Текст книги "Прежде чем мы проиграем (СИ)"

Автор книги: wealydrop

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 48 страниц)

Её внутренности готовы были расплавиться, чувствуя колоссальной силы призыв, но она беспомощно смотрела в воздух, тяжело вдыхала прохладу вечера и молилась, чтобы Том нашёл в себе силы немного потерпеть ещё.

Когда опустилась ночь, Гермиона стала прислушиваться к шорохам, чуть ли не отсчитывая секунды до полуночи, чтобы выйти из палатки и заменить Гарри.

Однако это произошло раньше – Гарри начал что-то кричать, что явно дало понять Гермионе: друг видит какой-то сон или копается в голове у Волан-де-Морта. Она быстро выскочила из палатки, позвала друга по имени, понимая, что Гарри провалился в сознание врага, и почувствовала, как начинает наполняться раздражением: неужели он не понимает, что Волан-де-Морт может воспользоваться этой связью и запудрить Гарри мозги?

– Сон приснился, – произнёс Поттер, быстро садясь, и в оправдание добавил: – Похоже, я задремал, извини.

– Я же знаю, что это опять твой шрам! У тебя на лице всё написано! Ты снова заглядывал в мозг Волан…

– Не произноси его имени! – выкрикнул из палатки Уизли.

Рон был прав, а она совсем забыла, что на имени табу.

– Хорошо! – более раздражённо отозвалась Гермиона, покосившись на брезентовую дверцу. – В мозг Сами-Знаете-Кого!

Гарри поднялся, явно пребывая в возбуждении, а Гермиона с невероятно жалящим раздражением понимала, что вызвала мощный вихрь, который неумолимо тянул её куда-то в сторону, где, очевидно, находился Том. Он был настолько рядом, а магия в нём бурлила настолько сильно, что не было больше никаких сил чего-то ждать, поэтому Гермиона любым способом решила положить этому конец: она скрестила руки на груди и едва сдержала себя, чтобы не выгнуть губу в презрении.

– Я не хотел этого! Мне приснился сон! Ты своими снами управлять умеешь, Гермиона? – словно оправдывался Гарри, поднимаясь на ноги.

– Если бы ты научился пользоваться окклюменцией…

– Он нашёл Грегоровича, Гермиона, и, по-моему, убил его, но перед этим вошёл в сознание, и я увидел…

Сил терпеть кипящую лаву в груди больше не было, поэтому она резко перебила:

– Думаю, если ты настолько устал, что сидя спишь, на посту лучше побыть мне.

– Нет, ты же совсем измотана! Иди полежи…

Гермиона горько усмехнулась про себя, сделала шаг назад ко входу в палатку и демонстративно открыла брезентовую дверцу, взглядом приглашая зайти внутрь. Поттер спорить не стал, потому юркнул туда, а та отпустила брезент, обернулась и взглядом пробежалась по местности. Спустя минуту она отшатнулась от палатки, медленно прошла к месту, где сидел Гарри, и осторожно опустилась вниз на тёплый плед, с болью в груди ожидая, когда Том сам выйдет к ней.

Но минуты шли, а вдалеке притягательная магия не сдвигалась, приманивая своей силой и теплом.

Стало слишком невыносимо ждать, и когда Гермиона уже сама готова была подняться и найти то, что ей, казалось, было жизненно необходимым, энергия вокруг заколебалась, стремительно приближаясь к ней, отчего кровь прилила в голову и где-то в ушах начала глухо пульсировать.

Гермиона затаила дыхание, боясь, что вдохнёт воздух и сорвётся в какую-то бездну, привлекая к себе внимание друзей, выдавая тем самым Риддла, а кругом, казалось, всё запылало неестественным жаром, пытаясь прожечь в и так продырявленном сердце огромную зияющую дыру.

Где-то рядом послышался звук шалящего тока: Гермиона точно знала, что Том сейчас находится напротив неё.

Сколько в нём выдержки, чтобы не сорваться и не вцепиться сейчас в неё?

В отличие от него она больше не могла ждать: её рука быстро поднялась вверх и нащупала ткань плаща, и как только это произошло, чужие руки вцепились ей в плечи, резко подняли с земли, и Том с силой потащил её на несколько метров дальше от палатки, завёл за толстое дерево и больно прижал к стволу.

Перехватило дыхание, а сгустившийся разряд тока до боли в ушах затрещал, накрывая ту плотным кольцом теплоты, сжигающей изнутри. Как околдованная, она рвано вцепилась в плащ, до боли сжимая костяшки, а из глаз неожиданно полились слёзы. Что-то очень тяжёлое и незримое топило её вниз, заставляя колени подогнуться и медленно сползать по стволу дерева.

Незримая энергия была слишком огромной, до ужаса тяжёлой, невероятно величественной, что хотелось рухнуть на колени и преклониться перед этим.

Она вспомнила тот день, когда бежала из замка и, находясь в гостинице с Томом, открыла для себя мощь и тепло волшебства, которым он был наделён. Тогда хотелось раствориться в этом, остаться навечно укутанной лоскутами незримого тепла, жадно и нежно обволакивающими её раненую душу. Тогда хотелось преклоняться перед восторженной величественностью волшебника, и сейчас, испытывая точно такие же ощущения, как в первый раз, ей хотелось упасть в ноги и слёзно умолять, чтобы лоскуты невероятно бархатного и мягкого тепла ни за что не отпускали её, залечивая вскрывшиеся за одно мгновение огромные раны.

Она почти рухнула на землю, но чужие руки придержали её, не позволяя упасть. Гермиона жалобно простонала, понимая, что не может ухватиться пальцами в желанную энергию – они словно оцепенели, перестали слушаться, кажется, она даже перестала их чувствовать.

Всё стало казаться каким-то другим миром, сложенным из тысячи серых оттенков, пляшущих перед глазами неясными тенями, завлекающими своей величественностью и мощью. И в этот момент чужие руки слабо встряхнули её, заставляя мир вздрогнуть, разбиться на мелкие куски и с треском наэлектризованного тока рассеиваться в никуда.

Гермиона больно сглотнула и прерывисто вдохнула ночной воздух, застучав зубами от вкуса тепла, которым было пропитано всё кругом. Её затрясло хуже, чем при лихорадке, а зубы так громко застучали, что Гермиона не сразу различила тихий шепот над ухом, успокаивающе произносящий её имя.

Этот голос, казалось, был заколдован, иначе отчего ему быть настолько волшебно красивым, очаровательным и с ума сводящим?

Зубы застучали ещё звонче, а у Гермионы даже не было мысли как-то унять их. Она лишь проникалась к потокам кружащей энергии, как одержимая, пытаясь умолять дать прикоснуться к этому, ибо почему оно всё было таким не досягаемым?

Перестали слушаться не только пальцы, но и практически всё тело – оно обмякало, принимая какую-то форму, а кругом казалось всё бездной, в которую хотелось свалиться и чувствовать, как ласкает величественная энергия, кружа её до потери сознания. Но что-то не дало ей упасть, и в этом замкнутом кругу она продолжала тихо бормотать и умолять свести её с ума, оставить без разума и жизни, лишь бы ей позволили плавиться и, наконец, расплавиться в колоссально манящем волшебстве.

Волшебный голос шептал что-то про выдержку и стремление взять себя в руки, но Гермиона протяжно смеялась, хотя её голос был похож на какие-то всхлипы. Зубы застучали ещё сильнее, словно сейчас было холодно, как на северном полюсе, а ей почему-то приносило удовольствие не справляться с собой. Всё вокруг казалось мягким и магнетически притягательным, хотелось хвататься в наполненный теплом воздух и сжимать, сжимать и сжимать.

Гермиона потеряла счёт времени, забыла, где она находится, и что вокруг происходит. Казалось, она пребывала в каком-то забвении, постоянно кого-то умоляя растопить её в тягучей лаве, и, чёрт знает, сколько времени прошло, когда что-то вокруг резко изменилось.

Перед собой она увидела невероятно красивое лицо, настолько ровное и божественно завораживающее, что на несколько секунд её зубы перестали стучать, а пальцы наконец почувствовали прохладную землю – оказывается, она уже сидела на земле и сжимала горстями мокрую траву, вырванную с землёй. Случайно она поймала себя на мысли, что меланхолично сжимает и сжимает эту грязь, но вдруг резко всё оборвалось и ничего не видящие глаза жадно уставились в антрацитовый блеск, в котором, казалось, был заключён весь этот бесполезный и несчастный мир. Казалось, свет из глаз аж клубил столбами густого чёрнеющего дыма над кипящей лавой, в которой Гермиона слёзно желала раствориться. Тонкие губы как-то странно, но очень изящно изгибались, очевидно, что-то шепча ей, но Гермиона тонула в других звуках, которые оглушили ей все мысли и призывали всё время умолять и плавиться. Зубы снова задрожали, произвольно застучав в бешенном ритме, а пальцы, погрязшие в мокрой земле, потянулись к божественно сияющему среди всех серых тонов лицу, желая прикоснуться к чему-то поистине прекрасному, подавляющему настолько сильно, что в ту же минуту хотелось припасть.

Гермиона не могла справиться с собой, она даже далеко не думала об этом. Она просто желала сгореть.

Распознав среди неразборчивых пятен тонкие губы, она жадно потянулась к ним, но они почему-то постоянно отдалялись и стали казаться неуловимыми, пропадая в своём очертании и постоянно теряясь из вида.

Тепло просачивалось сквозь неё, оставляя неизгладимые шрамы повсюду, но этого было слишком мало. Хотелось ещё и ещё.

Она не поняла, что произошло снова, но мир второй раз начал разбиваться на осколки и с грохотом падать вниз, как падают провода высокочастотного тока, оглушая всё вокруг. Невыносимый и пугающий шум заставил резко вздрогнуть, и зубы снова замерли, переставая на некоторое время стучать, а после где-то вдалеке потонули последние искры тока, оставляя за собой тишину, которую тут же пронзил пьянящий голос:

– Тише-тише, – ласково и нежно режа слух так, что Гермионе показалось – сейчас из ушей польётся кровь. – Не стучи зубами, не надо… Гермиона, всё в порядке… Я рядом…

Но Гермиона ничего не понимала из услышанного, она лишь умоляла изрезать её вновь.

– Гов-вори-и, гов-вори-и, – сквозь дрожь зубов еле выговаривала она, меланхолично покачиваясь и закатывая глаза. – Д-дай мн-не…

Тонкие губы, которые она долго пыталась схватить, даже не улыбались – она пыталась просить их улыбнуться, только почему-то её желания не выполнялись.

Пальцы снова устремились куда-то вперёд, Гермиона видела свои руки размытыми пятнами, но они не могли ни за что ухватиться, после чего внутренности стало заполнять отчаяние.

– П-прошу…

– Остановись, – слишком глухо прозвучал волшебный голос рядом. – Мне уже слишком тяжело…

– Н-не от-твергай, – провыла та, предпринимая попытку снова вцепиться в исток волшебства, разрывающего на части всю сущность Гермионы своей мощью.

И на этот раз у неё почему-то получилось.

Пальцы ухватили что-то тёплое, наполненное энергией, с дрожью стали притягивать к себе, а после, как удар молнии, в неё что-то вцепилось, и невозможные, нескончаемые потоки тепла стали нанизывать её словно на какие-то спицы – больно и в то же время желанно протыкая насквозь.

Казалось, то самое величие, которым она безумно восхищалась, стало разрывать её на части, больно сжимая, стискивая, сдавливая и ломая, как хрустальную вазу. Сквозь безудержно стучащие зубы, Гермиона пыталась что-то вдохнуть, и из её глаз рекой потекли слёзы, как только губы почувствовали что-то жгучее и невыносимо манящее, наполненное невозможным волшебством. Она с упорством пыталась вцепиться в чужие губы, но стучащие зубы плохо позволяли это сделать, и лишь когда чужая рука с силой дёрнула её за волосы, Гермиона на мгновение замерла и почувствовала, как тонкие губы впились в её, не позволяя зубам снова затрястись.

Они были слишком нежными и пьянящими, вызывающие дикий восторг и удушающий трепет, – в них хранилось столько тепла, что в ту же секунду хотелось забыться и исчезнуть в небытие.

И в третий раз мир стал рушиться мозаикой, оставляя за собой невероятно ослепительный свет, лучами прожигающий насквозь. Привыкнув к нему, Гермиона смутно различила, что он исходит из зрачков, обрамлённых затянутыми антрацитом. И, не найдя в себе сил противостоять превосходящему величию и упиваться пронизывающей до боли магией, Гермиона ослабла, наблюдая, как белоснежная нить прерывается, исчезая на тонких губах.

Весь мир померк, превратившись в чёрный сгусток, дурно пахнущий контролируемым кем-то волшебством, и лишь два ярких ослепительных пятна, словно прожигая её насквозь, пристально следили за ней.

Не было сил не то чтобы подняться, а даже поднять голову, чтобы лучше видеть волшебника напротив.

Он источал что-то невероятно мощное и захватывающее, казалось, из него вот-вот готовы просыпаться белоснежные искры, однако минуты шли, а ничего не происходило, лишь воздух продолжал быть слишком горячим и плотным, словно предвещая грозу, а силуэты деревьев наконец стали различимы, как и вихри кудрявых волос, спадающих на лицо, которое она не видела, казалось, множество лет, а сейчас не могла не восхититься увиденной красотой и очарованием.

Сделав какой-то неумелый вздох, Гермиона пошевелила липкими от грязи пальцами и остановила последние попытки невольно задрожать зубами.

– Прекратилось?

Нет, голос продолжал околдовывать и заставлять нервно постукивать зубами. Гермиона поднесла ладонь ко рту и осторожно прикоснулась, словно это поможет унять дрожь.

Риддл повернул голову куда-то в сторону, словно прислушиваясь к окружающим звукам, но кругом стояла тишина, и, убедившись в этом, снова повернулся к ней.

– Дай руку, – шёпотом произнёс он, протягивая ладонь.

Гермиона отпустила губы, позволяя зубам дальше постукивать в непонятном ритме, медленно взялась за ладонь и вздрогнула, как от удара тока, который реально, казалось, прошёл сквозь неё, принося одновременно боль и странное удовольствие.

Том поднялся с колен, осторожно потянул на себя Гермиону, пытаясь поставить её на ноги, и ей показалось, что она стала парить над землёй – она ничего не чувствовала и не понимала, как стоять и держать равновесие. Стоило Тому ослабить хватку, как та тут же начала ускользать вниз, а после тихо засмеялась, не понимая, что вообще происходит с ней.

– Находишь это смешным?

– Н-не знаю, что бы я д-делала на твоём месте, – улыбчиво выдохнула та.

Она почувствовала чужую частицу чего-то ласкового и необъятно трепетного, и ей захотелось устремиться на мягкую траву, закрыть глаза и пропасть в нежнеющей неге, тихонько посмеиваясь.

Кажется, она невольно радовалась, что чужие эмоции и чувства вновь пронзали её, и стало казаться, что этой части настолько сильно не хватало, что теперь и дня она не сможет прожить без этого.

А Том ей слабо улыбался, мерцая в темноте белизной магии, осторожно прислоняя её за плечи к дереву.

– Ты изменилась, – его уголок губ дрогнул, а глаза странно сверкнули.

– Плохо выгляжу?

– Я о твоей душе.

Гермиона ответила не сразу, задумчиво посмотрев перед собой. Перед глазами пролетели долго тянущиеся дни одиночества, и на фоне привязанности, эмоционального сближения и совместного времяпровождения в съемной квартире Тома это всё казалось каким-то ужасным сном, которому пришёл конец. В чёрном сгустке одиночества не было ни одного проблеска света, отчего темнел образ призрачно светлой натуры, превращаясь в чёрствость и сухость.

Изменилась ли она?

Несомненно, да. И ей казалось, что так многим лучше, потому что с тех пор Гермиона любому способна сказать “нет”. Куда-то исчезла вселенская жалость, ярое желание помочь или сострадание, которое ранее она испытывала ввиду каких-то потерь и неурядиц. Всё стало настолько тусклым и безразличным, что было плевать даже на эти изменения. Просто так ей было свободнее и лучше. Так она видела своё преимущество даже перед друзьями, зная, что когда-то ей это поможет.

Где-то глубоко внутри она готовилась к чему-то необычному, и у неё было не так много времени, чтобы подготовиться к тому, на что согласилась, дав обещание Долохову. И если сейчас она была совсем не готова, не допуская мысли о том, что когда-то придёт время воспользоваться тёмной магией, то всё точно вело к тому, чтобы однажды вспомнить об этом и принять эту мысль. Долохов был уверен, что присутствие Риддла в этом очень сильно поможет.

С этих пор Гермиона не собиралась отступать от Тома даже на шаг.

Он смотрел на неё с каким-то превосходством, а теплящиеся частички магии ощущали его довольство. Очевидно, то, что он в ней разглядел, приносило некоторое удовлетворение. Он совсем не был разочарован – напротив, наполненный мощью, он чуть ли не сверкал, как самая яркая звезда на небе, приготовившаяся взорваться, осветив всё обжигающим белоснежным светом.

– Изменилась, – подтвердила Гермиона, поднимая голову выше. – Давай ещё раз поможешь мне встать.

Том наклонился к ней, ухватил за плечи и аккуратно поставил на ноги, и в этот раз Гермиона почувствовала землю, осторожно сделала шаг и с облегчением поняла, что может стоять на ногах. Том сделал полшага назад, но та тут же вцепилась в его плащ, обхватила руками и крепко обняла. Грудная клетка Тома задрожала от неслышного смеха, а ладони мягко прижались к её спине.

– И что это за проявление нежности?

– Ты нормальный? Вообще-то я скучала, – деланно хмуро отозвалась Гермиона, слегка отпрянув.

– Я заметил, – с сарказмом отозвался тот, отчего Гермиона почувствовала, как заливается краской.

Она сама не ожидала, что после длительного вынужденного разрыва первая встреча произойдёт именно так, и точно знала, что Риддл также не ожидал, хотя, возможно, и мог предполагать. Гермиона до сих пор ощущала, как невидимые нити жестоко сдавливали, словно собираясь растворить её в Томе, но, очевидно, он, утолив магический голод, превосходно контролировал движение плавающей вокруг энергии: насытившись и воссоединив недостающие части, Том ощущал спокойствие, а Гермиона больше не испытывала одержимого притяжения, вдоволь насытившись теплом.

– А теперь расскажи мне всё, что с тобой было, – неожиданно твёрдо потребовал Том, отстранив от себя Гермиону.

Его белизна стала медленно меркнуть, превращая глаза в привычный тёмный цвет. Гермиона отступила на шаг, настороженно оглянулась и, убедившись, что всё спокойно, принялась рассказывать свою историю.

Она рассказала чуть ли не про каждый день своей жизни без него, умолчав только про Долохова и их тайны, а Том молча слушал, прислонившись к дереву и опустив глаза себе под ноги.

– …наконец, в Министерстве я увидела тебя и… не могла я не захватить тебя с собой! Из-за того придурка у нас нет убежища, и теперь, кажется, настало время прятаться в безлюдных местах.

– Этого придурка зовут Яксли. Не совсем уверен, что он увидел меня, но шансы допускаю.

– Ты так и не встречался с Тёмным лордом?

– Не думаю, что это хорошая идея, – отрицательно качнул головой Том.

– Как ты оказался в Министерстве? – сдвинув брови, спросила Гермиона.

– Хотел бы я у тебя узнать, как вы вообще додумались проникать под оборотным зельем в логово врагов? – с раздражением отозвался Том. – То, что вы унесли оттуда ноги – это шанс один из ста, и вам просто невероятно повезло, что именно этот шанс выпал вам.

– А как мне, по-твоему, нужно было доставать медальон? Амбридж появляется только в Министерстве, только там мы могли отследить её.

– Я зря учил тебя дезиллюминационным чарам?

– Это опасно! Одно дело неизвестный волшебник, другое дело невидимка!

– Вы глупо поступили тем, что не выяснили, в каких волшебников собираетесь превратиться. Повезло, что Поттер оказался на хорошей должности и с отличными связями. Этого было бы достаточно, чтобы вызвать за дверь Амбридж, оглушить её и забрать медальон, а не привлекать внимание и волшебников, и дементров.

Гермиона скрестила руки на груди и с иронией отозвалась:

– Очень жаль, что тебя не было с нами, чтобы продумать план настолько идеально.

– Теперь я здесь, и планы буду продумывать я, – отрезал Том, сверкнув глазами.

– Не понимаю, для чего ты так сполошился? Всё же закончилось благополучно и…

– Грейнджер, если с тебя хоть кто-то уронит волос, ты хоть понимаешь, что станет со мной? Разве ты не чувствуешь важность беречь себя и затолкать куда подальше свои идиотские планы?

Гермиона ответила не сразу, слабо улыбнувшись от того, как странно Том говорил о своей заботе и переживаниях за неё.

– Ладно, ты прав, – отступилась она, продолжая улыбаться.

– Я сказал что-то смешное?

– Нет, скорее, ведёшь себя очень забавно. Неужели нельзя просто сказать, что ты переживал?

Том дёрнул желваками, смерив ту тяжёлым взглядом, и, переходя на низкий шёпот, произнёс:

– Если я скажу так, то это нисколько не заставит тебя включить мозги. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что можешь попасть в лапы Тёмному лорду, а там я не особо представляю, как тебе помочь. Ладно Поттер опять строит из себя героя, решаясь на идиотские поступки, но ты-то зачем? Эти двое на тебя плохо влияют…

Гермиона закатила глаза и на выдохе перебила:

– Ладно, хватит. Я же сказала, что ты прав. С моей стороны весь план был очень рискованным, но раз мы здесь, то давай придумаем, что с этим делать. Извини, второй палатки у меня нет, но, возможно, ты можешь куда-то трансгрессировать, а потом приходить к нам…

– Исключено. Если вас найдут, пока меня нет, я даже не узнаю об этом.

– Ты будешь с нами? – слегка удивилась Гермиона.

– У тебя есть идея получше? – с иронией отозвался Том, выгнув бровь.

Та закусила губу и задумалась, а после покачала головой.

– Я же сказал, теперь ваши планы выстраиваю я. До утра мы будем здесь, а дальше отправимся в другое место – долго задерживаться нигде нельзя. Вокруг слишком много егерей, которые рыщут по лесам.

– Ты весь день сидел здесь? – вдруг озабоченно поинтересовалась Гермиона, делая шаг к Тому.

Тот выпрямился, отходя от ствола дерева и, слегка сощурив глаза, словно пытаясь понять, к чему задан вопрос, тихо протянул согласие.

– Может быть, я тебя накормлю? Вряд ли за это время ты научился питаться магией, – тепло улыбнулась Гермиона, взявшись кончиками пальцев за ладонь Тома.

Он опустил глаза вниз, деланно задумавшись, а после исподлобья взглянул на неё, произнося:

– Не научился.

Гермиона потянула его за собой, оба тихонько пробрались к палатке, Том тут же накинул на себя чары невидимости, и в тишине та выложила всю еду, что осталась с вечерней трапезы. Через пять минут тарелка с варёными грибами и собранными в лесу ягодами исчезла, а рядом раздался насмешливый шёпот:

– Тебе следует научиться готовить блюда с грибами.

Гермиона даже не обиделась, а лишь мягко усмехнулась:

– Извини, к такой ситуации меня жизнь не готовила. Значит, самое время научиться.

– Иди спать, – спустя минуту раздался голос Тома.

– Я не могу…

– Я буду сторожить.

Гермиона посмотрела в сторону, где предположительно находился Том, ощущая его плотностью вихрящей энергии, и только хотела отозваться, как тот спросил:

– Или не доверяешь?

– Доверяю, – шепнула она, поднимаясь с тёплого пледа. – Спокойной ночи.

В ответ ей была тишина. Гермиона открыла брезентовую дверцу, убедилась, что друзья крепко спят, и легла на кровать, быстро забываясь сном.

Комментарий к Глава 21. Воссоединение

Вы хоть чувствуете, что всё подводит к скорому концу этой части?)

Осталось совсем немного.

========== Глава 22. Разлад ==========

На следующее утро первым из палатки вышел Поттер, поправляя очки и держа в руках какой-то предмет.

Том пошире раскрыл сонные глаза, быстро осмотрелся и вынырнул из-под воротника чёрного плаща, медленно разминая оттёкшие руки.

Над горизонтом уже появились первые лучи солнца, освещая кроны деревьев, кругом пели птицы, а на траве блестела утренняя роса.

Поттер устремился куда-то в сторону от палатки, пристально вглядывался в деревья, словно что-то выискивая. Том тихо поднялся с земли и осторожно последовал за ним, а спустя несколько мгновений увидел, как тот остановился возле широкого ствола одного из деревьев и принялся откапывать землю. Вскоре он понял, что тот закопал волшебный глаз, про который рассказывала ночью Гермиона, считая, что именно его пропажа из двери Амбридж обнаружила их.

Том сощурил глаза, наблюдая, как тот молча постоял перед этим местом, затем вернулся к палатке, с раздражением думая о том, насколько мальчишка глуп в своих поступках.

Наконец появилась Гермиона, которая тут же устремила взгляд в его сторону, а после перевела на друга, подходящего к ней ближе.

– Я думаю, нам нужно уходить отсюда, – произнесла она, скрестив руки на груди.

– А как же Рон? Ты же говорила, ему следует избегать трансгрессии.

– У нас нет выхода, Гарри, – настаивала та. – Каждый день нам придётся где-то останавливаться, иначе долгое пребывание в одном месте может сулить опасность.

– Ладно, согласен с тобой. Нужно собираться.

– Эй! А вы не хотите у меня спросить? – раздался недовольный голос Уизли из палатки.

Гермиона поджала губы, едва преодолев желание фыркнуть, поэтому вместо неё с ним пошёл разговаривать Поттер, скрывшись за брезентовой дверцей.

Она посмотрела в сторону Тома, который счёл подходящим моментом подойти к ней.

– Парная трансгрессия будет идти от меня, – шепнул он. – Стой всегда слева.

Гермиона кивнула и опустила ранее скрещенные руки.

Спустя несколько минут из палатки вышли Гарри и Рон, готовые заметать следы их пребывания. Гермиона сняла защитные чары, пока ребята собирали вещи, а Том стоял за стволами деревьев, выкуривая предпоследнюю сигарету, которая осталась с прошлого дня. Когда сборы были закончены, и друзья были готовы покинуть это место, Гермиона предупредила, что трансгрессию отныне совершает она, и, дождавшись, когда невидимая рука схватит её, четверо через несколько секунд оказались на новом месте.

Это была небольшая роща, ниже которой виднелась рыночная площадь – туда можно было сходить и запастись нормальной едой.

Том тут же выпустил Гермиону и отошёл на несколько метров в сторону, чтобы ребята спокойно разбили палатку и подготовили место под себя. Тем временем Том серьёзно задумался над тем, что ему нужно приобрести подобие спального места и тёплую одежду, а также решить проблему с вредной привычкой и иметь какой-то достаток еды и воды, чтобы лишний раз не тревожить Гермиону. Во всяком случае, в какой-то момент друзья могут обратить внимание, что еды остаётся меньше, а в худшем случае обвинить Гермиону в объедании.

Ребята сами очень скоро заговорили про еду и питье, решив, что кто-то из них должен сходить на рынок и закупить всё необходимое, и, конечно же, вызвался Поттер, поэтому Том решил отправится вниз по склону с ним, заодно осмотреться на местности.

Путь был не совсем близкий, но в этот раз Поттер не был безумен в своих идеях: трансгрессировать не стал, а довольно быстро устремился к рыночной площади. Оба за полчаса оказались на подступах к рынку, как вдруг небо стало сгущаться, а неестественный туман начал заполонять первые улицы. Поттер замедлил шаг, а спустя минуту остановился, внимательно вглядываясь в изменившееся небо. Кругом стало сыро и неуютно, Том поёжился, а на ум стали приходить какие-то отголоски старых воспоминаний, не особо приятных и вызывающих долю отчаяния.

Оба тут же сообразили, что это не туман, а дементоры.

Вдруг один из дементоров появился на другой стороне улицы и, учуяв волшебников, направился к ним. Том отступил на несколько шагов, а Поттер так и замер, словно оцепеневший.

Неизвестно, сколько времени он готов был так стоять, пока Том не решился подойти к нему и подтолкнуть, отчего тот вздрогнул, на мгновение обернувшись, резко достал палочку и попытался применить заклинание патронуса, но, к сожалению Тома, у того ничего не вышло. Он раздражённо молился, чтобы тот перестал геройствовать и бросился наутёк, и, к огромному облегчению, тот всё-таки бросил бесполезное махание палочкой и побежал. Дементор порхнул следом.

Том выбежал на другую улицу и, оглядевшись, увидел вдалеке других дементоров, проследил за тем, чтобы Поттер выбрался в поле, и оба побежали назад.

Они так быстро оказались на территории палатки, что Том на некоторое время забылся, что ему нужно вести себя тише и не привлекать внимание, однако Поттеру сейчас было не до этого: он влетел в палатку и принялся сбивчиво рассказывать, что ничего не удалось найти, потому что кругом были дементоры.

– И ты ничего не смог захватить? – с презрением отозвался Уизли. – Ты же умеешь вызывать патронус.

В этот момент Тому захотелось прикончить его: смутные образы пережитых неприятных воспоминаний стояли за спиной, осадком оставаясь в мыслях после встречи с дементорами.

Да, он никогда в жизни не использовал заклинание патронуса, а у Поттера ничего не получилось, но, может быть, Уизли с радостью спустится в деревню и попробует сам?

– Я же говорю, у меня не получилось!

– Отлично, теперь мы без еды! – раздражённо произнёс Рон.

– В чём проблема? Иди сам, сходи и достань нам еду! – огрызнулся Гарри, решив, что тоже не будет скрывать своего настроения.

– Если ты не заметил, то у меня ранена рука!

– Заткнись, Рон! – встряла в разговор Гермиона, рявкнув на Уизли. – Лучше подумай, где достать еду.

– Ты же у нас умная, ты и придумай!

– Вот так, да? – начала заводиться та.

– А что, я неправду сказал? Ты же у нас главный маг! – с какой-то иронией воскликнул торжественно Уизли.

– Хорошо, тогда сиди молча, и чтобы я не слышала ничего наперекор, ясно? – грубо произнесла Гермиона, и в палатке что-то глухо щёлкнуло, а после сменившимся тоном требовательно заявила: – Здесь мы оставаться не будем, поэтому собирайтесь, уходим в другое место.

Том был удовлетворён подобным решением: он и сам собирался при первой же возможности сказать Гермионе, что отсюда им нужно как можно скорее убираться.

Друзья быстро собрались, убрали все следы, и Том перенёс их на ферму. Там было солнечно и спокойно, вдалеке паслись животные, где-то рядом располагался курятник, судя по звуку распетушившихся петухов.

– Отличная идея, Гермиона, – выразил удовольствие Поттер, отпуская ладони друзей.

Они очень быстро выставили в поле палатку, защитили заклинаниями и в этот раз Гермиона решила отправиться на поиски еды. Том последовал за ней, и когда оба отошли на приличное расстояние, пробираясь сквозь высокую траву, он заговорил:

– Он всегда такой?

– Рон? Нет, – качнула головой та и обернулась к Тому, шагая вперёд спиной. – Но иногда он меня ужасно раздражает.

– Как ты вообще с ними связалась? – усмехнулся он, наблюдая за тем, как Гермиона легко засмеялась.

– Я знаю, что ты их недолюбливаешь, но…

– Тебе я бы посоветовал делать точно то же самое.

– Перестань, сейчас он поест, и всё будет хорошо.

Они подошли к ферме, Гермиона накинула на себя дезиллюминационные чары, и оба пробрались к курам, стащили яйца и крупу, а после быстро вылетели оттуда и бросились в поле.

– Мерлин, ты стала воришкой.

– Чёрта с два, я оставила под клеткой деньги.

Том закатил глаза и тяжело вздохнул.

Солнце уже давно клонило к горизонту, становясь холоднее. Приближаясь к палатке, Том забрал часть добытой еды и снял чары невидимости с Гермионы.

– Я вспомнила, что у меня есть спальный мешок, может быть, вечером я передам его тебе?