Текст книги "Гарри Поттер: возвращение ушедших (СИ)"

Автор книги: Яросса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 47 страниц)

Кира сжала кулаки и зубы. Еще никогда она не чувствовала себя так. Как будто с нее прилюдно срывают одежду. Она перестала чувствовать пронизывающий ветер и стекающие за шиворот ледяные капли. Изо всех сил удерживая лицо от проявления беспомощности, а голос от дрожи, волчица снова обратилась к соплеменникам:

– Вы вообще слышали, что я говорила?.. – слова звучали вполголоса, но гул стих, и предводительницу было хорошо слышно. – Позже я готова выслушать все ваши претензии и ответить на все вопросы, а сейчас…

– А сейчас нужно заканчивать пустые разговоры, – вязкий слащавый голос Ховлана перебил ее, завхоз подошел к трибуне вплотную и, держась за перила, стал подниматься по скользким ступеням. – Конечно, мы вас хорошо слышали, миледи. И услышали достаточно. Позволь, Арчи, я попробую подвести итог, – сказал он, уже стоя рядом с военачальником, и увидев одобрительный кивок, продолжил: – В последнее время наша предводительница активно стремилась к тесным контактам с волшебниками, хотя, как свидетельствует история, друзьями они нам никогда не были. недаром наши предки завещали нам держаться подальше от колдунов. Но, возможно, – он примирительно вскинул руки, – это лишь предрассудки. Многие из нас так думали и не возражали. Мы согласились помочь магам с поисками логова, наши бойцы несли у того места караул. А ведь это ставило племя под удар. Но как же, нас ведь заверяли, что мы партнеры, нужно держаться вместе перед лицом общего врага. Маги наколдовали над нашим поселком защитный купол… Мы закрывали глаза на очевидный и далеко не чисто деловой интерес нашей альфы к колдуну Снейпу, чего она сама даже не отрицает… – матерый интриган выразительно посмотрел на молча сверлящую его взглядом Киру. – И что же мы получили? Наших бойцов отстранили от наблюдения за так называемым логовом, не объясняя причин…

– Причины нам пояснили. И это было сделано именно ради выведения племени из-под удара…

– Пожалуйста, дайте мне закончить, миледи, – скривился завхоз. – Так или иначе мы больше не имели возможности узнавать о том, что там происходит в числе первых… – он пожевал губами. – Если Кира сообщила нам верную информацию, то сегодня ночью враг перешел к активным действиям, и в это же время подвергся нападению именно наш народ, несмотря на то что нас якобы пытались защитить! – до этого звучавший приглушенно голос возмущенно повысился. – Пострадали наши люди, разрушены жизненно важные объекты. Об их точном местонахождении мог знать только тот, кто бывал в лагере! Благо – мы храним боеприпасы не на складах, а в наших домах, иначе жертв могло быть больше… А купол почему-то не сработал! Значит ли это, что в лагерь вошел тот, кто его устанавливал? Или он просто бесполезен? Я не знаю, – сокрушенно покрутил он головой. Порывы ветра раздували мех его лисьей шапки, а слова раздували искры негодования и ненависти в умах и душах слушающих. – И именно в эту ночь нашей предводительницы не было с нами. Она была с уже упомянутым Снейпом. Что мы о нем знаем? Кто интересовался тем, что творится в мире наших соседей-магов помнит, что этот колдун – бывший Пожиратель смерти и ближайший сподвижник того, против кого мы с ним якобы объединились. Только бывший ли?!

– Складно врешь! – прорычала Кира, разрываясь от ярости.

– Еще одну минуту, миледи, – прижав широкую ладонь к груди, обернулся он к ней.

– Я не верю, что Кира – предатель, – раздался из толпы молодой голос. Волчица всмотрелась. «Кажется, это сказал Лан». Его робко поддержали еще несколько человек.

– Я тоже не верю! – с жаром поддержал их Ховлан. – Не верю, что наша предводительница, дочь славного вождя Реджинальда, вечная ему память, могла предать нас. Я скорее допускаю мысль о том, что ее использовали без ведома, и также, ни во что не посвящая, увели от опасности в эту ночь. Я практически уверен, что она даже не догадывалась о готовящейся диверсии. Но очевидно, что Кира околдована, полностью подчинена воле колдуна и не может сейчас управлять нами.

Собравшиеся возмущенно загудели, послышались требования к замене предводителя.

– Давайте дадим слово Кире! – трескучим голосом предложил один из старейшин, сгорбленный седой анимаг, опирающийся на трость. Он был советником ее отца, один из немногих уцелевших после прошлой войны стариков, после ранений и отравления он так полностью и не восстановился, и ушел с должности еще при жизни Реджинальда.

Предводительница посмотрела на него с благодарностью. Но что сказать людям, взведенным изощренной ложью Ховлана и практически убежденных в ее ненадежности?

– Если я околдована, задумайтесь сами, – уже не стараясь скрыть волнения, призвала она, – если бы магам было нужно причинить нам вред, они могли это сделать открыто, зачем столько ухищрений? – последние ее слова утонули в негодующих выкриках первых рядов.

– Видите?! – рявкнул на всю площадь Арчи. – Она нас ни во что не ставит! По ее мнению, мы ее новым друзьям и в подметки не годимся! – обобщил мнение возмущенных соратников военачальник. – И это наш вождь?! Лично мне ясно, что так дальше не может быть! И я готов бросить вызов!

Если и были смельчаки, решившиеся возражать, то их голосов не было слышно за возгласами одобрения.

Арчи поднял руку вверх, и толпа затихла.

– Однако я за то, чтобы всегда соблюдать наши законы! А по закону никто из нас не имеет права бросить вызов вождю, если хотя бы половина соплеменников не поддержит его в этом намерении. Я прошу вас выразить свою волю. Те, кто готов позволить мне сделать этот шаг, станьте по правую сторону от черты, кто против – перейдите на левую, – он рубанул рукой воздух, и там, куда указывала его ладонь, люди, расступившись, увидели проведенную белой краской линию.

«Подготовились», – горько усмехнулась Кира. Она с грустью наблюдала, как перешла на сторону Арчи большая часть сильных бойцов. За ними последовали их семьи. Кто-то шагнул решительно, кого-то, видно было, терзали сомнения, но выбор соплеменники делали и преимущественно не в ее пользу.

В числе рискнувших не поддержать инициативу военачальника оказалось около трети собравшихся. Именно на них смотреть было особенно больно. Эти люди остались с ней до конца, а она… подвела их. Как подвела? Не предусмотрела такого развития событий, была слишком беспечна. Отмахнулась от предупреждений Малены… «А ее, кстати, действительно на площади нет. Неужели и она в числе пострадавших?» А даже, если б не отмахнулась, что она могла сделать? От любви Кира бы не отказалась… «Что ж, я была готова оставить место вождя. Хотелось бы не при таких обстоятельствах… Вообще не так… унизительно. Но как сложилось…»

Времени на раздумья больше не было. Арчи уже бросил ей вызов на поединок сильнейших, народ ждал ответа. Она могла принять вызов, могла попросить кого-либо из оставшихся на ее стороне сразиться вместо нее, но…

– Я не стану с тобой драться, Арчи, – устало произнесла она. Толпа вздохнула: облегченно или возмущенно, кто ж разберет. Нестройная перекличка редких смешков и шепотков утихла быстро. Военачальник смотрел на нее свысока, презрительно скривив губы. Но Кира выдержала этот взгляд, не ссутулившись и не опустив плечи. – Ты сильнее меня, и в рукопашном бою тебе нет равных. К чему тратить общее время? В сравнении с поединком, исход которого заранее известен, гораздо важнее мнение племени. И это мнение явлено, – она показала подбородком на тех, кто отвернулся от нее. Впрочем, некоторые из них с досадой отводили глаза. Однако Кира этого не заметила. Лицо ее было спокойно, голос звучал ровно, но взгляд туманила пелена непрошенных слез. Волчица втянула носом воздух. Глаза стали суше. – А еще важнее жизни людей. Я отдаю тебе власть добровольно. Забирай ее и займись уже безопасностью, – только на последних словах она позволила себе выказать отвращение и, стараясь сохранять независимый вид, пошла к ступеням ведущим вниз. Повернувшись к новому предводителю спиной, Кира не могла видеть, как Ховлан торопливо потянулся к Арчи и что-то шепнул.

– Задержись еще минуту, Кира, – окликнул ее бывший зам. Она обернулась, настороженно нахмурив брови: «Что еще?»

– Соплеменники! Учитывая, все, что произошло, и все, что было здесь сказано, считаю, что наша бывшая предводительница, находясь под влиянием неизвестных нам чар, представляет угрозу для племени. Властью, перешедшей ко мне по закону… – альфа-волк держал паузу, а Кира слушала его чувствуя, как бьет в грудину сердце и закладывает уши. – Я требую, чтобы она покинула племя. Немедленно.

– Ты изгоняешь меня? – зачем-то переспросила волчица, тут же упрекнув себя за эту слабость.

– Но ведь так поступают только с изменниками! – горячо заступился Лан. Он и еще несколько молодых парней и девушек подскочили к трибуне.

– Такова моя воля! – резко пресек их возмущение вождь. – Впрочем, я готов предоставить тебе выбор, Кира, – ухмыльнулся он. – Ты можешь остаться… в карцере.

– Я ухожу, – сглотнув, выдавила она. – Надеюсь, я могу забрать свои вещи?

– Позже. Когда минует угроза, – вышел из-за спины предводителя Ховлан. – Нельзя позволить ей призвать своего колдуна, – пояснил он новому вождю.

– Уходи, в чем стоишь, – мрачно заключил Арчи. – К вечеру твои вещи вынесут за КПП. Сможешь их забрать.

– Спасибо, милорд. Вы – сама гуманность, – едко усмехнулась волчица и стремительно двинулась прочь: вниз по ступенькам, ни на кого не смотря – широкими шагами через площадь. «Только бы не сорваться на бег и не разреветься», – думала она, глотая слезы и с гордо поднятой головой следуя к КПП.

*

– Кира, можно тебя на пару слов? – чуть впереди из-за остекленевшей осины вынырнул Калин и, приветливо улыбаясь, шагнул на дорожку, преграждая путь.

– Чего тебе? – грубо спросила волчица, досадуя на размазанные по щекам слезы, которые уже незаметно не вытрешь, и отметила, что нежданный собеседник держит правую руку в кармане.

– Тебе просили передать… – он сделал пару шагов, практически приближаясь вплотную, и, осторожно высвободив руку из кармана, резко выбросил ее вперед.

Блок. Перехват. Подсечка. Кира воткнула колено меж лопаток бывшего соплеменника и завернула его руку, лишая возможности сопротивляться.

– Ты что? – прохрипел он сдавленно. – Это же просто записка… И, действительно, из разжавшихся пальцев куда-то за воротник его камуфлированной куртки выпал небольшой бумажный свиток. Не выпуская его кисть, она нащупала за влажновато-теплым шиворотом записку и принялась разворачивать. Это неудобно, когда в распоряжении пальцы только одной руки.

– Невежливо, между прочим, – раздался за спиной насмешливый голос второго завхозского племянника Апатона.

От неожиданности вздрогнув, Кира обернулась и вдохнула распыленное ей прямо в лицо облачко горьковато-мятной жидкости. Смахивая с ресниц ее остатки, девушка попыталась встать, но только неловко упала на обледенелую тропу. Еще пару секунд она, приподнимаясь на ватных руках, старалась сфокусировать взгляд на плывущих силуэтах парней, разобрать слова, самодовольные с одной стороны и встревоженные с другой. Теряя последние силы, посмотрела вверх и заметила распластанное пятно на белесом фоне.

– Бертран, – шевельнула она губами. – Позови… – было произнесено уже только ментально. А потом осталась только белая пустота, даже в мыслях.

– Давай с этим быстрее заканчивать, – воровато оглядываясь, полушепотом поторопил Калин и потянул вялое, словно тряпичное тело Киры за руки.

– Нет, братишка, сначала хороводы вокруг нее поводим… – ухмыльнулся Апатон.

– Совсем спятил?! – с ужасом прошипел его брат. – Я в этом участвовать не буду!..

– Я, вообще-то, пошутил, придурок, – он подхватил девушку подмышки и прислонил к оторопелому и все чаще озирающемуся Калину, – придержи-ка, – присев, взял под колени и, взвалив ношу себе на плечо, выпрямился и зашагал в сторону от тропы. Оскальзываясь и хватаясь свободной рукой за ветви деревьев, он чертыхался, а брат просил его быть потише. Вскоре процессия скрылась за вязью голубовато-прозрачных ветвей и стволов, очертания которых терялись в завесе сыплющейся с неба колючей крупы.

На тропе остался скрученный в трубочку обрывок желтоватой бумаги. Всего через несколько минут его извлекли из снежной каши длинные нервные пальцы мужчины в черном. Он спланировал сверху вслед за опустившимся на толстую голую осиновую ветку беркутом. Маг не обращал внимания на холод и мерзлые осадки. Пиджак на распашку, под ним только тонкая черная сорочка. Обернулся, осмотрелся, наклонился за запиской. Повертел находку. На ней не было ни единого слова.

Северус поднес бумагу к своему длинному носу и нахмурился:

– Нарколениум, – артикулировали тонкие синюшные губы. Полоснул опалово-черными глазами по округе. Взмахнул узкой кистью над клочком бумаги, превращая его в мерцающую красным огнем пыль. Осторожно дунул. Часть пылающего порошка поднялась в воздух и осела, очертив множество следов и бесформенное пятно посреди тропы. Шагнул к нему, подул еще раз. Следы свернули с дорожки в чащу. Северус пошел туда же.

Порошок вскоре закончился, а те, кого он преследовал, передвигались по лесу аккуратно со знанием дела. Ветвей не ломали, следы же, которые крупа и так долго не хранила, судя по всему, заметали. Вот когда пригодилось бы обоняние анимага, но Снейп им не обладал и остановился в смятении. Какой еще найти ориентир, чтоб привел к Кире? То, что это ее усыпили зельем, разработанным им самим же во времена бурной юности, когда обиженного, озлобленного молодого зельевара угораздило выбрать неверный путь, он не сомневался. Полжизни он исправлял ошибки тех неполных двух лет. Всех не исправил и не исправит уже. А отголоски его достижений звучат не только в памяти и словах недоброжелателей, а приобретают иногда и вполне материальную природу. Как это зелье, использованное против той, которая смогла закрыть пустоту, зиявшую в его душе почти столько же, сколько он себя помнил. Сердце сжималось и, казалось, втягивало в себя диафрагму. Он не мог потерять Киру. Только не ее… Кому помолиться? Мерлину? Глупо. Богу? Услышит ли?

Звук выстрела докатился по гулкому морозному воздуху как ответ судьбы. Потом еще один. Недалеко, на расстоянии не более километра, стреляла Беретта.

========== Поиск ==========

Первым вернулось ощущение собственного тела. Давление на живот мешало дышать. Пустое, теперь уже серое, пространство медленно, тошнотворно вращалось и дергалось. Из зыбкой вязкости вынырнула и поплыла первая дрейфующая мысль -обрывок мысли, который не сразу смог облачиться в слово: «Где?». Тяжесть. Тягучесть. Муха в патоке. Голова налита свинцом. Переполнена им. Замутило. Руки, ноги – тяжелые маятники. Низ нашелся. Пошевелить пальцами – не слушались. А, вот, что-то получилось, и сразу тысяча ледяных игл впились в чуть дрогнувшие фаланги, и ноющая боль, одновременно напоминающая щекотку, потянулась вверх. Наползли звуки, низкие, вытягивающиеся, как черви. Мерзкие скользкие черви. Холодно. Страшно.

«Все испытывают страх. Но сильные ему не поддаются».

«Папа? Кажется, я подвела тебя. Но что же случилось? Что?..»

«Одержима… Не может руководить…» Мерзлые капли стекают за шиворот.

«Покинуть лагерь!»

«Когда он успел стать таким?»

«Кира, можно тебя на минуту?» – улыбка, напряженная, неискренняя.

На лице брызги. Лед под щекой. Небо. Клякса. Бертран. Северус! Не дать себя унести. Очнуться! Быстрее.

Звуки обрели резкость. Это голоса. Слов не разобрать. Напрягла слух. Очистила разум, как он учил.

– Мы свое дело сделали, – Апатон говорил глухо и зло. – Договор выполнен. Так?

– Так, – голос отвечающего хриплый и липкий. Невыносимо несет падалью. – Вначале я должен убедиться, что это она.

– Смотри.

Мгновение невесомости, и тупой удар отдался болью в локте и бедре. Кира сдержала стон.

– Убери волосы с ее лица.

Холодные пальцы мазнули по переносице и щеке. Рано открывать глаза. Что-то продолговатое давит на спину, от поясницы и ниже. Ствол. Беретта! Горе-похитители даже не додумались обыскать. Похоже на ликование. Рано.

– Она, – удовлетворенно просипел заказчик. – Закиньте ее мне на спину и можете быть свободны, – замогильный голос плеснул снисходительным презрением.

Чужие руки подхватили под мышки. Успела почувствовать запах пота, злости и страха, услышала глухое рычание, перекатывавшееся в груди предателя. Пора.

Резким движением бросила руку за спину. С координацией плохо, но оружие выхватить удалось. Только бы не выронить! Предохранитель. Выстрел в плотную ткань зимней камуфляжной куртки. Звук глухой, как сквозь подушку.

Потрясенный стон боли и удивления. Апатон отшатнулся, но его пальцы судорожно вцепились в добычу. Еще один выстрел. На этот раз оглушительно громко.

Пальцы разжались. Кира сделала пару шагов назад, но, так и не найдя равновесия, упала на пятую точку.

– Апатон! – рядом прокатился надрывный и сдавленный возглас Калина.

Фигуры плыли перед глазами. Бывшие соплеменники. Один склонился над другим. Зловонная туша кентавра опаснее. Выстрелы разорвали воздух и вонзились в барабанные перепонки, а он продолжил движение. Руки тряслись и зрение подводило, но не настолько, чтоб она промазала с трех, двух, одного метра.

– Невозможно убить того, кто уже мертв, детка, – ухмыльнулся кентавр-зомби, и копыто с силой впечаталось в ее колено.

Ослепляющая боль докатилась чуть позже, чем хруст костей. Кира рванулась и зарычала сквозь рвущийся из горла крик. Сжала зубы, прицелилась в голову. Судя по тому, как дернулась патлатая грива, попала. А в следующую секунду пистолет был выбит из ослабевшей руки. Отталкиваясь одной ногой, волчица постаралась уклониться от тянущихся к ней гнилых рук – под ошметками кожи влажно чернели мышцы – и дотянуться до оружия. Она не принимала решения биться до конца. Оно просто подразумевалось.

Мертвая голова кентавра, на которой жили только чужие светящиеся красным глаза, напряженно вскинулась, обдав строптивую и неугомонную пленницу тяжелой волной запахов разлагающейся плоти. Кира только заметила, как прищурились изъеденные гнилью веки. На одно из них нехотя наползал черный студень из пулевого отверстия, зияющего повыше брови. А дальше за мельканиями копыт взметнувшейся и опрокидывающейся в воздухе туши уже было не разглядеть лица.

Глаз еще хранил след красного луча надежды, а родная теплая рука уже легла на ее плечо.

– Потерпи.

Хотелось немедленно вцепиться, вжаться в него, спрятаться в его надежности и заботе, но Кира сдержалась. Кивнула.

– Я в порядке.

Из поломанных кустов донесся треск веток и скрип. Копыта, царапая лед, нащупывали опору. На том месте, где недавно Калин причитал над Апатоном, осталось только алое пятно, и такая же дорожка потянулась к непролазным зарослям дерезы. Северус остановился в двух шагах впереди Киры и поджидал, пока поднимется во весь рост одержимое нечистью тело. Его лица волчица не могла видеть, но вся фигура выражала с трудом сдерживаемую ярость.

– Мертвого невозможно у… – ехидно усмехаясь, заговорил кентавр.

В невербальной бомбарде взлетела рука, сжимающая палочку.

Разлетелись на десяток ярдов, повисли на обледенелых ветвях зловонные куски падали: кожа, мышцы, внутренности. Кира рефлекторно закрылась рукой, но ни одна капля гнилого мусса ее не коснулась, остановленная защитным куполом.

– Ликвидировать можно что угодно, – процедил Северус, – и на тебя, нечисть, найдется заклятие.

Он не отрывал взгляда от четырехрукого черного монстра, вниз головой карабкающегося вверх по стволу дерева.

– Пока оно найдется, – злобно просипела красноглазая нечисть, втянув свой метровый язык, – вас уже не останется.

Демон увернулся от магической удавки и перепрыгнул на соседнее дерево. Едва начав преследование, Северус резко остановился, замер на долю мгновения, а потом бросился к Кире.

– Прости, – шепнул он, упав рядом и подхватывая ее под мышки и под колени. Губы прижались к виску, и в тот же миг их затянула воронка аппарации.

*

Это у здорового человека трансгрессия вызывает только неприятное ощущение сдавливания и обезвоженность. При наличии же вывихов и переломов такой способ перемещения категорически противопоказан, как и при заболеваниях сердечно-сосудистой системы. Северус это прекрасно знал и понимал, что придется пережить Кире. Но острое чувство стремительно приближающейся опасности, возникшее за миг до нового взрыва боли в левой руке, требовало экстренных действий. А черный вихрь чужой аппарации в глазке захлопывающегося тоннеля подтвердил, что неясной природы интуиция не обманула.

При аппарации ни вдохнуть, ни выдохнуть, поэтому глухой, утробный крик Киры, вжавшейся лицом ему подмышку, раздался только, когда воронка вытолкнула их в пункт назначения.

Продолжая обнимать ее за плечи, Северус как можно бережнее уложил девушку на диван и бегло осмотрел ногу. Как ни старался он придерживать поврежденный сустав, при трансгрессии произошло серьезное смещение обломков, которые, судя по набрякшей от крови брючине, разорвали мягкие ткани. Кира сдавленно надрывно стонала, вцепившись пальцами в его одежду. Опустившись на одно колено, Северус простер раскрытую ладонь над местом повреждения, направляя к ране мягкую энергию целительской магии.

– Dolore levantur(1), – протяжно, как нараспев, проговорил он заклинание. – Locusum recte ossa(2), – тихое похрустывание указывало на медленное возвращение костных обломков к нормальному расположению. – Dolore levantur, – его губы почти не шевелились, а звуки лились прямо из груди. – Vulnera sanentur(3). Dolore levantur.

Кира постепенно перестала дрожать и обмякла в его руках, затихла.

– Дыши, родная, дыши, – прошептал он в спутанные влажные волосы. – Все будет хорошо.

Взмахнул рукой, невербальным заклинанием открывая дверь в лабораторию и притягивая флакон с костеростом.

– Кира, посмотри на меня, – ласково позвал он. – Нужно выпить зелье.

Волчица судорожно вздохнула и медленно, словно опасаясь возвращения боли, чуть отстранилась и подняла мокрое лицо. Покрасневшие глаза были как никогда пронзительно синими. Скальпелем полоснуло в груди: «Ты не должен был этого допустить».

Поднес флакон к искусанным губам.

– Сделай пару глотков. Это ускорит сращение костей, – добавил Северус, хотя Кира и без всяких пояснений послушно выпила отвратительное на вкус лекарство.

– Что со мной было? – опасливо переводя взгляд на свое раненое колено, спросила она. – Мне казалось, что ногу оторвало…

– Нет, это был всего лишь открытый перелом, – с легкой иронией возразил Снейп и ободряюще улыбнулся, одновременно трансфигурируя кожаный подлокотник, чтобы Кире было удобнее. – Как видишь, нога на месте, – одно быстрое движение пальцев, и пропитанная кровью ткань от середины бедра и ниже расползлась и обнажила ногу, на которой от недавней травмы остались только бледнеющие на глазах кровоподтеки и тоненькие красные змейки затянувшихся ран. Он провел раскрытой ладонью, прошептав диагностическое заклинание, и на пару секунд сквозь плоть стали видны чуть светящиеся кости с неровными трещинами, покрывшими тонкой сетью суставные головки и пустившими темные лучи вдоль бедренной и большеберцовой костей. – Я сопоставил обломки, но чтобы срастись, им нужно время. Поэтому не шевели пока ногой.

Еще пара небрежных взмахов восстановила целостность брюк и очистила их от буреющих пятен.

– Где мы? – вместе со сносным самочувствием к Кире вернулась и любознательность.

– У меня дома, – Северус перехватил ее озадаченный взгляд, устремленный в окно. За ним на фоне синеющего в разрывах кучевых облаков неба покачивались на ветру голые ветви деревьев. – Это другой дом. В пригороде Женевы. Здесь основная лаборатория и запас лекарственных зелий. Кстати, выпей еще вот этого, – сказал он, подхватывая на лету и откупоривая пузырек с кроветворным.

– Кроме тех, о которых ты теперь знаешь, есть еще один. В Коукворте, – ответил на незаданный вопрос и усмехнулся, видя ее смущение. – Но тебе он бы не понравился, и у меня самого нет ни малейшего желания там находиться.

– Я так и не перестала «орать свои мысли из окна»? – расстроенно вздохнула волчица.

– Уже меньше. Сейчас ты просто переволновалась, – сказал и почувствовал укол в сердце. – Мне жаль, что тебе пришлось испытать такую боль, но выбора не было. Аппарация была единственным способом ускользнуть из-под носа Волдеморта за миг до его появления. Я не мог тобой рисковать… – непрошеным дополнением к словам грозовой тучей выползло раздражение. Изрядных усилий стоило затолкать его за окклюментный барьер. – К слову, объясни мне, пожалуйста, как тебя угораздило оказаться за пределами защищенного лагеря, зная, какая сейчас обстановка?! А те уползающие в кусты ушлепки и были твоей охраной?.. Кира? Кира, что случилось?

Она отвернулась, закусив губу.

Северус вспомнил грязные серые пятна на платке, которым он не придал значения.

«Она не просто так вышла в лес, даже не сообщив… И это были не просто неприятности. Случилось что-то серьезное».

– Расскажи мне, – мягко накрыл своей рукой ее пальцы, теребящие застежку на куртке.

Повернулась с вымученной улыбкой, сквозь которую сочилась такая боль, что у Северуса захолонуло в груди.

– Да, собственно, – якобы беззаботно дернула плечами волчица, – в моих недавних планах по-любому было пореветь на твоем плече! – горько усмехнулась. – Просто обстоятельства немного расширили перечень поводов. А изначальной причиной было то, что меня изгнали из племени! – при этих словах она не отвела глаза, не закрыла лицо руками и не предприняла никаких иных попыток укрыться от нахлынувшей боли. Встретила и приняла ее с мужеством самурая.

Северус не нашел ничего другого, кроме как молча сгрести ее в охапку и спрятать в своих объятиях.

*

Волдеморт медленно повернулся и нашел взглядом веталу.

– Ты вызвал меня, сообщив, что у тебя интересующая меня девчонка, не так ли? – растягивая слова, спросил он. – Может быть, объяснишь, почему я ее здесь не вижу?

– Она была здесь, Темный, – под стать ему просипел демон, спускаясь на нижние ветки. – Однако явился тот колдун, о котором ты говорил, и забрал ее. Ты мог видеть вихрь…

– Конечно, я его видел, – хищно прищурился Реддл. – Хотелось бы знать, почему вместо того, чтобы убить обоих, ты дал им уйти? – двигаясь плавно, словно скользя, он приблизился к демону. Две пары красных глаз уставились друг на друга в упор.

– Не говори со мной в таком тоне, маг, – оскалил иглообразные зубы ветала. – Ты провел ритуал, соблазнил меня сладкой плотью, и теперь я обязан помогать тебе, пока не достигнешь ты своей цели. Но я лишь твой должник. Не раб и не слуга.

– И что бывает с должником, который плохо исполняет свой долг? – от напряжения магического фона зашипел воздух и потрескались ледяные оковы на ближайших деревьях.

– Он остается несвободным, – нехотя признал ветала, чуть отползая в сторону. – Но я стараюсь! – вытаращился он. – Кто нашел для тебя заклинание умножения праны(4)?

Волдеморт выпустил струйки пара из ноздрей-прорезей:

– Этого мало.

– Знаю. Но в сегодняшней неудаче нет моей вины, – примирительно прошелестел демон. – Все шло по плану, но девчонка очнулась слишком рано. Колдун почувствовал тебя еще на подходе, а продажные людишки оказались слишком слабы.

– И трусливы, – презрительно скривил губы, немного обнажив змеиные зубы, Волдеморт. – Шлейф их страха настолько плотный, что за него можно ухватиться, – изящная белая рука описала небольшой круг, словно наматывая на себя невидимую веревку, сжалась и потянула. С треском ломаемых колючих кустов из зарослей дерезы невидимой силой были волоком вытащены братья-анимаги. Апатон не подавал признаков жизни, кроме кровавой пены, текущей из его рта, а Калин в ужасе разевал онемевший рот.

– Только не убивай их, Темный, прошу, – сладко пропел дух-вампир. – Отдай мне.

Волдеморт брезгливо стряхнул с руки магическое лассо.

– Говоришь, колдун почувствовал меня на подходе? Как такое возможно?

– А вот это тебе виднее, гуру, – качнул косматой головой ветала. – Мне ответ неведом…

– А как же твое всеохватное зрение, видящее прошлое и будущее? – ехидно улыбнулся Реддл.

Демон издал звук, напоминающий то ли вздох, то ли утробное рычание.

– Мне не удалось. Его аура хорошо защищена. Этот колдун силен, сильнее многих…

– Вот поэтому, чтобы он не путался под ногами, его нужно или убить, или подчинить! – белея от ярости, громким шепотом воскликнул Волдеморт. Туго всколыхнулся воздух, срывая с ветвей наледь, и сосны на дюжину ярдов вокруг лишились хвои.

Ветала распластался в воздухе, держась за дерево лишь задними руками, колыхнулся перед лицом Темного из стороны в сторону.

– Почему ты так беспокоишься, гуру? На нем ведь твое клеймо. Темная печать – вскрытая нади(5), – демон перетек к самому уху мага, плотно прижатому к чешуйчатому черепу, и негромко проговорил: – Просто выпей его прану, и он больше тебе не помешает, – блаженно зажмурившись и сложив под подбородком передние руки, ветала так же медленно и текуче отстранился.

– Как? – с жадным изумлением прошипел Реддл.

– Ты не знаешь? – в свою очередь искренне удивился дух. На его уродливом лице появилось подобие презрительной ухмылки. – Даже воруя нашу мудрость, человек заката остается невежей, – заключил он, глядя подчинившему его чародею прямо в глаза. – Тебе хватило силы и мастерства освоить ритуал и наложить метку, но не достало таланта выведать у наших магов все ее возможности.

– Зато его достало, – злорадно протянул Волдеморт, растягивая рот в нарочито радушной улыбке, – чтобы заполучить тебя. И теперь ты принесешь мне эти ваши тайные знания на блюдечке. Не так ли, мой верный… должник?

– Так, – нехотя проклокотал демон.

*

Джинни, вздрогнув, подняла лицо от высокой спинки. Кажется, задремала. Детская привычка сидеть на стуле задом наперед никуда не делась и, вероятно, останется с ней и в старости.

Лили безмятежно посапывала на диванчике под мягким пледом, укрытая шатром хитроумных заглушающих чар Гермионы. Так ни завывания ветра в камине, ни шумная беготня маленького Миллса, ни возня Альбуса в общей гостиной не тревожили ее сна. А не решающаяся отойти от прошедшей сеанс глубинной легилименции дочери мать уже несколько раз впадала в странное оцепенение, когда мыслей нет, а все чувства обострены.

Из этого состояния ее выдергивали посторонние шумы. То впорхнула Луна, прошелестела по комнате, подхватила сына и с извинениями исчезла. То шумно ввалились в общую гостиную Гарри и Рон. Потом донеслось грозное шипение мужа на брата – дошло, что Лили, должно быть еще спит. Дальше крались на цыпочках.

– Заходите уже, она под заглушающими, – снисходительно улыбнулась Джинни просунувшимся одновременно в приоткрывшуюся дверь головам: черной и рыжей. «Даром что по тридцатнику, а мальчишки мальчишками», – с нежностью подумала она тогда.