Текст книги "Хозяйка Бруно (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 39 страниц)
– Некий Питер Стоун, был убит своей восьмилетней дочерью, которую он отправил в комнату без ужина.
По гостиной пробежал удивленный вздох.
– Это все Интернет и телевидение, со своей пропагандой насилия! – перебил Генри и Бен согласно закивал.
– Девочка решила, что раз она не могла поужинать, то и никто другой не будет, поэтому она шустро накидала папе в кофе семьдесят две таблетки крысиного яда, пока он готовил ужин.
– Какой ужас! – прошептала Лоис.
– Жертва сделала один глоток и тут же скончалась. Ребенку дали условное наказание. Судья решил, что она не осознавала, что творила, – Маркус сделал драматическую паузу, позволяя желающим высказаться.
– Разумеется, это ведь маленькая девочка! – высказалась Элен. – Она вряд ли понимала последствия своего поступка. И кто хранит крысиный яд в доступных детям местах?!
– Верно. Это даже можно причислить к несчастному случаю, странно, что судья вынес условный приговор. – сказал Джон, решив выделиться необычным ходом мыслей.
Анна подкатила глаза. История явно была с подвохом. Она ждала продолжения, которое, без сомнения будет и потому помалкивала.
– … пока она не попыталась отравить свою мать тем же способом, спустя месяц, – выдал Дэнвуд, разбивая сочувствие и неординарный ход мыслей присутствующих в пух и прах.
– Невероятно!
– Ужас!
– Детишки, однако, пошли!
Секундная тишина сменилась изумленными восклицаниями.
Маркус воспользовался шумной обстановкой и немного наклонившись к Анне сказал:
– Кровные узы, зачастую только значением первого слова и ограничиваются. Ведь самые страшные вещи творятся исключительно из благих намерений и самыми близкими людьми. Не так ли?
Вопрос был явно риторическим и Анна задумалась, над смыслом сказанного. Тяжелая правда скромно выглядывала из-за каждого слова и едва заметный камешек, приземлился в огород семейства Версдейл. Но намеки были неуместны! Идеальных семей не бывает! Не много ли он на себя берет?! Если Дэнвуд лишен, по неизвестным причинам, поддержки родных людей или их просто нет рядом, это еще не повод делать умное лицо и с загадочным взглядом витиевато принижать ее родителей, а смысл его слов, вообще, указывал на предательство.
Что-что, а науськивать саму себя Анна умела в совершенстве. Не прошло и нескольких минут, как она готова была вцепиться Дэнвуду в волосы. Все таки, он покусился на самое святое – ее родных. Однако, отодвигаться от него все равно не хотелось…
У Анны немного раскраснелись щеки и дыхание стало более частым, она прикусила нижнюю губу, чтобы удержаться от какой-нибудь грубости в отношении этого самоуверенного невыносимого человека! Эта перемена не ускользнула от внимания Марка, ему не составило труда догадаться, что своим последним высказыванием он сильно задел мисс Версдейл. Поразительно, как крепко ее опутали родственники и как тщательно проработали идеологическую составляющую. Очень интересно!
«Собака защищает свою цепь!»
В этот момент Элен принесла десерт – хемпширский пудинг с яблоками. На столе появился также кофейник и засахаренные фрукты. Возмущения, разгоревшиеся по поводу малолетней Саманты Стоун, постепенно стихли и Анна решила прощупать почву на счет спонсорской помощи от деда, для участия в муниципальной программе. Она была уверена, в положительном ответе, дело оставалось за малым. За одно и Дэнвуду достанется щелчок по носу, он поймет, что все члены семьи Версдейл заботятся друг о друге, в отличие от многих других.
– У меня небольшая новость! – заявила Анна и внимание каждого, присутствующего за столом, обратилось на нее. – Местные власти приглашают нескольких владельцев ресторанов участвовать в программе для детей, основная цель которой – приучить молодежь к правильному питанию.
– Как здорово! – воскликнула Лоис.
– Да. В течение трех дней, меню полностью будет подготавливаться шеф-поварами. Это что-то вроде кулинарных курсов, где все наглядно демонстрируют.
– А где все будет проводиться?
– В одном из детских лагерей недалеко от Портсмута.
– «Бруно», я так полагаю, участвует? – спросил Бен, отхлебывая кофе.
– Как всегда дедушка, не в бровь, а в глаз, – улыбнулась Анна. – Чтобы позволить себе закрыть ресторан на три дня, мне нужна небольшая спонсорская помощь.
Генри вперился взглядом в дочь, от которого Анне стало не по себе. Неужели она просчиталась?! Тут она пожалела, что завела этот разговор прилюдно, а не тет-а-тет, мать прятала глаза и с повышенным интересом размешивала в кофе сахар.
Бен выдавил снисходительную улыбку.
– Я так понимаю, под спонсором ты подразумеваешь меня? – ничего хорошего его тон не сулил.
– Прежде я не обращалась к вам с отцом с подобными просьбами, но сейчас…, – Анна попыталась надавить на совесть.
– Идея с «Бруно» всегда принадлежала только тебе и мы не противились твоему упорному желанию заняться собственным бизнесом, – в разговор вступил отец.
– Это так.
– Хотя не раз мы говорили тебе об определенных трудностях, с которыми придется столкнуться. Самостоятельность и независимость не даются просто так, всегда приходится чем-то жертвовать, это одно из условий современного мира. Анна, дорогая, лично мне, пришлось от многого отказаться в этой жизни, чтобы Чепкроут на сегодняшний день процветал. Если хочешь добиться чего-то подобного в отношении своего ресторана, то рассчитывать нужно исключительно на свои силы.
Продинамили! Анна была подавлена и унижена, но старалась не отводить взгляд и сохранять безмятежность на лице. Сердце медленно наполнялось обидой. Захотелось припомнить, что как только были нужны ее знания, то понятие самостоятельности меняло своей смысл в корне и уже не имело, столь важного значения, как, в только что произнесенной дедом речи.
Хуже всего было, осознавать, что Дэнвуд, наверняка, мысленно потирает руки и щелчок по носу достался вовсе не ему. Анна едва сдержалась, чтобы не подпустить слезы, которые буквально давили на нее изнутри. Ну, что за день!
Захотелось поддаться порыву – выбежать из комнаты и устроить хорошую истерику, но такие методы, характерные для раннего детства, явно не возымеют должного воздействия.
Давить на жалость и трясти перед лицами родственников пресловутыми кровными узами Анна не могла. Дед был прав, когда говорил, что она помешана на самостоятельности. Глупо, или нет, но Анна, до чесотки не переносила состояния обязанности кому-либо.
«Ведь мог, же сказать, что подумает! Зачем, вот так? При всех?»
Хотя нет! Родня всегда знала, что Анна всеми руками и ногами выступала за искренность... Что, дорогуша, получай сполна!
Дэнвуд сделал вид, что пропустил все мимо ушей и уминал пирог, хотя его уже тошнило от еды. Он редко ужинал. А тут еще такие дебаты!
Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что чувствовала она в этот момент. Омерзение от того, как близкие люди поступали сейчас с ней, переполнило Маркуса. Он не знал, кого благодарить за то, что избежал подобной участи со стороны своих родителей.
Мать всегда поддерживала все его увлечения и упорно холила заветные мечты сына. К сожалению, осознать это он смог слишком поздно и самый близкий ему человек, в этом мире, умер, не изведав заслуженной благодарности. И это был самый тяжелый камень на сердце Маркуса.
Ситуация, которая сложилась в семействе Версдейл, была полной противоположностью его. Ведь Анна, наверняка, безропотно выполняла задания деда и отца, движимая благодарностью, за заботу и силы, потраченной на ее воспитание, обучение. Было видно, что ее баловали. Этой молодой женщине был привит хороший вкус и она явно питала слабость к красивым вещам. Наверняка, она редко знала отказ в чем-либо, потому так уверенно затеяла этот разговор и просила о помощи, будучи практически уверенной, что ей не откажут.
С другой стороны, это полезный урок для Анны, жалко, когда такой человек добровольно гибнет от удушья двуличных семейных ценностей. Если ты с нами – мы за тебя умрем, если нет – нам на тебя наплевать, хоть погибай!
Даже мать не посчитала нужным вступиться за дочь. Весьма трогательно! Маркус будто вернулся к своей нынешней «семье» в Париж, там царила похожая атмосфера «любви и взаимопонимания». Судя по наличию маникюра только на руках Клариссы, она, в принципе не сильно озадачивала себя домашней работой и в сравнении со своей дочерью, производила впечатление безалаберного и куда более легкомысленного человека.
– Ничего страшного. Это был самый легкий способ… Что-нибудь придумаю! – весьма спокойно заявила Анна, как ни в чем не бывало, так что ей смело можно давать медаль за искусство врать. И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, все лица переменились – настороженность сменилась умиротворением. Вот как! Problema finito!
Десерт, пожалуй, только кроме Маркуса, больше никому поперек горла не стал. Как же ему не хотелось здесь «гостить» еще целых два дня. Единственный человек, который выделялся из этого начищенного набора принципиальных, двуличных фермеров сейчас сидел рядом и едва сдерживался, чтобы не расплакаться. Спокойным голосом пусть обманывает других…
После ужина, мужчины с пол часа посидели у камина за порцией виски, пока женщины убирали со стола. Пустая беседа, которой весьма наслаждался Бенджамин, была последней каплей терпения для Дэнвуда, он едва дождался ее окончания. Когда все начали раскланиваться с пожеланиями доброй ночи, он чуть ли не в припрыжку бежал по лестнице, чтобы быстрее добраться до своей комнаты.
Громко захлопнув дверь, Маркус упал на кровать и долго смотрел в потолок. Тишина! Сейчас она казалась музыкой.
За окном все так же лил дождь. Погода была такая же занудная и безрадостная, как и хозяева Чепкроута. Захотелось напиться до беспамятства…
========== глава 11 ==========
–11-
Ночью дождь усилился. Ненастье со всей силой обрушилось на город и окрестности.
Особо сильный порыв ветра обрушил на стекло капли так громко, что Маркус вздрогнул подскочил на кровати. Он не заметил, как уснул прямо в одежде. Голова была мутная, он нехотя спустил ноги на пол и почувствовал, что хочет пить. Сонливость все ни как не могла определиться – она есть или нет! Чтобы определить ее выбор, Маркус включил лампу, стоявшую на прикроватной тумбочке и тяжелой поступью направился в ванную комнату, по пути бросив взгляд на часы, которые бесстрастно показывали четверть второго ночи. Вернулась старая подруженция – бессонница!
Холодная вода немного взбодрила, кожа покрылась мурашками и Маркус почувствовал себе немного лучше. Он прекрасно знал, что в ближайшие пару часов вряд ли уснет. Нужно было чем-то себя занять и единственной стоящей идеей было спуститься в библиотеку. Одна надежда на какой-нибудь скучный фолиант, за которым, если повезет можно будет уснуть.
Маркус переоделся в удобные джинсы и футболку, чтобы не озябнуть, еще и свитер натянул. Он вышел из своей комнаты и прислушался. В доме было тихо… и темно. Пришлось идти на ощупь, благо обстановку он успел запомнить. Спустившись по лестнице, Маркус в нерешительности остановился. Кухня была рядом и, пожалуй, кружка чая не помешала бы. В конце концов, кто его за руки держать будет. Все спят!
Он смело ввалился в дверь и понял, что бессонница сегодня мучает не только его.
Полулежа за столом, лицом к двери сидела Анна, она флегматично взирала на стоящий перед ней стакан воды. Когда дверь распахнулась, она, не менее флегматично перевела взгляд на вошедшего.
«Будь неладна его бессонница!» – подумала Анна, но промолчала. Говорить не хотелось. Она не сводила с Дэнвуда взгляд, как будто ждала, что он заговорит первым.
Тоже не спится? – спросил он.
Маркус был явно раздосадован, что оказался не один на кухне в столь поздний час.
Анна кивнула в ответ. Опять молчание.
– Со мной все ясно, а вы почему? – он обвел кухню глазами в поисках чайника. – Подскажите, где тут чай хранится?
– Где-то…, – вяло промямлила Анна и замолчала.
Маркус с минуту смотрел на нее, ожидая более точных координат, но, поняв, что на этом инструкции исчерпаны, кивнул и стал открывать поочередно каждый шкаф.
– А вы не хотите чая? – приободрившись, спросил Маркус, перейдя в своих поисках на полку со специями и прекрасно понимая, что он плохо справляется.
– Не знаю.
– Значит вы на пол пути к согласию. Твердого «нет», я не услышал!
Наконец его поиски увенчались успехом и Дэнвуд достал банку с черным чаем. Он открыл крышку и понюхал содержимое. С бергамотом! То, что нужно. Поставив чайник на плиту, Маркус достал две огромные чашки, вполне вероятно, что это были бульонницы. Ну, ничего…
Он плюхнулся на стул, прямо напротив Анны и упер подбородок на сложенные перед собой руки, в точности как она.
Абсолютно бесстыдно и открыто они разглядывали друг друга в течении несколькиx минут. Дождь хоть и лил с прежней силой, но уже не напрягал, полутьма смягчилась – глаза привыкли. В голову лезли всякие глупости и вопросы. Анна слегка наклонила голову и прищурилась. Вот этот человек опять появился в поле зрения. Хамелеон снова поменял окрас.
Дэнвуд сейчас и столешницу бы без труда очаровал. И Анна невольно им залюбовалась. Маркус обратил внимание, что ее теплый взгляд внезапно сменился и похолодел, на переносице появилась складка.
Что творилось в ее голове? Маркус постарался понять – с чего вдруг ему стало интересно общение с женщиной такой пуленепробиваемой категории, к какой относилась мисс Версдейл.
– О чем Вы думаете? – залепил он вопрос.
– О Вас! – прилепила ему правду меж глаз Анна.
– Судя, по выражению Вашего лица, думы Ваши тяжелы и печальны.
– Нет! Не все так мрачно…, – в ее глазаx загорелся интерес. По лицу Дэнвуда промелькнуло любопытство.
– Утром Вы были похожи на человека. Были весьма очаровательны, интересны и вели себя просто, без высокомерия. Ну, а во второй половине дня Вы старательно вели себя, как породистая сволочь.
Анна дернулась, а глаза словно рентгеном прожигали его насквозь, заставив почувствовать себя последней мразью. Подобная откровенность заставила его опешить, но он старательно не подавал вида.
Увы, но это моя суть....
Анна невольно улыбнулась и отвела взгляд.
– Как все просто! Сказал , мол, я «сволочь» и свободен!
– Очень советую Вам попробовать! Сейчас бы Вы тогда не сидели и не плавали в жалости к себе, после того, как Ваша ненаглядная родня унизила Вас самым постыдным образом... За ужином. Помните?
– Как тут забудешь? Ваша родня Вам, судя по всему, многое позволяла...
Только мать. Она меня поддерживала во всем и все прощала...
Маркус отвел взгляд, но Анна успела заметить невероятную боль, которая в них промелькнула.
Я уехать, бросил все, сбежал… Мать лелеяла не свои мечты обо мне, а мои… Как же все было бескорыстно, как сильно она меня любила! Я был достоин ее порицания, неприятия, даже ненависти... А получал только любовь и понимание, – Маркус тяжело вздоxнул.
«Ну вот, опять на человека похож! Проклятие!»
Он замолчал. Надо было срочно менять тему для разговора.
На плите стал постукивать чайник.
– Анна, о чем Вы мечтаете?
– Детей хочу.
Маркус от удивления вздернул брови.
– Тривиальные у Вас мечты...
Ну, куда нам провинциалам деваться! Кругом тривиальность! – Анна предпочла бы отшутиться.
Так в чем же проблема с детьми?
Поможете? Вы прекрасный образчик расчетливости и успешности в этом мире. Совесть удалена, честь и достоинство рассажены по клеткам. Или их и вовсе нет? Как бы то ни было, геном потрясающий, именно то, что нужно, чтобы выжить в этом мире!
Маркус от неожиданности запнулся. Это было заметно и Анна отметила для себя, что замешательство ему идет. С него кусками спадает настороженность и обманчивое спокойствие, которое обезличивает любого человека.
Помимо прочего, нельзя было игнорировать тот факт, что когда Дэнвуд вломился на кухню, в ее мозгу предательски растеклись эндорфины вперемешку с желание залепить ему пощечину.
Xотя, что за дурацкая реакция на женатого мужчину? Мозг грозно стучал пальцем и уже рисовал плакат с надписью «ДУРА», а глаза все глядели и наслаждались зрелищем, временно выйдя из подчинения. Просто душевная проституция, не меньше!
Как же изменилось ее мнение с их первой встречи! Обрастая все новыми впечатлениями и открытиями ранее неразличимых граней, этот человек все больше и больше притягивал к себе. С ним хотелось разговаривать, на него хотелось смотреть, с Дэнвудом было интересно, как герпентологу с новым видом ядовитых змей.
Стройный, а не худощавый, резкий, но резкость эта была продиктована не самонадеянностью, а разочарованием; Дэнвуд вызывал стойкое желание придушить его и поцеловать одновременно.
А его профиль! Все чаще и чаще Анна ловила себя на том, что просто любуется им.
– Не найдете достойного кандидата?
– Нашла уже, – Анна не сводила с него глаз.
Маркус улыбнулся, будто разговаривал с ребенком.
За столом полулежа сидели уже не Маркус Дэнвуд и Анна Версдейл, а две открытые души, отделенные от правил этой жизни. Сейчас можно было говорить обо всем. Осознание этого приходит даже не с помощью серого вещества, это знание медленно ползает под кожей и проникает в кровь. Мозгу пока хватит и эндорфинов. Пусть наслаждается, пока есть возможность, придет время и он будет трясти транспарантом с надписью «Опомнись! Он женат!». «Дура» – уже не поможет.
– Эта ваша «шведская открывашка»?
– Пытаюсь себя убедить, что да! Не называйте его «открывашкой», он хороший человек.
У Ваших родителей хороший дом, у Вас хороший ресторан... Соэн Ленгрем в слово «хороший» слегка не помещается... Представляю, какой жесткий у вас был отбор, и как в Эксетере обстоят дела с мужской половиной, если Ваш выбор остановился на столь...
Дэнвуд запнулся, когда наверняка подбирал самое приглядное слово из целого списка нецензурщины в своей голове!
.....традиционном варианте!
Он таки просиял, когда понял, что может обойтись без нецензурщины.
– И когда свадьба?
– Никогда!
Глаза Маркуса блеснули и загорелись пониманием, Анна же не изменилась в лице и плавно взяла на себя его роль. Теперь ему придется разжевывать, как ребенку.
– Я хочу детей, но не замуж.
– Не любите его, – поправил Маркус.
– Не люблю. И вот думаю, зачем я Вам это все рассказываю.
Очень просто!… Ваша родня воспримет эти вести как бунт и пуританство, может даже сожгут на костре! А я еретик в третьем поколении!
Ой, Маркус, Вам бы только зубы скалить!!!
Анна не вытерпела и рассмеялась настолько заразительно, что Дэнвуд совершенно искренне заулыбался в ответ. Но больше ему по нраву пришелся тот факт, что Анна назвала его по имени.
О Соэне Ленгреме говорили, как о копченой колбасе и прочих вкусностях, которые любят или нет.
На плите завыл чайник.
Анна встала из-за стола, чтобы залить кипятком маленький заварник. Дэнвуд повернулся на стуле, чтобы не выпускать ее из поля зрения.
– А сейчас чего хотите? В данный момент?
Неплохо было бы промокнуть до нитки под дождем и замерзнуть, а потом забежать в дом и согреться в теплой сухой одежде.
Первое, что пришло Анне на ум тут же летело с языка и она покраснела. Это уже была чистой воды блажь и ребячество.
Дэнвуд, прищурившись, хитро посмотрел на нее, молниеносно подбежал к ней, подхватил на руки и вышел на улицу под дождь. Она ведь этого хотела! От неожиданности Анна попыталась вывернуться из его рук и хотела бы уже закричать на него, но вспомнила, что нормальные люди давно спят, в отличие от них – беспросветных идиотов.
Маркус поставил ее на землю и за руку волок к воротам, прочь от дома. Если уж мокнуть, то качественно на совесть!
– Что вы творите? -
– Анна Версдейл, вы не производите впечатление непролазной тупицы. Догадайтесь! – он тихо смеялся. – Воплощаю ваши желания!
Нитки стремительно промокали. Дождь старательно добирался до «последней». Внезапность и необычность того, что сделал Дэнвуд – словно разряд тока заставили Анну оценить то, как непритязательно и просто кто-то отнесся к ее мыслям. Она остановилась и дернула его.
Маркус остановился, почти не различая Анну в темноте, но руку не отпустил. Они оба замерли. Необычность ситуации заставила задуматься над зыбкостью данности. Мгновение назад Анна наслаждалась одиночеством и тишиной, своей обидой и наслаждалась меланхолией… И вот она уже стоит ночью под проливным дождем и сердце бешено колотится, мышцы начинали пробирать холод, появилась дрожь, а рядом стоял чужой человек, крепко держа ее за руку и это мгновение было одним их самых упоительных в ее жизни.
Как это не было похоже на то, что происходит с ней каждый день. Точно так Анна Версдейл слепо бреда в темноте куда-то, на слабый огонек своих целей; точно так, как этот холодный дождь – ее окружали не менее холодные люди; точно так, как эта рука, каждый день ее что-то удерживало от того, чтобы полностью не погрузиться в отчаяние.
Анна закрыла глаза и адресовала черному небу самую солнечную улыбку. Какая ирония!
Маркус Дэнвуд разделался с ее демонами за несколько минут и сердце Анна охватила паника. Она внезапно стала утешать свое разбушевавшееся воображение – это все только на эту ночь…Утром он превратится в старую, добрую сволочь и все вернется на круги своя...
Ее начал быть мелкий озноб, рука Маркуса тоже едва подрагивала. И он замерз.
– Хорошо. Правда? – улетел ее вопрос в темноту.
– Правда, – донесся из темноты ответ. – Ну, как? Замерзла?
Вместо ответа, Анна потянула его за руку, и оба бросились обратно в дом.
Словно нашкодившие дети, они ввалились, на кухню задыхаясь от смеха. Приходилось сдерживаться, чтобы не загоготать в голос. Пол мгновенно намок, вода лилась ручьями с мокрой одежды. От холода Анна начала икать, от чего смех стал душить еще больше.
– Ик! Надо переодеться терапия терапией, но завтра мы сляжем с простудой.
– Икай тише. Перебудишь же всех!
Анна снова икнула и легонько его толкнула.
– Хорошо... Будем на «ты», мистер Дэнвуд.
Через мгновенье, подобно матерым медвежатникам, они крались в темноте, пытаясь добраться до своих покоев, как можно тише. Вот только предательски громко стучали зубы.
Их комнаты находились на противоположных концах коридора, поэтому пришлось разойтись в разные стороны, но прежде Маркус шепнул:
– Шестнадцать минут! И спускаемся на кухню!
– Почему шестнадцать? Ик!
– Терпеть не могу шаблоны!
– Ик! Заметно! Идет. Значит, через шестнадцать…Захвачу в душ часы.
Анна заскочила в свою комнату, как ужаленная. Она страшно замерзла. Вид у нее был крайне идиотский! Благо, что мозг наслаждался легкой асфиксией, дыхание перехватывало, то от холода, то от человека находящегося в двух десятках метров от нее, который сейчас так же, на личном опыте, оценит все прелести горячего душа. Даже не верилось, что несколько часов назад его хотелось придушить!
Через несколько мгновений мокрая, тяжелая одежда оказалась на полу. Джинсы стягиваться упорно не желали, Анне пришлось завалиться на кровать, чтобы отодрать их от себя.
«Времени на это нет! Шестнадцать минут! Вот зараза!»
Она стремглав бросилась под душ и так резко крутанула кран, что едва не ошпарилась. На какое-то время, ее тело, бормоча бессвязные слова благодарности, наслаждалось заботливой теплотой.
Все таки, интуиция подводит редко. Каких-то пол часа назад ей хотелось удариться головой об стену, чтобы выбить все гиблые мысли о своей жизни. Депрессия уже потирала руки в предвкушении своего бенефиса. Кто бы мог подумать, что в роли Беллерофонта для этой химеры, выступит столь неожиданный персонаж.
«Шестнадцать минут!» – напоминание красной лампочкой загорелось в голове и чуть ли не за шкирку, Анна помотала головой и улыбнулась, она вытащила себя из душа, наспех высушила волосы, натянула на себя первое, за что зацепилась рука в шкафу и снова окунулась в темноту, чтобы добраться до кухни. За спиной послышались шаги и шепот:
– Лучше стало?
– То, что надо! Хорошая встряска! Неужели обязательно загонять себя в такие крайности, чтобы осознать, ничтожность своих проблем? Но, вы, почему это сделали? – Анна налила себе кружку чая и добавила две с половиной ложки сахара. Щеки горели!
– Там рядом, моя стоит, будьте любезны и ее наполнить в том же порядке, что и свою, – Маркус внимательно наблюдал за Анной. Ее демоны, кажется, на время оставили в покое. – Вы говорили, о своих желаниях, при чем, весьма простых, хоть и не совсем обычных… Но вместо того, чтобы претворить их в жизнь, тут буквально «плавали» в скорби и обиде. Говорите, что мечтаете о детях, но не хотите замуж. Это ведь облегчает задачу. Не так ли?
Анна вздернула вопросительно брови.
– Да… Даже кандидатура есть. В чем дело? Хм…Можно мне позволить себе немного грубой откровенности?
– Весьма своевременный вопрос, и как будто Вам нужно мое согласие, – хмыкнула Анна. – Можете!
– Вы придумали себе некий план, может даже весьма детальный, но, судя по всему, он давно уже летит ко всем чертям! Не думаю, что в наше время такая уж великая проблема – забеременеть. Наверняка, вы сами себе придумываете новые причины, чтобы отложить это еще на какое-то время. Просто боитесь…Своей собственной мечты, можно сказать. А я лицемер...
Анна молчала. Маркус был уверен, что почти слышит, как крутятся шестеренки в ее голове, раскладывая ответные аргументы по полочкам.
– А вы значит специалист по реализации желаний?
– По крайней мере, я добился того, чего хотел для себя больше всего, другое дело, что это оказалось пустышкой. Признаться, я только недавно осознал эту нехитрую истину. Видно пресытился достигнутыми результатами, так сказать. И что хуже – привык! Так что пользуйтесь! Учитесь на ошибках других, делайте свои, но не сидите сложа руки, а главное – не врите себе.
– Я и не сижу! У меня есть «Бруно». Я занимаюсь любимым делом. Дед был прав, когда сказал, что я помешана на самостоятельности.
Как-то она у вас не очень проявляется.
Как и наша договоренность разговаривать на «ты», – парировала Анна, почувствовав, что Дэнвуд аккуратно макает ее лицом в правду.
Она нахмурилась, но вдруг мотнула решительно головой.
– Я живу полной жизнью. Поверьте! Не подумайте, что хвастаюсь, но кто-то с меня берет пример или если угодно, воспринимает, как образец для подражания. Не раз слышала это в свой адрес. Большую половину – от законченных лицемеров, но были и искренние слова от хороших людей. И даже, тот факт, что вы пытаетесь отвратить меня от частого знакомства с граблями, еще раз доказывает, что я иду в верном направлении, как человек, как личность. Не смотрите на меня так! Сейчас скромность неуместна! И от гордости я не лопну, ее нет! Сидела бы тогда тут с Вами!
– Ну, хоть что-то радует, – Маркус отвесил шутливый полупоклон. – Но, что тогда вас гложет?
– Иногда у меня возникает такое ощущение…, – глаза Анны забегали, она явно подбирала нужные слова. – Для ясности – я обожаю свою семью, со всеми их недостатками и заморочками, люблю своих друзей, обожаю этот город… Но сквозь это густое обожание, просачивается неприятный сквознячок. Будто я упустила для себя что-то важное! Или упускаю…
Значит, с вами все будет в порядке. Позвольте только дать вам совет. Не идеализируйте людей. Ваша единственная проблема в том, что вы пытаетесь переделать, окружающих в лучшую сторону. Ей Богу, крестовый поход против пороков, разумеется самых серьезных. И все бы ничего, только более гиблого дела, в этом мире нет и быть не может. Поверьте всем на Вас наплевать, но это нельзя заметить до тех пор, пока настоящие проблемы не похлопают Вас по плечу. Если хочется – доказывайте и мне и всем остальным, что это не так, но нет ничего проще, чем перебежать на другую, более удобную сторону, когда меняются обстоятельства. Не замечали, как часто люди прикрываются именно ими – обстоятельствами. Ваша опора – это не столпы морали и убеждений, аргументированных, безупречных, логичных, это Ваши мечты, переживания, надежды, то, от чего Ваша душа «на месте» и радуется. Многие, кто соприкасается с мировоззрением стоящего человека, безусловно, с ним согласятся, пока видят красивую картинку и чувствуют запах денег и стабильности, сильную личность. Тогда «окружение» солидно кивает головой – «Анна, мы на твоей стороне! Можешь на нас положиться! Равно как и мы на тебя!». Занавес. Все обнимаются и рыдают от счастья! Но стоит измениться обстоятельствам и…. Бац! – Маркус хлопнул в ладоши. – Люди подтягиваются туда, где выгодно и удобнее им находиться, попутно придумывая миллион отговорок для того, чтобы оправдаться в случае чего. Я не говорю за всех. Есть и исключения. Но как же они редки! С тебя берут пример?! Хорошо! Но ты уверена, что это настоящая ты? Не боишься остаться только примером? Для этого ведь нужно двумя ногами стоять на стороне этих – «нуждающихся в тебе». На этой стороне все серо и однообразно, здесь пачками поглощают такие «образцы» как ты, которые потом исчезают в однородной человеческой гуще, после истощения. После того как «закончатся».Не лучше ли перейти навсегда на свою сторону, даже если ты там будешь одна и в забвении. Поверь! Ты оценишь это по достоинству, больше ничего не захочешь! Однажды посмотришь на тех – других, и поймешь, что они не способны заполнить не то что пространство вокруг себя, но даже свою голову, чем-то стоящим. Вот тогда начнешь молиться, чтобы не возненавидеть их, а ограничиться лишь жалостью, ведь не исключено, что там окажется кто-то из твоих родственников.
Завороженно вслушиваясь в слова Дэнвуда, Анна начинала понимать с помощью «чего» или «кого» люди продают душу дьяволу. Одно из средств совращения сидело напротив нее и говорило правду.
– И что же Вы предлагаете? Никому не верить и никого к себе не подпускать? Плыть по течению с умной и бесстрастной физиономией в гордом одиночестве? Отречься от родных и нормальных человеческих отношений?
– Понятие «нормального» чуть ли не каждый день меняется. И то, что Вы говорите – крайности, – фыркнул Маркус и раздраженно постучал пальцами по кружке. -Достаточно того, что Вы перестанете идеализировать всех и вся. Будьте примером, но не навязывайтесь в качестве образца. Не несите это бремя с гордо поднятой головой, волоча за собой ответственность. Уверен, что из круга Ваших знакомых и родственников, только единицы перегрызут за Вас горло. Не позволяйте конформности со стороны ваших родственников одержать над Вами верх.
– Весьма поучительно, но не стоит себя утешать подобными мыслями. Не обижайтесь, но разве сейчас Вы не занимаетесь тем, от чего просите отказаться меня? Перетягиваете на свою сторону? Может быть, мои проблемы и не имеют вселенских масштабов, но это не дает Вам право ровнять моих близких и друзей под одну гребенку с Вашими. Думаю, не надо объяснять, что заразиться разочарованием в людях на словах нельзя, – Анна адресовала своему собеседнику укоризненный взгляд. – Сожалею, что Вам пришлось с этим столкнуться. Я ведь права? Но, думаю, что меня эта кара минует. Я доверяю очень немногим, знаю все их недостатки и не питаю лишних иллюзий. Можете не теребить труды Соломона Аша!*(*Соломон Аш – американский психолог, автор труда «Воздействие группового давления на изменения и искажения суждений!) Не тот случай!
