Текст книги "Хозяйка Бруно (СИ)"
Автор книги: Voloma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 39 страниц)
18 глава
Мозг жалобно скулил и просил не шевелиться. Дышать было опасно для жизни, а в рот хотелось просто выдавить тюбик зубной пасты. Анна приоткрыла глаз… Силы воли хватило только на один.
Все как в дымке и сверху ее придавило что-то тяжелое. Невидимой пленкой ее окутывало ощущение, что вчера произошло нечто важное, а вот что именно, вспомнить было трудно. Сердце было не на месте. Анна напрягла память и ее тут же затошнило. Тяжесть была неимоверная и вместе с возмутившимся желудком, запротестовала недавно зажившая лопатка.
«Да, что или кто тут на мне валяется?» – про себя возмутилась Анна, насколько вообще было возможно неподвижно возмущаться.
Догадка сверкнула в мозгу, да так, что Анна зажмурилась и расслабилась.
Наверняка Серж.
– Серж, – сухой, сдавленный стон, по звуку напоминал возню пенопласта по стеклу, вырвался из горла Анны. Она попыталась откашляться, но не смогла глубоко вздохнуть. Круг замкнулся!
– Наро-о-о-о-д…, – жалобно протянула она. – Помогите!
На соседней кровати она уловила движение и скосила глаза, чтобы выглянуть из-за плеча Сержа, который растянулся на всю длину своего ненаглядного босса. Даром, что одеты были.
В голове Анны мелькнула шальная мысль вопросительного характера:
– «А что собственно, все такие полумертвые? Серж без дела на ней валяется, а должен уже скакать на кухне.»
– Подъем! Кто помнит, что вчера было? – получилось уже громче.
– Разбужу Сержа – прикончу его! – послышался стон.
Это была Кейт!
По всей комнате была слышна какая-то возня, но все как один стонали – то ли камера пыток, то ли съемки «немецкого кино».
«Давай! Давай еще!»… Кричала не кто иная как наша доблестная администратор, – послышался хриплый голос Сержа, который поморщился, когда Анна дернула его за ухо. Он уже начинал приходить в себя.
Даже в полумертвом состоянии, он, обладая феноменальной памятью, не мог похвастаться тем, что забыл ужас прошлой ночи.
Проклятый виноградный самогон. Стопка за стопкой, он развязывал языки, раскрывал душевные тайны и всего через час, после того, как Бэйзил водрузил ящик этого пойла посреди стола, Кейт всем разболтала, что Анна дала отворот-поворот мистеру Ленгрему.
Услышав эту новость, Бэйзил хлопнул по плечу своего приятеля и присвистнул.
Давно пора, Серж! Сколько можно голову морочить честным людям? Втирали нам свою дружбу. Без обид, Анна... А давайте мы вас тут и поженим?
Едва ли вязавшая лыко Анна, показала ему средний палец и выразительно посмотрела на Сержа, которого нельзя было просто так взять, всего одной бутылкой термоядерного спиртного, в этого здоровяка, должно было влезть еще столько же, чтобы «сыворотка правды» сработала.
Бэйзил, заткнись! Не смей трогать моего босса, у нас глубоко профессиональные отношения, – Серж отмахнулся и вернул Анне не менее выразительный взгляд.
«Мол, Довольна?»
Анна кивнула и опять показала Бэйзилу средний палец.
Вот он! Мой звездный час! – заорал бородач и грузно бухнувшись перед Анной на колено, сложил руки на сердце. – Тогда выходи за меня, жалко же, помрешь ведь этой...фигуристк...тьфу! Феминисткой!
Анна с Кейт сидели на одной из детских коек, а точнее уже почти лежали, надравшись в стельку.
Бэйзил, тебе, что со средним пальцем не понятно? – Анна рассмеялась добродушно, вызвав улыбку у своего «конкурента».
На что Бэйзил махнул рукой и пошел откупоривать следующую бутылку.
Память начала понемногу восстанавливаться, да и Серж перекатился на бок и наконец можно было свободно вздохнуть.
– С тобой, Ватисьер, в приличном обществе нельзя появляться! – не унималась Кейт, прилагая титанические усилия, чтобы оторвать голову от подушки и повернуть лицо к собеседнику.
– Это где же ты приличное общество нашла?
– Я не все помню…, – сокрушалась Анна. – Что вчера творилось?
– С какого места не помнишь?
– Провалы в памяти начались, когда завалился Бейзил с Говардом. Что за дрянь они принесли? И что-то важное вчера произошло, а вот, что, не помню! Ке-е-е-е-йт! Что вчера было?
– Да вроде бы ничего! Ой, а Говарду сейчас, наверное, еще хуже, чем нам… Вечно Бэйзил экономит на спиртном. Чудак! Или дурак, не знаю…Припер ящик виноградной самогонки, которую делала его бабка покойная по своему очередному секретному рецепту, – кряхтел Серж.
– Ой! Вчера ты не был таким чистоплюйным! Говард решил блеснуть умением и намешал графин джулепа, но ты же не смог остаться после такого в стороне. Вот кто тебя просил? Отодвинул его в сторону, со словами «это, фигня!» и через несколько минут все уже хлестали этот твой мохито, – почти с отвращением сказала Кейт. – На самогоне! Надо отдать должное получилось неплохо, но больше из твоих рук я не приму выпивку! Ты как выпьешь, так совершенно становишься невменяемым.
Можно подумать…, – фыркнул Серж. – У всех крыша поехала. Кто нам с Анной вчера «Горько!» орал?
Бэйзил! У него прадед из русских, он еще какую-то калинку-песню начинал даже петь! Будь они неладны... В четвертом поколении даже нельзя себя вести как человек! Бешеная кровь! А за себя не помнишь? Знаешь, орать дурным голосом на весь лагерь «Где у вас тут отрава для змей?» – это было не лучшей идеей. Бедная Острид.
– А что с ней сделали? – встревожилась Анна.
– Саманта, ей еще с вечера подсыпала в какао на ужине снотворного.
– Ужас! А если бы у нее сердце остановилось или еще что-нибудь? – Анна села на узкой деревянной кровати и почувствовала, как закружилась ее горемычная голова.
– Да, не волнуйся! Сэм, сказала, что дозировка выверялась годами, риска не было, – отмахнулся Серж.
– Ага, но ты же не поверил! И все пошли проверять.
– Что?!
– Не утрируй! Все было тихо и быстро, – послышался ломкий мужской смех.
Тихо?! Пока Дэнни по твоему приказу, зубной пастой выводил на ее двери «Осторожно АСПИДЫ!», ты с Брайаном намерился ей подбросить в постель ежика из здешнего живого уголка. Вот тогда пришлось вмешаться. Бэйзил с умной рожей разглагольствовал, что ежики змей не боятся и даже едят их. И вместо того, чтобы остановить этот дурдом, ты ляпнул, что один, в смысле – ежик – с этой «гадюкой» не справится и уже втроем вы ринулись за остальными зверьками. Вас за руки пришлось держать. Идиоты!
Анна вспомнила, как она вывалилась из темноты с картонной коробкой в руках, которую она старалась не трясти, чтобы конфискованные ежики не пострадали. Все злоумышленники были перемазаны зубной пастой, создавалось впечатление, что они просто накурились, потому что смеялись просто как умолишенные.
– Серж, а можно вопрос? – заскрипела Анна.
– Ага…
– Почему ты на мне спал?
– Потому что Бэйзил, сказал, что если я на тебе не женюсь, то женится он, а ты знаешь этих ирландцев с русскими корнями! Вот пришлось собой прикрывать..
– У меня ребро, кажется, треснуло? – Анна пошевелила плечом и лопатка предательски полоснуло болью.
Женихи хреновы! А что еще вчера произошло? Что-то важное....
Острид в полудреме уже говорила, что сегодня спонсоры подвалят и вставать надо будет...., – Кейт широко распахнула глаза и подскочила как ужаленная.
Раньше!
Эффект отрезвления был потрясающим. От крика Кейт проснулись все! На секунду в комнатушке воцарилась мертвая тишина, а потом все вскочили на ноги, едва не снеся друг друга.
В дверь постучали. Кейт поспешила открыть.
– Вы готовы? Все уже на месте, ну кроме, еще Бэйзила! До завтрака пол часа, Острид за опоздавшими придет лично!
Серж нахмурился. Кейт захлопнула дверь.
– Народ, подъем! А-а-а!!! – Кейт вскрикнула. – Здесь в коробке что-то шевелится! Это мышь, наверное!
Через секунду она уже скакала на кровати и махала руками.
– Серж убей ее!
– Никаких убийств! – рявкнула Анна.
– Да, я еще не успел среагировать, – Серж неподвижно валялся на полу.
– Там, ежики, – хмыкнула Анна и села на кровать свесив ноги.
Все вон по своим....В общем, кого куда расселяли, пошли вон туда! Завтрак через час.
– Это мои слова! – подал голос Серж.
– Да помолчи ты, начальник! Давай, уже иди в душ, – Анна легонько пнула Сержа ногой. Ее заправская команда опять развалилась, как тюлени на лежбище. – А где Дэнни?
– Наверняка, у какой-то симпатичной вожатой остался ночевать…, – промычала в подушку Кейт.
Анна, взъерошенная, помятая, смешная, перемазанная зубной пастой, отдавала приказы, тормоша ногой своего лучшего друга и мертвой хваткой вцепившись в его запястье.
Серж пополз в душ, а Кейт шмыгнула в гостиную.
– Опа! Дэнни! Анна, я нашел Дэнни. Он в ванной дрыхнет. Дружище просыпайся!
Послышался шум включенного душа. Через мгновение послышались вопли и из ванной выскочил Дэнни, весь мокрый и с выпученными глазами.
– Человек, когда спит, его даже змея не кусает! Я чуть не захлебнулся!– буркнул парень.
– Ой! Извините! Всем, доброе утро!
– Кстати, о змеях. Нам грозит приход Острид, если не будем готовы через двадцать минут. Сегодня начинается все раньше. Спонсоры приезжают! Чтоб их всех... Шевелитесь!
Спустя озвученное время – пошатываюшиеся и отмытые, члены команды «Бруно» принимали в свои ряды пополнение. Шеф-повар Бэйзила Лайса, который был не в состоянии…. Да, именно! Просто не в состоянии готовить! Сам Бэйзил старался не дышать, когда объяснял Острид, что главный человек в его команде отравился накануне вечером. Правила есть правила, поэтому все «выжившие» зачислялись в команду к Анне.
Серж, чтобы дополнительно не травмировать психику Лайса, снисходительно сдерживал тон, когда отдавал распоряжения или, вполне возможно, ни у кого не было сил даже злиться.
Орда детей, гвалт, суета и много вкусной еды, дислоцирующиеся в одном помещении заставили Анну позеленеть, самогон не выветрился и просился назад. На ее лбу проступила испарина.
Серж заметил это и встревоженно посмотрел на нее.
Все в порядке?
Да. Замутило, на еду смотреть не могу...
Серж нахмурился, опасаясь задавать следующий вопрос. Анна обратила внимание на его замешательство и догадка пришла сама.
Нет... Не беременна я....,– прошипела Анна. – Таблетки только две недели назад перестала принимать. А после поездки в Лондон уже почти месяц прошел.
Серж мгновенно покраснел и коротко кивнул.
После завтрака всех собрали в конференц-зале. Из присутствующей детворы, выбрали самых умилительных и поручили им держать небольшие симпатичные букеты, которые после произнесенной благодарственной речи Острид, они должны были вручить спонсорам.
Заскучавших детей усадили в первых рядах, а команды заняли последние ряды и в полутьме, рестораторы и повара, едва не разорвали рты, потому что этой ночью мало кому удалось выспаться. Пока на сцене устанавливали микрофон на небольшой тумбе, в зале приглушили свет, чтобы все внимание было приковано к выступающим. Через десять минут копошения, в тот момент, когда послышался храп мистера Лайса и его недовольное всхрюк, когда кто-то пихнул его в бок, чтобы разбудить, слева из-за кулис вышла Острид и дети как по команде стихли.
Она обвела зал властным взглядом, урезонивая последних проказников, словно поворачивая невидимый выключатель громкости на магнитоле.
Доброе утро! – послышалось каркающее приветствие.
Здоровый сон, после внушительной дозы соответствующих препаратов, о которых выступающая и не подозревала, Острид воспринимала, как должное, списывая, на свое феноменальное здоровье и крепкие нервы.
К сожаление, на этом хорошие новости заканчиваются! Вынуждена сообщить, что ночью, неизвестные, буквально разорили местный живой уголок и выкрали трех ежей, которые являются собственностью муниципалитета и находятся в ведении ветеринара лагеря «Файерфлайс». Если кому-нибудь известны имена злоумышленников, или какие-либо подробности данного происшествия, прошу мне сообщить после собрания в моем кабинете.
По залу пролетел возбужденный детский гомон, едва ли наполненный сочувствием зверькам, но явно оттененный любопытством.
Тишина...! – рявкнула Острид и немного осеклась. – Пожалуйста.
Вежливое обращение, далось ей намного труднее, чем первый окрик.
Итак. Сегодня, у нас важный день, который придаст цели, ради которой мы все здесь собрались особую важность. Муниципальные программы, подобного масштаба, довольно редки и несомненно требуют огромных вливаний из бюджета и совершенно невозможны, без помощи, частных лиц. Благотворительной помощи. Содержание, лагеря, в которым вы все пребываете на данный момент в день обходится в две тысячи фунтов и это без продуктов питания. Расходы на электроэнергию и заработную платы обслуживающего персонала.
Лучше бы ей продлили снотворное, – недовольно пробурчала Кейт, которой едва удавалось спихивать со своего плеча тяжеленную голову Дэнни, на пару рядов дальше опять послышался храм Бэйзила и отчаянные попытки его разбудить. Дети оживились и захихикали.
Анна глубоко вздохнула, в зале топили батареи на убой, и от большого количества людей, кислорода становилось с каждой минутой все меньше. Серж обнял ее одной рукой и сжал плечо, стараясь приободрить. Не может же эта пытка продолжаться долго. В конце концов детей надо кормить!
Прошу, встречайте, спонсора программы «Гастрономия здоровья», Шелфорд Ноуледж, сэр Джим Артон Бакрейн и мистер Маркус Эмиль Дэнвуд.
Разорвись в зале граната, Анна была бы меньше шокирована, нежели чем, сейчас, когда услышала знакомое имя. Она сразу почувствовала, как напрягся рядом Серж и выпрямилась на своем сидении, сжав зубы. Это, наверняка, какая-то ошибка!
На сцену вышли двое пожилых мужчин. Тот, кто являлся гордым обладателем титула «сэр», едва переставлял ноги и явно испытал облегчение, когда добрался до одного из трех предусмотрительно оставленных на сцене стульев.
Серж повернул голову, чтобы посмотреть на Кейт, которая сидела рядом с Анной с другой стороны и встретил ее недоуменный взгляд. В скупом свете софитов и зари, которая серой пеленой пробивалась сквозь окна, Анна напоминала призрака и едва ли не забывала дышать.
Но когда, за пожилыми джентльменами, на сцене появилась подтянутая фигура Маркуса Дэнвуда, Анна закачала головой в беззвучном протесте и попыталась, встать, чтобы покинуть зал. Едва ли ее рассудок сейчас способен анализировать цели и намерения, человека, который с непроницаемым выражением лица прошествовал к своему оставшемуся, не занятым стулу и элегантно расстегнув пуговицу на пиджаке, застыл в ожидании следующего акта, разворачивающегося спектакля. Кажется, он немного хромал.
Серж едва ли не резко схватил Анну за локоть и не позволил ей даже встать.
Дэнвуд напоминал живую статую и на первый взгляд, все, что происходило вокруг было ему глубоко безразлично, но со стороны зрительских рядов, едва ли кто мог заметить, как плавно он осматривал один ряд за другим, в поисках всего одного человека. И как его глаза вспыхнули, когда едва ли не на последнем ряду, высокая фигура Сержа Ватисьера, была явным признаком наличия неподалеку от него, фигуры Анны Версдейл. Размытый расстоянием силуэт, не оставлял сомнении о том, кому он принадлежит. Пока ораторский талант Острид, измывался над неблагодарным зрителем, рассвет, рвущийся в окна, вырывал лицо Анны из полумрака.
Бестрассное лицо Маркуса исказилось всего на долю мгновения сомнением и растерянностью, но тут же маска была поправлена и возвращена на место. Спрятав под собой твердую решительность.
Умилительные первоклашки, стройным рядом вышли под руководством вожатой, неся перед собой букеты с цветами, которые были приняты спонсорами со снисходительностью и нужной степенью теплоты во взгляде. Вот только, когда дети скрылись за кулисами, а речь Острид перешла в наступающую часть подхалимства и лести, мистер Ноуледж и сэр Бакрейн самодовольно улыбались и как китайские болванчики кивали седыми головами, подтверждая, высказанные вслух заслуги, которые Острид собрала в своем докладе.
Две головы кивали, две пары глаз смотрели в сторону, кроме глаз Маркуса, намертво впившихся в сторону где сидела Анна. Когда собрание подошло к концу и дети сорвались с мест, Анна быстро наклонилась к Сержу и что-то прошептала ему на ухо, после чего одной из первых покинула зал.
Дэнвуд нарочно задержался, пропуская суетливую толпу галдящих детей и суетящихся взрослых, так как Ватисьер сделал тоже самое, явно намереваясь поговорить с ним.
Когда зал опустел, Маркус подошел к Сержу, который скрестив руки на груди, стоял, прислонившись спиной к стене. Почуяв яркий запах перегара, Маркус сдержал ухмылку и протянул руку в знак приветствия. Лапища Сержа, ответила крепким и коротким рукопожатием.
Ты ведь в курсе всего..., – Маркус словно проговаривал вслух очевидное, даже не попытался придать форму вопроса этим словам.
Да, – короткий ответ Сержа и открытый бесхитростных взгляд, смутили Маркуса и он нахмурился.
Куда ушла Анна?
Она не ушла, она сбежала..,– последовал ответ, которому впору сочиться иронией, но нет. Серж опять констатировал факт, без тени насмешки.
Я зря приехал?
Ну, смотря для чего. Ты же спонсор. Дети светятся от счастья! А если задаешь этот вопрос, то зря...
Маркус ухмыльнулся.
Она уже стала меня забывать?
Она стала от тебя излечиваться, смирившись полностью со случившимся и приняв, то что было, как данность. Забывать? Нет! Мучается каждый день, пыхтит, бьет себя в грудь, что девочка она умная и сильная... Отобьет себе скоро все....Вот, вчера молча напилась. Обычно, ее прорывает на откровенные разговоры. А тут, набралась и уснула... И если ты приехал, из праздного любопытства, потешить свое самолюбие, потешить его прямо здесь и проваливай.
Это она так сказала?
Да, попросила мне тебе это передать.
Анна была в своем репертуаре и Маркус почувствовал, как сладко сжалось сердце.
А если, это не так?
Серж внимательно посмотрел на Дэнвуда. Он явно не из тех, кто будет размениваться на мимолетные интрижки с такими упертыми существами, как Анна Версдейл, которые лягаются, словно дикие лошади, прежде чем покорятся.
А если это не так, то она просила не говорить, что пойдет на пляж. Она пробудет там, до тех пор пока я ей не позвоню и не скажу, что ты, выслушав все хвалебные оды, смылся от сюда так же неожиданно, как и появился.
Маркус по дружески хлопнул Сержа по плечу и пулей вылетел из зала.
Холодный, безветренный день баловал лучами утреннего солнца. Залив еще не покрылся льдом и Анна бродила по заснеженному пляжу, который местами напоминал каток, он налетевших ночью брызг от волн. Меховые угги на толстой резиновой подошве, не давали ногам скользить без надобности, если того не хотела сама Анна. Она любовалась на заснеженный пейзаж с одной стороны и на тяжелую, темную воду с другой. Волны устало слизывали лед и снег с пляжа, вырывая у отвоеванной территории черные полированные камни и шурша ими мягко и умиротворяюще.
Анна услышала за спиной шаги и приглушенные чертыхания. Из ее горла вырвался стон, полный разочарования и муки. Она обернулась..
Маркус, одетый в теплую парку, спортивные брюки и толстые ботинки, подошел и остановился, давая себя рассмотреть и вписать в окружающий пейзаж, что было особо трудно.
Только сердце начало обретать хрупкую уверенность в том, что никаких чувств не стоит испытывать к Маркусу Дэнвуду и неделя, проведенная с ним, уже начинала в воспоминаниях обретать признаки миража и даже фикции, как вдруг, он появляется и одного взгляда его глаз хватило на то, чтобы понять простую истину, жестокую по своей природе.
В жизни Анны, настал момент, который предопределит ее будущее и полезные советы, доводы рассудка и воспитание, сейчас выстроятся в ряд, чтобы проявить себя во всей красе.
Анна не сводила взгляда с лица Маркуса, на котором словно в зеркале, отразилась невыносимая мука. У него был нездоровый вид, а пока он сюда шел, она заметила, что слегка хромает на правую ногу. Грузный звук прибоя старался изо всех сил продлить молчание, которое множилось вопросами и напитывалось сомнениями.
Я старался, Анна, – Маркус вглядывался в ее серьезное лицо, стараясь не выдать, как отчаянно он пытается найти в ее глазах поддержку, тем самым хоть немного приободрить. – Я каждый день убеждал себя, что мне недоступно ничего, что хоть отдаленно напоминает счастье. И вот... Я тебе это говорю, а самому слова кажутся искусственными и фальшивыми.
У нас нет будущего, – произнесла она, повторяя его же слова, приговором прозвучавшие в Лондоне.
У нас его не будет, если ты мне не дашь ответ всего на один вопрос.!
Анна удивленно вскинула брови и замерла.
«Ты меня любишь?»
Холодный ветерок с залива, резким порывом бросился в глаза, выдавливая слезы, которые малохольно рвались и без него наружу. Анна мотнула головой.
«Я не знаю, что значит, любить... Это не может объясняться желанием выдрать себе сердце, удариться головой, чтобы боль физическая забила хоть на минуту, боль от одного только воспоминания, гадкая надежда подбрасывает все новые варианты, при которых мы могли бы быть вместе и даже создать семью. Но, что такое для нас семья, если ты ненавидишь само это слово и единственного человека, который вкладывал смысл в это понятие, умер в доме престарелых.»
Маркус стоял пытливо всматриваясь в ее лицо..
Он видел как сомнения, сменялись отчаянием, а нежность, гибла под гнетом боли. Заботливые родители, явно порылись в его биографии и не без труда нарыли самые постыдные и отвратительные подробности.
«Серж говорит, что любовь это отрава, которую пьешь добровольно и с улыбкой. То есть, настоящая любовь... Она не приемлет ни родных, ни друзей, ни даже детей, потому что это уже отвлекает и вносит раскол в шаткое чувство. Да.... Он говорил, что самое хрупкое в мире чувство, это настоящая любовь и она не может принести счастья до конца дней, чтобы в один день оба скончались. Сколько таких примеров? Я не знаю, например. Мне не встречались такие люди. Мать говорит, что настоящая любовь это верный человек, который разделит твою жизнь, которому ты родишь детей, с которым ты познаешь радость, страсть и горе. И несомненной самое страшное горе, причинит тебе он сам. А ты его простишь и так до тех пор, пока сердце не зарубцуется в достаточной степени, чтобы переносить новые порции радости и горя, благодаря в одинаковой степени и за то, и за другое. Дед, говорит, что настоящая любовь строится только на доверии и начинается с дружбы, и что осечек в таких отношениях не бывает. Кейт, наоборот уверенная, что настоящая любовь это помешательство и чтобы с первого взгляда, на компромиссы идти глупо и обыденность не может иметь ничего общего с таким чувством. Как видишь, за прошедший месяц я немного успела тронуться умом и вернуться обратно. А еще, я уверенна в том, что ты сам не знаешь, что такое любить по настоящему.»
«Не знал..., – Маркус покорно согласился. – Но знаю, что без тебя, мне больше нет возможности наслаждаться и довольствоваться той жалкой жизнью, которая сводилась к бешеной гонке за деньгами и забвением. Забвение я находил в женщинах, самых разных. Из было несметное количество. И я поступал с ними отвратительно, не считая проституток... В этом случае, деньги были хорошим подспорьем. И да! Моя мать умерла в полном одиночестве. Это правда, – тихим, глухой голос с трудом произнес эти слова. – Она была единственным человеком, которого я любил за всю свою жизнь и это наиболее полная характеристика, которая опишет мою сущность лучше всего, вот только несу я это не так уж и легко. Потому и не знал я, каково будет прожить без тебя этот месяц, потому твое лицо стояло у меня перед глазами, превратив в ад все существование и никакие удовольствия, отговорки и оправдания, благородные намерения и даже вполне реальная возможность того, что ты станешь водной из жертв моей жены, не смогли пересилить желания тебя увидеть.»
Кривая усмешка тронула тонкие губы, а в на лице проступило мучительное болезненное выражение.
«Я самая подлая и эгоистичная мразь, которую можно только вообразить. Но я такой же уверенностью я могу сказать, что я люблю тебя, Анна.»
Не дрогнув, даже на этих словах, Анна покачала головой.
«Ты сам сказал, что нам не быть вместе. Что изменилось?»
«Ответь!»
«На что?»
«Ты согласишься, ради меня пройти через упреки, непонимание своей семьи?»
Анна! – ее имя слетело с губ Маркуса и она словно очнулась от диалога, который пронесся в ее голове.
Маркус стоял напротив, не проронив ни слова и сколько это длилось одному Богу было известно.
Этот месяц вырвал из него последние силы и желание продолжать пустой образ жизни в погоне за деньгами. Свое переменчивое настроение окружающим он даже не пытался пояснить. Даже Шарлин, однажды не вытерпела и в нелестной форме попросила смирить свой пыл, когда Маркус на очередном светском райту, едва ли не на глазах у всех отымел пышную блондинку, платье которой не давало даже намека на скромность. Все бы ничего, но ее супруг застукал парочку на горячем и попытавшись отбить поруганную честь жены, которая слишком громко стонала, попытался съездить по физиономии Маркуса, но тот отреагировал быстрее и отделал бедолагу, хватило все пары крепких ударов, чтобы тот свалился на пол. Но тут уже женушка набросилась на Маркуса, одергивая платья и шаря глазами в поисках трусиков, но те пропали без следа.
Скотина! Что ты творишь?! Охрана! Охрана! Быстрее! Помогите! – блондинка хотела залепить Дэнвуду пощечину, но он перехватил ее запястье и злобно усмехнулся.
Надо же! Прыти столько же, сколько и около той стены, где ты умоляла, чтобы я трахал тебе все жестче и жестче. Боишься потерять этот кусок жира или его деньги?
На крики мгновенно прибежали охранники и заломив Маркусу руки, вывели его в служебное помещение, где его и нашла Шарлин.
Она надменно задержалась в дверях, понимающе ухмыляясь.
Совсем уже крыша поехала, дорогой?
Ты хоть знаешь, в чью киску влез?– она жестом показала, чтобы все вышли из комнаты, оставив их наедине.
Знаю! Очередной потаскухи, которая не смогла мне отказать.
Да, так и есть. Потаскуха и по совместительству жена председателя торговой палаты.
Ее нарочитое спокойствие мгновенно улетучилось, а лицо побагровело так, что даже профессиональный макияж не скрыл цвет ее гнева.
Она присела на край стола, рядом с тем местом, где на стуле сидел Маркус и схватив его за волосы, другой рукой больно впилась когтями в его шею.
Во сколько мне теперь это обойдется?!
Он промолчал, но серые глаза горели от удовольствия, что он смог растормошить эту холодную суку.
Шарлин отпрянула от этого взгляда.
– Забавляешься значит? – она отпустила его и спрыгнув со стола, прошла совсем рядом, задев его бедром. Шелк мягко скользнул, и складка покорно отправилась вслед за всем шлейфом, безупречного платья, которое стоило целое состояние – Согласна, тебе это нужно. Давненько у тебя хорошей подстилки не заводилось. Простушки уже не заводят, проститутки приелись, а вот благоверные женушки... Как я тебя понимаю!
Она резко развернулась, чтобы посмотреть ему в глаза.
Или мне стоит поискать получше?
На этой фразе, Маркус почувствовал, как его сердце едва не замерло и мысли унеслись прочь, далеко за Ла-Манш, а по позвоночнику пополз мерзкий холодок.
Он выпустил на лицо самую мерзкую ухмылку, чтобы спрятать метавшееся беспокойство.
Начни с себя, дорогая!
Шарлин отвесила ему звонкую пощечину.
Мразь! – и вскрикнув от бешенства она выскочила из комнаты.
Тогда в качестве урока, его жена приказала своей личной охране продержать его в старом заброшенном здании на окраине города, куда даже полиция не рисковала забираться в патрульные рейды. Раздев до нижнего белья, каждый час Маркуса били короткими пластиковыми палками по ступням и места под коленями, есть и пить не давали двое суток. Как обычно не трогали только голову и лицо. Ему через несколько дней нужно было выступать с докладом в комитете по торговым отношениям.
Подобные наказания были уже давно не в новинку и поначалу Шарлин на них даже присутствовала. Потом, через пару лет ей это наскучило. А Маркус продолжал терпеть вынашивая план, который требовал очень много времени и был продуман до мелочей.
Только в этот план ни как не могла вписаться одна новая деталь. Впрочем без этой детали Маркуса уже не интересовал ни сам план собственного спасения из гетто Шарлин, ни его жизнь, которая совсем недавно обрела вкус во всех смыслах.
Он до безумия полюбил своенравную хозяйку ресторана «Бруно», которая знала толк в еде, в ее множестве вкусов, ароматов и оттенков, разбиралась в людях и принимала за благо дарить этим людям радость, по мере своих сил.
И вот она стояла на берегу холодного пролива, который нянчил воды Атлантики и Белого моря, с видом загнанного зверя Анна, сейчас решит их судьбу, ибо Маркус уже принял главное решение в своей жизни.
Грудь разрывало бешено бьющееся сердце, она подняла на Маркуса глаза и все ее переживания, сомнения и доводы рассудка, стекли по щеке прозрачной, соленой струйкой, которая обожгла кожу.
Маркус задал всего один вопрос, лишенный романтики и горячих признаний, но который был сродни одинокой слезинке, вместившей в себя тридцать дней, отравленных надеждой.
Ты уедешь со мной прямо сейчас?
Ни тебе «люблю», ни тебе «прости», ни хотя бы куда ехать....
Анна почувствовала, как рушится ее размеренная жизнь и степенные размышления и поиски ответа на вопрос, что такое «настоящая любовь». Мысли лихорадочно заметались, складываясь в одно единственно верное слово, которое должно прозвучать в ответ.
Уехать с ним сейчас, это открыто признать, что ее семья, любимое дело и друзья, представляют собой столь незначительную величину, которая, будучи расположенной на одной чаше весов, быстро взлетит от недостатка веса, которым является любовь, в то время как чаша, на которой будет призрачная возможность обрести счастье с абсолютно чужим ей человеком, уверенно потянет весы в свою сторону. Малохольность! Вот ей вердикт! А мораль, которую она втирала себе до сих пор и в которую свято верила, сейчас скулила где-то глубоко внутри, получив хорошую оплеуху.
Ее «любовь» явно носила характер придурковатый с легким патологическим оттенком.
Ответ, который она дала, полностью охарактеризовал Анну, отразив ее разложенный по полочкам мир. Она приготовилась сказать «нет».
– Да.
Именно, то что Маркус, предвидел меньше всего и разом развеяло все его сомнения, благословением слетели с губ Анны. Он обнял ее, хотя она жаждала поцелуя и это не укрылось от Маркуса, вызвав улыбку, на его усталом лице
Гениальный в своей простоте и разрушительности план, должен был сработать почти на сто процентов. На Шарлин была управа. Та же самая что и на самого Маркуса. Зная, насколько он трясется за свою шкуру, его «благоверная» супруга крепко опутала его, а за одно и себя, чередой махинаций и преступлений, которые до сих пор скрывались.
Но сейчас, он взял небольшую паузу. Сил и решительности могла придать ему только Анна.
