Текст книги "Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7 (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 130 страниц)

Глава 1

– Капитан… – Дверь в келью приоткрылась, и показалась бородатая башка в полусаладе. – Простите, капитан…

– Что? – Я оторвался от чтения.

– Обер-аудитор просит извинения: глаголет, скоро закончит ревизию и сразу явит себя пред вами, – степенно сообщил Якоб Бользен, сержант моих арбалетчиков, стоявший сегодня инспектором караулов. – А еще он одну подозрительную перегородку собрался ломать. Грит, не успокоюсь, пока не найду…

– Хорошо. – Я кивнул, не отрываясь от чтения. – Свободен.

– Тут еще эта… – Якоб досадливо поморщился.

– Что еще?

– Аббатиса буйствует. Значица, грозит руки на себя наложить, совершенно неправедным способом…

– Да и хрен бы с ней… – отмахнулся я. – Не видишь, капитан просвещается… хотя… ладно, веди…

М-да… и на хрена мне эта морока? Но никуда не денешься. Сам ее придумал, значит, и расхлебывать буду. Дело вот в чем…

Война, однако. Воюем с Карлой Лотарингию. Успешно. Двадцать пятого сентября Понт-а-Муссон почти с налету взяли. А вот перед Нанси – столицей этой самой Лотарингии, великий затык вышел. Ну никак клятые горожане сдаваться не хотят. Люто бьются, сволочи. Время идет, на дворе конец ноября, слякоть, грязь, провиант уже весь вышел у бургундов, небоевые потери просто зашкаливают. Народ роптать начал – жалованье Карла уже три месяца задерживает. А еще подмога от Рене II Лотарингского и Сигизмунда Австрийского вполне может пожаловать, и повторится ситуация как при Нейсе.

Хотя тогда мы сдюжили и загнали германцев за облака. Ваш покорный слуга своей храбростью выслужил при Нейсе баронский титул и стал кавалером ордена Дракона – его получил уже от самого кайзера Священной Римской империи Фридрихуса. Да, в наше время рыцарственности даже враги могут достойно отметить своих соперников. Хотя я до сих пор не понимаю, как тогда жив остался. Кирасу с дырищей от ядра рибодекина лично повесил в главном зале моего замка. Как память потомкам о своем доблестном предке…

Но это я отвлекся. Значит, с провиантом под Нанси у нас совсем плохо. С монетой – и того хуже. Город не сдается в надежде на подкрепление от своего властителя. И я совсем заскучал. Карл строго-настрого запретил участвовать в приступах. Дорог ему барон ван Гуттен, видите ли… В совершеннейшем фаворе нахожусь. Осуществляю его ближний круг охраны со своими спитцерами и арбалетчиками. И все… Никакой развлекухи, тем более добычи. А какая война без добычи? Уныние одно, а не война… Еще и жалованье не платят. Вот, воспользовавшись удобным случаем, я и присоветовал государю некий маневр. Конечно, исповедуя свою корысть. Мои архаровцы совершенно случайно выловили человечка из города, который с перепугу выложил весьма важные сведения. Оказывается, клятые бюргеры перед самым началом осады успели эвакуировать большую часть казны из Нанси в одно интересное аббатство.

Аббатство Сен-Жюстин. Стоит на расстоянии трех пеших дневных переходов от Нанси. Считай, в глубоком вражеском тылу. Война эту местность еще не захватила. Значит, благоденствуют. При его захвате решается сразу несколько проблем. У нас появляется форпост со стороны возможной подмоги осаждаемым и перерезается канал поставок в Нанси. Возможно, провианта прихватим, а если казну еще дальше не сплавили – так вообще шикарно получится.

Карл поначалу наотрез отказался. Он уже опять видит Лотарингию своей вотчиной и не хочет проблем с церковью местной. Да и к населению приказано относиться щадяще. К примеру, провиант у пейзан мы покупаем, а не отбираем. Экое занудство…

Пришлось постараться, уговаривая герцога. Как сейчас помню…

– Сир… – Я, преданно пожирая глазами своего сюзерена, сделал шажок к громадной карте, – сей маневр позволит обезопасить нас с севера… При этом…

– Барон, неужели вы думаете, что мы забыли про это? – Карл нахмурился. – Да, это аббатство у нас как кость в горле. Но я не могу отвлекать наши силы в данный момент. Там может быть сильный гарнизон.

– Я справлюсь… – скромно потупился я, – не привлекая дополнительных сил. Только своими спитцерами и арбалетчиками.

– Право дело, государь, барон ван Гуттен справится, – вступил в разговор великий бастард Антуан. – Если кто с монашками и справится, то только он.

Великий бастард украдкой мне подмигнул. Вот же мужик! Уважаю. Правда, пришлось заранее заручиться его поддержкой. Пообещав тридцать процентов от добычи. Стяжатель и вымогатель какой-то, а не великий бастард.

– При благоприятном исходе у нас получится решить частично проблемы с провиантом и финансами, – продолжил гнуть свою линию Антуан.

– Вы представляете, какой шум поднимет святая конгрегация, когда до нее дойдут слухи о том, что аббатство разграблено, а над святыми сестрами надругалась солдатня? – Карл возмущенно повел своим выдающимся носом. – Нет, нет и нет.

Затем, запахнув полу шитого золотом халата, проследовал к своему походному трону, где и утвердился, потягивая мальвазию из кубка. Кроме меня с Антуаном и Карла, в зале совещаний больше никого не было. Не считая, конечно, обслуги и моих негрил с лучниками тела в карауле. Подобные дела не требуют огласки, могут появиться лишние кандидаты на лакомый кусочек.

– Сир… позвольте заверить вас… святые сестры останутся довольны. Опять же, сир, ответственность если и падет, то только на меня… – И я одновременно явил своим видом величайшее смирение и решимость ответствовать за все свои будущие прегрешения.

Мля… научился лицедействовать за время придворной службы. И никуда не денешься, хотя иногда и воротит.

– И как вы, барон, это устроите? Хотелось бы знать. – Карл Смелый скептически окинул меня взором.

– Очень просто. Монашек никто не будет насиловать… А если и будут, то при полном их согласии…

В общем, через час уговоров Карл сдался. Правда, пообещал образцово-показательно наказать в случае бесчинств над невестами Христовыми. Дальнейшее являлось только делом техники и… конечно, небольшого везения. Оставив в лагере только негрил при карауле, я с полусотней арбалетчиков, таким же количеством спитцеров и кутильеров, при неизменных трех десятках мосарабов и шестиорудийной батарее совершил стремительный марш и ворвался в аббатство на плечах громадного обоза с провиантом, как раз сделавшего там остановку перед выдвижением к Нанси. Пользуясь внезапностью, охрану быстро перекололи – это при минимальных своих потерях, монахинь – во избежание насилия – заперли под караулом в общей молельне, пригожих послушниц отправили на сеновал для употребления по существу – и все… Фортуна опять повернулась ко мне передом.

Сегодня пошел второй день как мы осваиваем мощности аббатства. Обоз с провиантом как свидетельство своей виктории я уже отправил в расположение войск. Представляю, какой там ажиотаж поднялся… Только стадо бычков при обозе насчитывает не менее сотни голов. Остальное, в том числе сокровищница, требует более вдумчивого отношения. Да и не нашли мы пока казны городской – ведем деликатное дознание. Не будешь же в самом деле монахинь пытать… Но аудитор полон решимости.

По сути, мои действия являются дикой авантюрой. Полный отрыв от действующей армии с таким мизерным количеством сил чреват. Ответка может последовать незамедлительно, но постараюсь успеть. Стены у аббатства крепкие. Что за гам?

– Не прикасайтесь ко мне, еретики!!! – раздался за дверью женский визг. – Прокляну святотатцев!!!

Я вылетел в коридор и узрел картину: три здоровенных, обвешанных оружием спитцера испуганно жмутся к стенам, а к ним, потрясая кулачками, подступает статная монашка в шелковой рясе…

М-да… Согласно многим историческим трудам, с лицами монашеского полу особенно не церемонились – насиловали, грабили и убивали. Но как очевидец могу заметить: подобные утверждения все же являются некоторым преувеличением. Бывало, конечно, но в основном беспредельничает солдатская вольница, то есть наемники, мародеры и прочие разные там живорезы с рутьерами. Или регулярное воинство, но при прямом на то приказе непосредственных отцов-командиров. Бывало и такое. На самом же деле отношение к церкви в это наше время достаточно трепетное и почтенное. Церковь в силе, да и строжайший приказ от меня последовал – святых дочерей по возможности не притеснять. Поэтому я своих спитцеров понимаю. Одно дело в сене послушницу повалять, даже если она немножечко сопротивляется, а совсем другое – по загривку съездить матери аббатисе. Чревато…

– Что здесь творится?! – грозно рыкнул я, обращаясь к Якобу Бользену.

– Дык… – замялся сержант, – доставляем по вашему приказу.

– Они меня хотели изнасиловать!!! – истошно взвизгнула аббатиса. – Нечестивцы!!!

– Что, прямо в коридоре?

Теперь смешалась аббатиса:

– Нет… но намерения их ясны как божий день…

– Понятно. Прошу вас… – Я распахнул перед монахиней дверь. – А вы, сержант, действуйте далее по распорядку. Выполнять. И удвойте караул при молельне. Да, проследите, чтобы святым дочерям исправно доставляли потребное и выводили по нужде разной. И проконтролируйте, как грузят возы.

В келье усадил невесту Христову в кресло – ранее ей же и принадлежавшее, подал кубок с подогретым вином и подвинул вазу с засахаренными фруктами. Решив, что полностью исполнил свой куртуазный долг, уселся напротив и задал вопрос:

– В чем природа вашего беспокойства, матушка?

При этом стал оную матушку пристально рассматривать. М-да… далеко не дурнушка и довольно молода. Вон какие ямочки на щечках симпатичные… Хотя и проскальзывает в обличье нечто истерическое и стервозное. Ну, это понятное дело – длительное воздержание кого хочешь нервным сделает. Лет тридцать дамочке… может, с небольшим. Такая пышная, видом весьма породистая, следовательно, явно не подлого происхождения. Да и не может быть аббатиса столь роскошного аббатства являться простолюдинкой. Такими благами даже награждают в наше время. Вполне может оказаться одной из дочерей влиятельной родовитой семьи, будучи с детства посвященной церкви. А может, сама приняла постриг, ведомая некими обстоятельствами али чем еще компрометирующим. Сейчас и узнаю…

– Да как вы смели!!! – Аббатиса опять стала себя накручивать, впрочем не забывая отхлебывать из кубка и хрумкать цукаты мелкими белоснежными зубками.

– Кавалер ордена Дракона, кондюкто лейб-гвардии его светлости Карла Бургундского, барон Жан ван Гуттен. – Вместо того чтобы отвечать на сомнительный вопрос, я встал и с легким полупоклоном явил свой полный титул.

– Графиня Алоиза фон Шва… – Монахиня по инерции тоже раскрыла свое инкогнито, но быстро опомнилась и келью огласил очередной вопль: – Святотатцы, насильники!!! Вас Бог покарает!!!

– Право дело, матушка… – я поморщился, – не стоит так кричать. А то и правда невесть что подумают. Насколько я понял, вы вступили в сан совсем недавно?

– Это не имеет никакого значения! – гордо вскинула головку аббатиса. – Насилия церковь не потерпит. О вашем поведении будет сообщено в Ватикан!!!

– Господи… да вас никто не собирается насиловать…

– Как? Совсем? – с величайшим подозрением и, кажется, весьма разочарованно уставилась на меня монахиня. – Вы же солдаты, насильники, поголовно нечестивцы и негодяи?..

– Да, мы примерно такие, но насиловать не будем. – Я слегка поклонился и долил святой дочери вина в кубок. – От слова совсем. Что, впрочем, не касается обслуги и послушниц. Но тоже без особой грубости.

– Замолят как-нибудь… – небрежно отмахнулась аббатиса, а потом, опять поняв, что прокололась, широко и истово перекрестилась.

Вот так так… И что же она от меня хочет?

– Матушка, предлагаю вам со мной отужинать. Поверьте, мой повар творит чудеса. А я за вами поухаживаю со всем почтением. А в процессе мы постараемся сгладить все неудобства, причиненные святой обители…

Настоятельница не стала возражать.

Поужинали…

– Ничего нет… ой, ой, ой… Господи, поми-и-илуй!!! – взвыла Алоиза и стала набирать темп, активно двигая пышным задом. – Ой, ой…

– Мулов с конюшни все одно заберу! – Я, ускоряясь, нащупал тугую грудь аббатисы. – Городскую казну, отданную вам на сохранение, – тоже… и без разговоров… И ты мне покажешь, где она скрыта…

– Отправили мы ее. Ничего не-э-эту-у-у… – Аббатиса захлебнулась в вопле и рухнула на меня, рыдая в голос.

Впечатленный таким бурным восторгом от моей мужской силы, я погладил всхлипывающую женщину по волосам:

– Да что вы в самом деле, Алоиза…

– Пустое, Жан… – Аббатиса приникла к моей груди. – Я оплакиваю свое мирское прошлое…

Да уж… вот такой казус случился. Не ожидал… «Декамерон» в чистом виде. Впрочем, я ее не осуждаю. Оказывается, Алоиза получила свой сан и доходное место всего три недели назад. А до этого вполне полноценно вкушала все прелести мирской жизни. До той самой поры, как скоропостижно помер ее престарелый муж. После чего родня, пользуясь отсутствием наследников, быстренько спровадила ее в монастырь. Впрочем, поступили по справедливости: не монашкой, а настоятельницей крупного богатого аббатства. В самую пору сказать цитатой из классика: «О времена, о нравы…»

– Жан, вы великолепны… – Алоиза понемногу стала приходить в себя.

– Вы тоже, Алоиза, но давайте вернемся к нашим baranam.

– Это вы про казну?

– Именно про нее. Сами понимаете, ее получение нами – только вопрос времени. А терпение мое вовсе не безгранично. Я и так едва сдерживаю своих молодцов. Давайте договариваться.

– Бесполезно, Жан. – Аббатиса томно потянулась, а ее рука скользнула к моим чреслам. – Все, что было, уже ваш скряга-аудитор подчистил. И уймите вы его наконец. Преподобную Цецилию уже чуть до удара не довел, ирод. Снасильничать старушку угрожает. Варвар…

– А что с деньгами самого аббатства?

– А что с ними? – удивилась Алоиза и отрезала: – Я же говорю, помимо того, что уже нашли ваши люди, ничего нет. А к церковной утвари даже прикасаться не смейте! Жан, я предупреждаю…

Я закрыл ей рот поцелуем. Когда она еще мужской ласки попробует… да и хороша девка в постели.

– А-ах, Жа-а-ан!!!

Алоиза не успокоилась, пока полностью не выжала меня, затем сама заснула, а я наконец получил возможность задуматься.

Печально, но, кажется, в финансовом плане нашу экспедицию постигнет полное фиаско. Не будешь же аббатство разбирать по кирпичику… А добровольно клятые монахини ничего не отдадут. Высечь бы их, по петровскому примеру…

Денег в общей сложности нашли на сумму около пятидесяти турских ливров. Точнее аудитор скажет. Это мизер… Хотя печалиться вроде нечему: провианта столько, что хватит на всю армию. Увезти бы все без приключений… И библиотеку монастырскую полностью подчищу. Ко мне в замок перекочует…

Пользуясь тем, что аббатиса задремала, накинул на себя халат и вернулся к книжным шкафам. Точно все заберу. Потянул к себе фолиант в богатом, тисненном золотом переплете. Да что за черт?! Клятая книженция застряла намертво. Гвоздями ее, что ли, прибили?

Неожиданно книга поддалась… и одновременно с ней, скрипнув, пришел в движение весь книжный шкаф.

– Nu nichrena sebye… – прошептал я на родном языке. – Да это же!..

За съехавшим в сторону книжным шкафом открылась узенькая ниша с окованной железными полосами дверью. Кино и немцы.

– А ну подъем, Алоизка! – скомандовал аббатисе. – Что это за нахрен?

Дико злобное и одновременно испуганное выражение лица монахини само по себе все прояснило. Ай да я! А хренов аудитор перегородки там ломает!.. Олух.

– Одевайся! – бросил настоятельнице, а сам, на ходу раздавая команды караульным, продефилировал к двери кельи. – Срочным порядком ко мне казначея с помощниками. И ломы прихватите. Бегом! Стоп… и моих пажей-бездельников разыщите…

Караульные исчезли со скоростью света.

– Жан! Господин барон… поймите! – Аббатиса прижала к груди руки. – Я была не вправе!

– Мне все равно! Ключ давайте, а иначе мы разворотим вам половину кельи, – прикрикнул я на Алоизу, натягивая ботфорты. – И живо.

– Господин капитан… – в келье появился мой обер-аудитор и сразу согнулся в поклоне, – вы изволили меня звать?

Немного отступлю от повествования…

Хорст Дьюль – преемник Тука на должности обер-аудитора-казначея. У Логана с возведением в лейтенантский чин появилось немало других забот и обязанностей, так что за всем он просто не успевал. Пришлось задуматься о замене. Дело весьма нелегкое, так как должность – весьма и весьма специфическая. Кандидат не только должен обладать надлежащими талантами, но еще быть в доску свой. Не чей-то, а именно мой. До мозга костей. Поначалу я планировал пристроить к делу Иоста, но потом передумал. У парня рыцарское будущее, незачем ему биографию портить. И тут как нельзя кстати судьба меня свела вот с этим тщедушным очкариком. Как всегда случайно. Под славным городом Ипром. Да-да, именно тем, в честь которого назвали один веселенький газ. Так вот, под Ипром, я его и подобрал. Едва живого от голода, но с сумой, полной писчих принадлежностей и дипломом Мюнстерского университета, старательно завернутым в тряпицу. Все мужичок по нужде продал, а вот чернильницу с перьями оставил. Зачем его подобрал? Да по прихоти своей. Ловец человеков, ёптыть… Подобрал и определил в обоз на посильные работы. Не буду в подробностях освещать карьерный путь сего индивидуума, но по итогу рекомендовал мне его сам Логан. И не прогадал. Хорст – такая педантичная, вредная и въедливая скотина, что порой хочется его самолично зарубить. Но сдерживаю себя, ибо великой полезности человечек и верен как собака. Были возможности в этом убедиться.

– Ну как? Нашел? – с ехидцей поинтересовался я у аудитора.

– Господин капитан… – Хорст покаянно сморщил свое сухенькое личико. – Но все остальное уже оприходовано и переписано. Извольте просмотреть отчет. Опять же…

– Значит, не нашел, – прервал я его. – И хочется знать почему?

– Почему? – сам у себя спросил Хорст, но ответил уже мне: – Возможно, потому, что господин барон не дал разрешения провести дознание по всем правилам?

– Потому что искать не умеешь! – рыкнул я ему и скомандовал: – За мной!

Аббатиса ключ так и не явила, помимо того – разразилась руганью и прокляла нас всех скопом. Пришлось ее запереть в дальнем чулане, от греха подальше. Так и чесались руки отправить девку на конюшню для употребления вечно голодными до женской ласки солдатиками. Но сдержался… пока.

С дверью пришлось повозиться. Делали ее на совесть; впрочем, как и почти все в это время. Но в конце концов она, отчаянно заскрипев, сдалась…

Факел осветил узенький сводчатый ход. М-да, мрачненько. Аббатство очень древней постройки – по-другому тогда просто не умели. И, насколько я понимаю, проход проделан внутри стены донжона. Посмотрим…

Немного покружив, мы стали спускаться куда-то вниз. Ощутимо запахло сыростью и гнилью. Точно где-то под землей бредем.

Неожиданно наткнулись еще на одну дверь, а за ней еще и на развилку. Сразу пожалел, что с собой нет клубочка пряжи. Зараза, заплутать еще не хватало…

Пришлось разделиться. Еще несколько поворотов и – тупик. Пришли… Принялся долбить по всем выпуклостям, но только отбил кулак. А что? В кино в таких случаях обычно что-то нажимают. Правда, там еще и на голову хрень какая-нибудь может свалиться. Или стрелами затыкает. Но не затыкало… и перегородка не открылась. Пришлось вернуться к развилке, догнать вторую группу, и… опять наткнуться на тупик. Точно такой же, как первый.

– Ломай… – махнул я рукой и с досады двинул ногой по стене. – Да что за напасть!..

– Осмелюсь возразить… – Хорст внимательно изучал камни на стене. – Так вот же… потертый самый…

Я собрался было наорать на казначея, но после его манипуляций за стеной зашуршал противовес, а перегородка поползла вверх. Долбаные архитекторы!

Мы очутились в небольшой каморке с еще одной дверью, к счастью незапертой. А за ней… за ней я узрел самую настоящую монастырскую темницу. Причем тайную – явную мы уже обыскивали.

И в этой темнице…

Да неужели?..

Это правда?..

Сука… спалю курву заживо…

Глава 2

– Что это такое? – Я ткнул рукой в четко выделяющиеся на стене длинные прямоугольники с высеченным на них словосочетанием на латыни: «in расе».

Соратники подавленно молчали. Хотя я мог бы и не спрашивать. Все и так ясно. По периметру стены шли ниши. Половина из них была заложена, а остальные так и оставались пустыми.

Такие не очень глубокие ниши, с небольшим уступом внутри. Как раз помещается человек, а на уступ даже может присесть. И тесаные камни рядом лежат…

Сука… Значит, правда…

– Вот она, казна!!! – радостно завопил Клаус, сунувшийся в боковую дверцу. – Господин барон!..

– Заткнись! – рыкнул я на него. – Слышите?

Ближники недоуменно на меня уставились.

– Вот, опять…

По комнате пронесся едва различимый вздох. Тихий, как дуновение ветерка и одновременно неимоверно зловещий. Сами посудите… Неровный порывистый свет факелов едва освещает сводчатые, поросшие мхом стены, решетки, колодки, кости в цепях и тут – полный страдания стон… Жуть!

– Матерь божья! – Все одновременно истово закрестились, а Питер Нидербоккер, здоровенный головорез и отъявленный храбрец, с выражением крайнего ужаса на морде с грохотом брякнулся в обморок.

У меня самого волосы стали дыбом, а рука невольно совершила крестное знамение.

– Здесь!.. – Один казначей не стал креститься, а тем более падать в обморок. Он подскочил к крайней замурованной нише и приложил к камню ухо.

Я подхватил лом, но путь загородил Михель Кауфман. Десятник спитцеров из последнего набора. Рядом с ним стал Гвидо Зеллер и еще два пикинера, имен которых я пока не запомнил. Всех их, восполняя потери, я нанял месяц назад одной ватагой. Прошлым не интересовался. Солдаты справные и дисциплинированные. Обретаются пока в роте на вспомогательных ролях – к охране Карла, естественно, не допущены.

– Негоже, капитан, в эти дела лезть… – с угрозой прошипел Михель. – Наша мать церковь не ошибается в своих определениях. И не нам вмешиваться в деяния ее.

– В самом деле… – поддакнул ему Зеллер, – не стоит вмешиваться…

Остальные промолчали, но руки, положенные на эфесы палашей, явно свидетельствуют о намерениях.

– В сторону, солдаты! – лязгнул голосом Якоб Бользен и стал со мной рядом. – Кому сказал! Иначе!..

Вот так, значит… Якоб со мной с самого начала – в нем сомневаться не приходится. Кто еще? Клаус, Иост и казначей. Сука… считай, один сержант, пажи даже не одоспешенные, а Хорст – так вообще божье недоразумение. А арбалетчики – в кирасах, капеллинах, при мечах и алебардах. И олух Нидербоккер до сих пор без памяти лежит…

– Что это значит? – вкрадчиво поинтересовался я и сделал маленький шажок вперед, выбирая позицию. – В чем дело, ребята? Я так понял, что вы решили мне… мне, своему командиру, воспрепятствовать? Да я же ничего пока не собираюсь делать. Замуровали – значит так надо…

Еще шажок…

– Не своему командиру, а человеку, собравшемуся попрать деяния церковные! – выспренно и фанатично ответил Михель. – Я устав зна…

Но не договорил – клинок эспады перерубил ему голосовые связки вместе с кадыком. Одновременно дага с легким хрустом проткнула глазницу Гвидо. «Удар быка» – одновременный удар эспадой и дагой по разным направлениям. Мастер Понс из Перпиньяна может гордиться мной, все сделано как по его учебнику…

Разворот, сближение, махи и одновременный дикий захлебывающийся вой обоих спитцеров. Пикинеры даже не успели палаши из ножен вытащить. Первый шлепнулся на пол с перерубленными связками на ногах, а второй, скрючившись, зажимает фонтан крови, бьющий из паха…

М-да… В самом деле, черт знает что… Порой я совершаю грандиозные ляпы. Рояли в кустах сверкают своими полированными боками. Думал, обвыкся уже. Пообтесался… Ан хрен! Ну как должны среагировать невежественные, средневековые и глубоко верующие персонажи, если на их же глазах кто-то соберется исправлять правосудие, исполненное их матерью католической церковью? Думать надо, барон. Думать, а потом делать. Тьфу… Таких солдат собственными руками изничтожил… Тем более непонятно пока, из-за кого. Но ничего уже не исправишь.

– Эка вы их, капитан! – Якоб восхищенно развел руками. – Сколько раз видел вас в деле, а все равно впечатляюсь. Я уже рубиться собрался.

– Добить? – хором поинтересовались Клаус и Иост, потянув из ножен кинжалы.

– Да… И, Якоб… сколько я их тогда нанял?

– Десяток… – почесал голову под саладом Бользен. – Здеся четверо. Троих срубили обозники вчера… Одного, самого крепкого из них, еще раньше ядром достало. Ну да… осталось еще двое. Все – одна компания. Они и держались особняком. Давно на них обращал внимание. Я вас правильно понял, капитан?

– Да. Сразу после того, как поднимемся на поверхность… – Я не стал объяснять причины приказа.

Якоб правильно все понимает. Оставшаяся парочка может превратиться в источник ненужных проблем. Да, я подозрительный урод. Да, я оскотинился по самое не хочу. Но я живой. И собираюсь таковым оставаться как можно дольше. Формально я прав. Ослушание приказу наказывается смертью однозначно. А в данном случае просто действую на опережение.

Подошел к казначею:

– Займись казной. Тебе привычней будет. А мы тут сами…

Некрепко схватившаяся кладка с одного удара посыпалась на каменный пол. Поднес факел к нише…

Так и есть: скрюченное, тоненькое тельце в белом саване. Девушка… Совсем молоденькая. Почти ребенок. Живая?

Якоб поднес полированный клинок кинжала к губам девушки, а потом, понурившись, отрицательно покрутил головой:

– Не успели, капитан. Уже отошла. Мы ее последние вздохи слышали.

– Но как?.. – Я безуспешно пытался нащупать пульс у пленницы. – Не может быть…

– Может, капитан… – Якоб осторожно оттер меня от тела. – Может… Дело такое… Забрал ее боженька к себе…

– Твою мать… – от безысходности выругался я. – Верните ее назад, что ли… Будет хоть какая-то могилка.

– Сделаем, капитан. – Якоб принялся приводить в чувство так и валяющегося в беспамятстве Нидербоккера.

– Ваша милость! Вам надо это видеть!.. – В зал ворвались вездесущие Иост и Клаус. – Там такое!.. Такое!..

– Что еще?.. – Я проследовал за ними в еще один коридорчик и опять выругался: – Ад и преисподняя! Я все-таки на хрен спалю чертово аббатство!

Клетки… Похожие на пеналы железные клетки с высохшими человеческими костяками внутри. Да что же это такое?! Похоже, несчастных женщин заморили голодом. Зачем? Млять, изуверы!

– Господин капитан… – Меня деликатно тронул за руку Хорст. – Здесь живых уже нет. Займемся насущным…

– Сам решу, чем заниматься. Что там с казной?

– Два запечатанных бочонка с флоринами. Судя по печатям, там должно быть по пять тысяч в каждом. В сундуках утварь драгоценная, золотые оклады. Поднимем наверх – смогу точно сказать, сколько и чего…

– Ну так поднимайте… – буркнул я. – Клаус, Иост – помогите казначею… Якоб, дай вина…

Вот так… Право дело, лучше бы я в эти подземелья не совался. Да и хрен с ней, казной этой. Знаете… я как будто извалялся в грязи. Прикоснулся к мерзости… гадости… Будь эти церковники прокляты! И что самое дерьмовое… они же творят подобное, искренне веруя. Млять!.. Настроение испортили на год вперед, суки…

– Капитан!!! Она все-таки живая! – вдруг заорал Бользен. – Ей-богу, живая!

– Твою же мать! Ну что тормозите? Бегом за обер-медикусом!..

Девушка опять стала проявлять едва заметные признаки жизни. Держись, милая, держись…

Привели мэтра Бельведера. Толстяк глубокомысленно похмыкал и приказал своим подмастерьям тащить несчастную наверх. М-да… Бельведер явно не обладает талантами Самуила, но уже не дикий коновал. По крайней мере, руки моет перед осмотром. Почти всегда…

Вы́ходит девчонку – награжу, а угробит… Угробит так угробит. Все под Богом ходим. Надо бы попросить почтенную Лилит присмотреть за несчастной. Вроде она с нами пришла. Да не ту Лилит, что богиня… Лилит – старая цыганка. С дочерью Евсенией при обозе обретаются. Прибились и как-то прижились. По крайней мере, у народа отторжения не вызывают. Гонений на них вроде бы пока нет. Лилит с Евсенией лошадок врачуют понемногу, могут и понос при необходимости травками угомонить. А это по нынешним временам очень пользительно. Ладно, все что мог – я сделал. Теперь казна…

Ценности в три приема перетаскали наверх. Где казначей и занялся пересчетом. Уже могу сказать – моя затея с вылазкой в аббатство закончилась успешно. Вернее, не столь успешно, как прибыльно. Вот только отчего-то эта прибыль душу не греет. Да и лично мне с этой казны достанется не так уж много. А еще из моей доли великому бастарду Антуану придется злата отсыпать. Да и ладно – все равно в прибытке останусь.

Отправил гонца в ставку за указаниями, затем проверил посты и ход освобождения аббатства от всего ценного, а потом растолкал Тука и стал надираться с ним винищем. Хотел разобраться с невестами Христовыми, в частности с аббатисой, но потом плюнул. От того, что я узнаю, за какие такие грехи заморили несчастных женщин, легче мне не станет. Млять… чувствую, опять вляпался барон в какое-то дерьмо. И скотт еще взялся ныть…

– Не дело, ваша милость. Не дело лезть в дела церковные.

– Грабить, значит, можно?

– Грабить можно, от них не убудет, – убежденно заявил Логан, – а вот в правосудие церковное негоже лезть.

– И что теперь?

– Да ничего. Сделанного не воротишь. Ох и славное у монашек винцо… – Тук алчно выхлестал кубок до дна. – И рыбка пригоже идет под мозельское…

– Нет, ты подожди, братец. Так что, получается, надо было несчастную бросить?

– Да нет… Хотя…

– А какого ты мне голову морочишь?

– Ну так… к тому… Вот вы знаете, за что ее осудили?

– Да откуда?..

– А ведьму помните?

– Ее забудешь… – Я действительно тот случай никогда не забуду.

В самом начале нашей истории мы с Туком повстречали настоящую ведьму. Да, самую настоящую. Ее везли в инквизицию на дознание. Со стандартным обвинением: порчу наводила, скот морила, посевы губила… и прочая подобная лабуда. Я по наивности раньше думал, что сказки все это… Короче говоря, после того случая я свято верую: ведьмы и остальные производные этого термина существуют. И все приписываемое им – чистая правда. Почти всегда…

– Вот! – наставительно поднял палец шотландец.

– За что так наказывают, братец?

– Достаточная редкость это в наши времена… – Тук задумался. – Раньше оно да…

– Не тяни, окаянный скотт. И подай мне каплуна…

– Поверье есть такое еретическое. Хотя церковь почти всегда закрывала на подобное глаза. Ежели невесту перед самым ее вступлением в брак живьем замуровать в основание моста, либо какого другого строения, то постройка будет стоять вечно.

– Это не тот случай. Ее замуровали всего две недели назад, а аббатству уже пара сотен лет. Там у нее еще кувшин пустой стоял, то есть воды ей немного оставили… В белом саване и стриженая. Девка… лет пятнадцать… а вообще, хрен его знает сколько ей лет, но точно молодая. Чернявая такая. На камне высечено «in расе», что значит «в мире» по-латыни. И дата.