Текст книги "Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7 (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 130 страниц)

ГЛАВА 22

– Ваша любовь все эти годы помогала мне. Этого достаточно… – честно говоря, я сразу не понял, о чем матушка ведет речь.

– Сын, – мягко улыбнулась Изабелла, – я о другом.

– О чем тогда?

– Имей терпение, сын мой… – Изабелла встала и вышла из комнаты.

У меня в голове сразу пронеслась череда беспорядочных мыслей. Реальная помощь? Но, черт побери, какая? Денег она мне не даст, да и не нужны они. Тогда, может быть, полезные связи? Какие? В Ватикане? Вряд ли. Черт, а если Изабелла не моя родная мать? Да нет, бред какой-то. Или я у нее от другого мужчины? Еще больший идиотизм. Я – вообще приемный ребенок? Вот уж загадку загадала. Так и свихнуться можно…

В совершенном расстройстве чувств я выхлебал пару чаш вина, налил третью, но тут в комнату вернулась мать. В руках она держала большой деревянный футляр для свитков.

– Вот, сын мой… – Она торжественно передала мне его в руки.

С легким скрипом слетела крышка. Я быстро вытащил из футляра свернутый в трубочку большой лист тонко выделанного пергамента с увесистой сургучной печатью на витом шнурке.

Что это? Я удивленно уставился на исписанный каллиграфическим почерком лист. Так… внешняя печать… Чего?

Канцелярия папского престола? Да это же полное прощение и отпущение грехов моего папаши Жана от… Стоп… подпись давно отдавшего богу душу папы римского Каликста Третьего? Ну да, вот еще оттиск его личной печати. Да это же та самая фальшивка! В свое время папаня пробовал решить вопрос в Риме с отменой анафемы, кое-кто из кардинальской братии взялся за дело, вытряс кучу денег, а потом всучил отцу поддельный документ. Нет, не совсем, конечно, подделку, потому что подпись папы подлинная, но папа думал, что подписывает совсем другую бумагу. Далее прощение прошло все инстанции, было зарегистрировано в канцелярии, а потом попало в руки моему отцу. Тот возрадовался и стал его всем подряд предъявлять как настоящее свидетельство снятия грехов, а потом ничтоже сумняшеся додумался поехать к папе просить его помирить с тогдашним руа Франции Карлом Седьмым, отцом чертова Паука. Мол, ваше святейшество, если сам простил, так помоги еще договориться с королем франков.

Папа, естественно, возмутился, ибо об оной индульгенции не ведал ни слухом ни духом. Полыхнул жуткий скандал, правда, дело почему-то замяли, наказав не истинного виновника подлога, а каких-то мелких сошек. Папаше, конечно, это не помогло, а стало еще хуже, так как к клейму кровосмесителя добавилась еще печать мошенника. Да уж, таких злоключений даже врагу не пожелаешь. Но, к его чести, граф Жан не опустил руки и продолжил добиваться справедливости.

Папа Каликст вскоре счастливо отбросил копыта, папан принялся окучивать его преемника Пия Второго, и вроде тот согласился простить, но только после выполнения жуткой епитимьи. В итоге на епитимью отец вроде бы забил, и окончательное прошение так и не было получено. Во всяком случае, оно нигде не фигурировало. Я специально тщательно отработал эту версию.

Ладно, черт с этими римскими папами, но почему мать отдает мне этот свиток с таким видом, как будто он окончательно решает все вопросы? Изабелла не знает, что он подложный? Похоже, что так. Отец ее очень любил и берег от потрясений. И, скорее всего, не стал рассказывать, что его надули в Ватикане. Тем более она очень сильно переживала отлучение от церкви и во всем винила только себя.

– Благодарю вас, матушка… – Каким-то чудом не выдав своего разочарования, я благодарно поцеловал руки Изабелле.

– Этот свиток прислал мне в обитель твой отец. Я хранила его все эти годы, – взволнованно продолжила мать. – И не отдала, даже когда за ним приезжали посланцы от короля франков Людовика.

– Приезжали от Паука? Когда? – Сказать, что я удивился, – это ничего не сказать. За каким чертом Луи понадобилась ничего не значащая фальшивка? Уж в чем в чем, но в глупости его заподозрить нельзя.

– Сын… – огорченно нахмурилась Изабелла. – Он, бесспорно, скверный человек, но не пристало называть помазанника божьего дурным прозвищем.

– Как скажете, матушка. И все-таки когда они приезжали и чего хотели? Можно подробнее?

– Да, в начале тысяча четыреста шестьдесят девятого года он присылал одного из своих нобилей с большой свитой! – гордо ответила Изабелла. – Сначала они пытались выманить папское прощение обманом, потом угрожали, но я осталась тверда и солгала им, что Жан никогда его мне не передавал. К счастью, их угрозы не воплотились в дело, так как за меня заступился рей Арагона. Посланники и к нему обращались, дабы он воздействовал на меня.

Скажу сразу, наводящие вопросы дела не прояснили. Мать ничего толком не знала и свято верила, что прощение от папы подлинное. Разубеждать я ее не стал. Пусть верит, что ее несчастного брата простили. Тем более что я в любом случае добьюсь настоящего помилования.

За разговорами день пролетел в мгновение ока. Матушка сообщила мне много полезного, в том числе о нескольких тайниках отца с важными документами и о верных ему дворянах в Арманьяке, а заодно рассказала о самом монастыре. Как выяснилось, в обители Святого Даниэля содержались дамы исключительно высшего сословия, чем и объяснялись все те странности, так бросившиеся мне в глаза. Помимо роскошной обстановки им даже разрешалось держать при себе служанок и допускалось еще много вольностей, правда, в отношении религиозной части здесь все соблюдалось весьма строго.

Признаюсь, я общался с Изабеллой д’Арманьяк как со своей настоящей матерью, а вот она… мне показалось, ее что-то очень сильно гнетет. Вполне возможно, именно мое присутствие как живое напоминание о ее преступном кровосмешении с братом. Внешне это почти никак не проявлялось, но чувствовалось, что внутри она сильно напряжена.

Наконец пришло время прощаться.

– Матушка… – Я взял ее за руки. – Возможно, пришла пора отринуть постриг? Вы с лихвой искупили вину. К тому же мне вас очень сильно не хватает.

– Нет! – Изабелла, взволнованно всплеснув руками, отшатнулась от меня. – Нет, сын мой, не говори об этом! Не гневи Господа, заклинаю тебя!

– Поверьте, нет нужды больше каяться. Ваши внучки никогда не видели свою бабушку и очень вас ждут.

– Нет! – громко и испуганно выкрикнула мать. – Это невозможно! Я… я останусь здесь до конца своей жизни… ибо мои прегрешения невозможно искупить. А ты… – Изабелла осторожно поцеловала меня в лоб и подтолкнула к двери. – Не приезжай больше… Оставь меня с моим грехом наедине… прошу…

Я больше не стал настаивать и покорно кивнул. Не скажу, что я ее понял, но принял решение с уважением. Ну не тащить же ее отсюда силой.

Вот так и закончилась встреча с Изабеллой д’Арманьяк, настоящей матерью бастарда Жана Арманьяка.

Но по пути к выходу меня завернули.

Далее последовала еще одна беседа, уже с аббатисой, во время которой она очень тонко намекала на очень толстые обстоятельства, но я сделал вид, что ничего не понял, после чего был с треском выперт из обители.

Да и пусть. Еще чего не хватало: в саму матушку настоятельницу окаянным отростком тыкать. Хотя приходилось, да, в аббатстве Сент-Жюстин, что в Лотарингии. Ох и страстная там аббатиса попалась. Правда, закончилось все очень скверно: на меня накатали грандиозную жалобу, мол, барон ван Гуттен чуть ли не самолично снасильничал всю обитель. Едва Карл отмазал. А вдобавок еще притравили, да так, что чуть богу душу не отдал. Так что подурковал и будя. Как правило, ничем хорошим подобное не заканчивается.

И вообще, встреча с Изабеллой полностью выбила меня из колеи. Грустно, черт побери, словно она настоящая моя мать. Правда, одновременно стало легче на душе, так как я отдал предпоследний долг прежнему хозяину своего тела. Последним будет трупик Всемирного Паука.

Может, нажраться по такому поводу? Почему бы и нет.

Дело шло к вечеру, отправляться в дорогу уже было поздно, поэтому мы встали на ночевку почти под самым монастырем.

– Сир, вы чем-то расстроены? – Логан как всегда безошибочно определил, что я немного не в себе. – Может, выпьем?

– Мудрое решение! – одобрительно закивал легист. – Истина в вине!

– Наливай… – бросил я шотландцу и передал Деннису футляр с папской буллой. – Посмотрите, что у меня появилось. Отпущение грехов моего отца от папы Каликста Третьего. Правда, оно насквозь фальшивое.

– Это как, сир? – Легист бережно развернул свиток. – Подделка? Но я вижу подлинную печать папской канцелярии.

– Все подлинное, от начала до конца, но папа подписал его по незнанию, буллу подсунули ему под видом другого документа.

– Простите, сир, мне надо немного времени… – Де Брасье вооружился масляным фонарем, отсел в сторону и принялся внимательно изучать пергамент.

Мы с братцем Туком успели ополовинить бурдюк чудесного вина из Аликанте, доставшийся нам от графини Салазар, как вернулся де Брасье.

– Сир… – Легист почтительно поклонился. – Смею вам сообщить благую новость.

– Сообщай… – Я беспечно отмахнул обглоданной костью, так как уже сильно захмелел и не придал словам Денниса большого значения.

– Простите, дабы случайно не ввести вас в заблуждение, я прошу подтвердить: понтифик подписал сей документ propria manu? То есть самолично, собственной рукой?

– Да, подтверждаю. Нацарапал подпись собственной дланью.

– В таком случае прощение подлинное, сир! – уверенно заявил легист. – От начала и до конца.

– Чего? – Я мгновенно протрезвел. – Извините, Деннис, но это ерунда. Я точно знаю: папа даже не подозревал, что подписывал, и потом из-за этого был большой скандал.

– Дело в том, сир, – легист торжественно улыбнулся, – что любое действие, произведенное папой римским, непогрешимо и не имеет обратной силы.

– Это как? Изъясняйтесь понятней.

– То есть, – легист снисходительно вздохнул, – начертанное или промолвленное самим наместником Господа на земле уже отменить нельзя. Подпись папы римского делает любой документ верным, будь он хоть насквозь подложный. Так что ваш отец уже давно прошен. К тому же в документе соблюдены все формальности, то есть даже нет никаких зацепок для опротестования. – Деннис от волнения начал густо сыпать латинскими фразами. – Primo[7]

[Закрыть] – подпись верна! Secundo[8]

[Закрыть] – документ прошел все инстанции! Tandem, Tertio[9]

[Закрыть] – все должные тайные отметки на печати и тексте, которыми канцелярия Ватикана оберегает себя от подлогов, на месте, et cetera, et cetera.[10]

[Закрыть] Я в этом совершенно уверен. Простите, но моя специализация – как раз каноническое право. К тому же я проходил практику в канцелярии Ватикана.

Вот тут мне сразу стало ясно, зачем Паук присылал своих функционеров к матери за прощением. Дело в том, что на судебном процессе, на котором отца объявили вне закона, основой обвинения являлось отлучение от церкви за инцест. Чертов руа хотел изъять отпущение грехов, дабы уничтожить любую возможность опротестовать приговор, так как копию документа папаша точно не смог бы получить. То есть выходит…

– То есть приговор в отношении вашего отца неверен и требует отмены, так как зиждется на недостоверных сведениях! – Легист договорил за меня. – Инцест не может являться обвинением, ибо граф божьей милостью Жан Пятый Арманьяк уже прощен за это матерью нашей католической церковью. Соответственно само отлучение не имеет силы. Я не оставлю камня на камне от обвинения при пересмотре процесса. Камня на камне, поверьте. Правда, пересмотра еще надо добиться. Но этот документ значительно облегчит нам дело.

– Получается, нам уже нет нужды следовать в Ватикан?

– Увы, нужда есть. – Легист развел руками. – Для того чтобы развеять все сомнения окончательно, потребуется подтверждение Святого Престола. Простая отписка из канцелярии, мол, написанному верить. Признаю, получить ее будет непросто, но все же не так трудно, как новое отпущение грехов. Я уже примерно представляю нашу стратегию. Сначала мы подадим официальное прошение…

Выслушав Денниса, я в который раз про себя выругался. Что задень? Все кувырком! Уже было вздохнул с облегчением, но все оказалось не так-то просто. Правда, скорее всего, при таком развитии событий денег уйдет гораздо меньше, что тоже немаловажно, так как первоначально я ожидал угрохать чуть ли не половину своего состояния. Ну что же, и то хлеб. Ну, Паучишко, держись.

Так… сначала окончательно решаю вопрос в Ватикане, затем на очереди кирдык Луи, а в завершении – публичная отмена приговора Генеральными Штатами. А уже после этого ни одна скотина пасть не раскроет.

Настроение слегка поднялось, я рьяно принялся воплощать в жизнь намерение наклюкаться, как произошло еще одно событие. Точнее, не одно.

Зашуршали кусты, и пред нами предстала пригожая девица в облачении монастырской послушницы. Следом на свет явились вторая, третья и четвертая. Не то чтобы прямо красавицы, но вполне пригодные для употребления, молодые и свежие.

– Дамы!!! – Братец Тук мгновенно просек, в чем дело, и, вскочив, изобразил изысканный поклон. – Прошу к нашему столу!

Смущенно хихикавшие девушки не заставили себя упрашивать.

Я ворчливо ругнулся, но запрещать ближникам блудить не стал. Пусть их, все люди, в том числе и монашки. Уже было собрался убраться подальше, чтобы не мешать, но тут явилась еще одна девица, и не из обители, а вполне гражданская – Розита, та самая служанка Исидоры Салазар.

Оказывается, кортеж графини стоял под стенами монастыря совсем рядом с нами.

– Сир… – шепнула девушка мне на ухо. – Ее сиятельство просит вас навестить ее перед сном…

Все повторилось в точности до мелочей.

Обнаженное прекрасное тело в полумраке и жаркий шепот:

– Жан! Я решила, что войду в обитель завтра, а эта ночь только наша! Вперед, мой герой!

– К вашим услугам, ваше сиятельство!

– Называй меня порочной девкой! Да, да, сзади! Вот так, так… И долго!!! Ох, Жа-а-ан!..

Кровать в итоге доломали. Верней, вообще разнесли на куски. Были бы рессоры на возке, и они бы лопнули.

И почему у меня все вот так, с бухты-барахты? Ничего не запланируешь, обязательно вылезет какая-нибудь новая вводная. Н-да… Хотя в любом случае неплохое завершение дня, не правда ли?

Судя по доносившимся до кареты звукам извне, ближники тоже славно оторвались. Уж не знаю, что они творили, но шум стоял, словно в бордель наведалась рота изголодавшихся наемников.

Ну а утро началось со скандала. К нам на стоянку пожаловала сама аббатиса Фермиона в сопровождении своих зверовидных привратниц.

Черт, почтенная матушка визжала, словно кошка, которой наступили на хвост. Перепуганные ближники от греха подальше скрылись в лесу, дружинники попадали на колени, а блудных послушниц пинками погнали назад в монастырь. К счастью, аббатиса не сунулась в карету, в которой затаились как мышки мы с Исидорой. Нет, я же не идиот, лезть под руку свихнувшейся на почве длительного воздержания бабе.

Н-да… даже не знаю, что сказать. Что бы я еще хоть раз сунулся в женский монастырь… Да ни в жисть!

Но, как бы то ни было, и этот скандал мы пережили. Быстренько собрались и рванули назад в Барселону, куда благополучно и прибыли вечером следующего дня.

А наутро вышли в море. Идти вдоль берега до самой Италии было бы долго, вдобавок часть пути проходила по французским водам, поэтому я приказал взять курс прямо на Корсику. К счастью, погода нас миловала, алжирские пираты, коими кишмя кишело Средиземное море, тоже куда-то подевались, и мы достигли острова вполне благополучно. Переночевали там, а еще через пару дней вошли в Тибр.

ГЛАВА 23

Итак, Рим…

Город оставил у меня двойственные впечатления. С одной стороны, он оказался обычным средневековым городом, то есть одной большой вонючей помойкой. Тибр смердел, словно скотомогильник, а на улицах хлюпала грязища. Великолепные дворцы знати и прочие шедевры зодчества немного сглаживали вид, но только слегка, почти теряясь на общем фоне.

А с другой стороны город был… как бы это сказать… не таким мрачным, что ли, чем его нынешние европейские собратья. В том числе благодаря более жизнерадостным эмоциональным горожанам. Но не суть.

«Виктория» нашла пристанище у причала торгового партнера моей компании, а я снял целый флигель в корчме под помпезным названием «Дворец Льва и Розы», расположенной неподалеку от Колизея, который, к слову, потихоньку разбирают на камень. В числе другого античного наследия.

Но уже на следующий день возник вопрос немедленного переезда, так как чертова гостиница просто кишмя кишела клопами, блохами и прочей мерзкой живностью. Сутки ушли на поиски нового жилья, а потом мы переехали на великолепную загородную виллу, еще античной постройки. Добираться до места действия стало гораздо дольше, но теперь из окон не смердело падалью, а изысканно благоухало ароматом апельсиновых деревьев, к тому же прямо на вилле обнаружился свой источник, обеспечивавший нас чистейшей ключевой водой. Да и засаленную мыльню сменили настоящие термы с бассейном и отлично сохранившейся смальтовой мозаикой времен Древнего Рима.

После того как вопрос с проживанием окончательно решился, настало время приступить к выполнению цели своего путешествия.

Легист сразу отвалил вентилировать вопрос среди своих знакомых, ну а я принялся доставлять адресатам ту кучу рекомендательных писем, которыми озаботился еще до поездки.

Задача не казалась особо трудной, так как нынешний Ватикан просто погряз в коррупции. Среди святош цвел махровым цветом непотизм, каждый очередной папа, едва успев избраться, первым делом пропихивал своих ублюдков-бастардов и родственничков на теплые места, а те, в свою очередь, сразу принимались набивать себе карманы. Взятки среди кардиналов были возведены в официальный ранг, покупалось и продавалось абсолютно все.

Вдобавок на данный момент Святой Престол совсем не жаловал руа франков Луи, так как тот активно совал свой нос в дела Ватикана.

В общем на первый взгляд все выглядело вполне благоприятно. Правда, даже несмотря на подобное положение дел, на быстрый результат я все равно не надеялся. Но действительность оказалась куда хуже, чем ожидалось.

Нет, никто из высокопоставленных лиц мне не отказал, совсем наоборот, все они охотно брались за дело, но… запрашивали авансом совсем уж неприличные деньги. Причем без всякой гарантии.

В руководстве францисканского ордена, куда я привез рекомендательное письмо от родного дяди Феба, кардинала Пьера де Фуа, аванса не потребовали, но и на решение вопроса по существу отвели не менее пол угода, что меня никак не устроило. А к самому папе на аудиенцию пробиться в ближайшем будущем оказалось и вовсе не реальным.

Последняя надежда осталась только на великого пенитенциария Святого Престола кардинала Джулианно делла Ровере, одновременно – магистра ордена, к которому я вновь стал принадлежать.

К счастью, он принял меня сразу после того, как ему передали рекомендательно письмо от кардинала де Бургоня. Признаюсь, по пути я письмецо вскрыл, но оно оказалось зашифрованным, поэтому толком не знал, что там написано. Но примерно представлял.

– Вы взялись за трудную задачу, сын мой… – Тучный мужчина в алой шелковой рясе небрежно уронил на стол папскую буллу о снятии грехов с моего отца.

Выглядел он абсолютным флегматиком, вялым и недалеким, но жесткий и умный взгляд свидетельствовал совершенно об обратном. Опять же Феб проинформировал меня, что этот толстячок в свое время станет папой римским Юлием под номером два, а среди них недалеких парней никогда не наблюдалось.

– …но кардинал де Бургонь столь лестно отозвался о вас… – вкрадчиво продолжил великий пенитенциарий, – …что, пожалуй, мы можем вам поспособствовать…

Я тут же понял, что меня готовятся столкнуть в очередное дерьмо, и попробовал воспротивиться.

– Уверяю, моя немедленная благодарность, ваше высокопреосвященство, будет простираться очень высоко!

Мол, к черту службу, просто назови цену.

Но, как очень скоро выяснилось, все усилия избежать западни были похожи лишь на жалкое и бесполезное трепыхание мухи, попавшей в паучьи сети. Чем больше вырываешься, тем больше затягивает.

Джулианно делла Ровере с поощрительной улыбкой кивнул.

– О благодарности мы поговорим позже, сын мой, а пока вам предстоит применить ваши таланты на службе матери нашей католической церкви.

«Чтоб ты подавился!!!» – с чувством подумал я и изобразил повышенное внимание.

– Приложу все усилия, ваше высокопреосвященство.

– Итак, сын мой, насколько тебе уже, наверное, известно… – начал кардинал.

После устроил мне допрос на предмет того, что я собой представляю. Надо сказать, работал виртуозно, в отличном стиле, как профессиональный психолог, а по окончании разговора отпустил восвояси, намекнув, что все подробности дела сообщит мне специальный человек.

Специальным человеком оказался его секретарь, а по результатам беседы с ним я проклял тот день, когда согласился на чертову помощь от чертова де Бургоня.

Я уже говорил, что святоши с Ватиканского холма творят что хотят, а нарушение обета безбрачия вообще за грех не считают. Вот и нынешний папа, который Иннокентий под номером восемь, от своих подчиненных не только не отстает, а даже задает тон – весь в конкубинах, как нищий во вшах.

Так вот, мне предстояло организовать и исполнить нападение на его нынешнюю любовницу. А если точнее, требовалось подчистую угробить ее сопровождение, а у самой дамы, как оговаривалось отдельно, не должно даже волоска с прелестной головки упасть. При этом во время нападения предстояло произвести некие наглядные экзерциции, чтобы бросить тень на один из самых влиятельных дворянских родов Рима.

Кардинал уверял, что акция ни в коем случае не направлена на действующего понтифика, мало того, только пойдет ему во благо. Уж толком не знаю, каким образом и с чем все это связано: с закулисными играми внутри Латеранского дворца или с грызней за влияние на папу между семьями Борджия, Сфорца, Орсини и Колонна, впрочем, и знать особенно не хочу.

А ведь догадывался, догадывался, наивный гасконский юноша, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Слегка примиряет лишь только то, что в предстоящем маскараде мне предстает роль некого неизвестного спасителя. Хотя в любом случае жуткая авантюра.

Но возможности отказаться уже не было. Правда, я совершенно наглым образом оговорил не только немедленную новую буллу об отмене анафемы папаше, но и признание Святым Престолом меня законным графом Арманьяк. Хотя за последнее, скорее всего, придется дополнительно раскошелиться.

Домой вернулся в совершенно расстроенных чувствах.

– Сир… – разом со мной появившийся на вилле Деннис потерянно покачал головой. – Дело слегка затягивается. Боюсь, вам быстрее будет получить новую буллу, чем добиться подтверждения старой. Понимаете, все…

– Уже сам понял, – буркнул я, перебив легиста. – Но выход есть.

Де Брасье вопросительно на меня посмотрел:

– Какой, сир?

– Пока довольствуйтесь сказанным.

– Если я могу помочь, – Деннис поклонился, – только изъявите свое желание.

– Я сообщу вам, а пока оставьте меня одного.

Оставшись один, я завалился на кровать прямо в ботфортах и принялся думать, раз за разом прогоняя все возможные варианты событий. В том числе возможность немедленно свалить из Рима. Ну а что, порой бывает лучше сбежать, чем остаться без башки. Дело не только скверно смердит, но даже выглядит протухшим. Не исключаю и то, что меня попробуют слить сразу после выполнения задания.

Но в итоге все-таки решил ввязаться в авантюру. Увы, если хочу срочно получить требуемое, другого выхода особо и нет. Так что придется рискнуть.

– Клаус, Луиджи, немедля ко мне шевалье ван Брескенса и капитана фон Штирлица.

Честно говоря, немного побаивался того, как соратники воспримут предложение, все-таки дело больше пристало разбойникам, чем дворянам, но опасения оказались напрасными. У братца Тука и шваба никаких возражений не возникло. Скотту приходилось вместе со мной еще не тем заниматься, а Штирлиц из своей врожденной исполнительности готов был и самого папу на гоп-стоп взять, ежели командир прикажет. Оруженосцы тоже сомнений не высказали, давно воспитаны в стиле: господин сказал – значит, так надо. А много думать вообще вредно. По итогам совещания решили привлечь в банду еще легиста.

Почти весь следующий день прошел в рекогносцировке на месте предстоящих событий. Аде Брасье я отправил собирать все сведения по объекту акции. Секретарь кардинала вкратце охарактеризовал даму, но мне показалось этого мало.

Пока мы изучали пути подхода и отхода, легист успел собрать большой материал на зазнобу Иннокентия.

Итак, Бенедетта, или Беттина Пуцци. Около двадцати лет от роду, происходит из обедневшей дворянской семьи. Сменила на посту официальной фаворитки папы некую Лукрецию Норманни, которую тот отправил в отставку по причине возраста.

По отзывам, отличается редкостной красотой, острым умом и хваткой, как у еврейского менялы, за что удостоилась прозвища Четырехглазая. Не стесняясь, берет мзду за протекцию и вообще крутит папой как хочет. Тот от нее совершенно без ума и даже приказал запечатлеть свою зазнобу на картине в виде Девы Марии, чем вызвал немалый скандал. Впрочем, закончившийся совершенно ничем. Да уж, ничего не скажешь, весьма неординарная девица, даже любопытство разбирает.

В общем, окончательно взвесив все «за» и «против», вечером следующего дня я дал старт операции. Соратники проникли в Рим в разное время и через разные ворота под видом наемников, странствующих в поисках вакансий. Я же остался в дворянском обличье, как того требовала моя роль, но оделся более чем скромно, дабы не привлекать внимания.

Для начала пошлялся по городу, проверил, нет ли за мной слежки, а потом приземлился в траттории, где пропустил пару кружек очень неплохого, но слабенького винца. Позже выдвинулся в район предстоящей акции.

Добравшись до места, спрятался в узеньком переулке, откуда отлично просматривалась улица, по которой должна была возвращаться Бенедетта после посиделок у своих знакомых. Улица освещалась только редкими тусклыми фонарями, вдобавок луну закрыли тучи, так что спрятаться не составило никакого труда.

Через несколько минут после меня подтянулся братец Тук и занял позицию напротив. Сразу после того, как протопал патруль отчаянно смердевших перегаром городских стражников, одновременно появились Клаус и Луиджи. Эскудеро извлекли арбалеты из тайника, который мы оборудовали еще вчера, и присоединились ко мне. Легист нарисовался последним и угнездился в развалинах какой-то античной постройки неопределенного назначения.

Наконец праздношатающийся народ потихоньку начал рассасываться. Еще через час в городе стало совершенно пустынно. Тишину нарушали только протяжные трели сверчков и вопли припозднившихся гуляк на соседней улице.

Честно говоря, я втайне надеялся, что акция сорвется, но кавалькада чертовой папской любовницы появилась почти в обозначенное секретарем кардинала время.

Впереди шикарного портшеза, который тащила на плечах четверка дюжих черномазых слуг, топала пара бодигардов в кирасах и капеллинах, с алебардами и фонарями в руках. Процессию замыкали еще двое латников. Из всех охранников более-менее строевую выправку имели только головные, остальные смотрелись обычными гражданскими увальнями, зачем-то напялившими доспехи.

Н-да… как-то уж совсем неразумно. Хотя, честно говоря, любовница самого папы римского может таскаться по улицам вообще без охраны, так как ни один сравнительно вменяемый человек не станет связываться с понтификом.

– Готовы? – шепнул я оруженосцам.

Клаус и Луиджи дружно кивнули, встали на одно колено и вскинули арбалеты.

– Ваши головные. Работаем…

Раздался сдвоенный звонкий щелчок. Передние охранники, гремя доспехами, рухнули на мостовую. Один из фонарей разбился, расплескав горящее масло.

Чернокожие застыли как вкопанные, испуганно крутя по сторонам башками.

– Матерь Божья!!! – Взволнованно гомоня, замыкающие рванули к павшим товарищам, но тут из своих схронов вылетели Логан с Деннисом.

– Смерть папской шлюхе!!! – с отчаянным акцентом ревел шотландец.

– Смерть нечестивице!!! – в отличие от своего собутыльника, Деннис изъяснялся на правильном итальянском языке.

С последними охранниками было покончено в мгновение ока, те даже не успели вскинуть свои алебарды.

Носильщики поступили самым правильным образом – бросили портшез и, оглашая окрестности воплями, задали стрекача.

Логан и де Брасье тут же принялись носиться вокруг носилок, перемежая громогласные проклятия в адрес конкубины и семьи Дория, к которой принадлежал сам папа, угрозами роду Медичи. Ближники явно переигрывали, но со стороны действо смотрелось очень впечатляюще.

Я полюбовался на представление, а потом решил, что пришла пора вступать в дело. В следующее мгновение вокруг портшеза разыгралась «кровавая» битва, с одной стороны которой в качестве участников выступали братец Тук с легистом, а с другой – я с оруженосцами.

Лязг клинков, проклятия, предсмертные хрипы – постарались мы на славу. Затаившаяся как мышка внутри своего транспорта Бенедетта должна была впечатлиться по самое не хочу.

Вдоволь наигравшись, я скомандовал заканчивать маскарад. Логан с легистом тут же почетно отступили. Следом за ними убрались Клаус с Луиджи. А я остался изображать благородного спасителя.

Выждал несколько мгновений, а потом деликатно постучал по дверце портшеза и, симулируя дикую усталость, прерывистым голосом пробормотал:

– Сеньора, вы в порядке? Сеньора, молю, ответьте!

Изнутри донесся испуганный всхлип, после чего приятный женский голос грязно выругался.

Я ухмыльнулся и зачастил:

– Сеньора, вам уже ничего не угрожает, грязные Орсини бежали.

– Не уходите, молю!!! – с надрывом запричитала Бенедетта. – Не бросайте меня! Вас щедро вознаградят!..

– Не беспокойтесь, я рядом… – уверенно сообщил я, после чего собрался ретироваться, так как сцена уже была отыграна от начала до конца.

Но тут…

Послышался громкий топот, из-за поворота выскочила группа вооруженных людей и стремглав понеслась к нам.

Сначала я подумал, что это носильщики вызвали помощь, но потом внезапно сообразил, что они бегут к нам не спасать Бенедетту, а совсем наоборот. А возможно, прибыли и по мою душу.

После чего выдернул девушку из портшеза и подтолкнул ее в переулок.

– Беги, дурочка! Живо!..

А сам развернулся с мечом в руке к нападающим.

Увы, ничего другого не оставалось. Непременным условием операции была полная сохранность конкубины. А если, пусть даже не по моей вине, случится обратное, за свою голову я не дам даже стюйвера. И, как назло, мои головорезы уже успели драпануть.

Ну что же, не в первый раз…

Первая пара вырвалась далеко вперед. Я сделал вид, что тоже убегаю, а потом в броске метнулся им навстречу. Размазавшись в матовом отблеске, клинок пронесся в косом хлестком ударе. Худощавый коротыш, разбрызгивая веером черные капли из культи правой руки, кубарем полетел на мостовую. Второй попытался на бегу парировать удар, но не преуспел и с булькающим визгом сложился, зажимая распоротую физиономию.