Текст книги "Хозяйка Бруно (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 39 страниц)
– Ну, а ты? Как сам? Ищешь новую работу?
– Да… Через неделю поеду в Лондон к своему другу, он обещал помочь.
В это мгновение до Анны дошло, что Серж сейчас перебивается на свои накопления и по сути является безработным. Ей невдомек было, что ее ненаглядный друг является сейчас едва ли не одним их самых состоятельных людей Эксетера, благодаря Дэнвуду.
Вполне допустимо, что он может уехать в другой город в поисках работы и никакого морального права умолять его остаться в Эксетере она теперь не имела. Мысль о том, что с Серж исчезнет из ее жизни, вдруг пронзила сознание Анны, вызвав просто животный ужас.
Она проглотила комок подступивший к горлу.
– Будешь в Лондоне работать?
– Не знаю, я вернусь в любом случае, даже если что-то найду.
– Я бы хотела уговорить тебя не делать этого…
Знаю.
От тебя мне будет труднее отказаться, чем от «Бруно». Мне вообще от многих в этом городе будет легко отказаться.
Серж нахмурился и отвел взгляд. Это было что-то новое.
– Ты, просто оторвалась наконец таки от своих принципов, от этого города, – подытожил Серж и попал в точку.– Пока Дэнвуд не вернется, я буду рядом. Работу найду временную, а может еще передумаю.
Анна могла побиться об заклад, что Серж врет ей. Здесь явно что-то не вязалось. Его глаза тревожно бегали по сторонам, но задавать вопросы она не решилась. Он не станет скрывать от нее ничего важного.
– Да! Ты прав. Эксетер отпустил меня со своего поводка и оставил с пустыми руками.
– Дорогая, твои руки заполнены в данный момент, самым ценным, – Серж кивнул на Дэнни, а потом дотронулся до ее груди, – и вот здесь у тебя никогда не будет пусто.
– Спасибо, тебе милый Серж!
Серж поднялся и поцеловал Анну в макушку.
– Буду ждать от тебя хороших новостей о новой работе.
Заставляя себя улыбаться, Анна едва сдерживала слезы. Дэнни почувствовал, как расстроена мама и недовольно закряхтел.
Верный своей ненависти к прощаниям Серж, подмигнул ей и зашагал прочь, через пару мгновений скрывшись за деревьями. Анна поежилась словно от холода и посмотрела на сына. Частичка Маркуса была рядом, она могла прикасаться, заботиться и дарить свою любовь этому человечку, чтобы ее сердце не разнесла в клочки любовь к его отцу.
Похоже Чепкроут на дух не переносил мужчин, которые обожали Анну. Словно старый ревнивец до «своего» он отметал от своей любимицы «чужих» и неугодных.
Жизнь Анны изменилась, перестала принадлежать только ей одной и приобрела новый смысл. Ей давалась возможность уделять своему ребенку все свободное время, не отвлекаясь на «взрослых» детей. Кларисса и Элен учили молодую маму азам ухода за новорожденными и сильно обижались, когда Анна запретила им подскакивать ночью, если Дэнни заплачет. Часы ночного дежурства она полностью оставила на себе и так мучаемая совестью, что сидит у родителей на шее.
По вечерам, когда малыш наевшись засыпал Анна часто ловила себя на мысли, что в течении дня даже не вспомнила о Маркусе, о чем сильно расстраивалась, упорно не желая испытывать к нему подозрения, она каждое утро благодарила судьбу за встречу с этим мужчиной и за их ребенка, который перевернул ее мир с ног на голову. До сих пор Анна не понимала, что ее прежняя «насыщенная» жизнь не стоила ломанного гроша, ее цели были смешными, ее принципиальность и упрямство в своих убеждениях – мелочными и детскими. Сейчас она ни в чем не была уверена и ни на что не рассчитывала. Пересмотрев свое отношение к родителям, Анна стала более мягкой и чаще прислушивалась к их мнению. Теперь ей стало понятно, что все их поступки были обусловлены только любой, а правильными они были или нет – ни ей судить. Слепое стремление оградить свое чадо от разочарований и угроз этого мира оправдывало любые действия.
Анна даже потеряла счет дням и забывала, когда Маркус звонил в последний раз.
Генри и Кларисса также в свою очередь поступились своими убеждениями и души не чаяли во внуке, про Бена и говорить нечего – он баловал правнука и даже подзабросил дела на сыроварне, чтобы больше времени уделять малышу.
В Чепкроут часто наведывалась Кейт. Она уверяла Анну, что у нее все в порядке, но сильно кривила душой, ее слабые попытки выйти из глубокой депрессии который месяц, привели к полному провалу. Кейт врала, чтобы не видеть в глазах Анны вину, за то, что ресторан закрыли и никаких решительных действий она не предприняла.
– От Сержа новостей нет? – как-то поинтересовалась Кейт, когда они с Анной сидели на кухне и пили чай.
– Звонил пару раз, говорит, что в столице ничего не изменилось и от него воротят нос, потому что он без образования, – хмыкнула Анна. – Упыри!
Последнее было сказано с каким-то остервенением.
– Зря ты так, – Кейт тяжело вздохнула. – Сама знаешь, что у него и в мыслях ничего подобного нет, помается там и вернется как миленький.
Анна виновато опустила глаза в чашку.
– Да. Он живет там у друга, каждый день мотается по собеседованиям. Вот уже пару недель, как он уехал. Что-то долго….
– Верт звонила, – вспомнила Кейт и обрадовалась, что можно сменить тему.
– Она подобрала пакет документов на ресторан о его консервации, утрясла все в мэрии. Всего два года и можно будет открываться заново! Апелляция вряд ли пройдет...
Кривая улыбка вылезла на лицо Анны и тут же спрыгнула.
– Ну, да. У меня вроде бы как декретный отпуск.
– Анна, ну что мне…. Как тебе помочь, что сказать? – не выдержала Кейт и чуть ли не закричала. – Не могу видеть тебя такой!
– Да... Мне самой тошно, но пока так, – согласилась Анна и подперла рукой голову. – Наверное, я действительно устала и не понимаю пока, как жить дальше. Просто надо немного подождать.
Опять выползла кривая усмешка.
– Вот и жду!
С того разговора прошло еще несколько дней. Серж все еще был в Лондоне и от Маркуса давно не было звонка, что наводило Анну на тревожные мысли. Подавляя растущую панику, Анна старалась меньше времени проводить наедине с собой, заполняя каждую минуту заботой о малыше, вырывая у Элен возможность помочь по дому или на кухне.
Жизнь приняла свой прежний размеренный темп и старшие Версдейлы не забывали об этом благодарить Бога, воспринимая это как должное за перенесенные испытания.
Понемногу сплетни в городе иссыхали за неимением подпитки из изолированного Чепкроута. Городские кумушки находили себе новых жертв, а Версдейлы снова, медленно и уверенно становились респектабельным и достойным семейством, которому не чужды были проблемы мира сего.
Звонкая трель мобильника разнеслась по комнате Анны, она как раз заканчивала кормить грудью Дэнни и с неохотой посмотрела на шумный кусок пластика. На дисплее высветилось имя Сержа.
Она подхватила малыша по удобнее и ответила на звонок.
– Я приехал, – сиплый, колючий голос явно не принадлежал ее другу, не то что номер телефона.
– Серж? Это ты?! Что с голосом?
– Небольшая простуда, уже иду на поправку.
«Врет!», – подумала Анна.
– Ты приедешь сегодня? Новости есть?
– Да приеду и да, новости есть.
У Анны сердце мгновенно бухнулось в пятки. Не выдавая своего разочарования она придала своему голосу как можно больше радости. Он наверняка нашел в Лондоне работу. А это означало, что Серж уедет.
– Ну, давай тогда вечером часов в шесть. Мы с Дэнни жутко по тебе соскучились.
– И я. Тогда буду в шесть. До скорого, – вновь последовал лаконичный ответ и из телефона донеслись короткие гудки.
Странно, но этот разговор заставил бешено заколотится сердце Анны в предчувствии надвигающейся беды. Хотя разум твердил: какая еще может быть беда? Все плохое уже случилось! Разве нет?
До вечера она не находила себе места, а время как это обычно бывает тянулось мучительно медленно. Анна предупредила мать, что к ужину надо добавить еще один прибор. Кларисса искренне обрадовалась, что в гости следует ждать Ватисьера и по такому случаю даже выставила новую посуду. Она замечала, что Анна хоть и держалась молодцом, но ей явно не хватало поддержки ее красавца-друга.
В оговоренное время, минута в минуту, Анна услышала урчание двигателя и хруст гравия на подъездной аллее. Она не могла стерпеть и выбежала на улицу. Остывающий день хлынул на нее всей своей духотой и клекотом цикад. Серж стоял у ворот и Анна бросилась к нему на встречу, даже не рассмотрев его как следует. Сильные руки обвились вокруг ее спины и подхватили вверх, так что ноги повисли в воздухе.
Знакомый запах, едва ли не родной, знакомый смех дали понять Анне насколько сильно ей не хватал Сержа.
– Почему так долго? Ой!
Анна едва не упала, когда взглянула на Сержа. Недельная щетина и какой-то помятый вид, были свойственны кому угодно, но только не ему.
– Что с тобой случилось?
– Я рад тебя видеть, Анна, – Серж прокашлялся.
Дело было не в простуде.
– Ты что? С похмелья?
Теплые карие глаза приняли затравленный вид, но выражение лица было весьма решительным, что было весьма противоречиво для Ватисьера.
– Да, но не в этом дело…, – отрезал Серж. – Как малыш?
– Серж ты же не пьешь….в таких количествах! – не отставала Анна.
– Иногда, оказывается, пью! Так как там Дэнни?
Ничего не понимая, Анна отогнала от лица комара.
– Пойдем в дом сам увидишь.
Серж не сдвинулся.
– Да что с тобой? – не выдержав, закричала девушка, чувствуя, как холодок ползет по ее спине. Здесь что-то неладно!
– Давай пройдемся. Надо поговорить!
Анна заметила, что все это время рука Сержа то и дело дотрагивалась до кармана брюк, словно не решаясь что-то достать оттуда.
– В саду сейчас хорошо.
– Отлично! – кивнул Серж.
Какое-то время они шли молча, пока Серж не убедился, что они зашли в густые кущи и по близости никого нет.
– Анна, – Серж резко остановился, будто бы решился, наконец, выложить нечто тяготившее его. – На самом деле все это время я был во Франции.
Сказанное не сразу дошло до Анны и она с минуту молча стояла и непонимающе смотрела на своего друга. Потом ее лицо начало светлеть и губы расползлись в широкую улыбку.
– Да, мне стало кое-что известно о Маркусе.
Ноги отказались служить Анне и подкосились, она стала оседать, но широкие сильные руки ее вовремя подхватили.
– Ты его видел, как он? Почему не звонит, не пишет? Он в порядке?
– Подожди, Анна, – Серж внезапно поморщился как от сильной боли. Ему явно было трудно говорить.
– Почему мне не сказал? Что за тайны? Ты знаешь, как я жду!.... Жду, хоть чего-нибудь! Малюсенькой весточки! – напала Анна, едва не заколотив Сержа по груди кулаками.
Потом она вдруг сникла и повисла на державших ее руках. Ее тело задергалось и Серж понял, что она плачет.
– Анна, да выслушай же меня!
Подняв на Сержа лицо, по которому градом бежали слезы, Анна молча уставилась на него.
Из кармана Серж достал смятый конверт.
– Это тебе. От Маркуса. Просили передать лично…
Анна истерично выхватила конверт, едва не разорвав его. Ее глаза лихорадочно забегали по строчкам. Едва успев просохнуть, по ним снова показались слезы. Потом внезапно она нахмурилась и с недоверием еще раз перечитала то, что ее смутило.
– А где Анна?
Кларисса отодвинула край занавески и выглянула в окно в холле.
– По-моему, Ватисьер приехал. Она пошла его встречать, – послышался голос Элен с кухни.
– Да, машину его вижу, а где они сами?
Кларисса вышла на крыльцо, как вдруг до ее слуха донесся нечеловеческий крик, который заставил застыть кровь в жилах. Ничего хорошего на ум не приходит после того как услышал подобное и перед глазами Клариссы мгновенно пронеслись все возможные варианты ужасов. Крик был женским и он снова повторился откуда-то из сада.
Из сыроварни уже мчался Генри, бледный как смерть, он встретился глазами с женой.
– Ты слышала?
Из дома выбежали Элен с Лоис, из коровника по высыпали рабочие.
– Кто-нибудь вызовите скорую помощь! – крикнул Генри и бросился бежать на крик.
Картина, которая предстала глазам десятку человек, надолго врежется в их память, потому что являла собой чудовищный итог напрасных человеческих страданий и терпимости к ним.
Среди густого кустарника на траве сидел Серж, прижимая к себе Анну, которая с нечеловеческой силой рвалась из его железной хватки и кричала, что есть сил. По ее щекам текли слезы, на шее вздулись вены, она не могла внятно говорить и вообще не реагировала на то, что творилось вокруг. Будто не видя, прибежавших людей Анна продолжала кричать и биться, словно с этим криком выходила боль, терзавшая ее изнутри все это время.
– Ради Бога! Анна, милая, у тебя что-то болит? Ты ранена? – Кларисса упала рядом на колени и попыталась прикоснуться к дочери. В то же мгновенье Анна резко дернулась, словно пытаясь ударить мать. Кларисса в ужасе отшатнулась, она растерянно смотрела на дочь. По лицу женщины от страxа и непонимания потекли слезы.
Анна продолжала кричать и вырывать словно бесноватая.
Тут уже не выдержала Кларисса и закричала.
– Серж! Ну, хоть ты ответь!
Генри впервые в жизни не знал, что делать и растерянно смотрел на ужасную сцену, не веря своим глазам. На вид Анна была здорова. Может какие-то осложнения после родов?
– Ватисьер! – заревел Генри. – Объясни, что происходит?!
Но тут же цепкий взгляд вырвал несомненно важную деталь, которая могла пролить свет на происходящее. В руке Анна сжимала комок бумаги, да так сильно, что побелевшие костяшки грозили прорвать кожу.
Не обращая внимания на присутствующих, Серж продолжал крепко держать Анну и шептал ей на уxо что-то успокаивающее. Рядом начиналась истерика у Клариссы. На крики подоспел Бен. Не менее растерянный, чем Генри, он с ужасом смотрел на сплетенные фигуры Сержа и Анны.
– Серж, это от Дэнвуда? Что-то стало известно? – кивнул Генри на клочок бумаги в руке дочери.
Внезапно Анна смолкла, едва до ее слуха донеслась фамилия Маркуса. Она резко прикрыла руку сжимавшую письмо второй рукой, будто бы охраняя, зло посмотрела на отца и в то же мгновение ее глаза закатились, а тело обмякло, только отрывистое, тяжелое дыхание, указывало на то, что она в сознании.
Генри не отводил взгляда от Сержа, который в подтверждение догадки кивнул. Кларисса прижала руку ко рту.
– Так! Все разошлись по своим делам! – рявкнул Бен. – Элен, Лоис! Вас это тоже касается!
Работники пялились на Анну, как на умалишенную. Джапха, до этого выглядывающий из кустов, подошел к Бену и шепнул, что скорая помощь уже выехала и будет минут через десять.
– Да, спасибо, – рассеянно поблагодарил его Бен и махнул рукой, давая понять, чтобы все уходили.
Между тем, Серж поднялся на ноги, Анна поспешно вцепилась в него с такой силой, что послышался треск разрываемой ткани. Футболка едва выдержала.
– Оставьте ее сейчас, – тихо сказал Серж, указывая подбородком на Анну. – Кларисса, я у вас переночую?
– Но, что, произошло? Что натворил Дэнвуд? – словно у себя самой тихо спросила Кларисса, глядя то на Генри, то на Бена.
Догадки были у всех, но в одной сходились все три мнения. Генри сжал челюсти, так что заходили желваки. Сейчас было не время и не место выяснять подробности произошедшего, у Анны случился настоящий припадок, которая грозил ее душевному здоровью, а у Клариссы как всегда не срабатывали тормоза.
– Конечно, Серж, оставайся, – ответил за сноху Бен.
Подхватив Анну на руки, словно ребенка Серж понес ее в дом.
Когда он скрылся из виду, Кларисса уткнулась в плечо мужа и разрыдалась.
– Бедная! Бедная девочка! И за что ей такие испытания?! Ох, удавила бы этого Дэнвуда! Мерзавец, тварь! Подлая скотина! Мразь! Какая же он мразь……
– Мы знали это и раньше. Секретом это было только для Анны.
– И предупреждали ее, что этот проходимец ее бросит, – согласился Бен, потирая шею.
– Самому смелости не хватило приехать! Письмо написал! – распалялся Генри.
– А может там что-то другое? – предположила Кларисса, отрываясь от плеча мужа, которое уже насквозь промокло.
– Едва ли… Как бы то ни было, все пришло к своему логичному концу. Эта развязка случилась бы – рано или поздно, надо просто это пережить, – подытожил Генри.
Добавить было нечего. На полянке, среди густого кустарника разлилась злость, будто пытаясь смыть выплеснувшуюся недавно боль. Уверенные в своей правоте, с едва трясущимися руками и шоком от произошедшего, все трое старались не подавать виду о том, какой ужас испытали увидев Анну в таком состоянии. Подобные случае описывают в психиатрических энциклопедиях и журналах. В мозгу Бена всплыло одно определение – состояние аффекта.
Подобное воспринимается, как нечто метафизическое пока не сталкиваешься с приступами в реальной жизни. Невольно перенося возможность испытать подобный стресс на себя, сразу понимаешь, что не помутиться разумом очень трудно, поэтому стараешься сразу же прогнать подобные мысли, чувствуя как страх, сжимает сердце холодными щупальцами.
Вечер прошел в непривычной тишине. Приехавший врач скорой помощи, уколол Анне успокоительное и посоветовал отлучить ребенка от груди на несколько дней, пока лекарство рассосется в крови. Дэнни будто чувствовал, что с матерью происходит что-то неладное и вел себя крайне беспокойно.
Когда Анна наконец уснула под действием лекарства, Серж спустился вниз, где его ждали Версдейлы.
– Она спит, – коротко сообщил он ощущая на себе испытывающие взгляды.
– Ты голоден? – поинтересовалась Кларисса.
– Нет, спасибо.
Усевшись в кресло в углу Серж смолк, уставившись в одну точку. Он никогда прежде не ощущал такой пустоты внутри себя и никогда прежде он не чувствовал себя таким беспомощным.
– Серж, ответь прямо…, – молчание прервал Бен. – Это очередная выходка Дэнвуда?
Дернувшись как от удара, Серж поднял уставшие глаза, уголок его рта нервно дернулся.
– Да, и судя по всему – последняя.
Я так и знала, – Кларисса вскочила с дивана и заметалась по комнате.
Она до сих пор не находила себе места от крика дочери. Одного только воспоминания хватало, чтобы сердце матери тревожно забилось, отдавая в висках. Ни разу в жизни Кларисса не видела столько отчаяния и боли, сосредоточившейся в одной минуте человеческого бытия.. И все бы забылось, улеглось и стерлось, вот только эта боль принадлежала ее ребенку. Как она могла пропустить, просмотреть и легко отнестись к очевидной лжи Анны, подозрительно спокойной и притихшей.
Ведь не было истерики ни по поводу закрытия ресторана, ни по поводу того, что Дэнвуд больше не показывался в Эксетере...
Как же она была слепа...!
– Он не приедет? Не вернется к Анне? Ведь было очевидно, что все это время она его ждала, – казалось бы вопрос, но он звучал как утверждение в устах Генри.
– Нет, – тяжело выдохнул Серж. – Не вернется...
Чувствуя, что не выдержит больше ни минуты в этом потоке ненависти и рвущегося отвращения Серж попросил проводить его в комнату, где он сможет переночевать, о чем и попросили Элен. Кларисса сейчас было не в состоянии блюсти принципы английского гостеприимства, как ни как форс-мажор.
32 глава
–32-
Серж пробыл в Чепкроуте не меньше недели. Эта неделя была испытанием для всех. Мало того, что пришлось вызывать врача для Анны чуть ли не ежедневно, чтобы колоть успокоительное и следить за ее состоянием, долгожданного покоя не было даже по ночам. Никто из ее родных и не подозревал, насколько глубоки были чувства Анны к Дэнвуду и ее реакция на совершенно очевидное для окружающих поведение этого человека, ставила в тупик все семейство. Они были уверенны, что сознательности Анны хватит на десятерых и впервые за долгое время ее отец с матерью посмотрели на дочь другими глазами. Они привыкли, что их девочка, взрослая и рассудительная не по годам никогда не требовала усилий в своем воспитании, она отличалась редким пониманием и благодарностью к своим родителям, не влезала в сомнительные компании, не позволяла себе безрассудств и даже свойственного всем молодым людям – максимализма.
Душераздирающие крики то и дело разносились среди ночи по всему дому, вырывая из долгожданного сна обитателей Чепкроута. Едва удавалось утихомирить Анну, как начинал плакать Дэнни, малютке не хватало материнской заботы.
Спасение нашли в лице Сержа. Когда он приезжал в имение, Дэнни с удовольствием наедался искусственной смесью, которую с боем предлагали ему бабушки-дедушки, да и Анна начинала разговаривать только в его присутствии. Всякий раз как она видела Сержа, ее отстраненный мертвый взгляд оживал и переглянувшись со своим верным другом, лицо Анны искажала гримаса такой невероятной боли, что Кларисса едва не хваталась за сердце.
Текли дни, складываясь в недели, монотонные и тихие. Лето незаметно перебралось в очень, устало сдало свои жаркие позиции и, кажется, его окончания просто никто не заметил, так что его толком никто и не "распробовал". В середине октября начались первые осенние заморозки.
Серж, не в пример Анне, вел себя крайне встревожено, от его прежнего олимпийского спокойствия практически ничего не осталось. Когда он наведывался к ней, то непременно разговаривал с Анной за закрытиями дверями. Несколько раз Кларисса пыталась подслушивать, о чем они тихо беседуют, но выведать ей так ничего и не удалось.
Озадаченные и встревоженные поведением дочери, Кларисса, Генри и Бен наняли психотерапевта. Но его визиты быстро закончились, потому что Анна, впрочем, как и с другими, отказывалась разговаривать. Время, которое прошло с того дня принесло сомнительное облегчение и только одно изменение, Анна теперь забирала Даниэля в свою комнату, найдя для себя спасательный круг в заботе о малыше.
Врач объяснил, что подобным образом организм пытается отгородиться от внешнего мира, создавая вокруг себя, свое рода инкубатор, в котором и пройдет процесс восстановления душевного равновесия. Главное не «подыгрывать» дочери и вести себя как прежде, всячески избегая разговоров, которые могут коснуться причины, вызвавшей столь сильный шок.
Время шло, тревоги постепенно таяли и Версдейлы, с облегчением вздохнули, осознав, что неугодный всем Маркус Дэнвуд оставил их семью в покое. Единственное, чего коснулись их сожаления, так это того, что цена оказалась высокой для столь низкой персоны.
Уверенность в спокойном будущем, в кругу сплоченной таким количеством испытаний семьи, вернулась к Бену, о чем он непременно говорил каждый вечер за ужином вместо молитвы. По большей части слова эти адресовывались Анне, которая спускалась каждый вечер в гостинную и молча съедала все, что было у нее в тарелке, с бесстрасным лицом, будто ей было все равно, что там лежит – кусок ваты, или кусок сочного поджаристого мяса.
Крайне редко закрадывались сомнения о грядущем благополучии, только у Генри. Забота заботой, но она никогда не застилала ему глаза, отключая разум. Было глупо отрицать очевидные перемены в поведении дочери. Его смелая, упрямая, уверенная в себе девочка превратилось в бледную тень себя прежней. Сейчас она представляла собой разобранный сложный конструктор, из которого только со временем сложится нечто новое. И Генри не был уверен, что много общего будет у будущей Анны, с прежней. Эти мысли тяжким грузом наваливались на него внезапно и обязательно перед сном, после чего он начинал перебирать в уме все возможные варианты развития событий, но полагаясь на рациональность, которая была присуща его дочери, вскоре успокаивался.
Приближался День всех Святых. Город начал рыжеть от традиционных украшений в виде тыкв, подскочили продажи конфет, участились случаи походов в гости и ответных визитов, прошли ежегодные гонки на лодках по реке Эксе, постепенно забывались былые сплетни под натиском новых.
В одну из темных осенних ночей, в заброшенном ресторане «Бруно», на втором этаже загорелся свет. Горел он недолго и как-то печально, словно это был последний проблеск в его яркой жизни, последнее прикосновение человеческого к его обездвиженной, забытой всеми фигуре. Свет в окне горел ровно двадцать семь минут.
Случайный прохожий мог бы насторожиться и подумать, что происходит ограбление, ведь ресторан был давно закрыт, но какой резон включать тогда свет, чтобы привлекать лишнее внимание?
Но случайных прохожих не было и таинственное посещение заброшенного здания осталось без свидетелей.
На следующее утро, в Чепкроуте часов до десяти царила обычная «рабочая» обстановка, пока Кларисса не забеспокоилась, почему Анна до сих пор не спустилась завтракать. Она спросила у Элен, не видела ли она ее дочь, но та сказала, что Анна еще не спускалась. Тогда Кларисса вышла в холл, пройдя мимо зеркала во весь рост, она задержалась на мгновение, чтобы окинуть себя взглядом, мимолетно улыбнулась и поднялась по лестнице. Подойдя к двери в комнату Анны, Кларисса деликатно постучалась и прислушалась. Ответом была тишина.
– Анна, милая, к тебе можно? – с последними словами Кларисса уже нажала на ручку и отворила дверь.
Ей сразу же в глаза бросился абсолютный порядок в комнате и идеально заправленная кровать. Кроватка Дэнни также была пуста. С туалетного столика пропала косметика. Дрожащими руками Кларисса открыла шкаф и в ужасе отпрянула, не веря своим глазам. Те немногие вещи, которые Анна перевезла с собой из квартиры отсутствовали, исчезло белье и вещи малыша.
– Эле-е-е-е-ен!
На истошный крик Элен примчалась, едва не спотыкнувшись на лестнице.
– Найди Бена, Генри, Джона…. Всех! Анна….Ее вещи! – Кларисса шире открыла шкаф и бессильно махнула на него рукой. – Она ушла!
Ничего не спрашивая, Элен всплеснула руками и понеслась к домофону, чтобы разыскать мужчин.
Через несколько минут в небольшой спальне стало невыносимо душно и тесно. Там топтались Бен, Генри, Джон, Бэйли, из-за дверного косяка выглядывала Лоис и Элен.
Были обысканы каждый ящик и полка. Личные вещи Анны пропали, как и она сама.
Паника холодной волной впервые в жизни накрыла Бенджамина.
– Джон, звони в полицию! Генри собери всех работников, всех до одного, кто-нибудь что-нибудь да видел! Особенно тех, кто встает на дойку. Я поеду в ресторан. Кларисса позвони Ватисьеру и этой помощнице…. Как ее?
– Кейт? – всхлипнула Кларисса.
– Да!
Металлическим голосом произнесенные указания, действовали отрезвляюще. Все зашевелились и кинулись выполнять распоряжения.
Звонок из Чепкроута застал Кейт врасплох. Разрозненные вопросы об Анне и Дэнни ввели ее в смятение и заставили бешено заколотиться сердце. Не получив никаких объяснений на свои встречные вопросы, Кейт решила ехать в имение.
«Что же на этот раз случилось?»
Открывшаяся ее взору картина напоминала хорошо срежессированную сцену какого-нибудь среднестатистического детектива. На подъездной дороге к Чепкроуту стояло четыре полицейских машины. По двору то и дело бегали работники сыроварни, вперемешку с офицерами в форме. На Кейт никто не обратил внимания, поэтому она беспрепятственно зашла в дом и едва не столкнулась с Элен, которая вся растрепанная, несла поднос с лекарствами и водой в гостиную.
– Элен, что происходит? Что с Анной?
Ответом были мгновенно покрасневшие глаза женщины и искривленный рот. Она только покачала головой и сделала знак, чтобы Кейт следовала в гостиную, куда она сама и направлялась.
В гостиной сидели двое полицейских и опрашивали членов семьи. Так и оставшись стоять в дверном проеме, Кейт не составило труда понять, что речь идет об исчезновении.
– Еще вчера вечером она поужинала и поднялась к себе в комнату,– заикаясь проговорила Кларисса, прижимая к носу скомканный носовой платок.
– Во сколько это было? – голосом робота задал следующий вопрос полицейский.
– В районе восьми часов.
– И после она не спускалась?
– Нет, мы еще сидели, пили чай, потом… муж задержался в кабинете. Ничего подозрительного.
– Никто не слышал, как подъезжал автомобиль?
– Нет.
– Не замечали света….М-м-м… От фонарика или фар?
– Нет.
– Собаки в имении есть?
– Да, пес управляющего – Оди.
– Он не лаял среди ночи?
– Элен? – Кларисса вопросительно уставилась на женщину, переадресовывая ей вопрос.
– Нет, – с сожалением покачала головой та.
– У пропавшей была квартира, Вы говорили?
– Да, но Бенджамин уже там побывал. Из квартиры тоже пропали кое-какие вещи.
– Друзей уже обзвонили?
– Да. Никто ничего не знает, только до одного не можем дозвониться.
– Серж Ватисьер, так?
– Да.
– У них была любовная связь?
– Нет, они близкие друзья.
– Хорошо миссис, мистер Версдейл. Мы пока не можем приступить к официальному расследованию пока не пройдет двое суток, но учитывая обстоятельства… Можно будет сделать запросы на станции, вокзалы и аэропорты. Если мисс Версдейл с ребенком покинула город или страну, то мы быстро это установим.
«Анна сбежала?!»
Кейт стояла как в воду опущенная.
«С Сержем и Дэнни? Но куда? И почему ей ничего не сказала? Не попрощалась? Думала, что я разболтаю? Да и куда ей сбегать? От чего или от кого?»
Невольно Кейт почувствовала обиду. Она обхватила себя руками и резко развернувшись, вышла из дома. Ей вдруг стало нечем дышать, от царившего внутри хаоса закружилась голова, чтобы не упасть Кейт оперлась спиной о холодные, шершавые камни фасада. Их неровности больно впивались в голову, серое небо заполнило глаза, когда Кейт подняла их вверх, безмолвно спрашивая этого немого свидетеля всему происходящему о смысле всего этого кошмара, сама она его постигнуть, была не в силах.
Как выяснилось позже, буквально через неделю никто с фамилией Версдейл или Ватисьер не приобретал билета ни на поезд, ни на автобус, ни на паром, ни на самолет. По всем этим инстанциям были разосланы фотографии, опрошены десятки людей обслуживающего персонала на контрольно пропускных пунктах. Версия о похищении отбросилась сразу. Никому не дают так тщательно собрать вещи перед тем, как похитить и уже давно бы позвонили с целью получения выкупа.
Подняв свои лондонские связи, Бен переполошил и столичных полицейских, усилия которых также оказались тщетными. К каждому раздовавшемуся телефонному звонку в Чепкроуте, неслись сразу все, кто находился рядом, в надежде, что звонила или сама Анна, или кто-то кто может сообщить информацию о ее местонахождении.
Кларисса обрушилась градом обвинений в адрес мужа и свекра, мол, это они довели девочку до такого состояния. Мужчины молчанием отвечали на столь обидную напраслину, полностью сбив с толку Элен и Бэйли. На их памяти Бен и Генри вели себя не более провокационно, чем сама Кларисса и явно подобного отношения к себе не заслужили.
Неделя за неделей, надежда напасть на след таяла на глазах. Генри нанял частного детектива, которому посулил золотые горы в результате успеха, но и здесь вскоре все затихло.
«Пропала без вести».
Это заключение Генри прочитал в полицейском протоколе через два месяца, который звучал приговором и вердиктом всем усилиям, переживаниям и горю, выпавшим на долю его семьи. Трудно было в таком возрасте бесстрастно отсеивать собственные правильные и неправильные поступки. Кажется, что каждый из них продиктован любовью и заботой, подстрахован логикой и надеждой на понимание, но расчет в итоге не оправдался и искупление догоняло нерадивого манипулятора-родителя в виде, никому не нужных сожалений.
