Текст книги "Сто тысяч миль (СИ)"

Автор книги: Sabrielle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 45 страниц)

– Ты обещал! Обещал! Обещал выпустить их всех, чёртов ты ублюдок!

– Я и выпущу. Только твоя предательница-дочка сдохнет вместе с тобой. Попытаешься пропихнуть её со всеми – я просто всех убью. Ясно?

Наверное, ещё никогда я не был так близок к тому, чтобы потерять самообладание. Я не имел ни малейшего права лезть в эти космические разборки, но это… Что эти двое вообще знали о любви? Что тот, кто не ответил взаимностью, должен был умереть в муках? Что теперь из-за их невыносимых страданий платить должен был весь остальной мир?

Канцлер прокашлялся. Обвёл взглядом Небесных.

– Отправляйтесь в буферную зону. Все, кроме офицера Гриффин. Сейчас же.

– Но, господин канцлер… – начал кто-то.

– Никаких «но», кадет. Делайте, как говорит Телониус. Идите! Со всем остальным разберёмся позже.

Небесные озадаченно переглядывались. С сожалением смотрели на Кларк, застывшую подле матери. Взволнованно перетаптывались с ноги на ногу или ёрзали на своих местах. Никто не решался пойти первым. Я перебирал в голове варианты, что могу предложить чокнутому советнику в обмен на жизнь Кларк, но ничего не приходило в голову. Это злило до крайности.

– Знаете, а мне не нужны ваши подачки, – вдруг гневно возразил Монти. Впервые я слышал у него этот резкий решительный тон. – Я собирал землянам оружие и дронов вместо того, чтобы сразу бежать и сообщать вам о наших успехах, как предписано Протоколом. Я выбрал своей семьёй девушку, одну из нас. Я готов к реформам, если так будет лучше для всех. Но здесь моя мама, Ханна Грин. Она всю жизнь посвятила аграрному отделению. Всю жизнь заботилась о том, чтобы таким, как вы, было что попить и поесть. Прошла путь от младшего техника до советницы. Никому не делала зла. И вы предлагаете мне оставить её умирать? Вы собираетесь убить её и думаете, что я вам этого не вспомню? Думаете, я войду туда к вам – и что будет? Я сразу признаю вашу власть как канцлера? Или что вы хотите? Как насчёт нашего сопутствующего ущерба?

– Моя боль толкнула меня на решительные действия. Когда вы научитесь жить со своей, она станет вашей силой, – фанатично парировал Джаха.

– Не похоже, что вы так легко приняли смерть Уэллса, как советуете Монти, – процедила Рэйвен. – Лицемерие и предательство просто в крови у вашей проклятой семейки.

– Что ты сказала?! – от прежней нарочито расслабленной позы советника не осталось и следа. Он склонился поближе к экрану, чтобы рассмотреть рискнувшую дерзить ему девушку. Рэйвен встала и подошла к панели, смело выдерживая уничтожающий взгляд Телониуса.

– Офицер Рейес, давайте мы не будем переходить границы, – подчёркнуто вежливые слова канцлера только сильнее подчеркивали ледяной тон, которым они были произнесены, полный скрытой угрозы.

– Простите меня, господин канцлер, но неужели бывший советник Джаха не имеет право знать, что сотворил с нами его сын?

– Замолчите, офицер Рейес.

– Замолчать? Я только начала! Потому что, похоже, Джаха не знает всей правды. Знаете, в чём она? В том, что из-за Уэллса мы прошли сквозь такой ад, что даже краткие рассказы о нём бросят вас в холодный пот. Потому что он оказался достаточно слаб и туп, чтобы выболтать врагу, кто мы такие, как нас создали и зачем прислали. Промолчи он ещё хоть несколько дней – в лагерь уже вернулась бы Кларк. Мы могли бы попросить помощи у дружественных нам землян. Но вместо этого из девушек пытались сделать чёртовы инкубаторы, а из парней… Мне в самом деле нужно объяснять?

– Рейес! – прорычал канцлер, но Рэйвен его будто не слышала.

– А знаете, сколько времени нужно, чтобы собрать себя после такого по кускам? Вот и я не знаю! Я до сих пор не смогла. Никто не смог. Мы теперь навсегда сломанные! Так что простите, что ненавижу вашего жалкого отпрыска. Простите, что не прониклась пиететом к вашим нечеловеческим страданиям. Мы видели дерьмо похлеще ваших терзаний о вселенской несправедливости Протокола. И знаете, что я думаю о вашей сраной революции? Что хочу оторвать вам ваши проклятые руки, которыми вы осмелились всем нам угрожать.

– Офицер! Довольно! – Но она вновь не обратила на Кейна ни малейшего внимания.

– Так вот, одну вашу руку я хочу засунуть вам в задницу, чтобы вы поняли, что такое изнасилование. А вторую – в глотку поглубже, чтобы не орали на весь «Ковчег» от безграничной жалости к себе. Может, тогда вы наконец-то поймёте, настолько сильно меня всё это достало. Мои родители – простые сотрудники аграрного отделения, и меня не воспитывал советник. Мне плевать на Протокол, он для меня неизбежное зло, и к нему я пиетета тоже не испытываю. Но я лучше сдохну, чем признаю за вами хоть какое-то право решать за меня, за Кларк или за кого бы то ни было ещё. Вы его не заслужили. Катитесь к чёрту. Ваш сынок уже заждался вас в аду в котле для предателей, которые угробили кучу людей из-за собственной мелочной тупости.

Она не ждала ответа. Горделиво вздёрнула подбородок и прошагала прямиком к нам. Встала рядом с канцлером и сложила руки на груди, выжидательно глядя на Небесных, пока все пытались снова обрести дар речи. Монти первым подошёл и остановился рядом с Рейес. К нему подошла Харпер и взяла его за руку. Ещё семеро Небесных присоединились к своеобразному бунту – отказались играть по навязанным правилам, принимая свою судьбу. Все из них заняли места подле советников – своих родителей. Те уже в чём-то настойчиво убеждали воспитанников, пока канцлер хмурился всё сильнее.

Телониус засмеялся. Звук его безумного смеха эхом отражался от стен коммуникационного пункта.

– Браво! Нет, в самом деле, речь весьма страстная и убедительная. Но как же жаль, что вы искренне верите во всю эту чушь. Кричите, что не цените Протокол, но остаётесь умирать за него подле советников. Но вы, конечно, можете умирать за что пожелаете. Я не стану мешать. Только не пойму, какого чёрта к личным неудачам приплетать моего сына? Его гибели вам было недостаточно?!

– Просто он был такой же, как и вы. Сломался и наворотил дел, как только запахло жаренным.

– Ещё одно слово – и я попрошу советников вывести вас отсюда, – сквозь зубы процедил канцлер, зло глядя на Рейес. Она только гордо вскинула голову ему в ответ.

Повисшее тягостное молчание тянулось несколько долгих секунд. Джаха насмешливо осмотрел оставшихся Небесных.

– Это что, больше нет желающих высказаться? Никто не смеет перечить канцлеру? Неужели вы все также слепо преданы калечащей вас системе?

– Вовсе нет, – подал голос Джон. – Я хочу жить. А всё остальное – это уже вопрос второстепенный. Атом? Миллер?

– Мы с тобой, офицер Мёрфи, – почти хором отозвались парни.

– Я тоже жить хочу, – заголосил кто-то.

– Согласен, – раздалось эхом.

– И почему я не удивлена? – с мрачной иронией усмехнулась Рэйвен. – Ты, Мёрфи, меняешь сторону быстрее, чем тебе её предлагают. Всегда.

– В отличие от тебя, у меня есть природное чутьё. Я всегда выбираю правильную сторону, – Джон деловито сложил руки на груди. – Посмотри на себя. Сколько тебе осталось жить? Пару часов? Меньше? А по ту сторону буферной зоны – будущее. И я определённо хочу быть его частью.

– Какое у тебя будущее? Смешно.

– То, в котором не будет тебя. То есть – замечательное!

– Лучше уже смерть, чем терпеть тебя по соседству.

– Хорошо тебе сдохнуть, Рейес.

– Встретимся в аду, Мёрфи.

– Давайте быстрее, – рявкнул Телониус. – Моё терпение не резиновое.

– Простите. Уже идём, сэр, – отозвался Джон и первым покинул командный пункт.

За ним вереницей потянулись остальные Небесные, которые не решились примкнуть к маленькому бунту Рэйвен. Я по-прежнему пытался лихорадочно выдумать хоть какой-то план, но всё было бесполезно. Я понятия не имел, как всё здесь работает, на что способны или не способны эти их компьютеры и системы. Только сердце бешеным пульсом билось не то в висках, не то в горле, пока разум не захлёстывало паникой. Здесь я был бессилен. Все мы. Кларк дрожала в объятиях матери, будто лист на ветру. Отворачивалась от каждого извиняющегося взгляда кадетов, которые исполняли приказ канцлера. Кейн не отрывал взгляда от экрана с самодовольным лицом советника. Остальные молчали, погрузившись в смиренное отчаяние.

– Ну, что же, – улыбнулся Телониус, когда все желающие уйти покинули зал. – Думаю, на этом будем с вами прощаться, коллеги. Можете делать что хотите – я не против. Но к буферной зоне не приближайтесь. Сбежать не пытайтесь. Я всё увижу. Сами знаете, чем это закончится. Как удачно выразился офицер Мёрфи, хорошо вам сдохнуть. Эбби. Кларк. Счастливо вам оставаться!

Экран с лицом Джахи потух. Ещё несколько мгновений все всматривались в черноту панели. Канцлер оставался спокойным – даже не позволил себе ни одного ругательного словечка в адрес своего потенциального убийцы, хотя тот заслужил все до единого. Я кипел негодованием – а он равнодушно взирал на всех оставшихся, никак не выдавая своих чувств ни по поводу ситуации, ни по поводу признания советницы Эбигейл. Истинное воплощение Протокола: рациональность, строгость, дисциплина, чёткая приоритетность. Никаких эмоциональных порывов. Ничего человеческого.

– Это было красиво и благородно, но очень безрассудно. Вам не обязательно было оставаться здесь, – сказал я. Рэйвен шумно выдохнула и сложила руки на груди. Затем обернулась, взглянув на меня с лёгкой усмешкой. Внезапно я начал понимать: – Или так было задумано?

– Думаете, этот дебил бы поверил, что мы все так быстро решили предать советников и канцлера без лишних сомнений? Запер бы сразу куда-то. Пришлось разыграть этот маленький спектакль и рискнуть собой. Теперь осталось ждать, что они про нас тут не забудут. Доверить свою жизнь Джону Мёрфи – да я не делала в жизни ещё ничего более чокнутого.

– Вы договорились, пока мы говорили с Джахой? – сообразила Кларк.

– Ага. И, по-моему, Мёрфи даже играть не пришлось. Он просто был самим собой.

– И хорошо подольстился к предателю на контрасте с вашими крайне дерзкими и грубыми заявлениями. Отличная работа, офицер Рейес, – одобрительно кивнул Кейн.

– Это было нетрудно. Мне тоже не нужно было ничего играть. Я сказала, что думаю.

– Полагаю, у нас есть ещё минут двадцать-тридцать до того, как они покинут сектор. Потом будет ещё минут двадцать до потери сознания от недостатка кислорода. Ваши предложения, коллеги?

– У нас есть корабль, – быстро проговорил Монти. – Даже если шлюз к нему заблокирован, его всегда можно открыть механически. Я думаю, там может хватить воздуха на несколько часов.

– В ремонтном шлюзе есть скафандры для починки станции, в них тоже должен быть кислород, – подхватила его мысль Харпер. – Их тоже можно взять на всякий случай.

– Тогда давайте выдвигаться. Времени у нас не так много.

Кейн встал, и вслед за ним все тут же вытянулись по стойке смирно. Невероятно слаженно и чётко. Любой командир бы позавидовал. Впереди пошёл канцлер. За ним – советники. Дальше полагалось идти офицерам. Кларк почти мимолётно коснулась моих пальцев, взяла за руку, повела за собой. Почти сразу убрала свою ладонь, всё ещё отчего-то страшась, что кто-то сейчас обернётся.

– Прости. Прости, что притащила тебя сюда, – проговорила тихим отчаянным шёпотом. – Дура. Какая же я дура…

– Ты совсем уже плохая? – я почти разозлился. – Ты не могла знать. В чём ты себя винишь?

– Всё не должно было быть так.

– Не думай об этом. Лучше скажи, что с вами будет, если у Мёрфи что-то получится.

– Не знаю. Я не знаю, – солгала она. Точно солгала, потому что не могла не знать. – Должно быть расследование. Суд должен решить, в чём именно мы виновны.

– А если предположить?

– Предательство принципов Протокола, – голос Кларк дрогнул. – Государственная измена.

Разумеется. Иначе и быть не могло. На что-то меньшее по этим чёртовым правилам я и не рассчитывал. Но будь я проклят, если сдамся просто так.

– Не бойся. Канцлер ничерта от меня не получит, пока не выдаст мне вас в качестве залога нашего грядущего сотрудничества.

– Он не согласится.

– А на обратное не соглашусь я. Без тебя я отсюда не улечу.

Она уже возмущённо нахмурилась, но не успела возразить – наша делегация резко остановилась.

– Времени в обрез, поэтому мы с вами вынужденно разделимся, – объявил канцлер. – Советница Грин, ведите офицеров и кадетов в корабль.

– А вы, сэр?

– Мы идём в ремонтный шлюз за скафандрами. Погрузим их на транспортную ленту и тут же вернёмся к вам. Командир Блейк, нам бы пригодилась ваша помощь в погрузке.

– Разумеется, – кратко кивнул я.

Кларк взглянула на меня в панике. А я, видя холодную беспристрастность Кейна, поверил, что все его указания продиктованы лишь холодным расчётом. Будь это не так, он бы оставил на погибель без суда и следствия как минимум советницу-заговорщицу. Но Эбигейл стояла прямо здесь. Так что спорить с ним я не видел ни капли смысла.

– Господин канцлер, но…

– Никаких возражений, офицер Гриффин, на споры нет времени.

Под строгим взором советницы Грин Кларк пришлось подчиниться. Мы разошлись в разные стороны где-то посреди запутанного лабиринта коридоров, и теперь со мной не осталось никого из Небесных. Быстрый шаг советников можно было назвать таковым только с большой натяжкой – я бы легко обогнал их, даже не переходя на бег – но вырываться вперёд не было смысла. Я всё равно не знал, куда идти. Мать Кларк слегка замедлила ход, отставая от своих коллег после быстрой беседы с Кейном, и спустя несколько шагов поравнялась со мной в хвосте процессии.

– Вы же понимаете, что мы собираемся делать? – спросила она.

– Грузить скафандры на некую транспортную ленту? – недоумённо переспросил я.

– Нет. Не прямо сейчас. Тогда, когда вернёмся в стыковочный шлюз.

– Я здесь, можно сказать, новичок, так что простите. Не слишком.

– Канцлер не просто так разделил нас. Спасение членов земной экспедиции – его приоритет, поскольку они не способны заразить население станции. В отличие от нас. Так что скафандров будет ровно четырнадцать и ни одним больше. На нас всех, кроме них. Если собрать запасы кислорода из остальных, то в каждом воздуха хватит часов на восемь-десять. – В ответ на мой недоумённый взгляд советница едва заметно усмехнулась: – Видите ли, шансы на успех спасательной операции ненулевые. И при этом всё равно слишком далеки от ста процентов. Сколько ещё человек замешано в побеге Телониуса и взломе главного компьютера – неизвестно. Как быстро его устранят – тоже. Сколько человек поддержат этот бунт – невозможно даже предположить. Мы все это понимаем.

– И что вы предлагаете?

– Отправить их в корабле. Одних. Мы останемся ждать помощи здесь.

– Отправить – куда? Кларк говорила, что до Земли он не долетит.

– Корабль сделает несколько витков по орбите, по полтора часа каждый, и пристыкуется к шлюзу другого сектора. К этому времени мы будем либо спасены, либо умрём. Телониус будет либо обезврежен, либо удовлетворён своей вендеттой, так что вряд ли решится на убийство детей, виновных лишь в громких словах и безрассудных поступках.

– Они ни за что не согласятся на это, – покачал головой я.

– Именно поэтому кораблём будет управлять автопилот. Он справится с этим даже если все пассажиры будут мирно спать на своих местах.

– Что? Вы… Она вам этого не простит.

– Или вам, – снова усмехнулась советница. – Потому что вам тоже придётся остаться.

– Это безумие, – пробормотал я, растерянно глядя на неё.

– Я знаю. Но иного способа гарантировать их – и её – безопасность нет. Во всех остальных раскладах у нас либо рано или поздно закончится кислород, либо мы рискнём заразить десять тысяч человек смертельным вирусом, вакцину от которого необходимо вколоть не позднее нескольких дней с момента инфицирования. Такого количества вакцины попросту нет. Изготовить так быстро не выйдет. Всем ясно, что это не вариант.

– Что, если у Мёрфи и верных канцлеру людей всё же что-то получится?

– Тогда всё закончится даже лучше, что мы предполагали. Разве это не замечательно? – она улыбнулась, но я не торопился разделять её оптимизм. Только напряжённо молчал. – Я понимаю ваши сомнения. Снова умирать вам не хочется, да и в корабле воздуха на сутки, а это вдвое больше, чем…

– Ничего вы не понимаете, – отрезал я. – Меня волнует совсем не моя участь. Если это сработает – я готов. Я только хочу быть уверен, что она будет в порядке.

Советница бросила на меня резкий взгляд, значение которого я до конца так и не понял. Будто подозревала блеф в такой внезапной готовности пожертвовать собой. Словно и не знала, что благодаря Кларк мой Клан уцелел в этой неравной битве. Что у нас такие долги не принято оставлять неоплаченными. Не говоря уже о том, что я не собирался просто смотреть, как любимая умирает у меня на руках.

– Я и сама хочу быть в этом уверена, – побормотала она в ответ. – Но вы же понимаете?..

Этот долбанный мир не собирался позволять нам даже просто быть рядом друг с другом, стоило только осознать, что именно этого нам хотелось больше всего на свете. Судьбе нравилось насмехаться над моими самонадеянными планами. От подступившей горечи трудно было выдавить хоть слово.

Я понимал всё слишком хорошо.

========== Глава 32. Беллами ==========

На обратном пути со мной поравнялся уже сам Кейн. Возможно, пытался впечатлить своим суровым видом, но я впечатляться не спешил. Если кого сейчас и стоило бояться, так это взломанную систему, а совсем не его. Сигнализация продолжала пищать, с каждым звуком посылая по нервам неприятные волны тревоги. Казалось, сейчас станет нечем дышать. Пусто. Больно в груди. Я ни разу такого не испытывал, но почему-то представить мог слишком детально и правдоподобно.

– Эбигейл уже объяснила вам, как именно мы намереваемся поступить?

– Весьма подробно.

– У вас есть возражения? – его вопрос прозвучал намного резче, чем следовало.

Я сразу понял почему. Из нас двоих больший страх испытывал именно он. У него здесь была власть над всеми. Кроме меня. Для меня ничего не значил ни Протокол, ни его авторитет, и приказы отдавать он мне не мог. Эта иллюзия власти придавала немного уверенности.

– Что будете делать, если есть?

– Выслушаю. И подумаю, как не позволить вам нам помешать.

– Угрожаете?

– Предупреждаю.

– Вы уверены, что лететь к этому чокнутому им безопаснее, чем оставаться здесь?

– Где угодно безопаснее, чем здесь.

– Монти, Рэйвен и остальным – возможно. Но Джаха был весьма однозначен насчёт Кларк. Что, если он убьёт её?

– К тому моменту мы явно будем уже мертвы. Так что, пожалуй, всем нам будет всё равно.

От равнодушия в его голосе я едва не заскрипел зубами. Говорить о своей кончине с такой блаженной безучастностью мог либо фанатик, либо отъявленный циник. До сих пор я не мог понять, кто именно придумал этот план: советница, которой грозила смертная казнь за то, что она однажды оказалась не в то время не в том месте, или канцлер, который привык действовать по бесчеловечному, но действенному своду правил? Но теперь начинал догадываться. Кейн сначала отправил ко мне Эбигейл, чтобы я проникся горем любящей матери. Потому что сейчас я бы послал его к чёрту без лишних сомнений.

– Ваш Протокол слишком хорош. Правда, только для террористов, – не удержался от замечания я.

– А ваш вирус, похоже, убьёт нас даже несмотря на вакцину, – бесстрастно пожал плечами Кейн. – Однако я здесь не для обмена мнениями. Я спрашивал только, не собираетесь ли вы всё испортить по какой-либо известной только вам причине? На кону восемь жизней.

– Только благодаря знаниям и умениям ваших офицеров мой Клан смог продержаться против вражеской армии достаточно долго, чтобы дождаться ракет. Только благодаря Кларк президент Уоллес согласился помочь. Думаю, вам знакома эта история. Так что ваш вопрос изначально не имел смысла, господин канцлер. Но только не обманывайтесь. Это не ради Протокола, не ради вас, не ради советницы Эбигейл. Просто они все заслужили хотя бы раз не спасать кого-то, а самим быть спасёнными.

Он снова просто пожал плечами:

– Как вам будет угодно. Мне всё равно, каковы ваши мотивы, пока наши цели совпадают. А раз мы достигли взаимопонимания, то я хочу попросить вас кое-что сделать. Вы наверняка знакомы с непростым характером офицера Гриффин и её нестандартным мышлением. Если она что-то заподозрит – всему конец. Другие офицеры и кадеты легко проникнутся её протестом и никогда не позволят нам воплотить задуманное в реальность. Вряд ли теперь кто-то из них согласится просто улететь, оставив здесь одного из родителей. Поэтому о ней нужно позаботиться первой. Эбигейл даст вам инъекцию со снотворным. Мне нужно объяснять, что именно с ней надо сделать?

Я едва не сбился с быстрого шага, споткнувшись. Взглянул на Кейна, надеясь, что это какая-то дурацкая шутка. Но он оставался всё так же серьёзен, а обстановка не располагала к неуместным подколам.

– Я на это не подписывался, – огрызнулся я, впервые давая волю эмоциям. Не то от внезапного головокружения, не то от чего-то болезненно занывшего где-то глубоко внутри.

– Я понимаю. И мне тяжело осознавать и признавать, что вам офицер Гриффин почему-то доверяет больше, чем кому-либо из нас. Думаю, она и от своей матери вполне может ожидать подвоха. Но от вас…

– Что вы задумали? Навредить ей моими руками?

– Вы в самом деле полагаете, что мне здесь нужны подобные ухищрения? Если бы я хотел как-то навредить офицеру Гриффин или кому бы то ни было ещё – я бы это сделал. Но Протокол обязывает меня не думать о том, чего бы я хотел бы. Он обязывает делать то, что должно быть сделано.

– У вас явно есть причины желать зла им обеим.

– Вы про это признание? Разумеется, это хороший повод для большого расследования. Но суд Линча мы оставили там, где ему и место – в девятнадцатом веке. Это признание было дано под давлением, я до сих пор не видел ни одного прямого доказательства слов Эбигейл. Вам знакомо понятие презумпции невиновности? Все граждане станции равны перед Протоколом. Пока судом не доказана их вина, я обязан заботиться об их жизнях и здоровье на общих основаниях. То есть спасать всех, кого можно спасти.

Нахмурившись, я изо всех сил гнал от себя мысль, что Кейн может говорить правду. Что он может быть прав. Что теперь мы с Кларк поменялись местами. Что теперь я должен предать её, чтобы спасти. Что она всю жизнь будет ненавидеть меня, если мы в итоге умрём. И что мне уже будет всё равно.

– Сколько они проспят? – внезапно охрипшим голосом спросил я.

– Мы планируем запрограммировать десять витков по орбите. Ориентировочно они проснутся между восьмым и десятым. Более точный прогноз невозможен, всё зависит от конкретного организма. Не переживайте, долго мучиться неизвестностью им не придётся. К тому моменту с большой долей вероятности всё будет уже ясно.

– Ладно. Скажите советнице, что я готов.

– Уверены, что справитесь?

– Могу и вас заодно усыпить, если сомневаетесь, – снова огрызнулся я.

– Нет. Думаю, в этом нет необходимости, – невозмутимо бросил в ответ канцлер и счёл разговор исчерпанным. Зашагал чуть быстрее и вскоре скрылся среди советников, идущих чуть впереди.

Остаток пути до стыковочного шлюза я шёл в молчаливом одиночестве. Мысли метались в голове хаотичным роем нескладных идей и картинок. С каждым писком сигнализации внутри будто щёлкал обратный отсчёт. Такого бы не привиделось ни в одном самом безумном сне. Ни эти коридоры, ни залы, полные светящихся панелей, кнопок, переключателей и датчиков. Из-за открытой широкой створки шлюза доносились оживлённые споры. Офицеры без нас не теряли времени: пытались перенаправить окислитель топлива химического реактивного двигателя – как я понял, жидкий кислород – в систему вентиляции корабля. Система ожидаемо отказывалась это делать, вызывая у них бурное негодование и поток сдавленных ругательств. Они не теряли надежды, собираясь выиграть как можно больше времени для всех нас. Ничего не подозревали.

– У нас осталось очень мало времени, – тихо сказала Эбигейл, вглядываясь в пустоту нижней палубы через проём. – Прошло уже двадцать минут. Джаха отключит нас с минуты ну минуту.

– Мне что-то от вас передать? – вопросительно взглянул на неё я, прекрасно понимая намёк.

Она тяжело сглотнула, закусывая губу. Отведя взгляд, протянула крохотный шприц. Вздохнула прерывисто и почти хрипло, когда я забрал инъекцию и сжал в кулаке.

– Передайте, что я люблю её. Остальное она знает сама.

– Хорошо, – кратко кивнул я, шагая в шлюз.

– Командир Блейк, – вдруг окликнула она, заставляя меня обернуться.

– Да?

– Я подготовлю вам скафандр.

– Спасибо. Я скоро вернусь.

Горечь в её взгляде отдалась в душе болезненным уколом. Всё внутри противилось и будто выворачивалось наизнанку, но я повторял себе то, что и прежде позволяло мне совершать невозможное.

Так будет лучше для всех.

– Наконец-то вы вернулись, – Кларк облегчённо улыбнулась, отвлекаясь от наблюдения за спором Рэйвен и Монти у панели управления. – Всё переправили?

– Да. Все баллоны, что были.

– Отлично.

– Мы можем поговорить? Наедине. Пару слов.

– Конечно. Идём. – Она нахмурилась, зашагав в сторону очередных дверей, ведущих вглубь корабля. Я послушно последовал за ней, боясь, что вот-вот она всё же догадается, но Кларк лишь раздражённо предположила: – Это мама? Она? Она уже успела что-то тебе наговорить? Хочет, чтобы ты держался от меня подальше?

– Про это не было ни слова, – уверил её я.

– А про что было? Чёрт. Я знала, что так будет!

– Я просто успел побеседовать с канцлером, – аккуратно ответил я, когда за нами закрывались двери безлюдного пассажирского отсека. Мы остались одни.

– Ещё лучше, – гневно свела брови она. – А ему что от тебя сейчас надо? Не смей слушать ни слова. Пожалуйста. Мне плевать на их мнение о тебе. Я уже всё решила.

Не совладав с собой, я притянул её к себе. Закрыл глаза, едва не задрожав, когда крепкий пластик инъекции впился в кожу моей ладони. Ей плевать. Она уже всё решила. Как? Как было её предать? Вдохнув сладкий аромат, я окунулся в знакомое пьянящее головокружение. Так на меня действовала близость только одной девушки во всей Вселенной. Её. Всё тело потяжелело, отказываясь отпускать. Кларк никак не попыталась вырваться из моих рук, только взглянула недоумённо. Не поняла моей внезапной сентиментальности.

– Беллами, к чему… – начала она, но я не дал ей закончить вопрос. Не дал начать думать.

Поцеловал, утопая в какой-то совсем отчаянной нежности. Уже второй раз я целовал её так – с болью, с обожанием, с обречённостью – как будто прощался навсегда. Хотя почему «как будто»? Ей нравилась эта безысходная страсть, потому что она приняла её за что-то другое. Пальцами зарылась в мои волосы и снова позволила секундам исчезнуть в этом водовороте нашего обоюдного сумасшествия. Наши сердца, казалось, бились в унисон – одинаково безумно и бешено, будто пытались нагнать каждый потерянный впустую миг. Больше ничего не имело значения. Только она. Только я. Только мы, встретившиеся по нелепой прихоти судьбы.

– Прости меня. Надеюсь, ты сможешь.

– Что…

Она не успела закончить свой вопрос. Игла легко прошла сквозь тонкую ткань её комбинезона и вонзилась в кожу. Кларк вздрогнула и сначала потрясённо посмотрела на своё плечо, где почувствовала укол. Потом – на меня, глядя со смесью недоумения и нарастающей паники.

– Вот за это прости.

– Что?..

– Не бойся. Это только снотворное.

– Снотворное?.. Но… Почему?..

– Твоя мама просила передать, что любит тебя.

– Мама? Что? Что ты наделал? Зачем? Зачем?! – она с мучительной обречённостью впилась в меня руками. – Нет… Нет.

– Я тоже не рад. Но так надо, чтобы ты жила, любовь моя.

Её хватка почти неуловимо слабела. Глаза, постепенно затягивающиеся мутной пеленой дурмана, расширились в изумлении, когда она поняла.

– Вы… Что вы задумали? Решили всех нас усыпить? С ума сошли?

Кларк сделала глубокий вдох и хотела было закричать, чтобы предупредить остальных, но я аккуратно зажал ей рот.

– Тш-ш-ш. Не кричи. Не надо. Оставь им тоже шанс жить. Вам не нужно будет мучиться. Вы проснётесь, когда всё уже будет решено.

Её глаза наполнились слезами, а колени подогнулись. Я удержал её в объятиях, продолжая прижимать к себе с бешено колотящимся сердцем. Её пальцы совсем ослабли – я больше не чувствовал хватку, только их теплоту на своих плечах. Дыхание замедлялось. Оставалось совсем немного. Я убрал руку, стирая потёкшие по её щекам слёзы.

– Это твой план? Мамы? Канцлера?

– Есть разница?

– Это слишком жестоко. Так нельзя. Разве я не говорила, что не смогу жить с мыслью, что ты погиб из-за меня? – прошептала Кларк тихо и отчаянно. – Не делай этого. Не надо. Пожалуйста, Беллами. Я…

Она вздрагивала от рыданий, заикаясь и всхлипывая. Знала, что ничего не может сделать. Видеть её слёзы было невыносимо. Ещё хуже было знать, что она плачет из-за меня.

– Тише. Тише, любовь моя. Я знаю. Я всё знаю.

– Не надо… Не бросай меня, – проговорила она уже едва слышно. – Прошу тебя…

– Помнишь, ты говорила, что между нашими мирами путь даже больше, чем отсюда до Земли? – я коснулся её щеки, стирая очередную слезу, и сам едва смог продолжить – ком в горле стал невыносимым. – Даже… Даже если между ними в самом деле сто тысяч миль, нам достаточно было пройти всего пятьдесят, чтобы встретиться.

– Я не планировала расставаться так быстро…

– А я даже не думал, что зайду дальше первой мили.

Она рвано вдохнула – набрала воздуха в грудь, чтобы что-то сказать, но не смогла. Её глаза закрылись. В тот же миг Кларк обмякла, безвольно повисла у меня на руках, проваливаясь в забытьё. Зажмурившись от печали, я кратко поцеловал её в лоб, погладил по голове, обнимал ещё несколько мгновений, а потом аккуратно опустил в пассажирскую капсулу. На её щеках всё ещё блестели дорожки от слёз. Я стёр их, утыкаясь лбом в её ладонь. Боги. Она правда меня никогда не простит.

Я не рискнул уйти сразу же, чтобы остальные не начали спрашивать про Кларк. А они бы начали. Я смотрел на неё до тех пор, пока советники не заявились с остальными офицерами и кадетами. С Небесными, тоже едва стоящими на ногах или провалившимися в забытьё. Не сказав им всем ни слова, я ушёл первым. Я не хотел говорить. Не хотел думать. Ничего не хотел. Да и больше не нужно было хотеть.

– Как она? – Эбигейл бросила на меня обеспокоенный взгляд.

– Спит, – сухо ответил я.

– Она сказала что-нибудь?

– Только то, что это слишком жестоко. Я с ней согласен.

– Это лучше, чем…

– Да. Я знаю. Но не знаю, как она будет жить дальше, если Джаха всё же добьётся своего.

Советница протянула мне тканевую эластичную подкладку под скафандр. Она была свободной, толстой и мягкой. Стоило начать по частям застёгивать сам механический костюм – и я понял, почему. Благодаря подкладке даже массивный слой крепкого композита сидел приятно и естественно. Скафандр интуитивно и легко собирался, будто конструктор. Я вполне справлялся с ним сам, хотя видел впервые. Трое подчинённых Эбигейл только изредка подсказывали или помогали, сами уже полностью закованные в эти технологичные доспехи. Я даже почти не взволновался, когда под потолком редкий писк тревоги превратился в протяжный вой. Похоже, слишком проникся едким цинизмом Кейна: даже не думал переживать, что смертельный механизм уже запущен. Канцлер с другими советниками появились весьма своевременно. Все тут же бросились к ним помогать надеть скафандры, пока Эбигейл вводила что-то на компьютерной панели шлюза. Потом дёрнула за рычаг. Створки сошлись, на экране замигало уведомление об отстыковке корабля. Три… Два… Один…