Текст книги "Veritas (ЛП)"

Автор книги: TheProblematique

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 35 страниц)

Спок прервал свою короткую произнесённую шёпотом речь, чтобы снова поцеловать его, крепко, жёстко и чертовски горячо, и Джим не смог удержать короткого хныкающего стона, прежде чем снова отстраниться.

– Что ты…

– Ты непонятлив до абсурда, Джим, если согласен пойти на такие меры, чтобы не видеть правды. Мне всё равно, что мои чувства безответны. Если ты не можешь оценить себя в достаточной степени, чтобы хотя бы предположить возможность участия моих чувств, тогда тебе надо показать.

Факт, что Спок говорил в дюйме от его губ, касался его носа своим и смешивал своё обжигающее дыхание с его, заставлял мыслительные процессы Джима работать несколько медленнее обычного. Поэтому у него ушло добрых десять секунд, чтобы просто понять, о чём Спок говорит.

– …погоди, что?

Спок отстранился, и Кирк вдруг понял, что его ноги по-прежнему нарушают несколько положений устава, поэтому он их быстро распутал и сел по-нормальному в погоне за очищающим мысли расстоянием. Заметное вздутие у него в штанах было теперь даже ещё заметнее, но с этим он ничего не мог поделать. Эм. По крайней мере ничего хоть отдалённо приличного.

– О чём ты говоришь?

Спок посмотрел на него, и внезапно Джим это увидел. Выражение лица, которое Кирк необычайно редко замечал краем глаза и так мимолётно, что либо выбрасывал это из головы, либо принимал за изнеможение.

Спок выглядел до ужаса, до выворачивающейся наизнанку души грустно.

– Будет легче тебе показать, – произнёс он.

А потом он поднял ладонь к лицу Джима, жест, виденный капитаном лишь единожды до этого – «Позволь я кое-что сделаю», произнесённое без вступлений, с дружеским отношением, которого он ещё не понимал, «Так будет проще» и «Стоп-стоп, что вы делаете?» потому что хэй, сумасшедший старик в пещере утверждает, что он Спок, и существует вселенная, где Джим нравится вулканцу. А потом – «Наш разум будет общим».

– Можно?

Длинные пальцы зависли прямо над кожей Кирка, неуверенные и почти застенчивые, и всё равно это оглушающее чувство потери пронизывало воздух между ними, насыщая его таким огромным отчаянием, что Джиму хотелось изничтожить его всеми доступными силами.

– Да, – твёрдо кивнул он, пытаясь излучать уверенность, потому что не мог вынести исходящей от друга ауры. – Сделай это.

Всё произошло быстро – Спок положил вторую ладонь Джиму на бедро, словно чтобы добавить им устойчивости, а затем надавил…

Кирк краем уха услышал, как давится воздухом, но он больше ничего не видел, его засосало в другое место – огромное и кажущееся бесконечным пространство полуночи, и хотя он слеп в этом мире, но чувствует повсюду обволакивающую теплоту Спока, и теперь находится в большей безопасности, чем когда-либо ранее.

Спок.

Да.

Он в голове у Спока, в его разуме, и он продолжает улавливать эти маленькие искорки эмоций, как вспышки, просачивающиеся сквозь защиту Спока, когда, как Джим полагает, Спок пытается излучать одеяло спокойствия.

Я читаю твои мысли?

Нет. Ты получаешь слепки лишь тех мыслей, которые я хочу, чтобы ты почувствовал.

…и это включает тот факт, что ты помешан на моих губах, да?

Одна из вспышек эмоций открыла бурлящий, скручивающий внутренности приступ чистого желания, которое Спок ассоциирует с телом Джима, и Кирк после этого не может дышать; слабая шутка – всё, на что капитан способен, потому что… потому что это могло быть простой биологией, но он хотел так чертовски много…

Идиот. Ты глупый, ты драгоценный и желанный, но тупой идиот.

Боль. Больно чувствовать, что Спок так думает.

Джим. Т’хай’ла, Джим, смотри глубже.

Но ему не приходится искать, ибо Спок сам позволяет ему мгновенно найти нужное, увидеть…

О. Это… о.

Поначалу это сложно понять. Поскольку… его желают настолько сильнее простого физического влечения, что это ошеломляет, ломает, рвёт на части и собирает обратно воедино, другим, не лучше или хуже, но определённо не таким, как раньше, потому что… он никогда ранее не встречал желания подобного этому, желания настолько огромного и так ужасно окутанного туманом грусти, что, кажется, из его горла вырывается всхлип. Он ощущает, что слияние слабеет и чувствует твёрдую столешницу под собой и тепло рук Спока вокруг, и боль, боже, так много боли – отчаяния, которое жалит, кусает, разверзаясь, безнадёжное, бесконечное, инертное, но почему, почему так больно его затягивает обратно, и теперь он знает, почему. Потому что связь навсегда останется разорванной, потому что Джим не может ответить на его желание, определённо не таким же образом, когда чудовищность этих чувств Спока самого пугает, заставляет его пытаться и сражаться, денно и нощно без отдыха пробовать убить нечто, что никогда не умрёт, так что он, возможно, будет вынужден научиться всегда жить с этой болью…

Спок! И ты меня зовёшь идиотом? Я знаю, что нахожусь в твоём разуме, но разве ты не в моём? Разве это не встреча двоих – наши разумы, слитые воедино – Спок, разве ты не можешь ощутить вкус того, как сильно я тоже тебя люблю…

Скептицизм, недоверие, Джим никогда не должен узнать, гигантские слишком голубые глаза никогда не должно потревожить это знание, этот груз, погибель Спока, так очевидно, что его осуждают за его преступления, судят на трибунале за эмоции, которых он никогда не должен был испытывать…

Ты… Джим, ты не можешь чувствовать то же самое. Как ты?..

Его кровь поёт, кипит, лижет вены и артерии огнём изнутри, огнём, который Спок никогда не мог ранее контролировать. Нийота ему нравится, и он чувствует, что недостаточно ей подходит, но не осознаёт в полной мере до более позднего момента, когда откровение обрушивается на него смертельным, беспощадным и окончательным грузом – то пламя по капитану, живущее внутри Спока, пламя, которое он должен уметь погасить, но не может… Джим дразнит, сам того не зная, провоцирует, даже того не осознавая, испытывает сдержанность Спока снова и снова и снова, до предела, а затем давит ещё, и всё это ничего не сознавая, не ведая. Спок очень скоро понимает, что Джим красив, но он никогда ранее в своей жизни не испытывал такого голода.

Не могу поверить, что ты любишь меня. Не могу, блядь, поверить, ты любишь меня? Ты чувствуешь все эти…

Когда он улыбается, когда он смеётся, когда он серьёзен, собран и держит всё под контролем, когда он смеётся и когда он никогда не плачет, когда он невероятно умён, и когда он прячет свой интеллект за нахальством и игрой мускулами, когда он помогает другим, когда он помогает Споку, не зная, что причиняет ему боль своей искренней добротой. Когда он болен, а Спок парализован ужасом, когда он ранен, и Спок убьёт любого, посмевшего угрожать его капитану, когда он вдохновляет на верность и когда он разжигает храбрость, когда он в очередной раз доказывает, насколько сильно заслуживает доверия своего экипажа, когда он глуп и слеп и так, так глух к жалобным крикам одинокого разума Спока, жаждущего Джима, яркого, красивого…

Спок, я… ты не знаешь? Как ты можешь не знать?

Из всех безбашенных выходок за всю его жизнь Джим никогда, никогда раньше не был так близок к тому, чтобы спрыгнуть с обрыва.

– Я влюблён в тебя.

Он произнёс это вслух. Он снова мог видеть зал, эту большую пустую комнату, похожую на многие другие, но где мир так резко и кардинально изменился.

– Спок, – Джим сгрёб ладонь Спока, всё ещё лежавшую у него на бедре, и переплёл их пальцы. От прикосновения Кирк почувствовал нечто, похожее на волну адреналина, и осознал, что с трудом глотает воздух. – Спок, я люблю те-…

Закончить он не смог, потому что вулканец снова его целовал, глубоко и фантастично, с танцующим языком, влажными губами и головокружительными посасываниями, и господи хреновый боже, Спок любил его.

Кирк тихо хныкнул и двинул тазом вперёд, пальцы Спока больше не покоились на его лице, но всё равно ощущалась остаточная связь, глубокий поток между ними, помноженный каждым дюймом прямого контакта кожи к коже.

Спок скользнул инициировавшей слияние ладонью Джиму под рубашку и прошёлся ногтями по спине, оставляя по всей коже метку «Спок был здесь», от чего Кирк содрогнулся от удовольствия, зарылся собственными пальцами в короткие волосы вулканца и потянул, словно был ещё какой-то способ для них стать ближе, непристойное сражение зубов и языков уже теперь отчаянное, он окружал и был окружён, ноги снова обвились вокруг талии Спока.

Сейчас он себя чувствовал так, словно бы всё это время взрыв проигрывался в замедленной съёмке, и он находился в самом центре.

А сейчас… ну. Он это чувствовал. Шесть букв, но такое огромное слово – любовь, стискивающая его горло в спазме, и сочащаяся из пор достаточно громко, что Спок просто обязан был её услышать.

Внезапное жужжание вырвало его из ментального тумана. Не только жужжание у него в голове, через секунду понял Джим – звон исходил от коммуникатора на поясе Спока.

– Коммандер? Это Натэниэл Мосс!

Они замерли, не говоря ни слова и дыша в унисон.

– Помните, вы должны быть в зале суда через десять минут!

Спок аккуратно высвободил ладонь из-под рубашки Джима и выключил коммуникатор, дыхание, вырывающееся из его носа, всё ещё омывало область за ухом Кирка.

Джим моргнул и закусил губу. Потом расслабил пальцы, выпутался из волос вулканца и бездумно их пригладил.

– …ладно, – прошептал он дрожащим голосом. – Ладно. Теперь что?

Спок посмотрел на него затянутыми дымкой желания глазами, и Джим сглотнул. Но, к счастью, после нескольких секунд аккуратного дыхания и приведения в порядок своих внешних данных в обычное подобие спокойствия, он отстранился.

– Не могу поверить… чёрт.

Очень долгое время они смотрели друг на друга, и вокруг витало так много душащего счастья, что казалось самой жестокой вещью – отбирать у них время для наслаждения происходящим.

– Значит ты на сто процентов намерен продолжать свою линию «быть моим старшим помощником»? – дрожащим голосом спросил Кирк, взъерошивая волосы, а затем пытаясь их пригладить.

Взгляд Спока казался осторожным и далёким, когда он ответил:

– Боюсь, что да. Я слишком сильно наслаждаюсь своей нынешней позицией.

Джим фыркнул.

– Я пропущу это, поскольку это слишком просто.

– Равно как и ты тогда, если верить слухам.

Кирк с раскрытым ртом уставился на вулканца.

– Ты ублюдок, – неверяще проговорил он. Спок выглядел самодовольно и игриво, что смотрелось очень привлекательно в его исполнении, и так плохо сейчас сказывалось на либидо Джима. – В последний раз говорю: немного распущенности не делает меня шлюхой. К тому же всё, чем я занимался последний год – это флиртовал и водил близкую дружбу со своей правой рукой!

Поморщившись, Кирк слез со стола и попытался силой мысли заставить кровь вернуться в высокие края.

– Я, кстати, всегда думал, что ты натурал, – добавил он.

Спок изогнул бровь и аккуратно отошёл от капитана, слова «избегать искушения» не произнесены, но очевидны.

– Натуральный, как откровенно живая растительность, – пробормотал Джим, приводя рубашку в порядок и уже чувствуя слабую боль от оставленных Споком царапин. Боже, это было офигенно.

Губы вулканца дрогнули от веселья.

– Предположение ошибочно. Хотя должен признать, что я не осознавал в полной мере привлекательность человеческого мужчины, пока не был вынужден признать, что ты, в действительности… приятен глазу.

– Ба, ну спасибо, Спок, – ответил Кирк с неожиданной улыбкой, ослепительно широкой. Он не мог поверить, что действительно был настолько счастлив. Происходящее казалось несколько нереальным. Они вернулись к своим обычным разговорчикам со смехотворной лёгкостью. Щелчок, корректировка, и всё стало идеально.

– Не за что, – с намёком на сарказм отозвался Спок.

– Так когда именно ты понял… извини, когда именно ты был вынужден признать факт, что я горячая штучка?

Глаза вулканца поблескивали от веселья, и что-то тёплое и мягкое грозилось развернуться в груди Джима и навеки там поселиться.

– Полагаю, это не было чрезвычайно запоминающимся происшествием.

– Расскажи, – Кирк внезапно до жути хотел знать.

– Нам следует идти, заседание скоро начнётся.

– Десять минут – это куча времени, мы на одной и той же палубе. Ну же, расскажи.

– Тебе, кажется, нравится мной командовать, – изогнув бровь, произнёс Спок, не отвечая на вопрос.

– Разумеется нравится, а тебе, очевидно, нравится игнорировать мои приказы и делать что на душу взбредёт, так что, думаю, это доказывает, что мы созданы друг для друга, – он сказал это в качестве шутки, но атмосфера вдруг странным образом изменилась, и Джим напрягся. – К тому же, мы никак не сможем одновременно войти в зал суда в таком состоянии. По крайней мере я не смогу, поскольку, в отличие от некоторых, не умею управлять собственным пульсом. Ты сможешь пойти первым через пять минут, а я отправлюсь следом, идёт? Итак, ты говорил о том времени, когда стал из-за меня геем.

Спок коротко поднял взгляд к потолку. Он определённо скоро будет закатывать глаза.

– Мы были не на службе, и ты… ел.

– Я ел.

– …бутерброд.

– Ты понял, что оказался чуть менее чем натурал, потому что я ел бутерброд.

К этому моменту Спок вообще, кажется, залился румянцем. Это было почти слишком хорошо для Джима. Почти. Он был вполне уверен, что сможет вытерпеть этот деликатный зелёный румянец круглые сутки напролёт до конца своих дней. Эм.

– Ты… любишь горчицу.

– Я прекратил издавать порно-звуки в столовой после того, как Боунз чуть не зарядил мне в нос, и это была вторая неделя нашей миссии.

– Я… да. Именно.

Румянец захватил и острые кончики ушей вулканца. О боже, как кто-то может быть настолько милым? Как внутри Джима может умещаться столько счастья и не разрывать его подобно гранате?

– Блядь. Серьёзно? Так долго? – когда Спок не ответил, Кирк улыбнулся ещё шире. – Это так романтично, – радостно начал он. – Ты понял, что гей ради меня, потому что я люблю горчицу как порнозвезда любит…

– Был ли определённый момент, когда ты осознал привлекательность мужских форм? – вулканец надулся, но Джим знал – это из-за того, что Спок сдерживает улыбку.

– Ну, в отличие от вас, мистер Натурал-Пока-Не-Опровергнуто-Горчицей, я всегда был… гибким, – Кирк многозначительно поиграл бровями, в случае, если возникли хоть какие-нибудь сомнения в его намёке.

– И непрямолинейный, – сухо добавил Спок. Джим рассмеялся.

– Ага. Вообще-то, поначалу это было больше из-за того что, ну, я понял, что я парень широких взглядов, и занимался всяким разным с представителями других видов, так почему бы, чёрт подери, не попробовать и другой пол?

– Все твои доводы по этому поводу складывались в «почему бы нет»?

Джим пожал плечами.

– …ага.

– И сколько тебе было лет в момент данного осознания? – поинтересовался Спок, в его голосе теперь отчётливо слышалось отвращение. Кирк нахмурился.

– Эй, я всегда быстро развивался.

– К счастью, не во всех аспектах своей жизни.

– Эй!

Когда закончились темы для подзуживаний друг над другом, они резко замолчали и просто смотрели друг на друга.

– Так… время мы выбрали идеально, а?

Спок едва слышно выдохнул:

– Действительно.

– Что?.. – Джим сглотнул, неожиданно испугавшись. – Что мы будем делать?

– Я не знаю.

Повисла бессильная, откровенно беспомощная пауза, когда Кирк размышлял над нереальностью не иметь более возможности ещё раз поцеловать Спока.

– Но мне надо через восемь минут быть в зале суда, Джим.

– Точно. Ладно, – он шерстил свои мозги в поисках идеи, предположения, чего угодно. – Я… ладно, тебе надо идти, и мы просто… попытаемся вести себя невозмутимо, пока трибунал не закончится?

– Разумная цель, – ответил Спок. Его интонации невозможно было расшифровать.

– Ага, разумная, – эхом отозвался обиженный Джим. – Отлично. Значит мы оба согласны что, ну, ты знаешь… это больше не произойдёт, – он невнятно указал рукой на пространство между ними.

– Согласны, – сказал Спок. – И мы ничего не будем обсуждать касательно данного вопроса, пока не покинем Звёздную Базу…

– Вплоть буквально до секунды после того, как уберёмся с неё, – улыбаясь, кивнул Джим. Было невозможно не улыбаться, когда Спок тоже хотел его, и на секунду вулканец выглядел так, будто вот-вот улыбнётся в ответ – глаза все такие тёплые и искушающие – но затем он напрягся и отвернулся.

– Будет сложно.

– Да, чёрт подери. Но… стоит того?

Это сложилось как вопрос, что было совсем уж жалко и увечно, но происходящее было совершенно ново, полностью неизвестная и незнакомая территория, да и Джим никогда не был из тех, кто аккуратно начинает хоть что-нибудь, но теперь участвовали и эмоции. Эмоции и Спок, его лучший… Спок.

Он тут же как трус опустил взгляд, так что не получил никакого предупреждения, когда два пальца подняли его за подбородок и тёплые губы коснулись его собственных.

Спок на вкус был подобен пламени, а на ощупь – как опаляющий пальцы Джима огонь.

Это было восхитительно и пьяняще, и хотя всё началось мило и невинно (…почти), Джим скоро снова тянул вулканца за ворот рубашки, не в силах себе помочь, его снедала жажда и он всё ещё был возбуждён и горел желанием трахаться, не очень-то и беспокоясь о глупых константах вселенной наподобие пространства и времени.

– Джим, – Спок отстранился в тот самый момент, когда Кирк снова толкнулся своими бёдрами навстречу его, и тут же схватил его за запястья.

– У тебя на это пунктик, да? – несколько загнанно отозвался Джим, пытаясь высвободить руки.

– Мои извинения. Я лишь хотел доказать… я буду ждать, Джим, и да, ты этого стоишь. Я бы ждал десятилетия, века, до самого конца своей жизни, и, если бы это было возможно – я бы ждал и после её окончания.

Кирк глубоко резко вдохнул, не в силах ответить.

– …однако, это было бы нелогично, поскольку после смерти невозможно существование синапсов, следовательно и сознание как таковое перестаёт…

Джим рассмеялся, жаркое пламя, стекающее по его спине, несколько ослабло с возвращением знакомого ему Спока и… да.

– Ладно. Ладно, ты доказал свою точку зрения.

– Помогло бы, если бы ты, однако… сдерживал свои реакции на наши взаимодействия. Как взаимовыгодный…

– Сдерживал свои?… Это ты поцеловал меня.

– Да. Поцеловал, – многозначительно произнёс вулканец.

А.

Ну ладно, может Джим и обернулся вокруг него как ленивец вокруг ветки.

Ладно.

Очко в пользу Спока по этому поводу.

– Извини, – он распутался и решительно кашлянул. – Но ты прав, насчёт не прикасаться. Будет к лучшему.

– Да. Будьте так любезны помнить об этом.

– Да, да.

Кирк коротко рассмеялся из-за очень серьёзного тона Спока. Да ладно ведь. Он может себя контролировать.

Но Спок, очевидно, в этом не был уверен, и он не уходил. Он действительно думал, что Джим не продержится три дня и не повалит его на пол с целью обглодать все косточки? Он готов был поспорить, что Споку никогда раньше не отсасывали, боже, это была стоящая идея, сможет ли он заставить Спока стонать… соберись, Кирк.

– Эй! Презираю тот факт, что ты думаешь, будто бы невозможно сопротивляться соблазну наброситься на тебя, – возмущённо отозвался Джим.

Спок лишь посмотрел на него с аурой несерьёзного раздражения, и уточнил:

– Джим, я лишь предлагаю временное решение для этой… этого дела…

– Ты хотел сказать «проблемы», да?

– …и облегчить…

– Как будто я неспособен не трахаться с тобой, да?

– Это не то, что я…

– Словно я не смогу не представлять тебя голым?

– Джим, пожалуйста…

– И я такая путаница импульсивных желаний, что, увидев тебя, не смогу сопротивляться?

– Я…

– Я оскорблён, – выдал Джим, скрестив руки на груди и нахмурившись. – Я чувствую себя обманутым. Обиженным. Совершенно преданным. Чувствую…

– Возможно, ты ищешь слово «презираемый»? – со смеющимися глазами предложил Спок. Кирк фыркнул, он снова улыбался, поскольку целью этих выкрутасов была лёгкость.

– В самый последний раз, я не женщина. И почему мне постоянно приходится людям напоминать об этом, ускользает от моего понимания.

– …да, капитан.

– Так что насчёт тебя? Ты справишься?

Это заставило Спока задуматься, недоверчиво осознал Джим.

– Да, никогда не думал, что всё может произойти с точностью да наоборот?

Вулканец сглотнул, но более ничем не выдал своего дискомфорта.

– Возможность я принимал во внимание, однако я с самого детства опытен в техниках эмоционального и психологического контроля.

– То есть ты хочешь сказать, что воображаемая картинка меня голого совсем на тебя не влияет?

Ладно, ладно, теперь он просто издевался. Но в защиту Кирка стоит отметить, что Спок офигенно выглядел, когда явно пытался (очень сильно, бедняга) не думать о голом Джиме.

– Я опоздаю, – немного напряжённо ответил вулканец, глядя куда угодно, но не на капитана. Кирк улыбнулся ещё шире, удивлённый и довольный данным открытием.

– Ага, ладно. Увидимся там.

– Да.

…Спок по-прежнему не уходил.

– Спок?

– Вскоре увидимся, капитан, – пару секунд он стоял, явно сражаясь с самим собой, хотя внешне этого никак и не выказывал. – Я бы хотел попросить… – медленно начал он.

– Да?

– Я бы хотел попросить, чтобы ты… – он перебил сам себя: – Я опоздаю. Мы обсудим это, когда заседание суда завершится.

Джим знал, что мог бы надавить – мог бы даже заставить Спока высказаться. Но они действительно рисковали опоздать, что есть нехорошо, поэтому Кирк решил закрыть на это глаза.

– Ладно.

Происходящее казалось чем-то окончательным, словно бы прощание перед долгим расставанием, когда они в буквальном смысле увидятся через несколько минут. Тем не менее, прежде чем Джим успел передумать, он мазнул губами по скуле Спока.

– Уже давно хотел это сделать, – неуверенно произнёс он, нервно проводя ладонью по загривку и чувствуя себя не в своей тарелке.

Спок просто посмотрел на него, потом коротко кивнул:

– Я тоже давно хочу сделать с тобой множество разных вещей, – голос вулканца был почти деловым, и Джим может и подавился собственной слюной в попытке истерично не заржать.

– Ну ладно! Пока! – прокашлялся он. Уголки рта Спока снова дрогнули.

– До свиданья, капитан.

п/а: НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОООООООВЬ

Ребят, ну серьёзно, эти двое ТАК СИЛЬНО ЛЮБЯТ ДРУГ ДРУГА, ЧТО МЕНЯ ЭТО ПОРАЖАЕТ. И я не говорю о своём собственном рассказе (что было бы странно). Просто. К/С в общем, БОЖЕ. Симпатичные космические ковбои в один момент яростно спорят, а в следующий уже строят друг другу глазки, и это КАНОН, чего ещё только может хотеть девушка? *мечтательно вздыхаю*

Итак, я уже пишу следующую главу, и она ооооочень длинная и в ней, ну, знаете, ещё есть настоящий СЮЖЕТ, но я просто хотела извиниться за перерывы между обновлениями до сей поры… поскольку с этим покончено! Я наконец дома и мы разгоняемся перед финалом рассказа, так что следите за более частыми обновлениями!

В любом случае, это была очень важная глава, и я не жалела времени, чтобы сделать её как можно лучше. Я, очевидно, по-прежнему неуверенный сгусток надежды из-за неё, поэтому наслажусь каждым комментарием, как… кто-то, кто очень сильно наслаждается разностями? (…ЧТО ЗА) Серьёзно, не могу выразить всю свою любовь к вам, ребята. Даже к простым читателям, потому что Я ЛЮБЛЮ ВАС ВСЕХ. Моя любовь к вам столь же эпична, как и любовь Кирка и Спока друг к другу!

Только без, знаете ли, всей этой мути с сексуальным желанием, ведь, кхм, это стрёмно.

п/п: СВЕРШИЛОСЬ. Наконец я закончила эту главу. Попрошу заметить, что слова автора о меньших промежутках между обновлениями касались исключительно того времени, когда Веритас ещё был в стадии продакшена, и к переводу не имеет отношения. Хотя я действительно стараюсь выкроить на этот фик побольше времени, но с универом это не очень получается.

========== 20. Veritate et Virtute ==========

20. С истиной и храбростью

Когда Джим стоял прямо перед дверями зала суда, его коммуникатор пикнул. Ему пришло сообщение от мистера Мосса, в котором говорилось: «победи их, и он твой».

Кирк фыркнул. Разумеется адвокат прекрасно знал, на какие кнопки жать.

Прямолинейный ублюдок.

***

– Мистер Спок, я не спрашиваю об оправдании, я спрашиваю об обоснованном, логичном объяснении ваших действий…

– Оправдание и объяснение являются синонимичными словами, если…

– Давайте сейчас не будем углубляться в семантику.

Спок изогнул бровь и многозначительно посмотрел на прибор Веритас, в данный момент выключенный, но всё ещё отчётливо присутствующий. Пока что вулканец великолепно справлялся, от чего мистер Мосс прямо светился от облегчения. А ещё из-за этого Джиму больше обычного хотелось поцеловать вулканца, но с этим ничего нельзя было поделать.

– Семантика жизненно важна, мисс Шоу.

Эриил не выглядела раздражённой, и Джим нехотя отдал ей за это должное, потому что если кто и мог провальсировать между ханжеством и самодовольством и при этом не впасть в крайность между тем и другим – так это Спок.

Спок, который несколькими минутами ранее пустил Джима в свой разум и показал, что любит его, но опять же. Не то чтобы это, знаете ли, изменяло жизнь или типа того. Джим не истерил. Он об этом даже не думал. Он не был влюблён в своего старшего помощника, не вытворял ничего настолько отчаянно глупого.

– Местная банда на луне Ферени захватила капитана Кирка, и вы приказали активировать вооружение Энтерпрайз, мистер Спок. Как же вы воспользуетесь семантикой, чтобы выбраться из такого?

Нет, она не была раздражена, но голос её звенел от злости.

– Наши транспортаторы были выведены из строя, и корабельные фазеры были единственным способом…

– Эти фазеры разработаны для сражений в глубоком космосе, коммандер, а не для запугивания населения миролюбивой планеты…

– Вы включили медицинский отчёт к остальным материалам по этому делу? – вежливо перебил Спок.

Эриил была на два шага впереди.

– Полученные капитаном Кирком во время заключения ранения не имеют никакого отношения к…

– Десять сломанных дистальных фаланг, два ожога третьей степени, множество рваных и закрытых ранений…

– Коммандер Спок, – Эриил выпрямила спину, возвышаясь во весь свой небольшой рост. – Я знаю, какую травму пережил капитан Кирк. Но я спрашиваю вас, почему вы привели корабль в боевую готовность и угрожали населению мирной…

– Я пошёл на просчитанный риск и пригрозил уничтожить членов жестокого клана, которые избили и серьёзно ранили капитана Кирка, – спокойно ответил Спок. Ему удалось звучать не слишком снисходительно, когда он перефразировал слова прокурора, но вокруг него витала аура уверенности, придававшая его словам звучание фактов. – Я привёл фазеры в боевую готовность, потому что технологии у банды были достаточно развиты, чтобы заблокировать работу наших транспортаторов, и, следовательно, вероятнее всего могли провести базовое сканирование распределения энергии в Энтерпрайз.

Джим помнил эту миссию. Одна из последних – за несколько недель до Терсал и последующего бардака. К счастью, большую часть времени на Ферени он был без сознания, но было и несколько мрачных часов раздумий о том, что он действительно умрёт от рук компании головорезов со славой животного, попавшего в охотничью ловушку и признанного слишком костлявым для еды.

Вообще-то, именно вскоре после этой миссии Спок и Ухура расстались. Не то чтобы это было связано, Джим был уверен.

– Точность, необходимая для нанесения вреда только членам банды, не сочетается с конструкцией фазеров звездолёта Энтерпрайз, – возразила Эриил.

Спок кивнул.

– Верно, однако я не намеревался стрелять в них.

– Серьёзно? Потому что внесённая вами в бортовой журнал запись от лица и.о. капитана говорит нечто другое, – Эриил набрала что-то на своём датападде и начала читать, громко и чётко: – Капитана Кирка вернули и я скоро вернусь к своим обычным обязанностям… вот оно. Я приказал мистеру Скотту активировать фазеры, чтобы симулировать состояние боевой готовности. Фазеры не были использованы в силу недостаточной точности системы наведения, что могло привести к потенциальному повреждению экосистемы и угрозе жизни капитана. В данном регионе пустыни Ферени гражданского населения не существует.

Спок не выглядел обеспокоенным, услышав свои собственные слова. Отстранённый и спокойный. Но какой-то не холодный. Что-то в нём было… напряжённое. Уверенное. Это был последний день и они могли выиграть, кошмар закончится и тогда…

Ну, лучше пока за раз справляться с одним кризисом. «Тогда» может быть попозже. Джим подождёт. Он не сказал этого вслух, не как Спок (он при всём желании не умеет поэтично изъясняться), но это он будет ждать жизнь, две, три, на разных планетах и в разных Вселенных, не важно.

– Вы даже не упомянули похитителей, – резко произнесла Эриил, возвращая Джима к делам насущным. Ещё ничего не выиграно. – Ни слова. Разве им фазеры тоже не угрожали? Разве они прекратили быть живыми существами в ту секунду, когда начали угрожать жизни капитана?

– Если бы фазеры угрожали только им, было бы логично уничтожить угрозу.

– Да, ладно, экстремальные ситуации и всё такое, но законы у нас не просто так, коммандер, и сохранение жизни, чтобы можно было эти законы применить…

– Их безопасность не была моей основной заботой. Капитана пытали. Разумеется, мне нет нужды быть им эмоционально скомпрометированным, чтобы желать скорейшего изменения данного положения вещей.

Эриил коротко и резко выдохнула и отошла к своему столу, где она поменяла свой датападд на один из лежавших на столешнице.

Следя за её перемещениями, Джим краем глаза заметил друзей, сидевших в пятом ряду: Маккой, Ухура, Сулу, даже Скотти был здесь. И глядите-ка, рядом с начальником инженерной сидел Чехов! Они его, должно быть, провели обманом. Джим подавил улыбку, гордый тем, что его команда таким вот образом подрывает авторитет коммодора.

– Хорошо. В таком случае, полагаю, капитан подвергался сильнейшему давлению и ситуация требовала немедленного вмешательства. Обоснуйте для меня тогда, коммандер, свои действия во время поисков и исследований Пириты II?

Спок сразу же не ответил.

– …что именно вы находите сложным для понимания?

– Ведь последний представитель вида Hortatium canon evidencia был убит офицером охраны Гроффом по вашему приказанию, верно?

– Да.

– Но он не захватил и не пытал капитана Кирка или, по правде, кого-либо ещё из экипажа.

– Он убил шестерых местных крестьян.

Эриил надула губы:

– Но он не захватил и не пытал капитана Кирка или, по правде, кого-либо ещё из экипажа, – повторила она как вывод. – Ранее он убивал при самозащите, но не тронул и волоска на голове капитана Кирка, вопреки тому факту, что тот, к несчастью, из-за обвала оказался заперт в его логове.

Спок моргнул и терпеливо ждал, пока она закончит, ничего не показывая на лице.

– Есть запись, свидетельствующая, как вы, вопреки предыдущему приказу капитана убить его, приказываете ни в коем случае не причинять созданию вреда, даже если невозможно будет обеспечить безопасную поимку, и всё же вы немедленно откидываете свой собственный приказ ради того, чтобы уничтожить целый вид только потому, что он находился в одном помещении с Джеймсом Кирком.