Текст книги "Приговор (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

– Ты ответишь?

Она не могла лгать; с другой стороны, она не могла остаться честной. В эту секунду Клэр не была уверена, что она сделает.

– Я не знаю, Тони. Ты позвонишь?

– Я не знаю.

Связь прервалась…

Глава 13

– По какой-то веской причине ложь – есть лучшая причина сказать правду.

Бо Беннетт

Агент Гарри Болдуин расположился в своём гостиничном номере в отеле Цюриха, в Швейцарии. Две недели минуло с тех пор, как Клэр и Филипп Роуч покинули Венецию. Болдуина не похвалили в бюро. Они определённо были недовольны его никому ненужным выслеживанием итальянской пары в отеле «Даниелли». И хотя, Славу Богу, это прошло незаметным для Итальянского посольства, руководящий специальный агент Уильямс без колебания прочитал лекцию Болдуину – весьма основательную – на тему его неудавшейся попытки. Может быть, Болдуин слишком давно не работал под прикрытием. Без показной самонадеянности Болдуин на самом деле верил, что его система слежения приведёт к следующему местонахождению Клэр. По правде говоря, он недооценил Филиппа Роуча.

У бюро были агенты по всей Европе, разыскивающие Роулингса. Болдуин на самом деле не знал, где тот находится. Каждый раз, когда Роулингс отвечал на телефон бюро, он вешал трубку до того, как его местоположение могли засечь. Единственная причина, по которой Болдуин засел в Швейцарии – это слухи. И дело не в высокотехнологическом зондировании ФБР. Нет, это часы расследования, неимоверное количество выпитого кофе и поглощение статьи за статьёй. Сплетни, которые привели его в Цюрих в действительности брали исток в расследовании Клэр. Ходили слухи, что Натаниэль Роулз припрятал деньги за границей. Несмотря на то, что к идее скептически отнеслись люди, которые его знали, и та так и не нашла подтверждения, Гарри рассуждал, что Роулингс по своей воле не оставил бы ту жизнь, которую он вёл, и не согласился бы существовать на мизерную компенсацию от ФБР, если бы у него не было больше денег, до которых он мог бы добраться. Здравый смысл подсказывал ему, что Швейцария – то самое место, где можно спрятать деньги. Конечно, были и другие варианты. В настоящее время всё больше американцев, вероятно, использовали Каймановы острова или Багамы; однако, Болдуин напомнил себе, что эти самые деньги изначально были припрятаны Роулзом в 1980 году.

Гарри хотел – и ему нужно было – доказать ФБР, что Роулингс был, по существу, ответственен за многочисленные нераскрытые преступления. В действительности, в них не только входило убийство агента ФБР, но более чем вероятно череда убийств. Болдуин пробежал пальцами по своим светлым непослушным волосам. Почему же Клэр не могла понять, что Роулингс был просто монстром, который издевался над ней, мужчиной, который по сути своей был серийным убийцей? Он пытался думать о деле, а не вспоминать её зелёные глаза. Он понимал, что облажался во время их последней встречи. По правде говоря, он не хотел называть её глупой – она просто слишком охотно верила Роулингсу. Болдуин пообещал себе, что он остановит Роулингса – до того, как он сможет причинить боль Клэр – снова.

Гарри решил начать с самого начала. Воспользовавшись базой данных бюро, он занялся тем, что определил список лиц, которые умерли с подтверждённой причиной смерти от содержания в их телах следов растения воронца толстоножкового. Не все лица в полученном списке могли быть связаны с Роулинсом или Роулзом; однако количество, которое могло быть связано – даже слабо– было слишком большим, чтобы списать на случайность. Первый запротоколированный случай – и причина всего этого расследования – заключалась в Агенте Шермане Николсе. Его причина смерти в 1997 году публично была объявлена как смерть по естественным причинам. Николсу было семьдесят три года и за плечами была история с высоким кровяным давлением; тем не менее, как федеральному агенту на пенсии, ему полагалось полное вскрытие. Токсикологические исследования заняли время. Когда были обнаружены неизвестные маркёры, потребовалось больше времени, чтобы установить их. Для семьи агента Николса и общественности первоначальная причина смерти была подтверждена. Для бюро дело осталось открытым.

Следы растения воронца толстоножкового в дальнейшем были обнаружены во время вскрытия в 1989, проведённого федеральным исправительным заведением общего режима лагерем «Габриелс», расположенным к северу от Нью-Йорка. Имя заключённого: Натаниэль Роулз; и снова анализ крови занял время. Простым ответом был сердечный приступ. Это то, что указал специальный агент Уильямс; воронец тостоножковый оказывал седативный эффект на ткань сердечной мышцы, вызывая остановку сердца. Болдуин задавался вопросом: зачем Роулингсу убивать своего собственного деда? Зафиксировав информацию, он хотел пересмотреть записи о посетителях исправительного учреждения лагеря «Гэбриелс». Будучи тюрьмой общего режима, посетители регулярно приходили и уходили.

Самой большой проблемой в поисках Гарри даже при помощи федеральной базы данных было то, что воронец толстоножковый обычно не выявлялся в токсикологических анализах. По правде говоря, необходимо было провести исследование всех смертей, связанных с сердечной недостаточностью; однако, это даст ошеломляющий список возможных жертв. Даже Гарри вынужден был признать, что Роулингс не мог быть ответственным за каждого человека, который умер от проблем, связанных с сердцем; тем не менее, если Болдуин включит родителей Роулингса, его деда и агента Николса, это уже четыре смерти в относительно короткий промежуток времени. Исходя из пункта 101 криминалистической экспертизы, это подпадало под определение серийного убийцы, а если ещё и добавить Саймона Джонсона, – череда убийств не прекращалась.

Гарри составил историю болезни по всему списку потенциальных жертв. Не все подходили под возможный профиль сердечных заболеваний, как в случае с агентом Николсом и Натаниэлем Роулзом. Саймон, например, был весьма здоров. Единственными показателями в его медицинской карте были аллергии: на медицинские препараты, содержащие сульфамиды и пенициллин, а также реакция на антигистаминные препараты класса H1. Если бы факт его смерти привёл к выводам о естественных причинах кончины, тогда красные флаги, в конце концов, бы поднялись. К счастью для Роулингса тело Саймона слишком сильно обгорело во время крушения. Гарри запросил новый токсикологический скрининг образцов тканей, оставшихся целыми с момента несчастного случая Саймона – но на это потребуется время.

Гарри уже собирался начать просматривать отчёты патологоанатомов по штатам – ища специфические упоминания следов воронца толстоножкового – когда зазвонил телефон.

Он ответил: – Алло?

Голос на другом конце линии рассчитывал на действие: – Агент Болдуин, Роулингс был замечен на выходе из банка в Женеве. По словам агента, он не пытался скрыться.

Болдуин хотел произнести: «Что за заносчивый ублюдок», вместо этого он сказал: – Я могу быть там менее, чем через час, сэр.

– Бюро подготовило самолёт. Будьте на нём, десять минут назад.

– Да, сэр.

– Агент, пока вы будете лететь в Женеву, сможете пересмотреть ваше назначение. Я бы хотел предположить, что вы не провалите задание вновь; однако мы оба знаем, что случается, когда мы предполагаем.

– Да, сэр. Я не подведу.

Его расследование должно подождать.

Расположившись в номере «Гранд Отеля Кемпински», Тони выпил порцию лучшего бурбона «Глен Гариох», который он когда-либо пробовал. Слишком много мыслей кружило в его голове, чтобы заострять внимание на какой-то конкретной. Одно он знал наверняка: у него было достаточно привычной жизни. Один миллион долларов не сильно большая сумма, но она поддержит его, пока до него не доберётся ФБР. Теперь ему было наплевать – какого чёрта? Загадочная угроза агента Джексона должна найти подтверждение. То, каким видел это Тони, долбаное бюро должно раскошелиться или выйти из чёртовой игры!

Тони уже останавливался в «Кемпински» ранее и решил, из-за его размеров и репутации высоких стандартов, он вновь остановится здесь же. Он решил, что бизнесмен, который тратит деньги, получая удовольствия от всего, что может предложить жизнь, потеряется в толпе. Анонимность, плюс современный декор с чёткими линиями и роскошь были именно тем, чего Тони хотел и нуждался на данный момент. Он мог провести несколько дней в номере, смывая зловонные запахи хостелов и обыденность жизни со своей кожи, пока он пил, изгоняя из головы мысли о том, что Клэр его оставила и украла его деньги. Всё это выглядело как превосходная комбинация.

Ещё одна порция бурбона, и он мог просто спуститься вниз в один из клубов – чёрт, он не был с другой женщиной с тех пор, как они с Клэр поженились – не был даже тогда, когда она была в тюрьме. Он ходил на свидания и делал вид; это то, кем был Энтони Роулингс; тем не менее, его сердце в этом не участвовало. Он всегда был вежливым и вёл себя по-джентельменски; даже, когда к нему приставали. И дело не в том, что у него не было потребностей. Проблема в том, что стоило ему прикоснуться к губам другой женщины и закрыть глаза – он видел перед собой лишь сверкающие изумруды, которые жаждал ощущать всей кожей. Он открывал глаза, и та, кто перед ним, была совсем не той, кого он на самом деле жаждал – все остальные части его тела были не заинтересованы в продолжении. Несмотря на то, что много женщин охотно помогли бы справиться с ситуацией, Тони не испытывал к этому интереса.

Конечно, это совсем не значило, что Клэр позволила ему испытать те же исключительные привилегии. В том состоянии, в котором Тони пребывал сейчас, это было где-то, куда ему не стоило отправляться. Одна мысль распахнула шлюз для других – оставила ли она его для того, чтобы быть с кем-то другим? Была ли она с этим кем-то прямо сейчас? Это была та самая мысль, которая с монотонным постоянством периодически просачивалась в его голову: а что, если ребёнок не от него? Вновь проиграв их разговор – где, чёрт возьми, было место, которое именовалось «здесь»? И что это за ответ?

Тони усмехнулся, наливая себе третий стакан. Черт, не будь он таким благородным, он пил бы эту дрянь прямо из бутылки. Он мог бы всё ещё использовать то же имя, что и мужчина, живший в хостеле, но он не был тем самым мужчиной. Он пил, как люди, обманутые культурой – из бокала.

Очевидно, что у него было больше вопросов, свербящих в голове, чем ответов. Тони вновь мыслями вернулся к исследованиям, которые он пытался провести. Слишком много кусочков паззла отсутствовали.

Откинувшись на спинку роскошного кресла и уставившись в окно на сумеречное небо над озером Женева, Тони признал, что ФБР правы. Клэр оставила его по собственной воле!

С притуплёнными от наката ликёра девяносто шести летней выдержки чувствами, мысли Тони складывались медленно; тем не менее, слова Клэр продолжали всплывать вновь: «В самом деле, Тони? Сколько людей знали об этом? Сколько людей считают нас обоих детьми?» Он знал ответ где-то глубоко внутри. С каждой секундой правда разгоралась в нём – Кэтрин знала – она знала, что они оба были детьми детей. Кэтрин знала о деньгах Натаниэля. Кэтрин знала как добраться до денег Натаниэля. Кэтрин знала!

Потянувшись к близлежащему телефону, Тони чуть не пролил выпивку. Когда он смог удержать равновесие, то подумал о номере телефона Кэтрин – не её – не его! Сама идея того, что он мог позвонить в свой дом, а там была бы она – разожгла его ярость. Как раз тогда, когда он раздумывал над тем, чтобы набрать номер – с телефоном в ладони – тот зазвонил.

Он практически выронил его!

С лёгким пренебрежением в голосе Тони ответил: – Здравствуйте, агент Джексон, как ваши дела этим чудным вечером?

На мгновение повисшее молчание заставило Тони рассмеяться: – Что случилось, агент? Кошки съели ваш язык?

– Мистер Роулингс, мы получили информацию, что вы не скрываетесь.

– Ой, ну что вы, это неправда. Нет – никто не может меня видеть, прямо сейчас. – Тони осмотрел углы комнаты на наличие камер. – Или вы можете? – Он поднял руку и помахал ею в воздухе, – вы меня видите?

– Нет, мистер Роулингс, я вас не вижу; однако, вас засекли.

– Хм-м, не может быть. Я не пользуюсь своим настоящим именем.

– Мистер Роулингс, мы бы хотели, чтобы вы встретились с нашим оперативником. Он проинструктирует вас по поводу лучших способов оставаться в тени.

– Не думаю, что я в настроении для ещё одного урока сегодня. Понимаете, мне уже преподали урок, так что с меня реально хватит образования на данную минуту.

– Это не просьба. Вы остановились в «Кемпински»; наш агент встретится с вами через пятнадцать минут в баре «Миллиган» рядом с железнодорожным вокзалом.

Тони посмотрел на часы.

– Мне придётся отказаться. Понимаете, я подумал заказать еды в номер.

– В «Миллигане» – через пятнадцать минут.

Трубку бросили. В углу экрана значилось время 02:24, то есть – они, в конце концов, смогли отследить звонок – это не имело значения. Они уже знали, где он остановился.

Тони дошёл до ванной, плеснул воды на лицо и поправил галстук. Если они ожидают, что он встретится с каким-то придурком из ФБР, тогда, по крайней мере, он сделает это с достоинством.

Фил наблюдал, как Тони вышел из «Кемпински». Если предполагалось, что Роулингс скрывался, Фил не считал, что он хорошо справляется. Его манера поведения, роскошный вид и аура – всё в нём кричало – Энтони Роулингс. И по правде говоря, не имело значение, что за имя он выбрал, никто, кто с ним знаком, не сможет перепутать его с кем-то другим – чёрт, Фил был хорош, но его мог найти любой.

С того момента, как Фил оставил Клэр на острове, он следил за банком. Она назвала ему заведение, в котором получила своё новое состояние. Это заслуживало внимание только потому, что рано или поздно, Роулингс объявится в том же самом месте. Клэр никогда не рассказывала ему, что она оставила для Роулингса в индивидуальной банковской ячейке, но что бы это ни было, Роулингс не казался счастливым по этому поводу, когда уходил из банка. Он не был похож на человека, который только что получил доступ к своим припрятанным миллионам.

Поймав такси, Фил велел водителю следовать за машиной впереди. Возможно, это был не самый лучший пример сыскной работы, которую он когда-либо проделывал, но сейчас речь не шла об изучении объекта. Фил не хотел узнавать больше об Энтони Роулингсе, чем он уже знал. Положа руку на сердце, он знал больше, чем хотел знать. У Фила было кое-что, что он хотел сказать Роулингсу.

Такси с Роулингсом подъехало к маленькой таверне, «Миллиган», недалеко от станции метро. И снова, Фил задался вопросом, о чём думал Роулингс. Это было слишком публичное место для кого-то, кто, как предполагалось, пропал без вести. Когда Фил зашёл в таверню, ему понадобилось всё самообладание, чтобы не замереть и не открыть рот от сцены перед ним. Даже Роулингс, казалось, был сбит с толку, потому как он пытался понять реальную картину происходящего. Гарри Болдуин встречал Роулингса посреди зала. Да, там были другие посетители, звуки – разговоры, музыка, звук от переставления стульев, при этом, когда Фил проскользнул в тёмный угол, ничего из этого не отметилось в сознании. Это напоминало кино, где всё остальное в зале смазывалось. Всё, что мог видеть Фил – это как двое мужчин стояли близко друг к другу. Если бы это был вестерн, тогда их руки лежали бы на револьверах.

Роулингс не выглядел счастливым, покидая отель. «Несчастный» было слишком слабым выражением, чтобы описать его теперешнее настроение. Фил не мог слышать их разговора, но он мог чувствовать волны напряжения от их встречи. На секунду, когда Болдуин вытащил свой значок, Фил испугался, что Роулингс вырубит его. Это не было настоящим испугом – на самом деле, Филу доставило бы удовольствие это шоу; однако, ради Клэр, это было чем-то, что не должно было произойти – по крайней мере, не на публике.

Фил хотел услышать, о чём они говорят; однако, незаметно проскользнуть в соседнюю с ними кабинку не добавило бы тепла к их встрече. Фил полагался на интуицию: данная встреча застигла Роулингса врасплох. Фил задался вопросом, а с кем, Роулингс думал, он встречался. Качая головой, он проанализировал – если это организовано ФБР, тогда всё выглядит дерьмово.

Фил заказал пиво и продолжил наблюдать. Никто из мужчин в кабинке на другом конце зала не сделал заказа, когда к ним подошла официантка. Несмотря на то, что они сидели спокойно, аура негодования ощущалась, как облако, окутывающее их всех. Фил не думал, что это игра его воображения или из-за того, что он знал их предысторию. Даже незнакомые люди сторонились той части бара. Вопреки их слишком тихим голосам, язык их тел выдавал горячее обсуждение. Болдуин говорил, Роулингс не проявлял интереса; однако, когда Болдуин достал телефон и показал что-то Роулингсу, Фил подумал, что заметил искры. Палец Роулингса указывал на Болдуина и двигался, чтобы подчеркнуть каждое слово его резкого ответа. Без предупреждения Роулингс поднялся из-за стола и направился к двери.

Фил наблюдал, не пойдёт ли за ним Болдуин. Когда тот так и остался сидеть на месте, Фил положил несколько евро на стол и выскользнул за Роулингсом. Наблюдая за остановкой такси и тем, как Роулингс садится в машину, Фил выдохнул и сказал себе, что это ради Клэр.

В следующую секунду Фил дотронулся до ручки двери такси. Когда дверь открылась, он устроился на сиденье рядом с Роулингсом.

– Простите, но данное такси… – слова Тони, произнесённые по-французски, замерли, когда их глаза встретились. Понятно, что он не сразу узнал Фила, всё-таки, они только несколько раз встречались лично. Большая часть их общения велась через электронную почту или текстовые сообщения, но когда до Роулингса дошло, кто только что ввалился в такси, его глаза потемнели, и он зарычал: – Какого чёрта?

Также на французском, Фил ответил: – Я бы обратился к вам по имени. – Фил перевёл взгляд на водителя такси. – Однако, я не уверен в том, какое оно.

– Коллинз, – произнёс Роулингс, когда выдохнул и откинул голову на сиденье.

– Месье Коллинз, я уверен, вам бы хотелось меня выслушать.

– Этот дерьмовый день никогда не закончится?

Водитель такси обернулся на Тони, спросив всё ли в порядке. Тони кивнул и ответил: – Да, в отель, пожалуйста, – выдохнув, он продолжил разговор.

– Месье, я полагаю, вы присоединитесь ко мне?

Фил кивнул, – Конечно, сэр.

Глава 14

– Немного больше настойчивости, немного больше усилий, и то, что казалось безнадёжно провальным, может оказаться оглушительным успехом.

Элберт Хаббард

Каждый день был лучше предыдущего. Клэр позволяла себе потосковать от одиночества и поплакать только тогда, когда оставалась одна в спальне. Это не было подавлением чувств, она смирилась со своей судьбой. Эти карты ей не раздавали; нет, эти она вытащила сама.

Она решила, что Мадлен и Френсис не должны быть отягощены ее печалью, и её ребёнок не должен чувствовать тоску матери. Клэр усмиряла свою печаль, и остальное время её поведение было блефом. Хорошая мина при плохой игре – её новая мантра.

Странное дело – её очень это удивило – было в том, что пока она блефовала и имитировала счастливое состояние, ежедневные дела начинали приносить настоящее удовольствие. Однажды днём, находясь на кухне с Мадлен, она услышала собственный смех. Лёгкий, причудливый и незнакомый – он удивил её больше всего. Столько времени прошло с тех пор, как она смеялась по-настоящему, что она его не сразу распознала.

Вечером, поговорив с Тони, она пролежала на кровати с телефоном в руках, как ей показалось, в течение нескольких часов. Она так хорошо всё спланировала и организовала, тем не менее, он бросил трубку. Боль от его решения и от всей ситуации была физической. Она испытывала физическую боль прежде, но эта была подобна параличу. Если бы не ребёнок, она бы решила остаться в большой кровати навсегда. Но раз жизнь в ней росла и двигалась, она тоже должна продолжать жить.

Всё также поднимались волны и солнце по-прежнему садилось на закате. Мадлен и Френсис неизменно выполняли свою работу. Клэр нужно было сделать выбор: то ли ей посвятить всё время ожиданию его звонка, то ли просто жить дальше. Не то, чтобы это было желание – это была необходимость. Ей нужна определённость. Собрав все свои силы, о существовании которых она и не подозревала, она выключила мобильный, по которому Тони звонил, собрала все провода и телефоны, связанные с депозитной ячейкой, и сложила их в контейнер. Она не будет его преследовать и заманивать, всё, что она может сделать – это жить дальше.

Когда реальность с полной ясностью раскрылась перед ней, её вдруг осенило, что произошло то, чего она боялась больше всего – Кэтрин выиграла. И не важно, что сама Клэр знала правду, и что она рассказала обо всём Тони. Всё, что важно – это последствия её предательства. Тёплой июньской ночью, стоя посреди открытого поля, они с Тони пообещали доверять друг другу. Хотя она знала, как это было трудно в то время для Тони, они оба дали клятву. Они не давали её в присутствии друзей или родственников, но это была настоящая клятва. Несмотря на то, что до этого Тони часто давал обещания по очень плохим мотивам, он не раз доказывал ей, что является человеком слова.

В ту самую ночь он спросил её, боится ли она его. Она ответила: – Тебя – больше нет. Да, было время, но ты изменился, и я изменилась. Нет, больше нет. – Если бы только она сосредоточилась на этом, на своём обещании.

Клятвы всегда подвергаются проверке. Испытания случаются, хотя их не планируют. Кэтрин спланировала испытание Клэр, хитроумно использовав её прошлое, её страхи и её материнский инстинкт против неё самой. Провалив этот тест, Клэр сама пострадала, Тони пострадал, и в конечном итоге, пострадал их ребёнок – смысл её жизни. По правде, это была впечатляющая победа Кэтрин. Она сорвала джек-пот и могла теперь долго наслаждаться этим.

Прошло несколько дней, прежде чем до Клэр дошла вся ирония ситуации. В этом извращённом мире мести она сделала то, что сделали в своё время Тони и Натаниель – она поверила не тем людям. И она не могла это исправить. Она не только поверила не тем людям, но и оттолкнула тех, кому действительно была дорога. Были ли это Эмили, Джон или Фил, их всех не было рядом, и это её вина.

Когда они сели есть, и Френсис держал одной рукой её руку, а руку Мадлен другой, слова Френсиса обратились к сущности, которая была ей знакома с детства. Не то, чтобы она не верила, нет. Просто она не была уверена, что достойна благословения, о котором просил Френсис. Однажды в саду Френсис рассказал ей о своём пути. Он был не просто верующим, он был посвящённым.

С каждым днём и каждым приёмом пищи сознание Клэр раскрывалось немного больше. Ещё не поняв этого сама, она тоже начала обращаться к Богу. Она не делала это вслух, но это очень успокаивающе на неё действовало. Она ни о чём не просила. Не было ничего, чего бы ей хотелось. Она давала обещания; обещания заботиться о своих новых друзьях, о ребёнке, о себе самой. Чем больше она говорила, тем больше слышала. Ответом были не слова. Это было спокойствие. Клэр не знала, как это работало, но каким-то образом это происходило. Как и когда-то с Тони, она по своей воле отдавала свою жизнь во власть кому-то другому.

Тони сделал глубокий вдох. Несмотря на то, что многоцветная красочность моря внизу напоминала ему о медовом месяце, внутреннее напряжение сковало плечи и шею. Ни для кого не было секретом, что Энтони Роулингс не любил быть никому должен. И действительно, не считая себя самого, он мог посчитать на пальцах одной руки людей, кому он мог доверить хоть что-то в своей жизни. К сожалению, весь список вёл назад, ко временам его детства. Тем не менее, кое кто, кто не был никаким образом ему обязан, мог сейчас изменить его жизнь навсегда. Заседание суда присяжных до сих пор маячило на горизонте. Пока самолётик продолжал путь к таинственному острову, Тони с закрытыми глазами вспоминал события прошлой ночи.

Он всё поставил на кон, чтобы добраться до своих денег. Возможности с этими деньгами – около 200 миллионов долларов – были безграничны. Его мир начал раскалываться и лететь в тартары в тот момент, когда он подписывал банковские бумаги. Он знал на сто процентов, что Кэтрин никогда не ездила в Швейцарию и никогда не имела доступа к этому счёту. Не она умыкнула его деньги прямо у него из-под носа. Тем не менее, на основных бумагах и двух платёжках он увидел подпись – К. Мари Роулз.

В тот момент, когда Тони услышал голос Клэр, облегчение было настолько всеобъемлющим, что всё поплыло перед глазами. Клэр жива! Их ребёнок цел! Он практически в первый раз в жизни почувствовал эйфорию, но тут же весь восторг улетучился и багровый цвет стал заливать глаза. Он больше не думал о том, что Клэр жива, это уже было ясно. Очевидность того, что она по своей собственной воле покинула его, да ещё и обокрала, было единственным, что заполнило его мозг.

Пока она говорила, в его памяти всплывали её заявления. На протяжении нескольких лет она постоянно утверждала, что её не интересуют его деньги, и в то же время он каким-то непостижимым образом стоял посередине Женевы с минусом в 199 миллионов долларов. Клэр сострила что-то об увеличении его инвестиций. Единственно важная инвестиция, которую она должна была увеличить, росла внутри неё. НЕТ, напомнил он себе, она украла и это тоже.

Обвинения Клэр не имели смысла. Кто знал, что они дети детей? Единственным человеком была Кэтрин, а они с Кэтрин были вместе – всегда. Не то, что они были «вместе», тем не менее они всегда стояли друг за друга. Он помнил, как поймал её при падении с лестницы, помогал ей после инцидента, а, вернее, «несчастного случая» с его родителями, сохраняя её свободу ежегодными выплатами Патрику Честеру.

И это было обоюдно. Кэтрин тоже помогала Тони. После инцидента с Клэр Кэтрин убедила его не звонить в полицию. Она придумала историю, которая позже стала их доказательством. Она помогала с Клэр тогда, когда он впервые привёз её в поместье. Кэтрин учила её тому, что она должна была усвоить. Тони знал, что любит Клэр, но он также не мог бросить Кэтрин, не после всего, что их связывало.

Энтони Роулингс был бизнесменом. Он изучал информацию и анализировал бухгалтерские балансы. Сейчас, сравнивая две позиции, он, к сожалению, больше минусов видел на стороне Клэр. Кэтрин была его фундаментом, связующим звеном с Натаниелем долгие-долгие годы.

Затем была организована встреча. Агент Джексон хотел, чтобы он был в «Миллигане». Это было смешно. Если в ФБР знали, где он, тогда почему не приехать к нему? Нет, директива была встретиться в публичном месте.

Даже спустя несколько дней это воспоминание наполняло Тони яростью. Агент! Гарри Болдуин – был агентом ФБР?! Почему? Как? И когда? Было это до или после того, как он был с Клэр?

После того, как первый шок прошёл, Болдуин предложил Тони сесть. Именно тогда он спросил о растениях. Болдуин спросил Тони о том, что тот знает о растениях. Несмотря на то, что парочка остреньких ответов готова была сорваться с языка, Тони ответил: – Ничего. Я ничего не знаю о растениях, кроме разве того, что слышал от Клэр.

Именно после упоминания Клэр, Болдуин выдал кривенькую улыбочку и спросил: – И как там Клэр?

– Давненько её не видел. Что-нибудь слышал о ней? Я звонил тебе, когда она пропала.

– Пропала? Думаю, что… зависит от того, у кого об этом спросить.

Терпение Тони, исчерпанное звонком Клэр, покинуло его окончательно.

– Что, чёрт возьми, ты имеешь в виду?

– Ну, собственно говоря, буквально на днях… – Гарри повернул экран своего телефона к Тони, – я был в Венеции, и она была в Венеции… видишь, с ней всё в порядке. О, она изменила внешность, – он понизил голос, – думаю, она прячется от какой-то опасности или от кого-то, но если присмотришься, уверен, ты узнаешь.

Тони уставился на фото – Болдуин и Клэр с переплетёнными руками. Тони не мог вспомнить, о чём потом говорилось. Остаток разговора стерся приступом ярости. Оглядываясь назад, можно было сказать – даже хорошо, что Болдуин перед этим ознакомил его со своим статусом федерала, иначе Тони мог добавить к своим заслугам ещё и причинение тяжких телесных повреждений федеральному агенту.

Перед тем, как покинуть паб, Тони обернулся и спросил: – Один вопрос, засранец, Клэр была для тебя источником информации, заданием?

Первый раз на лице Болдуина промелькнула тень реальных чувств: – Сначала да, но потом это стало чем-то большим.

Уходя, Тони раздумывал над своим вопросом и ответом Болдуина. Хотя сначала ему хотелось прижать его и узнать, догадывалась ли Клэр о том, что выступала частью проекта ФБР. Но садясь в такси, он обнаружил, что был ничуть не лучше Болдуина. Начало его отношений с Клэр тоже не предполагали ничего личного. В разгаре этого озарения дверь такси открылась. Он уже раскрыл было рот, чтобы потребовать мужчину выйти, когда вдруг узнал Филиппа Роуча, частного детектива, которого он уволил; того, который провалил защиту Клэр.

Образование всегда было важно для Тони. Он окончил бакалавриат и магистратуру с отличием. Он читал, изучал и добывал информацию везде, где можно. И вот, в течение последних двенадцати часов, трое разных людей, говорили ему, что они владеют информацией, которую ему следует знать. К тому времени, когда Роуч подсел к нему в такси, восприимчивость Тони к обучению стремилась к нулю.

После того, как они вошли в его номер, Роуч рассказал ему историю. Если бы Тони не был одним из участников игры, он бы подумал, что этот человек сумасшедший. Но каждая дата, каждый пример и каждая деталь принимались его разумом. Тони имел незаурядную способность запоминать даты, имена и разговоры. Каким-то образом всё, что он знал, через рассказ Роуча приобретало новый смысл.

Роуч рассказал, что это он отправлял подарки и открытки ребёнку Роулз-Николс. Что это он взломал систему безопасности поместья и пытался сбить Клэя. Он неоднократно подчёркивал, что ничто никогда не угрожало Клэр. Это всё было инсценировкой для того, чтобы посеять панику и подозрения.

Когда Тони спросил, зачем, его ответ был прост: – Это была работа – меня наняла мисс Лондон. – От истории с ноутбуком его желудок сжало. Он не мог поверить, что компьютер был в его собственной гардеробной.

Да, Клэр должна была дождаться его и поговорить, но теперь, когда он увидел всё под новым углом, его сердце болело за женщину, которую он любил. Он понимал, Клэр была слишком напугана, чтобы ждать. То, что она его боялась, причиняло такую боль, и ведь случилось именно так, как было задумано, чего добивалась Кэтрин. Роуч также сообщил, что Клэр защитила его перед Эвергрином и Болдуином. Ещё он упомянул, как Болдуин поймал её врасплох. Слушая и обдумывая услышанное, Тони понял страх Клэр и её мотивы. В этот момент он вспомнил телефонный разговор и по-другому оценил её слова: – Тони, я совершила ошибку, много ошибок. Я поверила кое-кому другому, вместо того, чтобы верить тебе и жить в соответствии с нашими обещаниями. Я знаю теперь правду, и я сожалею. Очень сожалею. – После всего она всё ещё хотела его, а он бросил трубку.