Текст книги "Приговор (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

– Что случилось? – спросила наконец Мередит, проглотив бурлящие в горле эмоции.

– Когда персонал пришел в комнату мисс Николс, чтобы помочь ей с душем и одеванием, она уже помылась и была одета. Она сказала им, что не хочет яиц на завтрак, а хочет фрукты. – Описывая эту сцену, которая довела до ажиотажа всех, кто заботился о Клэр, Валери не могла сдержать счастливой улыбки. Мередит же едва сдерживала слёзы.

– Они считают это реально? В смысле, долго ли это продлится?

– Ох, доктор Фэрфилд просто вне себя. Мисс Рассел, он пригласил Вас присоединиться к ним. Ваша забота помогла достичь таких результатов.

Мередит знала, что это правда, но также она знала, что это Клэр делает всё это сейчас только с одной целью – спасти её. Если она войдёт сейчас, то сведёт на нет все усилия Клэр. Не в силах сдержать эмоции в голосе, Мередит ответила, – Я бы хотела, но вижу, что она с сестрой и зятем… Не хочу прерывать этот семейный момент. Кроме того, я не хочу, чтобы она видела, как я плачу. Не хочу расстраивать её.

Валери успокаивающе дотронулась до её плеча.

– Понимаю. Это было волнительно для всех нас.

– Могу я увидеть её позже, после полудня? Сегодня не моя смена, но мне хотелось бы принести ей обед, если можно.

– Почему бы и нет. У мисс Бали есть Ваш телефон?

– Да, есть.

– Если возникнут какие-то проблемы, мы вам позвоним, а так – приходите.

Валери похлопала её по плечу.

– Мисс Николс упоминала Вас. По имени. Она ценит то, что Вы делаете для неё.

Мередит не смогла ответить, слёзы заливали её лицо. Она в последний раз бросила взгляд через стекло, кивнула Валери и покинула комнату наблюдения. Достав из сумочки салфетку, Мередит направилась на кухню. Мисс Бали захочет узнать, что произошло и изменило их встречу.

Добравшись до машины, Мередит позвонила мужу. Внезапно до неё дошло, что он неверно истолковал её слёзы. Конечно, он подумал, что её арестовали. Когда она рассказала, что сделала Клэр, он пообещал праздничный ужин. Мередит согласилась, но с одним условием, ужин будет достаточно поздним. До этого она хотела повидаться с Клэр после того, как уедут Вандерсолы.

Шесть шагов – такова длина пути Клэр вдоль кровати. Её разум кружило вихрем от обилия информации, и единственное, чем она могла замедлить мысли – ходьба. Повторяющийся счёт, шагая вперёд и назад, помогал успокаиваться – один, два, три, четыре, пять, шесть – поворот, один, два… Она говорила себе, что этот способ нормальный, не сумасшедший.

Как ни старалась она сосредоточиться на другом, её мысли возвращались к Мередит. Что, если её там не было, и она не знает, что сделала Клэр? Что, если она не вернётся?

К сожалению, Клэр знала ответ на другой свой вопрос – если Мередит не вернётся, ни одна душа не поможет ей вспомнить человека, которого она любила. Мередит была единственным человеком, готовым нарушить правила – четыре, пять, шесть – поворот – один… О, Клэр знала правила, но это правило не могло быть соблюдено. Раз уж она хочет показать всем, что может быть нормальной, подчинение этому правилу не могло быть на повестке дня.

Клэр знала, что с её воспоминаниями не всё в порядке, в них были дыры размером с кратер! Когда она пыталась вспомнить Тони, то реальные воспоминания перемешивались с иллюзиями. Рассказы Мередит помогали ей вспоминать, они помогали вернуть краски к тускнеющим сценам из ее прошлого. Как только Клэр пыталась вспомнить определённые моменты из жизни, паника начинала клокотать в её груди – три, четыре, пять, шесть – поворот – один, два… Иногда она могла представить место, но не видела лиц. Другой раз она могла распознать лица, но не было запахов. Ей пришло на ум, что её жертва – демонстрация всем, что ей лучше – была напрасной, и её шаги ускорились.

Она сконцентрировалась на его лице, цвете его глаз, запахе его одеколона и не заметила звуков открывающейся двери и движущейся тележки. А, может, игнорирование было осознанным решением. Клэр устала от разговоров – поворот – один, два, три… День был чересчур наполнен.! Так много людей задавали так много вопросов. Ей нужно было время всё переварить и расставить по полочкам, время побыть наедине с Тони. Она знала, что этому не случиться, но воспоминания – это лучше, чем ничего.

Клэр не замечала женщину позади себя, пока та не положила ей руку на плечо. Она обернулась, и от голоса подруги замедлился счёт и стали успокаиваться мысли. Клэр не расслышала, что сказала Мередит, она наклонила к ней голову и прошептала, – О, слава Богу. Я беспокоилась о тебе.

– Обо мне? – Мередит приподняла подбородок Клэр. – А за себя? С тобой всё в порядке? – Обняв подругу, она добавила, – Спасибо!

Подходя к столу, на котором Мередит расположила еду, Клэр ответила: – Я устала. Это нормальная мысль? Правда?

Улыбнувшись, Мередит кивнула.

– Да, Клэр, но то, что ты сделала, О Боже, это было за гранью нормального. Это было потрясающе!

– Я не могу тебя потерять. Пожалуйста, не соблюдай правила. – Клэр говорила спокойно, кратко и прерывисто. – Мне нужно, чтобы ты помогла мне вспомнить. Ты моя единственная связь с ним.

– То, что ты сделала, было рискованно. Ты говорила, что ещё не готова. Спасибо. – Мередит взяла руку Клэр и сжала её. – Я не единственная твоя связь. Ты говорила с Эмили о Николь?

Улыбка облегчения исчезла с лица Клэр.

– Говорила. Она не хочет, чтобы я виделась с ней. Пока. Пока они не будут уверены. Что мне лучше.

У Мередит защемило в сердце.

– А чего хочешь ты?

– Она показала мне фото, – голос Клэр смягчился. – Она прекрасна. – Подняв увлажнившиеся зелёные глаза на Мередит, она добавила, – Я хочу держать её. В своих руках. – Она закрыла глаза, и предательская слеза скатилась по щеке. – Я так много пропустила.

– Но ещё так много впереди. Мы будем стараться, чтобы тебе стало лучше, и ты очень скоро сможешь держать её в своих руках. – Потом Мередит спросила, – Как прошло воссоединение вашей семьи?

Клэр вздохнула и пожала плечами. Она взяла вилку и начала есть. После нескольких кусочков она произнесла, – Было так много вопросов. Я устала говорить.

– Всё нормально. Тебе не нужно мне ничего говорить.

Клэр торопливо выдала: – Я не сказала им твою фамилию. Я лишь сказала. Мередит. С этим у тебя не будет неприятностей? Ведь нет?

– Нет. Я использую фамилию Джерри – Рассел.

Клэр выдохнула.

– Хорошо. Ты будешь приходить? Будешь? Пожалуйста?

– О, конечно!

Хотя Клэр стала говорить медленнее, неполными предложениями, она поведала Мередит, что не знала, что делать, когда Эмили и Джон пришли. Последнее, что она помнила из прошлого, это как сестра сердилась на неё. К счастью, в этот раз Эмили не сердилась, она была радостной! Большую часть времени они говорили о Николь.

Впервые за очень долгое время день Клэр был настолько насыщенным. Было ещё не поздно, но после того, как она поела, Мередит спросила, не помочь ли ей подготовиться ко сну. Клэр не хотела принимать помощь Мередит, ей уже помогали слишком много, но усталость взяла своё.

Вскоре Клэр была в ночной рубашке и готова ко сну. Уже собираясь уходить, Мередит вспомнила кое-что.

– Совсем забыла. У меня есть для тебя подарок.

Она подошла к тележке с едой и вытащила с нижней полки большую коробку, обёрнутую в розовую бумагу с большим ярко-розовым бантом. Яркая коробка резко контрастировала с безликой комнатой. Когда она повернулась к Клэр, то увидела искры в её глазах, которых не видела уже много лет.

– Ты хочешь открыть сейчас? – спросила Мередит, ставя коробку рядом с Клэр на кровать.

Клэр кивнула и прошептала:

– Да, – уставившись на коробку, но не двинулась с места.

– Какие-то проблемы?

– Бумага. Какая она красивая.

Мередит развязала бант и осторожно просунула пальцы под ленту. Освободив подарок от ленты, она положила его прямо в бумаге на кровать рядом с Клэр. Клэр боязливо сняла бумагу и открыла крышку коробки. Когда она отодвинула тонкую упаковочную бумагу внутри, показались три ярких розовых декоративных подушки, две круглые и одна квадратная с оборками. Прижав к груди одну из них, она заулыбалась и спросила, – Можно их оставить тут? Так здорово иметь цвет.

– Да, и я принесу ещё больше цвета. Эта комната будет отражать успехи, которые ты делаешь!

– О… Мне это нравится. – Закрыв глаза, Клэр добавила, – Мне бы хотелось…

Мередит подождала, когда голос Клэр окрепнет. Когда этого не произошло, она спросила: – Что бы тебе хотелось?

– Ты сделала так много. Я не могу. Просить большего.

Мередит приподняла подбородок Клэр, чтобы встретиться с ней глазами.

– Ты спасла меня сегодня от тюрьмы. Чего тебе хочется?

– Чтобы серый. Исчез.

– Я это сделаю. Каждый день мы будем делать все более красочным.

Клэр затрясла головой.

– Нет. Седина в волосах. Я не настолько стара. Что подумает Николь?

Мередит улыбнулась: – О, милая моя, я завтра вернусь, и мы вернём цвет твоим волосам. Какой цвет ты хочешь сделать? – С улыбкой она добавила, – Больше розового?

Положив голову на свои подушки, Клэр слабо улыбнулась:

– Нет, хочу каштановый. Я каштановый шоколадный. Очень. – Её глаза закрылись.

Мередит поставила коробку на пол, положила подушки рядом с Клэр и накрыла её одеялом. Собирая тарелки, она думала о словах Клэр. Да, Мередит помнила историю про волосы Клэр, также она знала цвет глаз Тони. Без сомнения, та определённо любила каштановый цвет.

Назавтра у Мередит была новая цель – вернуть волосам Клэр цвет, как во времена колледжа – прекрасный, блестящий каштановый. Выключив свет и закрыв дверь, она хихикнула. Описание её рабочих навыков постоянно менялось – скоро она сможет добавить парикмахера в свое резюме.

Глава 41

– Важно не кто начнёт игру, а кто её закончит.

Джон Вуден

Тропическое небо темнело. Оттенки красного и оранжевого растворились в чёрном. Тони бросил взгляд в сторону успокоившегося моря в тот момент, когда огненный шар, согревающий землю, в очередной раз находил своё пристанище, прячась за горизонт. Обычно девственно чистый песок лагуны был усеян водорослями и древесными обломками, доказывая недавнюю опустошающую силу тропического шторма. Берег был не единственной его жертвой. Сильный ветер вырвал пальмовые деревья, и они лежали поперёк дорожек вповалку друг на друге по всему острову.

Тони расхаживал между окном и импровизированной кроватью Клэр. Матрас нужно будет заменить, но это такая мелочь по сравнению с рождением малыша.

Мадлен сменила холодный компресс на лбу Клэр на более прохладный и накормила ее ледяными чипсами. Тони наблюдал, но его мысли метались между женой и мужчинами, которых он отправил в море. Время от времени он поглядывал на воду, надеясь – молясь – увидеть Френсиса и Фила. Почти два часа назад они позвонили ему и сказали, что возвращаются с доктором Гилбертом. Поездка обычно длилась от тридцати до сорока минут, так что они должны были прибыть больше часа назад. Время от времени Тони встречался взглядом с Мадлен. Она не произнесла ни слова, но по её нахмуренным бровям, он знал, что она тоже волнуется. Он не знал, это из-за Френсиса, который сам не раз предупреждал их о трудностях навигации в темноте, или из-за Клэр.

Сдавленные крики Клэр оторвали его взгляд от отражающей стеклянной поверхности. Комната была ярко освещена. Были включены все светильники, находившиеся в комнате и те, что Тони собрал по всему дому. Промежуток между схватками Клэр становился всё меньше. Он опустился на колени подле неё и поцеловал в щёку, ожидая реакции. В одно мгновение она хотела, чтобы он был рядом, а в следующее – чтобы ее не трогали. Был момент вечером, когда он в очередной раз пошёл в ванную смачивать полотенца для неё, Мадлен перехватила его в углу и сказала: – Месье, то, что мадамель говорит и чувствует, это нормально. Ей нужно, чтобы Вы были сильным.

Тони кивнул. Он больше не понимал, что нормально. Весь его мир изменился так, как он не мог раньше себе и представить, а появление ребёнка в его жизни приближало его к небытию, о существовании которого он раньше и не подозревал. А быть сильным – это то, что он может. Это его конёк. Если бы он мог взять на себя боль, которую он видел в глазах Клэр, он бы без раздумий принял её.

– Тебе нет необходимости сдерживаться, – подбадривал он Клэр. – Кричи, если надо.

На этот раз она взяла его за руку и сжала её так, что на этот раз подавить крик пришлось ему самому. Ещё никогда его миниатюрная, нежная жена не проявляла такую физическую силу. Он не был уверен, что кости его пальцев не пострадают, но в следующий миг её хватка ослабла, облако боли рассеялось, а из её изумрудных глаз по щекам потекли слёзы.

– Где доктор Гилберт?

– Он скоро будет здесь. – Звучал ли его голос уверенно? Тони надеялся, что да. Он много раз пытался дозвониться Филу, хотя знал, что в море телефон плохо ловит. Единственным средством связи была радиосвязь, ресивер которой находился в лодочном сарае, но ещё раньше, когда Тони упомянул об этом и собрался туда идти, взгляд Клэр, полный паники, остановил его. Она твердо решила, что он должен быть с ней. Неужели она не понимала, что он тут бесполезен, ей нужен доктор Гилберт?

– Тони! Тони?

– Я тут, рядом.

Её лицо исказилось, и она издала звук, которого он ещё никогда не слышал.

– Я тут, что я могу сделать?

Тяжело дыша сквозь боль, он еле слышно произнесла: – Там так сильно давит.

Мадлен приподняла простыню и просунула руку между ног Клэр. Когда она её вынула, рука вся была в крови. Тони почувствовал, как его собственная кровь отлила от лица. Хорошо, что он стоял на коленях, иначе его демонстрация собственной силы закончилась тем, что он растянулся бы на полу. Мадлен посмотрела ему прямо в его глаза.

– Мсье, Ваш ребёнок сейчас появится на свет.

Тони кивнул, по крайней мере, ему так показалось.

– Сейчас, мсье!

Клэр вскрикнула, когда Мадлен в очередной раз стала исследовать под простынёй. Хотя голос Мадлен был спокоен, её слова лишили Тони возможности дышать:

– Я не чувствую головку. Слишком мягко. Он идёт попкой.

Прежде чем он успел ответить, хриплый голос Клэр взмолился:

– О, пожалуйста, пожалуйста, помогите моему ребёнку!

Тони успокаивающе гладил её по лбу, не зная, чем помочь.

– Мадлен, скажи, что нужно делать.

– Позвольте мне взглянуть на ваши руки, мсье.

Он поднял руки, показывая ладони.

– Слишком большие. Я сама буду помогать ребёночку. Я переживаю по поводу пуповины. Доктор говорил что-нибудь про разрыв?

Клэр покачала головой. Слёзы хлынули рекой, намного свободнее, чем слова:

– Нет, но последний ультразвук был два месяца назад.

– Она перевернулась, но это ничего. Многие так рожают. Я боюсь, можно ли тянуть, правильно ли лежит пуповина.

Сквозь тяжёлое дыхание послышалась отрывистая мольба Клэр:

– Пожалуйста… Мне всё равно, что со мной, спасите моего ребёнка.

Волосы на шее Тони встали дыбом.

– Мне не всё равно! Мы спасём вас обоих…

Не успел он договорить, как Клэр опять закричала. Её крик отозвался по всему дому и, казалось, – по всему острову. Теперь руки Мадлен были в крови до локтей. Тони увидел брызги и на её платье.

– Идите на кухню. Там в шкафу около плиты коричневый ящик. Принесите его мне.

Тони посмотрел на затуманенные глаза Клэр. Она опять закричала.

– Я скоро, – пообещал он, целуя влажную голову Клэр и отступая назад. Обогнув край кровати, Тони поскользнулся на деревянном полу. Посмотрев вниз, он остановился. На полу он увидел лужу крови, просачивающуюся в щели между половицами.

– Иди, быстрей! – команда Мадлен придала ускорение его остановившимся ногам.

Тони не слишком хорошо ориентировался на кухне, но он знал, что такое плита и шкаф. В шкафу он нашёл коричневый чемоданчик, открыв который, почувствовал, как кровь стынет в жилах. Внутри были блестящие, чистые, с острыми лезвиями, ножи. Желчь подступила к горлу, когда он представил себе, как один из этих ножей используют против его жены. Тони не мог позволить Клэр испытывать такую боль без ничего. Он подхватил бутылку бурбона. Он заставит её выпить, если потребуется, и, возможно, алкоголь пригодится для стерилизации ножей. Он не знал точно, зачем, но торопясь назад к спальне, Тони крепко прижимал к себе и ящик, и бутылку.

Когда он вошёл в ярко освещённую комнату, Клэр лежала с закрытыми глазами, опустив голову подбородком на грудь. – Что случилось? Что ты сделала?

– Ничего, месье, это её тело, оно знает. Её мышцам нужен отдых, и так она не чувствует боль. Откройте кейс, пожалуйста.

Он открыл.

– Этот, с коротким лезвием, – тут она увидела бутылку, – вылейте бурбон на лезвие.

Он не знал, как ему вообще удавалось двигаться. Волнение было огромным, а движения медленными. Красный цвет, заполнивший их комнату, был не от гнева – это была кровь Клэр. Тони хотел одного, чтобы всё это прекратилось.

Когда он протянул нож Мадлен, их взгляды встретились.

– Мсье, я делаю все возможное, чтобы спасти вашего ребенка.

– И мою жену, Мадлен, спасите мою жену.

Она кивнула. и в этот момент они услышали голоса на веранде. Открылась дверь, и показались Фил, Френсис и доктор Гилберт. Френсис начал говорить что-то о деревьях, преграждающих им путь, а доктор вошёл и огляделся, оценивая ситуацию. Посмотрев на Тони, он сказал: – Мистер Роулингс, мне нужно помыть руки. Идите со мной и всё мне расскажете.

Рассказ был сжатым – времени не было на полное повествование. Тони подчеркнул основные моменты: воды у Клэр отошли около суток назад, схватки возобновились примерно шесть часов назад, и они интенсивные уже около двух часов; похоже, она потеряла много крови, недавно потеряла сознание, и Мадлен считает, что ребёнок обвит пуповиной.

Доктор Гилберт кивнул и открыл свой саквояж. Надев бумажный халат поверх одежды и перчатки, он занял место Мадлен у края кровати. Увидев ножи, он кивнул Мадлен.

– У Вас хорошее чутьё. Помойте руки, мне нужен ассистент.

Тони подошёл к изголовью и стал убирать с лица Клэр мокрые от пота волосы, что-то нашептывая ей на ухо. Изо всех сил он старался не прислушиваться к словам доктора и Мадлен. Это было не характерно для него. Он был человеком, берущим на себя ответственность, требующим от других всю информацию, все факты. Сейчас он предпочёл притвориться, что всё нормально, особенно когда доктор Гилберт спросил: – Мистер Роулингс, я надеюсь, что до этого не дойдёт, но, но тем не менее, если придётся выбирать между женой и ребёнком, какое будет Ваше решение?

Как кто-то может ответить на этот вопрос? Женщина, которую он любил больше собственной жизни и невинный ребёнок, эту жизнь ещё не попробовавший? Глубоко вздохнув, Тони посмотрел доктору прямо в глаза и, невзирая на чувство беспомощности, нашёл в себе голос, достойный руководителя империи и сказал: – Доктор, выбирать не потребуется. Вы спасёте их обоих.

Было не время для дебатов. Тело Клэр содрогалось схватками. Она была без сознания, но мускулы работали над освобождением их ребёнка. Тони услышал ужасный звук, как будто прокололи кусок пластика. Уткнувшись лицом в плечо Клэр, он продолжал говорить, сам не зная о чём – о прогулках, об озере, о пляжах. В то время на заднем плане послышался всасывающий звук и требование подать скальпель. Он всё следил за пульсом Клэр, бьющимся под его пальцами, и только крик ребёнка придал ему силы поднять голову.

Доктор Гилберт держал на руках, а Мадлен обтирала маленькое розовое тельце самого прекрасного на свете ребёнка. Он говорил себе, что, если уж пришлось бы выбирать, он бы выбрал жизнь Клэр. Он знал, что только так смог бы жить дальше. И снова его жизнь превратилась в сплошное противоречие, он бы выбрал Клэр, но, глядя на круглое личико, крепко сжатые глазки и открытый ротик, он всем телом почувствовал облегчение, что ему не пришлось делать этот выбор.

Сквозь громкий, самоутверждающий крик их ребёнка послышался голос Мадлен:

– Мсье, встречайте свою дочь.

Прежде чем он успел пошевелиться, он сжал руку Клэр:

– Доктор, а Клэр… – Его голос сорвался, и он не смог закончить вопрос.

– Она потеряла много крови, но думаю, когда мы удалим плаценту, наложим швы и восполним недостаток жидкости, с вашей женой всё будет хорошо.

После этих успокаивающих слов, он двинулся к Мадлен, которая держала их прекрасную малышку, уже завёрнутую в одеяльце. Её глазки были закрыты, и она, похоже, успокоилась в тепле. Макушка ее маленькой головки была покрыта тонким слоем тёмно-каштановых волос. Наклонившись, Тони проворковал: – Привет, принцесса. Я твой папа.

Кошмар последних нескольких часов рассеялся, когда он, вымыв руки, присел на кресло-качалку, принесённое из детской и придвинутое к изголовью Клэр, и Мадлен вручила ему благословенный свёрток. Тони никогда не мог представить, что другая женщина сможет занять место в его сердце. Оно давно уже принадлежит только Клэр. И снова он ошибся. Не то чтобы малюсенькая девочка вытеснила свою мать, это было невозможно. Но эта малютка расширила его сердце и заняла там своё собственное место. Казалось невероятным, что его сердце было способно вырасти, не так давно Тони даже не подозревал о его существовании. Тони нежно поцеловал лобик своей дочки, и она сморщила носик.

– Мсье, как её имя? – с нетерпением спросила Мадлен.

– Подождём, когда Клэр очнётся. Мы так и не выбрали имя.

Тони заметил, как доктор и Мадлен переглянулись.

– Мистер Роулингс, уже почти полночь. Местные очень суеверны. Ни один ребёнок не должен войти в новый день без имени. Это принесёт неуверенность и несчастья на всю оставшуюся жизнь.

Тони посмотрел на часы. Было 11:58 ночи. Он мысленно вернулся ко всем их разговорам об именах. Они просматривали имена список за списком. Она сказала, что Блейн годится и для девочки, но ему это не казалось правильным. Уставший мозг Тони припомнил разговор, происходивший в один из первых дней после его приезда. Он тогда сказал, что этот ребёнок будет Роулингсом, а не Роулзом или Николсом. Но Роулз это часть Роулингс, как ни пытался Тони от этого спрятаться, а их дочь была также Николс, о чём должна с гордостью помнить. Прочистив горло, он посмотрел вверх на ожидающих Мадлен и доктора Гилберта и сказал: – Позвольте представить вам нашу дочь, Николь Кортни Роулингс.

На лице Мадлен засияла улыбка, освещая своей радостной уверенностью комнату, и так уже наполненную ощущением счастья.

Клэр проснулась на кровати в своей комнате. Каким-то образом она догадалась, что это не их постель, но рядом, прислонившись к изголовью, сидел её муж. Когда она повернулась к нему, её глаза распахнулись и дыхание замерло. В его руках был завёрнутый в одеяло спящий ребёнок. Слёзы хлынули по её щекам, Клэр подняла голову. Всё тело болело, но она могла без труда двигаться.

– Я сделала это? – спросила она, встретившись взглядом с его усталыми глазами. Мягкий цвет шоколада притягивал её.

– Да, миссис Роулингс, Вы это сделали. – Он наклонился, и их губы встретились. Смотря с любовью в её глаза, он добавил, – Вы проделали превосходную работу.

Клэр приподнялась и села под бочок к своей семье. На сгибе её правой руки были такие знакомые следы от уколов. Решив игнорировать болезненные ощущения, она сконцентрировалась на семье. Несмотря на очевидную усталость Тони, она видела гордость в его глазах. Тони снова коснулся губами ее губ, прежде чем положить ребенка ей на руки. – Могу я представить нашу дочь?

Сердце Клэр растаяло.

– Девочка, М-Мадлен была права.

Покачав головой, Тони ответил.

– Думаю больше не стоит в ней сомневаться.

– Мы не выбрали имя для девочки, – проговорила Клэр, осторожно разворачивая одеяло, открывая подарок, который она носила в течение девяти месяцев.

– У неё есть имя.

Клэр подняла голову.

– Да?

– На островах есть поверье, что нельзя вступать в следующий день без имени. Надеюсь, ты не возражаешь. Я не хотел рисковать, чтобы не накликать несчастья на нашу дочь.

Клэр пыталась осознать, что у неё есть дочь, которая уже имеет имя.

– Ракель? – К этому имени он постоянно возвращался в их спорах.

– Нет, я хотел, чтобы имя объединяло наши семьи, чтобы оно говорило, что вендетта закончена.

Клэр не знала, что и сказать. Слова были сказаны так эмоционально, что она и не помнила, слышала ли когда-нибудь такое от Тони. – Какое? Что за имя ты выбрал?

– Николь. – Глаза Тони молили о понимании.

Губы Клэр раскрылись, а глаза засияли. Игра закончена. Больше нет места стратегии и манипуляциям, вместо объявления победителя, они сыграли вничью. Имя их дочери было главным призом Клэр. Сердце её наполнилось гордостью. В этот момент она поняла, что это был способ Тони сказать их дочери, что она и Николс, и Роулингс. – О, Тони, как мне нравится! Мы никогда даже не говорили об этом.

Грудь Тони дрогнула, когда он с облегчением выдохнул.

– Николь Кортни Роулингс.

Это было самое прекрасное имя, которое она когда-либо слышала. Когда Николь открыла глаза, и Клэр увидела свой любимый шоколадно-коричневый, она прошептала: – Я хотела твои глаза. Ты хотел девочку. Наши оба желания благословлены.

Ротик Николь повернулся в сторону груди Клэр.

Тони прислонил голову к стене, закрывая глаза. Это были долгие сорок восемь часов. Прежде, чем забыться сном, он промолвил: – Желание, сон, чудо… Что бы это ни было, оно реально.

Глава 42

– Говорят, что время лечит все раны. Я не согласна с этим. Раны остаются. Со временем разум, защищая себя, покрывает их шрамами и боль уменьшается. Но она никогда не уходит совсем.

Роуз Кеннеди

София остановила машину на круглой кирпичной подъездной дорожке перед массивным домом Марии. Она услышала в мобильном голос Дерека: – Хорошего ланча, детка. Дом так хорош, как ты предполагала?

Она разинула рот, когда взглянула на особняк в романском стиле с фасадами из известняка, речного камня и кирпича. Он как будто сошёл с экрана фильма сороковых годов прошлого века.

– Он удивителен. Не могу поверить, что она тут живёт. Неужели в таких домах могут жить люди?

Дерек засмеялся.

– Ну, она работает на Роулингса. Это его дом. По крайней мере был. Никто не знает жив он или нет, но это, наверно, не подходящая тема для беседы за ланчем.

– Постараюсь не забыть – держаться в разговоре подальше от темы пропавших работодателей. Как ты сказал, она назначена управляющей его поместьем?

– Да, я нашёл информацию, что она там долгое время работала и пользовалась полным доверием…

София прервала его: – Эй, милый, передняя дверь открывается. Мне пора выходить из машины. Позвоню на обратном пути.

Она успела услышать, как он сказал, что любит её, прежде чем заглушить двигатель, и Bluetooth связь разъединилась.

– Я тебя тоже люблю, – сказала она в тёплый воздух салона. Контраст с холодным февральским воздухом снаружи был разителен. София поправила пальто и перчатки и поспешила к большим дверям, пряча лицо от падающих снежинок.

Когда её ботинки ступили на мраморный пол, джентльмен, стоявший внутри, кивнул. Глянув вниз, София заметила следы снега и лужи от своих ботинок.

– Мисс София?

– Да, здравствуйте, – смущенно сказала София и протянула руку.

Джентльмен опять кивнул и сказал: – Мисс Лондон Вас ожидает. Могу я взять Ваше пальто?

София отчаянно старалась не таращиться на окружающую обстановку, снимая пальто и перчатки и передавая их дворецкому – м-м-м… или слуге? Она не знала кто это, однако очевидно, что он не пожимал руки.

– Да, спасибо. Где мисс Лондон? Она здесь?

– Да, мисс. Она ожидает Вас в гостиной. Следуйте, пожалуйста, за мной.

Каждый шаг напоминал Софии о её фантазиях. Она выросла в Нью-Джерси и, будучи фанатом искусства, любила смотреть старое кино, особенно чёрно-белое. Если там пели и танцевали – ещё лучше. Ложась спать, она думала о фильмах и местах, где жили персонажи. Ей снились особняки, слуги и роскошь. Когда она выросла, то поняла, что жизнь, которую она видела в фильмах, это в основном мир фантазии. Можно черпать в них вдохновение, но в реальности этого нет. Войдя в гостиную, София подумала, что, может, этот мир всё же существует. Она взглянула на камин размером с её комнату в Провинстауне. Выложенный песчаником, с потрескивающим огнём, он наполнял комнату теплом.

– Добро пожаловать, София! – сказала Мэри, вставая и откладывая ноутбук, на котором она читала до этого, сидя за столом.

София подалась вперёд к своей подруге, приветственно обнявшей её.

– Мэри, у вас замечательный дом!

Мэри пожала плечами: – Знаю, но после стольких лет перестаёшь это замечать.

Посмотрев в окно, Софи увидела зимний сад. Внизу был большой двор, где травинки высовывали свои головки сквозь тонкий слой снега навстречу кружащимся в морозном воздухе снежинкам. Деревья обрамляли двор, скрывая этот рай от посторонних. Опять посмотрев внутрь комнаты, София задержала взгляд на камине, источающем жар.

– Камин огромный! В такой день, как сегодня, это так здорово!

Мэри улыбнулась.

– Это действительно приятно. Могу я предложить тебе кофе? – Прежде, чем София ответила, Мэри поправила себя, – Нет, ты ведь любишь чай, не так ли? Будешь горячий Эрл Грей?

– Было бы замечательно, спасибо.

Мэри отдала распоряжения вошедшей через минуту женщине. Та вернулась с чаем для Софии, когда они с Мэри сидели на диване и разговаривали, и сообщила, что скоро будет готов ланч. Спустя пару минут в комнату забежала молодая девушка с листком бумаги в руках. Срывающимся голосом она произнесла: – Мисс Лондон, извините за беспокойство.

– Синди? Какие-то проблемы?

Юная леди затрясла головой.

– Я не хотела мешать. Я знаю, Вы заняты, но, может позже я смогу поговорить с Вами…

Мэри посмотрела на Софию. София не знала, как реагировать. Было ясно, что что-то случилось.

– Мэри, я никуда не тороплюсь. Если вам двоим нужно что-то обсудить, я с удовольствием посижу, посмотрю на огонь в очаге.

– Спасибо, София. – Мэри повернулась к Синди. – Пойдём ко мне в кабинет.

Когда они уже уходили, София успела услышать, как Синди упомянула о письме, ФБР и родителях. Потом они исчезли в конце длинного коридора, оставив её в размышлениях. Всё здесь казалось странным и очень отличалось от её мира. Хозяин этого дома числился пропавшим, но, казалось, никто особо не беспокоился, и всё шло своим чередом, а юная леди получала письма от ФБР… София сидела, откинувшись на плюшевую спинку дивана, и смотрела на пламя. Дерево потрескивало и рассыпало искры, завораживая. В Провинстауне у них с Дереком был настоящий камин. Везде, где они жили потом – газовые. Предполагалось, что разницы нет. Вдыхая отчетливый древесный аромат, София поняла, что разница была.

– Ты готова обедать? – спросила Мэри, вырывая её из гипнотических чар пламени.

– Да. Всё нормально? – спросила София, увидев, как Мэри потёрла ладони о переднюю часть своих бёдер. Точно так, как делала сама София, когда пыталась скрыть беспокойство.

– Да. Пойдём, я покажу тебе столовую.