Текст книги "Приговор (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

По пути Мэри рассказала, что Синди работает в поместье несколько лет. Ей было всего восемнадцать, когда её родители трагически погибли. Похоже, сейчас этим заинтересовалось ФБР и хотят эксгумировать останки.

София ахнула.

– О, Господи! Какой ужас! Я никогда не позволила бы этого по отношению к своим родителям!

Руки Мэри опять прошлись по её бёдрам. Они сели.

– Может тебе поговорить с Синди? Я знала её мать, мы были подругами. Я посоветовала отказаться. Ничего хорошего нет в копании в прошлом.

София выпрямилась на стуле с высокой спинкой и оглядела очаровательную столовую. Вдоль одной стороны стола находилась встроенная витрина с изысканным фарфором. Посмотрев наверх, София увидела узорчатый, с позолотой, потолок.

– Согласна. Нужно двигаться вперёд.

Остаток вечера они провели у камина, обсуждая искусство и предстоящие события в Куад Ситиз. Перед самым уходом София спросила: – Мэри, ты не возражаешь, если я тебя кое о чем спрошу?

– Конечно. Не могу обещать, что отвечу, но спрашивай.

– У меня не так много знакомых, с кем можно поговорить, особенно здесь. Дело в том, что… – София запнулась в нерешительности, – перед моим отъездом из Калифорнии мне позвонила моя биологическая мать.

Мэри посмотрела на неё и медленно спросила: – Тебе позвонила женщина, которая недавно умерла?

София затрясла головой и усмехнулась от абсурдности произнесённого Мэри.

– Нет, люди, которые вырастили меня были замечательные, я любила их и буду любить всегда, хотя меня удочерили. Мои родители были честны со мной. Я никогда не чувствовала себя обделённой или менее любимой от того, что моя мама не рожала меня. Если честно, мне было наплевать на женщину, которая меня родила и на биологического отца. До этого звонка.

– Что случилось после звонка?

– Я задумалась о ней и о нём.

Мэри склонила голову набок и подняла бровь.

– О нём? Ты задумалась о своём отце?

София резко выдохнула: – Ну да. Женщина, родившая меня, позвонила, но что с моим биологическим отцом? Они все еще вместе? Любили ли они друг друга или все еще любят? Жалеют ли они, что отказались от меня?

– О, понятно. Спрашивала ли ты об этом?

– Нет. У меня есть номер телефона, но иногда я думаю, что лучше не знать. Так я могу сама придумать ответы.

Мэри улыбнулась.

– Так каков твой вопрос, дорогая?

София изменила позу, поджав одну ногу под себя и откинулась на мягкую спинку большого кресла.

– Не знаю. – Её голос звучал глухо. – Думаю, мне просто нужно поговорить об этом. Дерек слушает, но он слишком печётся обо мне. Он боится, что это причинит мне боль.

– А может?

Губы Софии сжались, и она выдавила улыбку.

– Я обдумывала все возможные варианты. Если я узнаю, что у меня есть пара успешных родителей, у которых всё замечательно, тогда возникнет вопрос, почему они не захотели сделать меня частью своей жизни. А если узнаю, что они не вместе, или что они не хорошие люди, тогда я задам себе вопрос, не было ли дело во мне.

Мэри подалась вперёд и положила руку на колено Софии.

– Это очень серьёзное решение. Я знаю многих людей, которые совершали поступки, о которых сожалеют. Возможно, поэтому та женщина позвонила. Возможно, она сожалеет о том, что сделала тридцать три года назад. В любом случае, не думаю, что ты должна чувствовать себя ответственной за что-то, кроме того, кем ты стала. – Серые глаза Мэри блеснули в свете камина. – София, ты очень образованная и красивая женщина. Женщина, с которой ты говорила, должна гордиться тобой.

Всё затуманилось перед глазами, но София усердно пыталась не расплакаться.

– Мне не хватает мамы и папы. – Тыльной стороной ладони она смахнула предательскую слезу. – Спасибо тебе, Мэри. Наверное, в выходные мне особенно одиноко. – Она взяла Мэри за руку. – Спасибо, что выслушала.

– Всегда готова помочь.

– Знаешь, у нас не такая большая разница в возрасте, но и Синди пришла к тебе, когда у неё возникла проблема. – София хихикнула. – Тебя, наверно, достало слушать про чужие проблемы.

– Нисколько. Я польщена, что ты готова поделиться со мной.

– Да, и думаю, что ты была права – не стоит ворошить прошлое. Я не хочу знать эту женщину. Мне повезло с прекрасными родителями, фантастическим мужем и хорошими друзьями. Зачем испытывать судьбу?

После приятно проведённого вечера Мэри проводила Софию до двери. Она проследила, как машина Софии рванулась прочь, и ворота за ней закрылись, и пробормотала:

– Восемнадцать лет – вот какая между нами разница в возрасте, и тебе совсем не обязательно знать о человеке, который поделился своим ДНК, чтобы сделать тебя. Я отказываюсь считать его твоим отцом. Он не заслуживает никакого внимания такой прекрасной женщины, которой ты стала. То, как сейчас обстоят дела, гораздо лучше, чем привносить в уравнение воспоминания об этом чудовище.

Направляясь к кабинету, Кэтрин улыбалась, её никто не мог услышать: – А со временем, моя дорогая, я обещаю, что все будет еще лучше.

Гарри закончил отчёт. Его задание в Западной Вирджинии было выполнено. Завтра он летит обратно в Пало-Альто. Он подумал было, не позвонить ли Лиз и предупредить её, но он решил, что сюрприз будет забавнее, и его губы расплылись в коварной улыбке. Его отправили перед Рождеством, и у них не было возможности отпраздновать этот праздник. Поскольку День Святого Валентина уже не за горами, он постарается придумать, как бы его получше провести. Он считал, если как следует поразмыслить, то что-нибудь придёт на ум.

Имея в запасе несколько минут, прежде чем покинуть местное отделение, Гарри решил воспользоваться базой данных Бюро. Ему не потребовалось много времени, чтобы пробраться в данные своего старого дела. Через несколько секунд он открыл файлы Роулингс/Николс и был вознаграждён новой информацией. Оказалось, что Энтони Роулингс продолжал поддерживать контакт, как и было приказано ФБР. Клэр Николс Роулингс родила здоровую девочку. На долю секунды Гарри задумался, были ли у ребенка голубые или карие глаза, он тут же отогнал эту мысль. Не за этим он блуждал в прошлом. За последние два месяца Гарри успешно дистанцировался от дел Роулингс/Николс. Он хотел удержать эту дистанцию навсегда, но было несколько вопросов, которые продолжали грызть его. Если он реально хотел закрыть это, нужно было найти ответы.

Он получил доступ к анализу образцов тканей Саймона Джонсона. Когда Роулингс признался, что заплатил за устранение Саймона, никто не удосужился проверить дело Джонсона. Гарри хотел его расследовать. Он хотел, чтобы Роулингс гнил в тюрьме как можно дольше. Несомненно, это было преступлением – нанять кого-то, чтобы вывести из строя самолёт. А в этом, несомненно, Роулингс был виновен. Непосредственно в убийстве Саймона Джонсона – как ни хотелось Гарри сказать: да, Роулингс виновен, – он не мог. Тело Джонсона так обгорело, что судебно-медицинская экспертиза была затруднена.

Токсикологическая экспертиза с точностью в сто процентов установила, что в его организме не было воронца толстоножкового. Последние несколько месяцев Гарри задавался вопросом, что же было в организме Саймона. Теперь, когда он получил доступ к данным, он нашёл ответ: единственной посторонней субстанцией, обнаруженной в останках Саймона был дифенгидрамин. Он раскрыл данные: дифенгидрамин, микрограмм/литр 17.5. Поблагодарив провидение за то, что никто не застал его за этим делом, он записал информацию и вышел из системы. Он наконец привёл свою голову и свою жизнь в порядок и совсем не хотел, чтобы начальство прознало, что он ещё копается в этом деле.

Быстренько погуглив на телефоне, Гарри подтвердил свои предположения: дифенгидрамин был более известен как бенадрил. Они с Саймоном были друзьями несколько лет. Гарри пытался вспомнить, была ли у Саймона аллергия. Крушение произошло поздней осенью. Сушь и пожары часто ассоциируются с осенью в Калифорнии; если Саймон принял бенадрил в сезон аллергии, это имело смысл. У Гарри были данные медицинской карты Саймона в отеле в ноутбуке, и он в уме сделал себе пометку проверить наличие аллергии. Один последний поиск, и всё на сегодня – Гарри хотел знать смертельную дозу дифенгидрамина… Он подождал.

После нескольких кликов ответ нашёлся: смертельная доза для взрослых – 19.5 мг/л, для детей – 7.5 мг/л, младенцев – 1,53 мг/л. Доза Саймона не была смертельной. И снова у Гарри было больше вопросов, чем ответов.

Глава 43

– Храбрость – это сопротивление страху, подавление страха, а не отсутствие страха.

Марк Твен

Клэр поедала глазами свою трехмесячную дочь. Она вспомнила, что нужно дышать, когда воздух вступил в борьбу с гордостью и любовью, чтобы наполнить ее лёгкие. Глядя в большие карие глаза Николь, она наблюдала за тем, как шоколад появлялся и исчезал по мере того, как ее упрямая маленькая девочка безуспешно боролась, чтобы удерживать свои глазки в ясном сознании. Веки трепетали все медленнее и медленнее, каждое закрытие глаз длилось дольше, чем предыдущее, пока сон не овладел ее круглым ангельским личиком. Ее розовые губки сжались, а длинные темные ресницы покоились на розовых щечках, и Клэр беспомощно замерла, испытывая трудность в том, чтобы отвести взгляд от ребенка, мирно отдыхающего на её руках. Клэр была не единственной пленницей очарования Николь. Это распространялось на всех, кто попадал в её окружение, включая Мадлен.

Клэр нежно покачала Николь, когда роскошный смех Мадлен и её душевный голос наполнили тропический воздух: – Мадам, она хорошо ест! Ваша прекрасная дочь, она растет с каждым днем. Посмотрите на эти щечки!

Обе женщины вглядывались в Николь, уютно устроившейся у груди Клэр. Отвечая громким шёпотам, Клэр произнесла: – Да, так и есть – слишком быстро! Я хочу обнимать ее и укачивать вечно.

– Наслаждайтесь, потому что скоро она будет ползать. Затем она будет бегать по всему острову.

Клэр покачала головой. Она не могла представить, как ее маленькая девочка ползает, а уж тем более бегает. Наслаждаясь ровным покачиванием кресла-качалки, Клэр закрыла глаза и вздохнула: – Я никогда и не представляла себе, что это будет так здорово.

– Мадам, хотите, чтобы я положила принцессу в ее колыбельку?

Клэр начала уже произносить нет, когда подняла глаза и увидела, как Тони вошел в комнату. Блеск, который обычно заполнял его мягкие карие глаза – особенно после рождения их дочери, исчез. На его месте Клэр увидела тьму. Она не была уверена в чём причина. Была ли это тревога или озабоченность? Его мужественное выражение лица скрывало какие-то подсказки, но она знала, что что-то произошло. И вопрос был не только в его глазах; она могла чувствовать напряжение, исходящее из каждой его поры. Она так давно не видела его таким. Инстинктивно она поняла, что он хотел поговорить с ней наедине.

Изобразив улыбку для Мадлен, Клэр передала сверток со спящим ребенком.

– Мне бы очень хотелось просидеть здесь весь день; тем не менее, я признаю, что Николь нужно вздремнуть в колыбельке – если мы собираемся когда-нибудь привести ее к правильному распорядку.

– Согласна, мадам, мы должны.

Мадлен посмотрела на Тони и перевела взгляд обратно на Клэр. Ее улыбка растаяла, а морщинки на лбу углубились. Она продолжила: – Если вам что-нибудь понадобится, или вам, месье, пожалуйста, позовите меня. После того, как я уложу маленького ангела, я буду на кухне.

Тони молчал, Клэр выразила признательность Мадлен, провожая её глазами. Как только они остались одни, Клэр направилась к мужу. С каждым шагом в его сторону она анализировала стоящего перед ней мужчину, молча смотрящего на прекрасное синее море. Несмотря на его повседневную одежду, Клэр узнавала его позу, напряжённость в его плечах и сжатую челюсть. Она знала, что он обдумывает тысячу вещей – он снова стал генеральным директором миллиардного конгломерата – человеком с неизмеримыми обязанностями – человеком до рая. Ей нужно было знать почему.

Потянувшись к его руке, Клэр посмотрела в его темные глаза: – Тони, что случилось? В чем дело?

– Мне нужно тебе кое-что сказать. – Его тон соответствовал его взгляду, сильному и требовательному. – Но сначала я хочу, чтобы ты пообещала, что ты сделаешь так, как я скажу.

Клэр немного выпрямилась.

– Я люблю тебя – обещаю. То, что я собираюсь делать, еще предстоит определить. – Мышцы под кончиками ее пальцев напряглись. Добавив мягкость в голос, она взмолилась: – Тони, пожалуйста, расскажи, что случилось. Ты пугаешь меня.

Повернувшись, он сжал ее плечи, его глаза посмотрели на неё сверху вниз. Бесстрашно, она ждала его объяснений. За его глазами, где она раньше видела только тьму, Клэр теперь видела ярость, нерешительность и любовь. Шум прибоя заполнил пустоту, в то время как Тони мучился над тем, чтобы подобрать слова. Наконец, его теплое дыхание обдало ее щеки, и он вымолвил: – Неужели ты не понимаешь? Мне нужно знать, что ты и Николь в безопасности.

– Мы в безопасности. Мы все в безопасности. К чему это всё?

Расправив плечи, он бесстрастно изложил информацию, как будто обращался к совету директоров: – Я только что разговаривал с Эриком. Я возвращаюсь в Айову.

Клэр высвободилась из его рук и сделала несколько шагов назад в недоумении: – Нет! Нет, ты не возвращаешься! Мы говорили об этом. Кэтрин может подождать. Ты нужен Николь. – Потянувшись к его руке, она продолжила, – Ты нужен мне.

– Позволь мне закончить.

Клэр кивнула.

– Отлично, заканчивай, но ты знаешь, что сказал агент Джексон. Предъявлены обвинения и возбуждено дело против тебя. Ты помог скрыть преступления Кэтрин и сбежал от ФБР. Как только ты ступишь на американскую землю, тебя арестуют.

Слезы брызнули из её глаз. Она просила о немногом. Мольбы, чтобы ее муж остался в безопасности, с ней в раю, вылетели без колебаний.

– Пожалуйста, Тони. Пожалуйста, вспомни, мы договорились об одном годе. Пусть Николь отпразднует свой первый день рождения вместе с нами, со всеми нами, здесь, вместе.

– Черт возьми, ты меня убиваешь, – сказал он, вытирая слезы со щек жены. Нежно взяв ее за руку, он повел ее на веранду к шезлонгу в тени. Присев, он попросил, – Посмотри на этот вид.

Она повернулась к горизонту. Это был тот же самый вид, который она видела изо дня в день на протяжении многих месяцев. Иногда она могла смотреть на это часами, но в данную минуту она хотела получить ответы.

Мягко потянув ее за подбородок, Тони заставил её перевести взгляд на него и поцеловал её в губы. Сердце Клэр болело от грусти, которую она видела. Он продолжил: – Мне нужно знать, что вы обе здесь – в целости и сохранности. Я не буду ставить ФБР в известность, что я вернулся в Штаты.

Когда со стороны Клэр последовали возражения, Тони покачал головой в попытке заставить ее замолчать. Послушно проглотив свои протесты, она кивнула, и он продолжил: – Позже – потом, я вернусь. Я связался с Филом. С его помощью мы сможем достичь нашей цели раньше, нежели это произойдёт позже.

Фил вернулся в Штаты в начале года. Он постоянно был на связи, и Клэр не видела никаких тревожных электронных писем.

– Зачем?

Ее голос дрогнул, когда она попыталась высказать множество опасений одновременно.

– Зачем тебе так рисковать? Что такого важного произошло, что это не может подождать год? И каким образом ты поговорил с Эриком? И ФБР, и Фил сказали тебе не связываться с кем-то, кто не знает, где мы находимся. А что, если он расскажет Кэтрин?

– Он не скажет. Если есть кто-то в этом мире, кому я полностью доверяю, кроме тебя – это Эрик. Он доказывал свою преданность снова и снова.

– Ага, ты обычно говорил то же самое о….

Хотя Клэр остановилась перед тем, как закончить предложение, было слишком поздно. В чёрных омутах, смотрящих на нее, она увидела боль, которую она только что причинила.

Тон голоса Тони повысился: – Ты думаешь, я не знаю? Ты думаешь, что я не проклинаю себя снова и снова за то, что доверял ей, и оставил тебя и Николь в опасной ситуации.

Клэр протянула руку, но, когда кончики ее пальцев приблизились к его руке, он отстранился. В его ответе было столько же признания, сколько и желания: – Я думал, что поместье – это рай, черт возьми, ты, вероятно, была в большей безопасности в Калифорнии с…

Клэр не позволила бы Тони затронуть эту тему, она прервала его: – Прости меня. Я знаю, ты доверяешь Эрику. Я также знаю, что ты думал, что защищаешь нас. Мы не можем переписать историю. Если бы мы могли, в нашей ручке, вероятно, кончились бы чернила.

На этот раз, когда она коснулась его руки и переплела свои пальцы с его, он не остановил ее, – Пожалуйста, расскажи мне, что случилось.

– Я должен вернуться и убедиться, что все в безопасности. Это ответственность, которую я не могу с себя сложить.

– Это из-за Софии – дочери Кэтрин? Ты правда думаешь, что Кэтрин что-нибудь сделает со своей собственной дочерью? Кроме того, не хочу показаться эгоисткой, но я не думаю, что она стоит того, чтобы ты оставил нас и рискнул.

– Речь не о дочери Кэтрин.

Тони колебался.

– Тогда, кто это такой важный?

– Эмили.

Сердце Клэр оборвалось. Несмотря на теплый океанский бриз, ее тело задрожало, выступили мурашки.

– Эмили? Что ты имеешь в виду? Что-то случилось?

– Пока нет, но позвонил Фил, и он очень обеспокоен. Эмили и Кэтрин в последнее время довольно часто общались по электронной почте и телефону. Его инстинкты подсказали ему, что что-то не так.

Клэр изучала черты лица мужа. В глубине души она знала, что неправильно оценила его искренность в отношении ее семьи в прошлом. Она напомнила себе, что все изменилось – они изменились. Видя морщины вокруг его глаз и тоску на его лице, она поверила, что он действительно выглядел обеспокоенным. Она продолжала слушать.

– У Фила больше не было никакой информации, поэтому я решил, что стоит рискнуть позвонить Эрику. Наш мобильник заблокирован – Фил удостоверился, что его невозможно отследить. Когда я связался с Эриком, он согласился – что-то происходит с Кэтрин и Эмили. Он сказал, что твоя сестра и зять согласились приехать в Айову на следующей неделе. Кэтрин убедила Эмили приехать и забрать кое-что из твоих вещей.

Клэр встала и начала расхаживать взад и вперёд по краю бесконечного бассейна. Красивые окрестности больше не фиксировались зрением. Ее разум был на другой стороне мира.

– В этом нет никакого смысла. Зачем Эмили разговаривать с Кэтрин? Она не должна доверять тому, что говорит Кэтрин.

– Но Эмили этого не знает. Все, что она знает, это то, что ты доверяла Кэтрин. Держу пари, ты много раз говорила Эмили, как чудесно Кэтрин относится к тебе.

Желчь подступила к горлу Клэр, когда ее мозг напомнил хвалебные отзывы, которыми она описывала Кэтрин в своих воспоминаниях о жизни в поместье.

– Да, но…

Тони протянул руку, и Клэр подошла к нему со слезами на веках, когда он продолжил её предложение: – Но Эмили не знает правды.

– Тогда я позвоню ей. В конце концов, ты только что позвонил Эрику, я позвоню Эмили.

– Ты пропала без вести шесть месяцев назад. Как ты думаешь, как пройдет этот разговор?

Клэр опустилась на колени перед Тони и положила голову ему на колени, – Ты думаешь… – Рыдания страха прозвучали из ее груди. – Ты думаешь, Кэтрин причинит вред Эмили?

И хотя она посмотрела на мужа для подтверждения, Тони не нужно было отвечать. Клэр знала правду ещё до того, как она задала вопрос. Эмили тоже была ребенком от ребенка.

Он успокаивающе погладил ее по волосам.

– Я остановлю это. Так дальше продолжаться не может. Мы не можем вечно скрываться, а Джон и Эмили не должны жить в страхе перед угрозой, о существовании которой они даже не подозревают.

Глубоко вздохнув, Клэр сказала: – Ты прав.

Встав, она коснулась губами его губ. Тони притянул ее к себе на колени, выдохнул и сказал: – Спасибо. Будет большим облегчением узнать, что вы в безопасности.

Клэр откинулась назад, а ее голос стал твёрже.

– Ты прав – это не может больше продолжаться, но ты не прав насчет того, что Николь и я останемся здесь. Филу лучше позаботиться о дополнительных местах для нас, потому что мы едем с тобой.

Она увидела, как его палец тянется к ней, собираясь заставить ее замолчать, но Клэр покачала головой и подалась назад. На мгновение их глаза встретились. В её горел огонь, который она не пыталась скрыть – это был огонь полный целеустремлённости. Этот пыл скрывал растущий страх, пронизывающий ее мысли.

– Тони, это не подлежит обсуждению – я не спрашиваю. Мы не останемся здесь и не будем проводить время в беспокойстве. Кроме того, Эмили моя сестра, я еду.

Разорвав их контакт глазами, Клэр закончила разговор, отдавшись его объятиям. Она сконцентрировалась на устойчивом биении его сердца, пока ее голова поднималась и опускалась в такт его глубокому рассерженному дыханию. Звуки, доносившиеся из его груди, успокоили ее. Она боролась с желанием остаться в таком положении навсегда – в безопасности, защищённой, в руках мужа.

Клэр уже играла в эту игру раньше. Она только что заставила его раскрыть свои карты. Теперь все зависело от Тони. Ему нужно было решить блефовать, поднимать ставки или сбросить карты. Она не думала, что сброс карт был вариантом. И хотя он не был доволен ее заявлением, и это поставило под угрозу его чувство контроля, они оба знали, что деньги, чтобы заплатить Филу – скрытые – и гарантирующие их возвращение – технически, принадлежали ей. В конечном счете, Клэр решает, кто будет путешествовать, а кто нет.

Пока отсчитывались минуты, Клэр молча лежала в его объятиях. Ей не нужно было видеть его глаза – цвет не имел значения. Если она хотела поехать, то так оно и будет. Клэр могла бы кричать или сражаться, чтобы заставить его понять; вместо этого она выжидала. Тони нужно было оправдать эту реальность на своих условиях. Когда его руки крепче сжали ее, она поняла, что его решение принято. Вздохнув, Тони согласился, – Я позвоню Филу. Посмотрим, что он сможет сделать. Однако я буду встречаться с Кэтрин один на один. Я не хочу, чтобы ты или Николь попали в её поле зрения – если только она не находится под стражей в полиции.

Он поцеловал ее в макушку: – Черт, даже тогда – нет, я не хочу, чтобы Кэтрин когда-либо была рядом с Николь!

Клэр кивнула в знак согласия. Он верил, что пошел на компромисс. По правде говоря, она победила, но, если его заявление помогло Тони принять ее компанию – ей все равно. Клэр тоже не хотела, чтобы Кэтрин была рядом с Николь. Ее приоритетом было обеспечение безопасности и Николь, и Тони. После того, как они убедятся в безопасности Эмили и Джона, Клэр хотела вернуть свою семью в рай. В конце концов, Тони придется сдаться ФБР – это было неизбежно, но она хотела, чтобы ей остались еще девять месяцев рая.

Последние пять месяцев были просто волшебными. Тони и Клэр окончательно стали партнерами со всеми взлетами и падениями, сопровождающими эти роли. Они не всегда соглашались; однако, после жизни с ложным традиционализмом, они выяснили, что несогласие не несло негатив. Это не означало непослушание или неподчинение; вместо этого это означало обсуждение, высказывание мнений, возможно, спор, а затем примирение. Даже этот последний разговор отражал их недавно установившееся равенство. Они столкнулись с демонами своего прошлого и выбрали будущее.

Родительство было отличным вступлением – оно бросило их обоих в неизведанные воды – и сравняло игровое поле – которое, по общему признанию, когда-то склонялось в пользу Тони. Каждый день с Николь был захватывающим новым приключением. Клэр не хотела, чтобы это закончилось раньше, чем в этом наступит необходимость. Впервые у нее была мечта. Это были отношения, которые она наблюдала между своими родителями, а также бабушкой и дедушкой. Одно время она считала, что "долго и счастливо" находится вне пределов ее досягаемости. Теперь это была ее реальность. Она не была готова к тому, чтобы всё закончилось. В конце концов, это не должно было закончиться. Сказки, которые ее отец читал ей в детстве, заканчивались – они жили долго и счастливо.

Клэр хотела верить, что это концовка их истории, но она боялась, что это не так.

Той ночью Клэр лежала в кровати и слушала звуки своего рая. Если она не концентрировалась – всегда присутствующий шум прибоя больше не отмечался. Что вызвало улыбку на ее лице и душевное спокойствие так это звуки, доносившиеся из соседней детской. Покачивания кресла-качалки отдавались скрипом на бамбуковом полу. Клэр закрыла глаза и представила, как Тони держит Николь.

Сегодня ночью их дочь проспала всё время до 3:00 утра, прежде чем проснуться, чтобы поесть. До того, как Клэр смогла расслышать её, Тони встал с постели. Через несколько минут он принес Клэр свёрток с только что переодетой девочкой. Середина ночного кормления была их особенным временем. Как будто их комната – их кровать – и их семья существовали в пузыре, в который никакая внешняя сила не могла проникнуть; затем, как и было принято, когда животик Николь был полон, Тони велел Клэр спать, забирал их дочь в прилегающую детскую и укачивал ее, чтобы она снова уснула.

Обычно Клэр засыпала, как только его насыщенный баритон мягко начинал ворковать в соседней комнате. В некоторые из ночей она пыталась прислушаться к его словам; однако иногда, она ощущала себя вторгшейся в их личные беседы. Сегодня ночью она выуживала слова то тут, то там, пока он усыплял Николь в ее мир сна. Слова, которые фиксировались, были подтверждением преданности Тони. Она не могла не заметить, что слово «безопасность» казалось повторяющейся темой сегодняшней ночи. Клэр крутилась на атласных простынях, осознавая, что, то, что она слышала, как он повторял это слово, произвело на нее противоположный эффект.

Когда Тони наконец забрался обратно в кровать, Клэр прижалась к его груди. Устойчивый аромат одеколона в сочетании со слабым ароматом детской присыпки одолел ее чувства. Ее голос дрогнул, когда она попыталась говорить твёрдо: – Я люблю тебя.

Она не хотела, чтобы он знал, насколько она напугана. В конце концов, именно она потребовала сопровождать его в Штаты.

Тони погладил ее по спине и прошептал: – Я тоже тебя люблю.

Как будто, чтобы успокоить не только Клэр, но и себя, он крепче притянул ее к себе и объявил: – Все будет хорошо. Я не позволю, чтобы с тобой или с ней что-нибудь случилось.

Клэр кивнула напротив его груди. Она знала, что даже приглушенным тоном он имел в виду каждое слово, но в этот момент Клэр опасалась не за свою или безопасность Николь.

– Как насчет тебя? Кто защитит тебя и гарантирует твое возвращение?

Ее слезы потекли по его груди, когда она больше не пыталась притворяться сильной.

– Я не просто волнуюсь из-за Кэтрин… – Её слова прозвучали обрывисто, перемежаясь с глубокими мучительными рыданиями, – Как насчет властей? Я не хочу потерять тебя. Я не хочу, чтобы это всё закончилось.

Голова Тони откинулась на спинку изголовья, он продолжил выводить круги на нежной обнажённой коже её спины.

– Я не заслуживаю того, чтобы оставаться в безопасности.

Она села и уставилась на него сквозь тьму: – Не смей говорить это!

– Это правда. Я совершил ужасные поступки и заслуживаю того, чтобы за них заплатить.

– Тони, пожалуйста, прекрати.

Он сел повыше, притянул Клэр ближе и попытался объяснить.

– Дело в том, что, если бы все это произошло несколько лет назад – до тебя – я бы подумал, что это было незаслуженно – несправедливо. На примере того, как я относился ранее к последствиям моего деда, но теперь – теперь я знаю, что заслуживаю этого. Тогда я бы ушел, беспокоясь только о «Роулингс Индастриз». Теперь все изменилось. Мысль о том, чтобы быть вдали от тебя и Николя, убивает меня. Такая разлука – независимо от того, произойдёт это раньше или позже, будет хуже, чем все, что они могли бы сделать со мной до этого.

– Ты обратишь доказательства штата против Кэтрин. С Брентом, Томом и всей твоей командой юристов ты, возможно, сможешь избежать тюремного заключения?

– Черт возьми, Клэр! Я не заслуживаю ничего такого. Может быть, нам не следовало вновь вступать в брак; тогда ты не была замужем за тем, кто обсуждает тюремное заключение, и уж точно не укрывала бы беглеца.

Клэр ухмыльнулась.

– Ну не знаю. Ты женат на женщине, которая побывала в федеральной тюрьме.

Его голова прислонилась к её голове, как будто он не мог допустить, чтобы какая-либо его часть не соприкасалась с ней.

– Ты намного сильнее меня.

– Я не думаю, что это правда.

– Я не знаю, смог бы я пережить то, что случилось с тобой. – Она почувствовала, как он напрягся, когда он поправил, – Что я сотворил с тобой.

Она позволила своим пальцам зарыться в мягкие волосы на его широкой груди, – Все кончено, и ты переживешь это – мы переживем это – мы так далеко зашли.

– Я никогда не спрашивал, а ты никогда не говорила, как это было?

– Тони, пожалуйста…

Он перевернул ее на спину. От слабого света детской и луны над морем Клэр рассмотрела эмоции в его глазах – она увидела сожаление, печаль и, возможно, даже страх. Вместо того, чтобы усилить эту боль, она хотела убрать ее. Проглотив свои воспоминания о тюрьме – воспоминания об одиночестве – отчаянной потребности в свежем воздухе – и постоянно угрожающей депрессии, она ответила: – Это был довольно таки размеренный порядок.

Он поднял бровь.

Клэр потянулась и погладила его по щеке. Щетина вызывала у нее улыбку – ей нравилось ощущение этой щетины на ее коже.

– Каждый день одно и то же. Ты просыпаешься в одно и то же время, ешь, ходишь из угла в угол, принимаешь душ, спишь – всё по расписанию.

– Ты никогда не узнаешь, как мне жаль, что я испортил тебе жизнь. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем я.

Она выгнула спину так, что ее губы коснулись той же щетины. После томительного поцелуя она ответила, – Ты хочешь сказать, что хотел бы, чтобы нас здесь не было – прямо сейчас? Что тебе хотелось бы, чтобы мы не были вместе?

Тони покачал головой.

– Ты же знаешь, что это не так.

Она прижалась грудью повыше. Ощущение его твердой груди привлекло ее внимание к чувствительным соскам.

– Я признаю, что были моменты путешествия, которые я предпочла бы забыть; но место назначения стоит того – и оно удивительно.

Она вобрала губами грубую кожу.

Его глаза закрылись, и тон стал знойным.

– Миссис Роулингс, вы играете с огнем. Я борюсь с большим количеством мыслей и эмоций прямо сейчас. И если вы не будете осторожны, я не могу обещать, что смогу контролировать свои действия.

Снова она изогнулась, в этот раз ее зубы игриво куснули мочку его уха. Она улыбнулась, получив желаемый эффект – знакомое рычание прозвучало в глубине его горла. Его слова исчезли.

В то время как он стягивал атласную сорочку с ее груди, она пропустила пальцы сквозь его волосы и прошептала, – Я и раньше играла с огнем – мне это нравится.

Ощущая силу его желание у ее ноги, она пробормотала: – И иногда значение контроля преувеличивают.