Текст книги "Гарри Поттер: возвращение ушедших (СИ)"

Автор книги: Яросса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 47 страниц)

– Почему злишься, сахиб? Ты просил рассказать – я рассказываю. Не нравится? Скажи – я замолчу, но тогда я не смогу показать тебе путь к Просветлению.

«А какой путь ты искал в моих мыслях?»

– Легилименс! – Рати сдавленно ахает, а Северус без предупреждения вламывается в сознание Садхира. Оно текучее, вязкое, будто бы незащищенное, но картинки плывут, ускользают. И среди них ничего, что подтверждало бы подозрение. А голова кружится. Он разрывает связь.

– Чего же хочет маг, которому доступна Парачиттаджняна(6), от скромного капалики? – только смиренное спокойствие на расслабленном лице Садхира.

– Покажи мне, как вы на практике используете магию?

Капалика терпеливо день за днем показывает надменному англичанину свои умения. У него есть чему поучиться, например, беспалочковой магии.

– Концентраторы магии не нужны, когда умеешь пользоваться собственным телом, – острый подбородок индуса плавно устремляется к завешенному полуденными тучами небу, а по губам змеится снисходительная усмешка.

Северусу почему-то импонирует эта увертливая, скользкая восточная наглость.

– К чему ты стремишься? Каких высот магии хочешь достичь?

Большие черные глаза Садхира становятся серьезными. Он рассказывает о чудесных силах сиддхах (7) и других сверхзнаниях, о великих, овладевших ими йогинах – махасиддхах. Но все их сверхспособности – ясновидение, телепатия, телепортация, управление стихиями, умение проходить сквозь стены, независимость от еды, воды и даже воздуха, – по его словам, не цель, а лишь сопутствующие признаки духовного прогресса. А целью же является самадхи – состояние полного покоя, невозмутимости и необусловленности.

Но Северус не гордый, на высшую цель не замахивается – не достоин. С него будет достаточно и побочных эффектов.

– Покажи мне ваши ритуалы.

Ночью они идут на кладбище. Оба в черном, и только лица и руки бледнеют в темноте. Садхир выкапывает почти истлевший труп, аккуратно укладывает на сооруженное возле разоренной могилы ложе из дров и хвороста и садится рядом в позу лотоса.

– Черные капалики приносят человеческие жертвы, едят их плоть и пьют вино из их черепов. Так они поглощают силу другого человека. Но это неправильно. Истинный смысл мертвого тела в том, чтобы учиться у него.

– И чему же меня может научить труп? – ноздри Северуса сжимаются от тяжелого сладковато-едкого запаха, но он подавляет желание зажать нос.

– Как умереть, – в черноте безлунной ночи блестят белки глаз капалики. Он замолкает в ответ на фырканье собеседника.

В нахлынувшей тишине оглушительно звенят цикады, и крик ночной птицы доносится из обступивших кладбищенскую поляну джунглей.

– Я буду читать мантры для открытия чакр, а ты смотри на эти кости, сахиб. Почувствуй, насколько он неподвижен и наблюдателен.

«Куда я попал? И что я здесь делаю?» – окклюментные щиты предусмотрительно защищают сознание.

Когда затихают вибрирующие, исходившие откуда-то из-под диафрагмы звуки, Садхир ложится рядом с мертвецом и предлагает англичанину последовать его примеру. Бред полный, но Северус решает досмотреть спектакль до конца, раз уж купил билет.

– Стань похожим на него. Постарайся отрешиться от своего тела, от своих чувств, от своих мыслей и откройся созерцанию.

На Востоке традиционно больше чтят интуицию, чем логику. Но не до такой же степени? Впрочем, отрешиться – это понятнее, чем принять. Мастеру окклюменции это не сложно. Щиты отсекают сначала эмоции, потом телесные ощущения, исчезают звуки и запахи, а потом и мысли отправляются во внутренние хранилища. Сам Северус остается в пустой наружной оболочке. Из нее он безучастно смотрит на растянутый над головой пронзенный звездной россыпью черный бархат, пока и эти бесчисленные брызги света не поглощает тьма.

Голос Садхира вытаскивает Северуса из его отрешенности сообщением о переходе к следующей части ритуала. Труп сгорает в разожженном взмахом руки капалики костре. Северус скептически наблюдает, как его учитель обсыпается еще горячим пеплом. Нет, он, пожалуй, воздержится.

– Что ты чувствовал, когда лежал? Что слышал? Или видел?

– Ничего. Ты же сказал отрешиться от тела.

– Чувствовать должен был дух, а не тело, – в обычно невозмутимом голосе индуса, кажется, проскальзывает досада и раздражение. – А что чувствуешь сейчас?

Что чувствует? Он устал от бессмысленного действа и хочет обратно в самадхи, которое так удивительно схоже со сном без сновидений. А чего, собственно, ждали? Что он воодушевится каким-то недонекромантским ритуалом? Да он вообще не стал бы в нем участвовать! Но от его повернутого гида по индуистским магическим практикам никогда заранее не узнаешь, покажет ли он что-нибудь дельное или полную хрень.

– Ты должен был раскрыться миру, открыть чакры, – сокрушенно вздыхает индус. – А ты их закупорил.

На следующий день Садхир смотрит на сахиба задумчиво, изучающе, о чем-то шепчется с Рати, а та многозначительно улыбается.

Спустя две недели они снова на кладбище. Пришли собирать Глаза Мертвецов. Это такие цветы, которые вырастают из могил, а по словам капалики – прямо из черепов, только в полнолуния, цветут и к утру исчезают. Растения действительно есть. Тонкие бледно-желтые ножки и пузыреватые жемчужно-белые цветки с черной сердцевиной. Сходство с глазами, покачивающимися на зрительных нервах, в самом деле сильное. Не будь Северус бывалым зельеваром, который на службе у Волдеморта и не такого насмотрелся, то, наверное, мог и испугаться.

Внезапно он действительно чувствует необоснованный страх, а уже в следующую секунду понимает: причина – чье-то присутствие. Сильная темная магия, от которой стынет и твердеет воздух. Садхир хватает его за руку и молча тянет в сторону скального камня, торчащего на краю густых зарослей.

Скрытые тенью замшелой глыбы, они видят, как из джунглей выходит невысокий худой человек в черном балахоне и останавливается между могил. В белесом лунном свете хорошо виден его головной убор – человеческий череп без нижней челюсти. Лицо наполовину скрыто длинными свалявшимися черными волосами. Через несколько мгновений перед ним появляется странное существо, похожее на огромного паука с четырьмя лапами, злой антропоморфной физиономией и красными светящимися глазами.

– Уходим. Тихо, – шепчет Садхир и увлекает Северуса в лесную чащу.

– Кто это?

– Черный капалика и ветала.

Следующие две недели Садхир подозрительно хитро поглядывает на гостя и варит зелье раскрытия Кундалини(8). Северус на этот раз только наблюдатель. Пристально и придирчиво следит он за процессом приготовления, запоминает ингредиенты, прикидывает возможные эффекты. Все относительно безобидно, только удивляет сочетание расслабляющих и тонизирующих компонентов. Одной из последних в состав идет скорлупа яиц Китайского огненного шара (9), об их свойствах Северус читал в одном из справочников, но это было давно и сразу не припомнить. Последними в котел отправляются Глаза Мертвеца.

– Каков их эффект? – независимо вскинув бровь, британский зельевар изображает праздное любопытство.

– Помогают увидеть себя и открыть чакры, – ответ капалики традиционно радует внятностью и однозначностью.

Рати тоже не сидит без дела, перетирает в ступках растительные компоненты для благовоний – базилик, сандал, пачули; ничего способного затуманить разум или подчинить чужой воле, ничего подозрительного.

Наступает очередное новолуние. Капалика и капалини(10) с широкими улыбками сообщают, что настало время для ритуала познания и активации Кундалини. Первым делом его хотят переодеть, но, получив категоричный отказ, легко отступают. Не настаивают и на умащивании его тела маслами. Так принято, но если сахиб не хочет…

К вечеру Рати зажигает благовония, и в хижину капалики начинают приходить люди, мужчины и женщины. От них тянутся плотные шлейфы сладких и терпких ароматов. Северус недоволен, но не может же он указывать хозяевам, кого принимать в собственном доме. Просто он пока пойдет погуляет. У самых дверей его ловит Рати. Оказывается, люди приглашены на праздник в честь дорого гостя – спасителя капалики, и ей с Садхиром будет очень нехорошо, если сахиб уйдет, даже не разделив со всеми трапезу.

Сахиб, собственно, не обязан заботиться о том, чтобы им было хорошо. Это они у него в долгу, а не наоборот. Но накатывает какое-то ленивое благодушие, и Северус остается.

Капалика разливает гостям зелье. Дорогой гость бдительно следит за другими и пьет только после всех, а еще незаметно меняет свою кружку с кружкой Садхира. Ничего подозрительного. Рис с овощами, лепешки с пряной зеленью, фрукты. Льется масала-чай, дымят благовония. Праздник постепенно переходит в эзотерический ритуал.

Ведутся разговоры о божественной сущности двух начал: мужского и женского. О высшей гармонии, достигаемой через их слияние. О самосовершенствование в гармонии. Северус прекрасно понимает, к чему все идет. Где-то на краю сознания мелькает мысль: «Должен уйти…» Но он остается и, когда к нему подсаживается одна из нарядных красивых женщин, не отталкивает.

*

Северус с ироничной усмешкой вынырнул из воспоминаний. С сомнением качнул головой, но все-таки обмакнул перо в чернильницу и написал на пальмовой пластинке: «Как подчинить веталу?»

Мало надежды на то, что Садхир ответит. Хранит ли он у себя парный лист? Увидит ли вопрос, появившийся на нем? Четверть века прошла с тех пор, как Северус, по сути, сбежал из их дома. От себя сбежал.

Нет, в отличие от медиации рядом с мертвецом, про тантрический ритуал он не мог сказать: не произвел впечатления. Произвел. Еще какое! Ни услуги старательных работниц «Садов Венеры» в Лютном переулке, ни безудержные дикие мистерии Ближнего круга Пожирателей смерти ни в какое сравнение не шли с тем наслаждением, которое он испытал в ту ночь. Каждая изощренная ласка была мучительно-сладкой. Каждое неспешное движение, сопровождаемое сосредоточенным смакующим наблюдением за партнершей и потоками энергии в собственном теле, дарило немыслимый прежде восторг. На те несколько часов он себя принял и, кажется, даже понял, что значит выйти за пределы своего тела и стать частью И́швары.

А на утро был такой же по силе откат. Чувство вины и раскаяния скрутили, ничуть не слабее, чем в страшную хэллоуинскую ночь 1981 года. Как и тогда, лишь обещание, данное Дамблдору, – позаботиться, когда придет время, о сыне Лили – удержало от самоубийства. Он ненавидел и презирал себя: «Как мог?! Подлец! Ничтожество… Как мог наслаждаться ласками женщины, когда Лили никакое удовольствие никогда больше не будет доступно? Потому что она мертва. Мертва по твоей вине».

В безумной спешке он кидал в рюкзак свои походные пожитки. На робкую попытку Рати выяснить причину, сахиб рявкнул: «С меня достаточно!» И, наверное, что-то жуткое было в тот момент у него в глазах, потому что женщина побледнела, попятилась и не издала больше ни звука. Садхир же изловчился все-таки сунуть ему в руку табличку для двусторонней связи:

– Не считаю свой долг выплаченным…

Северус скупо кивнул и, только переступив порог, аппарировал – прямо в Коукворт, послав к Мордреду опасения подлого разума. Вопреки тайной надежде из трангрессионной воронки выпал не иссохший труп, а вполне живой человек и даже в сознании. Попытка суицида по неосторожности провалилась. Не напиться в тот момент ржавой воды из-под крана было бы уже умышленным нарушением данного директору слова.

Конечно, потом он себя наказал. Под гнетом вины он и в предшествующие пять лет запрещал себе получать удовольствие. Все: еда, одежда, секс – только для выживания и сохранения рассудка, не более. Ну, а после вопиющего нарушения епитимьи… Полный целибат к вящему недовольству собой оказался ему не по силам. Молодой эгоистичный организм упорно требовал удовлетворения. Северус уходил с головой в работу, в научные изыскания – единственную позволительную радость, а плотское желание глушил настойкой охолонь-травы. И только когда она переставала действовать, пару раз в год, может, реже, шел в самый дешевый маггловский бордель.

Северус провел руками по лицу, отгоняя неприятные воспоминания. С годами его личный пенитенциарный режим был слегка смягчен. Но даже в последней версии он был таким, что попасть на зуб Нагайне казалось невысокой платой за освобождение.

Многое из сказанного капаликой Снейп понял, только начав жить заново. Собственно тантрический секс он больше никогда не практиковал, но кое-что из той ночи весьма удачно вспомнил годы спустя, когда пришел к осознанному и полному принятию себя.

*

– Северус? Что-то случилось? – Кира, приподнявшись на локте, смотрела на него расширенными встревоженными глазами.

Он с готовностью пересел к ней и взял ее свободную руку в свои.

– Все в порядке. Я просто немного устал и задумался.

– Как хорошо, что ты здесь, – лицо девушки озарила улыбка. Она высвободила руку и коснулась его щеки.

– Я же обещал, – прошептал он, скользя носом в ее ладонь.

Неожиданно это простое действие отозвалось волной желания. И в то же мгновение он ощутил трудно уловимое, но явное изменение в Кире. Плавная упругость движений. Взгляды пересеклись. Она потянулась к нему приоткрывшимися влажными губами. Несмотря на мгновенно появившуюся сухость в горле и горячую тяжесть в паху, ответом на ее порыв стал лишь легкий мимолетный поцелуй.

– Не надо… – прижавшись щекой к щеке, он касался жаркими губами ее уха. – Пока на моей руке активна эта… метка, не надо. Она ведет себя не так, как раньше, – чуть отстранился, посмотрел внимательно, серьезно, – я не могу рисковать…

– Метка? – брови Киры взметнулись вверх. – Тебе больно? – она невесомо коснулась его руки.

– Боль не самая большая неприятность, – чуть опустившиеся веки приглушили взгляд.

– Что ты имеешь в виду? Она может не только причинять боль? Наносит тебе еще какой-то вред? – встревоженные глаза быстро двигались в попытке найти ответы на его лице.

Качнул головой, словно разминая шею, и безрадостное подобие улыбки тронуло губы. Они разомкнулись с явной неохотой:

– Метка – не простое клеймо. Это своего рода проклятие, о котором я не все знаю. Именно поэтому я опасаюсь, как бы его действие не зацепило и тебя. Но, – он чуть повел бровью, – у меня появился план, как от нее избавиться, – улыбнулся едва заметно, но на этот раз – по-настоящему, и склонил голову набок: – Для этого мне нужно завтра побывать в Румынии.

– В Румынии? – Кира нахмурилась.

Северус кивнул:

– В библиотеке.

– И мне можно с тобой? – прищурившись, она убрала с его лба упавшую прядь волос.

Он вздохнул, перехватив ее руку, поцеловал в ладонь, несколько раз моргнул и, глядя в упор, ответил мягко, но непреклонно:

– Нет.

– Значит, это опасно, – волчица отвела взгляд.

– Библиотека не опасна, но сейчас такое время… – осторожно проговорил он, беря ее за плечи.

Волчица усмехнулась и продолжила за него:

– Когда опасность может быть везде.

– И в случае чего…

– Без меня у тебя будут развязаны руки, – синие глаза посмотрели в черные. Обиды в них не было, лишь грусть и понимание.

Он уже собирался облегченно выдохнуть, но неожиданно Кира немного отодвинулась, по-турецки поджала ноги и хмуро уставилась на покрывало у своих ступней. Северус наклонился, заглянув ей в лицо, и увидел закушенную губу.

– Кира?

Мотнула опущенной головой.

– Все нормально. Правда… – пожала плечами. – Просто – вдруг оказаться совсем не у дел, бездействовать, когда близким грозит опасность… Это… непривычно. Пожалуйста, не обращай внимания. Я сейчас возьму себя в руки.

– Ты сказала: «близким»? – он сделал упор на окончании.

– Да. Я вдруг подумала о племени, – иронично хмыкнула. – Привычка. Пройдет, наверное… Просто там ведь остались те, кто мне верил. Что с ними будет?

– Хочешь, – с осторожной решимостью произнес он, – я разберусь с этими…

Вскинув голову, она перехватила взгляд.

– Нет! – порывисто взяла за руки. – Не нужно. Это окончательно разобщит их.

– Я не понимаю. Ты переживаешь за своих сторонников, значит единства уже нет.

– Но и вражды, я думаю, тоже пока нет. Арчи не нарушил никаких формальных правил. Люди приняли его власть, когда я еще была там. С чего бы высказывать свое недовольство после?.. Но Джеррет – кузен – его тогда не было. Он отправился в другое племя поздравить с Рождеством свою невесту. Что если он, вернувшись, пойдет против Арчи? Ему не выстоять. И остальные могут начать войну друг с другом. Я так хотела этого избежать…

– Так, стоп, – выставив перед собой раскрытые ладони, деловым тоном перебил Северус. – Главный повод для тревоги – Джеррет? Когда он должен вернуться?

– Вчерашний день он собирался провести в гостях, а потом – трое суток на обратный путь.

– Так у нас еще два дня в запасе? Напиши письмо, отправим с Бертраном. Твой кузен же знаком с нашей почтой? Хорошо. Давай сразу, что еще тебя волнует?

Кира немного поколебалась.

– Еще Орикс и Малена. Понимаешь, они всегда поддерживали меня, а на вчерашнее собрание не пришли. И мужа Малены – Глинна – тоже там не было, – она говорила утвердительно, но во взгляде сквозил немой вопрос.

– Это… странно, – согласился Северус, решив не озвучивать версию о том, что друзья могли просто смалодушничать, зная о запланированном перевороте. – Если хочешь, завтра, когда я вернусь, мы с тобой наведаемся к лагерю и пролетим над ним, воспользовавшись чарами невидимости. Увидишь, как там обстоят дела. Идет?

Волчица кивнула с благодарной улыбкой. Но кроме признательности и никуда не девшейся тревоги было в выражении осунувшегося бледного лица что-то еще. «Чувствует себя виноватой передо мной?.. И что ей сказать по этому поводу?»

Мистический неоновый свет, полыхнувший из пальмового листа, переключил внимание.

– Мне нужно ненадолго наведаться в Хогвартс, – прочитав ответ, сообщил Северус.

*

Тяжелые двери захлопнулись, отсекая завывания вьюги, и ворвавшийся в вестибюль яростный снежный вихрь манной крупой осыпался на каменный пол.

– Северус! – вот с кем он никак не рассчитывал столкнуться на пороге школы, так это с леди Малфой.

– Нарцисса, – вежливо и настороженно отозвался Снейп, заклинанием испаряя снег с волос и пальто и сопровождая выжидательно тяжелым взглядом стремительно пересекающую холл женщину. Она практически не изменилась: элегантная, статная… измученная. Остановилась, не дойдя пары шагов.

– Ты здесь?! Ты в порядке?! – в голосе совсем не чувствовалось радости, с которой обычно произносятся подобные вопросы. В букете эмоций были различимы сильная тревога, удивление, надежда.

– А должно быть иначе? – бровь привычно поползла вверх.

– Н-нет. Просто все, у кого… то есть бывшие… – женщина опасливо глянула по сторонам. – Всем стало резко хуже пару часов назад. Драко здесь, Люциус – в Мунго. Оба уже без сознания!

*

То ли Северус совсем размяк от спокойной жизни, то ли вид больного был способен повергнуть в шок даже бывшего двойного шпиона.

За прошедшее со школьных лет время Драко сильно изменился душевно, но не внешне. Изысканно одетый, ловкий, с холодными серыми глазами и появившейся с возрастом легкой небрежностью в прическе и движениях, на тренировках с Геллертом он сразу превратился в предмет восторженных вздохов молодых мракоборок, которым, похоже, стало совершенно наплевать и на присутствие рядом его жены, и на не особо чистое прошлое.

Последний раз Северус видел его два дня назад на Рождество. Драко был все такой же: холеный, надменный, с фирменной фамильной ухмылочкой на тонких губах. А теперь… Снейп вряд ли узнал бы его в изможденном человеке, мечущемся в бреду на больничной койке. Ввалившиеся глаза и щеки, серая кожа и тусклые, будто седые, волосы.

– С чего вы взяли, что это Метка?

Поппи молча откинула простыню. Нарцисса закусила костяшки пальцев. На фоне синюшной кожи из кровавого месива выбухал аспидно-черный череп со змеей. Во все стороны тянулись от него такого же оттенка тонкие щупальца. Они уже оплели всю левую руку и переползли на грудь, единичные отростки добрались до живота и шеи.

Укором кольнула память. Утром Северус назначил Драко встречу в Хогвартсе, да так и не нашел для него времени. Хотя… если бы и нашел, ничего бы не изменил.

– А что у тебя? – недвусмысленно кивнула медсестра.

Снейп рывком обнажил руку. На бледном жилистом предплечье ярким пятном в ореоле запекшейся крови чернела метка, змеились сплетались в сеть плотоядные щупальца, но продвинулись не более чем на пару дюймов, словно упершись в невидимую преграду.

– Ты знаешь противоядие?! – воскликнула Нарцисса, лихорадочно блестя глазами. – Ты же поможешь им?

– Я не знаю, – обернувшись, Северус непроизвольно придержал ее под локоть. С нее станется бухнуться на колени. – Не знаю, почему в моем случае все не так плохо. Правда не знаю. – После короткой паузы добавил: – Могу лишь сказать, что собираюсь сделать все возможное для решения этой проблемы.

Не дожидаясь новых вопросов и просьб, он круто развернулся на каблуках и вылетел из лазарета.

*

Едва начав разговор с демоном, Северус понял, что в этот раз ничего от него не добьется. Но стоило хотя бы проверить, насколько монстр действительно уязвим.

Кровь ветале определенно была нужна. Его черное покрытое редкими волосками тело задрожало, стоило достать из кармана полиэтиленовый пакет с густой темно-красной жидкостью. Не спуская глаз в вожделенной пищи, демон прильнул к укрепленным чарами прутьям клетки. Мимо внимания Снейпа не прошло и то, что кожа веталы, прежде блестящая и влажная, как у саламандры, теперь была сухой и сморщенной.

Однако стоило монстру понять, что кормить его бесплатно маг не собирается, а в обмен хочет выведать ценные сведения, причем его не провести пустыми обещаниями и ложью, как он с видимым усилием отстранился и злобно зашипел.

– Что ж, вижу, ты еще недостаточно голоден для продуктивного разговора, – издевательски заметил Снейп. – Загляну через пару дней, – он помахал пакетом у самых прутьев, удовлетворенно отмечая, как демон сглатывает слюну, и невозмутимо спрятал купленную в аптеке донорскую кровь в карман.

Северус понимал, что за пару дней ничего принципиально не поменяется и он просто дразнил веталу. Со слов Садхира следовало, что этот демон-вампир может протянуть без крови человека или зверя максимум месяц. Но после его тело обратится в прах, а дух вернется к началу цикла превращений. Для веталы это равносильно падению в ад, поэтому на пороге голодной смерти он станет сговорчивым. Но, судя по всему, от крайней степени истощения плененный ветала был еще далек.

«Первое: пусть не в ближайшее время, но веталу можно будет использовать. Второе: демон не пытался манипулировать. Значит ли это, что он не смог преодолеть окклюментный барьер, просмотреть память и нащупать болевые точки?»

Мысленно подводя итоги, Снейп шагнул к выходу из импровизированной тюремной камеры. В дверях его подстерегала еще одна неожиданность.

– Сивилла, – обреченно выдохнул он. – Что ты здесь делаешь?

– Дежурю, – с жалобным выражением казавшихся чрезмерно большими за мощными линзами глаз ответила она скрипучим голосом. – В смысле – дежурный преподаватель… Я. Должна посмотреть… – подергала подбородком в сторону клетки, – на демона.

Северус торопливо посторонился, освобождая дорогу и жестом приглашая переступить порог первой, но Трелони почему-то не спешила заходить в комнату. Сделала шаг и снова остановилась.

– Северус, – робко обратилась женщина, и он напрягся. – Мы с тобой поссорились при прошлой встрече. Мне бы не хотелось… Понимаешь?.. – она шумно резко вдохнула, как будто собираясь чихнуть, и пожала худыми плечами. – Любовь с одного случайного взгляда…

– Часто приходит в сумерках(11), – с многозначительным наклоном головы быстро закончил фразу Снейп. – Спасибо, Сивилла! А теперь можно я уже пойду?

Пока Трелони осознавала смысл реплики, он, взяв за плечи, аккуратно, но при этом быстро и бесцеремонно сдвинул ее немного в сторону, чтобы протиснуться в дверной проем, и скрылся из виду.

– Но я же совсем не то хотела… – растерянно сказала прорицательница пустому коридору.

Запахиваясь в шали, она неуклюже повернулась и застыла от удивления. Ветала смотрел на нее с жуткой, но явно сочувствующей улыбкой.

(1) Разновидность индийского письма.

(2) Грубые волокна из пальмовых листьев.

(3) Смертельное заклинание, изобретенное Северусом Снейпом. Заимствовано из фанфика «Строя воздушные замки на камне» в переводе Отиум https://ficbook.net/readfic/3811808

(4) Сахиб – уважительное обращение к белым европейцам в Индии.

(5) В данном контексте – Мировой Дух, мировое Начало. Также в индуизме название Бога, Создателя.

(6) Знание чужих мыслей. Одна из пяти категорий сверхзнаний, обретаемых на пути к блаженству невозмутимости и необусловленности – самадхи (то же, что нирвана).

(7) Сверхъестественные силы, возможности, развитые благодаря духовным практикам; способность творить чудеса.

(8) Символ физической (материальной) энергии человека, сосредоточенной у основания позвоночника.

(9) Единственный восточный вид драконов.

(10) Женщина капалики

(11) Снейп говорит вторую часть ирландской пословицы: “Grá ag an gcéad radharc a thagann go minic ag dusk” – «Любовь с первого взгляда часто приходит в сумерках»

========== Копра ==========

Комментарий к Копра

Глава еще не просмотрена бетой.

Возня авроров за дверью наконец-то прекратилась. Ушли ни с чем.

«Все-таки снимать жилье в маггловском многоквартирном доме было хорошей идеей», – удовлетворенно подумала Копра. Аккуратно снять ее магические замки так называемые коллеги не смогли, а грубо разрушать не рискнули. Кругом полно магглов. Статут. Женщина нервно усмехнулась, машинально поправила высокую прическу и осторожно разгладила на столе старинный свиток. Он представлял собой средневековую копию древней рукописи.

«Еще немного, – думала Копра, – и я смогу вернуть свои силы. Даже больше, чем было. Много больше. Тогда никто мне не помешает занять свое место. И не нужно будет прятать Морриган…»

– Мама, – в проеме приоткрывшейся двери показалось испуганное девичье личико: синие глаза, белокурые волосы. – Они ушли?

– Да, – жесткие сухие черты Копры необычно смягчились, – не тревожься, милая. Все в порядке. Но я еще занята, – добавила она строже, когда дочь, распахивая створки шире подалась вперед. – Не мешай мне, детка.

Девочка послушно скрылась.

«Никто не помешает, – женщина сжала зубы. – Не позволю. Никому. Ни звездному мальчику, ни Волдеморту. Возродился он, видите ли! Не вовремя, – по тощим впалым щекам прокатились желваки. – Апологет чистокровности! Высшая раса… Нечисть еще какая-то уцепилась…» – межбровье прорезала глубокая борозда.

Копра не смогла определить сущность, обитавшую в теле преследовавшего ее мальчика. И стандартное заклинание от инфернала на него не подействовало. Это пугало. Она сбросила хвост, трансгрессировав за первым же поворотом, но для верности сделала еще несколько прыжков, прежде чем вернуться домой. Нельзя было провалить задуманное. Никак нельзя. Слишком долог был путь.

*

– Ведьма, значит, – хмыкнула Остер, когда ее четвертая дочь – шестой ребенок в семье – деревенея от волнения, не прикоснувшись передвинула по столу солонку и замерла, уставившись на мать расширившимися глазами. – Что ж, хоть кому-то повезло. Но и спрос с тебя будет больше, так и знай.

Хозяйка небольшой техасской фермы, многодетная мать, которая за всю жизнь ни разу не поцеловала ни одного из своих одиннадцати детей, монументальной поступью покинула кухню. Три ее дочери выдохнули, Копра с облегчением, а Дейдра и Анда разочарованно, и вернулись к чистке картошки. Младшая ехидно поглядывала на старших. Они-то надеялись, что ей влетит за фокусы, но мать не только не ругала, но еще сказала, что повезло. «Так вам!» О том, что значит – больше спрос, и о своей исключительности шестилетняя волшебница не думала.

Мысли о праве на привилегии за уникальные способности стали посещать Копру пару-тройку лет спустя. Она же по сравнению с другими детьми получала только большие объемы работы. Девочка злилась, но заявить претензии родителям не смела. В редкие свободные часы убегала за дальние пастбища и, гуляя по прозрачной дубраве, вымещала обиду на растениях и мелких животных. Там дочь маггла и сквиба набрела на мертвое болотце и впервые встретила слепую Мортабор.

Вначале бельма, затянувшие глаза старой колдуньи, не на шутку напугали девочку. Но стоило ей понять, что перед ней волшебница, которой ничего не стоит наколдовать нарядное платье или превратить кочку в жабу, как любопытство пересилило страх. Копра сама попросила научить ее также хорошо пользоваться магией. Мортабор, испытав маленькую ведьму долгим взглядом пустых глаз, согласилась.

Для многих зелий приходилось ловить и убивать животных, иногда варить живьем. Многие сильные заклинания тоже требовали жертв. Но если такие мелочи и беспокоили начинающую волшебницу, то только первое время. В конце концов, жертву можно было выбирать и вовсе не обязательно отдавать что-то свое, а с новыми навыками жизнь стала другой. Копра почувствовала власть. Сначала ее зауважали сестры и братья. Не сразу, но им хватило ума понять, что летучие мыши стали преследовать Анду после того, как она наябедничала родителям об отлынивании сестры от уборки по дому, Дейдра покрылась жуткими прыщами, назвав Копру сушеной воблой, а Картер дико корчился на полу, хватаясь за живот, после слов о безоговорочном превосходстве мальчиков над девочками. Потом необычную дочь стали остерегаться и родители.

– Надо было строже за ней следить, – подслушала она как-то слова негодующей матери к отцу, – теперь нам с ней не справиться!

Копра возликовала, но ее радость тут же омрачилась следующей репликой Остер:

– Ничего скоро отправится в школу, там приструнят.

Как ни странно, Мортабор не только не согласилась защищать ученицу от родительского произвола, но и ей запретила сопротивляться:

– Не привлекай к себе внимания непокорностью раньше времени, – проворчала колдунья. – В школу поедешь. На других волшебников посмотришь. С немагами справляться – много ума не надо. Учись жить среди равных.

Ильвермони поразила, вызвав одновременно восхищение и досаду. Какой величественной может быть магия! Как много Копра не знала и не умела. И как много оказалось равных ей и даже превосходящих ее. Она умела быть усердной и коммуникабельной, стремилась к лидерству во всем, но из года в год была лишь в числе лучших на курсе. А хотелось стать первой. Потихоньку стала использовать секреты Мортабор вначале для усиления собственной магии, потом и для того, чтобы ослабить, напугать или скомпрометировать конкурентов. Особенно весело было пошалить с зомби-животными. В ведьмином доме на мертвом болоте Копра многому научилась. Она хорошо запомнила ритуал подчинения мертвеца и подумывала самостоятельно создать человеческого инфернала, чтобы подослать к ненавистной Анге – старосте школы, но чуть не попалась на ерунде. Сумела выкрутиться. Но индивидуальный надзор за ней установили – она его чувствовала. Пришлось стать осторожнее.