Текст книги "Страна Арманьяк. Компиляция. Книги 1-7 (СИ)"

Автор книги: Александр Башибузук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 130 страниц)

Надо было срочно прибегать к последнему доводу, несмотря на риск набрать воды в пушечные порты.

– Главные батареи – огонь!

Несколько секунд ничего не происходило, я уже подумал, что команда не дошла по назначению, а потом…

Единороги против фальконетов – это как двадцатичетырехкилограммовая гиря против гантельки для фитнеса. Конечно, если тюкать по темечку, хватит и последней, но, если ошарашить гирей, результат будет гораздо эффектней.

Так и случилось.

К тому же единороги выпалили в упор, загнав в утробу сарацинам, помимо ядер, еще и весь свой огненный выхлоп.

Шебеки буквально взорвались изнутри, их разнесло практически в клочья. Всю палубу «Виктории» завалило обломками и частями человеческих тел.

– Черт возьми… – потирая плечо, по которому садануло куском деревяшки, восхитился я.

Но тут же пришел в себя, проорал команду немедля закрывать порты, и собрался принять участие в веселье на палубе.

Но не успел: тех немногих сарацин, что сумели просочиться к нам, уже порубили и без меня, а нескольких даже взяли в плен.

Было занявшийся пожар совместными усилиями быстро потушили, весь хлам отправили в море, а «Виктория» снова начала набирать ход.

– Осталось всего шесть! – радостно отрапортовал Логан, с намеком посматривая на очередную флягу, которую незамедлительно доставили мне оруженосцы.

Я молча кивнул и сунул арманьяк скотту. Самому пить перехотелось. Очередная стычка далась нам тяжелой ценой. Счет раненым уже шел на десятки, хотя обошлось без трупов. К тому же нам сильно повредило оснастку. Не дай бог, еще усилится ветер – останемся вообще без парусов. А это однозначный конец.

Португалец во время сшибки проявил себя настоящим храбрецом. Бился не за страх, а за совесть, в первых рядах. Мне это сильно не понравилось, так как, помимо гипотетической вины в отношении Земфиры, я больше не находил в нем никаких отрицательных черт. Какой-то уж сильно положительный негодяй получается.

Поискав его взглядом на палубе, я неожиданно обнаружил, что возле Нуньеса хлопочет меди кус. И, сам того от себя не ожидая, сбежал по мостику к ним.

– Что с ним?

Август молча покачал головой.

Я уже и сам увидел, что португальцу сильно досталось. Повязка на груди вся набухла от крови, а из уголка рта сочилась тоненькая алая струйка.

– Славная битва, ваша милость… – со слабой улыбкой прошептал Нуньес. – Я рад, что сел именно на ваш корабль. Иначе пропустил бы все веселье.

– Меньше говорите, кабальеро, – не найдя, что ему ответить, буркнул я.

– Я все… все понимаю… – Португалец закашлялся. – Мне уже нет нужды беречь силы. Но… – Он внимательно на меня посмотрел. – Я вижу, что вы хотите у меня что-то спросить.

Я не стал отказываться. Еще несколько минут – и уже не у кого будет спрашивать, так что лучше всего сейчас расставить все точки.

– Да, хочу. Вы говорили о любовной истории с несчастливым завершением. Как звали ту сарацинку?

По лицу португальца пробежала непонятная гримаса.

– Земфира, ваша милость.

После недолгой паузы я выдавил из себя:

– Я знал ее, дон Нуньес.

– Что с ней?! – Португалец с сильным волнением в голосе схватил меня за руку. – Молю, не молчите!

Было ясно видно, что он все еще любит девушку. Но щадить португальца я не собирался.

– Сначала ее живьем замуровали в стену в одном из монастырей Лотарингии.

– Господи! – грозя кулаком небу, закричал португалец. – За что?

– Я до сих пор не знаю, за что, дон Нуньес, – сухо процедил я. – Но знаю, что в монастырь ее определили вы.

– Да… – Португалец не отвел от меня взгляда. – Это так. Я все вам расскажу. Но что было дальше? Заклинаю Пречистой Девой Марией, не молчите!

– По воле случая я ее спас, – продолжил я. – И тоже полюбил.

– Я понимаю вас, ее нельзя было не полюбить… – прошептал Нуньес.

– Но все закончилось печально. Когда я устроил встречу Земфиры с отцом, ее убил человек, которого выдавали за брата девушки.

– Самир? – быстро поинтересовался дон Нуньес.

– Да, он. Он тоже не избежал смерти, но, сами понимаете, это совсем слабое утешение. Теперь ваша очередь. Я хочу знать все.

– Хорошо… – Португалец криво улыбнулся. – Клянусь, мне нечего скрывать. Мне за многое стыдно в этой жизни, но в этом случае я виноват лишь в том, что в тот несчастный день ступил на проклятую землю Магриба…

Нуньес в очередной раз закашлялся.

– Поспешите, вам осталось недолго.

– Да, конечно, конечно. – Португалец закивал. – Клянусь Богородицей, Земфира сама просила меня увезти ее из Магриба, так как ее собирались насильно выдать замуж за этого Самира. Признаюсь, я до последнего противился, но в конце концов согласился, потому что она угрожала наложить на себя руки, а я к тому времени без памяти полюбил эту девушку…

Я задумался. Как бы неприятно для меня это ни звучало, было похоже, что португалец не врет. Перед лицом смерти люди обычно не отягчают себя ложью. Особенно в нынешние времена, когда вера еще не стала пустым звуком.

– Мы сбежали в Европу, потому что в Магрибе Земфиру обязательно нашли бы и вернули отцу… – продолжил рассказ дон Нуньес. – По прибытии в Коимбру я предложил ей свою руку и сердце, несмотря на то что мои родные были категорически против и лишили меня наследства. Но… – Нуньес горько улыбнулся. – Земфира отказалась… Как выяснилось, она не питала ко мне ровно никаких чувств и я нужен был ей только для достижения своей цели… цели…

Португалец неожиданно запнулся и бессильно уронил голову на грудь.

– Не спи, чтоб тебя! – Я ухватил за шиворот Августа и подтолкнул его к Нуньесу. – Сделай что-нибудь…

Медикус склонился над раненым и влил ему в рот какое-то питье. Но португалец так и не пришел в себя, а через несколько минут… скончался.

Окончание истории осталось для меня сокрыто навсегда.

Возможно, что так случилось к лучшему. Ни к чему омрачать память о любимом человеке лишними подробностями. Никто в этом мире не идеален. Вообще никто. В том числе и я. А дон Нуньес… Я его простил. Пусть покоится с миром. За то недолгое время, что я был с ним знаком, португалец показал себя в высшей степени благородным и храбрым кабальеро. А прошлое… уже в прошлом…

Сарацины упорно не хотели оставлять нас в покое. Шебеки продолжали наскакивать, но волнение моря стихло и мы спокойно отгоняли их своим главным калибром без опаски набрать воды в пушечные порты.

Уже в сумерках «Виктория» вошла в безопасную бухту, а поутру паруса пиратов исчезли с горизонта.

ГЛАВА 21

В бухте пришлось задержаться на сутки – по мере возможности подлатали такелаж и рангоут, которые сильно пострадали во время стычки с пиратами.

За следующий световой день мы обогнули мыс Сан-Висенти, миновали Лагос и к вечеру вошли в порт маленького приморского города Фару, где сразу же встали на капитальный ремонт. Идти на изувеченном корабле к Кадису было бы полным идиотизмом.

Своих мертвых похоронили на городском кладбище, там же нашел последний приют дон Нуньес. Сначала я хотел организовать доставку тела на родину, но, по словам его слуги Нуно, из-за истории с Земфирой от Луиша отказалась вся родня.

Тогда я оплатил уход за могилой на долгие годы вперед. Увы, это самое большое, что я мог сделать для этого достойного человека.

На ремонт ушло трое суток. И ровно через столько же времени «Виктория» вошла в порт Кадиса, сделав по пути остановки в Палосе и Сан-Лукаре. Переход прошел благополучно, пиратская эскадра иногда мелькала на горизонте, но напасть уже не решалась. В Кадисе стояли всего сутки: пополнили припасы, а еще я дал оттянуться экипажу, выкупив на ночь целый бордель. Заслужили. Сам оставался на борту, потому что не было настроения развлекаться.

Путь через Гибралтар оказался скучным, так как туда пираты не совались. Совсем недавно португальцы прибрали к рукам мавританские города Танжер и Сеуту, расположенные на другом берегу, тем самым почти полностью обезопасив сам пролив.

Дальше последовали Малага, Альмерия, Картахена и Аликанте, города на побережьях Гранады, Мурсии и Валенсии. Переход прошел благополучно, алжирские морские разбойники нас упорно игнорировали, погода тоже миловала, правда, половину команды одолел свирепый понос. Обычное дело по нынешним временам, как сейчас говаривают, солдат больше сидит на толчке, чем воюет. Впрочем, и эту напасть мы стоически преодолели. Самогон тройной перегонки, настоянный на селитре и черном перце, творит чудеса.

Через десять дней после выхода из Кадиса благополучно бросили якорь в Барселоне, столице королевства Арагон.

Прежде чем мы отбудем в Италию, мне предстояло сухопутное путешествие в Жирону, в монастырь Святого Даниэля, где находилась моя матушка.

Первым делом озаботился лошадями, так как коники длительные морские путешествия переносят весьма скверно и поэтому мы их с собой не брали.

Себе взял шикарного ронсена арагонской породы, Логану и де Брасье досталась та же порода того же испанского происхождения, а пятерка дружинников, которых я взял с собой в сопровождение, получила лошадок попроще, но тоже справных.

Лошади влетели мне в копеечку, особенно если учитывать, что назад с собой их забрать не получится, но не пешком же переть в Жирону – путь-то не особенно близкий. Будем надеяться, что после возвращения их удастся выгодно продать.

Время тянуть я не стал и отправился в дорогу на следующее утро. Двигались быстро, за световой день удавалось пройти не менее пятнадцати-шестнадцати лиг, а это примерно сорок километров.

На исходе второго дня путешествия, когда до Жироны осталась всего пара часов пути, из густого леска, через который проходила дорога, донеслись весьма характерные для боя звуки.

Первой мыслью было слегка задержаться, чтобы не влезть в очередную заварушку, но к лязгу мечей и хрипу умирающих добавились заливистые женские вопли, и ноги сами пришпорили жеребца. Ну не могу же я бросить в беде дам! А как по-другому, на том и стоим.

Очень скоро взгляду открылась эпическая и живописная картина. На дороге стояли большой крытый возок и пара телег, вокруг которых валялись свежие трупы. Несколько вооруженных разномастным оружием оборванцев, сам вид которых активно намекал на принадлежность к разбойничьей братии, тащили из транспорта трех активно упирающихся и визжащих женщин, еще с полдесятка душегубов активно потрошили багаж.

«Тут вам и конец пришел…» – злорадно подумал я и на полном ходу врезался в разбойников.

Эспада со свистом описала дугу, выплеснув из нечесаной башки лиходея густую россыпь карминовых капелек. Второй разбойник кубарем улетел в кусты, сбитый грудью жеребца.

Я осадил коня, развернулся, готовый рубить дальше, но остальные злодеи моментально приняли единственно верное решение и попытались дружно свалить в лес.

Правда, сбежать удалось всего одному, остальные полегли под мечами скотта с легистом и дружинников.

Последний – здоровенный косматый верзила в ржавом и дырявом хоуберке бежать не стал, вместо этого приставил тесак к горлу одной из женщин, по своему виду происходящей из высшего сословия, и заревел хриплым басом:

– Стоять!!! Клянусь Девой Марией, я перережу ей глотку!!!

Дама, жгучая, колоритная брюнетка слегка за тридцать, немедля исторгла истошный визг, но тут же захрипела, придушенная сгибом локтя.

– Давай, режь, – спокойно бросил я, спрыгнув с седла. – А потом я тебя лично на кол посажу. Можешь уже представлять, как тебе в задницу лезет острая деревяшка.

– Я не шучу!!! – вновь заорал разбойник. – Прочь, убирайтесь! На пол-лиги убирайтесь. А потом я ее отпущу!

– Рубите подходящий кол… – бросил я дружинникам и сделал еще один шаг вперед.

– Ее кровь будет на твоих руках, кабальеро… – уже не столь уверенно заявил разбойник. – Клянусь, зарежу ее! Педро Санчес слов на ветер не бросает.

В глазах женщины плеснулся дикий ужас.

– Знаешь, что чувствует человек, когда его сажают на кол? – Я как можно паскудней улыбнулся. – Вот и я не знаю. Ну ничего, как раз ты мне и расскажешь. Не волнуйся, успеешь, ибо подыхать будешь очень долго… – И тут же грозно гаркнул: – Если хочешь жить, живо бросил оружие, сын осла! Даю слово, что не буду тебя убивать.

Громила помедлил, а потом задиристо поинтересовался:

– И отпустишь?

– Граф божьей милостью Жан Арманьяк свои слова на ветер не бросает. Клянусь требником святого Wasisuliya Lohankina, что сам не буду тебя убивать и отпущу на все четыре стороны… – уверенно пообещал я.

И для верности торжественно осенил себе крестным знамением.

– Смотри, ты пообещал, кабальеро! – Разбойник резко оттолкнул даму на меня, мгновенно развернулся и припустил к лесу.

Я поднял правую руку. В то же мгновение за моей спиной музыкально тренькнули дуги арбалета. Болт промчался над землей едва различимой серой тенью и с глухим хрустом вонзился громиле между лопаток. Разбойник картинно всплеснул руками и плашмя рухнул в кусты.

Никаких мук совести я при этом не испытал. Нет, ну в самом деле, что пообещал, то и сделал. И отпустил, и сам не убил.

– Наивный дурачок… – хмыкнул я и приказал дружинникам: – Проверьте остальных. Недобитых-добить. – Асам отступил на шаг и изящно поклонился женщине. – Граф божьей милостью Жан, шестой этого имени, Арманьяк, к вашим услугам, прекрасная незнакомка.

Получилось шикарно, помпезно и торжественно, прямо как в кино. Вот честно, обожаю такие моменты!

– Господи… – Дама жалостливо всхлипнула и изобразила в ответ несколько неуклюжий реверанс. – Графиня Исидора де Салазар…

После чего очень ожидаемо хлопнулась в обморок. Но не на землю, а прямо мне в руки.

Логан иронично ухмыльнулся:

– Как я понимаю, придется сделать остановку?

– Да, братец, наверное, мы здесь слегка задержимся. И это… расстелите что-нибудь на земле…

Приказание было немедля исполнено. Я подхватил графиню на руки и аккуратно уложил на попону.

Обе спутницы Исидоры оказались ее служанками – Розитой и Кончитой. Девицы мгновенно занялись приведением своей госпожи в сознание, а я отправился глянуть на место происшествия.

Почти сразу все стало ясно. Графиню охранял вполне достойный эскорт, но, судя по всему, на процессию напаяй внезапно. Половину охраны сразу положили на месте из арбалетов и луков, оставшиеся приняли бой, сильно проредили разбойников, но и сами пали. А еще среди трупов обнаружился богато одетый мертвый кабальеро – либо муж, либо близкий родственник графини. Ну или еще кто. Так сразу и не разберешь.

Телеги оказались доверху набиты разным добром, в основном предметами обстановки и роскоши да сундуками с нарядами. А сам возок отлично оборудован для путешествия. Даже с раскладным ложем, вполне удобным для двоих.

Все вместе это свидетельствовало о том, что Исидора де Салазар весьма небедна.

Разобравшись с произошедшим, я вернулся к графине. Только опустился на колено рядом с ней, как дама оперативно пришла в себя.

– Матерь Божья… – Она затрепетала длинными пушистыми ресницами и впилась взглядом в меня. – Я уже попрощалась с жизнью…

Надо сказать, графиня Исидора была весьма привлекательной особой. Громадные жгучие глазищи и белоснежная кожа, миловидные округлые черты лица, изящно очерченные губы, совсем не худышка, но очень и очень фигуристая, с пышной высокой грудью и тоненькой талией. Вдобавок она очень вкусно пахла жасмином и лавандой, что для дам нынешнего времени весьма нехарактерно.

Всю дорогу до Барселоны я постился и сейчас чуть не зарычал от внезапно вспыхнувшего желания.

– Вас, граф, прислал сам Господь… – Исидора быстро села, холодно глянула на трупы и принялась умелыми движениями приводить себя в порядок.

Я немного удивился тому, что дама не интересуется участью своих спутников, а если и знает, что их постигло, то почему-то не выказывает никакого сожаления.

Но очень скоро все прояснилось.

Как выяснилось, графиня была вдовой и направлялась в монастырь, в тот самый, где содержалась моя мать. Оказывается, графиню фактически вынудили принять постриг, дабы она не унаследовала обширные владения своего мужа. Вполне обычное дело по нынешним временам. Ее сопровождал родственник покойного мужа со своими людьми, что как раз и объясняло ее полную бесчувственность к его печальной судьбе.

Правда, я так и не понял, зачем тащить столько нарядов и предметов обстановки в обитель, где они явно не понадобятся. А еще меня слегка насторожило то, что графиня не выказывает никакого желания воспротивиться своей ссылке в монастырь.

Но лишних вопросов задавать не стал. Какая мне разница? Свое дело я сделал, а дальше пусть как хочет.

Дело шло к ночи, продолжать путь в темноте явно не стоило, и я отдал приказ готовиться к ночевке. Неподалеку нашлась живописная полянка с ручейком, куда и отогнали транспорт графини. Трупы ее спутников погрузили в телегу, а разбойников бросили там, где они валялись. Зверью тоже жрать что-то надо.

В телегах спасенной дамы нашлась куча разной провизии, а также несколько бочонков отличного вина из Малаги. Так что ужин удался на славу. Весь вечер я развлекал Исидору куртуазными беседами и все ждал, когда дело дойдет до благодарности за спасение. Нет, конечно, я совершенно бескорыстен, но… уж больно хороша вдовушка.

Но, как назло, графиня благодарила меня только на словах.

Когда пришло время отойти ко сну, она удалилась в свой возок. А еще через полчаса одна из служанок шепнула мне на ушко, что госпожа хочет пожелать мне спокойной ночи.

– Pochemu i net?.. – Я подмигнул Логану и, провожаемый завистливыми взглядами дружинников, отправился к ручью ополоснуть места совместного использования. После чего прямым ходом рванул в карету.

Абсолютно нагая Исидора возлежала в соблазнительной позе на ложе. Мягкий полумрак обволакивал ее тело, придавая ему сказочную красоту.

– Ваше сиятельство…

– Почему так долго, Жан? – Графиня Салазар томно потянулась и, грациозно выгнув спинку, живо приняла коленно-локтевую позу. Оглянулась и бросила страстным хриплым голосом: – У меня впереди целая вечность воздержания, так что тебе придется постараться. Сначала возьми меня сзади! И долго!!! Ох, Жа-а-ан…

Даже не знаю, как несчастный возок уцелел. Во всяком случае, ложе мы все-таки сломали. Исидора оказалась настоящим вулканом страсти и выжала меня как лимон. Да и я постарался на совесть и утром выполз на белый свет едва живой.

– Хей, хей!!! – Дружинники встретили меня одобрительными выкриками. Де Брасье отвесил манерный уважительный поклон, а братец Тук притворно озабоченно поинтересовался:

– Может, еще на денек останемся, сир?

– Еще на денек? – Я сделал вид, что задумался, а потом решительно бросил: – Ну уж нет, вы что, смерти моей хотите, ироды?

Дружный гогот заставил сорваться с деревьев стаю ворон. Выглянувшая на шум графиня обругала нас непечатными словами, а потом тоже расхохоталась.

Еще часок ушел на сборы, после чего мы продолжили путь. Перед самой Жироной уже переодевшаяся в черное облачение Исидора, совершенно не стесняясь окружающих, впилась в меня долгим страстным поцелуем, после чего больше не показывалась из своей кареты.

В городе я проинформировал алькайда о случившемся, затем направился в монастырь.

За свою средневековую эпопею я немало повидал подобных заведений, в том числе и женских, так что примерно представлял, что увижу. Что приходит в голову при слове «монастырь»? Правильно: тлен, мрак, смирение, безысходность, аскетизм и так далее. Все всегда этому соответствовало.

Вот и внешний вид монастыря Святого Даниэля оправдал мои представления – большое мрачное здание-крепость с несколькими пристроенными башнями, обнесенное высоченной мощной стеной. От него прямо веяло мрачной безысходностью и фатализмом.

Естественно, никто меня внутрь сразу не пропустил. Две атлетически сложенные привратницы, пренебрежительно скривив казенные угрюмые физиономии, грубыми голосами повелели ждать, затем мощные створки с лязгом захлопнулись.

Торчать перед воротами пришлось около часа, после чего те же монашки препроводили меня в сам монастырь.

А вот внутри… Внутри я испытал полный когнитивный диссонанс, сиречь разрыв шаблона.

Для начала, комната ожидания, или как там называют подобные монастырские помещения, ничуть не напоминала тюремную камеру, как я себе представлял. Изящная резная мебель, выложенный мрамором пол, магрибские ковры, в которых нога утопала по щиколотку, серебряные поставцы с восковыми свечами и шитые золотой нитью гобелены – комнатка могла дать честь любому дворцовому помещению.

Дальше – больше.

Мне оказала честь, явив себя, сама настоятельница монастыря, матушка-аббатиса Фермиона – надменная дама, сохранившая, несмотря на почтенный возраст, свою величественную красоту. Правда, возраст я оцениваю по средневековым меркам. Ей вряд ли было больше пятидесяти лет, а выглядела максимум на сорок пять.

Усыпанные перстнями холеные руки, отличная осанка и подтянутая фигура, ухоженное лицо с умело нанесенным макияжем – черт побери, несмотря на монашеское облачение, настоятельница больше походила на… на королеву, не меньше, уж поверьте.

– Итак, сын мой… – Аббатиса окинула меня строгим взглядом и грациозно изволила присесть в венецианское кресло из эбенового дерева. – Что привело тебя в нашу скромную обитель?

– Матушка… – Я почтительно поклонился.

– Присаживайся, сын мой. – Фермиона небрежно указала мне на второе кресло.

– Благодарю, матушка…

Миловидная послушница тут же наполнила серебряные чаши вином из изящного кувшина магрибской работы. Одну с поклоном вручила настоятельнице, а вторую почтительно передала мне.

При этом очаровательно покраснела.

– Я хотел бы увидеть свою мать, в миру – графиню Изабеллу д’Арманьяк… – Отпив вина, я понял, что и оно под стать монаршим особам.

Н-да… смирением и аскетизмом тут и не пахнет. Черт побери, куда я попал?

– Из чего исходит твое желание, сын мой? – Настоятельница окинула меня пристальным оценивающим взглядом, больше подходящим опытной придворной даме, чем монашке.

– Сыновья любовь, матушка, – почтительно и смиренно ответствовал я.

– Похвальное желание, сын мой. – Аббатиса поощрительно кивнула. – Ну что же, мы можем удовлетворить твою жажду.

– Вы добры ко мне, матушка.

– Однако мы не будем принуждать сестру Иоанну в случае ее нежелания видеть тебя…

Далее последовала долгая беседа, во время которой настоятельница развела меня как мальчишку на щедрое пожертвование в пользу обители. Впрочем, я был готов дать и больше, чтобы наконец увидеть мать. Черт с ними, с деньгами, хорошо хоть не использовали по мужскому назначению.

Наконец аббатиса свалила. Последовало томительное ожидание, во время которого я чуть не сошел с ума от волнения. Дело в том, что я настолько свыкся со своей нынешней ипостасью, что воспринимал Изабеллу д’Арманьяк как свою настоящую мать.

Тихонько скрипнула дверь, в комнату вошла изящно сложенная хрупкая женщина в монашеском облачении.

Мать ничуть не постарела за эти годы и сохранила свою ослепительную красоту. Именно такой она являлась ко мне в видениях.

– Матушка! – Совершенно себя не контролируя, я бросился к матери, упал на колени перед ней и крепко обнял.

– Жан! – всхлипнула женщина, прижимая меня к себе. – Какой ты стал взрослый…

– Матушка…

Несколько минут ушли на откуп эмоциям. Что совсем неудивительно после стольких лет разлуки. Потом мы долго говорили. Я без утайки поведал все, что случилось со мной за эти годы, с момента побега из Лектура и рутьерских времен до своего нынешнего положения. Мать слушала, крепко держа меня за руки. При этом не проронила ни слезинки, и только по лицу было заметно, чего это ей стоило.

– Две девочки, матушка. Очаровательные, умницы. Сейчас при дворе дюшесы Бретонской в качестве фрейлин. – Я передал две маленькие миниатюры работы Фена матери.

– Красавицы… – Изабелла ласково улыбнулась, смотря на портреты своих внучек, и строго поинтересовалась: – Ты их признал?

– Конечно же, мама. Сразу после рождения.

– Правильно! А сам? Сам когда образумишься? Пора бы найти достойную жену.

– Когда-нибудь, мама. Но сначала верну себе положенное.

– Я всегда знала, что ты настоящий Арманьяк! – гордо сказала Изабелла и привлекла меня к себе. – У тебя получится. Я знаю!

– Да, мама. Все уже предрешено. Скоро Пауку воздастся. Осталось только отменить отлучение отца.

Изабелла д’Арманьяк вдруг отстранилась, заглянула мне в глаза и очень серьезно сказала:

– И я тебе помогу в этом, мой сын!..