Текст книги "Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7 (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 130 страниц)

К счастью, попала только вскользь, потому что я уже распластался в броске и ткнул мечом снизу вверх под кирасу второму латнику. Третий коротко и быстро ударил копьем в Клауса, но тот уже успел подрубить ноги жеребцу своим фальшионом. А потом со стоном осел на песок – стражник все-таки зацепил его.

Искалеченный конь сбросил седока. Пока я к нему бежал, стражник успел вскочить и схватить свое копье.

По своему опыту могу сказать, что мечник в поединке один на один против опытного копейщика явно проигрывает. Но только не в том случае, если меч в моей руке.

– Ублюдок! – Латник грязно выругался и ловко сделал выпад, отгоняя меня от себя. – Я выпущу из тебя кишки и буду смотреть, как ты подыхаешь…

Он сильно припадал на левую ногу, видимо, повредил колено при падении.

Скрипнув зубами от дикой боли в плече, куда мне угодила копытом чертова коняка, я финтанул, показал, что собираюсь разворачивать копейщика лицом к солнцу, а сам атаковал. До стражника не достал, но клинок скользнул по древку и рубанул того по кисти. Взвизгнув, он перехватил копье одной рукой, но уже через несколько секунд рухнул с распоротым горлом.

Тяжело дыша, я повел взглядом по пляжу. Две лошади, задрав хвосты, ускакали в рощу, третья с жалобным ржанием билась на песке, пытаясь встать. Рядом в лужах крови распластались трупы стражников.

– Прости… – Ткнув бедное животное в яремную вену, я бросился к Клаусу, стоявшему на коленях и державшемуся за бок. – Что с тобой?

– Все нормально, сир… – кривясь от боли, ответил оруженосец. – Я в порядке…

– Показывай. Черт…

Копье сильно разорвало мальчишке кожу на боку, в зияющей ране даже просматривалась кость ребра.

– Будешь жить… – Я порылся в котомке и бросил Клаусу свою запасную камизу. – Прижми и держи. Да где же они…

Обернулся на бухту и радостно выругался, потому что к берегу на полном ходу шла шлюпка, а сам гукер покачивался на волнах у входа в бухту.

Вот так мы в очередной раз обманули костлявую с косой. Август заштопал дырку на Клаусе суровыми нитками и пообещал, что парнишка скоро пойдет на поправку. А мне обляпал плечо жутко вонючей мазью и плотно перебинтовал. Чертова коняка постаралась на славу.

Логан на правах друга до самого вечера пилил меня за то, что я не взял его с собой. Но потом мы напились и помирились. Гукер я отпустил домой, а «Виктория» пошла дальше.

В Сибуре сделали короткую остановку, всего лишь пополнили запас пресной воды и переночевали, а наутро отбыли дальше. Впрочем, я не упустил возможность опять навести жути на городские власти, проверив выполнение своих поручений, данных в прошлый визит. Конечно, нашел к чему придраться, но в целом остался доволен – с заданиями рехидоры справлялись, а все недоразумения во взаимодействии между службами уже изжили. Судно с орудиями моего производства и разным другим артиллерийским припасом нас обогнало и уже прибыло в Сибур. В дополнение я оставил двух подготовленных артиллеристов, чтобы они помогли устанавливать пушки на уже почти готовые суда, а также несколько опытных матросов во главе с боцманом, чтобы проводить занятия с командами. А окончательно обтешутся уже в море. Война на носу, времени нет от слова совсем.

Кавальер Аиноа очень огорчилась столь коротким визитом, да и я сам с удовольствием погостил бы в Дюртубийе подольше, но, увы, тут не до отдыха, каждый день наперечет. Кстати, думаю, со дня на день Фебус обзаведется бастардом, ибо дама д’Эрбур уже совсем на сносях. Или бастардой, то есть девочкой, что тоже неплохо. Не все же мне одних девок плодить.

Рад за коллегу-попаданца, но голова у меня занята совершенно другим, потому что на носу Гибралтар. А его пройти сейчас сродни подвигу.

ГЛАВА 19

Часть Пиренейского полуострова мы проскочили всего с двумя остановками – пополняли припасы в Овьедо и Коимбре. А позавчера наконец добрались до Лиссабона, где и заночевали.

Из столицы Португальского королевства к Гибралтару периодически отправлялись большие купеческие караваны под сильной охраной из военных судов, но нам не повезло: последний ушел за неделю до нашего прибытия, а следующий отправлялся не раньше чем через месяц.

Увы, столько времени у нас не было. Двое опоздавших купцов искали желающих, чтобы сбиться в более-менее приличную группу, и даже собирались нанять военную галеру в сопровождение, но я все-таки принял решение идти сам.

Планировал выйти в море с рассветом, но пришлось опять задержаться, так как еще ночью начался сильный шторм. На берег не сходил, хотя и здесь был филиал моей компании, а время коротал за гиппокрасом и тренировками. Заодно согнал три пота с команды, потому что впереди воды, которые кишмя кишат берберийскими пиратами. Попадаться к ним в лапы крайне не рекомендуется – живо позавидуешь мертвым. Матросы и дружинники прекрасно это понимали и старались изо всех сил. Что, правда, ничуть им не мешало поругивать меня втихомолку. Да и черт с ними, пусть пар выпускают, командира не облаять, как в армии не побывать.

Конечно, «Виктория» по нынешним временам – сущая вундерваффе, от одной-двух и даже трех пиратских шебек мы отобьемся играючи, но дело в том, что сарацины пиратствуют целыми флотилиями, а с парой десятков юрких и быстрых посудин даже нам бодаться может выйти себе дороже. Тем более что чертовы мавры – моряки от Бога и знают эти места, как свою черную задницу. Впрочем, я и сам уже не раз сюда ходил на такой же разбойничий промысел, так что должны справиться.

В одиночку проскочить шансов гораздо больше, так как не придется оглядываться на отстающих, к тому же морские разбойники могут и не позариться на один вымпел, а вот небольшую группу атакуют обязательно.

– Проклятый дождь наконец закончился, сир… – В каюте появились Луиджи и Клаус. – И ветер вроде стихает.

И вопросительно разом глянули на кувшин с гиппокрасом.

Я согласно кивнул и положил на стол книгу, которую секундой раньше читал.

– Что узнали?

– Последние два каравана прошли без проблем, сир. – Клаус разлил по стаканам еще парящее горячее вино и один подал своему товарищу.

– Поговаривают, сир… – Луиджи отхлебнул из своей чаши. – Поговаривают, что наместник короля в очередной раз договорился с этим… как его…

– Сарацинским капуданом Саллахом по прозвищу Морской Лис, – подсказал Клаус, – что тот будет пропускать торговцев. За большие деньги, которые собрали купцы. Но одновременно говорят, что немалую часть этих средств дон Мануэль положил себе в карман.

– А еще сплетничают, что он в доле с сарацинами, – добавил Луиджи. – Но последнему почти никто не верит. Чтобы христианин, да еще целый наместник, вел дела с диким сарацинским пиратом? Сами понимаете…

Я молча ухмыльнулся. Увы, практика показывает, что в жизни нередко случаются еще и не такие коллизии. Деньги легко стирают всю непримиримость в верованиях. Хотя да, в данном случае, скорее всего, просто навет. В наше время за такое можно и на костер прогуляться.

– Что еще?

Эскудеро скороговоркой пересказали мне кучу сплетен и слухов, что узнали в порту, и только потом сообщили, что у меня просит аудиенции некий дон Луиш Нуньес.

– Кто такой?

– По виду дворянин, – пожал плечами Луиджи. – Примерно ваш ровесник, выглядит пристойно. При нем слуга.

– Именно меня хочет видеть?

– Простите капитана, сир, – быстро поправился эскудеро. – А если точнее – владельца корабля. То есть главного на «Виктории».

– И зачем?

– Не сообщил, сир. Но излагал просьбу в благородной манере, изысканно и вежливо.

Имя показалось мне странно знакомым, но ничего вспомнить я так и не смог. Поэтому для прояснения загадки согласился его принять.

Через несколько минут в каюту вошел высокий мужчина средних лет. В дорожной одежде, поношенной, но пошитой из дорогой качественной ткани, при мече и кинжале, он чем-то смахивал телосложением на меня – такой же худощавый и широкоплечий, правда, слегка повыше ростом. На левой скуле белел рваный шрам, еще один на щеке скрывала аккуратно постриженная борода.

– Ваша милость, – посетитель склонился в вежливом поклоне. – Позвольте представиться, дон Луиш Нуньес из Коимбры.

Говорил он на правильном французском языке, правда, с сильным португальским акцентом. И, что мне особо понравилось, абсолютно без подобострастия или наоборот – чванливости, а совершенно спокойно и с чувством собственного достоинства.

– Шевалье де Сегюр к вашим услугам, ваша милость, – вернув поклон, я тоже представился, назвавшись при этом одной из своих прошлых личин.

– Ваша милость. – Португалец еще раз поклонился. – Меня к вам привело неотложное дело. Насколько мне стало известно, вы вскоре собираетесь отправиться в Барселону. Так ли это, ваша милость?

– Ваши источники верны. – Я не стал отказываться. В порту уже знали, что мы собираемся идти через Гибралтар, так что скрывать конечную цель маршрута было бы глупо.

– В таком случае вынужден просить вас взять меня на борт, – с легкой улыбкой сказал Нуньес. – Так случилось, что мне необходимо срочно в Картахену, а это по пути вашего следования. Готов оплатить свое присутствие на корабле, правда, в весьма умеренных рамках. Но я со своим слугой не нуждаюсь в пропитании на время плавания, так как припасы у нас с собой. Понадобится всего лишь какой-нибудь угол в трюме. Уверяю, я совершенно неприхотлив в дороге. К тому же вы можете рассчитывать на мой меч и арбалет моего слуги.

– Мы идем без сопровождения, дон Нуньес, – веско ответил я. – Что, сами понимаете, рискованно. Насколько мне известно, те два купца, что стоят рядом с нами, следуют как раз в необходимую вам сторону и собираются нанять военную галеру для сопровождения. Не будет ли вам безопасней с ними?

– Нет, ваша милость… – Португалец легко улыбнулся. – Весь мой опыт подсказывает, что безопасней мне будет именно с вами. К тому же я уже обращался к указанным вами торговцам и даже получил согласие, но, увы, моих средств не хватит, чтобы оплатить дорогу на их судах.

Пришлось невольно задуматься. Откуда мне знакомо имя дона Нуньеса, я так и не вспомнил. При этом был совершенно уверен в том, что не встречал его в своем прошлом. Нив близком, ни в далеком. Вообще никогда. Все это сильно настораживало, но сам португалец неожиданно мне понравился. Гм… а почему бы и не помочь собрату по сословию? Не корысти ради, а из простого благородства. Не скажу, что особо хорошо разбираюсь в людях, но опасности в этом кавалере я совершенно не чувствую. К тому же действительно еще один опытный рубака совсем не помешает в дороге. Пожалуй, возьму, но прикажу глаз с него не спускать.

– Хорошо, дон Нуньес, не вижу никаких препятствий для выполнения вашей просьбы. В оплате нет нужды, но рассчитываю на ваш клинок в случае необходимости. Сейчас же прикажу отвести вам и вашему слуге место на корабле. Если позволит погода, мы отбудем с рассветом.

– Выражаю вам признательность, ваша милость. – Португалец не стал рассыпаться в излишних благодарностях, ограничившись простым поклоном. – К вашим услугам, ваша милость.

К счастью, шторм к утру совсем прекратился, чем я и воспользовался – «Виктория» с рассветом вышла из порта. Дон Нуньес с самого начала плавания продолжил оказывать благоприятное впечатление. Ему со слугой отвели каморку в трюме, но он там не задержался, сразу экипировался в корацину и поднялся на палубу, где вежливо выяснил у Логана свое место в случае стычки. Слуга португальца, смуглый, как мавр, коренастый и молчаливый коротышка, тоже натянул кольчугу и с арбалетом в руках не отходил ни на шаг от своего хозяина. К тому же Нуньес совершенно не искал моего общества, как я того опасался. Всего лишь поклонился один раз издалека, когда ему принесли обед с моего стола, – этим и ограничился.

Ну что же, приятно не обманываться в своих ожиданиях. Правда, это совсем не повод отказываться от здоровой паранойи. Черт, от кого же я слышал его имя? Зараза, вроде на склероз не жалуюсь, а тут напрочь забыл…

Господь к нам благоволил – дул попутный ветер, а море волновалось в меру. «Виктория» летела как стрела, и уже к вечеру мы добрались до мыса Сан-Альсано. Переночевали в порту небольшого приморского городка, а рано утром снова тронулись в путь.

Но едва прошли десяток лиг, как погода стремительно испортилась, поднялся порывистый сильный ветер. По небу со страшной скоростью неслись клочья свинцовых туч, то и дело срывался ледяной ливень. Еще совсем недавно темно-изумрудная вода стала практически черной, а белоснежные барашки на волнах – грязно-серыми.

– Что скажешь, Тиль? – Я обернулся к Верен вену.

– Хвала Богородице, ветер попутный, сир. – Фламандец пожал плечами, зашуршав дождевиком из дубленых тюленьих шкур. – Назад мы уже не сможем вернуться, остается только вперед. Такелаж и паруса совсем недавно меняли, должны выдержать. Если станет совсем худо, укроемся в подходящей бухте.

– Командуй, – после недолгого раздумья коротко бросил я.

Веренвен абсолютно прав. Теперь только вперед.

Но, как очень скоро выяснилось, чертово Провидение посчитало, что шторма для нас мало, и подкинуло новых вводных.

– Парус, парус!!! По правому борту… – заорал один из матросов с верхушки мачты.

Я с досады ругнулся, так и не отпив, заткнул пробкой флягу с арманьяком и потребовал у оруженосцев свою подзорную трубу.

Наблюдатель не ошибся: среди волн где-то на расстоянии полутора лиг от нас действительно мелькал треугольный парус, характерный для пиратских шебек. Вот только параллельным с нами курсом шел не один, а не менее пяти вымпелов.

А через час их вообще стало с десяток. И надеяться на то, что это купцы, никак не приходилось.

– Добавить паруса? – Веренвен тревожно посмотрел на меня.

– Ставь по своему разумению… – зло буркнул я и, по пути приказав Логану готовиться к бою, сбежал по трапу в свою каюту. А через полчаса вышел из нее полностью собранным для боя.

Юшман, ерихонка, марокканская сабля – нимша, за кушаком – пистоли, а на левой руке – баклер с умбоном в виде граненого шипа. Самое оптимальное сочетание для абордажной схватки на палубе. Максимально возможная подвижность при незначительно ослабленной защите. Правда, если булькнешься за борт во всем этом железе, пойдешь ко дну как камень.

Луиджи и Клаус еще не восстановились для боя, поэтому вооружились аркебузами и арбалетами и заняли место среди стрелков.

Де Брасье, по своему обыкновению не желающий пропускать ни одной стычки, без напоминания экипировался в доспехи. Логан как лейтенант абордажной команды тоже облачился в латы и развил бешеную деятельность. Щиты по бортам уже подняли, а фальконеты установили на вертлюги. Аркебузиры и арбалетчики выстроились по своим местам.

На мачте взвилось алое серпастое и молоткастое полотнище. В свое время под этим флагом я навел немало ужаса на сарацинских купцов. Пусть знают, с кем имеют дело. Может, решат, что лучше не связываться.

– Все на местах. Фальконеты – картечь, орудия – ядра… – подбежав ко мне, лаконично доложился шотландец. – Сменные зарядные каморы готовы. Но чехлы еще не сняли, и порты по бортам пока не открыли – зальет водой.

– Все так, братец, все так… – похвалил я шотландца и опять поднял подзорную трубу.

Сразу стало ясно, что пираты заметили нас и идут на сближение. Правда, с хорошим отставанием по курсу.

Шторм все крепчал, уже стали потрескивать рангоут и мачты. Но «Виктория» все еще великолепно держала остойчивость.

– Восславим Господа нашего-о-о!!! – На палубе появился наш капеллан Бромель, напяливший поверх кирасы церковное облачение.

Фламандец чуть ли не на коленях упросил взять его с собой и теперь рьяно взялся окормлять личный состав перед боем. С радостью загнал бы его в трюм – соратников с рутьерских времен у меня уже почти не осталось, но… не хочу оскорблять старика. Не заслужил. Не суждено наемникам умирать дома в постели – судьбу не обманешь.

Я первым встал на колени.

После молебна вдруг резко стал стихать ураган. Тут поневоле поверишь в божественное предзнаменование. Команда разразилась торжествующими криками. Да что там, я тоже проникся. Но только на мгновение.

Почему? Да потому что, тысяча святых угодников, расстояние между нами и пиратами тут же стало неуклонно сокращаться, так как их легкие суденышки сразу получили преимущество в скорости. К тому же чертов ветер сменил направление, и теперь нам пришлось забирать мористей, чтобы совсем не потерять ход. То есть навстречу сарацинам!

Волнение все никак не хотело утихать, «Виктория» прыгала, как газель, с волны на волну, то и дело зарываясь в море по самые борта. О том, чтобы открывать пушечные порты главных батарей, не стоило даже думать. Зачерпнем воду – совсем потеряем ход. Для работы оставались только фальконеты, по шесть штук с каждого борта, и по два ретирадных и носовых. К счастью, они у меня со сменными зарядными каморами, то есть гораздо скорострельней, чем орудия. Но совсем не того калибра, чтобы на раз топить сарацинские посудины.

– Через один перезарядить на ядра… – скомандовал я, не отрываясь от подзорной трубы. – И этими по команде палить по бортам. И добавьте половину с левой стороны на правую…

– Есть, сир! – Логан бахнул кулаком по кирасе и заревел медведем, дублируя команду.

– Как вы думаете… – Де Брасье, с флегматичным видом поглаживая свою страхолюдную булаву, задумчиво посмотрел на небо. – Если мы падем в битве с магометанами, нам зачтется это на небесах? Учитывая еще то, что при этом наши тела не будут погребены должным образом, а будут сожраны морскими гадами?

– Idi k chertu, debil! – коротко ответил я на русском языке и сунул ему флягу с арманьяком.

– Спасибо, сир. – Легист вежливо поклонился. – Я так и думал.

После чего надолго присосался к емкости. Но передал ее не мне, а Логану, наглец эдакий. Скотт в два глотка прикончил содержимое, обескураженно потряс возле уха пустым сосудом и виновато улыбнулся. Мол, извини, шеф, там и так мало было.

Н-да… чертовы алкаши…

Но сценка неожиданно меня развеселила. Черт побери, рано еще себя хоронить, потрепыхаемся всласть.

Головная сарацинская посудина уже сблизилась с нами на четверть лиги. Следом за ней шла как привязанная вторая. Остальные держались в стороне. По классу – типичные средиземноморские шебеки с косой парусной оснасткой. На волне держатся плохо, болтает, как дерьмо в проруби, но быстрые и юркие. На мачтах – зеленые флаги, тяжелого вооружения почти нет, всего лишь пара аркбаллист или несколько жалких пушчонок. На каждой – до полусотни штурмовой партии, в качестве которой выступает почти вся команда.

Тактика у них простая, как сатиновые семейные трусы. Засыплют стрелами, прицепятся кошками, а потом постараются притянуться кабестанами. Пока будем отбиваться от одной, с другого борта прицепится вторая. Тут и сказочке конец, любому одиночному купцу этого с головой хватает. Но мы не купцы…

Чтобы удержать ветер в парусах, пришлось сменить курс. Сарацины подскочили к нам еще на полторы сотни метров. В воздух взмыли десятки стрел, но ветер сносил их в сторону. А вот здоровенная дурища из осадной машины прошла совсем близко.

– Осадите их из ретирадных… – приказал я.

Оба кормовых фальконета разом выплеснули языки пламени. Первый сноп картечи ляпнул по воде прямо перед носом сарацина, а второй попал в цель, правда, «Викторию» подняло на волне, и свинцовые шарики пронеслись выше, но в непосредственной близости, прямо над головами, так как мавры разом попадали на палубу. Хотя пыла пиратам это не убавило.

Оторваться никак не удавалось, чертовы магометане шли как привязанные и в точности повторяли все наши маневры. Дистанция порой сокращалась до полусотни метров. Пираты умело не подставлялись под наши фальконеты, а аркебузы и арбалеты никакого толку не давали. Впрочем, и стрелы сарацин почти в нас не попадали.

Обычное дело. Маневры занимают большее время морского боя. А вот непосредственная схватка всегда очень короткая.

Наконец все эти кошки-мышки мне надоели. Выбрав удобный момент, я скомандовал:

– Принять левее! Еще, еще… Фальконеты, товсь!!!

ГЛАВА 20

Потеряв ветер, обвисли паруса, «Виктория» вильнула влево и стала быстро замедляться. Пиратская шебека резко сократила расстояние и выскочила на параллельный с нами курс практически в паре десятков метров. На ее палубе толпилась гурьба неожиданно хорошо экипированных абордажников, практически все – в кольчугах, шишаках и при круглых щитах. Из вооружения – короткие копья, топоры и сабли. А у некоторых в руках даже просматривалось что-то вроде длинных ручных кулеврин.

На мостике, отчаянно жестикулируя, отдавал команды рыжебородый толстяк в обернутой вокруг шлема чалме. Видимо, капудан, или как там сарацины своего корабельного пахана называют.

Пиратское судно пошло на сближение, с него взмыла туча стрел, мавры ринулись поднимать штурмовые мостики. – Казалось, ничто уже не сможет остановить абордаж.

Но тут залпом рявкнули наши фальконеты. Фальшборта разметало в клочья, большую часть сарацин как метлой смело с палубы, звонко треснула и с грохотом завалилась грот-мачта. Пиратское судно рыскнуло, почти остановилось и стало заваливаться на левой борт.

– Святой Георгий!!! Святая Богородица! – Ратники зашлись в ликующем вопле.

А я только про себя выругался. Десять минус один равно девять. Все равно много для нас. А до пролива, где дежурят испанские военные галеры, еще очень далеко.

«Виктория» постепенно начала набирать скорость – паруса вновь поймали ветер. Но недостаточно быстро – второй сарацин стал заходить нам по правому борту.

– Симеоне!!! – заорал я. – Рети…

Мой голос заглушили резкие хлопки ретирадных Фальконетов. Обер-бомбардир Симеоне, мой корабельный цейхвахтер, не зря получал свое жалованье. Он идеально выбрал момент и влепил пару чугунных чушек прямо под скулу пиратскому корыту.

Видимых повреждений не просматривалось, не тот калибр, но шебека все равно резко клюнула носом и отвалила в сторону.

– Ne polucite vy moyu lastochku!!! – от волнения я перешел на русский язык, но тут же вернулся к фламандскому: – Офицеры, не слышу доклада. Что с кораблем? Потери?

К счастью, с «Викторией» все оказалось нормально, а вот без потерь среди личного состава не обошлось. Пять человек поймали стрелы и всерьез вышли из строя, а шестому, одному из матросов, свинцовая пулька из аркебузы раздробила челюсть. Легкораненых вообще не считали. Можешь держать оружие в руках – значит, в команде.

Н-да… Вроде размен кажется достойным, но нас не так-то много. Если на каждую сарацинскую посудину придется столько же, останусь без половины бойцов.

Потеря двух кораблей не отвадила пиратов, как я втайне надеялся. От основной группы оторвалась еще пара посудин и пошла на сближение с нами.

– Не спать!!! – заревел Логан канонирам. – Живо перезаряжаться!

Глянув на слаженную работу, я удовлетворенно кивнул.

Не все так просто, как может показаться. Это вам не унитарный снаряд в казенник закинуть и закрыть затвор. Сначала фальконет разворачивают и пробанивают жерло от тлеющих частичек пороха. Затем, ухватив за ствол и винград, снимают со станка и укладывают в специальный станок на палубе. Короткий удар специальным молотком по запорному клину – выпадает разряженная пустая зарядная камора. Вместо нее укладывают заряженную и снова забивают клиновой замок. И только потом фальконет возвращают на вертлюг. Учитывая волнение и немалый вес стреляющего анахронизма – работа не из самых легких. Но справляются на загляденье. Получается, не зря гонял как Сидоровых коз.

Да уж, прав был его сиятельство граф Суворов-Рымникский: тяжело в учении – легко в бою. Впрочем, нет пока оного полководца и в помине, не родился еще, так что я без особого зазрения совести сплагиачу выражение.

Раненых убрали в трюм, где ими занялся Август. Кровь на палубе смыли перехлестывающие через борт волны. Все пошло своим чередом. Эдакие догонялки. Мы убегаем – мавры догоняют.

Неожиданно через прореху в тучах прорвался луч солнца и мазнул по палубе. И тут же, словно по мановению волшебной палочки, стал усиливаться ветер. «Виктория» резко ускорилась и, подрагивая корпусом, полетела по волнам.

– Знак божий!!! – торжественно заявил Веренвен и размашисто перекрестился.

– Знак божий!!! – с ликованием подхватили на палубе. – Хвала Пречистой Богородице!

Я тоже собрался осенить себя крестным знамением, но не успел.

Как уже сегодня повелось с самого утра, какое-либо улучшение нашего положения являлось не более чем сигналом к ухудшению.

Вверху раздался резкий и звонкий удар, словно щелкнули гигантским хлыстом. Верхняя половина бизань-мачты накренилась, а потом, с треском разрывая такелаж, полетела вниз. И, видно лишь по божьему попустительству, не задев нас и не разбив в щепки мостик, рухнула в воду. И потащилась за нами на уцелевшей оснастке, практически остановив корабль.

«Виктория» тут же встала на дыбы с сильным креном на правый борт.

Я взревел, с трудом удержавшись на ногах.

Уж не знаю, чем бы все закончилось, но Веренвен, подскочив к борту, с одного удара перерубил секирой канат, и корабль сразу выправился.

Сразу стало ясно, что теперь уйти от пиратов не получится, потому что на оставшемся парусном вооружении мы не сможем поддерживать необходимую скорость даже при достаточном ветре. А о том, чтобы восстановить мачту на ходу, даже не стоило мечтать. Да и вообще, такой ремонт в полевых условиях не проводят.

– Идем прежним курсом… – приказал я Веренвену и погнал Луиджи за картой.

Выход из положения – пожалуй, самый оптимальный – состоял в том, чтобы укрыться в ближайшей бухте или порту. Все остальные варианты предусматривали только столкновение с сарацинами. С очень неопределенным исходом.

Но, как очень скоро выяснилось, первая подходящая бухта находилась от нас примерно в двадцати лигах. При такой скорости, с которой мы тащились, туда доберемся не ранее чем через четыре часа в самом лучшем случае. То бишь чертовы мявры как минимум дважды успеют нас догнать.

Хотя в полное отчаяние впадать не стал. Заходить на абордаж они смогут только по двое и будут сразу попадать под мои орудия. Главное, чтобы нам оснастку не попортили, чтобы совсем не потерять ход. Правда, если попробуют сразу сжечь, придется туговато. Впрочем, будем надеяться, что сыграет жадность и сарацины не захотят терять такой великолепный приз, как моя «Виктория».

– Братец, пусть на палубу поднимут ящики с гранатами… – приказал я Логану.

А сам велел оруженосцам собирать легкий перекус, потому что проголодался как волк. У меня всегда так – волнение только нагоняет аппетит. Заодно приказал раздать команде винную порцию – будет совсем нелишним для поднятия настроения.

Пока эскудеро управлялись, прошелся по палубе, пообщался с бойцами и остался доволен настроем команды. Личный состав прекрасно понимал, чем все может закончиться, но никакого упаднического настроения не наблюдалось. Впрочем, и особого оптимизма – тоже. Какой оптимизм с такими перспективами?

А наш пассажир в очередной раз удивил. Нуньес, привалившись спиной к фок-мачте, тренькал на мандолине, напевая приятным баритоном какую-то мелодичную песенку на португальском языке. Получалось у него очень хорошо – собравшиеся вокруг него кружком не занятые делом бойцы слушали разинув рот.

Увидев меня, все повскакивали, но я отмахнулся и тоже присел на ящик.

– О чем ваша песня, дон Нуньес?

– О любви, ваша милость. – Португалец не вставая изобразил легкий поклон. – Молодой кабальеро встретил ослепительно красивую девушку, вспыхнула большая и страстная любовь, но… – Нуньес грустно улыбнулся. – Все закончилось печально, потому что она была сарацинкой…

И тут меня словно молнией пронзило. Господи, а я голову ломал. Луиш Нуньес! Тот самый Нуньес, который обманом увез Земфиру из отчего дома, а потом, не добившись взаимности, определил ее в монастырь!

Разум мгновенно затуманила дикая злоба. Рука сама легла на рукоять сабли. Удержаться получилось только диким усилием воли. Вопрос обязательно решится, а пока не время и не место для мести. Только идиот будет устраивать поединок под самым носом сарацин.

Поэтому вместо того, чтобы прирезать Нуньеса на месте, я всего лишь сказал:

– Я знаком с подобной историей. И знал одну из ее сторон.

– И я, ваша милость, – совершенно спокойно, правда, с сильным оттенком грусти в голосе ответил португалец. – Я сам участник такой истории. И сам написал эту песню.

– Да как можно влюбиться в грязную сарацинку?! – вдруг влез в разговор Питер Нильс по прозвищу Колено, самый молодой из абордажной команды.

– Поверьте, мой друг, можно… – мягко заметил португалец. – А по поводу грязной… – В его голосе звякнул металл. – Советую вам удержаться от неосторожных слов, потому что они могут сослужить вам очень недобрую службу.

– Простите, сир… – Питер сразу же заткнулся и опустил голову, потому что наткнулся вдобавок еще и на мой взгляд.

А потом нам стало не до разговоров, потому как сарацины подошли совсем близко. В дело вступили стрелки с обеих сторон, но особых результатов пока никто не добился.

Веренвен несколько раз уворачивался, но в итоге пираты все-таки догнали нас. Шебеки шли как привязанные по обеим сторонам «Виктории» в полусотне метров от нас и с таким же отставанием по курсу. Работать по ним могли только наши ретирадные фальконеты, бортовым не хватало разворота.

Несколько пробных выстрелов не дали почти никакого результата. Одно ядро, отрикошетив от воды, садануло в борт пиратам и даже пробило его, но слишком высоко, а второе просто разнесло кусок фальшборта. Остальные ушли в белый свет как в копейку – сказывалось сильное волнение моря. Картечь тоже не дала нужного эффекта: на таком расстоянии свинцовые кусочки даже не пробивали щиты, за которыми прятались чертовы пираты.

Наконец выбрав подходящий момент, сарацины пошли на абордаж.

Я подождал, пока они подойдут поближе, и отдал команду пушкарям:

– Огонь!

«Виктория» немедля ощетинилась длинными языками пламени с обоих бортов. Все, что предназначалось пиратам, ушло точно в цель. В клочья порвало такелаж и рангоут, вздыбились доски обшивки на местах пробоин, а на палубах образовалось кровавое месиво из обломков и ошметков разорванных тел.

Но, черт побери, я просчитался, затягивая с залпом, потому что сарацинские калоши никак не хотели тонуть и по инерции почти синхронно ткнулись в наши борта. Вдобавок, как оказалось, большая часть их экипажей пряталась от картечи в трюмах.

В воздух взметнулись кошки, а через мгновение с грохотом упали абордажные мостики. Рявкнул залп из аркебуз. Первую лавину абордажников смело в море. Но за ними сразу же рванула вторая.

В исходе боя я ничуть не сомневался, наши борта гораздо выше, чем на шебеках, к тому же экипажи сарацин по численности не превышают моих, но пиратские корабли практически остановили «Викторию», а вторая пара сарацин уже встала на боевой курс.