Текст книги "Прежде чем мы проиграем (СИ)"

Автор книги: wealydrop

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 48 страниц)

Гермиона довольно и согласно протянула в ответ, затем пошатнулась, выводя Тома из сомнительных мыслей. Ему показалось, что она оступилась, переставив ногу чуть дальше с едва слышимым стуком ботинка, но та качнулась снова, отчего осознание вспыхнуло, а желание волшебницы стало как на ладони.

Том искренне удивился, приподняв бровь, – она хотела танцевать.

Пляшущие тени за её спиной заставляли танцевать и её, а она, в свою очередь, хотела пробудить и в нём тех самых дьяволят, что обнимают душу мягкими касаниями и наполняют сущность трепетом и смесью странных, неразборчивых чувств, ощутив которые хочется испытывать снова и снова. И поддаваясь этому, Том переставил ногу и отзывчиво пошатнулся, хватая ладонь и поднимая руку вверх, чтобы Гермиона легко крутанулась вокруг себя. После первого поворота она повернулась лицом, показав искреннюю улыбку, затем снова и снова, пока весёлый и беззаботный смех не разлетелся по комнате, заставив колебаться моментально разрядившийся воздух.

Ему захотелось улыбнуться, уловив эту озорную атмосферу, в которой где-то отдалённо звучала заносчивая мелодия, напетая преследуемыми за спиной тенями, что заставили неизвестно когда прыгнуть в бездну. Том завороженно наблюдал за Гермионой, провожая взглядом, как каштановые волны плещутся в воздухе, как тёмные глаза радостно блестят и как широкая улыбка, обращённая ему, продолжает блуждать на губах.

И почему она думает, что находиться с ним – прекрасная или какая там ещё в её голове может быть идея? Он точно знал, что в самом начале она уверила себя в выгодах этого общения, заложив ключевую мысль в том, что сможет пользоваться полученными от него знаниями. Но уже как два месяца прошло, а знаний о его жизни и ситуации в стане врага не пополнилось. Тем не менее, Гермиона с нетерпением ожидала встречи и только тогда чувствовала себя живой, уравновешенной и настоящей. Её первоначальный план с треском провалился, – больше она не ждала ничего, кроме элементарного присутствия в её жизни, возможно, теша себя надеждами на то, что ничего не происходит и не произойдёт.

Но это не так. Происходило многое, чуть ли ни у неё под носом. И в этот самый момент Том прекрасно осознал, что в очередной раз хитро выстраивает перед ней интриги хотя бы тем, что осчастливил на несколько минут волшебницу, зная, как после этого может сделать больно и, скорее, сделает именно больно, ведь она, правда, стоит в шаге от того, чтобы Том разбил ей сердце. К чему тогда эта глупая иллюзия – притворяться сейчас тем, кем на самом деле никогда не был?

Том никогда не любил, так и откуда взяться этому чувству, если насильно держала только магия?

Он перестал кружить Гермиону, схватил в объятия и медленно остановил озорной ритм, ощущая, как сожалением наполняется не только он, но и она, перебирая в своей голове тяжесть дней и сложившиеся обстоятельства.

Том вздохнул, выпустил Гермиону и отошёл к креслу, ощущая, как недавняя сказка трескается, словно стекло, и сыпется со звоном на пол.

Только зачем он задумывается о её чувствах, которые вздрогнут при первой же попытке отстраниться? Нелегко было свыкаться с мыслью, что её душевное равновесие как-то беспокоило, но у него было достаточно времени, чтобы свыкнуться, потому что от неё зависел и его душевный настрой. Сейчас же это казалось не причиной, а лишь первым шагом к тому, чтобы признаться себе, что это вошло не просто в привычку, но и в действительности беспокоит его. Не хотелось, чтобы хоть кто-то смел её обидеть, разгневать или причинить боль. Если это и может кто-то сделать, то только он, – остальные не имеют права даже коситься в её сторону, вынашивая гнусные планы.

Том нисколько не удивился, заметив, как Гермиона кошачьей поступью прошла к нему, опустилась в ноги и взяла за руку. Кажется, она уловила правильный подход, подступаясь вот так осторожно и примирительно, как в каком-то из предыдущих дней, когда Том так же отпрянул от неё, предаваясь глубоким мыслям об их взаимоотношениях.

Он почувствовал, как она намеренно стала отдавать толику тепла, чтобы помочь обуздать неприятные мысли, но этого было слишком мало – она не умела делать то, что делал Том, когда глушил её гнетущие чувства.

Видимо, сообразив это, Гермиона решила сделать по-другому, вызвав своими действиями искреннее любопытство: она медленно зацепилась за холодные пальцы, сжала их и выдавила утешающую улыбку, заставившую что-то колыхнуть внутри.

Неужели она не понимает, кому протягивает руку? Неужели она так глубоко окунулась в мир своих грёз, что возможные последствия, в общем-то, не особо волнуют?

– Понимаешь, с кем связываешься?

Осознанный, обращённый на него взгляд прекрасно говорил о том, что она понимает. Возможно, сейчас понимает лучше, чем приходилось когда-либо, и это серьёзно заставляет озадачиться.

– Расскажи мне всё, что считаешь нужным. Я помогу. Я сделаю, что скажешь, – медленно произнесла Гермиона, прижавшись щекой к колену, отчего в том месте стало очень тепло.

Том не выдал захлестнувшего изумления. Его снова окружили вопросы, связанные с тем, какого чёрта Гермиона до сих пор выдёргивает из него лояльность, при этом зная, кто он и каким жестоким может быть, преследуя свою цель. Как эта хрупкая, юная волшебница может полагать в мыслях, что справится со всеми проблемами и заботами, оставаясь рядом с ним? Как она собирается жить, зная, что её друг, – Гарри Поттер, – и он находятся по разную сторону баррикад? Или что это? Выбор? Она сделала выбор?

– Поднимайся, сядь сюда.

Он пристально проводил взглядом, как она поднялась с пола, сверкнув надеждой в глазах, забралась на указанный им подлокотник и притянула к себе ноги, чтобы не задеть его, но Том тут же закинул одну из них на колено, а саму Гермиону притянул ближе.

– Раз ты согласилась, я дам то, что ты хочешь, но теперь назад пути нет. Я расскажу кое-что, ты будешь знать больше, но прежде… но прежде докажи, что я действительно тебе нужен.

– Ты серьёзно? – наклоняясь и пряча изумление, спросила она.

– Ты же хотела серьёзно, и я решил дать тебе попытку.

– Я не хочу, чтобы это выглядело, как договор.

– А это не договор, Гермиона, – улыбнулся Том, притягивая её ближе к себе, чтобы коснуться губ, – я тоже серьёзно.

Он приник к ней с неким воодушевлением, впервые искренне вкладывая в поцелуй самого себя, со странным удовольствием ощущая, как невидимые нити, до этого момента ни разу не замеченные им, натянулись, утягивая за собой артерии и нервы, словно пытаясь вырвать их из тела, чтобы обнажить или разорвать внутренности, превращая Тома в куклу, размякшую на одиноко освещённой сцене после того, как кукловод наигрался и бросил вагу. Эти нити были какой-то замысловатой паутиной, которую сплёл неизвестный паучок, да так прочно, крепко и липко, что Том почувствовал себя мухой, попавшей в ловушку. Это было страшно, но до ужаса умопомрачительно. Неукротимое любопытство не давало остановиться, призывая заглянуть за тяжёлую завесу, за которой открывается вид на… что? Наверное, на что-то новое, неповторимое и с ума сводящее.

Стоит только дотянуться.

Разрушительная магия колыхалась, желая выбраться наружу, но Том осторожно укрощал её, не позволяя подать хоть один импульс волшебства. В ушах тихонько потрескивало, а в глазах изредка сверкали вспышки, – всё напоминало о существовании тепла, пытающегося начать плавить нервные клетки, но он не давался ему, оттесняя вглубь, желая достигнуть чего-то другого, что не давало покоя, и как только Гермиона аккуратно прикоснулась пальцами к щеке, все звуки смолкли, растворяясь в пустоте.

Она была невероятно мягкой и податливой, с умеренной отзывчивостью собирая с губ не тысячи вкусов, а лишь тот, что был настоящим. Казалось, она превращалась в горячий, только что расплавленный воск, из которого можно слепить гладкую красивую фигурку, а когда та надоест – снова расплавить и слепить другую, что будет по душе.

И он начал лепить, вонзая пальцы в волосы, сдавливая телом, сильнее прижимая к себе, огрубляя прикосновения губ. Том никогда не закрывал глаза, обычно наблюдая за всем из-под полуопущенных ресниц, но в этот раз веки опустились сами собой, отяжелев от сдавливающих чувств, зубы вонзились в губу, едва укрощая дрожь, не охотно отпуская и снова закусывая влажную кожу, после чего язык осторожно очерчивал тонкую линию с одного уголка до другого, тем самым заставив Гермиону чуть вздрогнуть от щекотливых прикосновений. Она сильнее сжала воротник плаща и прерывисто выдохнула, чуть отстранившись, поднимая взгляд, чтобы встретиться с тёмными глазами.

Том посмотрел на неё сквозь ресницы странным, не то озорным, не то презрительным взглядом, последний раз зажал зубами губу и медленно выпустил, не отдаляясь ни на дюйм.

Гермиона замерла в нерешительности, затем хрипло выдохнула и чуть отвернулась, не сдерживая его взор, который ни разу до этого момента не приходилось наблюдать, но Том сильно склонил голову, выискивая и притягивая к себе взгляд, затем обнажил слабую, похожую на насмешливую улыбку.

Он страсть как любил приводить в смущение и добивать очаровательными улыбками, заставляя смотреть на него через силу. Это невероятно сильно тешило самолюбие, напоминая обо всех привлекательных и уникальных качествах, которыми он обладал с детства. Как же давно это было последний раз!..

Том медленно и глубоко вздохнул, ощущая, как лёгкие наполняются чем-то особенным и восторженным, а магия бурлит через край, стремительно желая выплеснуться на Гермиону.

– Было интересно, правда? – первым нарушил тишину, не отводя пристального взора.

– Особенно прочувствовать, как ты закопался в своих впечатлениях, – подала нервный смешок Гермиона, но тут же стушевалась, опустив на мгновение глаза вниз.

Том выпрямился и чуть шире улыбнулся, затем закусил губу и медленно отвёл взгляд, расслабленно падая на спинку кресла.

– Наверное, я никогда не вникал в такие… тонкости, – наигранно задумчивым тоном отозвался он.

– Тогда не будем обсуждать то, как ты вник, – преодолевая неловкость, как можно беспечнее произнесла Гермиона, отворачиваясь и устраиваясь на мягком подлокотнике удобнее.

Том покосился на неё и издал смешок.

– А тебе, смотрю, не доводилось обсуждать это вообще ни с кем.

Та чуть залилась краской, но вполне серьёзно ответила:

– Я не собираюсь с тобой говорить о том, с кем и что мне приходилось обсуждать.

– А что ты собираешься со мной делать? – с наигранным воодушевлением поинтересовался тот, резко придвинувшись к Гермионе, невинно заглядывая исподлобья в глаза.

– Том! – протянула она, закатив глаза, не сдержав безоблачную улыбку.

– Что? – ещё невиннее спросил он.

Гермиона закусила губу, пытаясь пересилить себя, что вызвало на тонких губах озорную усмешку, затем смелее взглянула на него и тихо произнесла:

– Не делай так.

– Ты о поцелуе или о моём вопросе? – продолжил тем же тоном Том, отчего та снова закатила глаза и усмехнулась.

– О вопросе. Не строй из себя дурачка, ты понял, о чём я говорю.

– Значит, твой Поттер может строить из себя дурачка, чтобы получать от тебя прямые ответы, а я не могу?

– Гарри не строит из себя дурака, и причём тут он? – возмутилась Гермиона.

– И правда, зачем дураку строить из себя дурака…

– Том! – толкнув в плечо, резко оборвала она.

Тот усмехнулся, качнувшись в сторону от слабого удара, затем откинулся обратно на мягкую спинку и более спокойно произнёс:

– Скажи мне, твой друг выяснил, чем занимается Малфой? Чуть больше месяца назад, помнится, он пытался вынюхать что-то об этом.

– Гарри тратит много времени, подкарауливая того возле Выручай-комнаты.

– В самом деле? Неужели до него дошло, где нужно искать?

– Прекрати издеваться, – слегка поморщилась Гермиона. – Ты же знаешь, прежде чем попасть в комнату, в какую заходит Малфой, надо знать, с какой целью он её использует.

– И Поттер, конечно же, не знает, – утвердительно подытожил Том.

– Как он, по-твоему, может узнать?

– Ну, я же как-то узнал, – невинно отозвался он, поймав заинтересованный, полный энтузиазма взгляд.

– Как?!

– Грейнджер, мне иногда кажется, что вместо меня ты видишь перед собой своих недалёких дружков, которым в голову не приходит мысль, спросить у комнаты всё, что в ней находится, – лениво протянул Том, отмахнувшись от невидимой мухи, после чего запуская ладонь в карман, чтобы достать сигарету. – И я понял, чем занимается Малфой в свободное от учёбы время.

– И… чем же? – осторожно спросила Гермиона, видимо, не рассчитывая на ответ.

Том тихо засмеялся, выпуская струю дыма изо рта, затем посмотрел на собеседницу и легко ответил:

– Ты ещё не доказала, что я тебе нужен. Сначала это, потом секреты.

– Что? – протянула Гермиона, и комната стала наполняться смущением. – И как я должна доказать это?

– Не знаю, – безмятежно отозвался Том и, вдохнув дым, добавил: – Прояви фантазию.

Она резко выпрямилась, опустила ноги к полу, не касаясь его, но предпринимая попытку спрыгнуть, произнеся:

– Послушай, я не собираюсь снова участвовать в твоих играх. В этот раз как-нибудь без меня!

Том схватил её за руку, дёрнул на себя, не давая подняться, и тут же ответил сквозь фильтр, сомкнутый в зубах:

– Плохая попытка заставить меня вестись на твои правила. Не дёргайся.

Гермиона нахмурилась, но вернулась на место, принимая удобное положение.

– Том, – тихо начала она, постепенно переходя на проникновенный тон голоса, – я и так на многое согласилась, чтобы, в конце концов, суметь сидеть здесь, с тобой…

– Словно ты этого не хотела, – вставил он.

– Не важно, что я хотела. Важно то, что я здесь нахожусь…

– И милуюсь с Тёмным лордом, который в будущем преследует моего лучшего друга, – со смешком перебил Том, показывая всем своим видом, как этот разговор приносит ему удовольствие.

Гермиона фыркнула, предпринимая очередную попытку подняться, но тот снова удержал её, поморщившись.

– Хватит вести себя так, словно я сказал глупость.

– Ты!.. Ты невыносим!..

– Тиш-ше, – мгновенно притянувшись к ней, прошептал Том, одарив завороженным взглядом. – Не начинай, иначе это может не совсем правильно закончиться.

Гермиона едва слышно фыркнула, но быстро обуздала себя, позволяя собеседнику сжать её ладонь и нарушить зону комфорта.

– Просто хочу сказать, что все твои уловки уже стали походить на домогательства, а сам ты это называешь игрой, потому что видишь в этом не ту необходимость, что есть на самом деле.

– Здесь можешь разъяснить свою мысль поподробнее, – лениво отозвался Том, затягиваясь дымом.

– Ты думаешь, что я тебе нужна только для информации или какой-то помощи, но это не так. То есть для этого тоже, конечно, но ты неровно дышишь в мою сторону…

– А как я должен ещё дышать в сторону человека, что нагло стал обладать частью моей же магии? – невозмутимо отозвался тот, покосившись на Гермиону. – Предлагаешь бросить тебя на произвол судьбы и вертись сама как хочешь?

– Только не говори, что всё из-за магии! Не исключаю, что благодаря ей всё началось, но дальше…

– А что дальше? Ничего не изменилось, она в тебе как была, так и есть, и я люблю эту часть. В чём проблема?

Гермиона стукнула себя ладонью по лбу и глубоко вздохнула.

– Забудь. Это не важно.

Том некоторое время неподвижно сидел и одаривал лукавой улыбкой, затем тихо выдохнул, поднялся на ноги, отодвинув от себя Гермиону, отошёл на пару шагов и обернулся, показав серьёзное выражение лица.

– Ты, как и любая девушка, сознательно или подсознательно требуешь внимания, требуешь признания, что дело в тебе и тебя любят, в тебе нуждаются и прочее. Ты это делаешь намёками, которые сама толком не понимаешь и, тем более, не контролируешь. Но открою тебе глаза на происходящее: я, как мужчина, сознательно или подсознательно требую такого же внимания. Это природа, это в порядке вещей. Меня отличает от тебя только то, что я говорю об этом прямо. Я прямо тебе говорю: Грейнджер, покажи свои чувства, докажи мою важность! Чувствуешь разницу?

Том ещё пристальнее всмотрелся в миловидное лицо, выдерживая паузу, затем добавил:

– Я тебе даю, что требует женская натура, а ты не можешь переступить себя, расслабиться и хоть на мгновение допустить мысль, что если потребуется ради меня свалить из школы, потому что я буду в опасности и нуждаться в твоей помощи, ты это сделаешь. Что касается меня, поверь, если я учую хоть крупицу опасности в твою сторону, то без вопросов вытащу тебя отсюда и спрячу так, что ни одна живая душа не найдёт тебя. И ты будешь со мной согласна, ведь я умею убеждать.

– Но никакой опасности нет!..

– Уверена? Тебя не беспокоит, чем же всё-таки занимается Малфой в Выручай-комнате? Не беспокоит, что он стал Пожирателем смерти?

– Ты серьёзно? – вытянувшись на подлокотнике, выдохнула Гермиона.

Том деланно закатил глаза, отвёл подбородок в сторону, затем, сдерживая раздражение, отозвался:

– У твоего дружка подозрения вполне обоснованы. И даже если это не так, то глупо исключать возможность хоть какого-то причастия Малфоев к делишкам Волан-де-Морта.

Он немного отвернулся и принялся мерить комнату шагами под пристальным взглядом Гермионы.

– Нельзя исключать любую из возможностей. Хотя бы потому, что если сейчас он не на стороне лорда, то в любую секунду может оказаться. Тебе не хватает дальновидности, Грейнджер.

– Подожди-подожди, ты сейчас сказал, что он точно Пожиратель и, возможно, выполняет какое-то поручение?

– Помнишь шкаф в Выручай-комнате? – ровным тоном продолжил Том, не обращая внимание на прозвучавший вопрос.

– Исчезательный шкаф, – кивнула та.

– Малфой заинтересован им. Как думаешь, для чего?

Гермиона сделала в трубочку губы и задумчиво опустила взгляд.

– Для чего нужен шкаф? Какую историю ты рассказала мне про него? – пытливо продолжил тот.

– В прошлом году Монтеггю застрял в шкафу, оказавшись в коридоре между Хогвартсом и магазином в Лютном переулке. Я знаю, что шкаф – это коридор, связывающий два места, но он сломан!

– Тогда что, по-твоему, Малфой хочет сделать со шкафом?

– Починить, чтобы…

– Чтобы что? – заинтересованно поддерживал её мысли Том, остановившись перед ней.

– Чтобы… чтобы был проход для…

– Для?.. – он приподнял бровь, выжидая. – Ну же, смелее!

– Для того, чтобы привести сюда кого-то, – растеряно отозвалась Гермиона, боясь озвучить настоящую мысль.

– И кого он может привести? И зачем ему это?

– Может… может… Волан-де-Морта и его дружков… чтобы… убить?

– Ты уже готова собирать вещи и идти со мной? – безмятежно спросил Том.

Неожиданно Гермиона подскочила, приблизилась к собеседнику и вонзила в него то ли испуганный, то ли молящий взгляд.

– Не может быть! Это не правда! Ты говоришь… это слишком серьёзно! Малфою всего лишь шестнадцать лет, что он может сделать? Как он, по-твоему, способен починить шкаф?!

– Ты думаешь, ему там не помогают? – чуть подняв голову выше, снисходительно поинтересовался Том.

– Почту проверяют, посещения невозможны и…

– Я не сомневаюсь, что директор способен разгадать любой тайный шифр, но вот посещение… Ты веришь в это, зная, что, например, я без препятствий прихожу к тебе, преодолевая каждый раз защиту замка?

– Н-но… но…

– Гермиона, хватит отвергать вещи, которые ты больше всего боишься, чтобы потом не кусать локти! – устало отозвался Том.

– Нужно срочно сказать об этом!.. – та сорвалась с места, бездумно глядя на выход.

– Не надо никому об этом говорить, – твёрдо и угрожающе остановил её тот, схватив за плечо. – Разве ты не понимаешь, что тебя будут допрашивать, откуда ты узнала об этом?

– Это не важно!.. – попыталась вырваться Гермиона, борясь с приступом магии, что силилась вскружить двоих одновременно.

– Это важно, потому что тебе придётся сказать обо мне, а ты уже предполагала, что об этом скажут твои друзья, которые два месяца не имеют представления, с кем ты обжимаешься по углам?

Гермиона поморщилась и беспомощно простонала, зажмурив на несколько секунд глаза.

– Твою мать, Том, – чуть ли не плача, проскрежетала она, тряся головой, – ну почему я в это ввязалась?!

– Тебе проще жить в неведении? Не знать, что делает Малфой? Открой глаза, я – твой шанс знать большее. И я тебе рассказал об этом не для того, чтобы ты обессиленно вздыхала и проклинала моё существование. У меня есть план.

Наконец, Гермиона перевела всё внимание на Тома и увлечённо склонила голову вбок.

– Какой? Что ты хочешь сделать?

– Помешать Малфою осуществить задуманное. Нужно всего лишь не дать починить ему шкаф.

– Но как мы можем это сделать?

– Шкаф наделён какой-то древней магией, что позволяет перемещаться без проблем по коридорам пространства, а также его невозможно сжечь, разломать в щепки или ещё что-либо. Поэтому нам нужно починить его самим и сломать так, чтобы никто никогда не смог вернуть ему этих функций. Понимаешь?

– Ты уже искал о том, как это сделать, верно?

– Разумеется, – приподняв брови, отозвался Том, отпустив плечо Гермионы. – Только там, где я искал, ничего не нашёл, однако есть одно место, где можно найти ответы.

– И какое же?

– Тайная комната. Сейчас мы сходим туда.

– Там? Но почему именно там?

– Если ты думала, что кроме василиска, Слизерин ничего там не хранил, то ошибаешься.

Та глубоко вздохнула, потрясла головой, чтобы прийти в чувство, и тихо выдохнула:

– Хорошо, давай сходим. Ты наверняка там всё излазил. Только вот… скажи мне, Том, почему ты не хочешь пускать Волан-де-Морта в школу? Это же ты и есть. Разве тебе не хочется помочь себе?

Тот поджал на мгновение губы, посмотрев на неё невидящим взглядом, затем ответил, слабо улыбнувшись:

– Во-первых, я не он, и даже если это так, то уверен, как поступаю я, будет лучше для нас обоих. А во-вторых, если ты не согласна, то прямо сейчас ты покидаешь со мной школу навсегда. Готова? Я не оставлю тебя здесь одну.

========== Глава 13. План Дамблдора ==========

Комментарий к Глава 13. План Дамблдора

Не кидайтесь тапками, я, наконец-то, вернулась! Надеюсь, читатели всё-таки ждали меня (возможны ошибки – работает пб).

P/S. не думайте – фанф не заброшу!

– Я никуда отсюда не уйду, – неуверенно отозвалась Гермиона, качнув головой, – даже не думай.

– Значит, не задавай лишних вопросов, – небрежно произнёс Том, накладывая дезиллюминационные чары.

Он прошагал к выходу из комнаты, отчётливо слыша, как та последовала за ним, глухо стуча ботинками об каменный пол.

– Будь тише, – шепнул Том через плечо, дождался, когда Гермиона поравняется с ним, взял её за руку, чтобы она не потеряла его в коридорах, и вышел наружу.

Кругом стояла тишина, – кажется, все ученики давно разбрелись по своим гостиным, и вряд ли кто-то встретится им на пути.

Том шёл быстро и уверенно, зная, что Гермионе приходится прилагать усилия, чтобы не отставать от него, а пальцы, сцепленные в замок, не давали и шагу сбавить, подгоняя стремительно вперёд. Таким образом, они прошли множество коридоров и преодолели немало лестниц, практически не встретив никого на пути. Оказавшись на втором этаже, Том замедлил шаг, позволяя Гермионе отдышаться, свернул за очередной угол, подошёл к приоткрытой двери женского туалета и слабо толкнул её, предварительно оглядевшись по сторонам.

Первая мысль – подойти к раковинам и заговорить на парселтанге, но острый взор зацепил какое-то едва заметное шевеление, поэтому он остановился и заставил остановиться рядом спутницу.

– Кто здесь? – прозвучал тихий детский голосок со стороны кабинок.

Плакса Миртл. Как же она не вовремя оказалась именно здесь! Почему бы ей не погулять прямо сейчас по сточным трубам и не поподглядывать за студентами-старостами, из которых кто-то в это время посчитал удобным принять ванную?

– Кто здесь? – повторила она ещё раз, паря возле двери одной из кабинок.

Том чуть сильнее сжал ладонь Гермионы, призывая не реагировать никаким образом на вопрос, затем медленно потянулся за волшебной палочкой, чтобы обезвредить любопытную и болтливую девочку, что когда-то давно стала случайной жертвой василиска, отдав жизнь лишь за то, что оказалась не в нужном месте и не в нужное время.

Он внимательно вглядывался в детское призрачное лицо, сверкающее сереющим цветом, и снова и снова отчётливо видел перед собой, как из глаз выходила теплеющая жизнь, ютящаяся в маленьком тельце. Совсем недавно она плакала, но спустя несколько секунд в её глазах остеклянели блестящие слёзы, выпадая, как бусинки, последний раз. О чём он думал в тот момент, когда сознание явственно прошептало ему, что девочка буквально только что на его глазах потеряла свою жизнь?

На её белеющем лице отразилось лишь глубокое непонимание, которое не успело перейти даже в подобие страха; в её сверкающих глазах замерло любое движение, зрачки потускнели и остановились на жёлтых огромных глазах так же, как и остановилось в груди сердце. Она оцепенела и выдала последний вздох тогда, когда Том даже не понял, что в комнате находится не один.

Коробила ли его эта случайность?

Первый день проходил как во сне: он до конца не осознавал, возможно ли выявить его в причастности к этому и какие могут быть самые худшие последствия. Еда, занятия и сон стали проходить на автомате, – не каждый день увидишь, как на твоих глазах василиск убивает случайную, глупую и плаксивую грязнокровку.

Да, он хотел испытать мощь зверушки Салазара, но к этому он лишь подготавливался и не размышлял о летальном исходе, а только чтобы запугать, затравить и выгнать за стены любимой школы, которая стала одним единственным домом. Он не рассчитывал, что когда-то придётся молниеносно принимать решение, заботясь о себе, своей свободе и безопасности.

Запачкал ли он тогда себя кровью? Нет, Том так не считал и до сих пор не считает. Он не убивал, он не заставлял убивать, – она сама виновата в том, что оказалась именно там, именно тогда, когда он собирался покинуть Тайную комнату, высказывая последние напутствия василиску.

Возможно, Миртл Уоррен было немного жаль. Жаль только потому, что нужно было найти выход из ситуации и лучше бы этого не происходило. Её невидимая тень преследовала во снах, представая незримым силуэтом со звонким обидчивым плачем и хныканьем. Это раздражало, злило и сводило с ума, пока история с поимкой преступника не закончилась, а двери Хогвартса остались открытыми.

Прошло несколько лет, и сейчас, видя маленькую Миртл Уоррен, ни один желвак не дёрнулся от воспоминаний об её смерти. Ему было откровенно плевать, и вряд ли он сейчас задумывался над тем, что заставило его остановиться и вглядеться в призрачное, печальное лицо. Она скользнула взглядом в том месте, где стоял он, и, кажется, даже посмотрела ему в глаза, не понимая, что в самом деле смотрит, куда нужно, смотрит на того, кто стал причиной её смерти.

Короткий взмах палочкой, её глаза закрываются, а серое тельце начинает расслабленно парить в нескольких фунтах над полом, источая сереющий дымок.

– Что ты сделал с ней? – послышался за спиной шёпот.

– Явно не убил, – с тонкой насмешкой отозвался Том, проходя к раковинам.

Взглянув на маленькую змейку на кране одного из умывальников, он протяжно прошипел на парселтанге, после чего скрипнула раковина, и всё пришло в движение, освобождая путь внутрь, в Тайную комнату.

Том сделал шаг назад, внимательно провожая взглядом происходящее, затем повернулся к Гермионе, зачарованно разглядывающей появляющийся тонель, взял её за руку, привлекая к себе, и подтолкнул вперёд, в одно мгновение прыгая вместе с ней вниз. Резкий визг разразил воздух так пронзительно, как пронзает острый кинжал мягкую плоть, но очень быстро прервался судорожным вздохом и последующим кашлем, когда Том выставил щит перед сырым каменным полом, смягчая падение. Он ловко удержал Гермиону на ногах и дал ей время откашляться и восстановить дыхание, прежде чем идти дальше. Когда он уловил её хрупкое душевное равновесие, то смело повёл вглубь, не обращая внимания на завалы булыжников, наполовину отрезающие проход к первой двери.

Том слышал, как необычаенно громко отражается эхом тяжёлое дыхание спутницы, как она настроженно передвигает ногами, ступая на хрустящие кости крыс и мышей и на мелкие камешки, которыми была усеяна вся дорога. Он чувствовал, как Гермиона волновалась и нервничала, словно ожидая за каждым углом увидеть василиска, не совсем понимая и помня, что его уже нет в живых. Она сжала его ладонь сильнее после того, как тяжёлая дверь с лязгающим звуком отворилась перед ними, пропуская вперёд, и, в конце концов, сдавила пальцы, когда вторая дверь с таким же лязганием пропустила дальше, открывая вид на каменные массивные статуи разъярённых змей, окруживших огромную залу, где пахло сыростью, а воздух был настолько тяжёл, что та практически разучилась дышать.

Том коротко глянул на Гермиону непроницаемым взглядом, напоминая, что она здесь не одна и с ним ей нечего бояться здесь, затем перевёл взор на огромное изваяние Слизерина, где ранее было логово василиска, и опустил глаза ниже, отчётливо различая убитое существо, давно истёкшее тёмно-бордовой кровью.

Даже тень сожаления не коснулась груди, наоборот, впуская опустошение, перетекающее в немое безразличие.

Василиск – существо, которое подчинялось ему несколько лет, каждый раз призывая выполнить волю истинного хозяина – Салазара Слизерина, – отчистить школу от грязнокровок. Василиск – существо, требующее огромного уважения и лояльного обращения, иначе не составит труда уничтожить любого наследника Слизерина, полагая, что явится, значит, более достойный. Василиск – существо, которое обладало такой незаурядной магией, что это приводило не в восторг, а в опасение и предусмотрительность, чётко отмеряя каждый свой шаг, продумывая каждое слово, чтобы выразить мысль. Приходилось взвешивать всё – разве это не прекрасная школа по самоконтролю?

Том точно знал, что это гигантское, древнее существо было в восторге от его появления, но следовало сразу усвоить, что это не верный пёс, который за самую лакомую косточку готов сделать всё, чтобы угодить новому хозяину. Было не так просто нацепить невидимый поводок на склизкую и мощную шею зверя, чтобы поворачивать его голову так, как нужно было именно ему, но прежде попробуй заслужить уважение, заставь его верить тебе и подчиняться! Обуздать, в конце концов!

И теперь труды его нескольких лет жизни покоились на измазанном кровавой водицей полу. Не больше четырёх лет назад он разговаривал с василиском о том, что обязательно вернётся сюда и будет воплощать их совместные планы в жизнь. Он вернулся, хоть и не для этого, но для василиска прошло слишком много времени, а после постигла смерть. И от кого? От маленького мальчишки, который не знает законы Голпалотта, не умеет варить противоядия от ядов или просто произносить убивающее проклятие.