Текст книги "Хозяйка Бруно (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 39 страниц)
Так или иначе, Дэнвуд пытался привести к одному знаменателю свое внутреннее состояние и общественное положение, испытывая странное удовольствие, будто он вершит самосуд. Вся ущербность его образа жизни теперь была налицо. Ни власть, ни деньги, ни удовольствия больше не могли подарить прежнего удовлетворения. Изо дня в день его тяготила необходимость двигаться, думать, разговаривать с людьми и тем более вести дела компании. Но под угрозой оказаться вообще без самой тщедушной и мелочной цели в жизни, Маркус заставлял себя идти в офис, где вскоре буквально поселился. Его план требовал времени, которое тянулось слишком медленно. Он практически усыпил бдительность Шарлин.
Пару раз в день Берней привозил Дэнвуду одежду и приготовленную Магдой еду. По коридорам офиса ползли самые разномастные слухи относительно поведения Дэнвуда, который и раньше не давал особо расслабляться, а теперь вообще на всех зверем смотрел и наводил ужас ежедневными "казнями" провинившихся "сильно" и "не очень".
Осознание собственной ничтожности, тем не менее, не привело Маркуса к принятию более важного обстоятельства для него – при всей своей неполноценности, в качестве человека, он даже не мыслил отказать от источника своего саморазрушения – от денег. Он купался в жалости к Анне, себе самому, тому как он поступил с ней, принимая еще на себя и ярлык жертвы. Совесть тяжело протискивалась сквозь дебри алчности, но терпела поразительное фиаско на подступах к практичности Дэнвуда, которая махала ярким плакатом перед его лицом, на котором незвусмысленно было написано – без разноцветных бумажек, ты автоматически возвращается к тому с чего начал – к нищите и работе на одну зарплату – его ночному кошмару. Дэнвуд знал, что он редкостная мразь, но к сожалению не осозновал всего масштаба этой беды, считая что обеспеченная мразь, много выигрышнее смотрится, чем мразь бедствующая и нуждающаяся. После осуществления задуманного, он мог рассчитывать на довольно безбедную жизнь, но опять же надо было вести себя крайне осторожно и не привлекать внимания поспешными действиями.
Под гнетом диктатуры собственной жены Маркус и раньше позволял своим нервать сдавать, что выливалось в затяжной запой и недели проведенные в стенах у мадам Батилурье.
Лола Батилурье, крайне уважала Дэнвуда за щедрость и сочувствовала ему с выбором жены. Однако, Маркус, подверженный сильным перепадам настроения, ни раз выгонял всех "жриц любви", предпочитая бурной оргии, тихую беседу-исповедь с хозяйкой борделя, которая даже умудряясь не произнести ни слова, будто забирала часть его тяжелой ноши после откровенного разговора, просто позволив словам пройти через ее маленькие, уже немолодые, уши.
Он курил сигареты одну за одной, она потихоньку цедила абсент и медленно кивала головой, но не просто, как китайская игрушка-сувенир, а проникновенно и честно.
Не ведая других способов борьбы со стрессом, как широкий путь саморазрушения Дэнвуд приложил усилия и сошел с дистанции. Стоически выдержал неделю "карантина" после срыва – пил только воду и не вылезал из тренажерного зала.
Но самым действенным отдохновением были встречи с немногочисленными друзьями– людьми, которых Маркус всеми силами старался не афишировать перед женой. И тут снова на помощь приходила Лола. Давным давно заприметив за собой не аккуратную слежку со стороны своей маниакально деградирующей жены, Маркус не имел ничего против, рассматривая подобную жизнь, как игру со стихийно возникающими правилами.
Он заказывал "стандартный" набор развлечений у Лолы, заполнял номер дорогой выпивкой и едой, оставлял шлюх, строго настрого наказав им веселиться и тихонько ускальзал через потайной ход, который выводил его едва ли не с другой стороны улицы. И все потому, что Лола радела за свой бизнес, а состоятельные клиенты помимо разного рода "условий" и извращенных требований требовали конфиденциальности. Приходилось вертеться.
Встреча с Сезаром была назначена на девять вечера в кафе напротив отделения криминалистической судмедэкспертизы на улице Лефебвр. Серый, унылый вид городского пейзажа никоим образом не удручал жизнерадостного доктора, в отличии от его коллег. На парковке отделения стояли несколько полицейских машин и два фургона коронеров. Трое человек стояли на улице и дымили сигаретами недалеко от таблички, которая была спасательным кругом для курильщиков. Маркус угрюмо посмотрел на струйки дыма, которые вились вокруг голов с застывшими, задумчивыми лицами. Некоторые выкуриливали сразу по две сигареты, с сожалением выкидывая окурки, когда те тлели уже на фильтре.
В кафе было немноголюдно и посетители все больше толпились в уютном баре, где на стене висел небольшой плоский телевизор, включенный на спортивной канале. Усталые лица, немного светлели за кружкой темного пива. Дэнвуд заказал кофе и опустил лицо, уставившись на полированную столешницу, задумчиво гоняя в пальцах зубочистку.
– Ой, ну хоть бы раз, ты порадовал меня менее угрюмой физиономией, дружище!
Бодрый, сочный голос обозначил приход Сезара.
Брыжущий позитивом и энергией мсье Жильи, казалось впитал всю способность радоваться жизни, которая в свое время покинула Дэнвуда. Маркус поражался способности друга не задумываться над набором проблем, каждого уважающего себя человека в современном мире: войны, убийства, коррупция, болезни, политика... Сезар, словно, был по ту стороны действительности, будто ежедневное общение со смертью, дало ему некую привелегию и он мог позволить себе не обращать внимание на суетные проблемы "простых смертных", потому и не стоиломечтать увидеть палотогоанатома в задумчивости или печали, которые вполне логичны и законны в любом объеме, учитывая его профессию. Казалось запах нафталина и разлагающихся тел оказывал на Сезара эффект веселительного газа.
Теплый огонек дружеского присутствия разбавил черноту в душе Маркуса и уже за это он был мысленно благодарен.
– Рад тебя видеть, Сезар, – с кривыми губами, которые якобы улыбались, Маркус поднялся из-за стола и пожал протянутую другом руку.
– Давно мы не видились! Как дела? – казалось вокруг Сезара даже воздух начинал пританцовывать. Здоровяк крутанулся на крипучем диване, обитым зеленым дермантином, ища глазами официантку. – Катрин! Душа моя, будь добра, пива и сэндвич с ветчиной. Двойной!
Симпатичная, пухлая девушка, обслуживающая клиентом в противоположном углу зала, кивнула, радостно улыбаясь и быстро записав заказ в маленький блокнот, шмыгнула на кухню.
– Ну, рассказывай! Как праздники? Где провел их? Хотя погоди! Судя по твоему лицу я нес того вопроса начал! Что на этот раз выкинула Шарли? – зачерпнув горсть фисташек, из вазочки на столе, Сезар попытался придать лицу серьезное выражение и привратился в слух. Дэнвуд едва заметно улыбнулся. Аппетит Сезара был неубиваем.
– Неужели я так предсказуем? – Маркус ухмыльнулся и опустил глаза. – Шарлин в своем репертуаре, но дело не в ней! Хотя, косвенно всегда в ней... Разве я только с проблемами к тебе прихожу, Сезар?
– Ты сам одна большая ходячая проблема, Маркус. Встречаемся мы с тобой просто так, для того чтобы напиться или чтобы ты излил мне душу – все ведет к одному. К твоей поразительной способности окружать себя проблемами!
Дэнвуд быстро вскинул голову. Жильи обладал уникальным даром зрить в корень, будто душа собеседника была очередным препарированным телом на хирургическом столе.
– Как Адель? Уже вернулась из Италии?
Сезар прищурил глаза и проницательно взглянул на своего горе-друга.
Подошла официантка и поставила перед Сезаром тарелку с огромным сэндвичем и запотевшую кружку пива. Жильи довольно крякнул и смачно грызанул будерброд.
– Едва ли, работа моей сестры тебя хоть немного беспокоит, но спасибо, – сказал он с набитым ртом и умол ненадолго, чтобы спокойно прожевать.– Твой призрак ее больше не преследует, она изличилась от синдрома обледенения цитирую "предельно жестоких по своей холодности серо-голубых глаз". И как ты умудряешься проникать в голову к женщинам всего за один вечер, вырываешь у них саму способность здраво смыслить, потом исчезаешь и через месяц интересуешься, состоянием жертвы, даже не подозревая, что она пребывала в подобном статусе.
Едва заметно по лицу Маркуса пробежала тень растерянности. Он только раз побывал у Сезара дома, когда тот пригласил его на свой день рождения и его младшая сестра явно не проявляла своего интереса...По крайней мере ему так показалось.
Может стоило придать своему взгляду оттенок сожаления? Но это было бы предательством по отношение к Сезару и их дружбе.
– Ай, да не напрягайся ты! Дэлли еще слишком молода. Ей всякий, кто хоть немного обладает харизмой, кажется посланником судьбы, хоть бы не влипла она в Италии. Кстати, да, она еще там. Уже прорвалась в Ватикан. Изучает свою живопись и по голосу кажется весьма довольна жизнью.
– Хорошо...
Повисла пауза. Не неловкая, просто пауза, которая не затрудняет, а дает крохотную передышку. Патологоанатом воспользовался ею и сделал большой глоток пива.
– Скажи, Сезар – зачем ты меня слушаешь? В основном, я не приношу хороших новостей и не прихожу просто так с тобой поболтать. Слушаешь меня, помогаешь, даешь советы? Кстати, твое снадобье от похмелье мне уже несколько раз жизнь спасло..., – Маркус постарался говорить непринужденно, но у него плохо получалось. -Почему ты хорошо так ко мне относишься?
– Потому что я не хочу окружать себя людьми исключительно положительными, – глаза друга хитро сверкнули.– С ними легко забыть о неприглядной действительности и необходимости зарабатывать деньги. А с тобой я могу говорить о плохом, хорошем, слушать о твоих бедах и понимать, что мне если и захочется когда-нибудь себя пожалеть, то нужно лишь вспомнить о Маркусе Дэнвуде. Ты как тренажер от синдрома беспечности и хандры. Как бы там ни было – я могу себе позволить с тобой дружить – у меня нет семьи, а значит твоя женушка не сможет прибегнуть к своим методам получения информации, применительно ко мне, чтобы выведать несколько интересных подробностей о тебе.
– Ну, спасибо! Утешил!
– Всегда пожалуйста! Ты же не за утешением ко мне пришел сейчас! Рассказывай! Не томи, уже сгораю от любопытства.
Маркус понимающе улыбнулся и почувствовал, что немного расслабился.
– Скажи...Я похож на человек, который может любить?
В баре раздался взрыв смеха – кто-то начал травить анекдоты.
Сезар посмотрел в сторону развеселившихся и пожалел, что он не там. От его богатого, хмурого и странного друга разило депрессией и бедой.
– Нет! Но в том то и прелесть, что все меняется в этой жизни. Ты кого-то встретил?
– Да... Я познакомился с женщиной несколько месяцев назад.
Сезар обратился в слух, подпер обросший щетиной подбородок и приготовился строить в мозгу картинку, по словам Дэнвуд. Его усталые глаза хранили в себе целительный огонек понимания и человечности.
– Это была очередная деловая стреча с очередными потенциальными клиентами из Англии. У меня не было возможности приехать к ним, поэтому переговоры проходили в Руане...
– Опять Лиз не отпускала?!
Маркус не держал от Сезара в тайне тот факт, что его жена давно утратила для него интерес, как женщина. Недолгая связь с женой главного архитектора Руана, не оставила ничего кроме воспоминаний о ее ненасытности и остервенелой любви к экстриму.
Жильи обладал уникальной памятью и упомянутые однажды Дэнвудом вскользь имена прочно оседали в его мозгу.
– Да, но это в прошлом... Так вот! Я думал, что ничего особенного ожидать не приходится, стандартное обсуждение условий, скучный вечер, украшением которого будет только пара порций Гленфидиш, но как только слово перешло к клиентам, кстати, их было двое – мужчина и эта женщина, слово взяла именно она и выдала, как духу крайне неприятные факты о "Лесо", до сих пор не приложу ума откуда она смогла все это узнать... Но дело не в этом! Ее губы еще не успели сомкнуться, а я был уже готов послать на все четыре стороны и переговоры, и ее спутника, чтобы остаться наедине и...
– Можешь не продолжать! Меня не интересуют грязные подробности твоих бурных фантазий. Хватит мне рассказов про девочек Лолы!
– Да нет! Ты не понял, я был готов слушать ее еще и еще. Ее мысли, манера говорить, держаться....Ни капли заносчивости, гордости, жеманства. Но как потом выснилось – железная стена принципов и подчищенный кодекс чести, умещались в достаточно умной голове, на красивых женских плечах.
– О..., – только и смог произнести заинтригованный Сезар, с лица которого даже улыбка сползла, уступив место жгучему любопытству.
– Ее зовут Анна. Она лет на десять меня моложе, но вся ее жизнь, словно немой укор моей. У нее небольшой ресторан в провинциальном городке, успешный бизнес, классический набор родственников, тоже со своим семейным бизнесом, которые пытаются направить ее по своим стопам, но не открыто, а узкими тропами партизанской войны. Они помогли ей в начале, отец дал денег... Анна приняла широкий жест семьи, ведет дела ресторана и помогает родне, которая эксплуатирует ее нещадно. Она до безобразия легка в общении, ее ум открыт всему новому, но намертво прикован к вбитым отцом и матерью истинам. Я не встречал людей подобных ей. Анна прекрасно понимает, что семья ею манипулирует, но смотрит на них как на детей и волокет бремя ответственности за два дела. Она сводобна во всех смыслах, буквально купается в свободе и настолько в ней запуталась, что уже не замечает эту пьянящую и обманчивую субстанцию. Она крайне терпеливая и толерантна, настоящий дипломат, но за словом в карман не лезет, когда того требуют обстоятельства... Редкая умница, трудоголик и не чужда цинизму.
Маркус закрыл лицо ладонями и тяжело вздохнул.
– Прям ты – в юбке, – пошутил Сезар. – Ну, кроме разве что "умницы"! Разумеется, ты не удержался... И?
– Я испоганил это чудо. Но, Сезар! Ты не представляешь, как я ее отговаривал, как я себя отговаривал, я уезжал. И она прекрасно понимала, что у нас вряд ли что получится.... Но она ждала меня. Я честно сказал, что любить – это не ко мне и от нее никаких признаний не услышал... Но порой вслух ничего и не надо произносить. И я, и она увязли по уши. Анна испортила отношения с родней, разошлась со своим уже почти женихом, пошла наперекор своим принципам, которые я так старательно старался пошатнуть в ее глазах и пошатнул, но в итоге для чего?
В умных глазах доктора промелькнуло сочувствие.
– Впервые в жизни я повстречал нечто хорошее, чистое, редкое и просто испачкал эту находку. Я уехал без предупреждения, просто сбежал, не оставив даже записки. Зная, Анну могу предположить, что она еще надеется, что я приеду. И я должен был приехать, но Шарлин, все пронюхала. Не знаю каким образом. Кажется она и сейчас за мной следит. Ну, один из ее головорезов разве, что в сортир со мной не ходит. Она пригрозила разделаться с Анной, если я сам с ней не порву... Ты же знаешь, как моя благоверная обожает жестокие игры и манипуляции.
Сезар угрюмо кивнул и отодвинул тарелку с едой. У него начал пропадать аппетит.
– Я выставил себя последним куском дерьма. Оскорбил ее как только мог... с улыбкой на лице, потому что Шарлин сидела рядом и смотрела на меня. Одна надежда на то, что Анна поймет, что все это ложь. Она должна понять, она умница...
– Не везет же тебе, Маркус..., – Сезар надул щеки и резко выдохнул.– А помнишь, ты рассказывал о счете в Италии? Зачем он тебе?
– Страховка.
– А когда же наступит страховой случай? А? Ты хотя бы представляешь себе в общих чертах обстоятельства, которые тебя вырвут из лап Шарлин? И что ты тогда будешь делать? Просто жить и тратить...м-м-м...накопленное, скажем так? Но послушай, друг мой, ты сопьешься за месяц и закончишь жизнь, захлебываясь в жалости к себе. Ты уж извини, что я так говорю... У тебя есть временная цель, скажем так, подстраховаться, на случай если жена решит подать на развод, что маловероятно, пока ты играешь роль самоотверженного добытчика и марионетки, а дальше план отсутствует, но вот что самое главное. Мы с тобой сколько знакомы? Года четыре?
– Да.
– Так вот. За эти четыре года я ни разу не видел, чтобы ты одел на пальцы хоть одно кольцо, за обручальное вообще молчу, а теперь я вижу эту убогую серебрянную безделушку, которую ты едва не гладил, пока рассказывал мне о удивительной Анне, которую ты так благородно избавил от самого себя, предварительно "попробовав". Признайся, это от нее подарок остался? Хотя, можешь не отвечать, я верно догадался... Редкостная же ты скотина, так с хорошими людьми обращаться, да еще и с женщинами. Думаешь ты благородно с ней поступил? Спас? Сомневаюсь! Ты поступил крайне трусливо. Просто испугался!
Угрюмое настроение Дэнвуда ухудшилось дальше некуда. Слова Сезара больно впивались в мозг.
– И только одно тебя оправдывает...
Маркус быстро поднял глаза не понимая о чем толкует друг, но все же надеясь услышать слова о смягчающих обстоятельствах. Мнение Сезара всегда было очень важным и Маркус к нему прислушивался. Философский взгляд на жизнь, толковые замечания и эффект будто посетил психотерапевта после встреч с другом, легко объяснялись большим жизненным опытом мсье Жильи, которому в этом году стукнет пятьдесят девять.
– Поздравляю дружище, вот и тебя постигла печальнейшая из участей в судьбе любого мужчины. Ты любишь! Хочешь я к ней смотаюсь и все расскажу, что это твоя Шарлин заставила наговорить гадостей. За мной же не следят?!
– Нет, – Маркус решительно помотал головой и уверенность едва ли не выступила на коже крохотными каплями. – Я не собираюсь тебя вмешивать в эту грязь. Анна сильная и умная, я сам все исправлю.
– Настоятельно советую свыкнуться с мыслью, что – да... Она сильная и умная. Но женщины меняются, когда влюблены и даже самую сильную можно сломать. Впрочем, не мучайся больше чем нужно. Дураку понятно, что эта крошка тебе дорого обойдется. Еще настрадаешься... И это главное, мой алчный друг, как и то, что твоя, так называемая проблема – не проблема вовсе. Проблемы зиждятся вон там – через дорогу.
Сезар показал пальцем на Отделение судмедэкспертизы.
– Когда твоя жизнь вмещает в себя бесчетное количество дней, проведенных над умершими или убитыми людьми, показывает сотни вариаций на тему смерти, обглоданные бродячими собаками лица безпризорных, в том числе и детей, самоубийц с вываленными языками, если они повеселись, с багровой кожей вокруг рта, если отравили себя, просто серо-белых, но с красными полосами на запястьях, когда резали вены... Но это ладно... Дети, женщины и даже мужчины, пострадавшие от рук маньяков или отцов, родных матерей, у которых с головой не все в порядке. Вот тогда я понял, что я самый счастливый человек, пока живу и у меня есть возможность этому радоваться. Просто проснуться в этом страшном и прекрасном – уже счастье... В чистом виде счастья не бывает. ничего не бывает в чистом виде, запомни! Ошибка – это возводить в абсолют добро, зло, свои поступки, жертвы или недостатки... Вот только зря ты с девчонкой так, зря. Какая бы сильная она не была. Ты должен был учесть, что Шарлин везде пролезет и все узнает...
Сезар от всей души желал, чтобы Дэнвуд хотя бы попытался его понять, но в застывших глазах друга он увидел только жалкую тень сожаления. Быстрая улыбка, на лице патологоанатома будто подвела черту под этим странным разговором. Сейчас он должен был сказать то, что с самого начала хотел услышать от него Маркус.
– Постарайся не наломать дров и сделай все аккуратно. В конце концов на кону жизни людей.
Сезар прекрасно понимал, что Маркус решился на серьезные меры, и просто пришел за благословением к нему.
Эти слова так и стояли мрачным эхом предсказания в ушах Дэнвуда. Его палец нащупал кнопку на панели интеркома, расположенного на столе и утопил ее до упора.
– Фарит, пригласи ко мне начальника сектора маркетинговых исследований... Как его там! Потти! Еще, Фотье и Тобиаса.
– Мсье Вуленн еще не вернулся.
– Как только появится – сразу ко мне, – резкий тон Дэнвуда уже не удивлял Фарит, которая положила судьбу на алтарь работы в "Лесо де Прош".
– Конечно, мсье Дэнвуд. Звонили из "Ле нувель Обсерватэ", на счет интервью...
– У меня нет времени на них!
– Мне переадресовать запрос на мсье Фотье?
Маркус чертыхнулся.
– На Тобиаса.
– Но мсье...
Интерком глухо крякнул и отключился.
Фарит поморщилась, когда связь резко оборвалась и стала по памяти набирать номера мобильных телефонов вышеречисленных личностей. Шеф бесился с того момента, как вернулся после своего внезапного исчезновения в декабре. Обычно Фарит закрывала на эксцентричный характер Маркуса Дэнвуда, который производил бы впечатление полного кретина, если бы не выкидывал из своего окружения прихлебаталей и болванов, рвущихся к тепленькому месту всеми правдами и неправдами.
Молодая женщина с индийскими корнями вряд ли могла надеяться на приличную работу в крупной компании, если бы не прихоть исполнительного директора, который без зазрения совести рассматривал ее стройные бедра на собеседовании, но за три года ее работы в стенах компании, он ни разу не позволил себе нарушить субординацию и педантично отвечал отказом длинноногим блондинкам, которые напомаженные приходили поинтересоваться нет ли вакансии секретаря.
Может причиной тому была неприязнь к ее происхождению, как у всех коренных французов, а может она все таки заставила себя уважать, ни разу не ввязавшись в извечный конфликт в высших кругах руководства, где каждый участник тянул одеяло на себя, незримо набирая группу "шестерок" и прихлебателей, всегда аккуратно исполняла свои служебные обязанности, не позволяя себе роскоши допускать мало мальские ошибки.
"Еще не хватало прыщавых молодчиков, готовых пролезть в ухо и вылезть через задницу, чтобы выведать любые грязные подробности и состряпать третьесортную статейку".
Маркус люто ненавидел журналистов.
Проклятые ищейки накинулись на "Лесо" когда прошел слушок, что компания готовит контракт на сотрудничество с итальянской фирмой на поставки алкоголя. Новость взбудоражила нынешних поставщиков "Лесо", которые осаждали офис день и ночь, желая услышать заверения из уст Маркуса, что их интересы не будут затронуты. Появление еще одной линии поставок алкогольной продукции плохо отразится на ценах, значительно снизив размер премий и бонусов.
Маркус сделал глубокий вдох и вновь углубился в чтение лежащего перед ним договора. Смысл напечатанных слов врезался в мозг мгновенно, выдавливая посторонние мысли. Электронный календарь, стоящий на столе уже не так часто привлекал взор Дэнвуда, у которого уже ежедневным ритуалом стал подсчет дней с момента отъезда из Эксетера.
Худо-бедно числа на календаре бесстрасно указывали на двадцать третье марта. Жизнь постепенно вошла в свое привычное русло. Прочитав еще два абзаца Маркус сделал пометку на полях, как его палец вновь добрался до кнопки интеркома.
– Фарит, закажи ланч.
– Как обычно?
– Да...
Еду доставили быстро, все свежее и лучшее. Тарелки были накрыты металлическими колпаками, чтобы запахи не выветривались и горячие блюда не остывали. Но Маркус лишь поковырял вилкой, с трудом заставляя себя глотать пищу.
В конце концов Дэнвуд резко отодвинул от себя приборы и нажал кнопку, чтобы Фарит убрала со стола.
Быстро и ловко составляя почти полные тарелки, Фарит покосилась на босса, отмечая как сильно он исхудал.
Дэнвуд опустил глаза в бумаги и казалось внимательно читал, но приглядевшись Фарит заметила, что его глаза были абсолютно неподвижны. Дэнвуд выглядел задумчивым и его мысли явно беспокоили его.
– Что-нибудь еще?
– Да... До конца дня меня не беспокоить. Только Потти, Фотье и Тобиас! Если будет звонить мадам Гэттар, скажите, что контракт будет подписан в среду. Да! Свяжитесь с Таццани предупредите, что компания берет расходы на себя. Забронируйте билеты в оба конца и номер в Савойе. На этом все!
Утомительная встреча с недалеким Фотье, вконец высосала из Маркуса последние крупицы терпения и сил. Ему приходилось разжевывать элементарные вещи, относительно нового договора. Именно его подразделению придется принимать первые партии по договору с Таццани, но куда более серьезные опасения у Маркуса вызывал тот факт, что Луи будет одной из ключевых фигур на деловой встрече с итальянцем, который прилетит на подписание договора. Спасало только присутствие Потти, который задавал всегда вопросы строго по делу и делал уместные замечания, которые Маркус всегда принимал во внимание.
За окном промозглый весенний вечер накрыл город, скрыв последние голубоватые тени, оставшиеся после заката. Тобиас задержался и запыханный прибежал на встречу с Дэнвудом, на ходу извиняясь и задавая вопросы. Взъерошенные волосы начальника отдела сбыта и слегка басшабашная манера поведения всегда шли с личными убеждениями Маркуса о том как должен выглядеть начальник подобного подразделения, но Вуллену делалась скидка на возраст и мозги. Недостаток первого с лихвой компенсировало второе. Тобиасу хватило пятнадцати минут чтобы вникнуть в суть юридических тонкостей контракта. Еще десять и он нашел пару противоречий, над которыми Дэнвуд сам ломал голову.
Далеко за полночь все четверо покинули кабинет Дэнвуда. Ничего толкового Фотье так и не сказал, но благо, что молчал и не раздражал глупыми вопросами. Последние пол часа протеже Шарлин стал даже подремывать.
– Спасибо, Тобиас. Надеюсь у тебя получится не опоздать в среду...
– Ну, что Вы мсье Дэнвуд, – не по годам смышленый парень, которому едва стукнуло двадцать семь подавал большие надежды, о чем Дэнвуд старательно умалчивал, чтобы не распалять гордость в молодой голове, столь губительную для интеллекта.
Проходя по пустым коридорам компании, Маркус то и дело натыкался на уборщиков, которые все как один выпучивали глаза и старались быстрее убраться с его пути. Младший персонал редко заговаривал с начальством первым. И только охранник в фоей внизу был неумолим в своем радушии и общительности, даже по отношению к вечно угрюмому Дэнвуду.
– Доброй ночи, мсье! – звонкий, бодрый голос вырвался едва Дэнвуд вышел из лифта.
– Доброй, Филлип.
Охранник просиял. Вот вам и высокомерие. Оказывается сам Маркус Дэнвуд знал как зовут столь неприметную единицу в штате компании.
Снисходительный и мягкий голос исполнительного директора удивил охранника еще больше, так что он даже приподнялся над своей стойкой, встав с длинного стула.
– Позвонить на парковку, чтобы подогнали машину ко входу?
Маркус задумчиво рассматривал улицу, ярко освещенную фонарями.
– Пожалуй, возьму такси. Я что-то устал. Не хочу садиться за руль.
– Секунду, мсье. Я поймаю Вам такси.
Грузный добряк Филлип ринулся на улицу и застыл у обочины, вертя головой в поисках автомобиля с шашечками. Его лицо выглядело заметно озадаченным, когда в течении пяти минут он не заметил ничего похожего на такси.
Маркус устало улыбнулся и вышел к охраннику. Свежий воздух приятно остудил легкие. Ветви подстриженных кленов, совершенно голые, без листьев, держали, будто в заточении абсолютно круглую луну. Ночь была тихая, безветренная и тянула на неспешную прогулку по старым кварталам или по тихим аллеям парка Монсо.
Днем около Коринфской коллонады старого парка собиралось слишком много народа, так что даже вода в живописном пруду, казалось, уставала к концу дня отражать сотни мельтешащих тел.
Неспешно достав сигарету Маркус жестом предложил Филлипу закурить, тот удивился и продолжая поглядывать на дорогу выудил из протянутой ему пачки сразу две. Охранник мельком взглянул на Дэнвуда и виновато улыбнулся.
– Смена длинная, потом еще покурю.
Маркус кивнул и поднес зажигалку сначала к своей сигарете, потом предложил огонек Филлипу.
– Красотища какая, – кивнул тот на зажигалку. – Видно серебрянная! Мне все жена обещает такую подарить на юбилей.
– И долго еще ждать? – поинтересовался Маркус щурясь от тонких витков дыма.
– Два года. Но я подожду. Как никак, а это удовольствие будет оплачиваться из моей зарплаты, жена у меня дома сидит. Зарабатывает совсем немного... Стирает.
Последние слова Филлип произнес совсем тихо, будто стесняясь. Разговор из легкого перешел в разряд нерадостного.
Из проулка вынырнуло такси. Филлип среагировал молниеносно, едва не выбежав на середину дороги размахивая руками. Машина лихо притормозила рядом с Дэнвудом.
– Доброй ночи, мсье. Спасибо за сигареты! -повторил Филлип и с довольной улыбкой уже было направился обратно на свой пост, как услышал свист. Охранник резко обернулся и едва успел подхватить летящую к нему зажигалку. Не веря своим глазам, охранник улыбнулся совершенно по-детски и посмотрел на своего благодетеля, который едва заметно улыбался ему, глядя в окно.
Эту безделушку из белого золота Маркус получил от своего тестя, на первую годовщину с Шарлин. Вещица давно его бесила. Выбросить было жалко, а доставать всякий раз когда хотелось курить и невольно вспоминать о жене – аж тошнить начинало! Более удачного способа избавиться от "подарка" Маркус представить не смог бы. Суматошный и безрадостный день закончился на удивление легко. Маркус от души радовался за нечаянное счастье охранника, которого обычно даже не замечал. Оказывается отдавать тоже бывает приятно так же как и получать. Неожиданно новый опыт и собственная щедрость удивили и озадачили Маркуса. Позабыв о своем внезапном желании, как можно дольше не приезжать домой, именно туда он и заявился.
Едва дотронувшись до замка ключом, дверь распахнулась и показалась невозмутимая физиономия Бернея.
– Ты, что спишь тут, Берни? – Маркус устал удивляться расторопности своего дворецкого и просто нещадно эксплуатировал бездонную прорву юмора, открывшуюся благодаря педантичности Бернея.
– Добрый вечер, мсье, – дворецкий отворил широко дверь и галантно кивнул, пропустив мимо ушей грубоватую шутку.
– Было бы неплохо, если "добрый", – Маркус позволил содрать с себя пальто. – Шарлин дома?
– Мадам Гэттар уехала больше часа назад, – дворецкий застыл с согнутой в локте рукой, на которой повисло пальто.
– Ну вот, уже неплохо, – грустно усмехнулся Маркус и направился к бару.
В этот момент Берней обычно удалялся в свой закуток, откуда по первому зову материлизовался, будто джинн из бутылки, едва ли не с фразой "слушаю и повинуюсь", но дворецкий замешкался, явно желая что-то сообщить.
– Говори Берни, – Маркус с грустью посмотрел на бар.
– Мадам Гэттар...
– Ну, разумеется она...., – горько усмехнулся Маркус и по спине пополз ледяной червячок безысходности. – Что... хм .... или кто, на этот раз?
– Магда...
Не тратя времени на распросы Маркус решил увидеть все своими глазами и решительно направился в цокольный этаж, где распологались комнаты прислуги, Берней следовал по пятам.
