Текст книги "Тмутараканский лекарь (СИ)"
Автор книги: Алексей Роговой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 32 страниц)
Глава XXIV
Новые союзы
Браки совершаются на небесах
Джон Лили
В половецком лагере русских воинов ожидала богатая добыча – им досталось все, что кочевники успели награбить за эти два месяца. В первую очередь, они освободили и отпустили по домам русских пленников к вящей радости последних, а затем принялись за дележ добычи. Бедные крестьяне слезно благодарили своих освободителей и поспешно разбредались по своим сожженным деревням. Сжалившись над бывшими пленниками, воины отпускали их не с пустыми руками – кому-то давали курицу, кому-то старый половецкий халат или еще что-нибудь из одежды. Крестьянам, у которых после половецкого набега ничего не осталось, эти небольшие подарки могли очень пригодиться, но при этом совсем не интересовали воинов. Они рисковали своими жизнями в битве с превосходящими силами противника, одержали нелегкую победу и теперь искали свою заслуженную награду.
Больше всего золотой посуды и украшений нашли в пышном шатре хана Шарукана, но в других шатрах и юртах тоже было немало военных трофеев. Табуны не участвовавших в сражении половецких коней теперь тоже принадлежали победителям. Кроме того, русичи забрали все запасное оружие, хранившееся в отдельной палатке.
Немногочисленные кипчакские воины оставались в стане, и большинство из них добровольно складывало оружие к ногам русичей. Разгоряченные битвой черниговцы не брали в плен лишь тех, кто пытался оказать сопротивление.
Княжич Роман в одном из ханских шатров, расшитом красным и золотым орнаментом, кроме добротного оружия и золотых побрякушек нашел двух молодых половецких девушек и одну постарше, судя по одежде – служанку. Они испуганно жались к войлочной стенке шатра. Княжич заулыбался, сделал успокаивающий жест рукой и сказал:
– Не бойтесь, красавицы, ничего худого я вам не сделаю. Вы же не виноваты в злодеяниях своих мужчин.
Одна из них резко выхватила кинжал и бросилась на княжича. Но Роман с легкостью одним движением ее обезоружил.
– А вот этого делать не надо, – осуждающе сказал он. – Я же говорил, что вас обижать не собираюсь, но и вы не совершайте глупостей. У вас еще будет возможность показать свою страстность. Слыхал я, половчанки – горячие полюбовницы!
– Мы – жены хана Гзака! И когда он вернется сюда, тебе не поздоровится, урус! – по-русски сказала старшая из девушек.
– Ваш хан уже больше никуда не вернется. Теперь я ваш новый хозяин по праву победителя! – расправив плечи, ответил Роман и сказал сопровождавшим его воинам, – Эй, гриди, а ну-ка помогите девицам собраться в дорогу до Чернигова!
Русские воины доверху загрузили своими трофеями половецкие телеги с большими колесами и отправились в свой лагерь на другом берегу реки. Связанные кочевники уныло шли следом. Пленным ханским женам и дочерям разрешили ехать на телеге, и они оглашали округу своим скорбным плачем.
Уже в русском лагере на другом берегу Снови княжич Роман позвал к себе Сергея и Кытана. Матвеев вместе с другими лекарями был занят перевязкой раненых. Думая, что княжич ранен, он поспешил к нему и даже не успел смыть кровь со своих рук и одежды. В палатке Романа к своему великому изумлению Матвеев увидел Бике. Девушка тоже сразу заметила Сергея, узнала его, и в ее глазах загорелся огонек надежды. Кытан учтиво поклонился своей бывшей госпоже.
– Признавайтесь, кто из вас жизнь мою спас, добры молодцы? – спросил княжич. – Кто лихого половца подстрелил?
– Я, – смущенно ответил Матвеев. – И сделаю это еще не один раз, если в том будет необходимость.
– Ежели бы этот половец не подкрался исподтишка, я бы сам с превеликим удовольствием снес бы ему голову в честном бою, но ты уберег меня от его подлости. За это проси чего хочешь – я умею быть благодарным.
– Я действительно могу просить все, что захочу? – уточнил Сергей.
– Мое слово крепко. Бери любую вещь из того, чем я владею.
– Не сочти за дерзость, княжич, но могу я в качестве трофея забрать эту половчанку? – указал Матвеев на Бике. – Я ее давно знаю. Благодаря ней я смог сбежать из половецкого плена, а тьмутараканская рать обзавелась двумя отличными половецкими воинами и одним лекарем.
– А ты малый не промах, Сергий, – расхохотавшись, сказал Роман. – Я думал их обеих себе оставить. Но что же я буду за князь, если не буду держать своих слов? Забирай эту половчанку – мне вторая больше приглянулась. Ну что, красавица, – обратился он к ошеломленной Бике, – собирайся, теперь ты наложница лекаря.
Не веря своим ушам, Бике вышла из шатра вместе с Сергеем и Кытаном.
– Ну вот мы и встретились, хатун, – улыбаясь, сказал Матвеев. – Я был уверен, что мы с тобой обязательно свидимся. Не бойся, я тебя для этого и забрал к себе, чтобы с тобой ничего не случилось. Теперь мы с тобой будем вместе. А что же хан Тарх и твои братья, они участвовали в битве?
– Мой отец умер еще прошлым летом, Сережа. А братья теперь стали ханами. Сакзь и Бегубарс тоже сражались сегодня. Не знаю, живы ли они сейчас. Но вместе мы с тобой быть не сможем, ведь я стала женой хана Гзака, – с горечью ответила девушка.
– Пусть достойный хан Тарх вечно пасет свои бесчисленные стада на бескрайних лугах Тенгри-хана, – вмешался Кытан, – Прости мое любопытство, хатун, но где же старый Осалук?
Бике кратко рассказала ему и Матвееву все свои приключения за последний год. Сергей поразился ее рассказу, особенно его впечатлила история с местью Осалуку. Парень еще больше ее зауважал. То, что она отзывалась о браке с ханом Гзаком, как о досадной необходимости, тоже почему-то пришлось по душе Сергею.
– Ты достойная дочь своего отца, хатун, – озвучил его мысли Кытан. – Он и сейчас, в загробной жизни, наверняка гордится тобой. А по поводу хана Гзака не переживай – ты больше не его жена. Стрела Сергея сделала тебя свободной. Я тому свидетель.
Матвеев обомлел. Значит, спасая княжича Романа, он застрелил не просто знатного кочевника в хороших доспехах, а настоящего половецкого хана, который по совместительству оказался мужем Бике. Вот уж правда неисповедимы пути Господни! И как теперь отреагирует на это девушка?
Но Бике не сильно расстроилась по этому поводу.
– Да покоится с миром бывший мой муж. Гзак был неплохим ханом и любил меня, но я его полюбить так и не смогла. Хвала Тенри-хану, у нас с ним не было детей. Теперь править ордой будет кто-нибудь из его младших братьев, но я не собираюсь становиться ему женой. Я теперь свободна, и я с тобой, – нежным голосом сказала Бике и обняла Матвеева. Кытан деликатно ускорил шаг, чтобы не мешать им.
– Я очень рад этому, моя хатун, – ответил парень и поцеловал ее. – Но пока прости меня, мне нужно продолжить перевязки раненых – очень уж их много оказалось. А для тебя я попрошу Кытана найти свободную палатку, и ты там меня подожди.
– Благодарю, Сережа! Я буду ждать тебя с гораздо большим нетерпением, чем тогда, в Шарукани.
И Кытан повел Бике к свободной палатке, а Матвеев продолжил заниматься лекарским делом.
На следующий день крестьяне из близлежащих деревень вырыли большую братскую могилу для погибших русичей. Их похоронили как героев под пение заупокойных молитв и звон священнического кадила. Всего в этой битве погибло тысяча триста восемьдесят русских воинов. Половцев осталось лежать на поле боя в три раза больше. Русичи проявили милосердие к погибшим врагам – они сложили большой погребальный костер, на котором сожгли всех павших кочевников.
А потом победители вместе со своими трофеями отправились в обратный путь в Чернигов. За ними тянулась вереница пленных половцев, среди которых были как простые воины, так и несколько беков, а также изрядно потрепанные ханы Шарукан и Сакзь. У Шарукана было много неглубоких ран и ушибов – помогли дорогие качественные доспехи. Сакзю повезло меньше – у него были сломана левая нога, несколько ребер и кровоточила рана в левом боку. Но больше всего их беспокоили не раны. Ханы предвкушали скорую расправу, которую устроят им озлобленные русичи за все их злодеяния и готовились встретить смерть достойно своему ханскому статусу.
Уходивших людей провожали долгими взглядами сытые черные вороны. Им вчера досталась щедрая добыча. И теперь еще много дней и они, и дикие лесные звери будут лакомиться двуногими, еще недавно считавшими себя хозяевами природы.
* * *
В Чернигове князя Святослава и его дружину встречали с большим торжеством. Новость о неслыханной победе в битве на реке Снови сильно опередила самих участников битвы. Все горожане, от мала до велика, высыпали на улицы и, несмотря на промозглую сырость и моросящий дождь, приветствовали победителей, как героев, и глазели на связанных половецких ханов и беков. Вслед им летели плевки и проклятия.
Князь Святослав наслаждался своим триумфом. Рядом с ним ехали его сыновья, разделившие вместе с отцом вначале горечь поражения, а теперь и радость победы. Разведчики уже доложили князю, что, узнав о разгроме половецкой орды, пленении ханов Шарукана и Сакзя и гибели хана Гзака, остальные ханы сняли осаду с Переяславля и увели свои орды обратно в степи. Значит, теперь можно будет объединиться со Всеволодом и выгнать Всеслава из Киева. Душу честолюбивого Святослава грела мысль о том, что он без поддержки других князей, только силами своей черниговской и тмутараканской дружины сына Глеба смог одолеть такую мощь. Восторженные возгласы черниговцев, славивших своего боевого князя, были для него, как сладкий мед. И подумалось Святославу, что теперь и киевский престол для него вполне досягаем. Ведь Изяслав по-прежнему в Польше и возвращаться пока не собирается, а когда вернется – уже поздно будет. Народ всегда поддержит скорее князя-победителя, чем беглого князя. Осталось только победить Всеслава… Такие мысли проносились в голове Святослава Ярославича, пока он ехал по черниговской мостовой к своему терему, и князь не спешил их отгонять.
Возле княжеского терема Святослава Ярославича помимо челядников ожидал старый волхв. Он в пояс поклонился князю и поднял на него испытывающий взгляд.
– О, Кудеяр! Признателен тебе за твою помощь. Без нее туго бы нам пришлось, – сказал князь, слезая с коня. – Слово свое я держу. Приглашаю тебя завтра на пир, а там и поговорим о твоей награде.
– Премного благодарен, княже! Приглашение твое принимаю – уж и не припомню, когда я последний раз бывал на княжеском пиру.
На том они и расстались. А потом все – от самого князя Святослава до последнего ополченца, участвовавшего в битве, отправились по баням – крайне необходимо было согреться после промозглой ноябрьской сырости северских болот и хорошенько отмыться перед завтрашним пиром. Распаренный после бани Матвеев устало добрел до своего места в общинном доме воинов и уснул, согреваемый мыслями о великой победе в битве, в которой он принимал непосредственное участие. Но более всего его радовало то, что теперь он снова мог быть с Бике. Осталось только найти место для их совместного проживания. Пока же его возлюбленную, как и всех пленных половчанок, отвели в отдельную избу. Половецким ханам и бекам повезло меньше – их уделом на долгое время должен был стать холодный поруб.
А утром состоялся большой пир в просторной гриднице княжьего терема. Сергей, Кытан и Тихомир с Артемием пировали за одним столом с лучшими тьмутараканскими воинами по личному приглашению князя Глеба. А через стол от них сидел Кудеяр, расчесавший по такому важному поводу свои вечно спутанные волосы и бороду. Епископ черниговский, сидевший неподалеку от князя Святослава, бросал на волхва неодобрительные взгляды, но ничего не говорил, опасаясь князя.
Столы ломились от всевозможных яств. Благо, предусмотрительные огнищане заготовили достаточный запас провизии на случай продолжительной осады Чернигова. И теперь для пира была использована лишь малая часть этих запасов. У Матвеева, как и у многих воинов уже давно урчало в животе и возникало трудно преодолеваемое желание наброситься на запеченную рыбу и жареную свинину и говядину, подававшихся большими аппетитными кусками, но нельзя было начинать раньше князя.
Наконец Святослав Ярославич поднялся со скамьи. Следом за ним встали княжичи и все присутствующие.
– Я хочу поднять этот кубок за вас, мои воины! За то, что вы не испугались множества поганых и не посрамили Земли Русской. И за вашу великую доблесть и отвагу, благодаря которым Господь даровал нам такую победу. Ваш подвиг будут воспевать в веках!
Его слова потонули в восторженных криках дружинников и начался пир под аккомпанемент гуслей, лютен и свирели. Царила атмосфера праздника и всеобщего счастья. Матвееву почему-то вспомнились новогодние корпоративы, на которых он успел побывать в своем времени. После трех перемен блюд и множества заздравных чаш князь Святослав велел позвать к себе Кудеяра.
– Я поразмыслил о твоей просьбе, волхв. За твою неоценимую помощь черниговскому воинству дарую тебе терем варяга Хальварда Секиры, павшего в бою на Снови. У него не осталось ни наследников, ни родичей, а челядь его теперь будет служить тебе. Но ты же помнишь уговор – ты не будешь волхвовать в Чернигове, и капища языческим богам у себя в городе я тоже не потерплю.
– Твоя воля, княже. Благодарствую за такой щедрый дар! Тяжело мне стало согревать свои старые кости в такую сырость в лесу. Уговор я помню – вредить тебе не буду, К тому же чую и сам, когда начинаю заниматься делами колдовскими, как будто черная туча подступает ко мне и отнимает силы жизненные. Не хочу я так больше! Да и сил у меня уже почти не осталось. Исполнил я свое обещание и на этом все – не будет больше волхва Кудеяра, а вместо него останется знахарь. – экс-волхв откланялся и отошел от княжеского стола. Князь Святослав удовлетворенно кивнул головой.
– Я теперь владею бывшим варяжским теремом в центре Чернигова, – сказал Кудеяр, отозвав Сергея в сторонку, – Хотя мне, одинокому старику, достаточно было бы и избы, но князь Святослав умеет быть щедрым. Я человек простой, не привык к такой обширной жилплощади, а потому предлагаю тебе пока погостить у меня до твоего возвращения в Тмутаракань. И свою половецкую розу тоже бери с собой – нечего ей с прочими полонянками делать. Не бойся, приставать к ней не буду – староват я уже.
– Спасибо тебе, дед, – искренне поблагодарил его Матвеев. – Было бы глупо с моей стороны отказываться. Когда можно переезжать?
– А вот, как пировать закончишь, так сразу и приходите. А я сейчас пойду знакомиться со своей новой собственностью и готовиться к вашему приходу. А ты не спеши – отдыхай, пируй. Ты это заслужил не меньше прочих воинов. Тем более, что это твоя первая настоящая битва и первая блистательная победа.
Но долго сидеть на пиру Матвеев тоже больше не смог – уж очень ему не терпелось сменить общинный дом на собственную комнату в тереме со слугами и хотелось поскорее освободить Бике и обрадовать ее этой новостью. Поэтому он, не церемонясь, залпом осушил вкусное фряжское вино из кубка и поспешил к избе, где содержали половецких невольниц. Войдя в сени, Сергей понял, что пришел как раз вовремя – некоторых половчанок для понятных целей уже разобрали веселые после пира черниговские дружинники.
– Сережа, я уже начала переживать, что не ты придешь за мной сегодня, – взволнованно обратилась к нему девушка.
– Я расстался с тобой однажды и больше терять тебя не намерен. Собирай свои вещи и пойдем отсюда поскорее – у нас теперь есть, где вместе жить.
– Да у меня и вещей-то почти не осталось, – растерянно развела руками Бике.
Сергей вначале подумал, что, как и в его мире, если девушка говорит, что ей нечего одеть, то для перевозки ее одежды понадобится, как минимум, телега. Может, раньше у Бике именно так и было, но после пленения все ее вещи теперь помещались в один мешок. Матвеев был приятно удивлен, что среди немногочисленного имущества девушки была и его старенькая «Нокиа».
– Вот видишь, ты был прав, Сережа, – не зря я хранила твой талисман. Он и правда помог нам встретиться, – поймав взгляд Сергея, сказала девушка.
Парень нежно погладил ее по плечу, взвалил мешок с пожитками Бике на свои плечи, и они вместе отправились к терему, раньше принадлежавший суровому викингу Хальварду Секире. Верная Гульнара последовала за своей госпожой.
* * *
На второй день празднования в Чернигов прибыла делегация переяславских бояр во главе с Всеволодом Ярославичем. Князь приехал, чтобы лично поздравить брата с победой, обсудить ее последствия для русских княжеств и их дальнейшие действия. Он тоже привез хорошие вести – по всей переяславской земле его воины и даже простые крестьяне преследовали и побивали остатки половецкой орды. Нескоро ханы снова на Русь сунутся!
Перед пиром князь Святослав отвел Всеволода в отдельную светлицу, где они могли бы поговорить с глазу на глаз.
– Слушай, брате, предлагаю, пока мы еще не захмелели на пиру, решить два самых важных насущных вопроса.
– Я тоже считаю, что важные вопросы нужно решать без отлагательств и на трезвую голову. С чего начнем?
– Ну, во-первых, как ты мне посоветуешь поступить с плененными ханами? Мои бояре предлагают их казнить прилюдно на площади. А как мыслишь ты? – прищурившись, посмотрел на брата Святослав.
Всеволод с детства знал этот взгляд. Святослав смотрел так на собеседника, когда задумывал очередную хитрость или когда у него уже был заранее готов ответ на заданный вопрос.
– Казнив Шарукана, ты покажешь свою силу, утолишь свою и народную ярость, но при этом наживешь себе кровных врагов среди его выжившей родни. А вот если затребуешь за него хороший выкуп… Причем не только за ханов, но и за всех беков. Тогда не только сможешь восстановить ущерб, нанесенный погаными твоему княжеству, но и хорошенько пополнишь свою казну. Я верно уловил ход твоих мыслей, брате?
– Да, но лишь отчасти. Это будет не просто выкуп, а… – князь Святослав понизил голос почти до шепота, – приданое за невесту. Намереваюсь я в ближайшее время отвоевать Киев у Всеслава и гнать его оттуда с наших земель до самого Полоцка. Без твоей помощи мне не обойтись, конечно. Но еще хочется, чтобы при этом никто не нанес нам удар в спину. А что может быть лучше для обеспечения надежного тыла, чем заключение брачного союза? А у Шарукана, я уже выяснил, есть незамужняя младшая сестра. Тогда мы сможем и на Киев спокойно идти в поход, и степи для себя обезопасим.
– Умная мысль, брате! Да и церковь тебя поддержит. Ведь, чтоб обвенчаться с половчанкой, ее вначале нужно крестить. А там, даст Бог, и кто-нибудь из ее родни тоже захочет креститься. Обращение язычников – дело богоугодное. Наш отец заключил брачные союзы со многими западными и южными странами, а мы обратим свой взор на восток. Ну что же, ради такой благой цели я готов выступить в качестве жениха.
– Как – ты? – опешил Святослав.
– А разве ты сам решил на половчанке жениться? Что бы на это сказала твоя жена, княгиня Ода? Да и запрещено у нас двоеженство.
– Да я как раз жениться и не собирался. Но думал породниться с половцами через своего старшего сына Глеба.
– Глеб еще молод, у него еще будет возможность найти себе подходящую невесту. А я уже больше года живу вдовцом после смерти моей ненаглядной Марии, – вздохнул Всеволод. – Конечно, никакая половчанка никогда не заменит мне моей любимой княгинюшки, но это будет мудрое решение. Да и земли мои со степью граничат – для меня, да и для нас всех этот союз будет выгодней. Даже ромейские императоры на хазарянках женились, а чем мы хуже?
– Хм… хм… – князь Святослав с минуту приглаживал свою бороду и в раздумии смотрел в окно светлицы. – Пожалуй, ты прав, братец. Но три четверти приданого за половчанку – мои. По праву победителя. И сразу после свадьбы ты должен будешь мне помочь изгнать Всеслава.
– О чем речь, брате? Конечно, помогу. Это будет справедливо – ты поможешь мне заключить союз со Степью, а я тебе – добыть престол киевский. Ведь по праву старшинства он теперь твой, пока Изяслав не вернется. По рукам?
– По рукам, брате, – ответил Святослав, крепко пожав большую руку Всеволода, и они пошли в гридницу, где их ожидал праздничный пир и бояре обоих княжеств.
На следующий день после пира князь Святослав навестил в порубе пленных ханов и сделал Шарукану предложение, от которого тот не смог отказаться. Свадьбу князя Всеволода с ханской сестрой решили сыграть сразу после Крещения Господня. Приданым должны были послужить по две тысячи гривен серебром за каждого хана и по тысяче за беков.
* * *
Сергей и Бике с комфортом разместились в бывшем варяжском тереме, срубленном не в скандинавском, а в древнерусском стиле. Кудеяр расположился в бывших хозяйских покоях, Гульнару разместил вместе с прислугой, а им отдал просторную светлицу на втором этаже, вход в которую лежал через тесаную открытую галерею. В светлице было два окна, стояла большая дубовая кровать с резным изголовьем и лавка вдоль стены. Возле лавки стоял небольшой стол, на котором в специальной подставке горела лучина, освещавшая комнату. На полу лежала шкура медведя, очевидно, убитого самим Хальвардом на охоте. Печи в светлице не было, но за одной из стен проходила печная труба и, благодаря этому, в комнате всегда было тепло и уютно. А самое главное, это был их собственный угол, что было наиболее ценным для Сергея, прожившего уже полтора года или в походных условиях, или в общежитии.
– Какая большая кровать, – удивленно произнес Матвеев, – На такой только вдвоем спать. Одному можно потеряться.
– Я теперь не гордая ханша, а твоя военная добыча, Сережа, и не смею тебе ни в чем отказывать, – потупив взгляд, сказала Бике.
– Ну я же не твой хозяин. Ты свободная девушка и вольна делать все, что захочешь.
– Все, что захочу?! – хитро улыбнувшись, спросила Бике, – ну тогда отбросим в сторону приличия. Тем более, мы здесь одни.
Она обняла Сергея и подарила ему страстный поцелуй.
– Это тебе в награду за мое спасение, – грудным голосом проворковала девушка.
– Ради такого я готов спасать тебя постоянно, – ответил Матвеев, прижав ее к себе. – Я соскучился за тобой, Бике.
– Ты ведь уже видел, как умеют сражаться кипчаки. А хочешь, я покажу тебе, как умеют любить кипчакские девушки?
Она развязала пояс своего халата, скинула его и предстала перед Сергеем в первозданной красоте. Без одежды тело половчанки казалось еще изящней и привлекательней. Матвеева не надо было долго уговаривать – он тоже уже научился быстро избавляться от средневековой одежды.
Они опробовали широкую варяжскую кровать и уснули, удовлетворенные, в объятиях друг друга. Ни в своем, ни в этом мире Сергей еще не встречал девушки, любившей его с такой страстью.
Ночью он спал беспокойно. Ему снилась Бике, восседающая на троне в виде кровати, возле которой выстроилась вереница мужчин разных сословий. Матвеев подошел к началу очереди, но высокий щербатый мужик, одетый в купеческий кафтан, бросил ему: «Она уже была твоя, теперь она – наша. Становись в очередь!»
Матвеев проснулся, поворочался, но сон больше не шел к нему. «Действительно, единственное правильное решение теперь будет жениться на ней, – думал Сергей. – Но что потом делать, ведь домой вернуться с Бике не получится… С другой стороны, если я и вернусь когда-нибудь обратно, то вряд ли в ближайшее время… Но она же старше меня лет на девятьсот, не меньше… Хотя какое это имеет значение в этом времени… Ладно, решено, как там говорил Цезарь – «Alea jacta est».
Как только забрезжил первый утренний свет, он пришел к Кудеяру. В его горнице шкуры животных были просто повсюду – ими был застелен пол, завешены все стены. Даже одеялом волхву служила волчья шкура. Было заметно, что покойный Хальвард Секира был заядлым охотником.
– Скажи, дед, мы же в Древней Руси с тобой надолго застряли?
– Я работаю над тем, чтобы мы вернулись домой поскорее, но в ближайшее время наше перемещение не предвидится. А что ты задумал?
– Думаю я, по местным меркам неправильно будет, что Бике сейчас фактически в статусе наложницы. Хочу я жениться на ней.
– Ишь чего захотел? – наигранно возмутился Кудеяр, – а по Сеньке ли шапка?
Сергей в недоумении смотрел на старого волхва.
– Да шучу я, – поспешил успокоить его старик. – Женись, кто же против? Девка она видная, сметливая, премудростям всяким обучена – недаром же ханская дочь. Опять же – ни тещи, ни тестя у тебя не будет. Одна она совсем, пропадет в этом мире ни за грош. А нам она еще пригодится, ведь это именно она – «дщерь народа восточных степей» из пророчества Велибора. Помнишь, я тебе про него рассказывал? Осталось только третьего товарища вам найти и тогда можно будет исполнить древнее пророчество.
– Но я в первую очередь хочу найти не третьего товарища, а обручальное кольцо. Не подскажешь, где в Чернигове ювелирные лавки находятся?
– Да здесь, на углу улицы живет торговец драгоценностями. Но послушай меня еще немного, – Кудеяр настроился на продолжительную беседу, – Вообще-то здесь свадьба совершается совсем не так, как у нас в Советском Союзе. Для начала тебе нужно было бы трижды засылать сватов к ее родственникам, затем после их согласия организовать смотрины в ее доме, а уж потом – обменяться кольцами и венчаться. Но учитывая все обстоятельства, многое можно пропустить. Короче, Бике нужно будет обязательно креститься, а потом вам венчаться в церкви. Только тогда ваш брак будет считаться законным… Но я вижу, ты меня уже не слушаешь. Ладно, беги, Ромео!
Оказалось, что ювелирная лавка действительно была неподалеку от дома Кудеяра, но сбережений Сергея хватило лишь на серебряное кольцо. Когда Матвеев вернулся к себе в светлицу, Бике уже проснулась и сидела за столом, собирая волосы в тугие косы.
– Далеко ходил? – спросила она, обернувшись.
– За своим счастьем, – ответил Сергей.
– А я-то думала, что твое счастье рядом, и ходить за ним никуда не надо.
– Так вот я и хочу, чтобы мое счастье всегда было рядом со мной. А потому, Бике Тарховна, прошу твоей руки. Будь моей женой, – торжественно произнес Матвеев, преклонив колено перед девушкой и протянув ей кольцо на раскрытой ладони.
Бике покраснела и на несколько мгновений задумалась.
– Я согласна, но хочу сразу тебя предупредить, что это будет у меня уже третий брак. Мои мужья долго не живут, так что будь осторожен.
– Ну ты же еще не была замужем за русским. То что половцу смерть, то русскому хорошо, – нашелся Матвеев.
– И еще – тебе нужно будет получить согласие у кого-то из моих родственников. Здесь, в Чернигове, у меня есть только брат Сакзь. Но я слышала, что он сидит в темнице. Можешь его навестить и спросить его разрешения? Заодно я передам ему еды. Не думаю, что брата хорошо кормят в заточении.
– Хан Сакзь хорошо обращался со мной, когда я был у него в плену. Пришла пора и мне отплатить ему добром. Но только вряд ли он даст согласие, – опечаленно сказал Сергей. – Ты – ханская дочь. А кто я такой – простой русский лекарь…
– Уже не простой, ведь не каждого русского лекаря любит ханская дочь. Да к тому же, времена меняются – обычно волк ест оленя, но когда волк умирает и превращается в траву – олень ест эту траву.
Матвеев в недоумении посмотрел на Бике. Ведь она не могла смотреть мультфильм «Король Лев». Только там это сравнение было про льва и антилопу. Значит, действительно, это ее мысли. Весьма неплохо для девушки того времени.
Еще при их заселении в Кудеяров двор волхв представил Сергея и Бике челяди как своих гостей и приказал слугам беспрекословно подчиняться им. А потому не успела Бике отдать свое распоряжение, как молодая служанка принесла небольшой мешочек с едой, который Матвеев должен был передать заключенному Сакзю. Бике все же оставалась ханской дочерью, и повелевать было для нее обычным делом, а вот Сергею нужно было привыкнуть к тому, что ему теперь прислуживают. Не успел он подойти к конюшне, как, откуда ни возьмись, появился слуга, подсадивший его на коня. Другие слуги открыли перед ним дворовые ворота. Матвееву приятно было ощущать свою значимость.
В порубе он нашел Сакзя в скверном состоянии. Пленного хана била мелкая дрожь, он выглядел каким-то изможденным и осунувшимся. Понятное дело, плен никому не добавлял здоровья и жизнерадостности. Но тут дело было не только в статусе пленника. В порубе царили сырость и холод, со стен сочилась влага. Скорее всего, из-за этого Сакзь часто кашлял и сплевывал густую мокроту. К тому же, как увидел Матвеев, левая нога пленного хана была неестественно увеличена в области лодыжки.
– Пропустите меня к пленному. Я лекарь и должен осмотреть его раны.
– Не велено никого пущать, – подавив зевок, сказал рослый стражник с туповатым выражением лица. Его напарник молча стоял, опершись на копье.
– А если он помрет здесь у вас, кто за это отвечать будет? Или вы бесстрашные и княжьего гнева не боитесь?
– Дык, поганым больше, поганым меньше, – не унимался глупый охранник.
– Мне князю Святославу так и передать твои слова?
Стражники пожали плечами и пропустили Сергея.
– Здрав буди, хан Сакзь, – поприветствовал пленника Матвеев. – Тебе подарок от сестры твоей, – добавил он уже по-половецки.
Сакзь, пребывавший в полузабытьи, встрепенулся, услышав родную речь.
– Бике здесь? Ты видел ее? Где она? Кто ты, русич, и откуда знаешь наш язык?
– Я Сергий, полтора года назад певший тебе песни в твоем становище. С твоей сестрой все в порядке, и она в безопасности, ручаюсь тебе.
– Хвала Тенгри-хану, Бике жива! Но я вспомнил тебя… Так это ты с презренными предателями Кытаном и Ильдеем выкрали Бике и убежали с ней из Шарукани? – Сакзя затрясло и он начал громко кашлять. Хрипы из его груди были слышны на расстоянии.
– Да, это был я, – сказал Матвеев, опустив голову в знак своей вины, – Глупо это отрицать. Но с тех пор многое изменилось. Я стал лекарем и могу помочь тебе.
– Ты прав, изменилось многое. И теперь пленник я. Еще пару недель назад я бы казнил тебя после всего содеянного, не раздумывая. Но теперь я вынужден просить твоей помощи. Я не боюсь смерти, но не хочу умереть здесь так, как хану не подобает.
– Для начала дай осмотреть твои раны, хан.
Сакзь подчинился и предоставил свои раны на осмотр, но было заметно, что это требовало от него немалых сил, как моральных, так и физических. Матвеев безошибочно диагностировал у него перелом левой малоберцовой кости и заподозрил пневмонию.
– Держись, хан. Я договорюсь с князем, чтобы тебя перевели в более подходящее место, и там буду лечить тебя. Поешь то, что я тебе принес, а завтра приступим к твоему лечению.
Сакзь слабо кивнул своему лекарю и без аппетита принялся за еду.
Оценив плачевное состояние хана, Сергей, не мешкая, направился к князю Глебу и попросил его о помощи. Глеб Святославич, в свою очередь, уговорил отца, и князь Святослав (скорее не из жалости, а из нежелания вместе со смертью Сакзя потерять выкуп) приказал перевести больного хана из холодного поруба в подклеть княжеского терема. Там было намного теплее, и не проникала сырость. Кроме того, Сакзя, а заодно и Шарукана, который пока так и оставался в другом порубе, стали теперь кормить не малосъедобной похлебкой, а непосредственно с княжеского стола.
