Текст книги "Хозяйка Бруно (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 39 страниц)
Настолько плохо?
Дэнвуд едва ли вырвется в Эксетер в ближайшие пол года, а то и год. У него там не жена, а демон на шпильках, как я понял по его рассказам.
Бессильно откинувшись на спинку стула, Кейт избавила Сержа от горячего монолога на тему личной жизни и ее священного суверенитета, понимая, что эти банальности он прокрутил у себя в голове не один раз. Что же заставило страстно приверженца нейтралитетов. Политика невмешательства свято оберегалась и культивировалась в поведении Сержа, став жизненным кредо.
– Почему ты за ним поехал, Серж?
– Должно было что-то решиться..., – он нахмурился и посмотрел в окно.
– Все решилось пол года назад, когда эта мразь бросила Анну.
– Так не бросают, да и бросил ли он? И Анна все это время надеялась. Только ей не позволила бы гордость сделать ни шага, а нам псевдосолидарность. А человек бы загинался... На самом деле, все куда более серьезно.
Кейт нервно потерла подушечки пальцев друг о друга и оказавшись перед лицом неприглядной правды, вынуждена была согласиться.
– Это такое потрясение для нее. Как она восприняла?
– Как, как... При всей своей хрупкости и ранимости, которая облепила Анну в то время, она самый толстокожий человек из всех, кого я когда либо встречал и самый рациональный, с невероятным желанием жить. Кто-то или что-то, я имею в виду обстоятельства, вбили клин в ее планы и только в этом Анна ошиблась. Она даже не допускала возможности, что ее жизнь будет течь совершенно в другом русле, так сказать не по плану.
– И этот клин Дэнвуд.
Серж кивнул и потер глаза.
– Да, но еще и несчастье, которое приключилось с "Бруно". У Анны выбили почву из под ног. И кому было выгодно, чтобы она прибывала в столь подавленном состоянии? Но дело не в этом... Я отвечаю на твой вопрос. С Анной всегда все будет в порядке. Просто жизнь щелкнула ее по носу. Больновато правда...А теперь Дэнвуд все расставит на свои места, как это ни странно. Оставит он ее или они решат быть вместе, она только выиграет. В первом случае, отсохнет ее детская потребность строить иллюзии на счет людей, даже тех, которые ее любят, а во втором – будет просто голливудский хэппи-энд с налетом драматичности, потому что старшие Версдейлы в коем то веке подавятся своими семейными традициями и догмами.
– Не много ли ты на себя берешь?
Это опять таки мои умозаключения. Я провел с ними целый месяц в Дании.
Ого! Хороший Лондон!– Кейт удивленно вскинула брови.
Да. Неужели ты подумала, что я оставлю Анну, одну? Беременные сродни сумасшедшим, или она одна такая? – Серж хмыкнул. – И Дэнвуд настаивал. По его мнению Анне угрожает опасность, опять таки от его жены.
Ужас промелькнул на лице Кейт.
А теперь?
Дэнвуд вернулся в Париж и по его словам, отвлечет внимание жены на себя, что бы это не значило. Он сказал, что будет трудно, но это единственный выход, чтобы …. Чтобы с чистой совестью быть рядом с ней.
Тогда почему ты не рад, Серж? У них, по ходй, любовь неземная....
Резко переведя взгляд с окна на милое, простодушное лицо Кейт, Серж впервые за многие годы их знакомства позволил не скрывать кипящие внутри него чувства, которым сам не находил объяснения.
– Как же так, почему не рад? С Дэнвудом не все так просто, но он сходит с ума за Анной. Он за ней просто умирает. В чем был, сорвался и уехал, и судя по тому как он метался по Парижу, потом Италия, Берну, Будапешту, у него сейчас огромные проблемы. Я не знаю, куда он там соломы стелил или концы в воду прятал... Но это был его свободный выбор, правильный, и к сожалению, с последствиями.
– Ты думаешь? Как все было хорошо, пока он не появился. Только представь, что сейчас все было бы по прежнему...
– По прежнему просто не могло быть, Кейт. По прежнему будут только мысли у людей, приросших к своим домам, в которых они родились и скорее всего умрут и наша глупая надежда на то, что мы хоть что-то может контролировать в своей жизни. Ну еще, пожалуй, запах масла в этом кафе, – без тени иронии сказал Серж и сердито посмотрел на Мэддис, стоявшую за стойкой.
– Но ты же вмешался и сделал выбор за Анну.
– Я приму любые последствия, – он решительно посмотрел на Кейт. – Это того стоило!
Взгляд Сержа потеплел и засветился.
– Видела бы ты ее лицо, когда мы с Дэнвудом приехали к ней. Будто наша Анна, противоречивая, упрямая, честная и веселая вернулась, вместо того мешка с костями и ребенком в животе, в который она превратилась. Откуда мне знать прав я или нет...
– И как ты живешь без угрызений совести?! – риторический вопрос от Кейт, завершился торжественным водружением заказа из рук Мэддис.
– Сам диву даюсь, – Серж потянулся за сахарницей и набрав полную ложку, высыпал его в черную густую жижу.
Будучи лишенный потребности копошиться в огромной массе вопросов, домыслов и предположений, Серж был единственным кто остался с Анной, погрязшей в слабости и неприглядной жалости к себе. Он без преуменьшения стал ангелом хранителем для Анны и заботился о ней трепетнее родной матери.
Вспомнить даже то, время, когда до приезда Маркуса, миссис Версдейл долго уговаривала дочь, переехать хотя бы на время в Чепкроут и всякий раз натыкалась на резкий отказ. Предоставив родному ребенку лучшего народного целителя – время, Кларисса тем не менее упорно продолжала приезжать в город. Она привозила свежие цветы, еду и удивленная чистотой и порядком, которые царили в квартире у Анны, постепенно успокаивала свое разбушевавшееся чутье. Неужели Анна разыгрывает спектакль, дочь производила впечатление неодушевленной куклы, если не зомби. Но если в квартире порядок и холодильник забит едой и эта еда через время исчезает, значит не все так плохо.
Но однажды вечером все встало на свои места. Решив нагрянуть совершенно внезапно, Кларисса без предупреждения приехала навестить дочь. Оставив машину на стоянке у соседнего дома, женщина заметила, что свет горит только в окне спальни. Воспользовавшись запасным ключом Кларисса прошла через кухню ресторана и зал, попала в кабинет, снова остановилась, прислушалась.... Тихо. Поднялась по лестнице и поняла, что дверь незаперта. Это ее насторожило. Повернув ручку, она попала в гостиную. Опять никого. Лишь неясное копошение доносилось из спальни.
Кларисса вошла в комнату и застыла на месте.
Ее дочь сидела на краешке кровати, завернутая в огромное полотенце, волосы были аккуратно подняты наверх и закреплены заколкой. Пустой, застывший взгляд Анны был устремлен в одну точку. Едва Кларисса пошевелилась, из гардеробной вышел Серж, неся в руках ночную сорочку и теплый халат. Сердце Клариссы бешено забилось, возмущение, непонимание и любопытство заставили ее сделать шаг назад и спрятаться в тени.
Отношения Анны и Сержа всегда оставались для миссис Версдейл загадкой, которую она подводила под единственную прописную истину в этом мире – влечение. С внешними данными Сержа можно было делать все что угодно, но только не дружить, а потому Кларисса подозревала, что ее дочь немного кривит душой, говоря, что они только друзья.
Но происходившее сейчас перед ее глазами, расставило все на свои места. Серж подошел к Анне, взял ее за плечи, что послужило своего рода сигналом для Анны, она безропотно поднялась и осталась стоять на месте. Серж продел голову Анны в прорезь ворота рубашки, затем по очереди руки, опустил подол и только потом стащил полотенце; усадил Анну обратно на кровать и одел на ступни носки, после чего накинул на плечи халат и подставил к ней, стоявший в стороне маленький столик, на котором стояли тарелка, кружка и нарезанное дольками яблоком.
Примостившись напротив Анны и рядом со столиком, Серж зачерпнул ложкой содержимое тарелки, подул и поднес ко рту Анны.
– Попробуй, – тихо произнес он.
Губы Анны разомкнулись и она покорно проглотила еду, едва задержав во рту.
– Чувствуешь слабый привкус креветок, – словно беседуя с кулинарным критиком спросил Серж. Вид у него был такой, что Анна вот-вот ответит, хотя на ее лице не дрогнул ни один мускул. – Вчера только додумался, не варить батат, а обжаривать. Знаешь, сегодня я добавил в баранину у Хелима шалфей, а каенский перец заменил на чили, так его брат меня чуть не зарезал. Одно спасло, что все кебабы были проданы, а не заморожены на следующий день, как обычно.
Бедный Серж даже улыбку из себя искреннюю выдавил. Кларисса, приложила руку ко рту, едва сдерживая слезы и отойдя еще на шаг назад перекрестила не то Анну, не то Сержа...
Пока другие работники «Бруно» судорожно искали работу соответствующую их высокому уровню, Серж ежедневно варился на жаркой, душной кухоньке кебабной, по сравнению с которой кафе Мэддис могло смело звать критиков из Мишлена и требовать две звезды, третью бы не дали из-за запаха масла.
Никого не подпуская к себе, Анна безмолвно принимала заботу Сержа и только его присутствие, подсознательно чувствуя безграничное доверие к этим двум метрам честности и искренности.
Торопясь в уютную квартиру, расположенную над безжизненным рестораном, Серж улыбался, когда обдумывал, что он приготовит на ужин и эти мгновения были самыми счастливыми за целый день. Потом он сталкивался с пустыми глазами Анны и руки опускались, словно к каждой привязали по камню.
Осыпая Анну, ненужными сожалениями и сочуствиями, ее друзья не казали своего носа, пока Серж интересовался у нее сколько раз она сходила в туалет, чтобы в следующий раз не мычать нечленораздельно на приемах у доктора, которые он исправно посещал, сопровождая Анну. Он, похоже, переживал больше самой пациентки.
Ватисьер купал Анну, стирал вещи, выводил гулять, кормил, тратя всю зарплату на продукты, витамины и всякую мелочь, оставляя себе на жизнь считанные гроши. Именно Серж, а не самая близкая подруга, которой являлась Кейт, сгорая от неловкости подбирал слова, чтобы донести до Анны, что на ее нижнем белье вчера видел небольшие пятна крови и вздыхал с облегчением, после объяснений доктора, что такое порой случается.
Теперь Серж знал совершенно ненужную ему разницу между кровью и лохиями.
Сделав глоток кофе, правый уголок рта Ватисьера изогнулся. Он изволил цинично улыбаться. Это у него есть право отречься от своей жизни, ведь никого рядом не было ближе Анны. От него никто не зависел, а единственную страсть в жизни разрезали ножом и растащили по кускам, благодаря какой-то одной твари. Иначе не назвать человека, который отнял у нее дело всей жизни...
Кейт жила со своим парнем и должна была работать, чтобы платить за жилье, пока ее вторая половина выплачивала кредит за машину. Пэм не хватало пенсии, а потому старуха нашла работу, чтобы не отказывать своим внукам в маленьких радостях, Ли не хватал звезд с неба и довольствовался монотонной, кропотливой работой, а потому подрабатывал на рынке: лущил орехи и нарезал все, что требовалось нарезать. Дэнни укатил в Ливерпуль, а Дагерт ушел к Бэзилу.
Серж напоминал маленького ребенка, который абсолютно не знал чем ему заняться и что ему вообще нужно от жизни, пока ему не показали Анну и не дали кухню, где он был шефом и мог творить, в полном смысле этого слова. Разделить эти две эфемерные субстанции, теперь не было никакой возможности.
Кейт жевала сэндвич и поглядывала на Сержа. Она не смогла удержаться от осуждений, а карие глаза глядели на нее невинно и спокойно, абсолютно лишенные угрызений.
– Кстати, ты по прежнему в кебабной работаешь? Это же шутка была про увольнение?– все это время Кейт мучал подсознательно неясный вопрос, который упорно не хотел приобретать форму.
Серж долго смотрел на круассан, который заказала Кейт и наконец оторвал от него добрую половину, за что получил хлесткий удар по руке.
– Я со своими миллионами могу себе позволить небольшой перерыв. Да и разве назовешь жарку мясного месива работой? Чистое безобразие!
Кейт натужно рассмеялась шутке про миллионы. Она знала, что в забегаловках подобно той, в которой работал несколько месяцев Серж, ему в неделю платили максимум триста фунтов, как и то, что талантливый повар славился аскетичным образом жизни, потому то ему хватало таких денег за глаза. Ей даже в голову не могло прийти, что Ватисьер совершенно серьезно намеревался взять небольшую паузу и хорошенько обмозговать свои дальнейшие действия.
Столь несвойственное ему безделие было продиктовано еще пару дней назад, в Копенгагене, когда, зайдя по дороге в отель в банкомат, Серж намеревался снял последние пятьдесят фунтов, чтобы обменять на местные кроны и оторопел. Чек, который выплюнул железный ящик, в строке "Остаток" показывал далеко не просто ноли. Прокрутив в мозгу все возможные варианты, он вспомнил слова Дэнвуда, который во время посещения ресторана в Риме тот иронично бросил:
– "Как ни как, а ангелов– хранителей тоже надо благодарить".
Счет Сержа Ватисьера впервые за всю его жизнь состоял из семи цифр, а что с ними делать Серж не знал.
Отбыв месяц в Копенгагене, Серж и Анна остались в Дании, а Маркус, едва пережив тяжелое прощание уехал.
Прежняя, но только с животом и раскромсанным сердцем, которое она вовремя кинулась собирать по частям, теперь Анна смотрела на Дэнвуда, не как слепая, будто перед ее глазами был вымышленный идеальный образ, продиктованный собственными убеждениями и представлениями. Теперь в ее взгляде читалось и осуждение, и любовь, и смирение с действительностью, и что-то еще, что ускользало от понимания. Прощание далось тяжело и ей.
Анна и Серж провели в Дании еще месяц, как и просил Маркус, после чего он сам позвонил и дал знать, что в Эксетер возвращаться можно.
Первым же делом Анна, решила навестить родню с утра по раньше. Поведав Сержу, что их приезд лучше обставить, как сюрприз. Но непробиваемые на удивление, члены семейства Версдейл, приняли возвращение своей блудной дочери довольно сдержанно.
В Чепкроуте, вяло прошло чаепитие в гостиной. Все семейство по случаю стихийного больничного Джапхи, разрешило себе пребывать в праздности. Сыроварня практически бездействовала. Главного технолога с нервным и физическим истощением увезли в местную клинику, где лечащий врач посмотрел на смущенного Бена Версдейла, который сопровождал худого парнишку, словно Мартин Лютер Кинг на Джона Кэдвела Кэлхуна* (*Джон Кэдвил Кэлхун – представитель штата Южной Каролины, политического лидера рабовладельческого Юга Америки).
Дед довольно улыбался в усы и одним глазом читал Лестерский Меркурий, а другим то и дело поглядывал на похорошевшую внучку.
Поглощая четвертую чашку английской панацеи, Анна почувствовала, что ее мочевой пузырь сейчас лопнет. Она подробно рассказала, про два незабываемых месяца в Лондоне. Похвалилась за брата, который открыл собственное дело – небольшую ремонтную мастерскую. Тони теперь не испытывал нужды. Эти слова Анна особо подчеркнула, адресуя отцу красноречивый взгляд.
Лоис не поднимала глаз от вышивки. Ее вконец потухшие глаза, уже напоминали коровьи. Анна с грустью вспоминала проблески острого и гибкого ума девушки, который уничтожил ее недоумок муженек. Джон возился с планшетом. При виде этой картины, сразу вспомнилась передача недавно показанная по Нэшнл Джеографик с говорящим названием – "Приматы и техника".
Глаза матери заблестели от сдерживаемых слез радости, оба глаза деда уставились на Анну поверх очков, отец клацнул зубами и только Лоис, покачала головой, не отрываясь от вышивки.
– В твоем положении разве это безопасно? Такое путешествие..., – поинтересовался отец, пока мать перебирала в голове вопросы.
– Говорили мне, что женщины глупеют во время беременности..., – хмыкнул Джон, отрываясь от своей игрушки. – Зачем? Захотелось чтобы Тони прокатил на своем байке с ветерком, соскучилась по запаху машинного масла и гаражной обстановке?
В руке Анны завибрировал телефон и она поблагодарила Бога за столь своевременный звонок.
– Джон, по-моему тебя Бейли просил зайти посмотреть поломанное стойло, – дед быстро осадил внука и сопроводил свои слова выразительным взглядом.
С тяжелым вздохом Джон, отложил планшет и надменно хмыкнув, ушел с видом оскорбленного достоинства.
– Анна это была не лучшая идея, – сдерживая раздражение заметил отец.
Несчастья всегда сплачивают семьи, но на Версдейлов этот вселенский закон не действует. Разрушенная жизнь дочери не смягчала отцовского недовольства старшим сыном. Тони до сих пор считали белой вороной в семье.
Анна со скрежетом сцепила челюсти и изволила кивать. Синдром "китайского болванчика" действовал безотказно на родню и только дед, сидел безмолвно, не сводя прищуренных глаз с внучки.
Подняв вверх палец, Анна попросила минутку, чтобы ответить на звонок.
– Доктор Берклат! В десять, да конечно! Благодарю Вас! Может на пару минут задержусь. До встречи!
Анна поднялась с кресла, проковыляла к отцу и поцеловав его в макушку, мягко улыбнулась.
Мне нужна была смена обстановки, небольшое путешествие пошло только на пользу. И спасибо, что не тревожили меня излишне, как я и просила. Телефонные звонки в последнее время меня, сильно раздражают. Словно жду плохих вестей.
С чего бы вдруг?! – отец не удержался от двусмысленной фразы, но увидев грозный взгляд Бена, поторопился извиниться перед дочерью.
Показное веселие Анны, искусстно заволокло чувство тяжелым камнем привалившее ее сердце.
– Все, мне пора. На десять я записана к врачу. Не хочу опоздать.
Поспешно поцеловав отца и деда в щеку, Анна обернулась к матери и быстро ее обняла. Врать родным было непривычно, но на горизонте тускло блистал личный островок счастья, правда потрепанного и невнятного, но долгожданного.
Беременная и страстно влюбленная в сомнительную личность, теперь Анна даже не заметила, как нарушила многолетнюю традицию составлять распорядок дня. И если раньше голова лопалась от необходимости держать огромное количество информации в уме и корректировать ее на ходу, то теперь Анна старалась жить одним днем. Так было легче переживать разочарования и неожиданные повороты судьбы.
Форд Мустанг припарковался на стоянке и выпустил на волю своего пассажира.
Высокая фигура, щелкнула на пульте сигнализации кнопку, машина пискнула и замерла. Человек подошел к двери и безошибочно вставил ключ в замочную скважину. Дверь поддалась и отворилась.
Не узнавая чужих запахов в хорошо знакомой обстановке, Серж тяжело вздохнул. Еще в Париже Маркус предупредил его о том, что Анна не должна оставаться одна, Серж должен был перебрался к Анне "на всякий случай", тогда Маркус еще не знал, что бессменный друг его возлюбленной, давно жил с ней под одной крышей.
Что Дэнвуд подразумевал под "всяким случаем" Сержу оставалось только догадываться, но на "всякий случай" он взял с собой электрошокер – подарок мамы на двадцатилетие, который так и пролежал в коробке до сего дня.
– "Она счастлива, ... счастлива", – мантрой проносилось у Сержа в голове, пока сердце потихоньку разрывалось от тоски и сомнений.
–
Когда Маркусу оставался ровно один день, от данного Викторией Суазей срока, он решил что потратит его, чтобы завершить еще одно дело в Эксетере. Дэнвуд поклялся, что докопается до правды, кто приложил руку к закрытию ресторана Анны.
До конца рабочего дня оставалось еще три длинных, скучных часа. Дик Нэмби взглянул на заваленный стол и тяжело вздохнул. Тепленькое место санитарного инспектора радовал только неплохим левым заработком, который за последние пару лет резко сходил на нет. В Эксетере, количество ресторанчиков и кафе было практически неизменным. Редко кто когда обращался, за помощью к услужливому и понимающему мистеру Нэмби за помощью в устранении конкурентов.
Последняя "услуга" оказанная несколько месяцев назад принесла неплохой доход, который, к сожалению, не пошел впрок. Шабашка шла мимо семейного бюджета и жена Дика, продолжала пилить его, требуя смены места работы, которая грозила ввергнуть их брак в хаос нужды.
Страдая скудоумием и лицемерием, Нэмби ловко манипулировал недалекой супругой, прикрываясь статистикой по безработице, которая царила в английской глубинке. С показного горя, страдающий недостатком тестостерона и приличной внешности Нэмби тратил деньги от взяток на проституток, которые приловчились его поить, чтобы клиент не то, что не мог прийти в боевую готовность, даже не помнил, как засыпал на ободке унитаза с блевотиной вокруг рта.
Нэмби широко зевнул, огляделся убедившись, что начальство не рыскает в поисках "жертвы" среди подчиненных, отодвинул нижний ящик своего стола и достал из под кипы папок затасканный номер "Хастлера". Быстро замаскировав журнал папкой, Нэмби похотливо уставился на грудастую девицу, застывшую в неприличной позе на развороте.
Едва ли не с высунутым языком, он уже стал посматривать в сторону туалета, где частенько придавался мастурбации, но неожиданно вздрогнул от резкого стука в дверь.
Не успев вымолвить и звука, Нэмби увидел, как распахнулась дверь в его кабинет и уставился на вошедшего. Посетитель, был явно не местным. Всех влиятельных персон Нэмби знал если не лично, то из газет и местного телевидения. Худой, с правильными чертами лица, незнакомец властно обвел крохотный кабинет инспектора и спокойный, как удав, без приглашения уселся на единственный свободный стул. Одет он был на первый взгляд скромно, но Нэмби присмотрелся и понял, что ошибся. Вещи были дорогими, но специально подобраны, чтобы не привлекать внимания.
Переживая, не заметил ли незнакомец замаскированного журнала, Нэмби неприятно поерзал в кресле. Напряжение в паху, уже провоцировало болезненные ощущения. Захлопнув пасть, приоткрывшуюся от удивления, Нэмби закрыл папку и сдвинул брови, нагоняя на себя важности.
– Извините, приемное время закончилось, мистер...
Человек напротив едва шевельнул уголками губ, но это мимолетное движение было настолько пугающее, как впрочем и хищное выражение глаз, что Нэмби почувствовал угрозу.
– Я попросил бы вас удалиться, – Нэмби собирался встать из-за стола, но вспомнил о своем возбужденном дружке и замялся. Человек никак не среагировал на строгий тон инспектора. Мелкая паника затрепетала внутри рыхлого тельца инспектора.
– Я буду вынужден, позвать охрану..., – едва Нэмби дотронулся до телефонной трубки, как незнакомец стремительно поднялся, подошел к столу, прижал руку инспектора ладонью вниз и поддел один из ногтей Нэмби острым перочинным ножиком, который появился в руках мужчины из ниоткуда.
– Только двинься и я вырежу тебе один ноготь за другим.
Нэмби метнул взгляд на дверь, в надежде убежать.
– И не мечтай, – незнакомец проследил за Нэмби и снова зло улыбнулся. – Всажу нож в горло и даже не успеешь пикнуть.
Быстрым движением, мужчина отвернул кресло вместе с застывшим от ужаса телом инспектора от двери, после оторвал кусок скотча и залепил Нэмби рот и прикрутил руки к подлокотникам кресла.
– Задам только один вопрос, – спокойно улыбнулся человек и его серо-голубые глаза страшно блеснули. – Кому нужно было, чтобы ресторан "Бруно" на Ньюбридж-стрит был закрыт?
Нэмби почувствовал, как тонкое острое лезвие потихоньку стало подлезать под ноготь, впиваясь в чувствительную плоть, а нутро сжалось от ледяного ужаса.
Глаза Нэмби расширились от страха и боли. Он замотал головой. Лезвие резко дернулось вперед и Нэмби завыл, краснея и топоча ногами.
– Повторить? Или ответ готов?
В облике незнакомца проскользнула тень маниакальной холодности и Нэмби почувствовал, что этот человек привык получать ответы на свои вопросы. Да этот парень просто псих! Палец горел огнем и кровь крупными каплями падала на пол, Нэмби покрылся испариной.
Резким движением незнакомец сорвал ленту со рта Нэмби.
– Только пикни и резану по горлу. Тебя только поздним вечером обнаружит уборщик, к тому времени, когда твоя туша будет полностью пропитана собственной кровью. Кивни!
Нэмби снова кивнул.
– Кинешься звонить в полицию, я тебя из под земли достану и искромсаю по частям. Итак... Вопрос повторить?
Судорожно замотав головой инспектор судорожно облизнул пересохшие губы и шепнул два слова, от которых Маркус Дэнвуд замер, но не удивился. Догадки подтвердились.
Радикальный метод, который Маркус выбрал для беседы с мистером Нэмби, отличался крайней эффективностью и исключал промашки. При первом взгляде на свою "жертву", Дэнвуд понял, что перед ним образчик стандартного взяточника, ибо глаз был наметан, благодаря плотному общению с подобными личностями по рабочим вопросам "Лесо де Прош". Саму персону Нэмби для допроса Дэнвуду посоветовал мистер Шуккерман, после пары звонков в рамках наведения справок, когда Маркус поделился со стариком своим желанием разобраться с внезапным разорением Анны Версдейл.
К тому же еще в Париже, Серж поделился с Маркусом, насчет того, кто отрастил на Анну такой зуб, чтобы пустить ее по миру. Все ниточки стягивались, разумеется к исполнителю, а в кругах рестораторов Эксетера Нэмби давно приобрел плохую репутацию. Но вот кто был заказчиком?
Маркус вышел на улицу и достал сигарету. Конец рабочего дня торопил эксетерцев разгоняя по домам, словно заботливая мамаша. Спокойная, размеренная жизнь людей в провинции лишь на поверхности казалась кусочком рая на земле. За счастливыми улыбками и большими семьями, скрывались свои беды, проблемы и несчастья, которые, впрочем мужественно преодолевались или, к которым просто привыкали.
Терпели обиды, закрывали глаза на измены, недобросовестную власть, получая взамен видимость нормальной жизни... Впрочем, как и везде. В конце концов, люди находили компромиссы отвоевывая свою долю счастья, в чем бы оно не выражалось.
Запрет на курение в общественных местах в Англии, впивался в мозг Маркуса каленым гвоздем и поймав на себе пару недовольных взглядов, проходивших мимо людей, он вынужден был убрать сигарету.
Циничная улыбка украсила лицо Дэнвуда. Он посмотрел на часы. Скромные часы от Филиппа Пате, были приобретены утром, как и одежда, которая сейчас была на Маркусе. Лишенный даже смены белья, он с удовольствием скинул, измятый дорогой костюм и переоделся в джинсы и тонкий джемпер с рубашкой, прямо в раздевалке торгового центра. Не Бог весть что, но... Самым дорогим приобретением были замшевые кеды. На обуви Маркус экономить не любил, ему и так трудно далось, приобретение нового гардероба на распродаже.
Строгий вид в костюме, был сменен на довольно романтичный образ заезжего музыканта из столицы. Щетина отросшая за несколько дней, придавала только привлекательности лицу Маркуса, как и в целом уставший и потрепанный вид. Только глаза, будто жили отдельно от тела – ясные, они горели, а тлели, как обычно.
Подавив раздражение, вызванное отказом в столь малом удовольствии, как выкурить сигарету, Дэнвуд сделал глубокий вдох и решил пройтись. Имя человека, «заказавшего» ее ресторан, повергнет ее в шок. Теперь Маркус всерьез размышлял над тем, чтобы вообще не открывать ей правды, хватило и того, что он сам был в полной прострации.
Раздражение накрыло с новой силой.
Маркус дошел до уютной аллеи, где на лавочках расселись голуби и вдали их приманивала хлебным мякишем пожилая пара.
День выдался на удивление теплым и солнечным. Туман рассеялся еще до обеда, с боем выпуская солнечные лучи на прозябшую землю.
Упорно не желая обращать внимания на надоедливые мысли о мимолетности грядущего счастья, Маркус оставил на задворках сознания, плохое предчувствие. Оно терпеливо согласилось, что его время еще настанет и застыло в тени более приятных чувств, не спуская безжалостных глаз со своей будущей жертвы.
Прижав холодные ладони к лицу, Маркус почувствовал облегчение. Сильно растерев глаза, он не спеша дошел до конца аллеи и повернул назад, где его ждало такси. Он возвращался обратно в ад.
-28-
Стерильное помещение морга при главном полицейском управлении Парижа, пребывало в полной тишине. Камеры, где хранились трупы, подлежащие вскрытию, полностью занимали одну из стен, отливая тусклым серебристым светом. Лампы дневного освещения бесстрастно и уныло мерцали.
Около противоположной стены были расставлены столы с самыми различными хирургическими инструментами и находился стол, за которым составлялся предварительный отчет по результатам вскрытия тел.
Сегодня была смена Сезара. Он как обычно пришел на работу раньше на пол часа, чтобы не спеша выпить купленный по дороге кофе, просмотреть план на день и достигнуть определенного настроя. Давным давно запретив себе, разделять горе людей, которые ожидали его результатов с бьющимся сердцем, работающим желудком и растрепанной, увы, нервной системой, то есть с родными погибших или убитых, Сезар по-своему чтил покой мертвецов.
Он негромко включал запись со спокойной музыкой, которая была бы крайне неуместной для простого обывателя в подобном месте. При появлении ассистентов или лиц из управления, музыка непременно стихала, сопровождаясь глубочайшими извинениями мсье Жильи, который считал, что покойным она ничуть не помешает и тем более не обидит, а чтить память стоит добрыми воспоминаниями, а не литрами уже бесполезных слез и гробовой тишиной.
На столе, который был расположен в самом центре его рабочего кабинета, под простыней проглядывался силуэт человеческого тела. Сезар как раз готовил инструменты, выкладывая их на небольшой передвижной столик в том порядке, в котором они ему понадобятся.
Ребята, сегодня слушаем мое любимое, – пробормотал Сезар, обращаясь к своим «клиентам».
Музыка из динамиков компьютера негромко разливалась по стенам.
Вам понравится!
Довольная полуулыбка мельком скользнула по его породистому лицу. Сезар включил камеру видеозаписи, громко продиктовал дату, время и место вскрытия. Отдернул простынь и взяв острый скальпель на секунду замер.
Перед ним было тело старика. Сезар прочитал имя на бирке, прикрепленной к большому пальцу трупа. Рэне Келерман. Признаки разложения уже присутствовали, но на самой ранней стадии. Его нашли в подворотне, одном из неблагополучных районов Парижа. И вскрытие не понадобилось, если бы не его положение. Покойный, как выяснилось, был достаточно обеспеченным человеком, у него в собственности была кое-какая недвижимость на бульваре Араго. Видимых следов насильственной смерти не наблюдалось и двое обеспокоенных потомков настаивали на том, что их отца убили. Зубастый адвокат, подал прошение на возбуждение уголовного дела, которое застопоривалось только на одном. Без вскрытия и очевидных доказательств, подобное дело не заводили.
Скальпель вошел в грудную клетку, без труда рассекая окоченевшие ткани. Сезар бубнил на камеру речитатив медицинских терминов, погружаясь в труп все глубже и вынимая органы. Трупный запах он давно перестал воспринимать и чувства омерзения у него никогда не возникало, чего он только не насмотрелся за свою длительную карьеру.
