Текст книги "Прежде чем мы проиграем (СИ)"

Автор книги: wealydrop

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 48 страниц)

– Почему вы не поручите это задание мне?

– Вы думаете, это будет разумно, если ни с того ни с сего вы начнёте расспрашивать о неизвестном никому молодом человеке?

– Он нередко контактирует с Антонином Долоховым…

– Даже не вздумайте что-то спрашивать у него об этом, – сдержанно остановил его Дамблдор. – Не трогайте его и не говорите ничего о нём. Если кто-то узнает, что вы ищете об этом что-то, то всё напрасно, – ещё твёрже закончил он, затем прервался на секунду и сменившимся на мягкий тон продолжил: – Просто поверьте мне, Северус, Том Риддл не представляет никому никакой угрозы.

– Но почему вы так уверены?! – не понимал Снейп, и признаться честно, Том и сам не понимал, откуда у Дамблдора такая уверенность.

– Если Том Риддл и появился здесь, то явно не с целью, чтобы вмешаться в настоящие дела.

– Что вы имеете ввиду?

– Лишь то, что его появление может нести в себе цель только изменения прошлого Волан-де-Морта, но никак того, что сейчас есть.

– Вы что-то знаете об этом?

– Лишь закон времени: если оно хочет что-то изменить, то это нужно менять в прошлом, а не в будущем.

Повисла долгая пауза, в которой все, очевидно, кроме Дамблдора размышляли над услышанным.

– А теперь идите, Северус. Осталось совсем мало времени, а мне нужно ещё сделать последнее дело с Гарри перед тем, как всё случится.

Снейп ничего не ответил, а Том и Гермиона продолжали молчать, лишь подняв друг на друга взгляды.

Первым нарушил тишину Том, издав шумный вздох.

– В общем, слушай меня. В этой затее кто-то должен остаться жертвой. Я могу помешать Малфою выполнить план, и тогда Дамблдору придётся придумывать что-то другое, а Поттер останется под его защитой, но как долго?.. Мерлин, как глупо это звучит: оставаться под защитой того, кто растил тебя на тот случай, когда понадобится твоя жизнь… Я могу оставить всё, как есть, и все замыслы Дамблдора будут реализовываться, тогда умрёт твой Поттер, да и у Волан-де-Морта, полагаю, достаточно шансов умереть. Вряд ли бы старик пошёл на смерть, если не был бы уверен на две трети, что его планы достигнут нужного результата. И есть третий вариант: сдать Снейпа Волан-де-Морту, и тогда тот не пойдёт в эту ловушку, а благодаря этому есть все шансы избавить Поттера от преследования, а Тёмного лорда от возможной смерти.

Гермиона молчала, сдерживая на себе ставший непроницаемым взгляд потемневших антрацитовых глаз, которые так сильно прояснились, что, казалось, Том недавно вообще не слышал всего этого разговора, который поверг двоих в шок.

– В первом случае Дамблдор всё равно найдёт способ, как воспользоваться Поттером для осуществления своих целей, потому его убийство мне кажется даже вполне подходящим действием. Чем грозит второй вариант полагаю, объяснять не нужно, – это самое худшее решение…

– Но профессор Снейп… – начала Гермиона.

– Он знал, на что шёл, когда стал участвовать в играх Дамблдора. И, на самом деле, я не думаю, что у него нет запасного варианта, как спасти свою шкуру в случае провала в шпионаже, – заключил Том, дёрнув желваками.

– Даже если это так, то ему всё равно угрожает опасность.

– Поверь, из всех, кто замешан в этом хоть как-то, Снейп является единственным подготовленным человеком ко всяким исходам, и единственным, кто может постоять за себя. Неужели ты думаешь, что Малфой или Поттер сильнее Волан-де-Морта? У Снейпа хотя бы есть все шансы скрыться.

Он видел, как она поджала губы, а затем нервно начала их теребить зубами, не осмеливаясь озвучить принятое решение. Он чувствовал, как внутри неё всё разрывалось от боли и непонимания. Кажется, Гермиона ещё не до конца осознала, что профессор Дамблдор задолго знал о том, какую роль будет выполнять её друг, и что вся его жизнь сводилась ровно к одному моменту: умереть от руки Тёмного лорда.

– Что имел ввиду Дамблдор, говоря о том, что ты совсем не опасен и не имеешь никакого отношения к тому, что происходит? – неожиданно спросила Гермиона.

Том нахмурился и посмотрел на синий свет, мягко мерцающий на поверхности каменной стены, а спустя полминуты повернулся назад и тихо ответил:

– Я не знаю, что имел ввиду Дамблдор, но теперь точно знаю, что нужно делать.

– И что же? – мгновенно оживилась та, делая несколько шагов к нему.

– Я слишком долго откладывал вопрос о своем появлении здесь, думая, что способен что-то изменить или на что-то повлиять. Со мной или без меня, Дамблдор будет один за другим находить крестражи и уничтожать их, науськивать Поттера на Волан-де-Морта, а он сам вряд ли когда-то сможет объяснить себе одержимость мальчишкой. Я здесь не для того, чтобы сделать чью-то жизнь лучше.

– А для чего же?

– Кажется, дело здесь совсем не во мне.

– Я не понимаю, что ты имеешь ввиду, Том. Объясни.

– Скорее всего, это петля, – продолжал рассуждать он, впиваясь задумчивым взглядом в синеву свечения. – Петля, с которой я никогда ничего не смогу сделать, но есть кто-то, кто сможет разомкнуть замкнутый круг и… создать новую реальность.

Том медленно поднял голову и взглянул на Гермиону таким осознанным взглядом, словно увидел её насквозь, затем резко схватил за руку и повёл к выходу.

– Том, я же говорила, что никуда…

– Я не собираюсь красть тебя из школы, но ты мне нужна на одни сутки, чтобы сделать одно дело, – резко отозвался он, даже не взглянув на неё.

– Какое дело? О чём ты? – с готовностью спросила она, теперь догоняя волшебника, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Сегодня ночью мы сходим в гости к одному волшебнику, слова которого наверняка многое смогут прояснить, – не скрывая намерений, отозвался Том, подходя к проходу из комнаты Слизерина и накладывая дезиллюминационные чары на обоих.

– Что я должна сделать?

– Позже объясню.

– Значит, – после долгой паузы заговорила Гермиона, – ты выбрал Снейпа?

– Да, – коротко ответил он.

– А скажи хотя бы, как зовут волшебника, к которому мы пойдём?

– Августус Руквуд – он очень сильно пострадал от всех действий Волан-де-Морта, и даже от моего прихода. Кажется, кто-то всю жизнь точил на него зуб и сваливал всё на меня, да так, что он с первой встречи стал прожигать меня взглядом.

– Руквуд, значит, – кивнула Гермиона, пытаясь припомнить, о каком волшебнике идёт речь. – Что же, веди! Надеюсь, после разговора с ним нам не придётся шляться по ночи в полусонном состоянии, а хуже того – убегать от смертельных проклятий.

– За тёплую кровать и сладкий сон не беспокойся, Грейнджер. Если ты не забыла, то на окраине Лондона есть прекрасная гостиница, убранство одной из комнат которой однозначно ярко напомнит, где на самом деле находится желанное тебе тепло, – серьёзно ответил Том и лишь перед подъёмом наверх подарил лукавую улыбку.

========== Глава 15. Сегодня ночью ==========

– Этого не может быть… – шептала себе под нос Гермиона, завороженно наблюдая за тем, как ботинки мелькают над асфальтом, шаг за шагом преодолевая расстояние.

Уже минут пятнадцать Том молча выслушивал монолог Гермионы о том, что сказал Дамблдор. Незнакомый человек, увидев бы её, подумал, что она сошла с ума, разговаривая с кем-то невидимым, а Том решил вызваться проводить её в больницу, качая головой с сочувствующим видом.

– …Гарри не может просто так взять и… нет, Дамблдор просто солгал…

Том покосился на неё и чуть сильнее сжал вспотевшую ладонь в руке, затем завёл Гермиону в узкую арку и без резких движений прижал её к стене.

– Теперь слушай внимательно, – тихо заговорил он. – Мистер Руквуд вряд ли кого-то ждёт в гости, а если и ждёт, то явно пребывает не в самом лучшем настроении, поэтому первое правило, Грейнджер: палочка в руке, а в голове защитное заклинание, поняла?

Та медленно кивнула, продолжая жадно ловить каждое слово.

– Второе: ничего не предпринимаешь, пока я не скажу. То есть не задаёшь вопросов, не отвечаешь на них, ни выражаешь мысли, абсолютно ничего!

Он дождался, когда та повторно кивнёт головой и заключил:

– Последнее: ты должна всегда быть сбоку него или за его спиной и в момент, когда я скажу, что мы уходим, то бросишь заклятие забвения, ясно?

Гермиона кивнула третий раз, и Том отошёл от стены, уводя ту за угол трёхэтажного дома.

– Повторяй за мной, – почти не слышно прошептал он, останавливаясь и прижимаясь к серой стене дома.

Гермиона остановилась и также прижалась к дому, затаив дыхание, провожая взглядом то, как Том поднял голову кверху и стал внимательно разглядывать несколько балконов у другой стороны дома.

– Мы что? По балконам полезем? – догадалась она.

А Том уже в два шага перепрыгнул к лестнице, ведущей наверх, и быстро забрался по ступенькам. Гермиона последовала за ним и остановилась на площадке, которая с другой стороны была перегорожена изгородью.

В этот раз она уже не стала спрашивать, что делать дальше, а сразу догадалась, что сейчас они будут перепрыгивать на другую лестничную площадку. Том опёрся на перила, запрыгнул на них и вцепился в карниз подоконника, который находился между двумя лестницами, затем оттолкнулся и перепрыгнул на другие перила, спрыгнул вниз и обернулся, чтобы посмотреть, как с этим справится Гермиона.

Она аккуратно взобралась наверх, также ухватилась за карниз, сделала несколько шагов по тонкому краю выступа в стене и прыгнула на другие перила, после чего оказалась поймана чужими руками и спущена вниз, на лестничную площадку. Том отдёрнул рукава, задержал недолгий пристальный взгляд на лице Гермионы и огляделся, проверяя, что никого в тупике нет. Через несколько секунд он задрал голову и стал соображать, как удобнее будет забраться ещё выше.

Та толкнула его в плечо и молча пальцем указала на фасад дальней стены, возле которой не было лестницы, однако из стены торчали металлические скобы, по которым можно было взобраться и оказаться на открытом балконе. Том ещё несколько секунд соображал, затем пересёк лестничную площадку, перелез через перила и ступил на очередной тонкий выступ в стене. Очень медленно и аккуратно, держась за такой же выступ, что был выше, он проскользил вдоль стены несколько метров, обернулся на Гермиону, убеждаясь, что она идёт за ним, затем взглянул на недалеко торчащую скобу и прыгнул к ней, тут же цепляясь за вышестоящую. Повиснув буквально на пару секунд на ней, он носками туфель зацепился за нижний карниз, оттолкнулся и стал по скобам взбираться наверх. Через некоторое время он оказался возле балкона, опустил вниз взгляд и увидел, что Гермиона благополучно уже поднималась за ним следом по скобам. Том повернул голову в сторону, посмотрел на балкон и в один прыжок оказался на его выступе, быстро перелез через перила и достал волшебную палочку, заглядывая в окно комнаты. Там было темно и пусто.

Гермиона уже тихонько перебиралась через ограду балкона, стараясь тяжело не дышать. Она также быстро глянула в окно и, убедившись, что там никого нет, уставилась на Тома в немом вопросе, доставая палочку.

Он прижался к стене возле распахнутой двери, выждал некоторое время и тихим шагом направился внутрь помещения, почти не слыша, как Гермиона идёт за ним следом.

Послышался щелчок, затем раздался скрип, в темноте скользнуло какое-то мелькание, а затем громко хлопнула в комнате дверь, отрезая дальнейший путь.

– Чёрт! – выругался Том, мгновенно оказавшись у закрытой двери и дёрнув на себя ручку, что не поддалась.

Гермиона выглянула на балкон, огляделась и вернулась назад, покачав головой, после чего тот снова повернулся к двери и тяжело вздохнул. Магия не срабатывала, замок не поддавался.

Несколько минут стояла полная тишина, затем Том прижался к стене у двери и негромко заговорил:

– Мистер Руквуд, я пришёл не убивать вас, а всего лишь задать несколько вопросов.

В ответ стояла тишина.

– Я знаю, что это не вы устроили спектакль в аврорате, более того, уверен, что вы знаете, кто это сделал на самом деле. Я знаю, что вам ничего не оставалось, как обвинить во всём меня, чтобы настоящий зачинщик не убил вас. И я точно знаю, что вы догадались о намерениях убийцы. Скажите, что я прав.

Но в ответ продолжала стоять тишина.

– Ведь убийца действовал в моих интересах, помогал мне, чтобы у меня появился доступ в школу, потому что он мне с самого начала был необходим. И этот убийца знал зачем вход в школу мне необходим. Я уже догадался, что кто-то знал о моём появлении, догадался, что кто-то знал о моей связи с Грейнджер и как вообще я здесь появился.

За дверью послышался какой-то шум, но вот снова наступила тишина.

– Я уже догадался, что убийство в аврорате произошло именно в смену Нимфадоры Тонкс, чтобы благодаря этому я имел с ней зацепку, а она легко бы мне доверилась и дала бы постоянный доступ в стены замка. И если всё это сделали не вы, судя по вашему положению, в котором вы оказались, то точно знаете, кто всё это сделал. Я так же догадываюсь, кто это, но скажите мне имя. Имя, мистер Руквуд! И я уйду, словно меня здесь не было.

В этот раз Том затянул молчание, надеясь на какой-то ответ, но тишина продолжала разрывать барабанные перепонки. Он запрокинул голову к стене, посмотрев в потолок, издал глубокий вздох и повесил голову, понимая, что по-хорошему, очевидно, договориться не получится, а значит, нужно сделать вид, что уходит, а после придумать, как застать Руквуда врасплох и допросить.

Он сделал шаг к балкону, взяв за руку Гермиону, чтобы увести, но внезапно из-за двери раздался хриплый голос:

– Антонин Долохов.

Том замер на полпути, обернулся к двери и с появившейся дрожью в голосе отозвался:

– Спасибо.

Он собрался уходить, но вдруг щёлкнул замок, и приоткрылась дверь, впуская дорожку тусклого света, струящегося из следующей комнаты. Том резко взглянул на Гермиону, кивнул на её палочку, чтобы та была готова к любому повороту событий, и осторожно направился к открывшемуся им проёму. Он медленно толкнул дверь и бегло оглядел помещение, но тут же заметил мужчину, сидящего недалеко от него на полу, опираясь на стену.

Выглядел он, мягко говоря, неважно: чёрные тени залегли под глазами, на лбу виднелись красные рубцы, а взгляд был настолько тусклым и болезненным, словно перед Томом был никто иной, как мертвец, который почему-то ещё дышал.

Мужчина поднял взгляд на Гермиону, которая тут же заняла позицию, что в самом начале велел ей Том, затем посмотрел на самого Риддла и показал безобразную улыбку.

– Антонин Долохов устроил переполох в Министерстве, принял оборотное зелье и превратился в аврора, который и сдал себя сам, а пока эти шавки бегали за ним, сообразив, что к чему, он наложил Империус на Тонкс и заставил её убить единственную свидетельницу, что тоже была под оборотным зельем. Таким образом, ты встретил под непростительным Тонкс, а заварушка в аврорате ослабила защиту в замке, позволяя тебе усыпить бдительность напуганной до смерти и изнурённую от пыток Нимфадору, что увидела в тебе жилетку для соплей, способную положить всему безумству конец. А я… всего лишь оказался жертвой, чтобы Тёмный лорд продолжал доверять Долохову и ни за что не узнал о твоих замыслах.

– Но почему вы не рассказали обо всём Волан-де-Морту? – не понимал Том, хмурясь.

– Тёмный лорд, невзирая на мои слова, был сильно убеждён, что я залез в Министерство для того, чтобы обвинить во всём тебя,тем самым, не позволить вам быть сообщниками, а стравить друг с другом.

– Но с чего он это взял? Неужели моя будущая вариация настолько одержима всякими идиотскими идеями, что не видит самого очевидного?

– Долохов в красках напомнил ему, как сильно я был зол и сломлен из-за того, что в 1956 году Тёмный лорд прикончил мою сестру.

– Астрид?

– Всё это время я ни разу не сомневался, что когда-нибудь ты обо всём догадаешься, придёшь и спросишь, чтобы узнать правду… Ты не мог не догадаться, и вряд ли это выпустил из виду Долохов.

– Долохов представляет для меня какую-то угрозу? – тут же спросил Том, сверкнув тёмными глазами.

– Нет-нет, – качнул головой Руквуд, – он всё это сделал для тебя. Он готовился к твоему приходу…

– Он знает, как я здесь оказался и знает, что будет дальше, – кивнул Том.

– Да, он знает и про неё, – мужчина кивнул на рядом стоящую с ним Гермиону, которая мгновенно покосилась на Тома.

– А откуда об этом знаешь ты? – резко спросил тот, забыв о субординации.

– Об этом узнала Астрид. Она нашла письмо, что ты принесёшь из этого времени в своё прошлое, в свой 1947 год, которое оказалось у Долохова, и он об этом узнал, потому сделал всё, чтобы убить её. Своими руками он не мог этого сделать, ведь ты был в ней очень заинтересован, если так можно выразиться, потому сделал всё, чтобы решение о её смерти исходило от тебя.

– Но каким образом?

– Сказал, что она предала тебя. И даже доказал. Напоил её приворотным зельем и заставил переспать с Ноттом. Когда об этом узнал ты, то не стал ничего слушать, а просто дал Долохову распоряжение – уничтожить.

Том нахмурился ещё сильнее, не понимая, что чувствует по отношению к Антонину, затем поднял взгляд на Гермиону, которая пребывала в таком же замешательстве, пытаясь уловить все неизвестные ей факты и сложить их в одну схему, а также уложить в голове насколько крайний поступок совершил обманутый ревнивый любовник.

– Выходит… – медленно начал он, – я вернусь когда-то назад, имея при себе письмо, что в прошлом достанется Долохову, при этом не буду ничего помнить и не буду знать, что у него есть письмо от будущего меня?

– Именно. Только в письме будет указано, чтобы Антонин ни в коем случае не рассказывал никому об этом, особенно тебе.

– Но почему?

– Потому что это петля, Том, – спокойно отозвался Руквуд, затем поднялся с пола на ноги, отряхнул мантию и, прихрамывая, опираясь об стену, направился вглубь комнаты. – Долохов сразу понял, что это петля, раз ты запретил об этом говорить в письме, потому приложил все усилия, чтобы ты ничего не узнал раньше времени.

– Значит, настало время…

– Нет, не настало. Если бы ты дальше оказался в неведении, то у него были бы все шансы разомкнуть эту петлю, но, как видишь, он приложил не достаточно усилий, чтобы оставить всё загадкой для тебя.

– И что теперь? Всё пойдёт по очередному кругу? Я вернусь в своё настоящее, буду жить год за годом и превращаться в Волан-де-Морта, а затем встречу юного себя?

– Да, – кивнул Руквуд, падая на диван, затем проследил, как Гермиона обошла его и встала по правую руку возле подлокотника.

– Что же… я могу не писать письмо для Долохова, чтобы разорвать эту петлю…

– Не уверен, что это хорошая идея. Ты всё равно станешь Тёмным лордом, только когда юная копия тебя самого окажется здесь, без помощи того же Долохова будет в тысячу раз сложнее. Сам подумай.

Августус был прав – справиться в этом мире самостоятельно, без тех обстоятельств, что казались случайными и на руку, а на самом деле подстроенными Долоховым, было бы сложно и, наверное, даже невозможно. Если бы не Долохов, то неизвестно, чем вообще закончилась бы первая встреча в доме Лестрейнджей. Так что хоть с Антонином, хоть без него, а петля замыкается всегда – Тому суждено становиться Волан-де-Мортом, а став им, встретить юного себя. Но что если?..

– Я могу написать в письме, чтобы Антонин, наоборот, сразу же всё рассказал бы обо мне! Тем самым буду избегать всего того, что вело меня к жизни Волан-де-Морта!

– Полагаю, что-то ты узнаешь потом такое, пока здесь будешь, что заставит тебя написать именно так и никак иначе, – пожал плечами Августус. – И раз так вышло, не давай об этом знать Антонину – он выполняет именно твою просьбу – не ставить тебя в известность. И пока он думает, что ты не знаешь ничего, а просто теряешься в догадках, у него есть надежда выполнить твоё поручение – разорвать эту петлю.

– Но как её разрывать? Это тупо замкнутый круг, в котором, что бы я не сделал, всё равно всё приводит к началу!

– Это говорит лишь о том, что, чтобы разорвать, нужно изменить начало, то есть твоё прошлое.

– “Если время хочет что-то изменить, то это нужно менять в прошлом, а не в будущем”, – Том медленно повторил слова Дамблдора, опустив голову вниз. – Почему образовалась такая петля?

Он поднял голову на Гермиону и продолжил:

– Ты нашла то самое, из-за тебя я оказался здесь и… пока ты это находишь в своей реальности, ничего не изменится.

Гермиона широко распахнула глаза и неуверенно ответила:

– Если бы ты не оставил это в школе и вообще не создал бы это, то мне ничего не пришлось бы и находить.

– На момент моего исчезновения это уже было создано.

– На момент моей находки это уже лежало там и ждало своего часа, – отозвалась Гермиона. – Снова замкнутый круг.

– Может, мне не стоило прятать это там? – спросил он у неё, продолжая рассуждать под пристальным взглядом Руквуда, который не понимал, о чём идёт речь. – Хотя нет, я бы прожил такую же жизнь Волан-де-Морта, только вряд ли бы встретил юного себя. Или на твоём месте оказался бы кто-то другой. Выходит, и ты не можешь ничего изменить.

– Только Долохов может что-то изменить, – подал голос Руквуд. – Но неизвестно, сколько раз он пытается это сделать, судя по тому, что ты по-прежнему в петле. Не исключаю возможности, что каждую петлю ты писал разный текст письма, и, как видно, все твои уловки сводились к одному – к тому, что ты до сих пор появляешься здесь, а возвращаясь назад, становишься Тёмным лордом.

– Значит, нужно понять, как изменить моё настоящее, с самого моего возвращения туда, – заключил Том.

– Значит, так, – согласился тот. – Но это возможно, если кто-то отсюда явится в твоё прошлое. Новый человек.

– Но это невозможно! – воскликнула Гермиона.

– Во всяком случае, я никогда о таком не слышал, а маховики отправляют лишь на несколько дней назад, не больше, – подтвердил её слова Августус.

Том передёрнул желваками и посмотрел на открытую дверь, за которой виднелся открытый балкон, уже неразличимый в глубокой ночи.

– Надеюсь, в предыдущий раз, когда Долохов пытался разорвать эту петлю, я дошёл до того, чтобы рассказать ему о возможности перенести кого-то в моё прошлое.

– Да, дошёл, – кивнул Руквуд. – Это было указано в письме.

– Хорошо, будем надеяться, что в этот раз ему удастся найти способ, как это сделать, – тихо отозвался Том. – Думаю, я узнал всё, что хотел…

– Ей не обязательно стоять возле меня и ждать сигнала, когда стереть мне память, – неожиданно резко сказал Руквуд, кивнув в сторону Гермионы. – Стереть память должен мне ты, иначе её блоки Долохов быстро сломает в моей голове.

Том сначала сделал вид, что не понял его, затем показал слабую улыбку и поднял перед собой палочку.

– Простите, мистер Руквуд, – с деланным сочувствием произнёс он, – в следующей петле я приложу все усилия на то, чтобы ваша сестра осталась жива.

Тот медленно кивнул и принялся ждать, когда Том произнесёт заклинание. Комнату осветила слабая вспышка, после чего потухла, и он, взглянув на Гермиону, махнул рукой, произнеся:

– Уходим.

Они зашли в комнату, где был балкон, вышли на него и поочерёдно перелезли через перила, чтобы спустится по скобам вниз и оказаться на лестничной площадке. Оттуда они спокойно спустились по ступенькам, вышли из тупика, Том взял Гермиону за руку и утащил в глубокую ночь.

Когда они появились на безлюдном тротуаре, возле которого со всех сторон стояли у обочины припаркованные машины, Том сразу заметил, как Гермиона чуть расширила глаза от удивления.

– Разве мы не в ту самую гостиницу?

– Нет, – коротко отозвался он, отпустив её руку, направляясь мимо машин через дорогу к мосту.

– Только не говори мне, что… – догадалась она, но тот тут же её перебил:

– Да, ты верно подумала.

Том спускался по лестнице вниз, под мост, прислушиваясь, как Гермиона спускается за ним следом. Она сразу узнала место, через которое они проходили к небольшой квартирке, которую он арендовал для того, чтобы привести туда Гермиону и рассказать всю правду о своей настоящей сущности. Как вчера, он помнил её растерянность и внутреннюю боль, жалившую её каждый нерв от одной единственной мысли – волшебник, который держал её в постоянно повторяющемся дне никто иной как Том Риддл. Могла ли она тогда подумать, что вернётся в это место ещё раз, только не с болью в сердце от манипуляций Тома, а с болью от мысли, что Дамблдор уже давно вынес Поттеру смертный приговор? Том и сам не мог подумать об этом, потому убежище, которое он арендовал с того самого момента, как Долохов подкинул ему денег, на случай, если придётся от кого-то скрываться и затаиться на дне, сейчас было кстати. Об этом месте никто не мог знать кроме него и Гермионы.

Обернувшись к ней, он протянул руку, чтобы она догоняла, а не рассматривала каменную стену, возле которой несколько месяцев назад дрожала и выпускала пар изо рта, пытаясь дотянуться до манящей магии, которая должна была хоть немного притупить её боль.

– Догоняй, – тихо произнёс он, открывая ладонь, однако голос под мостом прозвучал довольно громко и эхом отозвался за спиной.

Гермиона через несколько секунд догнала его, вложила в ладонь свои пальцы и сжала, – ему не хотелось, чтобы сейчас она предавалась тем воспоминаниям, что связаны с этим местом, потому ускорился, и уже через минуту они вынырнули из-под моста, забрались по небольшой лестнице к проезжей дороге и перебежали через неё.

В этот раз они спокойно зашли во дворы, подошли к небольшому неприметному крыльцу и поднялись по лестнице, ведущей к двери. Том снял защитные заклинания, щёлкнула дверь, и оба зашли внутрь.

– Еды у меня нет, спать можешь в той комнате, – сквозь звук захлопнувшейся входной двери произнёс Том, указывая на комнату, в которой Гермионе приходилось уже спать, прежде чем вернуться в Хогвартс и прожить последний повторяющийся день.

Не обращая ни на что внимания, он прошёл в небольшую гостиную, не включая свет, подошёл к окну и открыл его, впуская прохладу ночного воздуха, несколько секунд вглядывался в ночь, затем повернулся назад, чтобы устроиться на диване и предаться мыслям, но увидел на пороге Гермиону, которая с непонятной смесью чувств взирала на него, скрестив руки на груди.

– Ты серьёзно? – только и спросила она.

Том выгнул бровь, ожидая объяснений.

– Ты серьёзно думаешь, что я вот так просто сейчас пойду и лягу спать?

– Что тебе мешает? Свет включить? Или наоборот выключить? Еду раздобыть? Одеяло принести? Укрыть? Спеть песню?..

– Том! Я серьёзно! – воскликнула она, резко опуская руки вниз.

Том закрыл глаза с тяжёлым вздохом, затем открыл их и прошёл к дивану, чтобы рухнуть. Как только он коснулся спинки, расслабившись так, словно готов растечься на поверхности, Гермиона пересекла комнату, села рядом и продолжила выжидающе сверлить взглядом.

– Я уже ничего не понимаю, Гермиона, – лениво отозвался он, затем поморщился, понимая, что ей сказал, однако продолжил говорить откровенно. – Все эти перемещения во времени, разборки в Министерстве и выслуживающий Долохов порядком мне надоели. А теперь эта чёртова петля…

Та вздохнула и отвела взгляд в сторону, пытаясь переварить услышанную ранее информацию от Руквуда.

– Выходит, ты оказался в петле, которая предусматривает и Волан-де-морта, и тебя, – начала она. – Значит, и я постоянно в петле?

– Весь этот мир оказался в петле. Ты, конечно, будешь жить дальше, а вот я снова вернусь назад и снова начну путь Волан-де-Морта, который встретит юную копию себя.

– Это очень… странно и… – Том увидел, как лицо Гермионы приняло жалостливый вид, а кончиками нервов ощутил её сострадание.

– Только вот не надо здесь разводить сырость и…

Он замолчал, останавливая на лице волшебницы внимательный взгляд. Почему-то всё услышанное за последние несколько часов перестало наводить внутри мятеж, а вместо этого хотелось расхохотаться. Он узнал то, что так тщательно пытался скрыть Дамблдор, узнал то, в какой ситуации он оказался, и, кажется, даже узнал, как найти выход из неё, – нужно найти того, кто сможет оказаться в его прошлом, чтобы изменить события жизни и прямым образом повлиять, но вот как это сделать, если это даже теоретически невозможно?.. Это и смешило. Хотелось просто опустить руки, забыть об этом и ничего не делать, пропадая в очередной раз в своей петле времени.

– Не надо, Гермиона, – сквозь слабую улыбку отозвался Том, прикрывая глаза, не в силах сдержать накатывающий смех. – Каждый из нас узнал, что хотел, поэтому… нужно принять всё услышанное во внимание и…

И он не знал, что сказать, что с этим делать и как им быть дальше.

Он приоткрыл глаза и покосился на Гермиону, остро ощущая, как постепенно внутри неё собирается ком из ужаса, неверия и бессилия: она снова почувствовала ту самую тяжесть от слов Дамблдора, припомнила, что её друг обречён на смерть, и есть только один единственный шанс остаться ему в живых – он заключался в Риддле.

– Том, я хотела попросить… – подавленно начала Гермиона.

– Я знаю, что ты хочешь, только я не могу обещать, – тут же устало прервал её он, медленно просовывая руку в карман брюк, чтобы достать пачку сигарет.

Гермиона завороженно проследила, как он вытащил сигарету, сжал фильтр в губах и подкурил, тут же выпуская сизый дым изо рта.

– Я сделаю всё, что ты скажешь, если ты сможешь… – повторила попытку, неотрывно наблюдая, как Том затягивается дымом, но снова была прервана.

– Я же сказал, не всё зависит от меня.

Гермиона сглотнула и на мгновение отвела взгляд в сторону, собирая последние остатки самообладания, прежде чем пуститься в отчаяние.

– Но я сделаю всё, чтобы убедить Тёмного лорда не гнаться за Поттером.

Та закусила губу и слабым голосом отозвалась:

– Пожалуйста…

Том тяжело вздохнул, запрокинул голову к спинке дивана, устремив взор и струю дыма в потолок, затем тихо прошептал:

– Иди сюда.

Его рука тут же опустилась ей на плечо, а сама Гермиона медленно подалась вперёд, чтобы удобно устроиться на груди Тома. Взявшись за рубашку, она немного сжала её и выдохнула:

– Зачем ты позволил мне об этом узнать?

Ему захотелось рассмеяться ей в лицо. В самом деле, зачем он позволил узнать ей об этом? Он не знал, что услышит именно такое. Не думает ли она, что это очередная пытка, которой он решил наградить её?

Ему не хотелось, чтобы она хоть раз так подумала снова, – нет смысла больше пытать, она и так полностью и безоговорочно подчинена ему. Она ему нравилась спокойной и рассудительной, а не кричащей и стонущей в истериках, от которых из её глаз чуть не сыпались искры.

– Чтобы ты не думала, что я на стороне Волан-де-Морта, и что я замешан в смерти Дамбодора. И чтобы ты знала, что он умер только потому что захотел.

Он почувствовал, как Гермиона слабо кивнула на его плече и опустил на неё взгляд, принявшись внимательно разглядывать сначала копну её волос, затем то, как его рука лежит на тонких плечах.

Впервые в жизни Том понимал, что не может сейчас анализировать и думать о чём-то кроме того, что они оба находятся рядом, плечо к плечу, и пытаются подавить в себе непрошеные эмоции, требующие логического вмешательства, однако голова буквально не соображала, не желала думать, решать, рассуждать и искать выход. Хотелось просто забыть об этом на несколько часов, растянуться на диване под теплом Гермионы, прикрыть глаза и уснуть, не проронив ни слова.