Текст книги "Сто тысяч миль (СИ)"
Автор книги: Sabrielle
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 45 страниц)
– Заткнись.
– Ты хотел сказать «спасибо за помощь, напарница»?
– Хотел сказать, что туша огромная. И сама себя не освежует. Если не хочешь, чтобы я взялся за тебя, то замолчи и режь.
Когда с ужином было покончено, мы с Эвелин договорились всю ночь дежурить по очереди, чтобы ещё какая-нибудь весьма расторопная рептилия не успела полакомиться человечиной. Водная ушла спать первой. Через какое-то время от своего присутствия нас, к счастью, освободил и Уэллс. Кларк пока идти спать не захотела, и он за это почему-то смерил долгим злобным взглядом именно меня. Но всё же, к своей чести, ушёл молча.
Я вздохнул с облегчением и посмотрел на сидящую рядом Небесную. Она закуталась в плед, несмотря на летнюю духоту, будто он мог как-то её обезопасить, и с отсутствующим видом глядела на танцующие в костре язычки пламени. Её яркие глаза, казалось, заволокло какой-то дымкой усталости и растерянности, и всё, чего мне в самом деле хотелось – это заставить её улыбнуться, хоть слегка, чтобы снова загорелся взгляд. От болезненного желания коснуться её пришлось сцепить руки в замок.
Я уже даже злиться на себя устал за то, что всё это испытывал. Как можно было так чокнуться? Ещё и из-за какой-то одной девчонки?
Хотя она не была «какой-то». И точно не была просто «одной девчонкой». Она была той, от кого любой счёл бы за честь потерять голову. До дрожи красивой, смелой, знающей столько всего невероятного, что это вызывало лишь восхищённую оторопь. Не устоял даже проклятый Уэллс, пусть и учился чёртову Протоколу вместе с ней с самого рождения. Куда было мне?
Кларк вдруг нарушила тишину – тихо произнесла:
– Спасибо, что спас меня. Снова.
Я улыбнулся. Был бы рад спасать её каждый день только ради этого «спасибо». Это стало уже почти привычкой.
– Сильно испугалась?
– Хотела бы соврать, что нет, но да. До ужаса. Никак не могу привыкнуть, что здесь всегда нужно быть начеку.
И снова эта опустошённость звучала в её голосе.
– У вас на «Ковчеге» было совсем не так, да?
– Да. Совсем. Космос, конечно, тот ещё враг, но враг пассивный. Он – это законы природы. Они не меняются, у них нет разума и свободы воли. Нужно только им не перечить. Я впитала Протокол с рождения и всегда знала, что буду в безопасности, пока строго следую всем правилам. А здесь… Здесь не так. И обычно выигрывает тот, кто все правила нарушает.
– Иногда. Но совсем не всегда. Это скорее везение, – возразил я. – Ты сама видела, как Лекса нарушила правила своей игры. И проиграла, когда Роан прирезал её за предательство. Думаю, секрет успеха – в балансе. В знании, когда можно нарушить правила, а когда этого лучше не делать. Вот и всё.
Кларк ничего не ответила. Либо обдумывала услышанное, либо ей нечего было возразить. Сидела так рядом, что не надо было бы даже полностью протягивать руку. Но я не смел даже пошевелиться, хотя очень хотелось.
– Можно вопрос? – вдруг спросил я. – Но он странный. Прямо очень.
– Да. Заинтриговал, – она взглянула на меня с любопытством. – Спрашивай, конечно.
– Тави говорила, что ты ей рассказывала про ваши порядки. Про отношения и всё такое. И ты сказала ей, что там, наверху, в космосе, тебя ждёт твоя девушка.
Я понятия не имел, имел ли вообще право спрашивать о таком. Но это помешательство на ней подточило мои нервы достаточно, чтобы я решился попробовать. Последнее, чего я хотел – это расстроить её ещё больше, но если всё, чего хотела она – это вернуться туда, к той, кого она любит… Мне стоило бы подумать не о том, как искать к ней подход, а как от этого безумия избавиться.
Кларк вздохнула и снова уставилась на искры, летящие от костра.
– Не думаю, что ждёт. Она не знала, что я улетаю на Землю, и когда о нашей миссии объявили открыто… Она решила, что я предала её. И, в принципе, это справедливо. Между нами всё кончено. Скорее всего, навсегда. Мы обе знали, что я могла рассказать ей правду. И мы обе знали, что я так и не решилась отступиться от Протокола. Наверное, я даже чувствую облегчение от мысли, что правда уже вышла наружу, и всё закончилось. Секретов больше нет.
– Тебе нравятся девушки? – спросил я, сам не зная, хочу ли знать ответ.
– Что? – она нахмурилась. – Я… Я не знаю.
– Как это? – не понял я. – Как можно не знать? Ты же просто… хм… смотришь и… понимаешь.
Я смотрел на неё и понимал очень чётко. Чётче, чем когда-либо в жизни. Моё личное проклятье от богов с небес – это определённо было оно.
– У нас не принято думать такими категориями. Не принято говорить о каком-то… влечении или… Ну… в общем, не важно, кто нравится. Мы ведь не животные. Мы можем контролировать свои желания. По правилам всем следует просто выбрать себе партнёра и не думать больше ни о чём другом. Этот союз не про гормоны же. Почти все пары основаны не на влюблённости или влечении, а на дружбе, верности и доверии. Это как… соседство.
Казалось бы, куда уже ещё, но я не понял ничего ещё больше. Бред какой-то. Ничего более странного в жизни не слышал.
– А… обычных… то есть для вас необычных пар вообще не бывает?
Кларк в ответ долго объясняла: были и такие, но они – в меньшинстве и чётко должны были соблюдать регламент рождаемости. И всё это странное сожительство называлось семьёй. Семья создавалась на много лет для поддержки и взаимопомощи, и двое людей считались принадлежащими друг другу – так она и сказала. Я окончательно впал в ступор, отчаянно не понимая, как люди могут кому-то принадлежать. Они что, вещи какие-то? Но Кларк этот концепт почему-то нравился. Она утверждала, что это было её мечтой – создать эту самую семью.
– Знаешь, для нас всё было чуть менее строго, чем для всех, – добавила она в конце. – В нашей инструкции по высадке была отдельная глава, посвящённая случаю, если на Земле не осталось выживших. Там было сказано, что все члены экспедиции должны создать разнополые семьи для продолжения человечества. После того, как обустроят лагерь и убедятся в его безопасности, разумеется. Но я старалась об этом не думать. Надеялась, что этого не произойдёт, ведь нас буквально законом вынудили бы на то… на те вещи, за которые так презирали. И, пожалуй, я рада, что теперь это… всё это больше не актуально.
Она замолчала. И я тоже молчал, не понимая, что за звери всё это придумали. Как можно было закладывать в голову такие противоречивые установки, что даже при рассказе о них Кларк как будто оправдывалась за идиота-автора? Как можно было так промыть мозги своими ненормальными правилами и протоколами, что она любую симпатию искренне считала извращением? Сколькие из них там, наверху, уничтожали себя мыслями, что с ними что-то не так, если у них возникали абсолютно нормальные для взрослых людей желания? И всё из-за маниакального желания правительства всех контролировать.
– Молчишь. Ты в ужасе, да? – тихо спросила она.
– Нет, – ответил я. – Для ужаса надо бы что-то похуже. Просто пытаюсь осмыслить настолько иной способ жизни. И пока… пока он в голове никак не укладывается. Но спасибо, что рассказала. Это было… хм… интересно? Да. Определённо, познавательно.
– Для тебя это всё очень странно. Я понимаю.
– Понимаешь, потому что сама так думаешь? В свете всего, что тебе привычно, ты, наверное, правда в ужасе уже от наших обычаев? Ведь всё действительно очень… прямо-таки сильно отличается. Пожалуйста, скажи честно. Мне правда интересно.
Немного помолчав, она задумчиво ответила:
– Честно? Ну, поначалу я, конечно, была в глубоком шоке. Кто бы не был? Но потом у меня было много времени всё осмыслить, и сейчас я думаю, что ни у кого из нас не было выбора. Мир сам диктует нам правила. Мы все продукты своей среды, какой бы она ни была. И всё. Я это понимаю. И понимаю, что мира не будет никогда, если мы не примем особенности друг друга.
– Значит, всё-таки не презираешь, как вас учили?
– Презираю я только «Второй Рассвет». И яростно ненавижу их за всё, что они сделали. За то, что они возомнили, будто у них есть право на насилие, право навязывать всем свои отвратные догмы. В вашем же Клане, как я поняла, главенствует свобода. Каждый может сам выбирать, как жить. Даже если это чужаки из другого мира.
– Всё верно, – кивнул я. – У нас не принято никого ни к чему принуждать.
– Тогда и причин для презрения я не вижу. В самостоятельном выборе своей судьбы есть что-то чарующее. Даже заманчивое.
Кларк взглянула кратко, будто подтверждая, что была искренна. Мы на миг встретились взглядами, и я в ту же секунду пожалел, что додумался вообще на неё смотреть. Я думал совсем не о том, о чём должен был. О том, как красиво в её глазах отражалось пламя.
– Ты правда только что сказала, что тебе хоть что-то здесь понравилось?
– Не только это. Есть ещё пару вещей. Например, об экспериментах со взрывчаткой дома я не могла даже мечтать. Ещё закаты и рассветы. Они невероятные. И свежий ветер, и шелест травы, природа, от которой не оторвать глаз. Если бы только не всё остальное…
– Да, – тихо согласился я, – я понимаю.
От неё невозможно был оторвать взгляд. Невозможно было перестать смотреть на изящные черты лица, которые хотелось изучать прикосновениями и поцелуями. Рыжая прядь уже давно выбилась из её причёски и упала на лоб. И теперь это было сильнее меня – удержаться и не потянуться, чтобы заправить её за ухо. Я не смог.
– У тебя тут… – начал было почти шёпотом, но тут же замолчал. Коснулся волос, невесомо скользнул пальцами по виску.
От этого почти случайного касания по пальцам пробежали электрические разряды. Это был совсем невинный жест, но он показался вдруг таким интимным, что в груди что-то замерло, сворачиваясь в тугой ком.
Я тут же опустил руку обратно. Слишком поздно понял, что правда это сделал, ждал, что она вздрогнет или тут же отшатнётся. Я ведь обещал ей – ничего лишнего. И, кажется, был на грани того, чтобы нарушить слово. Пусть не сделал ничего такого. Но всё равно коснулся, когда она вовсе о том не просила.
Наказания не последовало. Кларк только вдруг повторила мой жест, скользнув пальцами по заправленным за ухо волосам и прикрыв веки. Кажется, бессознательно. Потом снова взглянула, и её глаза в который раз показались мне безграничной неведомой вселенной. Пришлось тряхнуть головой, чтобы спало наваждение. Чтобы прояснился разум. Ведь если бы я смотрел на неё ещё на пару ударов сердца дольше, то тогда бы точно нарушил все мыслимые и немыслимые обещания. Сократить расстояние было безумно просто. Но я уже один раз поспешил и облажался. А третьего шанса Небесная определённо мне не даст.
Я едва слышно выдохнул:
– Извини. Ты, наверное, устала. Не буду больше мучить тебя расспросами. Поздно уже.
– Да. Ты прав, – резко отведя взгляд, пробормотала она. Поднялась на ноги. Как-то засуетилась. – Точно. Уже поздно. Я… тогда я пойду. Хорошего дежурства. Ещё раз спасибо.
– Не за что, – бросил я в ответ, всеми силами заставляя себя смотреть на костёр. Не на неё. Не на её удаляющийся силуэт. Иначе бы всё дежурство пялился вслед, воскрешая это в памяти. Воскрешая её взгляд. Едва слышно произнёс напоследок: – Сладких снов.
Интересно, слышала ли она? Оглянулась ли напоследок перед тем, как нырнуть в палатку Эвелин?
Боги. Я был совсем плох. Просто отвратителен. Уже и сам себя не выносил. Во что превратился? Я готов был заботиться о ней даже без всякой надежды на взаимность. Без всякой надежды на что угодно. Потому что просто иначе не мог. Не мог спокойно жить, думать, дышать, если ей было плохо. Разве я не был жалок?
Кларк, может, больше не отшатывалась от моих прикосновений, охотно рассказывала о себе и, возможно, даже начала немного доверять. Но это всё ещё ничего не значило. Пока она решала для себя, кто в принципе может ей нравиться и готова ли она себе это позволить, я только о ней и думал. Бесился, что не могу перестать, и продолжал. Сможет ли она хоть когда-то ответить мне взаимностью? А если сможет, то захочет ли? Вокруг же ещё неустанно мельтешил проклятый Уэллс. Бросал на неё двусмысленные взгляды. Может, даже думал перейти к действиям. И, как справедливо заметила Эвелин, подходил ей намного больше, чем я. Пусть он сильно наломал дров, но она давно его знала. Значит, легче могла ба простить. А я был не лучше, когда полез её целовать под влиянием прежде неизвестного мне спектра чувств. И с тех пор всё становилось только хуже.
Проклятая Эвелин. Пусть наслаждается, раз уж так хотела, зараза.
Как я и думал, до главного торгового пути мы добрались к вечеру следующего дня. Широкая дорога, утрамбованная колёсами телег, улетала по равнине в обе стороны от взгляда. В отличии от кишащих тварями джунглей, по тракту можно было двигаться и ночью. Достаточно было иметь с собой факел или фонарь, чтобы не сбиться с пути. Но задачи охраны Небесных это ничерта не упрощало. Я понятия не имел, патрулируют ли дорогу ублюдки из «Второго Рассвета», а если да, то четверых подозрительных путников они без внимания не оставят. Мы, конечно, будем сражаться, но против двух десятков вчетвером не устоять. Особенно когда на равных с ними биться могли только двое.
– Мы уже скоро будем в вашем городе? – с надеждой спросила Кларк, когда мы закончили очередной привал и собирались дальше в путь.
Я усмехнулся. Наивная.
– Даже несмотря на то, что мы неплохо срезали через болото, идти ещё не меньше пяти дней. А то и неделю. Но так намного безопаснее.
– Не сказал бы, – вставил Уэллс, намекая на встречу с крокодилом и этим раздражая меня до крайности. Махнул рукой в сторону Эвелин: – Её мать уплыла в Город Воды с вашими воинами. Так ведь намного быстрее?
– Вспомни то, как мы удирали, и подумай ещё раз, – возразил я. – Вода – не болото, там не скроешься. В безветренную погоду против течения только с командой гребцов пойдёшь. Кто бы взял нас на борт? Чьи суда заняли весь порт? Вот-вот. Лучше неделю бродить по пустошам, чем кормить водных змеев.
Но это была только одна из причин. Ещё я не знал, чью сторону в этом противостоянии займёт Луна. Деррик и Артигас ей были незачем – и они наверняка уже на подъезде к городу. А вот Небесные… Их Вождь Водного Клана могла так легко и не отпустить. Я избегал говорить об этом с Эвелин, но был почти уверен, что мы оба молча об этом размышляли.
На второй день пути по тракту мы встретили торговый караван. Пока Небесные прятались в рощице у дороги, я умудрился выменять кожу крокодила на неплохой лук и колчан стрел. Ещё и на съестные припасы хватило. Теперь несколько дней можно было идти быстрее и не тратить время на охоту. Торговцы поехали дальше на юг, так и не узнав, что у нас с Эвелин было ещё двое попутчиков, а мы продолжили идти на север.
Ежевечерний привал у костра стал почти отдушиной от однообразной дороги. Пусть даже Уэллс теперь намертво прилип к Кларк и ни на минуту не оставлял её без внимания, ему это не помогало. Порой я замечал у Небесной только усталое раздражение и не мог избавиться от затаённого злорадства. Может, у меня не было шансов на её взаимность. Но, кажется, у пацана её не было тоже. По крайней мере, пока. Тут я ещё раз убедился, что всё понял правильно. Их не воспитывали просто людьми, их выплавляли инструментами, шестерёнками, что вместе складывались в идеальный механизм. Их не учили быть собой и жить – их учили только выполнять задачи. Возможно, только это заставляло их подниматься с утра, переставлять уставшие ноги и делать ещё один шаг. И бороться с собой, если, конечно, было с чем.
Наконец, спустя почти неделю пути я осознал, насколько мы близко к дому. Тогда, на шхуне, я было решил, что больше никогда сюда не вернусь. Близость дома теперь втройне грела душу.
– Мы рядом. В пяти-шести часах от города, – тут же объявил всем я.
– О боги, наконец-то! Я уже думала, эта чёртова дорога никогда не закончится, – шутливо заворчала Эвелин. – И как вы так живёте, а, сухопутные крысы?
– Беллами, – я услышал тихий голос Кларк. – Мы… все наши договорённости же в силе?
– Какие договорённости? – усмехнулся я, но, увидев, как она побледнела, тут же посерьёзнел. Определённо, это была не та тема, о которой ей хотелось шутить. – Разумеется. Всё в силе. Никогда в таком не сомневайся.
Небесная улыбнулась в ответ, и на сердце потеплело. Где-то на фоне недоверчиво фыркнул Уэллс, но после её неподдельной радости это даже не взбесило. Первыми нас признали гончие, патрулировавшие окрестности первого кольца стен. Ребята-патрульные тоже были рады видеть нас, переживших пустоши и чёрт знает что ещё, но быстро пропустили дальше. Город неуловимо изменился: с улиц исчезла беззаботность, гуляющих счастливых матерей было не видать, и без того не самые многолюдные места поредели ещё сильнее. На ветру развевался символ всеобщего траура – чёрный флаг. Густус. Они чтили его память.
Матушка бросилась ко мне сразу, стоило мне только ступить на порог. Обнимала и приговаривала, что однажды шило в одном месте меня погубит, а пока она счастлива, что я жив и цел. Шум услышала Октавия и тоже следом повисла у меня на шее. После кратких представлений и обмена любезностями я обратился к матери.
– Мне нужна твоя помощь. Наших гостей нужно где-то разместить, кто справится с этим лучше тебя? А мне пока нужно созвать Советы. Есть пара вопросов, которые нужно обсудить.
– Ты можешь хоть на секунду присесть? Мы страшно за тебя волновались, – с упрёком ответила она. – А тебе всё война. Сядь, выпей чаю.
– Мы и так кучу времени потеряли в дороге, – отрезал я.
– Просто есть кое-что, что ты должен знать, братец. У нас в городе появился ещё один Небесный.
– Что?
– Кто? – выдохнула Кларк, делая шаг вперёд.
– Он сказал, что его зовут Джон Мёрфи, – пожала плечами Октавия. – Хочешь повидаться?
Небесная широко улыбнулась.
– Чёртов номер один. Конечно, хочу! Как он попал сюда? Давно?
– Мы нашли его пару дней назад. Его вела гончая, которую мы отдали тебе в сопровождение. Оба еле шевелились, но хотя бы пытались ползти. И да, – Тави улыбнулась, – я очень рада, что Белл спас тебя. Ну, и не только тебя.
– Бо жив? – с восторгом переспросила Кларк.
– Конечно. Эти гончие намного крепче твоих самых смелых ожиданий.
Я не совсем понял, почему Небесная так радовалась тому, что этот самый Джон выжил. Помнил о нём с её слов только то, как он предал своих. Но, видимо, хоть кто-то из старого мира внушал ей спокойствие. Пусть даже ещё один предатель, которого товарищи обрекли на смерть.
– А горец? Он жив? – в голосе Кларк послышалось волнение.
– Не помню никаких новостей о нём. Думаю, ты понимаешь, что у Военного Совета и без него дел по горло, – успокоила её сестра.
Матушка всё же убедила нас пока остаться у неё и освежиться с дороги. Пыльные и уставшие, все охотно приняли приглашение. Анья явилась почти тут же – я успел только привести себя в порядок и немного перекусить.
– Отличная работа, – улыбнулась глава Совета, и морщинки паутинкой собрались в уголках её глаз.
– Спасибо, – бросил я, скорее напряжённый, чем польщённый.
– Если вдруг тебе интересно, нового главу Военного Совета пока не избрали. Но после вашего послания из Полиса Линкольн занялся подготовкой обороны города. Столько работы… Возможно, тебе стоит ему помочь?
– У меня есть идея получше. И я рассчитываю, что Совет матерей её поддержит.
Анья приподняла бровь, заинтригованная и озадаченная.
– Не только мы решаем что-то в этих вопросах. Густуса больше нет, но Военный Совет никуда не делся.
– Это не ваша проблема. С этим я разберусь сам, а от вас мне просто нужно содействие. Без лишних вопросов.
– Что ты задумал?
– Решил выиграть войну против Коалиции.
– Мы против кровопролития.
– Я тоже.
– Чудесно. Тогда мы готовы выслушать твои предложения на заседании. А пока мне нужно обсудить кое-что с Авророй.
– Вы довольны? – спросил я, когда она уже почти покинула гостиную. Я говорил про смерть Густуса, и глава Совета тоже прекрасно поняла подтекст.
– Пока не знаю. Время покажет, – вновь улыбнулась Анья и ушла, а у меня по позвоночнику пробежал неприятный холодок.
И как все её желания так легко сбывались?
========== Глава 18. Кларк ==========
Я успела поспать часа два, задремав прямо за рабочим столом. Меня поселили в шикарные апартаменты – светлые, просторные, с полом, укрытым пушистыми коврами, ажурными занавесками, огромной мягкой кроватью. Там даже балкон был с гигантскими вазонами, в которых жизни радовались высокие пальмы. Но каждую ночь я почему-то засыпала за работой в библиотеке.
Весь день я ходила по лабораториям и цехам в сопровождении Эрлана – лысого и сурового парня, что возглавлял здесь многие технические процессы. Его талантам и незаурядному уму принадлежали ветряки, и он сначала отпустил несколько шуток про «этих надоедливых теоретиков, что только на словах умные». Но потом мы почти смогли подружиться, когда я показала несколько забавных химических штук, от который изобретатель впал в благоговейный ступор.
Сегодня я просидела до самого рассвета, и, стоило только забыться дрёмой, мой покой нарушили Уэллс и Джон, намеренные вытрясти из меня всю правду о сегодняшнем Совете.
– Ты хочешь отдать им всё? Принтеры? Чертежи? Серьёзно? Не шутишь? – в приступе праведного негодования уставился на меня Мёрфи. – Да ты крышей поехала, Гриффин. Я ни за что на это не соглашусь.
Я встала, измотанная и взволнованная. В процессе случайно задела расчёты, над которыми работала последние часов восемь. Блокнот скользнул по столу и беззвучно упал на ковёр. Вслед за моим настроением.
– А какие у тебя встречные предложения тогда? А, Мёрфи?
– Кларк, – Уэллс попытался взять меня за руку, но я не позволила – убрала её раньше, чем он успел схватить. – Джон хотел сказать, что без нашего оборудования мы станем вообще беспомощными. Да, у нас нет выбора сейчас, но это не значит, что нужно отдавать землянам последнее, что у нас есть.
– Как тогда мы будем выигрывать битву против огромного войска в городе, который для этого даже не проектировался? Палками? Копьями? Силой мужества и дружбы? Чертовски дерьмовый вариант.
– Твою мать, Гриффин, какого хрена мы должны выигрывать эту войну за них? – тут же зло прошипел Джон. – Пусть сражаются, не маленькие! Твой этот командир пообещал тебе освободить наших – замечательно. Давай сделаем это. А что будет потом – не наше дело.
– Предатель однажды – предатель всегда, – покачала головой я.
– Допустим, – ощетинился в ответ он. – Но ты сама мне с пафосным видом залечивала байки про взаимопомощь и то, как нас осталось мало. Так что включи мозги. Это не наша война! Не притворяйся, что ты тупая и не видишь самый лучший вариант. Забираем всех наших и уходим в тот самый бункер. Там нас не достанут. Всё. Конец истории.
Растеряв остатки сил, я опустилась обратно в кресло. Закрыла глаза и выдохнула. Соврала бы, если бы сказала, что эта идея не приходила ко мне в голову. Она сидела там ещё с самого Полиса и всю дорогу мучила меня самим фактом своего существования.
– Тогда какая разница, кому достанутся принтеры и детали корабля?
– Да чего ты, как маленькая, а? Просто оставить и научить пользоваться – это две охренительно разные вещи! Уверена, что они потом не пойдут разносить бункер твоими же изобретениями?
– Но мы не сможем вечно прятаться по орбитам и подземельям.
– Если сможем связаться с «Ковчегом» и заручиться поддержкой людей «Маунт Уэзэр», им конец, сколько бы их ни было. Тебе ли не понимать? – сказал Уэллс.
– Скорее всего, ты прав, – признала очевидное я. – Но разве мы здесь затем, чтобы снова всех убить? Если мы поможем им, то сразу заслужим их доверие и уважение. С нами удобно дружить. Зачем враждовать, когда можно заключить союз?
Джон театрально хлопнул себя по лбу ладонью и смерил меня полным разочарования взглядом.
– Если ты настолько слепая, то будь добра ещё раз выслушать мнение предателя. Мы – другие. И чёрта с два они упустят из внимания эту незначительную деталь. Сначала ты героиня, которая спасла их народ, да, молодец, а потом что? Как ты распорядишься этим дальше? Вот что они будут думать. Будут сомневаться и бояться тебя. А, значит, захотят подчинить. И плевать, что ты забудешь про Протокол и рискнёшь. Мы всегда будем здесь чужаками. – Он развёл руками, а я до боли прикусила губу, когда он закончил: – И нам здесь нет и никогда не будет места.
Привычки отрицать правду не было среди моих недостатков. Какие бы цели Мёрфи ни преследовал, резонность его аргументов была бесспорной. Я не нашлась что ответить, и вместо прощания Джон громко хлопнул дверью, будто подчёркивая, что ему тоже было больше нечего добавить. А я пыталась понять, почему внутри стало так больно от его последних слов.
– Видишь, не я один считаю дружбу с землянами плохим вариантом, – тихо сказал Уэллс в повисшей напряжённой тишине. – А ты сейчас в шаге от нарушения Протокола. Не ставь своё желание помочь этим людям превыше блага всей экспедиции, Кларк.
Я подняла блокнот, расправляя смявшиеся страницы. Едва удержалась от усмешки. Ох, как же удобно вспоминать о существовании Протокола, когда он на твоей стороне.
– Хорошо. Не будем их ничему учить. И принтеры пока оставим в корабле. Ваша взяла. Поздравляю. А теперь оставь меня, пожалуйста. Я хочу побыть одна.
Подчёркивая своё нежелание продолжать диалог, я уткнулась в блокнот. Со вздохом сдавшись и наверняка обидевшись, Уэллс ушёл. Я облокотилась на стол, зарываясь пальцами в волосы и закрывая глаза. Быть рациональной никогда не было легко – это всегда схватка со своими слабостями и желаниями. Но ещё никогда меня так не раздирали противоречия. Я злилась, не в силах распутать этот нелогичный клубок из мыслей и эмоций, и поэтому погрязала в нём ещё глубже. Мне хотелось разнести фанатиков в щепки. И я знала, что могу хотя бы попытаться. Возможно, просто спятила. Свихнулась от желания отомстить. Но жуткие воспоминания до сих пор преследовали во снах. Неужели для Уэллса всё было не так?
Услышав, что вновь кто-то пришёл, я уже подняла голову, чтобы высказать, что думаю об очередном нарушении своего личного пространства. Но вместо этого только застыла с непривычной робостью, и всё внутри вдруг сделало взволнованный кульбит. И от этого я разозлилась ещё сильнее. Точно ведь обезумела. Лишилась рассудка.
– Что случилось? Всё нормально? – спросил Беллами, усаживаясь напротив. – Или мне вернуть тех двоих обратно, чтобы извинились?
Чёрт возьми, неужели всё настолько явно было написано у меня на лице, что он сразу всё понял? От этого мысли спутались ещё сильнее. А он, расслабленный в своей спокойной уверенности, снова взглянул с привычной для него внимательностью, и его сверкающие глаза в обрамлении густых ресниц, казалось, видели меня насквозь. Они подмечали каждое позорное мгновение, пока я смущённо скользила взором по симметричным чертам его лица, одновременно умоляя саму себя сейчас же отвести взгляд. От внезапно накатившего волнения я чуть не забыла, что именно он спросил – растерялась, едва заметно мотнув головой.
– Что? А… Мы просто немного поспорили. Неважно. Забудь. Важно то, что я закончила чертежи. Вот, – я протянула ему листы, которые он тут же забрал и стал рассматривать с самым сосредоточенным видом. – Нужно захватить из нашего корабля несколько комплектующих для детонаторов. Но в остальном это весьма похоже на бомбы и мины двадцать первого века.
Джон и Уэллс будут в ярости. Взорвутся от гнева. Вскипят от злости. Я вздохнула. Что у меня сегодня за дурацкая мания на аллегории?
– Выглядит потрясающе. И в деле, наверное, будет даже круче. Я в тебе ни секунды не сомневался, – оценил мои старания он, но я только едва заметно кивнула, не испытывая ни капли удовлетворённости. Вопреки ожиданиям, ввязываться в эту опасную игру было страшно, а не захватывающе. Беллами внимательно посмотрел на меня: – С тобой точно всё хорошо?
– Не знаю.
– Всё же сомневаешься насчёт нашего сотрудничества? – по-своему понял мои сомнения он. – Ты же знаешь, что у тебя есть моё слово.
– Знаю, – согласилась я. – Дело не в тебе. Меня беспокоят другие. Среди ваших Советов точно ещё остались единомышленники Густуса. Те, кто хотел нас только запереть.
– Конечно, они остались, – Беллами пожал плечами, – но сегодня мнение матерей будет учитываться наравне с нашим. И Анья своего не упустит. Как и я. Мы с Тави и Линкольном времени не теряли. Думаю, переживать не о чем. Всё будет хорошо.
Контраст с прошлой беседой, где мы с Уэллсом и Джоном только ругались и искали, где бы друг друга подловить, казался почти обескураживающим. Почему землянам было больше дела до судьбы наших, чем самим нашим? Почему меня успокаивал Беллами, когда те, с кем мы в одной лодке, только искали повод меня отчитать? От его почти бархатного тихого тона я правда успокаивалась. Под кожей расползалось приятное тепло, и оно слишком сильно мне нравилось. Настолько, что внутри захватывало дух.
– Кларк? – обеспокоенно уточнил он, ведь я снова медлила с ответом. – Ты точно в норме?
Теперь я почти покраснела. Боги. Что со мной творилось? Какого чёрта?
– Да. Всё хорошо. Просто не выспалась, – натянуто улыбнулась я. Поспешила сменить тему: – А что с Эвелин? Она ещё в городе?
Последний раз воительницу из Водного Клана я видела в день нашего приезда. Тогда я успела только поболтать с Джоном и выслушать от него целую отповедь про то, что зря мы тогда отобрали у него планшет – сейчас он был бы «уже в бункере, а не в этой проклятой дыре!» Внезапному воскрешению Уэллса он удивился, но ещё сильнее он удивился его неожиданному членству в секте фанатиков-насильников. Такого не могла себе представить даже его больная фантазия. Не в силах ещё раз рассказывать про наш долгий путь к этому моменту, я позорно сбежала. Беллами перехватил меня тут же, попросив срочно поговорить, и я не нашла ни одной причины для отказа.
Нас уже ждали Эвелин и Линкольн. Беллами сходу заявил, что сейчас по-настоящему доверяет только нам, выложил свои идеи и планы, которые обдумывал всё время, что мы провели в пути из Полиса. Ему требовалась помощь отрядов. Помощь Водного Клана. Моя помощь. И я решилась на всё это предприятие ещё тогда. Просто не знала, как правильно попросить Джона и Уэллса довериться землянам.
– Она уехала домой пару дней назад. Не знаю, что решит Луна, но мы надеемся на её поддержку. Одним против фанатиков нам будет очень тяжело.
– Они что, правда до сих пор не предложили вам помощь? – нахмурилась я.
– Их можно понять, наверное. Всем очевидно, почему Роан позволил Луне жить и покинуть Полис. Она, в отличие от нашего командира, никогда не была радикально против их веры. Убийство своего лидера Водные ему бы точно не простили и уже объединились бы с нами. А так медлят, осторожничают. Вот же хитрый сукин сын, – зло закончил Беллами.
