цель – своя собственная империя. Золотая пластина все больше заставляла разум изобретателя работать на себя. Он решил отвоевать старые хазарские города – Семендер, Саркел, Таматарху, которая теперь носила название Тмутаракань, и принадлежала русам. Тем самым русам, у которых, возможно, до сих пор находится последняя часть волшебной пластины. Первой крупной жертвой на пути воинства Исхака после побед над местными кочевниками и завоевания Семендера должна была стать Алания. И Исхак бен Завулон, незадолго перед этим принявший древний титул кагана, приказал войску выступать в поход.
Глава ХХХI
Посольство к половцам
Дипломатия – это искусство заставить другого идти вашим путём.
Дэвид Фрост
Вернувшись в Тмутаракань, Роман Святославич долго не мог найти себе места. Он вспоминал прошлое тяжкое поражение и глаза мирных жителей из оставляемых на растерзание врага поселений. Крестьяне смотрели вслед русичам и аланам с нескрываемой горечью и разочарованием. В их глазах стоял немой укор: «Мы же верили, что вы нас защитите, что же вы? На кого теперь надеяться?»
Князь все ходил по дворцу и напряженно думал, думал… Ясно было, что в грядущей войне с хазарами отсидеться не получится. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предположить, куда направят свои хищные взоры хазары, как только с независимостью Алании будет покончено. Значит, нужно держаться вместе с аланами – так появится больше возможностей победить. Но даже объединенных сил Алании и Тмутаракани не хватит, чтобы противостоять такому могущественному врагу. Следовательно, нужно призывать союзников. Князь Роман написал письмо отцу и, пораздумав, своему тезке – ромейскому императору. В нем он описал всю сложность ситуации и пообещал 10 лет беспошлинной торговли для византийских купцов. А взамен Роман Святославич просил прислать пару тысяч воинов и знаменитых тяжелых ромейских катафрактов, надеясь с их помощью получить преимущество.
Мстиславу князь отдал приказ усилить тренировки воинов и начать набирать ополчение. Лекарям – заготовить приличный запас лечебных снадобий для грядущего похода.
В подготовительных хлопотах незаметно прошел месяц. Князь все ждал ответа от союзников. Первым пришло послание от императора ромеев, и оно было неутешительным. Оказалось, что Роман IV потерпел в прошлом году сокрушительное поражение в битве при Манцикерте от турок-сельджуков, попал в плен, а после получения выкупа снова хотел вернуться на трон. Только вот византийский трон уже был занят его пасынком, короновавшимся под именем Михаил VII. Между прежним и новым правителями империи разгорелась гражданская война. Понятно, что в такой ситуации ромеям было совсем не до Тмутаракани с ее проблемами.
Но от отца письмо было еще более обескураживающим. Князь Святослав писал, что на Руси опять началась смута – великий князь Изяслав вступил в тайный сговор с кровным врагом Ярославичей – Всеславом Чародеем. Так что князья черниговский и переяславский снова собирались идти в поход на Киев, но теперь уже против своего родного брата. Отец просил прощения у сына, но не мог прислать ни одного воина. Роман был ошарашен – ведь в случае успеха его отец станет великим князем киевским, а у него самого тоже появятся права на киевский престол. После старшего брата Глеба, конечно, но все же. Но сейчас стоило призадуматься не над этим. Междуусобица его отца и дядьев лишала его поддержки из Чернигова. Значит, нужно было искать новых союзников. Да только где же их взять…
– Княже, к тебе лекарь Сергей, – прервал мысли князя дежурный гридень.
– Пущай войдет, – рассеянно сказал Роман Святославич, вспоминая, что не назначал ему аудиенцию.
– Здрав буди, княже, – начал Матвеев, – я составил список вещей и зелий, которые необходимо будет докупить для похода. Вот, посмотри. Я посчитал, сколько приблизительно нужно будет потратить на это средств из казны и все подробно написал.
Князь Роман поверхностно пробежал глазами список. Внезапно его осенила неплохая идея.
– Послушай, друг мой. Твоя жена ведь половчанка?
– Истину глаголешь, княже.
– И, насколько я помню, знатного половецкого рода, не так ли? – улыбаясь, спросил Роман.
– Ты снова прав, княже. Ее отец – покойный хан Тарх, а братья – нынешние ханы Асень, Сакзь и Бегубарс.
– Вот и отлично, – хлопнул в ладоши Роман. – Давно со своими шуринами не виделся?
Сергей непонимающе уставился на князя.
– Ты же понимаешь, что нам крайне нужны союзники для грядущего похода? Отправляйся с посольством к хану Сакзю – его кочевья ближе всего к моим землям примыкают. Нашему княжеству нужна хорошая конница. А у половцев она точно есть. Конечно, непросто представлять союзником того, кто еще совсем недавно был нашим врагом, но попытаться стоит. Возглавлять посольство будет боярин Еремей Вышатич.
– Прости, княже, этот Еремей Вышатич – не сын ли того самого Вышаты, который давеча чуть твоего брата не убил?
– Да, это его младший сын, – усмехнувшись, сказал князь. – Младший брат Яна Вышатича. Но не бойся. В сговоре своего отца он не участвовал, но тень предательства Вышаты все равно лежит и на нем. Так что теперь Еремей будет из кожи вон лезть, чтобы доказать свою верность и преданность мне, как тмутараканскому князю. Поскольку ты не боярского сословия, то честь быть главой посольства я отдам Еремею Вышатичу, но главная надежда у меня будет на тебя. Пообещай Сакзю союз с нами, просторные пастбища для его скота и небольшую дань. Можешь от моего имени пообещать ему то, чего он захочет, но в разумных пределах. Взамен проси тысяч пять-шесть половецких всадников. Асень и Бегубарс кочуют далеко, но и к ним я тоже послов отправлю. Добейся союза с кочевниками и проси у меня, чего хочешь. Отправляйтесь немедленно. Лучше всего – прямо завтра.
Сергей оторопел от скорости развития событий.
– Как прикажешь, княже! – наконец выдавил из себя он. – А ты не сочти за дерзость, тем временем будь добр – прикажи своему казначею выдать деньги для пополнения запасов лекарств.
– Да, все будет в лучшем виде. Вот тебе мое княжеское слово! А теперь ступай – готовься к завтрашней поездке. А я пока напишу грамотку хану. Надеюсь, он читать умеет. Ну а если все-таки нет – то ты ему ее и прочти. С Богом, Сергей!
Матвеев поклонился князю и вышел из княжеских палат под сильным впечатлением от их разговора. Он уже морально начал готовиться к предстоящей поездке.
* * *
В кышлаг – зимнюю ставку хана Сакзя, располагавшуюся где-то среди бескрайних донецких степей – Сергей ехал в смятении чувств. С одной стороны, он все никак не мог привыкнуть, что он, пусть и не последний человек в Тмутаракани, теперь был настоящим княжеским послом со всеми полномочиями и привилегиями. С другой – волновался, как его примет хан Сакзь. Ведь он вроде и шурин, но и против Матвеева у него тоже зуб имеется. А ну, как припомнит ему родственничек все тяготы и лишения, которые пришлось ему испытать, пока он срок мотал в черниговской темнице. Хотя, не Сергей же его туда отправил – он-то, наоборот, вылечил заключенного от пневмонии. Ольга тоже очень хотела повидаться с братом и составить компанию мужу в этом путешествии, и только предстоящие вторые роды стали противопоказанием к поездке. Перед отъездом Матвеев исповедовался и причастился, и это прибавило ему уверенности. Однако, подобные смутные мысли периодически его терзали.
В отличие от него, Еремей Вышатич держался весьма уверенно, как и подобало главе посольства и потомственному боярину. Это был коренастый мужчина средних лет с русыми волосами, расчесанными на пробор, и бородой клинышком. Его зеленые кошачьи глаза излучали смесь бойкого ума, наглости и уверенности в себе. Еремей умел и любил красиво говорить, раскатисто смеялся, а в споре мог легко заткнуть любого за пояс. Наверное, не зря именно его князь Роман и назначил главой посольства к половцам.
Прибыв на корабле к устью Кальмиуса, и переночевав в недавно возведенной крепости Новосурожске, тьмутараканская делегация отправилась вверх по течению реки. На Сергея снова нахлынули воспоминания. Он вспомнил, как сплавлялся на байдарках по Кальмиусу с друзьями тогда, в прошлой жизни, и гулял по Набережной в своем родном Донецке. Эх, Донецк, Донецк… Родной любимый город… Матвеев и не думал, что так соскучился по нему. Как бы хотелось в него попасть хоть ненадолго, всего на недельку. Познакомить любимую жену с самыми лучшими местами Донецка, прогуляться по бульвару Пушкина и по Набережной, сходить в Драмтеатр, навестить родителей, а потом можно снова продолжить свою посольскую миссию к половецкому хану.
Стояла сырая мартовская погода. Степь еще была покрыта рыхлым снегом, разлетавшимся под копытами лошадей. Дули пронизывающие ветры, и Матвеев все чаще кутался в теплый бараний тулуп, что, впрочем, не сильно ему помогало – парень продрог до костей. Согревался он только возле костров на привалах. К счастью, им не нужно было долго ехать – зимовье половцев было всего в двух днях пути. Кочевники предпочитали пережидать зиму вблизи теплого моря, где под снегом еще можно было найти остатки травы для скота.
К середине второго дня путешествия по степи их делегацию заметили, и очень скоро из-за кургана с возвышающимся над ним покрытым снежной шапкой каменным истуканом выехали степняки с дикими криками и гиканьем. Хотя все они были вооружены копьями и луками, но не нападали, а держались на почтительном расстоянии, перегородив дорогу русичам.
– Кто такие и куда путь держите? – на ломаном русском спросил старший отряда кочевников.
– Посольство князя Тмутараканского Романа Святославича к хану Сакзю, да будут его дороги просторны и безопасны, – ответил Еремей Вышатич и показал степняку княжескую грамоту и тамгу хана Сакзя. Тот ее зачем-то понюхал и сделал знак своим. К нему подъехал самый молодой кипчак, послушал указания и резво поскакал куда-то вдаль. Остальные кочевники окружили русичей, и их процессия тронулась в путь, правда, гораздо медленнее, чем ускакал вестовой. Половцы кружили вокруг послов, как стая голодных волков, облизываясь на добротную броню и хорошее оружие тмутараканцев. Русичи тоже напряженно и с большой долей недоверия смотрели на бывших врагов. Однако, ханская тамга помогала кочевникам сохранять благоразумие.
Ханская ставка оказалась неподалеку – всего в двух часах пути. Это была типичная половецкая вежа из тех, с которыми Сергею уже поневоле приходилось сталкиваться. Единственное, что отличало ее от предыдущих – размеры и богатство шатров. Где-то вдалеке, выискивая прошлогоднюю траву из-под снега, паслось стадо овец. По периметру вежи ожидаемо стояли половецкие телеги, возле крайних из которых послов уже встречал почетный караул. Сопровождавшим посольство гридням пришлось сдать оружие, и их проводили отогреваться в большой шатер, в котором уже горел костер. Еремея Вышатича, Сергея и еще пятерых бояр повели сразу в ханскую юрту. Она располагалась на вершине холма, окруженного рвом. Через ров был перекинут бревенчатый мост. Было заметно, что Сакзь уже больше беспокоится о своей безопасности, чем раньше. Хотя против любого мало-мальски серьезного противника этих фортификационных сооружений явно бы не хватило.
Внутри юрты было тепло и уютно, насколько вообще может быть уютно в юрте кочевника. В четырех жаровнях горел огонь. Хан Сакзь сидел на тахте, покрытой волчьей шкурой. Сергей отметил, что хан не сильно изменился с момента их последней встречи, лишь на его голове появились первые седые волосы. Увидев Матвеева, Сакзь ему дружески улыбнулся. «Хороший знак, – подумал Сергей. – Значит, он не держит на меня зла». Тьмутараканские послы вошли и поклонились хану. Он поднялся с тахты и с улыбкой указал им на окруженный пушистыми коврами дастархан, куда расторопные слуги ставили яства.
– Рад приветствовать гостей в моей веже! – Сакзь говорил уже по-русски с небольшим степным акцентом. – Согревайте ваши тела теплом огня, а души – славным ромейским вином. А потом и о делах потолкуем.
– Зело благодарны за гостеприимство. Но позволь, великий хан, вначале преподнести тебе дар нашего князя Романа Святославича, – ответил с поклоном Еремей Вышатич.
– Как здоровье вашего молодого князя Романа? – вежливо осведомился Сакзь.
– Хвала Господу, князь здравствует и желает здоровья тебе, всему твоему роду и скоту, – ответил Еремей.
Он кивнул, и один из бояр преподнес хану саблю в позолоченных ножнах. Сакзь вытащил саблю из ножен и присвистнул – она была не только богато украшена, но и представляла собой ценность как оружие. Сабля была выкована из дорогой дамасской стали и наточена была так остро, что с легкостью могла разрезать волосок на лету.
– Хоть я и не великий хан, но ваша лесть мне приятна, – снова сказал хан. – А эта сабля займет почетное место среди моего оружия. Но все же – угощайтесь – на сытый желудок вдвойне приятнее о делах разговоры вести.
Послы не заставили себя долго уговаривать. Поесть горячей вкусной еды после прозябания под сырым мартовским ветром было просто необходимо. Все уселись за дастархан. Рядом с Сакзем сидели два его бека и старый знакомый Матвеева Ченегрепа. Половцы угощали тмутараканцев диковинной для последних жареной верблюжатиной с рисом, а также мясом в вареном тесте, напоминающем что-то среднее между пельменями и хинкали. Поили кислым кумысом и терпким ромейским вином. Вино пили не из привычных русам кубков, а из степных пиал. Оно действительно было вкусное и слегка кружило голову. Поэтому ни Матвеев, ни Еремей Вышатич не позволили себе пить много вина – ведь впереди еще предстоял важный разговор.
– Как поживает моя сестра, досточтимая Бике-хатун? – пересекшись взглядом с Сергеем, спросил Сакзь.
– Моя жена вместе с твоим племянником пребывает в добром здравии, шлет тебе привет и приглашает в гости в Тмутаракань. Приезжай, хан, не пожалеешь. Встретим, как родного. Увидишь красоту нашего города и на корабле по Черному морю покатаешься.
– Ну что же, можно и навестить вас. За Бике я за эти три года соскучился, да и племянника тоже повидать охота, – ответил хан. – Вот перекочуем весной в летнюю ставку, айлаг, и ждите гостей. А пока – налегай на верблюжатину – уж больно вкусно она в этот раз у моих поваров получилась.
Сергей с удовольствием продолжил трапезу. Половецкие повара действительно постарались на славу.
– Так какая нужда привела вас в такую погоду в МОЮ степь? – заметив, что гости уже насытились, продолжил разговор Сакзь. Сергей про себя отметил, что на слове мою хан сделал акцент.
– Князь наш собирается в начале лета в поход на хищническую Новую Хазарию, которая опустошает земли наших друзей и союзников – аланов, – отставив в сторону кубок с вином, повел рассказ глава посольства Еремей. – Кроме того, от наших лазутчиков приходят сведения, что хазарский каган стремится поработить все Тмутараканское княжество. Пришло время забыть нашу бывшую вражду и побеждать общего врага вместе. Зная силу, ловкость и скорость кипчакских всадников, князь Роман взывает к тебе о помощи и просит выступить в поход вкупе с ним. Кроме того, к нам присоединятся аланское и касожское войска – а это уже сила немалая. Вместе и воевать веселее. А в качестве награды за твою помощь князь обещает тебе и твоим воинам четверть от всей добычи в походе и право беспошлинной торговли с Новосурожском, Белой Вежей и прочими нашими городами.
– Предложение, конечно, заманчивое, – с минуту подумав, ответил хан, – Но посудите сами – не выгоднее ли мне будет торговать с хазарами, что мы, собственно, сейчас и делаем, чем воевать с ними?
Ченегрепа и оба бека согласно закивали.
– До поры до времени хазары будут с вами торговать, – продолжал Еремей. – С гузами они тоже сперва просто торговали, а потом взяли их в оборот и теперь гузы – их рабы. Хазары – опасное племя, и много зла могут принести и вам, и нам.
– Гузы – слабаки, – отозвался один из беков. – Мы не раз их в поле бивали. Немудрено, что и хазары с ними справились.
– Слабаки или нет, а у хазар сейчас есть такое вооружение, что и бывалых воинов в трепет приводит, – ответил ему Ратибор, старый воин-тмутараканец. – Я своими глазами прошлым летом видел их великанов и воинов, лишенных страха и боли. Ежели мы их вместе сейчас не победим, то поодиночке нас перережут, как овец, а потом очередь и до вас, доблестные кипчаки, доберется. Дайте мне колчан стрел, и я вам кое-что покажу.
Хан кивнул, и слуги принесли Ратибору двадцать стрел.
– Смотри, хан, – сказал воин и безуспешно попробовал сломать руками всю охапку стрел. – Вот это мы вместе. А теперь вот что будет, если каждый будет воевать по отдельности. – Воин с легкостью начал ломать одну стрелу за другой.
– Постой, это понятно, – сказал Сакзь, – Не ломай все стрелы, они еще против наших врагов пригодятся.
– Степь большая, – промолвил Ченегрепа, – и если мы увидим, что враг слишком силен, то уйдем отсюда, и пусть хазары ищут ветра в степи. У нас же нет городов, подобных вашим. Кроме Шарукани, но она далеко отсюда.
– То, что у кипчаков пока нет городов – не проблема, – впервые высказался погруженный до этого в размышления Матвеев. Ему наконец-то пришла в голову блестящая, на его взгляд, мысль, как уговорить половецкого родича. – Ты же славы ищешь, хан Сакзь? Согласно воле Тмутараканского князя Романа Святославича предлагаю назвать в твою честь любой, из захваченных нами в походе городов, на твой выбор. А города возле Гирканского моря в разы больше столицы Шарукана. И слава твоя затмит Шаруканову.
Русичи и половцы в изумлении уставились на Сергея. Подобная идея никому не приходила.
– Причем тебе вовсе необязательно будет жить в городе, – продолжал молодой лекарь. – Ты и твоя орда могут продолжать кочевать, а горожане будут тебе платить дань. Хотя когда поживешь в красивом дворце на берегу моря, не думаю, что ты захочешь вернуться в юрту. К тому же и климат там хороший, для здоровья полезный.
Глаза хана Сакзя возбужденно заблестели. Он в задумчивости приглаживал бороду. Значит, посыл был правильный. Обладать городом, названным в твою честь, что может быть более привлекательным для честолюбивого вождя?
– Мне и моим бекам нужно хорошенько подумать над вашим предложением, – сказал, поднявшись, Сакзь и поманил жестом к себе обоих беков и Ченегрепу. – А чтобы вам не скучно было ожидать, Ченегрепа, задай нашим гостям кипчакские загадки! Если разгадаете их все – велю выставить на стол еще пять кувшинов ромейского вина.
Ченегрепа ехидно улыбнулся и задал три вопроса: – Досточтимые гости, подумайте, что это за вещи: У белой кибитки нет калитки? Колчан у меня один, стрелы мои бесчисленны? От Тенгри-хана упала колотушечка – четвероногая зверушечка?
Хан и знатные половцы ушли совещаться из юрты на улицу, а русичи всерьез задумались. Если с первой загадкой все было более-менее понятно, то с остальными все было неясно – слишком много предметов подпадало под это невнятное описание. Когда спустя полчаса половцы вернулись, у русичей все еще не было четких ответов на вопросы.
– Ну что, урусы, как вам наши загадки? – спросил Сакзь.
– Мудреные, хан, – на правах старшего ответил Еремей. – Но мы думаем, что первый ответ – яйцо, второй – бесчисленная трава в Великой степи, а третий – козел, стоящий на четырех ногах с острыми рогами. Как-то так.
– Ну что же, кое в чем вы оказались правы. Ченегрепа, скажи верные ответы.
– Белая юрта – это действительно яйцо. Колчан со стрелами – небо и звезды. А колючая колотушечка – еж, – радуясь тому, что перехитрил русичей, проговорил ухмыляющийся Ченегрепа.
– Ты же не говорил, что эта колотушка колючая, – возмутился Ратибор.
– Так ты и не спрашивал, не задавал уточняющих вопросов.
– Ну что же, хоть вы разгадали и не все загадки нашего хитреца Ченегрепы, вина мы все равно выпьем, – торжественно сказал Сакзь. – За взаимопонимание, дружбу народов и наш будущий совместный поход.
И первым осушил пиалу с вином. Его примеру последовали и половцы, и русичи. Еремей и Сергей переглянулись и улыбнулись один другому – они достигли своей цели.
