Текст книги "Приговор (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

Положив голову ему на плечо, она кивнула.

– Похоже на то. Есть новая информация от Фила или агента Джексона?

– Ну… – Он помедлил, заставляя Клэр поднять взгляд вверх. Хотя она не могла видеть его глаза за солнцезащитными очками, от его скрытной улыбки она знала, что он что-то замышляет.

– Что?

– Фил сказал, что его освободили от его нынешней работы. Он не верит, что София находится в опасности. Кэтрин очень усердно работала, чтобы представиться и войти в жизнь Софии.

– Тогда я бы сказала, что она в опасности. – Клэр быстро добавила, – Но этого недостаточно, чтобы ты отправился защищать ее. Ты нужен мне здесь.

– Да, я нужен тебе. Возможно, тебе будет приятно узнать, кто еще будет здесь; скажем, в качестве твоего рождественского подарка.

Закрыв глаза, Клэр вздохнула: – Маленькая Клэр или маленький Тони были бы самым лучшим подарком. Мне больше всего этого бы хотелось – просто в последнее время я устала и чувствую себя некомфортно.

– Нам действительно нужно определиться с именами. Меня не устраивает ни маленький я, ни маленькая ты. – Он усмехнулся, – Видишь ли, мне действительно нравишься большая ты, и когда я думаю об имени Клэр, чувства, которые возникают, совершенно неприемлемы по отношению к дочери.

– Большая я?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Теперь, в первую очередь – вернемся к твоему рождественскому подарку.

– Да?

– Ну, Рождество не будет привычным. Фил однозначно не может попросить Кэтрин прогуляться по нашей спальне, но он видел твоё обручальное кольцо. В конце концов, именно он был тем, кто выкупил его и доставил мне.

Голос Клэр оживился.

– Ты подаришь мне обручальное кольцо на Рождество?

– Более того, Фил будет здесь менее чем через неделю. Я подумал, что тебе может понравиться компания, и, поскольку он единственный, на кого мы можем рассчитывать, мой выбор был несколько ограничен.

Она обняла его за шею.

– Мне нравится! Спасибо. – Затем на неё снизошло озарение, – Но подожди, что я могу подарить тебе на Рождество?

Целуя ее в губы, он сказал: – Я не привередлив. Девочку или мальчика – меня устроит.

– Но я должна родить не раньше второй недели января. Ты примешь подарок позже?

– Только при одном условии.

– Ага, теперь есть условия на подарки?

– Да, моя дорогая, и прежде, чем ты начнёшь что-то говорить этим красивым, умным ротиком, позволь мне заметить, что это не подлежит обсуждению. Я настаиваю.

Она пожала плечами.

– Очень ультимативно, но, полагаю, я к этому привыкла – чего ты хочешь?

– Чтобы с тобой ничего не случилось, пока не прибудет мой подарок. Я тоже кое-что читал. Я подумал, может быть, если Фил будет здесь, если нам что-нибудь понадобится, ну, этот человек очень находчив.

– Со мной все будет хорошо.

Она поцеловала его в щеку: – Но мне нравится, что ты проявляешь заботу.

– Моя дорогая, ты моя единственная забота.

Клэр снова ощутила тянущее чувство.

– О, я думаю, что кто-то еще тоже хочет стать твоей заботой.

Глава 35

Сентябрь 2016

– Истина приобретается как золото – не тем, что она приращивается, а тем, что отмывается от него всё то, что не золото.

Граф Лев Толстой

13 Сентября 2016 г.

Прошлой ночью я была в таком шоке, что не могла писать. Мне нужно было обдумать всё, что произошло, перемолоть в голове, понять. К тому времени, когда я довела Клэр до её палаты, она уже не разговаривала. Я не понимаю. Она все еще слышала меня, время от времени она поднимала на меня глаза, и в них был отклик. Затем она отводила взгляд.

Я решила, что она проверяет меня. Она знала, что я знаю её историю. То, что она осознавала окружающее, было ново, этого не было ещё в прошлом месяце, неделю и даже день назад. Если она не готова открыться остальным, то не моё дело выдавать её. Мне лишь была ненавистна мысль, что меня не будет рядом, когда ей нужно будет преодолеть это.

Я еду на мой последний рабочий день. Я решила, что должна сделать это для Клэр – позволить Эмили уволить меня. Муж напомнил мне прошлой ночью, что я нарушила предписание о соблюдении дистанции. На самом деле, я забыла об этом, что по-своему даже комично. Вся эта операция прошла через столько разных этапов – любопытство, журналистское расследование, осознание вины и, наконец, агонию дружбы. Никто не поверит, что я отказалась от репортажа ради Клэр. По крайней мере, сидя в камере, я буду знать правду.

Клэр шагала по привычной траектории вдоль кровати. С тех пор, как она обрела голос прошлой ночью, ей хотелось им пользоваться. Она раздумывала, не поговорить ли с кем-то из окружающих, но боялась. Было так много того, что она не могла вспомнить, так много пустот и так много вещей, которые не имели смысла. Было очевидно, что эта клиника, как называла её Мередит, была психиатрической. Ей вспоминались разговоры об этом. С каждым днем всплывало все больше воспоминаний. Одни были отчётливее других. Она вспомнила, как Тони говорил, что психиатрическая лечебница нужна, чтобы защитить её. Поэтому её держали тут? Чтобы защитить?

Вот почему ей надо было поговорить с Мередит. Клэр шагала по шесть шагов в одну сторону и шесть шагов в другую с нарастающей скоростью. Она не хотела считать, но позади мыслей, тревоги и волнений она слышала цифры: один, два, три, четыре, пять, шесть – поворот, один, два…

В этой никчемной комнате не было часов. Если оглянуться вокруг, тут на самом деле не было ничего. Ни фото, ни личных вещей, ничего, что обычно придаёт помещению индивидуальность. Клэр задавалась вопросом, как долго она тут была… один… два… три… четыре… пять… шесть… поворот… Единственным признаком времени была седина в волосах. И о чём это говорило?… пять… шесть… поворот…

Клэр услышала, как открылась дверь. Она хотела взглянуть, но не была готова говорить ни с кем, кроме Мередит.

– Привет, Клэр, это я, Мередит.

Ей хотелось повернуться, но она была только на «два…». Клэр ждала поворота, чтобы прервать цикл, но голос позади мыслей, сказал: «поворот…», а Мередит продолжала что-то говорить? – …когда я приехала. Они сказали, что ты в порядке после вчерашней поздней прогулки. Думаю, это было предупреждение для меня, чтобы я больше этого не делала.

Клэр повернулась на голос Мередит. Ей хотелось посмотреть наверх и увидеть глаза подруги. Нет, она не хочет видеть глаза Мередит. Она хочет видеть глаза Тони. Когда она заставила себя посмотреть на лицо Мередит, она увидела тёмно-синие радужки. Её колени задрожали. Это не был тёмно-карий, который она искала, но это был цвет! Как долго не было цвета! Глубоко вздохнув, она почувствовала запах еды, которую Мередит поставила на стол. Если она это быстро съест, они смогут выйти на улицу. Если они выйдут отсюда, она сможет спросить. Говорить здесь было слишком рискованно.

– Почему, Клэр, почему они не заметили никаких изменений?

Она не ответила, вместо этого она подошла к столу, открыла крышку, нашла приборы и начала есть, глотая быстрее и быстрее.

– Помедленнее. Не хочу, чтобы ты подавилась прямо у меня на глазах. Моя репутация и так висит на волоске после нашей ночной выходки.

Это было не смешно. Клэр знала, что ей надлежало заботиться о приличиях. Следование правилам и хорошее поведение были основой приличия, но слова Мередит о нарушении правил заставили её улыбнуться. Или это было из-за голубого цвета её глаз. В клинике все, кроме Эмили, были одеты в белое – доктора и сёстры. Внезапно, сильнее еды Клэр захотелось цвета. Было ли это странным желанием? Может в этом и была суть сумасшествия – видеть вещи по-другому и хотеть, чтобы вернулось нечто, пропажа, чего другие даже не замечают.

Когда тарелка опустела, Клэр встала и подошла к шкафу за курткой. Голос, который прежде считал, велел ей смотреть вниз. Она знала, что нужно подчиниться, неповиновение ведёт к негативным последствиям. Но разве Мередит только что не рассказывала о нарушении правил? Клэр застенчиво подняла глаза. Мередит смотрела на неё. Она не успела остановиться, её губы уже расплылись в улыбке, позыв был слишком силён. Голос будет в бешенстве, но, раз Тони больше не собирался появляться, Клэр хотела поговорить со своей подругой.

Мередит спросила: – Ты хочешь прогуляться одна? – Паника в глазах Клэр была ответом на вопрос. Мередит мягко обернула руку Клэр вокруг своей и повела ее к выходу. Ведя Клэр, она спокойно рассказывала о погоде и меняющейся листве. Всю дорогу вдоль коридора, через многочисленные двери, по периметру кафетерия Клэр шла в ногу, не поднимая глаз.

Доктор Фэрфилд проинструктировал персонал быть менее услужливым, чтобы понять, может ли Клэр осознать свои потребности и обратиться с просьбой помочь. Мередит заметила, что Клэр так спешила на улицу, что забыла свои солнечные очки, и это было к лучшему. Пока они шли к дверям на улицу, Мередит подумала, не следовало ли подождать, пока Клэр сама скажет, что хочет на прогулку, но, когда та пошла за своей курткой, это было самым большим из того, что она делала раньше. Доктор Фэрфилд может не согласиться, но для Мередит это было таким призывом, что она пошла бы на край земли, если бы Клэр захотела.

Когда они вышли во двор, Клэр подняла лицо и на мгновение окунулась в солнечный свет. Она открыла глаза и тут же закрыла их. Клэр повернула лицо к Мередит с молчаливой просьбой. Как настоящая подруга, она уже потянулась было в карман за очками, но рассудила, что это её последний шанс помочь Клэр и, вместо этого, накрыла ладонь Клэр своей и пошла вперёд. Когда Клэр остановилась, она спросила: – В чём дело? Мне показалось ты хочешь прогуляться.

Глаза Клэр были полуоткрыты, этого должно было быть достаточно, чтобы Мередит поняла, что ей нужно. Но, вместо помощи, та продолжала идти. Когда Клэр не шелохнулась, Мередит сказала, – Если тебе что-нибудь нужно, просто спроси.

О, Клэр слышала это раньше, она знала этот порядок. Она также решила, что раз Мередит использует выражения Тони, то не будет против правил Тони, если она спросит. Приблизившись к уху подруги, она прошептала: – Очки.

Затем Клэр вспомнила давнишнее требование Тони. Он никогда не был доволен одним словом. Если Клэр хотела чего-то, она должна была попросить в форме вопроса, а прямо сейчас она не попросила. Посмотрев по сторонам, не слышит ли кто-нибудь, она прочистила горло и выдала: – Ты взяла их?… Можно… мне…. пожалуйста… надеть их? – Её слова не были, на самом деле, предложениями, а состояли, скорее, из фраз и пауз.

Мередит не ответила. Она сунула руку в карман своей белой формы и вынула очки. Клэр опять позволила себе улыбнуться и взяла их. Мередит не ответила, и через несколько шагов Клэр сказала: – Спасибо.

Это было большее, что она сказала и хотела сказать, за то время, которое она могла вспомнить. К тому времени, когда они дошли до дальнего конца двора, Клэр была готова задать вопросы, ответы на которые, она знала, унесут её покой.

Хотя солнце было ярким, порывы ветра были холоднее, чем накануне. Клэр это не беспокоило. Она даже была рада этому. Из-за холода многие отказались от прогулки, и они с Мередит были одни в этом удалённом уголке двора. Опустив глаза, Клэр призывала хоть толику силы, которую копила весь день. Она пробовала произносить вопрос про себя сотней разных способов. Ей казалось, что надо начать издалека. Но теперь, когда возможность появилась, она выпалила слова, которые не могла больше сдерживать: – Николь… погибла?

Прежде, чем Мередит успела ответить, считающий голос появился со всей своей громкостью и ясностью. Клэр должна была слушаться, это был единственный способ заставить его замолчать.

Мередит замерла. Почему Клэр спросила, не погибла ли Николь? У неё защемило сердце. Эмили что, не рассказала ей ничего?

Перед ней больше не было спокойной, улыбающейся женщины. Клэр начала шагать, её глаза смотрели на что-то, не видимое больше никому. Мередит взяла её за руку. В этот раз она не отступила, когда увидела выражение лица Клэр, она ответила на вопрос: – Нет! Клэр, твоя девочка жива! Она красивая и здоровая!

Клэр рухнула в объятия Мередит. Она уткнулась лицом в плечо подруге и с радостью приняла её тепло. Пытаясь утихомирить счёт, она сосредоточилась на словах Мередит. Они медленно трансформировались в мурлыкание, потом обратно в слова. Она пропустила что-то из сказанного Мередит, но теперь слушала, – …каштановые волосы и прекрасные карие глаза. Эмили и Джон заботятся о ней. Клэр, ты можешь гордиться.

Постепенно она осознала реальность своего сумасшествия. Если это не оксюморон, тогда непонятно, что им может являться. Вытерев глаза салфеткой, предложенной Мередит, она спросила: – Сколько ей лет? Я не могу вспомнить… как долго я тут? – Борясь со слезами, она добавила, – Я просто не знаю… Всё в тумане.

Держа Клэр за руки, Мередит ответила: – Ей будет три в декабре. – С сочувствием она добавила, – Сейчас сентябрь.

Из груди Клэр словно вышибло воздух. Два года! Она пропустила два года жизни своей дочери. Её колени подогнулись, и она опустилась на землю. В этот раз Мередит не стала настаивать, чтобы она поднялась. Нет, она тоже опустилась на холодную, твёрдую почву и они сидели, касаясь коленями.

– Не могу представить, о чем ты думаешь. Я видела её пару раз. Эмили и Джон хорошо справляются. Ещё они очень берегут её от любопытства публики. – Клэр слабо улыбнулась и кивнула сквозь слезы, покрывающие всё лицо. Мередит продолжила, – Они также очень хорошо заботятся о тебе.

– Почему… никто не упоминал про неё… или То…, – Клэр не могла заставить себя произнести его имя вслух.

– Нам запрещено упоминать о твоей прошлой жизни, в том числе и имена.

– Чьи это правила?… Врачей?

– Они думали, что так помогают тебе.

Клэр спокойно села и задумалась о своей семье. Теперь это была семья сестры и её мужа. Она не будет спрашивать о Тони. Она не выдержит правды о том, что сделала. Иначе зачем бы они заперли ее в этом месте? – Спасибо… за честность… со мной.

Улыбаясь, Мередит ответила: – Спасибо, что говоришь со мной. Я не жалею, что нарушаю правила, если это поможет тебе.

Клэр кивнула.

– Я хочу поправиться… Я не знаю, что реально, а что нет. – Она опять опустила взгляд на землю. Дождя не было уже довольно давно, и земля под острыми травинками была потрескавшейся. – Если я тебе скажу кое-что… ты подумаешь – я сумасшедшая. – Клэр хихикнула. – Но ведя я и есть… правда?

Мередит сжала руку Клэр.

– Иногда я задаюсь вопросом, кто действительно из нас в здравом уме. Что ты хочешь мне сказать?

– До недавнего времени… он ко мне приходил.

Мередит не знала, что ответить. Она знала, что это невозможно, Клэр, видимо, придумала это себе. Мередит также знала, что этим откровением лучше поделиться с доктором или медсестрой. Может, её уход будет к лучшему и заставит Клэр говорить с подходящими людьми. Мередит не ответила, лишь кивнула.

Клэр продолжала: – Он не приходил в эту комнату… Мы были в других местах… – Её голос стал тверже, – Мне не нравится эта комната… Нет цвета!

Мередит улыбнулась.

– Согласна. Почему ты не скажешь Эмили, что хочешь цвета?

Даже сквозь уже ненужные в сумерках очки стало видно ужас в глазах Клэр от предложения сказать что-то Эмили.

Мередит попыталась успокоить её: – Ты не обязана ни с кем говорить, если не хочешь. Я не расскажу. Ты сама решишь, когда будешь готова. Я знаю, они будут в восторге.

Дыхание Клэр выровнялось.

– Может пока только с тобой?… Ты единственная, кто произносит его имя.

– Что могу сказать, я плохо влияю на тебя. Я никогда не была хороша в следовании правилам.

Клэр отвернулась, произнеся еле слышно: – Зато я была слишком хороша.

Тем вечером Мередит привела Клэр в её комнату вовремя, чтобы опять не поднялась тревога. Она никак не могла решить рассказать ли Клэр о предстоящей встрече. Разум говорил, что не нужно её тревожить, бедняжка и так пережила достаточно, но, когда она уже готова была пожелать спокойной ночи, ей пришло в голову, что, когда она не появится снова, Клэр решит, что это потому что она не хочет, а ведь был шанс, что завтра утром её препроводят в полицейский участок. Мередит не могла допустить, чтобы Клэр решила, что она бросила её.

Оглядев бесцветную комнату, Мередит дала себе слово, что, если каким-то чудом она проскочит завтра, то купит Клэр цветные картины, занавески и покрывало с цветами.

– Клэр, какой твой любимый цвет?

Клэр не разговаривала с тех пор, как они вернулись в клинику. Мередит не была уверена, но ей казалось, что той было не так комфортно говорить в стенах «Эвервуда», как на улице. Мередит смотрела, как Клэр прошла в ванную комнату и взяла зубную щётку. Вернувшись, она протянула ту Мередит и лукаво улыбнулась – рукоятка щётки была розовая. Поняв её, Мередит кивнула и попросила: – Положи её обратно, пожалуйста.

Когда Клэр вошла в ванную, Мередит проследовала за ней. Чтобы успокоить подругу, она прошептала: – Не думаю, что в твоей комнате есть камеры, а то у меня бы уже были проблемы после разговоров о Тони. – Изменившееся выражение лица Клэр заставило её помедлить. Наконец, она продолжила, – Пожалуйста, дай мне договорить. У меня не так много времени. Они хватятся меня.

Клэр кивнула.

– Завтра у меня встреча с доктором, твоей сестрой и зятем.

Глаза Клэр округлились.

– Не беспокойся, я не скажу им, чего ты достигла. Помнишь, я говорила тебе, что Эмили проделала большую работу, скрывая тебя и Николь от посторонних глаз?

Клэр еле заметно кивнула.

Мередит заторопилась: – Я знаю, ты помнишь, что я журналист. – Быстро добавила, – Я здесь не для статьи. Я здесь, потому что хочу помочь тебе, но Эмили не знает об этом. Когда Эмили и Джон обнаружат, что я была с тобой последние несколько месяцев…

Глаза Клэр опять округлились.

Мередит сжала её руку.

– Да, Клэр, несколько месяцев. Когда они узнают, кто я, они запретят мне видеться с тобой.

Появившееся выражение ужаса на лице Клэр отозвалось в сердце Мередит.

Она продолжила в спешке: – Мне так жаль. Пожалуйста, продолжай тренироваться и будь честной с родными. Я люблю тебя.

Голос Клэр был едва слышен: – Когда?.. Когда ваша встреча?

– Завтра рано утром. – Пожав плечами, Мередит добавила, – К тому времени, как ты закончишь завтрак, я, может, уже буду в полиции. – Выпрямившись, она продолжила, – Я это говорю тебе только для того, чтобы ты знала – я не оставляю тебя. Неважно, где я буду, знай – я думаю о тебе. – Положив руки на плечи подруге, она сказала, – Я знаю, ты поправишься и скоро будешь с Николь.

Прежде чем она поддалась эмоциям, требующим ее признания, Мередит отвернулась и добавила максимально возможным ровным голосом: – Спокойной ночи, Клэр. Пожалуйста, помни – я верю в тебя.

Слёзы хлынули, когда она была в конце коридора, на безопасном расстоянии от комнаты Клэр.

Глава 36

– Жизнь состоит не в том, чтобы иметь на руках хорошие карты, а в том, чтобы хорошо играть теми, которые имеются.

Джош Биллингс

Детская, примыкавшая к их спальне, была оформлена обоями цвета морской волны и розовыми, жёлтыми и голубыми драпировками. По сравнению с той детской, которую они планировали в поместье Айовы, эта была довольно маленькой, но полностью готовой к их приезду. Колыбель, кроватка, пеленальный столик и кресло-качалка были вручную сделаны местными мастерами и придавали комнате особый колорит. Постельное бельё, цветные драпировки на стенах, большинство одежды, подгузников и прочих необходимых вещей заказывались со всего мира. Без сомнения, эта комната была достойна принца или принцессы.

Когда их малыш проявил робость и не раскрыл свой пол, Тони и Клэр приняли решение подождать. Незнание того, кто у них будет, обостряло предвкушение и приводило к ежедневным дискуссиям. Иногда они говорили о плюсах иметь дочь, а позже провозглашали преимущества сына. Было забавно слушать, как Тони рассуждал о маленькой девочке, которая в один прекрасный день превратится в юную леди. Клэр было жаль молодого человека, который однажды появится у их дверей, чтобы пригласить их дочь на свидание. Без сомнения, и Клэр, и Тони знали, как мужчины могут себя вести. Если воспоминания о том, как он сам вёл себя с Клэр, расстраивали Тони, сама идея, что кто-то может так же поступать с их ребёнком, была за гранью его разума. Несомненно, предстоящее отцовство изменило его взгляды. То время их жизни – их прошлое – было тем, что Клэр не хотела ни вспоминать, ни обсуждать. К сожалению, всё это было горячей новостью по всему миру – книга Мередит недавно вышла, несмотря на все старания их адвокатов, и стала хитом продаж.

Издатель воспользовался их исчезновением и провозгласил себя единственным владельцем прав на рукопись. С момента выхода «Моя жизнь, какой она не казалась» обосновалась в списках бестселлеров и Нью-Йорк Таймс, и USA Today. Практически каждый день Клэр ругала себя за решение обнародовать их прошлое. Однажды ей придется объяснить их ребенку, как они познакомились с его отцом. Она лишь молилась, чтобы это случилось, когда он достаточно повзрослеет.

Другой темой для обсуждения было соглашение Тони с ФБР. С приближением срока родов Клэр стала легко расстраиваться. Иногда она срывалась, но чаще – плакала. Но в любом случае Клэр не хотела даже рассматривать возможность его ареста. Она восхищалась его силой и выдержкой и знала, насколько это нелегко для него противостоять своим демонам. Были ночи, когда она, проснувшись, не видела его рядом, и знала, что он борется с эмоциями, которых не испытывал раньше. Иногда по вечерам он сидел на веранде или гулял по пляжу в одиночестве. Сначала, в это время, Клэр пыталась приблизиться к нему. И, хотя он никогда до конца не объяснял, что творится в его голове, она понимала, что это больше из-за неспособности выразить словами вихрь незнакомых чувств, чем из-за нежелания. Его признания были потрясением не только для неё, но и для него самого. Он настолько дистанцировался от всех аспектов человеческих, что встретиться с ними лицом к лицу было сложно. Несмотря на это, просыпаясь в пустой постели, Клэр верила, что Тони прорабатывает ещё что-то из того, что только он один может понять, и она готова была дать ему для этого нужное пространство.

Но, несомненно, несмотря ни на что, Клэр не хотела оставаться без Тони даже на короткое время. Разумом она помнила о всех его грехах, а в сердце было только их будущее, спокойное и безопасное. В её воображении они проживали ещё год на острове, пока ФБР готовит железную клетку для Кэтрин. Когда они вернутся в Штаты, Тони заслужит своими искренними показаниями полного освобождения. С чистым именем они вернутся в Айову и будут жить долго и счастливо. Она представляла себе пикники на её озере, себя сидящую на покрывале, и Тони, обучающего их сына рыбной ловле. Клэр знала, что это фантазии, но они успокаивали её.

Мягкость детского одеяльца ласкала пальцы, пока нежные грёзы об их будущем витали в её голове. Клэр действительно понятия не имела, каково это – быть матерью. Сможет ли она? Она не знала. Она знала, что не хочет проходить это в одиночку. В прошлом, когда её жизнь делала непредвиденные повороты, она выживала, концентрируясь на себе и своих потребностях. Теперь всё по-другому. Жизнь теперь была больше, чем только её, и больше, чем только жизнь Тони. Теперь в ней был их ребёнок. И как она не мечтала об идеальной семейной жизни, неопределённость их будущего постоянно давила на неё. Как-будто туман неожиданно просачивался среди дня, перетекая со стороны моря, прячась в углах комнаты. Возможно поэтому Клэр так любила солнечный свет – он рассеивал туман и делал всё таким ясным.

– Блейн, – баритон Тони проник сквозь туман и принёс солнце в маленькую детскую.

Клэр выпустила из рук белое детское одеяльце и улыбнулась навстречу ухмылке мужа. – Что? – спросила она.

– Я смотрел имена в интернете и нашёл имя Блейн. Мне нравится!

– Для девочки или мальчика?

Тони склонил голову набок, – Может для обоих?

– Думаю может, но мне больше нравится для мальчика, промурлыкала Клэр. – Блейн Роулингс… Да, мне нравится, но, по-моему, ты хотел имя, которое можно было бы сократить?

– Да, но я думаю, что оно звучит по-королевски. Мы можем называть его Би или как-то ещё.

– А что насчёт Энтони для второго имени?

Подавив смешок, Энтони ответил, – Его инициалы будут BAR, нет, не думаю.

– Было бы уместно, если бы он стал адвокатом.

– Или пьяницей. Блейн – да, Энтони – нет.

– Антон?

Тони сжал губы и покачал головой.

Клэр пожала плечами, – Ну, по крайней мере с этим разобрались.

Тони опустился на колени рядом с креслом-качалкой. – Френсис обо всём договорился. После визита к доктору Гилберту на следующей неделе мы останемся в городе.

– Я бы предпочла остаться здесь.

– Я бы предпочел остаться с тобой там, ближе к доктору. Как только окажется, что ты и наш малыш здоровы, мы вернёмся назад.

Клэр знала по опыту, что иногда в споре выиграть невозможно. Если Тони утвердился в своём мнении, у неё было мало шансов. – Мне надо кое-что собрать.

– Маэдлен уже упаковала сумку для нас и ребёнка. То есть, Блейна или…?

Клэр усмехнулась. – Алисы?

– Ракель?

В этот момент их внимания достиг дальний гул аэроплана. Они оба замерли и стали ждать, что он пролетит мимо. Совсем скоро гул превратился в рокот, что означало приближение к их острову. Глаза Клэр округлились. – Ох, думаешь это Фил?

Встав и выпрямившись, Тони ответил, – Лучше бы так.

Они прошли через веранду и встретились с Френсисом и Мадлен. Когда маленький самолётик с пропеллером стал приземляться в лагуне, Тони сказал, – Я спущусь к пляжу.

Для Клэр пешие прогулки уже были в прошлом Даже спускаться к пляжу стало тяжко. К увеличившимся объёмам прибавились периодические боли в пояснице.

– Мсье, я пойду с Вами, предложил Френсис.

Тони кивнул. Мужчины зашагали по дорожке к морю и скоро скрылись за растительностью. – Мадамель, Вам нужно присесть, – сказала Мадлен.

– Пока нет. Я хочу увидеть, кто выйдет из самолёта. Хочу удостовериться, что это Фил.

– Конечно, он, кто же ещё?

Это и беспокоило Клэр. Предполагалось, что они надёжно спрятались, но действительно ли так сложно для ФБР найти их?

Они с Мадлен увидели, как открылся люк самолёта. При виде светловолосой головы Клэр выдохнула с облегчением.

– Теперь, мадамель, Вы можете присесть. Мужчины скоро поднимутся.

– Я сяду. Можете принести нам всем холодного чая, пожалуйста?

– Да, а Вы не забудьте поднять ноги.

Казалось, что Клэр никогда не испытывала недостатка в людях, которые желали указать ей, что делать. Когда она устроилась на шезлонге, послышались голоса мужчин. Она закрыла глаза и почувствовала, как губы расплываются в широкой улыбке. Ей не верилось, что возможность снова видеть Фила так её обрадует. Казалось, что его не было на острове так долго, хотя прошло всего два месяца. Затем голоса мужчин потонули в рокоте мотора, поглотившего все остальные звуки. Она открыла глаза и посмотрела вверх на маленький белый самолётик, покидающий лагуну.

Когда трое мужчин подошли к веранде, Клэр неуклюже поднялась. Она не смогла скрыть своей радости, когда, приветствуя, обняла Фила. – Я так рада снова видеть тебя. – Её зелёные глаза искренне заблестели и увлажнились слезами. – Спасибо, что проделал весь этот путь сюда.

Он отодвинулся и оглядел Клэр. – Боже, миссис Александер, похоже, у Вас скоро будет ребёночек!

– Да что Вы? – сказала она и, преодолевая напряжение в пояснице, изогнула спину плечами вперёд. – А я и не заметила. Я думала, что, наслаждаясь хорошей готовкой Мадлен, чуток переборщила.

Тони засмеялся. Понизив голос, он наклонился к Филу, – Осторожнее, кое-кто, не будем называть по имени, последнее время через чур чувствителен.

Клэр бросила взгляд на мужа. – Когда ты будешь носить на себе лишние двадцать пять фунтов на стоградусной жаре, тогда мы обсудим, кто тут чувствителен.

Мужчины понимающе улыбнулись, переглянувшись.

– Прекрасно, – сказала Клэр с напускной обидой и снова села.

– Месье Роуч? – прервал их Френсис. – Разрешите мне проводить Вас в Вашу комнату?

– Спасибо, Френсис, но если это та же самая, то я найду дорогу. – Повернувшись к Тони и Клэр, он добавил, – Если вы не возражаете, я хотел бы привести себя в порядок после этого долгого перелета.

Забыв про свою «обидчивость», Клэр засияла, – Пожалуйста, чувствуй себя как дома. Мы так рады тебе. – Фил удалился, а Мадлен и Френсис скрылись в доме, и на некоторое время молодожёны остались одни.

Вздохнув, Клэр повернула лицо к морю и закрыла глаза. Предательские пряди волос прилипли к её разгорячённой, влажной коже. Она отлепила своенравные локоны с шеи и с наслаждением впитывала усилившийся освежающий бриз. Когда она открыла глаза, ее взору предстали нежнейшие оттенки шоколадно-коричневого цвета. Удивлённая близостью Тони, Клэр приподняла подбородок, соприкоснувшись с ним носами, и со смехом спросила, – Что?

– Не ведись на глупости Фила, Ты прекрасна!

Она перестала улыбаться и дотронулась до его щеки. Легкая щетина щекотала кончики пальцев. – Рада, что ты так думаешь. – Тут она заметила его позу. – Принеси сюда стул. Почему ты на земле?

– Потому что, миссис Роулингс, я хочу стоять на одном колене, преподнося это тебе. – Тони достал из своего кармана платиновое кольцо с бриллиантами. Оно было практически идентично её первому кольцу.

– Ах, Тони! Оно прекрасно. Оно так похоже на моё первое.

– Надеюсь, однажды мы вернёмся в Айову и у тебя будут оба.

Её глаза блеснули.

– Ты знаешь, какой сегодня день?

Она видела по его выражению, что он вспомнил. – Я и не подумал. Нужно сказать, что приезд Роуча как нельзя кстати! – Он наклонился и нежно её поцеловал. – С третьей годовщиной, любовь моя. Среди всех сожалений то, что мы не сохранили первый брак – самое большое.

Она обхватила его лицо своими маленькими ладонями. Прежде, чем взглянуть ему в глаза, она полюбовалась сверкающим ободком поверх обручального кольца. – Оно прекрасно и, хочешь верь, хочешь нет, но так лучше. У нас есть и то, и другое, – она попыталась объяснить, – Те люди, которыми мы были, когда поженились три года назад, были совсем в другом месте, чем мы сейчас.

Он сверкнул своей дьявольской улыбкой, Я бы сказал, что они где-то за полмира отсюда.

Поцеловав его губы, она ответила, – В прямом и переносном смыслах.

Их путешествие не было завершено. Если бы их отношения были игрой в покер, без сомнений можно было бы сказать, что им приходилось играть не лучшими картами. Столкнувшись с таким раскладом, как у них, многие игроки сложили бы карты и закончили игру. Они – нет, они продолжали играть. В процессе они росли и менялись. Когда-то они были противниками, играя против друг друга, сейчас они были в одной команде, однако их турнир не был закончен. Было слишком рано объявлять победителя. Они знали, что нужно открыть ещё много карт.