Текст книги "Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7 (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 126 (всего у книги 130 страниц)

– Но!.. – взвился царевич.

– Не спеши... – спокойно прервал я его. – На кону стоит гораздо большее, ты должен это понимать, как государь. Но хорошо, хорошо... больше запирать не буду. Будете при мне, рядом. Но только уговор, ежели ослушаетесь в чем... запру опять. Договорились?

Царевичи со счастливыми мордами дружно поклялись слушаться меня как самого Аллаха. Вот и ладненько. Так и вымуштрую щенков.

Больше никто нас не атаковал, а ближе к вечеру, прояснился исход битвы на суше. На берегу появились русские всадники. Я никак не реагировал на их сигналы и послал лодку, только когда заметил в подзорную трубу воевод Холмского и Дорогобужского. Хрипун-Ряполовский и Ярославский почему-то отсутствовали.

– Будь здрав, князь! – Холмский ловко взбежал по трапу и крепко облапил меня. – Наслышан, наслышан, как вы преграду на реке рвали. Язык рассказывал. Лепо! Самому хану зад припалили! А тут... – он посмотрел на трупы, сложенные в рядок у борта и посмурнел. – Вижу и тут пришлось...

– Пришлось... – я после Холмского пожал руку Дорогобужскому. – При последнем приступе тяжело было, но сдюжили с божьей помощью.

Воеводы истово перекрестились.

Холмский понизил голос и поинтересовался:

– Как государь? Все ли в порядке у него. Зол небось на нас?

– Все в порядке, слава Господу нашему. Но пришлось даже самому кровушкой меч напоить. А зол ли? Скажу честно – зол. Я всяко-разно уговаривал его, но что есть, то есть. Так чего запоздали?

Я прекрасно понимал, что никакой вины за воеводами нет: опоздание на сутки в таких условиях – неимоверная точность, но, чтобы подыграть княжичу Ивану слегка сгустил реальное положение дел.

Дорогобужский досадливо махнул рукой и смолчал. Ответил Холмский.

– Дюже мешали татарове. Ударят – отскочат, ударят и уйдут. То там, то тут, ястри их в печенку. Мы спешили как могли. Обозы даже бросили. Первым сюда Ярославский со своим полком подошел. Его татарове отбили, но тут и Ряполовский подоспел. Хан ушел с основными силами к Казани, мои воеводы преследую его, но мурза Али, все еще где-то на стороне ходит. Вот пока его не прищучим, дела не будет. Сам понимаешь, зады наши открыты. Только отвлечемся, ударит нехристь.

– Со временем прищучим, – пообещал я. – Но идем к государю. На совет сзывает. Не стоит медлить, пуще прежнего разозлится.

Скажу сразу, Иван Молодой отодрал воевод так, что те даже на колени попадали. И все без крика, спокойно и методично. Я прямо погордился за него. Хорошие задатки у парня. Впрочем, вскоре образцово-показательная порка закончилась, и мы перешли к делу.

Лагерь на воде на сегодня решили пока оставить. Завтра перебазируемся ближе к Казани, там и начнем выгрузку. Ну а с мурзой Али вызвался разобраться я сам.

Глава 20

– Готовы?

– Готовы, княже... – заросший до глаз курчавой русой бородой, слегка полноватый крепыш, тысяцкий Козьма Прут, солидно кивнул. – Уж будь покоен, чуть что, прикроем.

– Надеюсь... – серьезно ответил я. – Ка только мы станем, сразу уходите вперед. Но неспешна, постепенно, чтобы татары не заподозрили лихое. Далее полуверсты не отрывайтесь. Понял? Ну, тогда с Богом...

Тысяцкий кивнул, ловко заскочил в седло, пришпорил своего каракового жеребца и умчался в голову колонны.

Итак, мой план начал воплощаться в жизнь. Верней, он начал воплощаться еще вчера, а сейчас наступила его решающая фаза.

Согласно последним данным, часть отряда мурзы Али-Гази ушла на соединение с ханом Ильхамом, который собирал силы, чтобы дать сражение московитам. Сейчас у мурзы осталось не более тысячи сабель, которые он разделил на три отряда, действующие независимо друг от друга. Скажу сразу, действующие очень умело и дерзко. Скорость движения русского войска замедлилась до предела, вместо того, чтобы ускоренным темпом идти на Казань, русичи вынуждены были отвлекать большие силы на охрану обоза и колонны с осадным нарядом. Попытки разбить мурзу ни к чему не привели, татары маячили поблизости русского войска, но боя не принимали, сразу уходили. Долго такое положение дел не могло продолжаться, так как любая затяжка времени была на руку татарам. Воеводы даже не исключали, что Ильхам может получить от Ногайской орды помощь живой силой. Поэтому, с мурзой надо было срочно кончать и чем быстрее, тем лучше.

Я сразу понял, что гонка за Али по просторам ханства ничего не даст. Татары очень мобильны, обозов у них нет, к тому же, эти места они знают, как свои пять пальцев. А еще, казанцы наладили очень хорошую систему наблюдения и прекрасно знают все маневры русичей. Куда не ткни – сидит лазутчик. Нескольких конные разъезды выловили, но сколько их еще осталось – один бог весть.

Выход напросился сам по себе – взять мурзу на живца. На совете мой план воеводы встретили в штыки, они не хотели рисковать осадным нарядом, без которого осада Казани была практически невозможна. Но я, не без помощи княжича Ивана, все-таки продавил решение.

На данный момент диспозиция выглядит следующим образом. Сразу после нашей высадки основная часть русского войска ушла вперед. Я же, вместе с обозом и прочей осадной машинерией за сутки перехода сильно отстал от них.

Лучшей приманки для мурзы придумать нельзя. Нас прикрывает шесть сотен отборных конных ратников из полка Холмского, но ради такого лакомого кусочка, как обоз с нарядом, думаю, мурза должен рискнуть. А чтобы еще сильней подманить его, я приказал охране уйти немного вперед.

Действия Али мне представляются так: часть татар ударит и свяжет боем отряд прикрытия, а остальные обрушатся на беззащитный обоз. К тому времени, как русичи отобьются и подойдут к нам, охранять уже будет нечего. Вполне выполнимая задача и мне очень хочется, чтобы татары поступили именно так. Но посмотрим, загадывать не буду. Чет его знает, что в бритой башке у того мурзы творится.

Спорить не буду, опасно. Даже очень. Но ничего не поделаешь, другого способа угомонить мурзу не вижу. К тому же, я не совсем идиот и подготовил для казанцев несколько веселеньких сюрпризов. Но о них чуть позже.

Я обернулся и окинул взглядом растянувшеюся колонну. Пыль, смрад, надсадно ревет тягловая скотина, ползут еле-еле, все как всегда и везде. Обозы вяжут армии по ногам и рукам, но без них воевать совершенно невозможно. А если и можно, то совсем недолго.

Н-да... в роли командующего обозом я еще никогда не выступал. Вон, мои гасконские оруженосцы морды кривят, зазорно им, что сюзерен такой ерундой занимается. Вот же дурьи головы... Нет, парни неглупые, только гонору чрез меру. Все же гасконцы. А вот Луиджи ничего дополнительно объяснять не надо. В нем ума на роту таких хватит. Кстати, вот и он...

– Сир... – ломбардец подъехал ко мне поближе. – Разрешите, сир...

– Разрешаю.

– Тут такое дело, сир. Хочу испросить вашего разрешения на женитьбу...

Я вытаращил на него глаза. Вот те новость... Только хвалил его за ум и тут на тебе. Твою же мать... Тысячи верст от Европы, хрен его знает, когда вернемся, а он жениться удумал. И лучшего времени не нашел спросить.

– Очень своевременно... Вы, случаем, не заболели, дамуазо? Но ладно, ладно, не кривитесь, шучу я. На ком? У меня в Арманьяке? Кто?

– Здесь, в Москве... – решительно заявил ломбардец.

Я чуть с седла не сверзился. Да нахрена ему в Европе русская баба? Какая польза от такого решения? Любовь? Кака-така любовь, как говорили в одном замечательном фильме. Да он такого слова напрочь не знает. Парень расчетлив как... как еврей. В чем подвох?

– Дамуазо, я начинаю сомневаться в вашем умственном здоровье.

– Я здоров, сир... – твердо ответил Луиджи.

– Тогда немедля объяснитесь. И очень кратко, потому что сейчас не время и не место.

– Извините, при всей вашей щедрости, сир, мне ничего особенного не светит в Европе, сир!.. – отчеканил ломбардец. – Даже если вы меня произведете в рыцарский сан. Поэтому я решил остаться в Москве. Естественно, только с вашего разрешения. Здесь, я достигну гораздо большего. Особенно под патронатом контессы Теодории, в будущем, супруги русского государя. К тому же, таким образом, я смогу стать проводником ваших решений в Московии.

Вот только сейчас до меня дошел замысел ломбардца. Твою же мать... не голова у парня, а клад настоящий. Все верно, в Европе он никто, бастард захудалого ломбардского рода, что будет висеть на нем клеймом всю жизнь, а брак с какой-нибудь родовитой русской боярыней, как вдовой, так и молодухой, автоматом выведет его в элиту русского дворянства. А за продвижением при дворе дела на станет, Федоре тоже нужны свои верные люди. Да и мне в высших эшелонах русской власти не помешают. Умно, спору нет, но... есть одно жирное «но».

– Вы понимаете, что католик на Руси никогда не станет своим? На вас всегда будут смотреть как на чужака. Мой случай, не пример.

– Понимаю... – быстро ответил Луиджи. – Все понимаю, сир... – он слегка запнулся. – Я попробую решить этот вопрос.

– Как?

– Я отрекусь от католичества и стану православным.

Я невольно задумался. Да уж, разрыв шаблона. В наше время религия для людей не пустое место. За свои убеждения на костер идут, но не отрекаются. А этот... Хотя, его набожность всегда была нарочитой, не настоящей, я еще раньше подмечал. Ну и как поступить? Быстро давать разрешение ни в коем случае нельзя. По идее, прямо сейчас, я должен его немедля решительно заклеймить как вероотступника, взять под стражу и по возвращению передать в соответствующие церковные инстанции, то бишь в инквизицию, для соответствующих оргвыводов. Думаю, не надо говорить, каких? Любое другое решение будет выглядеть, ничем иным, как пособничеством. Свои же не поймут. Ну и как поступить? Нет ли здесь провокации?

– Ты соображаешь, в чем мне признаешься?

– Да, сир.

– А не боишься, что я прикажу тебя немедля заковать в цепи за вероотступничество?

– Боюсь, сир... – побледнев, тихо ответил Луиджи. – Я понимаю, кем выгляжу в ваших глазах, но надеюсь на вашу милость.

– Правильно боишься. Почему именно сейчас ты решил ко мне обратиться?

– Все просто, сир... – ломбардец нервно улыбнулся. – Только сейчас я окончательно решился. А если бы промедлил, опять начал бы сомневаться. Надеюсь, вы поймете меня правильно.

– Надейся, больше тебе ничего не остается, – строго и недовольно бросил я, после некоторой паузы. – Считай, что услышан мной. Но вопросы женитьбы и веры обговорим позже.

А для себя решил дать окончательное разрешение только тщательно обдумав ситуацию.

– Благодарю, сир... – ломбардец поклонился, чуть более почтительней, чем обычно. – В любом случае, моя верность вам останется неизменной.

После разговора с Луиджи я выехал на один из холмов, внимательно осмотрелся и дал команду останавливаться. Это место я выбрал еще вчера, во время рекогносцировки и оно как нельзя лучше подходило для задуманного. С правой стороны нас прикрывает река, а с левой – ряд поросших густым лесом, высоких холмов. Татары находятся примерно в той стороне и если все-таки решаться атаковать, то смогут это сделать только через одно место, через вот это широкий распадок. Причем, только в компактном строю, без особой возможности маневра. Ну не полезут же они через лес.

Почти весь обозный люд сразу после высадки заменили вятские ратники, опытные вояки, больше похожие на разбойный люд. Еще те головорезы, закаленные рейдерскими набегами на казанские земли. Командовал ими сотник Вавула Кныш, сухой жилистый мужик, чем-то похожий своей худой аскетичной рожей на иконописного Иисуса Христа.

Подозвав его жестом, я приказал:

– Становимся здесь. Подгоняй зады, чтобы немедля стягивались. Ставьте телеги рядом друг с другом, в несколько рядов. Скотину загонишь в середину. Делай что хочешь, но, чтобы через час все стояли в куче. Смотри, от сих, до сих. Да, с этой стороны, вон до той кривой ветлы. Жопу и начало прикроешь рогатками, да возами, так как я показывал. Понял? Спрошу по всей строгости. С тебя, не с твоих людей. Исполнять... Капитан фон Штирлиц, вы тоже можете начинать. Козьма, выдвигайся со своими. Но как я говорил, постепенно...

Почти сразу закипела работа.

В холмы скрытно ушли несколько разведчиков, среди которых был мой старый знакомый, поджигатель брандеров Тихон Рубец. Задача у них очень ответственная и опасная, вовремя скрытно выявить татар и дать нам сигнал, но парни лихие, сам отбирал, надеюсь не подведут.

Растянувшаяся на половину версты колонна возов и телег, постепенно стала втягиваться на стоянку. Среди них отчаянно матерясь метался Вавула и Аристотель Фиораванти, дрожавший над своей инженерией, как квочка над цыплятами. На первый взгляд дело двигалось очень медленно, но я знал, что быстрее сделать это невозможно. Оставалось только молиться, чтобы хватило времени.

Одновременно с основной колонной выдвинулась череда из двадцати небольших возов, груженных сеном, да прочим хламом и заняла позицию, так чтобы прикрыть табор с противоположной от реки стороны. Возки разворачивали тылом к распадку и устанавливали через одинаковые промежутки, примерно в одиннадцать-двенадцать метров друг от друга. Педантичный шваб, вместе с Хансенсом сам носился с куском бечевы и замерял расстояние.

Почему так?

Да потому, что двадцатичетырехфунтовая пушка, то есть, орудие калибром в сто пятьдесят миллиметров, при стрельбе картечью на дистанции в сотню метров, дает осыпь длиной в тридцать-тридцать пять метров и шириной в шесть-семь-восемь. Это если стрелять свинцовыми кругляшами в контейнере из плотного рогожного куля, а если битым чугуном насыпью, то гораздо обширней. Осыпь довольно неравномерна, но попавшая под нее любая цель, габаритами размером с всадника на лошади, обязательно будет задета.

То есть, установленные через указанные промежутки двадцать орудий, при одновременном залпе устроят сплошную гарантированную зону поражения шириной в двести метров. А распадок, через который нас могут атаковать татары, даже уже.

Причем здесь возы с сеном к орудиям? А это они и есть. На каждую пушку наскоро присобачили сбитую из жердей конструкцию, нагрузили эту конструкцию всяким хламом и теперь, с расстояния, обман распознать довольно затруднительно. Особенно неспециалисту. Очень надеюсь, что среди татар таких специалистов не окажется.

Бутафория легко снимается, а при необходимости, можно палить прямо вместе с ней. Но так опасно, потому что при выстреле, все эти жерди разлетятся по сторонам. Могут и расчеты зацепить.

Время тянулось как резина. Где-то за три часа до наступления темноты, все для встречи татар уже было готово. Ратники заканчивали ставить частокол между орудиями и укреплять его фашинами.

фашина (нем. Faschine) – связка прутьев, пучок хвороста, перевязанный скрученными прутьями (вицами) или проволокой. Применяется в фортификационном деле для оборудования полевых укреплений, заваливания рвов, укрепления откосов

Я весь изнервничался, сто раз все перепроверил и заново обдумал. Ну не могут татары не клюнуть на такую приманку. Должно сработать. Вот только когда? Сегодня под вечер, завтра утром или ночью? Ночью – вряд ли. В общем, когда бы не ударили, но лучше пораньше. Встретим как положено. Орудия на позициях, вагенбург* готов. Его возведение не должно насторожить казанцев, сейчас любая стоянка войск так оборудуется. Да и не выглядит он сильно укрепленным.

вагенбург (нем. wagenburg) – передвижное полевое укрепление из повозок в XV–XVIII вв. Русский аналог названия – гуляй-город.

При обозе чуть меньше ста пятидесяти моих латников и сотня вятских головорезов. Чуть поодаль шесть сотен тысяцкого Прута. Должно хватить, особенно если татары попадут под первый залп. Взял бы больше людишек, но это могло отпугнуть татар от решительного удара всеми силами. Все же их не более тысячи. Это сильно ориентировочно, точно не знаю, увы. Сейчас бы авиаразведку провести... Н-да... Разве что ворон попросить об одолжении. Фен рассказывал, что в Китае для таких целей привязывали людишек к большим воздушным змеям и запускали в воздух, даже высказал желание построить подобные, но я только посмеялся. Хотя... когда-нибудь может и попробую. Пущай полетают.

– Ну, когда, мать вашу?! – зло выругался я, в очередной раз осмотрев в подзорную трубу окрестность. – Какого хрена телитесь...

– Не переживайте, ваше сиятельство, – попробовал успокоить меня Отто. – Кусочек лакомый, клюнут обязательно.

– Знаю... – резко оборвал я его и неожиданно заметил, как с холма галопом несется к нам конник. Всадник, а это был Тихон Рубец, едва удерживаясь в седле, крепко обнимал шею лошади.

Подскакав к нам, парень в буквальном смысле свалился с седла и, если бы его не поддержали – упал бы. В плече у бывшего ушкуйника торчала обломанная стрела, а левая рука висела плетью. С рукава тонкой алой струйкой стекала кровь.

– Идут, княже... – закатывая глаза выдохнул он, повиснув на руках латников. – Многа их, кабы не тысяча... Одним отрядом идут, как ты и говорил, оттуда, через распадок к нам выйдут. Скоро здеся будуть...

– Кто тебя так?

– Татарва... – зло прошептал Тихон. – Перестреть пытались... трое... не сомлевайся, чисто ушел, посек их...

Как всегда, перед боем, в сердце плеснулась радость. Клюнули! Клюнули, мать их так!!!

– Молодец! Без награды не останешься! – пообещал я. – К лекарю его... – а потом обернулся к командному составу и весело бросил. – Ну что братия, пора показать мурзе Кузькину мать. К бою, тудыть вас наперекосяк. И к Пруту вестника пошлите, пусть встречает. Шевелитесь, шевелитесь...

Копейщики и стрелки тут же начали строится за фашинами. Бутафорию с орудий немедля содрали, канониры отчаянно суетились, раздувая фитили и обновляя затравки.

А еще через несколько мгновений, на ходу перестраиваясь в лаву, татары выплеснулись из распадка живым бурлящим потоком. Заходили они слегка не так, как я планировал, разделяясь на два отряда, но в целом, задумка удалась. Залп накроет почти всех. Но что-то маловато их на первый взгляд. Где остальные? Ладно, время покажет...

– Трубу! – приняв рупор из рук Шарля, я подождал пару секунд и рявкнул в него. – Пли!!!

В воздух взметнулась серая туча, уши рванул дикий визг – визжали глиняные свистульки, приделанные татарами к стрелам.

В тот же момент хлестко прогрохотали орудия. К казанцам протянулись длинные языки пламени, все немедля окуталось плотным серым дымом.

Когда он рассеялся, стало видно, что практически вся татарская лава превратилась в кровавую мешанину из разорванных человеческих и лошадиных тел.

– С божьей помощью, все покончено... – Отто фон Штирлиц, размашисто перекрестился.

– Не говори гоп... – зло буркнул я на русском языке, натужно пытаясь разобраться, что за тревога меня гложет. А потом, так ничего и не сообразив, заорал в рупор артиллеристам. – Перезаряжаемся!!! Живо, мать вашу! Не расслабляться, ослы беременные! Стрелки и гранатометчики, товсь...

Но как только расчеты начали откатывать орудия, из распадка вылетел еще один казанский отряд. И на этот раз, их было гораздо больше...

Глава 21

Сразу стало ясно, что первая атака была всего лишь разведкой боем, для того, чтобы вскрыть наши огневые позиции. Уж не знаю, как там оно было; или казанцы раскусили нашу хитрость с маскировкой пушек, либо просто мурза Али решил перестраховаться, либо что еще, но такой ход оказался очень неожиданным, ничего подобного даже не предусматривалось в планах вероятного развития боя.

– Кровь и преисподняя, – невольно ругнулся я, но с нотками восхищения в голосе. – А ты хорош, Али-Гази, хорош, ничего не скажешь. Но тебе все равно ничего не светит...

Мурза сделал великолепный ход, но откуда ему было знать, насколько быстро могут перезаряжаться мои пушкари. В наше время, от выстрела до выстрела орудия проходит не меньше получаса, а то и больше. Но только не у меня. Да, расчеты слегка поредели в ночной баталии на нашем плавучем гуляй-городе, но не критически – потери удалось восполнить без особых проблем, так как почти все основные номера остались в строю.

Если бы он начал атаку сразу двумя волнами, послав второй отряд почти одновременно с первым, то тогда у нас обязательно возникли бы проблемы, а так, казанцы ударили уже когда мои начали банить стволы. Вдобавок, они затеяли перестраиваться, дав нам еще пару минут.

Дико верещащие всадники приближались с каждой секундой. Уже взметнулись первые стрелы с татарской стороны и начали работать наши арбалетчики. Болты пачками сшибали всадников вместе с лошадьми, но казанцев это ничуть не задерживало.

Стволы уже прочистили, убрав банниками тлеющие лохмотья несгоревшего пороха и даже успели забить шелковые картузы с новым зарядом. Картузный вариант заряжания, я ввел сразу после того, как взялся за модернизацию артиллерии. Он здорово экономит время и в разы повышает плотность и равномерность сгорания в пороховой камере, особенно в коническом ее варианте. Да, дороговато выходит, льняная ткань не особо подходит, а качественный тонкий шелк закупать приходится в Леванте, но оно того стоит.

Бля, да что они телятся!..

Левант – общее название стран восточной части Средиземного моря

Не выдержав напряжения, я опять заорал в рупор.

– Живее, ослы беременные. Запорю уродов...

Но нужды погонять канониров не было, они и так работали с максимально возможной быстротой.

Фейерверкеры уже специальными пробойниками через затравочное отверстие разорвали картузы и засыпали порох в брандтрубки. Одновременно, остальные номера забивали рогожные кули с картечью, на деревянный поддонах, играющих роль пыжа.

Все! Накатывать назад орудия нет нужды – да, прицел сбился, но при залповой стрельбе картечью на коротком расстоянии – это не играет особой роли!

– Залп, залп, вашу мать так перетак!!! – опять завопил я и тут же схлопотал в гребень салада шальную стрелу, проскользнувшую повыше щитов, которыми меня закрывали Шарль и Александр.

Никакого урона она не нанесла, но ледяные мурашки по спине пробежали, а сердце взорвалось бешеной дробью. В меня уже попадали из всего арсенала средневекового ручного метательного оружия, даже как-то раз угостили ядром из рибодекина в битве при Нейсе, но к такому привыкнуть нельзя. Тьфу, блядь, так можно и в штаны наделать...

рибодекин – легкая повозка (колесный лафет, тележка) с установленными на ней двумя или более малокалиберными орудийными стволами. По сути представляет собой несколько отлитых из меди или железа пушек, которые установлены на деревянную двухколесную платформу и из которых можно вести залповый огонь

Орудия дружно рявкнули, когда татарам до нас оставалось всего полтора десятка метров. Клубы плотного черного дыма немедля скрыли происходящее, но я примерно представлял, что произошло на поле боя.

Когда ветер снес гарь, догадки подтвердились. Дико выли раненые, пронзительно ржали, пытаясь встать на ноги искалеченные лошади. Строй казанцев полностью смешался, среди гор трупов хаотично носились толпы татар, пытаясь унять взбесившихся коней. Несколько всадников умудрились перескочить через телеги, но ими уже занялись алебардисты и пикинеры.

Для полноценного разлета картечи не хватило расстояния, атакующих, всего лишь проредили, но нынешних лошадок никто не приучивает к грохоту и вспышкам, поэтому они все разом обезумели и понесли седоков. Ни о какой организованной атаке даже речи не могло идти. Понятное дело, казанцы на лошадях с детства, поэтому справятся, но пока им не до нас. А нам, как раз все на руку.

– Стрелки, не спать!!!

Хлестко рявкнули аркебузы. Выстрелив, аркебузиры отступили перезаряжаться, их место заняли арбалетчики. Плотность огня была невысокой, не то количество стрелков, но каждый выстрел все-равно усиливал неразбериху среди татар. Часть казанцев уже начали группироваться для новой атаки, но большинство все еще пытались справится с лошадями. Эх, сейчас бы их контратаковать в конном строю... Где там, этот чертов тысяцкий Прут, который Козьма? Основной удар пришелся на нас, но русичей тоже пытались связать боем. Хотя и гораздо меньшими силами. Должны уже справиться.

Как бы услышав меня, из-за леска на холме показались первые русские ратники, на таких же низкорослых конях, как и татары. И вообще, они не очень отличались своим внешним видом от наших визави, разве что улюлюкали по-другому.

Исход стычки окончательно решился. Расстроенные ряды татар не смогли ничего противопоставить мощному фланговому удару и были полностью рассеяны. Отряд мурзы Али-Гази перестал существовать. Конечно, части казанцев удалось уйти и со временем они опять организуются, но это будет уже не та угроза.

Ну что, бастард Арманьяк, можешь записать себе в актив еще одну победу. Задумка удалась не в полной мере, но татарам это не помогло.

После боя началась обычная рутина. Ратники потянулись собирать трофеи, сдавшихся в плен татар вязали, а раненых добивали без особых затей. Преследовать отступавших я запретил, и пригласил командиров подразделений к себе на стопку горячительного, так сказать, отметить победу, а также для того, чтобы заодно принять доклады о потерях и отдать приказ готовиться к маршу на Казань.

Ну приступить не успел, потому что, совершенно неожиданно, заметил, как с близлежащего холма неспешной рысцой в нашем направлении стал спускаться одинокий всадник.

Причем, это был татарин, на очень красивом, белоснежном жеребце, в отблескивающем золотом доспехе и с плюмажем из конского хвоста на верхушке шлема.

юшман (от перс. джавшан) – кольчато-пластинчатый доспех с кольчужными рукавами до локтя и полами до середины бедра. Пластины, вплетенные в кольчужное полотно, доходят почти до шеи. Застегивался спереди как кафтан на застежки, приклепанные к передним пластинам. Производился с XIV до XVII в.

иерихонка – тип средневекового шлема. Состоит из железной или стальной тульи с остроконечным верхом, снабженной элементами для защиты ушей, плоским козырьком, скользящим наносником (узкая железная полоска, защищавшая лицо от поперечных ударов), нередко – пластинчатым назатыльником. Науши и назатыльник крепились к тулье посредством кожаных ремней или реже – цепочек

Вятичи и ратники Прута, как волки ринулись к гостю, еще бы такой трофей сам в руки идет, но я успел остановить их и сам выехал к гостю навстречу.

Даже интересно кто... Парламентер? Так поздно уже, все закончилось, не о чем разговаривать. Да и флажок на пике не белый, а скорее всего, личный вымпел. Впрочем, хватит голову ломать, сейчас все узнаю, поворачивать назад он не собирается, уверенно прет прямо к нам.

Когда казанец подъехал поближе, я рассмотрел его внимательней.

Жеребец великолепный, явно арабских кровей, поджарый как борзая собака, седло и сбруя богатая, украшенная серебряными бляшками, доспех – под стать, юшман украшенный золотой насечкой и усиленный зерцалами, шлем – иерихонка, восточного образца, с поднятой личиной в виде человеческого лица – то есть, татарин явно не простолюдин. Не молод, но еще полон сил. Сам ростом не велик, но крепок статью. Лицо властное, человека, привыкшего повелевать, нос горбатый, борода короткая, ухоженная, на скуле, прямо под левым глазом, хорошо заметный шрам.... Сам мурза Али-Гази? Да нет, вряд ли. Тот уже совсем старик, а этому не больше сорока пяти. Видно, что и в бою успел поучаствовать, на доспехе несколько свежих царапин от стрел или болтов.

Тем временем татарин остановился, не доезжая до нас десятка шагов и что-то выкрикнул на татарском языке.

Вятский старшина Вавула Кныш, едва сдерживая смех, перевел:

– Это мурза Абдалла... Вроде как ближник самого хана Ильхама. На бой тебя, княже, вызывает. Так и сказал, вызываю вашего набольшего, князя Ивана, хозяина Двинской земли...

Несколько русских ратников, видимо понимающих татарский язык, откровенно расхохотались. Через мгновение уже ржали все, кроме моих ближников.

Мурза зло набычился и на ломаном, но вполне понятном русском языке, обратился уже прямо ко мне.

– Я мурза Абдалла, сын Алибека, вызываю тебя, князь Двинский, на бой!

Уже все русичи взорвались хохотом. Я утихомирил их взглядом и поинтересовался у татарина:

– Откуда знаешь меня, мурза?

– Я многое знаю, князь... – отрезал Абдалла.

– С чего ты решил, что я должен биться с тобой, мурза, а не приказать просто тебя взять и привести в Москву на привязи, как барана?

– Ты можешь напустить на меня своих нукеров! – запальчиво выкрикнул татарин. – Но это будет поступок трусливого шакала, а не честного воина! И тогда все узнают, что князь побоялся скрестить сабли со стариком. А взять себя живым, я не дам, так и знай... – он выхватил кривой кинжал и приставил его себе к горлу.

Я задумался. Если судить по современным меркам, такой поступок мурзы попахивает дикой наивностью, граничащей с полным идиотизмом. Но со средневековой точки зрения, все выглядит достаточно пристойно. В наше время, честь, благородство и мужество, удивительным образом, благополучно соседствуют с жестокостью, скотством и коварством. Человек потерял лицо и решил, что самое время его вернуть или умереть с честью, по возможности забрав с собой врага. Я, за свою попаданческую эпопею, уже не раз встречался с подобным. Правда, мурза очень рискует, мое решение взять его в плен, тоже вполне укладывается в рамки средневековой этики. Ответ стандартный: моя честь принадлежит государю, добро пожаловать в цепи. Либо, как вариант: родом не вышел с самим графом Арманьяком биться, давай, до свиданья, марш сдаваться.

– Мой род идет от самого Чингиза! – словно услышав, что я думаю, гордо заявил мурза. – Ты не понесешь урона чести от поединка.

– Почему ты не бежал, как твои товарищи?

– Не сравнивай меня с этими трусливыми шакалами, – тихо ответил мурза. – Я поклялся перед боем именем Аллаха, либо победить, либо умереть...

«Ага, дело в обете, – подумал я. – Тем более, тогда все понятно...»

Как бы ни странно это звучало, татарин был чем-то мне симпатичен. За весь бой, я ни разу не обнажил меча, так может слегка размяться? Так сказать, дать тему для былин уже русским сказителем. На свой манер повторить поединок Пересвета с Челубеем. Опять же, есть у меня некоторые мысли, как использовать мурзу, если оставить его в живых, личным пленником.

Еще немного поразмыслив, я кивнул:

– Хорошо, Абдалла, я снизойду к твоей просьбе. Биться будем конными, если понадобиться, то и пешими. Если ты выиграешь – уйдешь. Если проиграешь и умрешь, я прикажу отправить твои останки домой с почестями. Если проиграешь и останешься в живых, будешь моим личным пленником и поклянешься не причинять себе вреда. Принимаешь, уговор?

– Принимаю! – с готовностью ответил татарин. – Клянусь Аллахом, если проиграю и останусь в живых, не буду причинять себе вреда и стану пленником на твою милость.

– Нужно тебе время для отдыха?