Текст книги "Сто тысяч миль (СИ)"
Автор книги: Sabrielle
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 45 страниц)
– Это моё любимое место. Здесь чувствуется свобода. Возможно, именно поэтому здесь так холодно и одиноко. Зато всегда хорошо думается.
Я подошла к нему ближе, останавливаясь в паре шагов в стороне, а потом наблюдала, как сверкающий диск солнца выползает из-за гор. Наверное, тяжело было знать, что снаружи такой огромный прекрасный мир, что он совсем рядом, а затем снова спускаться в унылое подземелье. Но хотя бы можно было сразу не строить иллюзий, что мир так легко покорится. Советники умело убедили нас на «Ковчеге» в этой лжи. А здесь остро, как нигде, ощущалась собственная ничтожность.
– Это не вы создали этот ужасный вирус. Природа сама это сделала, – зачем-то сказала я уже очевидное.
Зачем было тратить время и ресурсы на неконтролируемый вирус, когда под рукой целый арсенал?
– Да уж. В равнодушной жестокой изобретательности нам до неё далеко.
– Почему ты привёл меня сюда?
– Не знаю. Ты говорила про доверие, и я решил показать тебе немного своего мира. Я хочу, чтобы мы подружились.
– Подружились?
– Да. Разве не этого вы с Блейком хотели с самого начала? Всех помирить. Так вот, я готов. Если у нас всё получится с нашим маленьким переворотом, я готов предоставить свои ресурсы в обмен на ресурсы с поверхности. То же самое касается «Ковчега». Отец отказывается это видеть, но без достаточной подпитки внешними ресурсами у нас всё становится только хуже. Надеюсь, мои шрамы от пыток землян убедят всех, что я абсолютно объективен в этом вопросе. И станут ярким примером прощения непрощаемого.
– Ты знаешь, что бензин можно сделать не только из нефти?
– Чего?
– Технологию изобрели ещё в двадцатом веке. К двадцать первому довели до идеала. Нужен природный газ или, например, продукт горения угля или любой другой биомассы. Синтетическая нефть к тому же намного экологичнее природной. Она свободна от лишних примесей, и при горении топлива из неё выделяется только углекислый газ и вода. У нас есть чертежи установки. Ваши вертолёты смогут снова летать, Аарон.
Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Разве человечеству не повезло, когда в одной точке пространства-времени встретились три идиота из разных миров, готовые душу продать для спасения технического прогресса? Несмотря на все риски, я снова чувствовала надежду. Она пульсом билась в артериях.
Когда мы снова шагали через зал с боеголовками, я всё так же не могла оторвать от них взгляда. Вздрогнула только когда двери в хранилище разъехались в стороны раньше, чем мы успели до них дойти. В ярком свете ламп перед нами стоял президент Уоллес с двумя телохранителями за спиной. Когда он шагнул вперёд, они последовали за ним синхронно, будто тени.
– Кларк Гриффин, если не ошибаюсь.
– Не ошибаетесь.
– Отчего тебе захотелось погулять с Кларк именно здесь, Аарон? Сада оказалось недостаточно?
Горец подобрался, напряжённо сглотнув.
– Кларк никак не хотела верить, что мы можем одним махом уничтожить всех, кого она так ждёт из космоса. Пришлось продемонстрировать лично.
– Вот оно что, – президент покачал головой и почти недовольно цокнул, взглянув на наши мокрые ботинки. – Твоя Джульетта в курсе, что ты тут рассветы уже с другой встречаешь?
– При чём тут Джульетта? – Аарон разозлился только от одного упоминания её имени. Но старший Уоллес по-своему истолковал его гнев. Принял его за стыд ребёнка, пойманного на горячем, и снова цокнул с неодобрением.
– Дурак дураком. И каждая новая хуже предыдущей… Ещё бы земную дикарку сюда притащил. Когда ты уже начнёшь думать головой?
– Ты даже не дал мне поговорить с Джульеттой!
– Зато ты увидел её. Она жива и здорова. Пока что. Но ты начинаешь снова меня огорчать. Определись уже со своей пассией!
– А что, так непонятно, какой лучше шантажировать? – в порыве злости выпалил горец, но тут же осёкся под напором сурового взгляда. – Прости, отец. Больше такого не повторится. Пребывание среди дикарей плохо на меня повлияло.
– Я вижу, – недовольно поджал губы президент. – Иди выспись. А потом тебя ждёт Кейдж.
Аарон кивнул и, ничего не ответив, ушёл к лифту. Меня всё ещё разбирало непонятное нервозное веселье от предположения его отца о нашем романе. Я была не уверена, что для него вообще может существовать хоть кто-то, кроме той самой Джульетты. И понимала его в этом, потому что для меня тоже теперь не существовало никого, кроме одного невероятного землянина.
– Расстроилась, что я прервал ваше милое рандеву?
– Расстроилась, что вы хотите уничтожить мой дом, президент.
– Да? Тогда в качестве извинений хочу пригласить тебя на чай. Пойдём, уверен, ты ни разу не пробовала молочный улун.
Стол был завален угощениями на любой вкус. Канапе, тарталетки, фрукты, ягоды, пирожные. Такого разнообразия закусок я не видела даже на праздниках землян. Личные апартаменты президента были заполнены предметами, будто сошедшими с фотографий из прошлого: деревянная резная мебель старого образца, изысканные ковры, позолоченный фарфоровый сервиз. Все стены были завешаны картинами. Искусство никогда не было моей сильной стороной, но пару известных полотен узнала даже я. Пруд с кувшинками, нарисованный небрежно и живо, что-то отдалённо напоминал. Разливая чай, президент заметил моё замешательство и поспешил развеять сомнения:
– Все подлинники. – А затем придвинул ко мне изящную фарфоровую чашку. – Их успели эвакуировать. Доставили последним вертолётом до закрытия всех дверей. В хранилище есть больше. Я периодически меняю себе экспозицию. Сейчас вот импрессионизм. Ренуар, Моне, Дега. Вижу, тебе приглянулись «Водяные лилии».
Я молчала. Уоллес демонстративно поднёс чашку к губам, делая глоток. И если внешне Аарон едва ли был хоть немного похож на отца, то этот хитрый прищур и вкрадчивую манеру вести беседу точно перенял от него. Нервно поёрзав на стуле, я напомнила себе, что президенту мы при любом раскладе нужнее живые, чем мёртвые. От напитка в чашке комнату обволакивал яркий медово-цветочный аромат.
– Почему не пробуешь чай? Потрясающе полезный для здоровья. Его выращивают в теплице специально для нашей семьи. Этому сорту уже около тысячи лет, именно его использовали во время церемонии гун фу ча в Китае. Не бойся. Он не отравлен. Я бы не посмел испортить хоть чем-то столь благородный напиток.
В отличие от Уоллеса, в землянах не было ни грамма этой подчёркнутой аристократичности и чопорной вежливости. Но, несмотря на раздражающий снобизм, у президента явно была харизма и способность располагать к себе людей. Я должна была его ненавидеть, но вместо этого только смотрела на фарфоровую чашку перед собой и испытывала лёгкую неприязнь.
– Ладно. Скажи мне вот что, Кларк. Что там задумал мой сын?
– У него и спросите. Откуда мне знать?
– О, брось. Я уверен, что он рассказывал тебе всякие душещипательные истории о социальном неравенстве и несправедливости, которые влила ему в уши эта девчонка. Что я тиран, пирующий в роскоши, пока остальные страдают. Он ни дня в своей жизни не испытывал нужды, а теперь решил бороться за голодную чернь. Каким же надо быть идиотом, чтобы сражаться за тех, кого даже не понимаешь?
– И, по-вашему, честно сидеть среди всего этого изобилия, пока другие голодают?
– Вам не хочется принимать это в силу максимализма, но мир не может быть честным. Он никогда и не был с самого начала времён. С тех пор, как первые молекулы соединились в простейший ДНК и научились сами себя копировать, вся жизнь – это бесконечная конкуренция за ресурсы для самовоспроизводства. Со временем ДНК обросли сложными машинами для этого вроде нас с тобой. Но ничего не поменялось.
– Я тоже знакома с теорией эгоистичного гена. Но, в отличие от вас, не пытаюсь оправдывать законами мироздания свои эгоистичные порывы.
– Возможно, именно поэтому сейчас я президент, а ты – моя пленница, – с насмешливой улыбкой ответил Уоллес. – Часто восприятие реальности реальнее самой реальности. Оно решает всё.
– Что вам от нас надо?
– Только защита от необдуманных поступков ваших Советников. Я не садист, я не наслаждаюсь, причиняя кому-то боль. Только если того требуют обстоятельства…
– Многим застлает глаза ненависть к порядкам, зависть и жажда власти. Но вы? Вы уже у власти. Порядки тоже устроены так, как вы захотите. Зависть? К кому? Разве что к самому себе. Так зачем вам всё это? Зачем идти с оружием, когда можно прийти с белым флагом?
– Я хочу получить максимум, а исторически так сложилось, что максимум можно получить только с позиции силы. Сколько история видела успешных альянсов между двумя сильными врагами, несмотря на годы противостояния? А сколько раз личным успехом для меньшей стороны закончилось слияние с большей?
Больше всего меня напугала краткая мысль, что в его словах есть смысл. Что он не звучал чокнутым диктатором, а просто ещё одним лидером своего народа, борющимся за свои интересы. Когда враг обретал человеческое лицо вместо абстрактного зла, желание его победить переставало быть таким однозначным. Как опытный политик, президент, видимо, этого и добивался. Потому что он лучше многих знал, что даже миг сомнения в критический момент мог решить всё.
– Аарон говорил, что ты очень хороша в химии. Нам нужны такие люди.
– Они всем нужны, – невесело усмехнулась я. – Если вы хотели меня завербовать, то явно не с того начали.
– Я сделал тебе одолжение, сохранив жизнь дикарям. А ещё я знаю, что твоя мать состоит в Совете «Ковчега», – очевидно, этой фразой он надеялся меня потрясти, но я уже настолько устала, что не смогла даже изобразить изумление. – Знаешь, я редко делаю такие предложения, так что слушай внимательно. Я готов предоставить тебе, твоей матери и ещё кому угодно, кого ты назовёшь, места в своём ближайшем окружении. Вы сможете спокойно жить здесь под моим покровительством в сытости и достатке. Заниматься любимым делом. Договоримся мы со станцией или нет, вы всё равно будете в плюсе. У нас нет проблем ни с жизнеобеспечением, ни с дикарями. Нужно только сотрудничать. Как тебе?
«Кто первый кинул другого – того и куш», – всплыли в голове слова Мёрфи. Может, в конце концов, он был не так уж и не прав?
– Я подумаю над вашим предложением, – пообещала я, поднимаясь со стула.
– Так что всё-таки предложил тебе мой сын?
– То же самое, что и вы: никаких гарантий.
Уоллес засмеялся, покачивая головой.
– Ты мне всё больше нравишься.
– Мы закончили?
– Ты даже не попробовала чай.
– С некоторых пор я его не пью. Долгая история. Я могу вернуться к своим сокамерникам?
– Разумеется. Тебя проводят мои люди.
Когда я вернулась, всех уже сморил сон. Я и сама рухнула на постель без сил после суток на ногах, за которые изменилось буквально всё.
Мне снился «Ковчег». Я брела по безлюдным коридорам в полной тишине, которую внезапно прорезал звон бьющегося стекла, а затем – полный боли крик. Тот самый, от которого всё тело тут же покрылось холодным потом. Я шагнула прямо, видя младшую себя со спины рядом с мамой. Возле меня стоял маленький Уэллс рядом с отцом. И все мы смотрели прямо, на извивающегося в судорогах пациента. Стоило мне сделать ещё пару шагов ближе, я разглядела его. Обомлела от ужаса. Он снова закричал, и в искажённом болью бледном лице я узнала Уэллса. Его старшую версию.
Я резко распахнула глаза, вздрагивая. Сердце билось так сильно, будто я только пробежала марафон. Пальцы похолодели и дрожали. Мне не снилось это уже несколько лет. Видимо, сегодня мозг решил, что пора напомнить мне счастливое детство. Как будто в моей жизни и без того было недостаточно кошмаров. Я снова закрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание.
– Всё в порядке? – спросила Рэйвен, отвлекаясь от компьютера.
– Если можно так сказать, – отозвалась я. – Который час? Уже что, вечер?
По словам Рейес, я проспала не меньше десяти часов, но всё тело болело так, будто не больше четырёх. Монти и Джон сползли со своих коек, чтобы в деталях расспросить меня о том, где я вчера побывала. Настроения на светские беседы не было ни у кого, поэтому кратко обсудив всё, мы замолчали. Я уставилась в стену, пытаясь размышлять, но перед глазами всё ещё стояли образы из недавнего кошмара. Бьющиеся колбы. Пациент. Его боль. И моя. Я едва не зарычала от отчаяния, что мне больше не подконтролен даже собственный разум, но тут в голове словно что-то щёлкнуло. От внезапной идеи по спине даже пробежали мурашки. Мозг не пытался напугать меня. Он пытался дать мне решение!
– Я хочу поговорить с президентом Уоллесом, – уверено заявила я охране, которая разносила нам ужин.
– Ты… чего хочешь?! – ожидаемо удивился Мёрфи. Рэйвен и Монти обменялись озадаченными взглядами.
– Доверьтесь мне, – попросила я, пока мою просьбу передавали высшему руководству по рации.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – покачала головой Рейес.
Я тоже надеялась, что знаю. Бесчисленное множество вещей могло пойти не так. Но и других вариантов не было и быть не могло.
– Не ожидал так быстро тебя увидеть, Кларк, – президент расплылся в довольной улыбке. – Мы тут как раз собирались ужинать. Замечательно, что ты решила составить нам компанию.
Стол снова ломился от еды. Я встретилась взглядами с Аароном, но он быстро отвёл глаза, стараясь не выдать своё замешательство. С куда большим любопытством меня разглядывал его старший брат, пока я усаживалась на одно из свободных мест. Напряжение и неловкость давили на плечи, не давая даже нормально вздохнуть. Блюдо, стоявшее передо мной, пахло просто восхитительно, но в горле настолько пересохло, что стало даже трудно глотать.
– Благодарю вас за гостеприимство, – бросила я, поддерживая эту игру в приличия.
– Разумеется, дорогая! Угощайся. Всё в твоём распоряжении.
– А почему ты позволил ей ужинать с нами, отец? Может, тогда ещё и Джульетту позовём, раз у нас тут и так за столом пленница? – со злой иронией проговорил Кейдж, явно пытаясь уколоть брата. Аарон как-то умудрился промолчать – только сжал челюсти так сильно, что я через стол услышала скрежет зубов.
– Отчего же нет, – улыбнулся президент. – Даже приговорённым к смерти положен последний ужин. Приведите к нам девчонку!
– Что? Приговорённым? Я… да я же ничего не сделал!
– Вот именно. Ты ничего плохого не сделал, Аарон, поэтому заслужил личную встречу вместо кадров с камеры. А говорил ещё, что я излишне жесток. Сама доброта!
– Да. Конечно, – опустил голову тот. – Спасибо. Отец.
Повисла тяжёлая тишина. Лезвие ножа мерзко скрипело по блюду, пока Кейдж разрезал румяную курицу, фаршированную овощами. Я, сбитая с толку этим фарсом, пытающимся быть похожим на семейный ужин, даже не знала, когда стоит начать говорить. Аарон уставился в свою пустую тарелку. Если бы взгляды умели разрушать, от этой комнаты уже бы не осталось и следа. Зависшая в воздухе напряжённость только усиливалась. Я даже вздохнула с облегчением, когда двери разъехались в сторону. В сопровождении охранника президента внутрь шагнула хрупкая девушка. Спутанные рыжые волосы слегка закрывали лицо, но невозможно было не заметить из-под них пронзительный взгляд зелёных глаз. Аарон узнал вошедшую сразу. Подскочил так резко, что ножки стула проскользили по полу с неприятным скрипом. Застыл, глядя на неё. Она тоже замерла, не понимая, что происходит. Наверняка, не веря своим глазам.
– Чего встала? Садись. Знакомься. Это Кларк, – усмехнулся Кейдж.
– Джульетта… – едва слышно сказал Аарон, неотрывно наблюдая за ней.
Когда она опустилась на стул рядом со мной, то не сдержала всхлип и тут же зажала рот рукой. Слёзы потекли по её щекам, но по глазам я видела, что она улыбается сквозь рыдания. Под пристальным взглядом отца Аарон тоже медленно сел обратно, боясь сделать хоть одно лишнее движение, хотя наверняка больше всего на свете хотел оказаться рядом с Джульеттой. Президент наблюдал за этим со скепсисом. Он убеждал меня, что не садист, но боль его сына ощущалась даже на расстоянии. Смотреть Аарону в глаза и вовсе невозможно было без содрогания. Уоллес-старший, видимо, считал, что исполняет свой отцовский долг: воспитывает и закаляет характер, вправляя мозги сыну-идиоту. Но этим только взращивал в нём ненависть к самому себе.
– Ты жив. Я знала, что ты жив, – едва слышно прошептала Джульетта.
– Жаль, что тебя зовут не Ромео, дорогой брат, так была бы просто хрестоматийная трагедия, – саркастично сказал Кейдж.
Несмотря на то, что из-за горца мне пришлось буквально своими руками разрушить отношения с Беллами, всё равно захотелось воткнуть вилку в глаз его тупому брату. Наблюдать за этим не было приятно. Было больно. Это было слишком. Аарон хотя бы не глумился над моей болью и, похоже, именно поэтому заступился за землян тогда перед отцом. Такой же заложник обстоятельств, он пытался помочь, как мог. А я могла только восхититься его стойкостью. Не каждый смог бы выстоять под таким давлением. И не схватиться за вилку.
– Довольно, Кейдж. Думаю, нам следует побыстрее обсудить все деловые вопросы, чтобы потом насладиться трапезой в более неформальной обстановке. Угощайтесь все, не стесняйтесь, – заявил президент, отпивая из своего бокала. – Кларк, как я понимаю, ты пришла обсудить моё вчерашнее предложение?
– Так и есть. Я решила, что хочу его принять.
– В самом деле?
– У меня есть ряд условий. И предложений.
– Вот как. Я слушаю.
– Вы сказали, что хотите захватить «Ковчег». Что ж. Я знаю, как это сделать. При чём, что вам должно быть очень интересно, с минимальными потерями с обеих сторон. У меня есть план. Я помогу вам. В ответ я требую безопасности для всех моих людей здесь. А также полный иммунитет для своего отца, матери и её супруги. А ещё возможность свободно перемещаться здесь и выходить на поверхность, когда всё получится. Это жалкое положение пленницы меня не устраивает.
Аарон ошарашенно посмотрел на меня, впервые с появления Джульетты оторвав от неё взгляд. Она тоже повернулась ко мне, начиная догадываться, кто я и откуда. И что предлагаю их врагу. Кейдж аж подался вперёд, впечатлённый моей речью, но в разговор лезть не спешил. Оставлял право переговоров отцу. А тот расплылся в довольной улыбке.
– Допустим, я принимаю твои условия. Каков твой план?
– Не так быстро. Сначала – гарантии, что всё будет именно так.
– Гарантии? Дорогая, мне вовсе не интересно вредить тебе. Вы нужны мне. Я же сказал. Я хочу дружить. Неужели не понимаешь? Я был глубоко впечатлён историями Аарона о вашей попытке побега, электрических автомобилях и прочих вещах, что вы смогли создать из ничего. Люди с таким резюме среди наших лентяев просто на вес золота. Вы выгодны мне по всем параметрам, как ни крути. Поэтому я буду рад любому человеку с «Ковчега» в своих рядах. Мне скорее интересно, что тебя заставило принять такое решение. Почему, Кларк? Почему ты хочешь с нами дружить?
– Всё просто. Я хорошо подумала о нашей беседе и решила извлечь максимум выгоды из, казалось бы, безвыходной ситуации. У нас весьма сложная история взаимоотношений с землянами, буквально все там охотятся за нашими головами. Уверена, Аарон объяснил всё, как есть. Раз уж мы не можем спокойно улететь в космос и переждать беду там, то сделаем это здесь. Пусть будет так. Да, я прожила на станции почти всю жизнь, но… Теперь я не испытываю много тёплых чувств к своему прежнему дому, не могу, не после того, как они выкинули нас совсем одних в этот кошмар и просто забыли. Они могли куда больше. Такой быстрый ремонт второго корабля это только подтверждает. Но до того они предпочли сбросить сюда только нас. Они ничем не лучше и не хуже вас. Впрочем, я не жажду жертв. Ничьих. Хочу, чтобы всё решилось как можно скорее. И как можно более мирным путём.
Президент снова довольно улыбнулся. Аарон выглядел так, будто я только что хорошенько зарядила ему под дых. Он явно не предполагал, что он окажется не единственным дьяволом, сделку с которым я захочу принять. Кто первым кинул другого – того и куш.
– Что же. Я очень хочу услышать твои идеи, как мы можем этого добиться.
– Судя по вашей осведомлённости о том, кто моя мать, у вас явно есть какой-то информатор на «Ковчеге», – я улыбнулась максимально мило. – Так вот, можете проверить мои слова, спросив у него. Станция спроектирована так, чтобы система вентиляции была максимально гибкой. В любой момент может случиться разгерметизация, пожар или ещё что похуже. Можно включать и отключать от жизнеобеспечения целые отсеки. Можно подавать в них разный состав воздуха. Компьютер позволяет регулировать это до долей процента. Отключить подачу кислорода в отсек просто так он ни за что не позволит, конечно, даже с наивысшим уровнем доступа. Но можно кое-что добавить в состав подаваемого воздуха. Это не запрещено.
– Добавить? Что?
– Незадолго до Третьей Мировой одна из крупнейших фармацевтических компаний того времени изобрела крайне эффективный усыпляющий газ. Даже небольшой концентрации было достаточно, чтобы человека вырубило весьма быстро. Наши врачи на станции использовали и продолжают использовать его в качестве наркоза. Я видела, как его синтезируют, и даже во время лабораторных работ делала это сама. Моя мать главная в медицинском отсеке, вы и сами знаете. Она меня научила. Можете спросить главу своей лаборатории, информатора или порыться в архивах. У вас точно должна быть информация о нём. Пентатриосфен не токсичен. Быстр. Эффективен. И может усыпить весь «Ковчег» меньше, чем за час. Они проснутся в совершенно новой реальности, и не прольётся ни единой капли крови. Вот мой план.
Я наслаждалась произведённым эффектом. Аарон и Джульетта смотрели на меня в немом ужасе, Данте и Кейдж – с восхищением. Сейчас должны были посыпаться вопросы, но я не нервничала. Я не сказала ни слова лжи. Ни про усыпляющий газ, ни про вентиляционную систему «Ковчега».
– Звучит идеально, – заключил президент.
– Я знаю, – довольно улыбнулась я. – Осталось только синтезировать его в нужном объёме. Но, раз вы смогли создать даже вакцину, ваша лаборатория явно позволяет подобное. Я могу этим заняться с вашего позволения, президент Уоллес.
– Учти, что я проверю всё, что ты сказала. Если всё окажется правдой, Кейдж будет тщательно контролировать процесс создания этого пента… в общем, газа.
– Без проблем. Проверяйте, сколько влезет. Я была с вами полностью честна.
– Я рад, что ты выбрала нашу сторону, Кларк. Предлагаю за это выпить. Тост – за наших новых союзников! – президент поднял бокал. Кейдж последовал за ним. Аарон вынужден был присоединиться к торжеству ненавистных отца и брата, пока его побледневшая возлюбленная неподвижно сидела рядом со мной.
– Джульетта, дорогая, что ты думаешь об открывшихся перспективах? – снова взялся за старое Кейдж. – Я безумно рад, что ты одна из первых узнала о нашем грядущем могуществе.
– Могущество – это точно не про тебя, ублюдок, – не выдержав, зло выплюнула она.
– Что ты сказала? – сощурился он, багровея, и резко встал.
– Только попробуй тронь её. Я за себя не отвечаю, – угрожающе процедил Аарон. – И вообще, дорогой брат, на правду не обижаются. Она права.
– А мнения выродков я не спрашивал!
– Кейдж, успокойся, – встрял президент. – Не реагируй на эти топорные провокации.
– Хорошо, – зло выдохнул он, но не сел обратно. Обошёл стол, остановился рядом с Джульеттой, схватил её за подбородок и заставил повернуть к нему голову: – Но эта мразь должна знать своё место. Симпатичная. Пусть сегодня ночует у меня.
– Убрал руки! Сейчас же! Убрал я сказал! – прошипел Аарон, тоже вскакивая на ноги. – Или я тебе их оторву вслед за твоим крохотным рудиментом между ног, слышал меня, ублюдок? Отпусти. Её. Немедленно!
– А ну угомонились! Хватит меня позорить! Боги! – рявкнул президент и бросил яростный взгляд на Кейджа: – Зря я понадеялся на ваше благоразумие и решил проявить милосердие! Такое чувство, что ты тоже перенял привычки дикарей. Жестокость должна быть оправданной, а ты переходишь все границы. Довольно! Уведите девчонку обратно в темницу, без моего приказа никого не впускать и не выпускать.
– Отец, позволь мне только… – начал Аарон, но президент тут же оборвал его.
– Нет. Ты тоже ужасно себя вёл. Одно твоё присутствие пробуждает в Кейдже только самое худшее. Вон отсюда. Аарона тоже уведите, – указал он охране на сына. – Заприте. Пропуск отобрать. Пусть подумает о своём поведении.
– Понял, подонок? – злорадно усмехнулся Кейдж, усаживаясь рядом с отцом.
Аарон только бессильно сжал кулаки, пока охрана отца выпихивала его из апартаментов. Если до этого у меня и проскакивала мысль попробовать что-то со стола, то теперь при мысли о еде даже тошнило, несмотря на голод. Всё в этой комнате казалось пропитанным мерзостью и ложным чувством собственного превосходства. Ублюдков хуже Кейджа я встречала только во «Втором Рассвете». Или не встречала вообще.
Я провела с Уоллесами ещё не меньше часа. И если общество президента было хотя бы интересным, то его старший сын бесил меня до дрожи. Стоило Аарону и Джульетте покинуть помещение, Кейдж в самом деле стал больше походить на отца в манерах и выражениях, но липкие взгляды в мою сторону всё равно выдавали гнилую натуру. Наверняка, ему даже не нравилась Джульетта. Не нравилась я. Ему нравилось чувство вседозволенности и власти, чувство, что он может так смотреть и прокручивать в голове свои мерзкие мысли. Мне становилось дурно, когда я думала, что придётся трудиться под его наблюдением. Но президент был непреклонен.
И пока я дни напролёт работала в лаборатории под пристальным наблюдением Кейджа, Рэйвен и Джон всё лучше изучали внутреннюю систему бункера. Даже с теми инструкциями, что оставил Аарон, незаметно пробраться во многие части сети было весьма нелегко. Но они не зря были лучшими: с каждым днём влезали всё глубже и всё дальше. Время уже начинало поджимать: меня несколько раз вызывали на сеансы связи с «Ковчегом». Они докладывали о готовности вылететь со дня на день.
Аарона я случайно встретила в коридоре по пути в лабораторию. Он шёл куда-то под конвоем, но ради меня врывался из кольца охраны и схватил за локоть, останавливая. Моя охрана впала в краткое замешательство, но лезть к президентскому сыну не стала.
– Что тебе наобещал мой отец? Ты серьёзно ему поверила?
– А что такого?
– Что такого? Ты шутишь?
– Не лезь в мои дела. Ты первый меня предал, хотя мог предупредить. Теперь уж извини, что я преследую свои интересы.
– Ты не понимаешь, с кем связалась. Да они же…
– Мистер Уоллес, пойдёмте, иначе мне придётся доложить вашему отцу, – проговорил один из охранников.
Аарон посмотрел на меня, ища хоть какое-то понимание или согласие, но не нашёл их в моих глазах. Он отпустил мою руку и, понурив голову, зашагал дальше по коридору. Мне даже захотелось бросить что-то вслед, но я не позволила себе поддаться эмоциям. Мои соглядатаи непременно доложили бы каждое слово Кейджу. А самый гадкий из Уоллесов и без того в лаборатории не давал мне прохода. Делал вид, что контролирует рабочий процесс, а потом будто бы невзначай касался моей талии, сопровождая это сальным взглядом. Сжимая зубы, я терпела и даже ни разу не послала его к чёрту. Боялась, что такое только спровоцирует его. А лишние проблемы пока были ни к чему.
Несмотря на все договорённости и скорый прилёт делегации со станции, иногда мне казалось, что я заперта в этом подземелье навечно. Я понятия не имела, смогу ли вообще хоть когда-то выбраться отсюда. Вернуть себе хоть какую-то свободу. Спасти всё, что было мне дорого. И чтобы совсем не впасть в тоску, иногда я просто позволяла себе закрыть глаза. Лечь. И вспоминать. Моя усовершенствованная генной инженерией память всегда впитывала всё в мельчайших деталях. Раньше – бесчисленные учебники и обучающие фильмы. Сейчас – огромный новый мир. Поэтому даже первую встречу с землянами я помнила так хорошо, будто она случилась вчера. Помнила всех, кто показал мне Землю по-настоящему. Особенно его. Беллами. Помнила наши прогулки по городу, полные перепалок. Танцы на празднике. Наш поцелуй на балконе после них, когда я окончательно пропала, хотя сама ещё этого не поняла. Всё, что было после. Я так скучала. Не раз я позорно повторяла за Джульеттой на том ужине Уоллесов: улыбалась сквозь слёзы, зажимая рот, чтобы никто не услышал, что я плачу. Хотелось верить, что та невидимая нить, которая сводила нас друг с другом раз за разом, не оборвалась. Что она сведёт нас снова.
– Кажется, я нашла его, – заявила Рейес тем утром, когда мы уже почти потеряли надежду. Её тон был уставшим, под глазами залегли тёмные круги. Она явно не спала всю ночь напролёт. Но нашла.
– Кого? – не поняла я.
– Способ включить аварийный режим без президентского пароля. Аарон говорил про возможную лазейку, но не знал, где искать. А я нашла.
Я невольно затаила дыхание. Вот диверсия, которую мы искали.
– Сегодня?
– Да. Сегодня.
Тянуть было больше некуда, я и сама это понимала. Старт миссии с «Ковчега» был запланирован на ближайшие девяносто шесть часов. Синтезированный газ уже ждал своего часа в баллонах. Сегодня с работниками лаборатории я должна была закончить последнюю партию. Активация аварийного режима означала режим чрезвычайной ситуации. На этот случай у руководства была возможность сбежать в специальный безопасный отсек, который был полностью автономен от остальной части бункера. Кроме одной маленькой детали – вентиляции. Узел обоих воздуховодов по чертежам, данным Аароном, был именно у лаборатории. За очередной заблокированной дверью, которая с некоторых пор перестала быть проблемой. С тех самых, как меня ежеминутно раздражал своим присутствием избалованный и заносчивый сын президента с пропуском высшего уровня.
– О чём задумалась, дорогуша? – я сама не заметила, как Кейдж оказался рядом. Я оглядела его самым таинственным из возможных взглядов и вздохнула. – Ну?
– На самом деле… думала… про кое-что, что не даёт мне покоя.
– Что именно? Что-то обо мне, а? – елейно уточнил он.
Я едва не сморщилась, когда этот гад наклонился ближе. Надеялась только, что последующая улыбка вышла максимально обольстительной.
– Да. О вас. О том, что… что я хочу, чтобы мы остались наедине.
– Прямо здесь?
– Да, здесь. Мне тут очень нравится, – ответила я и даже слегка виновато прикусила губу. Получила в ответ очередной мерзкий взгляд. Даже затошнило.
– И чем ты хочешь тут заняться? – его рука дотронулась до моего плеча и заскользила по спине всё ниже и ниже. Пришлось прикусить губу ещё сильнее, чтобы улыбка внезапно не превратилась в злобный оскал.
– Химией. Кажется, я в этом хороша, – ответила я и нахмурилась, бросая недовольный взгляд на многолюдную лабораторию. Потом попыталась звучать максимально кокетливо: – Но, боюсь, это придётся отложить, да?
