Текст книги "Тмутараканский лекарь (СИ)"
Автор книги: Алексей Роговой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)
Глава XIX
Половецкий гамбит
Я смотрю в темноту, я вижу огни.
Это где-то в степи полыхает пожар.
Я вижу огни, вижу пламя костров.
Это значит, что здесь скрывается зверь.
«Nautilus Pompilius», «Зверь»
В конце июля Глеб Святославич с ладьей, пришедшей из Чернигова, получил письмо от своего отца, гласившее:
«Сыне, желаю тебе здравствовать и радоваться. Мы с моими братьями, великим князем Изяславом Киевским и Всеволодом Переяславским решили покончить с полоцкой угрозой. Хоть князь Всеслав до сих пор и сидит в порубе, но стольный град его не хочет признавать власть великого князя и подбивает к неповиновению окрестные города и веси. На святого Андрея Стратилата мы собираемся выступить объединенным войском на Полоцк и раз и навсегда покорить это гнездо мятежа. Посему предписываю тебе не позднее, чем через три седмицы прибыть в Переяславль с тысячей всадников тьмутараканских, дабы войско наше усилить и тебе самому славу в этом походе стяжать. С нами Бог!
Твой отец, князь Черниговский Святослав Ярославич».
Письмо это не очень обрадовало молодого князя, ведь он больше предпочитал мирное правление военным действиям. Тем не менее, он отдал приказ своим воеводам готовиться к походу. Чтобы сократить маршрут, решено было переправиться на ладьях через Сурожское море, а дальше продолжить путь по суше. Через неделю воины были готовы выступить в поход, подготовленные ладьи стояли в порту, а в их трюмах лежали припасы в дорогу. На время своего отсутствия князь Глеб назначил наместником Тмутаракани опытного воеводу Святогора, а в поход с собой взял молодого Горазда, чему тот был несказанно рад и весь светился от переполнявшей его важности. Провожать Глеба Святославича и его войско на берег вышел почти весь тмутараканский люд. Епископ Лаврентий, немного осунувшийся и утративший былую спесь после казни Порея и бегства Вышаты – его основных спонсоров – произнес пламенную речь, даже прослезился и перекрестил князя, его дружину и покачивающиеся на волнах две дюжины лодий. С соборной колокольни прозвучал благовест, и тмутараканское войско отправилось в долгий путь под колокольный звон.
Накануне князь пришел в монастырь за благословением к отцу Никону и заодно попросил отпустить в поход его учеников в качестве военных лекарей, ожидая что после осады и штурма Полоцка будет немало раненых, в том числе и в тмутараканской дружине. Отец Никон осенил крестным знамением склоненную перед ним светло-русую голову Глеба и сказал:
– Да прибудет с тобой благословение Божие, добрый князь! Возвращайтесь все живые и невредимые. Ученики мои пока еще разумеют в деле лекарском далеко не все, но помощь оказать раненым воинам смогут. Будешь в Киеве, поставь свечку за все воинство православное в Печерской обители.
– Непременно поставлю, отче! А ты молись за нас. Чувствую, что вернемся мы нескоро.
С тяжелым сердцем оставлял князь Глеб свой город. Его, конечно, радовала возможность скорой встречи с отцом и братьями, но его терзало смутное предчувствие, что видит он этот город в последний раз. Поэтому он долго стоял, опершись о борт ладьи, погрузившись в свои мысли, и долго смотрел в сторону Тмутаракани, пока она совсем не скрылась из виду.
Среди дружинников, напротив, царило оживление. После несостоявшегося похода на аланов они были рады внезапно появившейся возможности поучаствовать в большом событии, которым должно было стать взятие Полоцка, и вернуться домой с трофеями. Многим из воинов вообще было все равно, против кого воевать – против полочан, аланов или половцев, лишь бы не сидеть на месте, но проявить себя в ратном деле.
Сергей, Василий, Артемий и Тихомир, получив напутствие от своих наставников и один экземпляр книги о ранениях и операциях, теперь проверяли знания друг друга, совсем как студенты, готовящиеся к экзамену. Этот поход и должен был стать для них и летней практикой, и экзаменом, и первым боевым крещением. В ушах Матвеева до сих пор стояли слова отца Никона, сказанные им наедине на прощание: «Мыслю я, неспроста тебя Господь привел в наш мир. И для князя Глеба уже сгодилась твоя помощь. Может, в этом походе и исполнится твое предназначение, кто знает… Постарайся спасти как можно больше людей, как с одной стороны, так и с другой – полочане ведь тоже люди православные, и не все они виноваты, что князья между собой враждуют. Береги братьев своих! Ты ведь молвил, что уже шесть лет обучался в своем времени и еще почти год здесь, посему назначаю тебя старшим среди них. Коли даст Бог, обязательно свидимся со всеми вами!». Сергей и в университете был старостой группы, но тут все было иначе, и совсем другим был уровень ответственности, да и в масштабных боевых действиях ему еще участвовать не приходилось. Главным над их маленьким медицинским отрядом отец Никон назначил старого опытного монаха Симона, повидавшего на своем веку не один военный поход.
С Марфой он простился коротко. Оставил ей немного серебра на пропитание и попросил молиться за него. Вдова обняла его и сказала, что с нетерпением будет ждать его обратно. «А что же будет после моего возвращения? – задавал себе вопрос Сергей. – Надо будет мне окончательно решить вопрос с этой девушкой. С одной стороны, некрасиво будет оставить ее одну, а с другой – не совсем правильно будет жениться на ней, ведь я все-таки планирую вернуться в свое время. Может, в этом походе я наконец встречу Кудеяра, и он меня порадует возможностью возвращения».
В общем, в голове Матвеева был целый калейдоскоп мыслей, и поэтому он был рад, что его друзья из княжеской дружины плыли на другой ладье, ведь он не мог пока искренне разделить их веселья, а сосредоточиться на размышлении над всеми проблемами, созерцая спокойные воды Азовского моря.
Морское путешествие на этот раз длилось недолго – уже вечером следующего дня ладьи бросили якорь на противоположном берегу. Проведя вторую ночь на ладьях, с первым лучом рассвета дружинники поехали в сторону Переяславля верхом, а корабельщики отправились в обратный путь.
Последующие две недели прошли в практически однообразном движении на север. Вначале отряд прибыл к руслу Днепра, а потом просто двигался вдоль этой реки против течения, проходя за день около пятидесяти верст. Позади отряда катилась телега с припасами, которых как раз хватило до конца путешествия, а запасы воды пополнялись из Днепра. По пути отец Симон делился со своими подопечными особенностями походной медицины и давал ценные советы, исходя из своего опыта. По вечерам у костра воины рассказывали друг другу различные истории, веселые и не очень. Матвееву больше всего запомнилась одна из них.
– Слыхали, братцы, что у ромеев теперича новый кесарь – Роман Четвертый? – начал рассказ Федор.
– Эка невидаль! Так он уже с середины зимы правит – вовремя ты опомнился, Федька, – ответил один из дружинников. – Об этом нам давно ведомо.
– А ведомо ли вам, как он стал кесарем – вот это воистину забавно. Сам бы так хотел. Сейчас расскажу, и вам тоже захочется. Ну что, рассказывать или вы все знаете?
– Да говори уже, не тяни, – подбросив хворост в костер, нетерпеливо сказал командир касогов Фареджан.
– Так вот, был я недавно в Херсонесе и рассказал мне по старой дружбе хозяин харчевни эту историю. При прежнем кесаре, Константине, этот Роман был участником заговора против него, за что и был посажен в темницу. Умирая, старый кесарь взял со своей жены, императрицы Евдокии, письменное заверение не выходить более замуж ни за кого. Эту клятву с ее подписью и кесарской печатью отдали на хранение патриарху царьградскому, и дальше императрица должна была править одна вплоть до совершеннолетия ее детей. Но однажды, когда Евдокия присутствовала на допросе Романа, он ей так понравился своей статью, силой и Бог знает, чем еще, что решила она недолго ходить вдовой, а помочь сменить ему узы тюремные на узы семейные.
– А как же насчет письменного обещания? – спросил Мстислав.
– Вот тут и начинается самое забавное. Стала Евдокия оказывать знаки внимания брату патриарха, Варде, да так, что это стало приметно всем царедворцам. А потом на исповеди призналась патриарху, что хочет снова выйти замуж. Патриарх, горя желанием породниться с кесарским домом и ничуть не сомневаясь в том, кто является избранником Евдокии, отдал ей пергамент с ее клятвой. А она, недолго думая, приказала освободить Романа, вернуть ему все титулы и уже очень скоро обвенчалась с ним. Так Роман и стал кесарем. Вот ведь повезло человеку! Я-то ведь тоже с виду недурен. Где бы и мне найти такую императрицу или на худой конец, княгиню?
– Эх, Федя, ежели твой конец худой, так и не мечтай о таком счастье, – высказался Мстислав.
Все дружно рассмеялись, а Федор сделал вид, что обиделся.
* * *
До Переяславля добрались быстро и без особых приключений – разбойные племена, промышлявшие нападением на купеческие ладьи, не хотели вступать в схватку с вооруженным большим отрядом, у которого поживиться особо было нечем. Единственное, что немного смутило Кытана, так это то, что по пути они встретили следы нескольких недавно оставленных половецких кочевий. Как будто что-то очень важное отогнало их на восток. Половец поделился своими наблюдениями с воеводой Гораздом, но тот счел этот факт недостаточно значительным для оповещения князя, но решил, что кочевники просто сбежали при приближении их отряда.
За время похода Матвеев понял, что тьмутараканское войско было достаточно разнородно – добрая половина воинов не были русичами. Среди отряда было немало болгар, греков, хазар, касогов и даже два половца в лице Кытана с Ильдеем. Но годы совместной службы и добрососедской жизни сроднили их, и теперь это был единый организм, четко выполняющий распоряжения своего князя.
За последние пару дней до прибытия по пути стали все чаще встречаться русские села. Крестьяне, гнавшие скот на выпас, рубившие дрова и занимавшиеся другими хозяйственными делами при приближении отряда останавливались, снимали шапки и кланялись, приветствуя тьмутараканскую рать. Местные девушки с восхищением и интересом смотрели на статных воинов в блестящих доспехах, а встретившись с ними взглядами, скромно опускали глаза. А дружинники продолжали свой путь, довольные произведенным впечатлением.
Наконец взору Матвеева предстал Переяславль – город, о котором так много ему рассказывал Никола еще в половецком плену и на который собирались напасть половецкие орды в прошлом году. Расположен он был на берегах двух рек – у стен Переяславля Альта впадала в Трубеж, который нес свои воды в Днепр. Это был классический древнерусский город с бревенчатыми стенами и резными коньками крыш. Избы в нем, в отличие от Тмутаракани, тоже были из бревен, и горожане больше подходили под привычные для Сергея образы древних русичей.
У ворот княжеского терема Глеба Святославича и его войско встречал его дядя – князь переяславский Всеволод Ярославич. Ему еще не было сорока лет, он был крепок по телосложению, полон сил и энергии, хотя его волосы и бороду уже посеребрила седина. Живые глаза князя Всеволода были наполнены мудростью и светились радостью от долгожданной встречи с племянником. Сергею было интересно впервые вживую увидеть историческую личность, о которой раньше он слышал на уроках истории – ведь о существовании князя Глеба и всех, кого он знал сейчас, он даже не подозревал в своем времени.
– О, Глеб, как ты вырос и возмужал – настоящим князем стал, – сказал Всеволод, обнимая племянника. – Давненько мы с тобой не виделись.
– Наверное, уж три или четыре лета прошло, как ты у нас в Чернигове гостил, дядюшка, – ответил Глеб. – С тех пор много воды утекло.
– Как у вас там, в Тмутаракани, под полуденным солнышком живется, не сильно припекает?
– А ты приезжай к нам в гости, дядя, и семью с собой бери. У нас под боком море, много спелых и вкусных плодов растет. А какой в Тмутаракани вкусный виноград!
– Я бы попробовал, но боюсь, что обилие княжеских забот помешают это сделать в ближайшее время. А вот мой сын Владимир вполне может поехать с тобой после нашего похода, не так ли, сынок?
– С удовольствием приму твое приглашение, братец, как только отец позволит! – отозвался юноша лет пятнадцати с таким же проницательным взглядом, как и у его отца. – Я много читал о море, но хотелось бы его увидеть своими глазами и хоть раз искупаться в нем.
– Искупаемся, и не раз, – пообещал Глеб.
– А пока я, кроме Альты и Трубежа, купаюсь лишь в море книг – вот увидишь, какую библиотеку мой отец собрал, – продолжал юноша.
– Да, знаю, Владимир, если бы не поход на Полоцк, я бы надолго у вас остался – ты же знаешь, как я книжную мудрость люблю. Хотя совсем недавно мне это чуть жизни не стоило…
Князья и воеводы пошли в терем, а воинов и лекарей разместили на большом княжеском подворье, где для них уже были накрыты столы. Уже во время застолья до Сергея дошло, что же это был за юноша. «Владимир, сын Всеволода. Владимир Всеволодович… Да это же сам князь Владимир Всеволодович Мономах в юности. Один из величайших русских князей в недалеком будущем. Вот это мне повезло его увидеть, и у него еще пока нет его пресловутой шапки…».
Переяславцы гостеприимно встретили тмутараканцев, и те смогли у них отдохнуть пару дней после первой части своего похода. А затем обе дружины выдвинулись в сторону Киева, следующей контрольной точки их маршрута.
* * *
У Сергея за время похода появилась небольшая мечта – захотелось ему посетить средневековый Киев, к которому как раз и направлялась их армия. Раз уж он попал в это время, так почему бы не воспользоваться представившейся возможностью? В Киеве, как столице современной Украины, Матвееву несколько раз довелось побывать, но теперь историческое любопытство влекло его в столицу средневековой Киевской Руси. Но этой мечте пока удалось сбыться лишь отчасти. Сергей издалека увидел большой город, раскинувшийся на трех холмах над Днепром, золотые купола церквей и рыбацкие лодки на реке, видел улочки и красивые деревянные терема с обширными дворами, пока они шли к месту ночлега. Но времени на экскурсию по Киеву не было, потому что уже на следующий день объединенное войско Изяслава Киевского, Всеволода Переяславского и Глеба Тьмутараканского выступило к Любечу, где встретилось с многочисленной дружиной Святослава Черниговского. Тмутараканский отряд влился в состав черниговской дружины. Всего под знаменами русских князей собралось около десяти с половиной тысяч воинов. По слухам, непосредственно к самому Полоцку должна была еще подойти дружина новгородского князя Мстислава, сына великого князя Изяслава, и тогда общая численность армии достигнет двенадцати тысяч человек. Сергей недоумевал, зачем нужно такое огромное войско, чтобы покорить одно княжество, тем более без князя. Да видать, не таким уж и простым было это княжество, и расположено оно было в краю лесов и болот, что могло сильно затруднить их передвижение.
Возле Любеча войско догнали посланцы из Переяславля. Рассказали они, что на их княжество напала огромная половецкая орда, которую вел хан Шарукан. На сей раз половцы смогли прорвать Посульскую линию валов и крепостей через городок Горошин, верст на семьдесят южнее прошлогоднего набега. Хоть под стенами этого небольшого городка кочевники и потеряли около тысячи своих воинов, но это их не остановило, а лишь еще больше обозлило. Степняки уже разорили и сожгли несколько сел, убили и полонили немало крестьян и постепенно подбираются к самой столице княжества. Князья собрали срочный военный совет со своими воеводами.
– Предлагаю нам всем крепко подумать и решить, стоит ли нам сейчас отвлечься на половцев или отправим небольшой отряд на помощь переяславцам и нападем на полочан, пока они не готовы к встрече с нами? – начал совет великий князь Изяслав.
Этот князь был широк в плечах, толст и потому слегка медлителен. А может, он и не старался спешить, чтобы придать всем своим движениям больше величия.
– Полоцк подождет. Вначале нужно с погаными покончить. Нельзя им дать погубить Переяславль, – произнес князь Всеволод.
– Проклятые степняки! Чтоб их геенна огненная поглотила! – выругался князь Святослав. – Долго мы задумывали этот поход, а они все испортили! Пока назад их не прогоним, поход продолжать нельзя.
Отец Глеба был полон молодецкой удали и всегда готов к великим свершениям и ратным подвигам. Он не носил бороды, оставив по варяжскому обычаю длинные усы. В его светло-русых волосах уже начала пробиваться седина, но несмотря на это он был в самом расцвете сил.
– Только как нам быть? – сказал в задумчивости Воигнев, воевода переяславский. – Неведомо, когда половцы будут под стенами Переяславля. Тамошней рати не хватит, чтобы долго сдерживать осаду.
– Ежели поторопимся и пойдем навстречу поганцам лишь конницей, то через три дня будем на месте, а пехоте целую неделю до Переяславля топать, – присоединился к беседе воевода киевский Коснячко.
– Прошлым летом, помнится, тоже половцы приходили, но стоило нашей дружине выйти им навстречу, как они убежали в степь. Это против неукрепленных деревень они свирепые волки, а против мощного войска сразу в зайцев превращаются, – высказался черниговский воевода Белогор. – Так что должно хватить и семи тысяч конников.
– Тогда не будем долго мудрствовать – выступаем немедля конницей, а пехота пусть нас догоняет. Расправимся с погаными, а потом уже займемся Полоцком, никуда он от нас не денется – в степи иль болота точно не побежит, – подвел итоги совета князь Изяслав.
Назад к Переяславлю двигались быстро, делая привалы лишь для ночлега. Один из таких привалов был омрачен смертью отца Симона. Он умер спокойно – во сне остановилось утомленное долгим походом сердце. Начальство над тьмутараканскими лекарями перешло на Сергея. Он был ошеломлен свалившейся на него ответственностью.
Через три дня разведчики наткнулись на стоянку половецкой орды на десять верст севернее Переяславля. Уже вечерело, когда русское войско расположилось лагерем в лесу на берегу реки Альты. Теперь два вражеских стана отделяла лишь эта река. Снова собрали княжеский совет, на который Глеб Святославич привел с собой Кытана и Ильдея, как знатоков половецких обычаев. Разведчики, подобравшиеся достаточно близко к половецкому лагерю, доложили, что кочевников в шатрах не больше трех тысяч, и они не ждут нападения.
– Значит, нужно атаковать сразу! Разобьем их, и дело с концом! – запальчиво сказал киевский князь Изяслав.
– Воины устали после похода. Неплохо было бы немного отдохнуть. Утро вечера мудренее, – возразил ему князь Всеволод.
– Степняки от нас на востоке. Утром там всходит солнце и будет нам слепить глаза. Я лично за то, чтобы сразу покончить со степняками, а потом уж отдыхать, – поддержал князь Святослав великого князя.
– Мы же сейчас стоим на реке Альте, – взял слово седовласый Воигнев, – так вот полвека назад (я тогда еще мальцом был) именно на этой реке ваш батюшка, князь Ярослав, одолел Святополка Окаянного и его печенегов. Святополк тогда убежал навсегда с земли Русской, а Ярослав доказал свои права на киевский престол. А там, где мы одних кочевников побили, побьем и других.
Слова Воигнева о прошлой победе встретили с воодушевлением.
– Дозвольте, князья, мои воины слово молвят, – вмешался князь Глеб. – Они сами по крови половцы, но половцами же были изгнаны и теперь верно мне служат. И у них есть, что сказать.
Князь Изяслав посмотрел на братьев-половцев и утвердительно кивнул.
– У нас нет причин не доверять вашим разведчикам, но я знаю хана Шарукана, – сказал Кытан. За целый год жизни среди русичей они с братом уже неплохо говорили по-русски, хотя акцент в их речи все еще чувствовался. – Он бы никогда не пошел в набег с таким малым войском. Возможно, он готовит нам западню. Если вы дадите нам с братом время до рассвета, то мы узнаем истинное число их воинов.
– И можем даже пленника захватить, чтобы вы его смогли допросить, – поддержал брата Ильдей.
– Я бы не полагался на верность кочевников, – шепнул князю Изяславу его воевода Коснячко. – Как бы они, чтобы заслужить прощение своих сородичей, не предупредили их и не испортили нам всю внезапность нападения.
– До утра у нас времени ждать нет, – резко ответил половцам Изяслав. – Даже если степняков там и больше, чем увидели разведчики, то все равно с нами Бог и правда! Разобьем вначале эту часть орды, а потом найдем и примемся за другую. Хватит рассуждать – пора воевать!
В то самое время, пока шел военный совет, Матвеев и его друзья устанавливали шатер, который должен был стать прообразом палатки первой медицинской помощи. Предполагая, что скоро начнется битва, и будут поступать раненые, они приготовили хирургические инструменты и перевязочный материал.
– Напомни, брат Сергий, – спросил Василий, – если кровь из раны выливается струей, жгут надо накладывать выше или ниже места ранения?
– Выше, а если кровь темно-вишневая и обильно вытекает – тогда ниже. Книгу на всякий случай все равно держите наготове, вдруг мы что-нибудь забудем, – ответил Сергей.
– Я положил все необходимые зелья на видное место, достал даже маковое молочко, что нам выдал Георгиос, – сказал Тихомир. – Смешаю его с вином, коль будет нужно.
– Это верно. Появятся раненые, и их нужно будет, в первую очередь, обезболить. Дай-ка и мне пару глотков вина сделать.
Матвеев нервничал. Всё-таки он был старший в группе, и вся ответственность лежала на нем. Он вышел из шатра и через несколько шагов столкнулся с идущим ему навстречу Кудеяром.
– Здравствуй, Сережа! Что обомлел? Я тоже очень рад тебя видеть. Отойдем в сторонку. У нас мало времени, а рассказать я тебе должен кое-что чрезвычайно важное.
Они отошли на небольшое расстояние от лагеря в заросли орешника.
– Дед Кудеяр, где же ты пропадал столько времени? Я думал, что ты придешь в Тмутаракань, куда меня и направлял… Кстати, а ты не знаешь, как там поживает…
– Нет времени на досужие разговоры. Послушай и не перебивай меня, – нетерпеливо заговорил старик. – Ты знаешь, как называется эта река? – махнул он рукой в сторону воды.
– Альта. И что с того?
– А какой нынче год, помнишь?
– 1068 от Рождества Христова. Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь?
– Ты что, в школе совсем не учился? Не знаешь, что сейчас должно произойти?
– Ну я помню, что здесь убили князя Бориса, сына Владимира Красна Солнышка и в 1019, кажется, году князь Ярослав Мудрый победил здесь своего сводного брата Святополка, но это ведь было уже давно и к нынешнему делу отношения не имеет, так?
– Ты говоришь про первую битву на Альте. А была еще вторая. Вернее будет и очень скоро. И закончится она полным разгромом русского войска. Это я тебе, как преподаватель истории, гарантирую. Так что бежать тебе отсюда надо в Переяславль и как можно скорее.
– Как бежать?! – не понял Матвеев.
– Ножками, вот как. А еще лучше – на лошади.
– Да как же я брошу своих друзей и наших воинов? Кто им помощь оказывать будет? У тебя же советское воспитание было. Разве ты своих товарищей в беде бы бросил? Наши прадеды не выиграли бы Великую Отечественную, если бы своих в трудный час оставляли.
– Для тебя – прадеды, а для меня – отцы и старшие братья были настоящими героями. Они прошли все ужасы той войны, а ты настоящей войны даже не нюхал. Они сражались, даже если был минимальный, практически незаметный шанс на победу. Но здесь шансов никаких нет. И это не твоя война. Впрочем, выбор за тобой. Если хочешь погибнуть или снова попасть в половецкий плен, оставайся. Но если ты все-таки хочешь со мной вернуться домой…
– Но они ведь тоже хотят вернуться домой, – кивнул Матвеев в сторону своих соучеников и русичей. – Их жены и дети надеются, что они вернутся к ним живыми, а дружинники верят, что мы перевяжем их раны. Я, правда, безумно хочу вернуться в свой родной Донецк, но не ценой предательства. Если Бог даст, я выживу, и мы еще с тобой прогуляемся у нас по парку Щербакова и попьем пивка в «Юзовской пивоварне».
– Сережа, твою мать, какой же ты упрямый, – не сдержался Кудеяр и горестно вздохнул. – Что же вы все такие бестолковые, молодежь? Пойми, я не хочу и тебя потерять…
– Что значит, и меня? До меня сюда попадали еще и другие?
– Да, попадали, но пробыли недолго. Лет двадцать назад попал в этот мир один спортсмен-разрядник, но по дурости погиб, защищая приглянувшуюся крестьянку от княжеских сборщиков дани. Второй, через пару лет после него, студент физмата, просто рехнулся и теперь ходит по деревням, как юродивый. Вернуть ему рассудок мне не удалось. Ты – моя последняя надежда. Битву все равно уже не остановить. Ладно, спасай своих раненых, но не уходи далеко от вашего шатра. Береги себя и постарайся выжить, а не то и я подохну здесь в этой звериной шкуре.
Кудеяр уныло заковылял в сторону Переяславля, а ошарашенный Сергей вернулся к своему шатру. Он давно искал встречи со старым волхвом, но совсем не предполагал, что она произойдет таким образом. И что теперь оставалось делать? В голове у него пронеслась единственная мысль: «Делай, что должен и будь, что будет».
По пути к шатру он увидел, что тьмутараканские воины вооружаются и седлают лошадей. Через несколько шагов парень встретил Мстислава в шлеме, кольчуге и с копьем в руках. Русич садился на коня и попросил Сергея подержать его копье.
– На совете решили выступать на половцев немедля. На этом Изяслав Киевский настаивал. Тмутаракани, конечно, Киев – не указ. Мы подчиняемся князю Глебу, а он своему батюшке – Святославу Ярославичу. Но черниговский князь тоже решил поддержать своего старшего брата. Так что готовимся к бою прямо сейчас. Не ведаю, разумно ли это, но я все-таки предпочел бы отдохнуть после дороги.
– Послушай, брат, я вчера видел вещий сон, – решил Матвеев предупредить Мстислава. – Вам всем грозит беда. Может половцы приготовили ловушку или их будет больше, чем вас. Помню смутно, но сон был нехороший. Береги князя и будь осторожен сам – я тебе еще пиво должен, помнишь?
– Как такое забыть?! Тем паче в Переяславле, молвят, есть достойная харчевня с пивоварней. Неплохо было бы там посидеть после битвы, – голос Мстислава был уверенным и спокойным. – Я не шибко доверяю снам, но осторожность никогда не помешает. Благодарю за заботу, брат!
На жеребце каурой масти подъехал князь Глеб. Лицо его было бледным, но взгляд – решительным. Было заметно, что молодой князь нервничал.
– Мы выдвигаемся вслед за черниговской дружиной, – сказал он. – У нас все готовы?
– Дружинники ждут твоих приказов, княже, – отозвался Мстислав.
– Пускай Господь сохранит тебя целым и невредимым, Глеб Святославич, – произнес Сергей.
– На все воля Божья, – ответил князь Глеб. – Пока будешь нас ждать с боя, Сергий, помолись со своими друзьями за воинство русское. Что-то тревожно мне нынче на душе.
– Так и сделаю, княже.
На несколько минут все замолчали. Затем князь Глеб заметил черниговские стяги возле брода через реку. Князь Святослав подъехал к нему, по-отечески приобнял и сказал:
– Пора, сын! Переяславцы и киевляне уже переходят реку выше по течению. Я верю в твою храбрость и отвагу! Вперед, за землю Русскую!
Князь Глеб надел шлем и скомандовал своим воинам:
– Вперед, тмутараканцы! Покажем силу богатырскую степнякам! С нами Бог!
В ответ князю взревело несколько сотен глоток. И воины отправились навстречу своей судьбе.
Матвеев стоял на берегу и провожал их долгим взглядом. Благодаря Кудеяру он теперь знал, что многие из них скоро найдут свою гибель. Сергей не был излишне сентиментальным, но в тот момент предательский ком подступил к горлу, глаза наполнились слезами, а кулаки сжались от бессильной злости на то, что столько молодых хороших ребят погибнет в эту ночь. Он умылся прохладной речной водой, и стало немного легче. Сергей вернулся к своим собратьям. В шатре они тоже сидели, как на иголках, и ждали поступления раненых.
Все вместе они начали молиться за русских князей и их воинов, как вдруг Василий сказал:
– Посмотрите, братцы, на небо. Что это там деется?
Ребята все вчетвером вышли из шатра на берег. На востоке, куда ускакали дружинники, Сергей увидел настоящий фейерверк: множество искр трижды поднялось в воздух и опустилось на землю. Вдруг откуда-то издалека из-за реки послышался волчий вой. Причем, судя по звуку, это была стая, по меньшей мере, в тысячу волков. А потом они наблюдали подобие извержения вулкана – вначале с одного, а потом с другого и третьего холмов за рекой потекла огненная лава в то место, где должно было находиться княжеское войско. Зная, что вулканов в этих краях не бывает, Матвеев понял, что именно там сейчас происходит. Теперь ему стало страшно не только за русичей, но и за себя. Он понял, куда устремятся половцы после разгрома русских дружин. Но Сергей решил не давать страху ни единого шанса, а потому призвал Артемия, Тихомира и Василия в шатер возобновить молитву.
* * *
Русичи ворвались в половецкий лагерь как смерч. Кочевники явно не были готовы к нападению. Они пытались сопротивляться, но встречали лишь смерть. Спастись удалось лишь некоторым. Вдохновленный первой победой князь Изяслав отправил за ними в погоню небольшой отряд.
– Как-то их тут немного было, брат, – сказал подъехавший к нему князь Святослав. – От силы тысяча набралась.
– Значит, в орде теперь на тысячу воинов меньше стало. Так мы их постепенно всех и прикончим.
Вдруг послышался резкий свист и с неба начали падать огненные стрелы. Они стали поражать и русичей, и раненых половцев, от стрел запылали юрты. На холме стали видны фигурки половецких конных лучников, которые перезаряжались и готовы были пустить новую порцию стрел. Князь Изяслав вытащил меч из ножен и приказал своим воинам их атаковать. Братья последовали его примеру. Все русское войско устремилось в атаку.
Внезапно совсем рядом раздался вой одинокого волка. Через несколько мгновений к нему присоединились еще несколько, а через минуту волчий вой уже был слышен со всех сторон. Казалось, что русичи окружены армией волков. Вой был настолько реалистичен, что даже у бывалых воинов по коже побежали мурашки. Когда первые ряды русских дружинников прискакали к холму с половецкими лучниками, с вершины холма на них обрушилось целое море огней. То были державшие факела в руках половцы. И их было огромное количество, целая орда. Русичи вступили с ними в бой, но тут с близлежащих холмов по обоим флангам русского войска ударили еще две орды, пытаясь замкнуть огненное кольцо.
Завязался кровавый бой. Мстислав был рядом с князем Глебом и сражался с такой яростью, как никогда раньше. Копьем он выбил из седла одного половца, затем проткнул другого, оставив в его теле копье, выхватил меч и продолжил бой. Князь Глеб, смирный и спокойный в обычной жизни, теперь дал волю своему внутреннему зверю, орудуя мечом направо и налево. Кытан и Ильдей с дикими криками поражали саблями своих бывших соплеменников. Но их было слишком много. Вместо павшего кочевника появлялось двое-трое новых, а сил у русичей не прибавлялось. Тем временем огненное кольцо все сжималось.
