Текст книги "Тмутараканский лекарь (СИ)"
Автор книги: Алексей Роговой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)
Глава XXVIII
Дары волхвов
Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык,
И с волей небесною дружен.
А.С. Пушкин «Песнь о вещем Олеге»
Новгородская земля впечатлила братьев-половцев не только красотой и величием Господина Великого Новгорода, но и своими суровыми морозами, каких доселе им ощущать не приходилось. По пути до места нового княжения Глеба Святославича им пришлось долго пробираться сквозь обширные и густые русские леса. Половцам еще не доводилось видеть столько деревьев. Им, детям степей, было как-то не по себе то, что они так долго не могут видеть горизонт и даже само небо из-за верхушек деревьев. Лиственные леса сменялись хвойными, но Великий Лес так и не заканчивался, а наоборот, становился все гуще. И их путь тоже продолжался вначале вверх по Днепру до Смоленска, а потом через реку Ловать и Ильмень-озеро – в Волхов, к Новгороду. Здесь, на Ярославовом дворе, в княжеской резиденции нового князя Великого Новгорода уже ждала делегация «золотых поясов» – истинных правителей города. Всего их было восемь человек, и главным среди «золотых поясов» был епископ новгородский Феодор, а кроме него князя встречали посадник Властибор, тысяцкий Избор и пятеро кончанских старост. Епископ Феодор, степенный пожилой священник, возглавлял духовную жизнь в княжестве и ведал новгородской казной. Посадник был главой города, наподобие нынешнего мэра. Тысяцкий командовал городским ополчением. Старосты же пяти новгородских концов – Загородского, Неревского, Славенского, Плотницкого и Людина управляли соответственно этими районами большого города.
Владыка благословил Глеба Святославича, остальные члены делегации вручили ему свои дары, а князь в ответ поклялся всегда защищать новгородскую землю и чтить ее обычаи. На этом официальная церемония закончилась, и начался пир по случаю княжеского прибытия.
Половцев вместе с другими гриднями разместили в общинном доме неподалеку от княжеского терема. Это был бревенчатый сруб, возвышающийся на холме над Волховом. Княжеские палаты же были просторны и сложены из белого камня.
Более всего половцы были поражены двумя вещами. Во-первых, они долго привыкали к «белым» ночам. В своей бескрайней степи кочевники привыкли ложиться спать после захода солнца и просыпаться на утренней зорьке. А тут солнце вроде бы и скрывалось за горизонтом, но было светло почти как днем, и Кытан с Ильдеем могли окончательно уснуть, лишь изрядно уставши – им трудно было засыпать при свете дня.
А во-вторых, половцы привыкли беспрекословно подчиняться воле хана и чувствовать на себе его абсолютную власть. В Новгороде же князь хоть и занимал номинально главенствующую роль, но все равно не мог противостоять городскому вечу, и вынужден был прислушиваться к воле народа. Это первое столкновение с демократией (в хорошем смысле слова) обескуражило братьев. Первое время они хватались за плети, когда, сопровождая Глеба Святославича на вечевую площадь, видели дерзкое, на их взгляд, поведение горожан по отношению к новгородскому князю. Новгородцы, ранее не встречавшие половцев, тоже первые месяцы устремляли на них удивленные взгляды. Но уже скоро все друг к другу привыкли.
Князь Глеб новгородцам понравился благодаря своей справедливости, набожности, а также тому, что он не лез в усобицы различных боярских партий, а вместо этого способствовал развитию города. Молодой князь не стремился к военной славе, походов на соседние финно-угорские племена не планировал и ограничился лишь тем, что по периметру своего княжества приказал срубить несколько застав от внезапных нападений разбойников или набегов туземных племен. На одной из таких застав и несли службу теперь оба половца.
Местный воевода практически ежедневно тренировал княжеских дружинников, чтобы постоянно поддерживать их в форме. У обоих братьев эта постоянная муштра вызывала лишь смертельную скуку.
– Ну что, брат, не жалеешь, что мы не вернулись в Тмутаракань вместе с Сергеем и нашей госпожой? – спросил как-то Ильдей у Кытана.
– Есть такие мысли, брат, – ответил, позевывая, тот. – Я уже начинаю скучать за нашими добрыми друзьями – Мстиславом и Сергеем, за теплым Русским морем и просторными степями.
– А я еще тоскую за нашими юртами, стадами и родичами из орды покойного хана Тарха, да скачет он вечно на своем коне по бескрайнему небу! Может, Глеб-князь отпустит нас домой. Ну, хотя бы к хану Сакзю в услужение подадимся. Снова вспомним запах родных степей.
– Это все мечты, брат. Вспомни, что мы присягали на верность князю Глебу, и теперь наш дом здесь. Да и хоть хан Сакзь и справедлив, но может припомнить, что на реке Снови мы против него воевали. Тогда кто знает, какое нас может ожидать наказание.
Ильдей кивнул, печально вздохнул, и они продолжили тренировки. Однако, долго скучать братьям не пришлось – вскоре пришла весть, что объявился беглый князь Всеслав. Дозорные с дальних застав донесли, что чародей собрал большую рать из местного населения – води – и шел войной на Новгород. Глеб Святославич был в ответе за свою землю, и, как бы ни хотелось ему мирной жизни, пришлось призывать к оружию свою дружину и новгородское ополчение во главе с тысяцким Избором.
Две рати встретились в десяти верстах к западу от Новгорода. Всеслав привел с собой около трех тысяч вожан, которых он заманил обещаниями богатой добычи. Под знаменами Глеба Святославича собралось две с половиной тысячи новгородских ополченцев, и еще триста всадников составляла его дружина. Хоть по численности войска были приблизительно равны, но выучка у новгородцев была на порядок лучше. Очень быстро легкая конница вожан была опрокинута тяжеловооруженными всадниками Глеба. А как только дружинная кавалерия во главе с воеводой Гораздом ударила с двух флангов по войску Всеслава, связанному боем с новгородскими копейщиками, исход битвы был предрешен. Вожане бросились врассыпную, преследуемые поражающими их новгородцами. Около двух тысяч пришельцев осталось лежать на чужой земле.
Ильдей скакал на вороном коне и, с одной стороны, радовался легкой победе в битве, а с другой – был немного расстроен, что так и не встретил достойного противника. Как вдруг он увидел перед собой всадника в дорогих доспехах и золоченом шлеме. Это мог быть только князь Всеслав. Противник тоже увидел скачущего на него половца и схватился за меч, но не успел вытащить оружие из ножен, как был пойман половецким арканом. Гримаса злобы исказила лицо беглого князя, когда он упал на землю с коня. Но он быстро взял себя в руки и с чувством собственного достоинства сказал своему поработителю:
– Я, князь полоцкий Всеслав Брячеславович, добровольно сдаюсь на милость победителя. Веди меня к своему князю.
Даже не знающему Всеслава Ильдею было видно, что князь переживал не лучшие времена. Его полуседая борода была всклокочена, волосы на голове давно нечесаны, и вообще он был какой-то исхудавший и осунувшийся.
Первая мысль Ильдея была привести вражьего князя пешком на аркане, но потом он понял, что Глеб Святославич этого не одобрит. Тогда половец просто связал руки своему пленнику и помог ему вновь усесться верхом.
– А ты не сильно похож на новгородца, да и вообще на русича. Откуда будешь родом? – поинтересовался князь Всеслав у Ильдея.
– Я сын кипчакских степей, – гордо ответил тот.
– Забавно выходит – половчанин полочанина поймал, не находишь? – ухмыльнулся пленный князь.
Ильдей не разделял его веселья, а может, и не понял княжеской шутки.
– Все возможно под Великим синим небом, – по-философски ответил он. Недолгий путь до палатки новгородского князя прошел в молчании.
– Здрав буди, Глеб Святославич, князь новгородский, – поприветствовал победителя пленный Всеслав. Князь Глеб повернулся к нему и снял шлем. Его мокрые русые волосы прилипли к лбу. Он еще тяжело дышал после боя.
– И тебе не хворать, княже, – ответил Глеб.
– Прости, недооценил я тебя, – продолжал пленник, – думал – ты только в книжной премудрости силен. Мыслил, получится наскоком себе княжество Новгородское добыть. А оно вон как оказалось. Ну что ж, теперь я твой пленник. Христом Богом прошу, не сади только меня в поруб, как твой отец и дядья давеча сотворили, а лучше сразу казни. Мне уже минуло сорок лет, и я не вынесу очередного сидения в порубе.
Князь Глеб ненадолго призадумался и усмехнулся.
– Достаточно крови уже сегодня пролилось. Пусть мой отец и его братья с тобой и поступили несправедливо, нарушив свои обещания, но я свято верю в крестную клятву и чту ее. Поклянись на кресте, что больше не будешь нападать на новгородскую землю, и я повелю тебя отпустить восвояси. Мы ведь с тобой оба – потомки князя Владимира – Крестителя Руси.
– А ты благороднее своего отца. В Европе бы твой поступок признали рыцарским. Ну что же, ежели на то твоя княжья воля – клянусь Господом нашим Иисусом Христом, Единым и Всемогущим, что не буду больше приходить войной на новгородскую землю, ежели меня только сами новгородцы добровольно не призовут.
Глеб подал Всеславу крест, перед которым тот преклонил колено и поцеловал. Далее по приказу новгородского князя бывшему пленному вернули коня, и он уехал назад в свои леса. Это княжеское великодушие далеко не все бояре одобрили и долго еще возмущенно перешептывались. А Ильдея за поимку вражеского князя наградили тремя гривнами серебром.
* * *
Следующие два года прошли мирно и относительно спокойно. Вспомнив тьмутараканскую лекарскую школу, Глеб Святославич повелел устроить подобную в местном монастыре. Кроме того, он решил продолжить дело своего великого деда Ярослава Мудрого и разрешил в основанных им пару десятков лет назад школах обучать не только детей бояр и духовенства, но и всех желающих за символическую плату. Теперь и купеческие дети, и дети ремесленников, и даже жаждущие знаний взрослые могли постигать науки. Большинство простых крестьян с недоверием отнеслись к этому новшеству, но наиболее прагматичные из них хотели видеть своих детей грамотными и с радостью отдавали их в школы. Там юных учеников обучали грамматике, арифметике, Закону Божьему, основам лекарского дела. Глеб Святославич, сам испытывая любовь к науке, хотел привить ее и своему народу, а посему немало жертвовал из казны на содержание этих учебных заведений. Епископ Феодор с радушием принял это стремление князя и лично благословил и освятил первую открытую им школу. Владыка понимал, что только образованные люди годятся в священники, и их лучше воспитывать из своих, новгородских ребят, чем ждать, пока их пришлют откуда-то издалека.
Князь Всеслав слово свое держал и на новгородские земли более не нападал. Но он бы не был Всеславом Чародеем, если бы у него не был в запасе хитрый план. Собрав новую рать из племен води, куршей и ятвягов, он привел ее в земли князя волынского Ярополка Изяславича. Тот, видя многочисленное войско, призвал на помощь своего брата Святополка из Полоцка. Объединенные дружины двух братьев одержали быструю победу над большим, но плоховооруженным войском Всеслава в битве под городком Голотическом. Однако, оказалось, что это был лишь обманный маневр – основные силы беглого князя в отсутствие Святополка и его дружины завладели Полоцком. Полочане любили своего природного князя Всеслава, а потому с радостью открыли ему ворота города. Оставленный Святополком малочисленный гарнизон сдался без боя. Так что, когда окрыленный победой Святополк вернулся к Полоцким вратам, с башен города в него полетели стрелы. Сил штурмом брать хорошо укрепленный город у него не было. Так и поехал он к отцу в Киев несолоно хлебавши. Но князя Глеба все это мало касалось, ведь на его земли никто не посягал, и на помощь его тоже никто не призывал.
Единственное, что омрачало радость князя Глеба, была засуха, которая принесла с собой неурожай. Прошлый год тоже был малоурожайным, но из-за частых дождей. Чтобы пойти навстречу люду новгородскому и не допустить голода, молодой князь повелел простить все недоимки крестьянам и продавать им зерно из княжеских амбаров по дешевой цене. А недостающий хлеб докупить в соседних княжествах. Казалось бы, и эта проблема была улажена, как вдруг в Новгородском княжестве произошли события, которые могли лишить Глеба Святославича не только княжеского престола, но и жизни.
Одним из немногих тмутараканцев, кто последовал за своим князем в Новгород, был его верный помощник Ворон, который когда-то помог раскрыть заговор Вышаты. На новом месте он стал кем-то типа начальника тайной полиции. Теперь он сменил черный балахон на коричневый кафтан с волчьей опушкой. Зная вольные нравы новгородцев, князь Глеб завел себе сеть соглядатаев. С одной стороны, это должно было помочь не допустить смуты, а с другой – по заданию князя они проводили что-то нечто соцопроса, выясняя нужды и потребности народа. Таким способом князь хотел устранять в зародыше возможность конфликта с собственным населением, как бы предугадывая желания народных масс. Периодически Ворон докладывал князю самое важное из собранной информации.
В один теплый сентябрьский день Ворон сидел в княжеских палатах и, попивая вино, рассказывал услышанное:
– Киевские торговцы сказывали, что появился у них на Подоле какой-то странный ведун. Вещал о каком-то всеобщем потеплении и смене магнитных то ли полюсов, то ли поясов, которая скоро из-за этого должна произойти. Дескать, все переменится, Днепр потечет вспять, Греческая земля станет вместо Русской, а наша переместится в сторону Царьграда.
– Что за сказки? Ну а что народ?
– Да что народ, княже… Некоторые слушали, развесив уши. Но большинство посмеялись с дурачка и прогнали его. И ушел он куда-то на север, может даже и в наши края.
– А к чему ты мне это рассказываешь, друже?
– Да к тому, княже, что вроде ты верное дело задумал, что народ просвещаешь. Ежели народ темный и неграмотный, то легко верит всякой чуши. Но, с другой стороны, темным мужичьем и управлять-то легче.
– Может быть и легче, но зато безграмотный народ гораздо легче сподвигнуть на бунт. Я же хочу, чтобы мои подданные любили грамоту и через нее познавали книжную мудрость. Тогда и государство будет прочнее, ведь оно будет опираться на образованных людей. Лучше пусть люди проводят время в чтении книг или берестяных грамот, чем в драках стенка на стенку, после которых остаются лишь раненые и даже убитые, а то и дураками становятся, кто сильно по голове получит. А княжеству от этого – сплошной убыток. Мне в княжестве дураки не нужны.
– Знаешь, княже, как у нас на Руси многие говорят? Лучше дурачком прикидываться – так жить легче. Темный у нас народ и еще не готов к просвещению.
Князь Глеб устремил на него недовольный взгляд своих синих глаз.
– Слава Богу, что так далеко не все думают. Есть еще люди, которые хотят постигать науки сами и помогать развиваться своей земле. Есть у меня мечта, Ворон, чтобы к концу моего правления каждый взрослый житель Новгорода умел читать и писать…
– Эх, княже, молод ты еще. Жениться тебе пора, и тогда совсем о другом думать начнешь…
Через пару недель Ворон снова пришел на доклад к князю, только вид он имел весьма потрепанный и взволнованный. Глеб Святославич нехотя отложил в сторону Псалтирь, которую читал как раз, когда вошел его вечерний гость.
– Дурные вести, княже! Я только что прибыл с наших восточных рубежей, из Белоозера. Неспокойно там сейчас. Помнишь наш давешний разговор про темных людей? Так вот, объявилась там пара волхвов. Молвят, пришли из Ярославской земли.
– Насколько мне известно, там тоже неурожай, как и у нас?
– Верно, княже. Люди и так были озлоблены. И этим как раз волхвы и воспользовались для своих темных делишек. Они поднимались вверх по течению Волги вместе с бродячими скоморохами, проходили по разным селам, где собирали толпы народа. Вначале скоморохи показывали безобидные представления, а потом уж волхвы подходили к некоторым женщинам из народа, о которых они заранее узнавали, что те богаты. Как я уже сказал, волхвов было двое. Один худющий, что твой обглоданный рыбий остов. Говорит, что во всеобщем неурожае и его худобе виновны женщины, своими чарами воровавшие зерно в свои закрома. А затем второй, с одним белым глазом, указывал перстом на некоторых намеченных ими женщин. Далее эти волхвы будто бы прорезали у них за плечами и доставали оттуда зерно или рыбу и обвиняли несчастных женщин, якобы они и являлись виновницами голода и народных бед. Причем клянутся волхвы не Перуном или Даждьбогом, а каким-то Светозаром, который то ли их новое божество, то ли верховный волхв. Люди с замороченными головами им верили, громили имения этих женщин, а самих бедолаг убивали. А разграбленное имущество раздают их сторонникам, коих уже с добрую сотню набралось. Кто же не прочь пограбить нажитое чужим трудом?
– Ужас какой! Так ты говоришь, они из Ярославля пришли? Это же Ростовская земля, где мой двоюродный брат Владимир Всеволодович правит. И что же Мономах не усмирил этих кромешников?
– Прости, княже, но я с Мономахом лично не общался. Да и к тому же, волхвы покинули его владения и теперь переместились в наши. Помимо всего прочего, они призывают жечь Божьи храмы и убивать попов. Попахивает откровенным мятежом. Что повелишь делать?
– Воеводу Горазда ко мне, – зычно крикнул молодой князь. Через полчаса воевода прибыл на княжий двор. Войдя в палаты, он поклонился в пояс князю и удостоил Ворона кивком головы.
– Возьми с собой сотню моих дружинников, Горазд, и отправляйся к Белоозеру. Ворон укажет путь. Разгони мятежников, а двух волхвов, худого и белоглазого, приведи ко мне в цепях – я с ними лично потолкую.
– Будет исполнено, княже, – склонился в поклоне воевода и пошел собирать воинов в поход.
– И ты ступай, Ворон! Лично за поимку этих злостных язычников отвечаешь. Буду ждать вас с победой через десять дней.
* * *
Не прошло и недели от момента, как Ворон с Гораздом и дружиной отправился в поход, как Глеб Святославич, отправляясь на вечернюю службу, повстречался с посадником Властибором. Всегда степенный и неторопливый боярин теперь был запыхавшимся и как-то странно обеспокоенным.
– Что случилось, посадник? Не привык тебя видеть таким…
– А ты не ведаешь, княже? Разве тебе твой Ворон не накаркал? Ааа, прости, я и запамятовал, что он сейчас не над Новгородом летает…
– Я был занят составлением «Новгородской правды», нашего новгородского закона по примеру «Русской правды». Мне пока ничего не докладывали. Так и все же, что в Новгороде деется?
– Третьего дня объявился в городе волхв со своими приспешниками. Кличут его Светозаром и почитают его за нового бога, ибо ему подвластна стихия огня. Огонь из рук выпускает да костры из мокрых веток зажигает. Много народу на площади собирается на него поглазеть.
– Что же мне раньше о нем не сообщили? После службы пойду обязательно посмотрю.
– Я думал, княже, что до тебя дойдут вести о нем… Но с вечерней лучше пока повремени, такое не каждый день увидишь.
Они еще разговаривали, когда к ним подбежал посыльный от тысяцкого. На юноше не было лица. От огромного волнения он заикался.
– К-княже, и ты, в-в-великий боярин, в Новгороде смута. В-в-волхв Светозар повелел толпе погубить епископа и вместе с ним всех священников. Народу с ними – ж-ж-жуть. Почти вся Торговая площадь. Они уже идут к Святой Софии. И-и-избор Силыч приказал собирать гридней вокруг собора и предупредить вас.
Князь Глеб бросил беглый взгляд на своих людей. Всего у него была дюжина дружинников, включая преданных ему Кытана и Ильдея. У посадника в свите всего было десять молодцов. Этого было крайне мало, чтобы сдержать тысячную толпу, но делать ничего не оставалось.
– Немедля на защиту епископа Феодора и Православия! – крикнул князь, все прыгнули в седла и устремились к собору.
К Святой Софии они поспели как раз вовремя, чтобы увидеть, что площадь возле собора заполнена толпой новгородцев. Глеб мысленно прикинул, что там было около пяти тысяч горожан. В центре толпы на импровизированном помосте из двух бочек стоял волхв. Князь ожидал увидеть ветхого старика, но волхв был относительно молод. Может, чуть старше отца Глеба. Его длинные темно-русые волосы грязной волной спадали на плечи. Одет волхв был в сшитые между собой две волчьих шкуры. Даже издалека было слышно, что кудесник что-то яростно выкрикивал, а толпа ему внимала.
Напротив него, возле самого собора стоял епископ Новгородский Феодор в окружении церковного причта. Владыка был в полном своем епископском облачении, и сжимал в руке золотой крест. Священники, дьяконы и пономари собора застыли вокруг него в безмолвном ожидании.
Когда князь со свитой подъехали поближе, они стали различать речь волхва. Между ним и епископом шла словесная баталия.
– Люд Великого Новгорода! Неурожай и голод, происходящие в нашей земле есть проклятие Перуна, Стрибога и Велеса за то, что вы оставили веру предков и поклоняетесь распятому на древе еврею. Именем старых истинных богов, я, Светозар, воплощение бога Сварога, приказываю епископу и всем его попам отойти и не мешать нам вершить справедливость. Не место в вольном Новгороде ромейской лукавой вере. Здесь испокон веков поклонялись нашим славянским богам и ничего чужеземного нам не надо.
– Изыди, бес лукавый! Не искушай народ! – парировал епископ, – Новгородский люд крещен во имя Господа нашего Иисуса Христа уже почти сотню лет назад и с тех пор идет на пути к спасению своих душ.
– А вспомни, владыко, как это крещение проходило? Не хочешь об этом говорить, так я тебе напомню! Воеводы князя Владимира Добрыня и Путята крестили Великий Новгород огнем и мечом. Сколько крови они пролили на потеху ромейскому Богу! Вы насильно загнали славян в свои церкви, уловили много душ. Но настал час справедливости. Вы сжигали наши капища и наших идолов. А теперь настал наш черед.
– Люди, окститесь! Вы что, не видите, что он служит Антихристу? Как святые апостолы победили Симона волхва, так и с этим самозванцем мы справимся. Насколько сильным колдуном был древний Киприан, но и его чары не смогли противостоять святой Иустинии, и принял он потом веру Православную, и сам стал поборником веры истинной.
– Довольно нас нагружать этими греческими именами! Здесь славянская земля! Нужно уничтожить это ваше богомерзкое место!
– Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое! – сказал епископ, осеняя крестом площадь и стоящих на ней людей. – Ежели, как ты говоришь, ты считаешь себя сыном, прости Господи, Сварога, так докажи это!
– Легко! – нагло произнес Светозар, щелкнул пальцами, и в руке у него появилось пламя. Народ восхищенно ахнул. – Вот этим огнем мы и истребим всех попов во главе с епископом, тогда старые боги снимут с нашей земли свое проклятие, будет обильный урожай, и люди не будут от голода умирать.
– А поведай-ка мне, волхв, сколько людей у меня в Новгороде от голода умерло? – громко спросил подъехавший князь Глеб. Увлеченная перепалкой кудесника и епископа толпа его до этого момента не замечала. – Не лжесвидетельствуй! Неурожай был, не спорю, но мы с этим боремся. Ежели тебе нужно зерно, приходи, я дам тебе его, как и любому нуждающемуся. Новгородцы! Неужели школьная наука не принесла своих плодов, и вы верите этому проходимцу?
– Нашим детям не нужна эта наука! У них от нее головы болят, – завопила какая-то полная новгородка, типичная «яжмать» тысячелетней давности.
– Верно, Хивря! Вы только дурите беднягам головы! Мой сын говорит, что в школе есть такая береста, на которой весь мир изображен. Видано ли это? И сколько для этого нужно бересты? Эдак и леса наши ради науки все изведете, – поддержал ее кто-то из толпы.
– Прости, княже, но нам эта греческая наука не нужна. Мы уж лучше по старинке, – продолжил какой-то дедок. – Да и платить за обучение не нужно, опять же.
«Какая же эта плата – всего одна ногата в месяц? Так, чтобы учителя могли прокормиться», – подумал Глеб.
– Видишь, князь, народ против всего греческого! Так будь же со своим народом! Присоединяйся к нам, давай сожжем собор, изгоним попов, и обещаю, что больше никто не пострадает. Уверуй в меня, ибо я – Сварог во плоти!
Тем временем к князю подошел человек от тысяцкого Избора.
– Княже, новгородское ополчение подошло, стоит за собором. Только прикажи, и мы разгоним толпу. Оружия у нас достаточно.
– И зальете кровью одурманенных людей Соборную площадь? – спросил Глеб Святославич.
– Вспомни, княже, про киевский бунт, который был три года назад, – посоветовал посадник Властибор. – Тогда князь Изяслав промедлил, и был изгнан из своего стольного града. Не повторяй его ошибок.
«Как же тяжко на душе! Этот Светозар сейчас любимец толпы, и люди всецело верят ему. На данный момент ни я, ни епископ им не указ. Нужно быстро принять верное решение. Но какое? Господи, помилуй мя грешного! Святые Киприан и Иустиния, помогите мне одолеть колдовство» – напряженно молился молодой князь.
Вдруг его лицо прояснилось, он обратился к Ильдею, быстро пообщался с ним и сунул что-то под свой плащ.
– Ну что, княже, какое будет твое слово? – спросил Властибор.
– Мое слово я скажу лично волхву, – ответил князь Глеб и направился пешим к волхву.
– Не дури, княже! – схватил его за плечо посадник. – Тебе не совладать с его колдовством. А ежели ты погибнешь, твой отец с меня за то голову снимет. Возьми хоть охрану с собой. Куда же ты один против толпы?
– Успокойся, Властибор, я знаю, что делаю. Я не против толпы, а против одного человека. И я не один, со мной Господь.
Глеб был бледен, но решителен. Уверенным шагом он двинулся в сторону Светозара. Народ расступался перед ним. Увидев, что князь в одиночку подходит к нему, Светозар слез с бочек и пошел ему навстречу. Внимание толпы было приковано к ним обоим.
– Знаешь, волхв, я ведь всегда был с народом, – громко сказал князь Глеб, подходя к Светозару. Князь остановился на расстоянии вытянутой руки. Волхв ощерился в предвкушении, что сам князь новгородский с дружиной скоро примкнут к нему. – Чтобы я окончательно уверовал в тебя, ответь мне, как на духу, правда, что ты можешь предвидеть будущее?
– А то как же, княже! Я все ведаю.
– Поведай мне, а что будет с тобой завтра?
– Завтра мы с тобой, княже, будем пировать в твоем тереме по случаю единства народа и искоренения в Новгороде ромейского лукавства.
– Звучит правдоподобно! Прикажу с утра готовить пир. А что же будет сегодня?
– Сегодня я великие чудеса сотворю, – с торжеством произнес Светозар, озирая примолкнувшую толпу. – Вначале я докажу, что я истинно Сварог и сильнее вашего Христа. Я пройду по Волхову, как по суше, а потом мы разорим собор и погубим епископа и всех его попов.
– А вот и не угадал, волхв! Но все же, прими мой дар, – сказал князь, выхватил из-под плаща топор и ударил им Светозара в лоб прямо промеж глаз. Тот скосил глаза к топорищу, торчащему из его головы, и рухнул замертво, не издав ни звука. Народ оторопел.
– Посмотрите, новгородцы, какому вы проходимцу поверили! – воскликнул Глеб и бросил топор наземь. – Своего будущего он не увидел, как же он мог ваше будущее предугадать?
Новгородцы без слов начали расходиться. Это уже дома они будут разводить сплетни и обсуждать произошедшее в течение всей следующей недели. А пока все были под сильным впечатлением от поступка князя. Ведь он одним ударом остановил смуту и доказал лукавство волхва. Так бесславно закончил свои дни Светозар, бывший ученик Кудеяра.
Когда князь возвращался к своей дружине, его руки все еще трусились, но виду он не подавал.
– Слава князю Глебу – избавителю земли Новгородской, – первым закричал посадник.
– Слава! Слава! Слава! – заревели воины.
– Многая лета князю Глебу – поборнику веры христианской, – провозгласил вздохнувший с облегчением епископ Феодор.
– Мнооогая-мноооогая лета! – поплыл глас над площадью.
Глеб Святославич только застенчиво улыбался, а сердце его все также бешено колотилось.
* * *
Через неделю в Новгород вернулся отряд Горазда, и Ворон рассказал князю, что они чуть-чуть не успели к подавлению мятежа.
– Оказывается, в Белоозере был с поручением о сборе дани для твоего отца Ян Вышатич, сын нашего старого знакомого Вышаты, а теперь верный боярин князя Святослава. Узнав про мятеж волхвов, он всего с двенадцатью гриднями и священником пошел против них в лес. Но у волхвов было уже три сотни последователей. После короткой стычки они взяли в плен того священника, и потом убили его. Поняв, что силы слишком неравны, Ян Вышатич вернулся в Белоозеро и сказал горожанам, что ежели они ему не помогут изловить мятежников, то он будет у них целый год дань собирать. Люди испугались этого больше, чем самих волхвов, собрали ополчение, и очень быстро со всеми мятежниками было покончено. А идола Велеса преподобный Аврамий посохом сокрушил. Волхвов допрашивал сам Вышатич. Тут как раз мы приехали, и все видели воочию. И Голодуна видел я, и Белоглаза.
Сказал он им: «Чего ради погубили столько народу?» Те же сказали, что «они держат запасы, и если истребим их, будет изобилие; если же хочешь, мы перед тобою вынем жито, или рыбу, или что другое». Ян же сказал: «Поистине ложь это; сотворил Бог человека из земли, составлен он из костей и жил кровяных, нет в нем больше ничего, никто ничего не знает, один только Бог знает» Они же сказали: «Мы знаем, как человек сотворен». Он же спросил: «Как?» Они же отвечали: «Бог мылся в бане и вспотел, отерся ветошкой и бросил ее с небес на землю. И заспорил сатана с Богом, кому из нее сотворить человека. И сотворил дьявол человека, а Бог душу в него вложил. Вот почему, если умрет человек, – в землю идет тело, а душа к Богу».
Сказал им Ян: «Поистине прельстил вас бес. Вам же и здесь принять муку от меня, а по смерти – в геенне огненной». Те же сказали: «Говорят нам боги: не можешь нам сделать ничего!». Он же сказал им: «Лгут вам боги». Они же ответили: «Мы станем перед Святославом, а ты не можешь ничего нам сделать». Ян же повелел бить их и выдергивать им бороды. Когда их били и выдирали расщепом бороды, спросил их Ян: «Что же вам молвят боги?». Они же твердили по-прежнему: «Стать нам перед Святославом». И повелел Ян привязать их к мачте и пустил их перед собою в ладье, а сам пошел за ними. И мы во исполнение твоего приказа тоже пошли вместе с Яном Вышатичем и его людьми.
Остановились на устье Шексны-реки, и сказал им Ян: «Что же вам теперь боги молвят?». Они же сказали: «Так нам боги молвят: не быть нам живым от тебя». И сказал им Ян: «Вот это-то они вам правду поведали». Волхвы же ответили: «Но если нас пустишь, много тебе добра будет; если же нас погубишь, много печали примешь и зла». Он же сказал им: «Если вас пущу, то плохо мне будет от Бога, если же вас погублю, то будет мне награда». И сказал Ян гребцам: «У кого из вас кто из родни убит ими?». Они же ответили: «У меня мать, у того сестра, у другого дочь». Он же сказал им: «Мстите за своих». Они же, схватив, убили их и повесили на дубе: так отмщение получили они от Бога по правде! Когда же Ян отправился домой, то на другую же ночь медведь взобрался, и загрыз их. И так погибли они по наущению бесовскому, другим пророчествуя, а своей гибели не предвидя».
