Текст книги "Приговор (ЛП)"
Автор книги: Алеата Ромиг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 32 страниц)
Планируя способы возвращения своей финансовой свободы, Тони чувствовал угрызения совести. Да, он один управлял инвестициями и движениями капитала. Но половина его принадлежала Кэтрин. Тони знал, что Натаниель доверил ему заботу о ней. Забрать все деньги без предупреждения казалось неправильным, тем не менее, напоминал он сам себе, половина принадлежала ему. Кэтрин была в безопасности в Айове, спала в его доме и имела доступ к большему количеству денег. Честно говоря, чувство вины не задержалось надолго.
Его окольный путь до Женевы был продуман и просчитан. У него было достаточно наличных, чтобы залечь на дно и понаблюдать за событиями. Он не пользовался кредитками, которые ему вручили федералы. Это был слишком очевидный способ следить за ним. Тони слушал свой инстинкт – тот не раз сослужил ему хорошую службу в прошлом. В течение жизни он достиг многих целей. Эти цели требовали от него времени и терпения, и, без сомнения, он достигал всего своими собственными мозгами. Его жизненный успех был доказательством его способностей. И он не видел причины сейчас менять стратегию. Несмотря на строгие указания ФБР, всё будет происходить только на его условиях.
Банк в Женеве был его укромным местечком, козырем, припрятанным в рукаве. По плану он туда доберётся не раньше следующей недели. Ему хотелось двигаться быстрее, но усидчивость играла важную роль в его плане. Он сливался с толпой, сохранял анонимность даже с его собственным фальшивым удостоверением, а не тем, которым его снабдили. И в то же время он делал то, что было велено – путешествовал. Когда ему будут доступны финансы, он продолжит путешествовать. Как бы то ни было, его главной задачей оставалось найти Клэр. С деньгами это будет проще.
Прокручивая в голове слова агента Джексона, Тони поклялся, что он заберёт деньги и найдёт свою семью, а потом займётся намёками Джексона. Что ФБР знает или думает, что знает? Что это значит «один из нас»? Хотя он и был мастером многозадачности, текущая ситуация требовала полной концентрации. Он отбросил на время слова агента – сейчас его ждали более насущные дела.
Глава 10
Июнь 2016
– Учись у прошлого, живи в настоящем, надейся на будущее. Самое важное в жизни – это не переставать задавать вопросы.
Альберт Эйнштейн
Дневник Мередит:
24 июня 2016 г.
Наконец-то! Прошло почти две недели с тех пор, как Клэр упала в обморок в кафетерии. Так как я не имею права находиться нигде, кроме кухни и кафетерия, у меня не было возможности узнать, что с ней происходило потом. И вот только сегодня после ланча, перед самым обедом, когда несколько пациентов сидели со своими посетителями, я заметила входящих в столовую Клэр и Эмили. Они шествовали по той же траектории: с улицы в сторону крыла покоев.
Я посмотрела и тут же отвела глаза: Эмили сканировала комнату орлиным взглядом. Проклятье, эта женщина подозревает собственную тень. Я отвернулась как раз в тот момент, когда она глянула в мою сторону. Прекрасно. Если она меня узнает, три последние недели станут пустой тратой времени.
И когда я отвернулась, я получила первую кроху информации. В тот момент я подавала кофе мисс Джуэлс и её посетительнице, которая вышла на несколько минут. Мисс Джуэлс жила в «Эвервуде» время от времени в течение многих лет. Я не уверена в причине, но если возможен такой диагноз, как одержимость сплетнями, то могу побиться об заклад, это был именно он. Даже в те короткие моменты, что были у меня, чтобы узнать обывателей «Эвервуда», я обнаружила, что мисс Джуэлс держит свой пальчик на пульсе всего, что происходит.
– Могу я предложить вам сливок или подсластитель? – спросила Мередит, опуская керамические кружки на стол.
Мисс Джуэлс еле слышно произнесла: – Вы достаточно сообразительны, чтобы отворачиваться от этой женщины. Она, возможно, добилась бы вашего увольнения, если бы увидела, что вы на них смотрите. – Сначала Мередит не расслышала мисс Джуэлс. Пациенты тут частенько бормотали что-то невразумительное.
Не поднимая взгляда, Мередит заметила, что Эмили повела Клэр вдоль стены обеденной комнаты. Не было похоже, что женщины общаются друг с другом. Она попыталась прочитать выражение лица Клэр, но всё, что смогла заметить – это опущенную голову, когда та шла, стараясь избегать контакта с кем бы то ни было, проходя под руку с сестрой. Сфокусировав снова взгляд на мисс Джуэлс, Мередит спросила: – Почему? Кто это?
– Она была женой того богатого парня, но нам нельзя произносить его имя вслух. Та женщина с ней – её сестра. Она так её опекает, просто заноза в заднице! Я хочу сказать, всем здесь нужна конфиденциальность, но она так изолирует бедняжку, что та больше никогда не увидит белого света.
В этот момент вернулась гостья мисс Джуэлс.
– Тётушка, ты же не рассказываешь о людях, о которых не должна, правда?
Смотря прямо в глаза племяннице, та сказала: – Кто, я? Ни одному моему слову нельзя верить, я же сумасшедшая, ты что, забыла?
Племянница наклонилась над столом и накрыла её руку своей. Глядя ей в глаза, она сказала: – Я думаю, ты самый здравомыслящий человек из тех, кого я знаю, тётя Джуэлс.
Мисс Джуэлс рассмеялась: – Милая, тебе нужно чаще знакомиться.
Мередит отошла, размышляя над словами мисс Джуэлс. Они разбивали ей сердце и в то же время укрепляли решимость. Так или иначе, она поможет Клэр!
7 июля 2016 г.
Трудно поверить, насколько я уставала к концу рабочего дня в «Эвервуде»! Это не эмоциональная усталость, а физическое истощение. Я за всю жизнь не вытерла столько столов и не перетаскала столько тарелок, но думаю, что всё это скоро окупится! Прошёл почти месяц и появилась надежда, что мне, наконец, разрешат разносить еду по комнатам пациентов. Завтра у меня встреча с мисс Бали, моей начальницей. Она сказала, что нам нужно обсудить «повышение моих служебных обязанностей». Должна отдать должное этому заведению: они не позволяют приближаться к пациентам абы кому. Учитывая, сколько люди платят за лечение здесь, думаю, это дальновидно, что «Эвервуд» следит за исполнением служащими своих требований и правил. Я бы написала больше, но, если честно, я устала. Напишу завтра.
8 июля 2016 г.
Я это сделала! Меня «повысили»! Я называю это так, хотя зарплата осталась той же. Лишь повышение само по себе. Думаю, что поводом для расширения обязанностей сыграли роль мои рассказы о том, как я ухаживала за своей больной бабушкой.
Начиная со следующей недели, я стану частицей, вращающейся вокруг жилых комнат пациентов. Там находятся шесть женщин, которые едят в своих палатах. Мисс Бали провела меня сегодня по ним, и я встретила трёх из них. Остальных троих, включая Клэр, не было. Прежде, чем пойти от комнаты к комнате, мне показали, как читать ИПЛ каждого пациента. Это их «Индивидуальный план лечения». Раньше я была способна понять только основную информацию в нём. Теперь мне дали код, с которым я могла понять детали – в основном пищевые предпочтения и аллергии.
ИПЛ Клэр был особенно конкретным:
«Мисс Николс предписано трёхразовое питание. Кроме доставки, обслуживающий персонал оценивает способность мисс Николс есть самостоятельно. Если она в состоянии, оставьте еду и вернитесь за подносом через 30 минут. Если она не проявляет инициативы, направьте её к столу и объясняйте ей свои действия в процессе кормления.
Беседа рекомендована докторами мисс Николс, тем не менее, миссис Вандерсол запрещает любой разговор, касающийся прошлого мисс Николс. Ни при каких условиях не разрешено упоминание имени ЭнтониТони Роулингса. Если мисс Николс сама назовёт это имя, сотруднику необходимо немедленно сменить тему и впоследствии сообщить об этом руководителю.
Следствием несоблюдения этих правил будет являться немедленное увольнение.
Меня здорово удивил вид её комнаты. В отличие от других, в которых мы побывали, комната Клэр была безлика и стерильна. Бледные оттенки. У неё не было фотографий и личных вещей. Даже покрывало и оконные занавеси были нейтральны. Яркого цвета не было нигде. Мисс Бали была со мной, и я не могла разглядывать слишком пристально, но по дороге упомянула об этой строгости.
– Эта пациентка новенькая? – Мередит знала ответ, она выуживала сведения.
– Нет, это мисс Николс, пациентка, о которой говорится в специальных правилах, касательно дискуссий. Она тут уже почти два года.
– В её комнате нет ничего личного, как в других, где мы были…
Мисс Бали оборвала рассуждения Мередит: – Это не наше дело. Это забота миссис Вандерсол и, думаю, связано с правилами о дискуссиях.
Мне хотелось спросить больше, но я боялась вызвать ненужные подозрения. Когда мы подходили к кухне, мимо нас прошла Клэр с высокой, симпатичной блондинкой. Она на мгновение бросила на нас взгляд, но, кажется, не узнала меня. Не знаю, хорошо это или плохо, но в этой ситуации, похоже, к лучшему. Меня очень расстроила её реакция, когда мы увидели друг друга в кафетерии в первый раз. Если приступ случится с ней опять, когда я войду в её комнату, я не смогу сделать это снова.
Когда они прошли, мисс Бали прошептала: – Это была мисс Николс и доктор Браун. Печально, но ты увидишь, когда станешь её посещать, – она потеряла связь с реальностью. Ты, может быть, читала про неё книгу. У неё была слишком тяжёлая для такой молодой женщины жизнь. Я надеюсь, что однажды она сможет из этого вырваться.
Мередит помедлила прежде, чем спросить: – Это возможно? Может ли человек действительно вырваться из этого?
– Я здесь уже почти двадцать лет и видела несколько случаев. Но мы не можем уповать на это. Такие случаи крайне редки…
Мне необходимо поискать информацию и понять, как можно подтолкнуть Клэр. Я сказала мисс Бали, что не читала книгу, но посмотрю её. На что она велела мне не делать этого, и, что, возможно, ей и не следовало мне рассказывать, и это сделает моё мнение предвзятым.
Она и не представляет, насколько предвзята я уже была!
Эмили вошла в комнату ожидания консультативного центра «Эвервуда». Она знала клинику вдоль и попрёк, и если здесь можно было назвать что-то её любимым местом, то именно это. Комната была просторной, наполненной воздухом и светом. Они оплачивали повышенную стоимость, чтобы у Клэр было окно на восток. Она знала, как сестра любила солнце и надеялась, что рассветы помогут ей, но из отчётов она знала, что, когда служащие заходили к ней по утрам, окна были зашторены. Поначалу Эмили горела желанием придумывать разные ухищрения, чтобы ускорить выздоровление, но с каждым прошедшим днём, каждой неделей и месяцем её оптимизм угасал.
Сегодня была одна из встреч с докторами Клэр, происходивших дважды в месяц, когда она выслушивала их мнения и предложения. Раз в месяц она встречалась с администрацией и обсуждала вопросы конфиденциальности. На этих встречах она каждый раз подчёркивала важность следования её требованиям. Из-за этих обязанностей и посещений Клэр по крайней мере трижды в неделю, её расписание было перегружено. Дома ещё ждала семья, которая тоже требовала внимания. Благодаря Клэр семья была больше, чем могла бы быть, но Эмили поклялась никогда не жалеть об этом. Николь была радостью, которую она и Джон растили с удовольствием. Конечно, иногда она задумывалась, не страдает ли Мишель от недостатка внимания, но она видела, как общаются эти двое, словно настоящие брат и сестра, и приходила к выводу, что Николь была благословением, несмотря на своё происхождение.
– Миссис Вандерсол, – голос секретаря вернул Эмили к реальности, – доктор Браун освободилась, я могу проводить вас в её кабинет.
– Не надо, Шерри, я знаю дорогу.
Шерри улыбнулась.
– Конечно знаете, проходите, пожалуйста.
Идя по коридору, Эмили думала о многочисленных специалистах и терапевтах Клэр. В «Эвервуде» работали только женщины. Так как множество пациентов клиники были жертвами домашнего насилия, считалось, что чем меньше они сталкиваются с представителями мужского пола, тем лучше для выздоровления. Даже навещающим пациентов мужчинам было разрешено находиться в определённых помещения, подальше от глаз остального контингента больных. Эмили тоже бывала в этих комнатах, когда поначалу Джон навещал Клэр. Сейчас он наведывался где-то раз в месяц. Как только его взгляд упал на Николь, он растерял весь гнев касательно воссоединения Энтони и Клэр. Джон действовал не только как дядя и отец, но и как зять.
Когда всё произошло – тот инцидент – Джону понадобилось вернуться в Калифорнию. В конце концов, он работал в «СиДжо» и у него были свои обязанности. Эмили, конечно, осталась в Айове с Клэр. Поначалу Клэр была слишком слаба, а Николь нуждалась в заботе. А потом был суд. Это и беременность Эмили сделали путешествие слишком обременительным. Оставаться в Айове было удобнее. Тем не менее, она никогда не рассматривала это место в качестве дома. Они оба не рассматривали, пока на Джона не вышел Тимоти Бронсон.
Когда Энтони пропал, совет директоров назначил Тима исполняющим обязанности руководителя «Роулингс Индастриз». Несмотря на молодость, он внушал доверие и совету директоров, и инвесторам. Принимая во внимание все их с Джоном действия, нанёсшие столько вреда компании, казалось невероятным, что Тимоти позвал Джона для помощи в восстановлении империи, и что совет директоров одобрит его выбор. Эмили припоминала длительные дискуссии между Тимом и Джоном, и между Джоном и ней. Решающим фактором стало решение суда, разрешающее поместить Клэр в психиатрическую лечебницу. Суд обозначил только одно условие – Клэр не должна покидать Айову. Перед этим Клэр находилась в государственной больнице. Она не была такой уж ужасной, но Эмили её ненавидела. Она приходила туда практически каждый день, чтобы удостовериться, что с сестрой всё в порядке. Конечно, в то время её надежды на восстановление Клэр были сильнее.
«Эвервуд», без сомнений, был намного лучше той больницы, но Эмили не могла себе позволить оставить сестру и жить на другом конце страны. Поначалу ей казалось, что благотворным будет и присутствие Николь рядом с матерью. К сожалению, посещения дочери показали, что это ещё одна бесплодная идея. Когда Николь подросла достаточно, чтобы понимать ситуацию, Эмили рассудила, что интересы девочки нужно учитывать в первую очередь и не приводила её сюда уже около года.
Суд больше не вмешивался в лечение. У неё был полный контроль, как ближайшей родственницы, подтверждённый бумагами нотариуса. Айова была теперь их домом, и Джон работал на восстанавливающейся империи «Роулингс Индастриз». Мередит Бэнкс была права, когда сказала, что Николь не испытывает недостатка в средствах. То же можно сказать и про Клэр. Но не это побудило Джона принять предложение. В этот раз, когда он рассматривал предложение работать на Роулингса, это не был жест благотворительности, чтобы помочь ему как бедному родственнику. Нет, теперь он сам оказывал помощь семье. Клэр и Николь не могли управлять своим состоянием и приумножать его. Раз Энтони не было, Джон сделал то, что и много лет назад, когда погибли их родители – он подставил своё плечо.
Эмили выпрямилась и постучала в открытую дверь доктора Браун. Психиатр, привлекательная блондинка, встала из-за стола: – Эмили, входите, пожалуйста. Надеюсь, вы не против, что я пригласила доктора Фэрфилда присоединиться сегодня к нам.
Только тогда Эмили заметила мужчину, постарше, чем доктор Браун, сидевшего сбоку. Тот факт, что это мужчина, удивил её.
– Привет, – она протянула руку, и доктор Фэрфилд встал и пожал её.
Прежде, чем Эмили смогла что-то ещё сказать, Браун продолжила: – Я пригласила доктора, потому что он является профессором в исследовательском центре Принстона и специализируется на травматических повреждениях головного мозга. Я слушала его речь несколько недель назад на конференции, и мне кажется, он сможет предложить нам новое направление в лечении Клэр.
Эмили выпрямилась: – В исследовательском центре? Простите, профессор, но я не хочу, чтобы кто-то ставил эксперименты над моей сестрой. Она и так уже через многое прошла.
Доктор Фэрфилд заговорил с английским акцентом:
– Миссис Вандерсол, могу вас заверить, что я здесь только для того, чтобы высказать своё мнение. Я не буду использовать данные о миссис Роулингс без вашего разрешения.
– Мисс Николс, доктор. Я хочу, чтобы вы поняли, что имя Роулингс не должно произноситься в присутствии моей сестры ни при каких условиях.
Доктор Фэрфилд взглянул на доктора Браун. Доктор Браун улыбнулась и сказала: – Эмили, я поделилась с доктором Фэрфилд только медицинской информацией, не личной. Я обещаю, что мы ознакомим его с требованиями, прежде, чем он приступит к осмотру Клэр. На данный момент он только изучил снимки её КТ и ознакомился с моими записями. Мне кажется, я что-то упускаю. Я не знаю, что, но у доктора было несколько случаев спонтанной реабилитации и…
Эмили прервала её: – Я изучала проблему. Большинство случаев реабилитации происходят в течение первого года. После этого вероятность значительно снижается, не так ли?
Доктор Фэрфилд ответил: – Это правда. Тем не менее, случаи, на которые ссылается доктор Браун происходили значительно позже обычного периода восстановления. – Эмили обдумывала его слова, и он добавил, – Один случился через четыре года.
Четыре года! Эмили задумалась. Прошло два года. Она свыклась с мыслью, что Клэр никогда не поправится. Но что это за жизнь?
– Что это значит? Что вы будете делать с Клэр?
– Нам нужно ваше разрешение на то, чтобы доктор Фэрфилд её осмотрел, – ответила доктор Браун, – и, возможно, понадобится сделать дополнительные тесты.
– Дополнительные тесты? Какие ещё тесты вы можете придумать, которые уже не были сделаны другими докторами?
Оба медика ещё сорок минут объясняли ей исследования доктора Фэрфилда. Для тестов не требовалось внутреннее вмешательство в организм, и правила Эмили соблюдались. Тесты представляли собой новые медикаменты или их сочетания, которые раньше не были опробованы. Во-первых, доктор Фэрфилд хотел убедиться, что состояние больной обусловлено травмой головы, или причина в другом.
Эмили с неохотой рассказала историю Клэр. Ей не нравилась идея нового лечения. В конце концов, Клэр была спокойна. Зачем причинять ей беспокойство или дискомфорт? Но если был хотя бы малейший шанс, разве могла она сказать «нет»?
Этим вечером дома с Джоном и детьми она смотрела, как играли Николь и Микаель. В племяннице она видела Клэр, ту же беззаботность и амбициозность, которыми та когда-то обладала. А ещё она видела тёмные глаза Энтони Роулингса. Было время, когда она ненавидела эти глаза. Когда негатив снова просыпался, она напоминала себе – nature versus nurture – воспитание против природы. Николь никогда не будет знать жизни в ненависти и мести, которая разрушила ее отца и всех, кто имел несчастье быть рядом. Её глаза будут видеть мир бесконечных возможностей, где преобладают любовь и прощение. Эмили поклялась, что с их с Джоном помощью Николь увидит мир таким, каким когда-то он виделся её матери – до всего…
16 июля 2016
Я сделала это! Наконец-то. Только не знаю, рада я или нет. Я принесла обед Клэр и смогла с ней поговорить. Когда я вошла в её комнату, она сидела у окна и глядела на яркое небо. Несмотря на издаваемый мной шум, и то, что я заговорила с ней, она ничем не выдала, что осознаёт моё присутствие. Поначалу я не решалась на зрительный контакт, но потом обнаружила, что это просто невозможно. Я встала прямо перед ней, её лицо ничуть не изменилось. Её взгляд всё так же был направлен вдаль, как будто меня не было. Я пыталась заговорить – сначала тихо, потом громче. Не ответив и не взглянув на меня, она встала и подошла к столу и позволила мне покормить её.
Съев половину обеда, Клэр резко встала и направилась опять к стулу у окна. Если честно, я была так взволнована, пока она ела, что мне было не до разговоров. Посмотрев на часы, я обнаружила, что осталось десять минут до того, как я должна появиться на кухне, и подошла к ней. Я опустилась перед ней на колени и дотронулась до ноги…
– Клэр, ты слышишь меня? – Мередит тщетно пыталась не выдать голосом эмоции. Она не была уверена, что это возможно и по её щекам потекли слёзы. Она помнила правила относительно мисс Николс, но, если честно, не могла ни о чём думать в этот момент. Её сердце сжималось от вида подруги, которая была теперь лишь оболочкой той жизнерадостной женщины, которую она знала. – Клэр, это я, Мередит. Ты меня не помнишь? Мы ходили вместе в Вальпараисо… – Мередит тщательно избегала упоминания об Энтони, Николь и последних шести годах. Но в течение десяти минут перебирала события тех лет, когда они были студентками колледжа.
Ни разу выражение лица Клэр не изменилось, хотя в какой-то момент она начала что-то напевать с закрытым ртом. Не сбиваясь, Мередит продолжала болтать о Чикаго и доме их студенческой общины. И только когда Мередит вышла и приближалась к кухне, в её голове отозвался мотив, который напевала Клэр. Она узнала эту песню – «Своди меня на игру в мяч», которая звучала на седьмой подаче в Ригли.
15 июля 2016. Продолжение:
Мне хочется верить, что она услышала и поняла. Не знаю, может, я хватаюсь за соломинку. В конце концов, я читала, что, если реабилитация и происходит, то в первый год. Но эта песня! Я рассказывала о Чикаго и бейсболе! Не думаю, что даже упомянула о Ригли, но знаю, что называла бейсбол, что она пела «Своди меня на игру в мяч»!
Глава 11
– Удовлетворение получаешь не когда подливаешь масла в огонь, а когда можешь потушить часть пламени.
Болдуин Фуллер
Клэр любовалась оттенками синего, когда маленький самолёт стал разворачиваться над островом, завершая финальную часть их путешествия. И хотя её мысли постоянно возвращались к медовому месяцу, Клэр напоминала себе, что это было другое место и другое время. Её медовый месяц был на Фиджи, Тони был с ней, и он всё контролировал.
Здесь вместо Тони рядом с ней был Фил. С каждым днём она всё больше и больше ценила его присутствие и преданность. Он со всей честностью показал ей, где кроются истинные проблемы и использовал все свои навыки, чтобы освободить её от Кэтрин и ФБР, охраняя её и ребёнка. У неё не было ни капли сомнения, что её не было бы здесь, если бы не он. И несмотря на всё то, что они пережили, их отношения были отличными от тех, что были с Тони. Все важные вопросы Клэр решала сама. В конце концов, её деньгами было заплачено за это райское убежище. Фил представил ей варианты на выбор, но решение было за ней. Эта власть то опьяняла, то пугала. После стольких лет подчинения всё это казалось новой жизнью. С удивлением она обнаружила, что иногда скучает по тому спокойствию, когда ответственность лежит на ком-то другом.
Ярко голубые, зелёные и белые краски тропического рая, проплывающие под ними, поблёкли в сознании Клэр. Она вспомнила свою недавнюю жизнь в Айове, ту, которую она оставила, от которой ушла, или, точнее – ту, от которой убежала. В глубине сердца она знала, что пусть на очень короткое время, но у неё было всё, что она хотела и даже больше. У них с Тони сложилось взаимопонимание: у него был необходимый ему контроль, но и у неё тоже. Она приходила и уходила, когда хотела. Да, она сначала предупреждала его, но тем не менее. Клэр предупреждала, а не спрашивала разрешения или одобрения. Он позволял это, потому что они доверяли друг другу. В глубине души она знала, что она первая разрушила эту веру, те обещания, которые они дали друг другу в минуты душевной исповеди. Возможно, в этом и состоял план Кэтрин – вынудив Клэр к побегу, Кэтрин с успехом сломала с таким трудом построенное ими доверие. Даже если Тони выйдет на контакт, размышляла Клэр, смогут ли они его восстановить?
Все было прекрасно, пока Кэтрин это не разрушила. Клэр знала, что её сестра, Эмили, никогда не поймёт этого, а после выхода книги Мередит – и остальной мир, вероятно, тоже. Клэр хотелось всё объяснить. Слава Богу, в этом не было необходимости. Это была одна из лучших черт Фила – он не совал нос не в свои дела.
Понятно, что она никогда не парировала ему словом на слово, действием за последствия, как в её жизни с Тони – по крайней мере, не так, как она делала с Гарри. Как бы то ни было, работа Фила подразумевала осведомлённость. Если бы он не был хорош в своём деле, он не прислал бы ту записку в Сан-Диего. Фил знал её прошлое и не задавал лишних вопросов. Вместо этого он её вдохновлял. Вдохновлял быть сильной, беречь ребёнка и доверять своим инстинктам. Прямо сейчас, хотя она и скучала по Тони, её инстинкты подсказывали ей, что она в безопасности. Они успокаивали её, что доверие, оказанное Филу, не было ошибочным. Наконец, она приняла правильное решение.
Как только понтоны самолета коснулись сверкающей водной глади, Клэр отбросила прочь воспоминания. Это её опыт, её жизнь и будущее, которое она выбрала для себя и ребёнка. Общению мешал шум мотора и Клэр распрямила спину, расправила плечи, коснувшись ноги Фила. Когда он обернулся, она улыбнулась.
Она хотела, чтобы он знал, что она наслаждается видом за стеклом иллюминатора, что она довольна. Фил, может быть, подумал, что её настрой наигран, но она знала, что чувствовала это. Она устала от подавления своих чувств. Её новым девизом будет – «хорошая мина при плохой игре». Может, это блеф, но слишком многое было на кону – она будет сохранять равнодушие и посмотрит, во что это выльется.
Держась за руку Фила, когда он помогал ей сойти с самолёта, Клэр огляделась вокруг. У них под ногами был белоснежный песчаный пляж, а за ними – сверкающая лагуна, открытая бесконечной синей морской глади. На берегу, терпеливо ожидая, стояли двое.
Выбирая варианты для проживания Фил, кроме полной исторической справки о местности, рассматривал и данные об обслуживающем персонале. Главный дом на этом острове был построен в 1970 году богатым англичанином, который прибыл сюда со своими двумя слугами. Френсис и Мадлен поженились на Гаити ещё до поездки сюда. Когда англичанин умер, они остались и более тридцати с лишним лет служили в поместье и ухаживали за многими семьями. В новом доме Клэр было несколько спален, их было более, чем достаточно для неё и ребёнка. Очевидно, у предыдущих владельцев было множество детей и внуков.
Изолированность была самой привлекательной в этом месте. Было время, когда Клэр не любила быть одна, но она так устала от угроз. Это убежище обеспечит её ребёнку ту безопасность, которое может дать только полное уединение. Ради малыша Клэр была готова принять одиночество на этом острове, добраться до которого можно было только по воде и по воздуху. Цивилизация – по крайней мере, что-то похожее на неё – была в получасе плавания на лодке, конечно же, когда погода этому благоприятствовала. Этот регион мог похвастаться солнечной погодой 363 дня в году, хотя пышная растительность требовала обильных дождей. И, как выяснил Фил, шторма бывают непродолжительные, но очень интенсивные. Обильные ливни и властное солнце сотворили комбинацию знойного и влажного климата. После почти месяца в облачной, холодной Италии Клэр была готова насладиться теплом.
Когда они с Филом шагнули навстречу радушным улыбкам слуг, Мадлен, крупная женщина с тёмной кожей и глубоким голосом, заговорила первой: – Добро пожаловать, мадам и мсье Николс! Я Мадлен, а это мой муж, Френсис.
Клэр посмотрела на Фила и улыбнулась. Ей понравился голос Мадлен, он гармонировал с теплотой окружающего воздуха. Протянув руку для приветствия, она сказала:
– Привет, и спасибо. Я мисс Николс и, пожалуйста, зовите меня Клэр, а это, – она посмотрела на Фила. Как она могла объяснить, кто он? Определение его места в её жизни столько раз менялось за последний год. – Это мой друг, Филипп Роуч. Он помог мне найти ваш прекрасный остров.
Френсис пожал руку Филу.
– Мадам, но это ваш остров, и мы будем рады помочь вам во всём, что будет нужно.
Положив руку на округлившийся животик, Клэр вздохнула: – Я бы с удовольствием осмотрела дом.
Мадлен кивнула и повела Клэр к проходу. Широко улыбаясь, она сказала: – Конечно, позвольте мне показать ваш дом, и я дам вам что-нибудь попить. Нельзя допустить обезвоживания. Здешнее солнце печёт даже до полудня. – Пройдя несколько шагов, Мадлен спросила: – Когда появится на свет ваша малышка?
Она? Клэр не знала пол своего ребёнка, но всегда думала о «нём» – о тёмноволосом, тёмноглазом мальчике, похожем на отца. Как бы то ни было, в её мечтах маленький мальчик никогда не знал грусти, как его отец. Её малыш рос бы в любви и ласке, затем, однажды, он бы стал мужчиной, как его отец.
– О, я не знаю, кто будет, мальчик или девочка. – Мадлен ничего не сказала, но её глаза сверкнули уверенностью. Клэр продолжила: – И мой малыш должен появиться на свет к середине января.
– Мы любим малышей. Мы с Френсисом никогда не были благословлены собственными детьми, но отдали частичку своего сердца детишкам, которые живут теперь по всему миру. Спасибо вам, что привезли нам ещё одного, кого мы сможем любить.
Хотя Клэр боялась довериться кому-либо снова, она инстинктивно поверила женщине. Не только из-за слов Мадлен – аура этой женщины притягивала и наполняла надеждой. Когда они переступили порог её нового дома, Клэр глубоко вздохнула. Впервые за бесконечно долгое время она была дома. Её дом был прекрасен – светлый и просторный – всё, чего она так всегда желала. Клэр подошла к открытым дверям, вдохнула морской бриз и прислушалась к шуму прибоя. Голос Мадлен вернул её к действительности: – Мы любим держать всё открытым. Здесь дует освежающий бриз, но, если для вас слишком жарко, мадам, у нас есть кондиционер.
Несмотря на то, что пот уже тёк у Клэр между грудей, и пришлось поднять волосы, прилипшие к шее, она улыбнулась.
– Мне понадобится время на адаптацию, но я привыкну, – адаптация стала её профессией, – пожалуйста, не включайте кондиционер. Я люблю чистый воздух и жару.
Её каблучки цокали по блестящему бамбуковому полу, когда они вошли в хозяйскую спальню.
– Эта комната ваша, – Мадлен помедлила в нерешительности, – с мсье Роучем?
Клэр положила ладонь на руку Мадлен: – Нет, Мадлен, Фил – мой друг. Мы с ним не… вместе. Он не отец моего ребёнка.
– Он вас любит. Я вижу это по его глазам.
Клэр уставилась на неё. Они были друзьями, но любовь? Ей придется подумать об этом на досуге.
– Он мне очень помог.
– Это не моё дело. Я просто работаю на вас.
Клэр хотела сказать, что отец её ребёнка, вероятно, приедет на остров, но не была уверена, что это правда. Кроме того, её история была так запутана, и у неё не было сил этим делиться. Вместо этого Клэр кивнула и пошла за Мадлен изучать свой дом. Хозяйская спальня имела широкий выход на веранду. Когда они вышли наружу и увидели ниспадающую вокруг занавесь цветущих растений, от вида у Клэр перехватило дыхание. Море внизу переливалось множественными оттенками голубого. Глядя на воду, Клэр задумалась, влияет ли на эти оттенки глубина. Дальше к горизонту она увидела, что волны почти незаметно соединяются с синим небом. Выйдя дальше, на солнечный свет, Клэр обнаружила, что веранда огибает весь дом. Это была та же терраса, которую она заметила из гостиной, та, на которой был большой бассейн, зрительно сливающийся с морем, зонты прикрывали столики, красиво расставлены шезлонги и стулья.
