Текст книги "Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7 (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 115 (всего у книги 130 страниц)

Хотя, в гузно эмоции. Уже вижу, что накосячили: избы понатыкали как боженька, послал... И мало! Должно быть больше! Всего больше! Почему всего четыре пушки? Где оборонительные сооружения? Где, я спрашиваю? Острог разорили, а вместо него ничего нет. Где в порту бастионы и стены? Как от супостата обороняться, ежели придется? А если бы я не разобрался с ганзейцами по пути? Все работа коту под хвост? Тем более, что Ганза пытается столкнуть датчан с русами. И, скорей всего, у нее это получится. А мы как раз на границе с норвегами, читай, датчанами.

Драть! Всех драть за нерадивость! Только без присмотра оставь, как все изговняют, уроды!

В общем, к тому времени, как мы стали подходить к причалу, ликования поубавилось, а злости, наоборот, прибавилось.

Но углядев во главе встречающих Александру, сразу же отмяк.

Сашка...

Признаюсь, поначалу я к ней не испытывал ровно никаких чувств. Какие в гузно чувства, когда брак насквозь по расчету. А бешеный норов просто бесил. Даже поколотил разок, было дело. Ишь, удумала, в законного супруга сапогами швыряться. Но потом, со временем, взяла за душу: своей нежностью, верой в мужа и неимоверной преданностью. И даже строптивость вдруг стала смешной и родной. А в постели... ух, как только подумаю, шоссы грозят порваться.

А еще, Александра неожиданно спокойно восприняла Забаву. И ее беременность от меня – тоже. При таком-то норове, ожидал выбрыков, истерик, но ничего подобного не последовало. А когда специально вызвал на разговор по этому поводу, выяснилось, что Сашка не менее расчетлива и умна, чем строптива. Но об этом чуть позже.

В приказном порядке хотел оставить ее в Москве, ну куда беременной переться в епеня, ан нет, нашла коса на камень. Объявила голодовку, выла как белуга целую седмицу и все-таки добилась своего. Мол, а кто за вотчиной в твое отсутствие будет смотреть? Буду там мужа ждать и точка.

Пришлось согласится и оставить при ней Августа для присмотра.

Ух ты... а рядом гренадерского вида девица сверток держит! Никак Ваньку моего? Или девочка? Господи, пусть будет Иван!

Так... а где Забава?

Настоятель Николо-Корельского монастыря отец Зосима, новые государевы приказчики, Фен, Август, мастер Фиораванти, еще мастера и умельцы, коих оставил за делом блюсти, еще какой-то люд...

Так вот же она... Позади и чуть в стороне от всех стоит... А чего в темном, как монашка? И в глухом плате. Не понял... ну хоть при дитяти...

Усилием воли выгнав дурные предчувствия из головы, приказал швартоваться.

Едва упал трап, сбежал на причал.

Бледная как смерть Александра, вся такая объемистая из-за множества одежек и наброшенного сверху парчового летника, в шитой жемчугами высокой сороке* на гладко зачесанных волосах, качнулась, словно вот-вот потеряет сознание, но потом выправилась, шагнула вперед и поясно мне поклонилась.

сорока – старинный русский головной убор замужних женщин или его часть. Был широко распространен в центральной и южной России. Была самым богатым из женских головных уборов; к началу XX века сорока вышла из употребления.

Затем взяла из рук Ростислава, нового государева приказчика, поднос с высоким караваем и поднесла мне.

Я неспешно отломил кусочек хлеба, макнул его в солонку и медленно сжевал.

А уже потом, едва не обезумев от желания стиснуть Александру объятьях, троекратно, целомудренно расцеловал ее в щеки.

После чего, с трудом оторвавшись от жены, поклонился все встречающим.

Усеивающий все прибрежные холмы народ взорвался возбужденным довольным гулом.

Но я уже ничего не слышал и не видел, потому что Сашка взяла у дородной мамки большой сверток, обернутый поверх куском золотой парчи и с поклоном, вручила мне.

Принял, откинул подрагивающей рукой кружевное покрывальце и уставился на пухлое розовое личико мирно сопящего младенца.

В голове пронеслась лихорадочная мысль:

«Кто? Ну кто же, сразу и не разберешь. Пацан, девка? Какое-то дитя слишком уж пригожее... Етить... девка, что ли? Или?..»

Не отрывая глаз от ребенка, прошипел.

– Кто?

Сохранив на лице чинное, благостное выражение, Александра отчетливо прыснула.

– Не томи, стервоза, выдеру, ей-ей!

– Дык, Ванятка же... – едва слышно прошептала Сашка. – А потом, после паузы добавила, не называя Забаву по имени. – И у той, тоже мальчик...

Я счастливо улыбнулся, поднял лицо к небу и истово перекрестился.

– Слава тебе, Господи! Дождался, таки!

Глава 4

Уединиться с женой сразу не получилось, хотя меня так и подмывало утащить ее в какой-нибудь укромный уголок.

После Александры наступил черед осчастливить общением остальных присутствующих.

Начал с настоятеля, отца Зосимы, ибо он тут по значимости после меня первый. А в чем-то даже главнее.

– Отче, – я почтительно поклонился старцу, но руку целовать не стал, так как не пристало доброму католику православному священнику длань лобызать.

Впрочем, старик и не предлагал, он шагнул вперед, крепко обнял меня и с искренней радостью в голосе сказал:

– Господь милостив, сын мой. Рад видеть тебя в добром здравии.

– Да что со мной станется, отче. Вижу, храм заложили. Доброе дело. Нет ли в чем проволочек, ладите ли с мастером Фиораванти?

А сам искоса глянул на ломбардца и по кислому выражению его лица понял, что особого «лада» между Зосимой и архитектором не присутствует. Интересно, старец прямо сейчас ябедничать начнет или погодя, при удобном случае? Храм я сам предложил, так сказать, дал взятку церкви, дабы заручится поддержкой во всем. Но приказал строить не в приоритетном варианте, а факультативно, дабы не отрывать ломбардца и его инженеров от основного строительства. Видать, Зосима пытался на себя одеяло тянуть, а Фиораванти не сдавался.

Но пастырь не стал жаловаться.

– Все ладно, сын мой, – священник благостно кивнул. – Истина, она в прениях рождается. Мы с тобой еще поговорим... – а потом, ступив вплотную ко мне и понизив голос, строго зашептал. – Ты решай скорей, княже, с сыном, ибо отрок без божьего благословения уже второй месяц. Неладно так, грешно. Ежели порешишь в православие его определить, сам окрещу немедля.

– Определюсь, отче... – я не стал давать ответа настоятелю, хотя сам уже определился. Тут и решать нечего. Русский престол Ваньке не светит даже в самых благоприятных раскладах, а мне Арманьяк наследовать некому. А вот второго... Сашку. Да, Сашку! Его тоже. Но для начала, с Забавой пообщаюсь. Может такое статься, что без меня уже все решили, так как священник ничего не сказал, хотя, естественно, все знает. И где она?..

Оглянулся, но Забаву нигде не увидел. Какого хрена? Ладно, домой доберусь, прикажу привести немедля.

После настоятеля кратко пообщался с старыми соратниками, нашел для каждого теплые слова, обнял и пообещал, что поговорю с ними перед застольем. Остальных и русский управляющий состав обнимать не стал, просто доброжелательно поздоровался. На заслужили пока объятий, а дальше видно будет. Жаль Старицы нет, да и Грома тоже, забрали его все-таки в Москву, но с ними увижусь чуть позже, когда первопрестольную посещу.

Дальше я озаботился размещением прибывших, отдал еще кучу насущных распоряжений и только после этого убыл в резиденцию.

Перед тем, как убыть назад в Европу, я выкупил у Старицы его хоромы для проживания Александры, туда и направились, но, когда прибыли, сразу даже не понял, куда меня привезли. Вместо заимки стоял небольшой замок. Деревянный тын из заостренных бревен исчез, а вместо него появились сложенные из обожженного красного кирпича стены, с основаниями из дикого камня. Не особо высокие, но мощные и сложенные по всем правилам фортификационного искусства нынешнего времени. Привратные и угловые башни, крепостные ворота, герса*, барбакан*, ров с водой, все как положено. Не везде достроенные, еще без зубцов и машикулей, но уже представляющие собой серьезное укрепление, которое с налета не возьмешь.

Правда, жилой особняк внутри так и остался прежним, деревянным, но рядом с ним уже отчетливо просматривалось заложенное основание донжона* и прочих составляющих замка.

донжон – главная башня в феодальных замках. В отличие от башен на стенах замка, донжон находится внутри крепостных стен. Крепость внутри крепости. Наряду с оборонительной функцией донжоны служили жилищем феодалов

герса – опускная решетка в крепостных воротах. Подъем и спуск герсы производятся канатной системой с помощью противовесов

барбакан – фортификационное сооружение, предназначенное для дополнительной защиты входа в крепость

машикули – навесные бойницы, расположенные в верхней части крепостных стен и башен, предназначенные главным образом для вертикального обстрела штурмующего стены противника, забрасывания его камнями и т. п.

– Все что успели, сир... – Фиораванти скромно потупился. – Настоятель Зосима требовал бросить все силы на собор, ругался всячески и людей подговаривал не работать, когда на остальное отвлекались. Оттого сильные проволочки происходили...

Признаюсь, при виде замка у меня сложились двойственные впечатления. С одной стороны, приятно, опять же, семья за стенами в большей безопасности. А с другой... все это, не более чем нецелевое разбазаривание средств. Причем, крайне бестолковое. Во-первых, я не давал команды строить себе замок. Во-вторых, в системе общей безопасности населенного пункта, сие укрепление не играет никакой роли, так как находится в стороне. В-третьих, короче, хрень! Гораздо важней были бы укрепления вокруг порта и Холмогор, а не вот это...

Но публично недовольство не озвучил, сухо поблагодарил и все. Будет еще время для разноса, а пока не о том голова болит.

Немного подняло настроение другое. В Холмогорах остался Юпп Хансенс, мой сержант из личной дружины и с ним еще трое солдат, для организации и муштры уже местной дружины по европейскому образцу. Так вот, плоды его труда порадовали гораздо больше.

Во дворе выстроилась в шеренги сотня бойцов. В длинных рубахах из домотканого некрашеного сукна и таких же портках, в постолах из тюленьей кожи по местной моде, а кто и вообще в лаптях, со славянскими рожами, разномастно вооружённые и экипированные, в основном тем хламом, что мы взяли трофеями с мурман, но тем не менее, они выглядели браво и достаточно внушительно.

Юпп подкрутил усы и хрипло гаркнул команду.

Солдатики немедленно синхронно взяли пики на караул.

Последовали следующие команды – бойцы перестраивались в разные боевые и походные построения, демонстрировали боевые приемы, маршировали – да все так ладно и четко, что любой профессионал из Европы обзавидовался бы. И самое интересное, что Юпп командовал на фламандском, но команды выполнялись безукоризненно. Скорее всего, рекруты заучили их наизусть. Ну да, при таком сержанте и Псалтырь наизусть выучишь, мужик он суровый. Но справедливый, этого не отнимешь.

– Дерьмо материал, сир, – закончив гонять солдатиков небрежно бросил сержант. – Тупые и ленивые как бараны. Впрочем, как все новобранцы везде и всегда. Их еще муштровать и муштровать, но результат будет. Я набрал две сотни бойцов, правда на остальных не хватает оружия, поэтому они сейчас отрабатывают на стройках. Попеременно отправляю, дабы без дела не сидели. Но с рекрутами проблем нет, прикажите, еще сотню или две наберу: как узнали, что за службу платить будут, да кормить еще, валят толпой вербоваться, особенно из вновь прибывших переселенцев. Даже мужики в возрасте, не говоря за молодых.

Его тоже не стал особо хвалить, сдержанно поблагодарил и намекнул, что достойная награда за службу обязательно воспоследует.

– И набирай еще сотню. Оружия и брони я привез достаточно, по пути трофеев тоже взяли изрядно. Экипируй однообразно и котты пошить не забудьте, материал прикажу выделить. А потом баб вышивать гербы посадим. И да, выделишь им время по хозяйству управляться дома и про стройки тоже не забывай. Но это мы еще с тобой обсудим.

А потом вспомнил про взятый полон и обернулся к управляющему.

– Там пленных четыре сотни в трюмах сидит. Всех в цепях на строительство, да про охрану не забудь. Щадить не надо и не закармливайте, главное, чтобы как можно дольше протянули.

Ростислав Яжук, был мне сосватан в управляющие Старицей. Здоровенный детина с фигурой культуриста, правда слегка заплывший жирком. Около пятидесяти лет возрастом, голову бреет наголо, бороду стрижет. Щеголь, любит поднарядится. И явно небеден, в прошлом успешный купец. Выходец из тех русских земель, которые пока под Литовским княжеством. Умен и хваток мужик, ничего не скажешь, а как организатор тоже неплох. Жесткий, никому не спускает, но правильный. В общем, пока доволен. Пока, потому что впереди разбор полетов за время моего отсутствия.

На этом распорядительная часть закончилась, я попытался затащить жену к себе для умеренного охальства, но она успешно отбоярилась тем, что надо готовиться к застолью.

– Изыди охальник! – Александра пригрозила мне кулачком. – Ужо я тебе... сам пощады попросишь. Но не сейчас.

– Ну и не надо... – я притворился равнодушным и как бы невзначай поинтересовался. – А чего Забава в черном, да вся такая, словно в постриг собралась? Небось ты довела девку?

– Дурак! – вспыхнула Сашка. – Не знаю, что с ней, вчера еще нормальная была. Никого я не доводила, даже сечь челядниц приказала, кои злословили. У меня молока мало было, а потом и вовсе пропало, так Забава Ванечку кормила и досе подкармливает. За что ей признательна, хотя терпеть не могу. Палаты у нее отдельные, кормится с моего стола, девок в услужение приставила. Как боярыня живет. А ты... И все из-за тебя-я-я...

И захлюпала носом в решительном намерении реветь.

– Ну будя, будя... – я обнял ее и прижал к себе. – Хватит сказал, а то сейчас как...

– Нет! – Александра уперлась руками мне в грудь и вывернулась из объятий. А потом, с чертенятами в глазах пообещала. – В баньке. Парить сама тебя буду! Вот. Так звать полюбовницу твою, али нет? И только удумай с ней первой, всю морду расцарапаю. А ее прикажу извести! Понял?

– Фу, что за выражения. Ты вроде как княгиня, а не как-нибудь.

– Не вроде, а княгиня! – Сашка гордо подбоченилась. – А ты меня понял, ирод!

– Понял, понял. Хорошо, ты первая, обещаю.

– То-то же...

Александра убежала, а я упал в кресло и, чтобы не терять время зря до появления Забавы, принялся по одному принимать соратников.

Первым проскользнул Фен. Китаец немного постарел за это время, но это выдавала только сеточка морщин в уголках раскосых глаз. Он притащил с собой большущий прямоугольный сверток и когда кланялся, едва не выронил его.

– Сир...

Я встал и крепко обнял старого соратника. Потом вручил большой кожаный кофр с красками, кистями и бумагой, который специально привез для него. Кстати, я не планировал оставлять китайца на Руси, механикус сам напросился, понапридумывав для повода разных прожектов.

– Сир... – Фен растроганно смахнул слезинку, развернул ряднину и подал мне большой, переплетенный в телячью кожу, толстый альбом. – Это для вас, сир...

Я его открыл и ахнул. В альбоме, на каждом листе были изображены разные миниатюры. Нарисованные тушью, в очень реалистичном стиле, очень близком к современному. Церкви, города, просто пейзажи, даже батальные сцены из нашей схватки с мурманами. И много рисунков моей жены, искусно запечатленной в виде портретов и в быту, в движении. Правда, как всегда у Фена, Сашка весьма смахивала на китаянку, но все равно была очень похожа.

– Угодил, друг, угодил... – в избытке чувств, я еще раз прижал механикуса к себе. – Даже не знаю, как тебя наградить. Золота насыплю, это понятно, а еще что? Ну, сам говори. Чего хочешь?

– Сир... – китаец неожиданно упал на колени. – Милость прошу...

Я слегка подохренел. Но только слегка, потому что Фен и раньше выкидывал подобные выбрыки. А ларчик открывался просто.

Китаец удумал жениться.

На простой русской бабе по имени Аграфена.

Да еще вдове с малолетним дитем.

И оттого вбил себе в голову, что я буду противиться.

Для виду я побурчал, дабы не обманывать ожиданий механикуса, а потом великодушно разрешил, пожаловал более чем внушительной суммой на обзаведение и пообещал стать крестным для будущего потомка. Или потомков, ежели Груша разрешится чадами в количестве. Да-да, обрюхатить ее он тоже успел.

Затем мы кратко пообщались по тем проектам, которые вел Фен. И тут он не подкачал.

В свое время, я собирался открыть соляные варницы, дабы снабжать Русь морской солью, но как выяснилось, ее здесь уже добывали, путем вымораживания, правда разрозненно, в сравнительно малых количествах и скверного качества: горькую и темную. Так вот, Фен взялся организовать масштабный процесс и организовал, попутно усовершенствовав технологию, путем дополнительных ступеней очистки. А для выпаривания использовал каменный уголь, что нашли еще при мне. Масштаб и качество выросли втрое и теперь товар расхватывают на лету. Хотя и раньше его хорошо брали, соль на Руси в диком дефиците. Правда, местные семьи, что занимались этим промыслом, пытались портачить, но после вмешательства Яжука, были поголовно перепороты и саботаж резко прекратился.

Но и это не все. Стройка вскоре после моего отбытия стала. Пригодный для строительства свободно лежащий на поверхности дикий камень в близлежащих местах быстро собрали, поэтому приходилось возить его сильно издалека, что было долго и накладно. А долбить скалы и тесать вручную – еще дольше и труднее из-за отсутствия инструментов и специалистов. Но Фен решил и эту проблему. Глины в округе нашлось в большом избытке, китаец пошаманил с составом, построил специальные печи для обжига на каменном угле и теперь из этого кирпича, к слову, прочного как гранит, строят вообще все, в том числе и собор вместе с моим замком.

А еще, он опять открыл стекольное производство, правда весьма скромное по масштабам, но окупающее себя с лихвой, так как купцы рвут изделия друг у друга из рук.

А теперь о самом главном. При его прямом участии, домны дали первую плавку чугуна! Чугуна, Карл, чугуна!

Когда успел, хрен его знает, но факт остается фактом. Жениться хочешь, говоришь? Да я тебе гарем разрешу завести, только продолжай в том же духе.

Плюс ко всему, он предложил несколько очень интересных идей, но, к сожалению, их обсуждение я отложил на потом, потому что соизволила явиться Забава.

Вошла вся в черном, лицо скорбное и строгое, как на иконах у святых. Стала и молчит, смотрит в никуда. Следом за ней девка внесла запеленатого ребенка и тоже обмерла у порога.

Я подошел, взял сына на руки. Мальчик не спал, ерзал, пытаясь распеленаться и бесстрашно на меня пялился. Тоже немалого веса и размера, щекастый, с живыми голубыми глазенками и реденьким брюнетистым вьющимся чубчиком. В общем, весь в меня.

– Сашка. Будет Александром!

– Как прикажешь, княже... – едва слышно выдохнула Забава.

– Крестили уже?

Последовал отрицательный молчаливый жест.

Да что за хрень?

– Уноси... – отдал мальчика девке, подождал пока она выйдет, а потом повернулся к Забаве и спокойно поинтересовался. – Что с тобой?

– В постриг собралась, княже... – едва слышно ответила девушка.

– В постриг? – машинально переспросил я.

– Да, княже, грех наш искупать! – с истовой решительностью выдохнула Забава.

– Искупать, значит... – я пошарил взглядом по комнате, а потом сорвал с кованого крюка на стене арапник.

– Ой, Ванечка, ты што енто удумал... – испуганно пискнула Забава.

– Ага, уже Ванечка, а не княже... – злорадно рыкнул я, и хлестко перетянул по заду шарахнувшуюся в угол девушку.

– Ой, мамочки!!! – пронзительно взвизгнула она, закрываясь руками. – Не надо...

Я бросил плеть на пол, подступил, притянул ее к себе, заглянул в глаза, а потом впился поцелуем в губы.

– Ох... – несостоявшаяся монашка охнула, прижалась всем телом и уже через мгновение ответила.

Остановило только обещание Александре, но нацеловаться и пообжиматься успели вдоволь.

– Что это было? – потом поинтересовался я, налив себе и Забаве вина.

– Ничего... – буркнула девушка и покраснела как рак. – А может ты... того, разлюбил уже...

– Заранее приготовилась, да?

– Да... нет...

– Дурочка, – я опять поцеловал Забаву, на этот раз ласков и нежно. – Люба ты мне, ой как люба. Не любил бы, отпустил давно. Но ты должна все понимать.

– Понимаю... – грустно вздохнула она.

– Тогда иди и жди. Приду. Не сегодня, но обязательно приду. И буду приходить. Время для тебя и сына найду обязательно. А подарки тебе сейчас принесут. Но еще раз черное на тебе увижу, шкуру спущу, дурында...

Уладив семейные дела, уже совсем собрался вернуться к делам насущным. Но приступить так и не успел.

Через кордон из пажей тараном прорвалась вся такая румяная, пышная, да пригожая девица и отчаянно краснея, речитативом отбарабанила.

– Княже, княгиня Александра изволят пригласить тебя баниться...

Медлить не стал. В самом деле, какие тут дела. Пока князь Двинский парится, все остальное подождет!

В коридоре меня встретили еще две молодых девушки из обслуги Александры и под белы ручки торжественно повели в мыльню.

Челядь по дороге кланялась в ноги и уважительно, с восхищенным придыханием шептала друг другу:

– Князь с княгиней париться изволят!

Словно не в баню иду, а по меньшей мере, восхожу на Голгофу.

А я балдел от момента. Ну а что, антуражно то как! Посконно, истово и скрепненько!

В мыльне, той самой, куда я попал в свой первый день на Руси, девицы живо разоблачили меня, обнажились сами, потом уложили на лавку и задорно похихикивая, принялись мылить и обмывать. Да не просто, а с эротическим подтекстом, словно специально раззадоривая. То сиськой мазнут по щеке, то и вовсе под предлогом наведения чистоты «окаянный отросток» теребить начинают. От таких манипуляций, живо преисполнившийся твердокаменного состояния

А я уже матерился про себя от дикой похоти, но девок не трогал, ждал выхода Александры. И ничуть не удивлялся такому развитию событий. Женушка моя, совершенно неожиданно, оказалась большой затейницей в вопросах любви. Причем чуть ли не с первого раза. Страстной и раскованной не по эпохе. Даже учить особо не пришлось, с лету все хватала. Ух... что мы с ней только не творили... как вспомню, зубами скрипеть начинаю. Даже ролевыми играми баловались: злобного похотливого ушкуйника и невинную, но страстную пастушку изображали. Правда, на групповушку с Забавой, Сашка наотрез не соглашалась. Впрочем, и та, быстрей дала бы себя зарезать.

Закончив с помывочными процедурами и попутно доведя до зубовного скрежета, девы отвели меня в парную, усадили на полку и... исчезли.

Я на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их, увидел пред собой обнаженную Александру. Слегка округлившуюся, обабившуюся и оттого невообразимо женственную и прекрасную.

Жена ступила вперед, провела по моей щеке рукой и подрагивающим от страсти голосом спросила:

– Хочешь меня?

А потом, не дожидаясь ответа, опрокинула, оседлала, резко дернулась насаживаясь, тут же хрипло заголосила и содрогаясь крупной дрожью, упала мне на грудь.

Я подождал пока Александра утихнет и тихонечко шепнул ей в ушко:

– Все что ли? Ну я пошел?..

– Я те пойду! – взвилась она и как кошка полоснула меня коготками по плечу. – Я сейчас, сейча-а-ас, ох-о-ох....

В общем, могу только сказать, что я едва выбрался на подрагивающих ногах из бани. А вот Александру, пришлось девкам выводить под руки.