Текст книги "Сто тысяч миль (СИ)"
Автор книги: Sabrielle
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 45 страниц)
– Всё должно было быть не так! – почти проскулил он с яростной обидой. – Никто не должен был пострадать! Никакого снотворного не должно было быть, а запасная лестница должна была стоять у здания. Но отчего-то её не было. Блядь, она меня предала. Нас всех! Именно это подтолкнуло меня написать то чёртово послание для вас! Лучше уж лишиться своего запасного плана, чем сдохнуть.
Я опёрся о стол, качая головой. Ну, и за что мне всё это? Чем я так нагрешил?
– Что за план? У неё? У вас? – требовательно спросил я. Мёрфи замялся, глядел в пол, словно искал там правильные слова. – Язык проглотил? А? Отвечай, чёрт тебя дери!
– Ну… – встрепенулся он, прочистив горло, – как я понял, Анья собиралась пропихнуть в широкие массы идею, что «Второй Рассвет» не успокоится со своими угрозами в наш адрес. Что будет продолжать зверства и порчу имущества. Что лучший способ решить проблему – это изгнать нас из города волей жителей. Да, она предполагала, что вы будете против, и да, у вас есть власть, но, очевидно, спорить с народным большинством не посмеете даже вы. И вот, ей – мир, нам – свобода. Все в плюсе.
– И ты поверил?
– А почему нет?
– Ну, сработали вы отменно. Никто не проговорился, я не нашёл ни единой зацепки, которая вела бы к тебе или к Анье. А, знаешь, я очень старался. И даже горожане действительно теперь верят, что вы – причина всех их бед. Молодцы. Безупречная работа. Но дальше, как ты говоришь, всё пошло не так.
– В смысле? – он нахмурился.
– Народное большинство не собирается изгонять вас из города, придурок. Наоборот. Анья никогда не собиралась вас никуда отпускать. Она собиралась захватить вас в плен и торговаться со «Вторым Рассветом» за мир с нашим Кланом. Разменная монета – ваши жизни. Они хотят отдать вас Роану в обмен на перемирие, ведь от вас в городе одни проблемы. И, как ты верно заметил, я не смогу им помешать. Начинаешь что-то осознавать, а?
Мёрфи бледнел с каждым моим словом, а сейчас и вовсе выглядел совсем потерянным. Идиот. Хотелось наорать на него что есть мочи, но вряд ли бы мне от этого хоть немного полегчало. Тем более я понимал, что мне даже повезло. Откажись Джон от этой затеи – и Анья бы нашла кого-то другого из числа верных ей горожан. Они бы не стали переживать за свою шкуру и не прислали бы мне никакого послания. И я бы ни о чём не подозревал, пока не стало бы слишком поздно.
– Вот же сука, – наконец, ответил Джон. – Ну, ничего. У меня в планшете есть записи наших разговоров. Тех самых, в которых мы планируем поджог гостиницы. Там много интересных деталей. Это может помочь?
– Видишь, как интересно получается, – раздражённо процедил я. – Нагадил ты, а разгребать это дерьмо всё равно мне. Ладно. Пришли записи. Я хочу послушать. И раз уж Анья тебе доверяет, то попытайся узнать как можно больше о её планах. А вздумаешь предать меня ещё раз – я отрежу тебе язык. Для начала. Потом, может, что-то ещё в зависимости от тяжести проступка. И это не пустая угроза.
– Я понял, – нервно сглотнул Мёрфи.
– Отлично. А теперь свободен.
Джон молча ушёл, озираясь на меня исподтишка. Будто думал, что я пущу ему в спину стрелу или метательный нож. Глубоко внутри я, может, даже хотел, но ограничился только тяжёлым взглядом. И кто просил его в это лезть? Всё ведь было так хорошо. А теперь я стоял перед выбором, который мне не нравился. Я должен был рассказать всё Кларк. Но отчаянно не хотел это делать. И оба эти варианта представляли собой исключительно дерьмовые перспективы. Ведь она ни за что не сможет остаться в стороне, если узнает. И смертельно обидится, если я не скажу ни слова.
Уходя из зала Совета в ледяную ночь, я бросил дежурному последнее на сегодня указание:
– Как увидишь командира Эвелин, передай, что я хочу её видеть. Скажи, что я принял решение.
========== Глава 24. Беллами ==========
Я так ничего ей и не сказал. Знал, что должен был, но не мог.
Она жила у меня уже четвёртую неделю, и я начал привыкать к нашим совместными вечерам. Перестал ночевать в своём кабинете и даже притаскивал работу домой, чтобы разбирать бумажки, иногда подглядывая за ней. Небесная тоже что-то изучала и исписывала формулами целые страницы, а потом, когда не получалось, нервно отбрасывала карандаш и шла отвлекать меня от работы. Я стал совсем безответственным и поэтому был только рад отвлекаться. Мы о чём-то спорили, потом прерывались на поцелуи, потом снова спорили, но уже не всерьёз. Кларк почти перестала смущаться и этим стала ещё привлекательнее – как будто это вообще было возможно. Матушка ругалась, что я просто впустую трачу своё время вместо того, чтобы обратить внимание на потенциальных матерей, а я не представлял, что захочу кого-то ещё, кроме Кларк. Я совсем тронулся от неё умом и при этом чувствовал себя до неприличия счастливым.
Поэтому я молчал. Понимал, что Кларк решит полезть к Анье. Догадывался, что она придумает какой-то хитрый план, который только приумножит наши проблемы. Боялся, что эта информация ещё сильнее накалит обстановку. И предполагал, что она разрушит намного больше, чем создаст.
Сложно было не признать хладнокровную гениальность плана Аньи. Сначала позволить Небесным помочь нам обрести больше сил. А потом избавиться от них вместе с общественной нестабильностью, которую и породило их появление. Мне и самому стоило бы додуматься до чего-то подобного, будь я чуть больше политиком и чуть меньше человеком. Красиво. Удобно. Хитро. И абсолютно аморально.
Джон по нашей с ним договорённости разыгрывал перед главой Совета матерей безнадёжность, якобы я и вовсе отказывался думать о том, чтобы хоть куда-то их отпускать. Я надеялся, что от такой информации Анья решит сбавить обороты в подготовке своего недопереворота. Мне нужно было время, чтобы обзавестись хотя бы подобием козыря против неё, и Мёрфи весьма неплохо мне в этом помогал. Именно он смог разузнать, что идею договора со «Вторым Рассветом» Анья почерпнула у Луны. Границы города были перекрыты уже давно, так что у них не могло быть иного способа общения, кроме переписки. Я приказал своим разведчикам усилить контроль за границами и обещал щедрое вознаграждение, если кто-то из них сможет перехватить нелегальную корреспонденцию.
Убедить Военный Совет впустить беженцев Водного Клана оказалось невероятно трудно. Зал заседаний погрузился в споры на долгие часы, но в итоге всё упиралось в одно. Нам нужны были люди. А среди желающих к нам примкнуть как раз насчитывалось около пары сотен обученных воинов. Командиры со скрипом согласились принять их только потому, что многих знали лично, со многими бились плечом к плечу. До этой проклятой войны наши Кланы были не разлей вода, а теперь… Конечно, риски всё ещё никуда не делись. Но я был почти уверен, что новоприбывшие не смогут сделать хуже – куда ещё хуже? Да и на провокации Аньи про сделку с дьяволом они не поведутся. Они как раз сбежали от её идейной вдохновительницы.
Эвелин была настолько счастлива, что даже не задала ни одного вопроса. Я взвалил на неё весь объём ответственности за её бывших соклановцев. Она только радостно кивала и даже не догадывалась, что мной двигали совсем не человеческие слабости, а один только холодный расчёт. Хотя, может, догадывалась, но ей было плевать. Своего воительница добилась и в ответ обещала, что наш уговор в силе. А мне большего и не требовалось. Всего лишь одна маленькая личная армия.
Чтобы ещё сильнее замедлить Анью, я воспользовался её же собственным трюком. Отправил прямиком в Совет матерей целую пачку писем с угрозами расправы от «Второго Рассвета». Паника поднялась знатная. После такого досадного происшествия у меня, разумеется, не было иного выбора, кроме как приставить к главе Совета личную круглосуточную охрану. Опасность – да она же на каждом шагу. Анья бесилась, неспособная придумать хотя бы один весомый аргумент против, пока верные мне разведчики докладывали каждый её шаг. Что ж. Оказалось, в эту игру могут играть двое.
Но, если быть до конца откровенным, я просто тянул время. Потому что оно нужно было Небесным, чтобы закончить свои изобретения. И потому что единственный рабочий план до ужаса мне не нравился.
– Так, и что было потом?
– Потом? – с самым задумчивым видом переспросила Кларк. – Что ж… Никогда не любила эту часть истории.
В тусклом свете ночника её волосы отливали золотом, волной раскинувшись по подушке. Мы до сих пор могли говорить часами напролёт, будто встретились только что и сто тысяч лет назад одновременно. Темы никогда не иссякали, как и безумная тяга друг к другу. Боги, было до ужаса странно признавать, что моим любимым занятием в постели в последнее время стали разговоры с ней. Вместо того, чтобы просто засыпать, Кларк с самым загадочным видом долго смотрела в потолок, потом поворачивалась и выдавала что-то в духе «а ты знал, что небо голубое из-за когерентного рассеяния света в атмосфере?» Почему-то у неё получалось сказать это так, что мне всегда хотелось знать больше. Иногда, напротив, знать больше хотелось ей. Она часто интересовалась особенностями нашего мира и размышляла обо всех этих категориях с таким страстным восторгом, что я почти ревновал её ко всем этим знаниям, но и не хотел переставать видеть это воодушевление в её взгляде. Времени на сон в итоге оставалось не так много, но я ничуть не жалел. Это было наше время на двоих. Дни напролёт мы принадлежали делам и заботам, а здесь весь остальной мир будто не существовал. «Зима – это, оказывается, ужасно холодно», – говорила она, придвигаясь ближе. В доме постоянно горел камин, но я даже не пытался ей об этом напомнить. Тем более когда вместо шерстяного пледа она выбирала забраться в мои объятия.
– Все винили и продолжают винить в трагедии искусственный интеллект, чья эпоха пришла на смену нейросетям, но по мне это бред, – продолжала рассуждать Кларк. – Там была кнопка экстренного завершения – она всегда есть, тем более в системах такого уровня риска. Её не могли не запрограммировать, как и список недопустимых действий. В отличие от человека, программа – это просто кусок кода, который не умеет нарушать правила. Её исполнение можно прервать. Пусть даже система была распределена на миллиарды устройств по всему миру одновременно.
– Но проблема ведь была не столько в остановке программы, сколько в нежелании людей всё это останавливать?
– Вообще да, это верно, но… – задумчиво ответила она, а потом резко вскинула голову: – Стоп. Ты что, уже всё знаешь? Зачем тогда спрашиваешь?
– Хочу узнать твоё мнение, а не сухие факты из вашего учебника, – усмехнулся я, аккуратно убирая упавшую ей на лоб прядь волос. – Там пишут неясные предположения, что всему виной анархисты, террористы, хакеры, которые внезапно решили, что пришло время судного дня. Почему-то ни одна из этих версий не показалась мне хоть сколько-нибудь реалистичной.
– Думаю, проблема в том, что доскональная отладка любых сложных систем невозможна. Тех, на которые влияют не только входные параметры, но и их собственное текущее состояние. Это намного сложнее рассчитать. Это ведёт не к дифференциальным уравнениям, которые научились решать больше пятисот лет назад, там нужны алгоритмы намного сложнее. Вот, например, на заре компьютерных вычислений наши предки пытались таким способом точно предсказывать погоду. Даже сделали для этого суперкомпьютер. И выбрали правильный подход. Но оно всё равно не работало. Почему? Потому что компьютер не мог оперировать с числами с бесконечной точностью. Он округлял дроби. Например, двенадцатый знак после запятой. Очень мелкая доля. Одна триллионная. Казалось бы, мелочь. Но эти погрешности наслаивались друг на друга и вместе влияли на итоговый прогноз, внося непоправимые искажения. Так и здесь. Дьявол – он в деталях. Одну упустили – и мир вспыхнул. Сгинул в огне цепной реакции, потому что никому не хватило мудрости остановить это. Не воевать, а поговорить. Могло ли быть иначе?
– Хочешь сказать, человечество не может существовать без войны?
Кларк бросила на меня краткий взгляд и покачала головой. Голубые глаза засияли искорками живого ума, пока она закусила губу, подбирая слова.
– Может, и так. Но я предпочитаю верить в другое. В то, чему меня научила теория игр.
– Теория игр?
– Так называется раздел математики, который изучает оптимальные стратегии и учит принятию решений. Игра – это, конечно, условное название, им просто обозначают спорную ситуацию, в которой участвует две и более стороны. Там много интересных задачек, о которых любопытно поразмышлять.
– Например?
– Например… Ну, представь себе двоих охотников в лесу, которые выследили место обитания редкого оленя. Поймают они его и смогут съесть только если будут работать сообща. Однако олень всё не появляется. Зато вокруг много зайцев, которых легко поймать каждому из охотников. Не таких больших и сытных, но лучше, чем ничего. Но если хоть один побежит ловить зайца, то они точно спугнут оленя. Охоту на него можно считать проваленной.
– Это так не работает. Всегда можно найти другого оленя, – возразил я.
– Это просто мысленный эксперимент, а не ситуация из жизни. Так что прими эти условия за данность, – усмехнулась Кларк. – Можно поймать либо зайца, либо оленя. По одному. Так вот, нет никаких гарантий, что олень всё же появится. Если конкретный охотник будет ждать, то есть риск, что другой убьёт зайца ради себя. При этом гарантий словить оленя всё ещё никаких, пусть это более выгодно обоим. Но они могут вдвоём решить ловить зайцев. Что бы делал ты?
– Я не хожу на охоту с теми, кто станет думать только о своём сытом брюхе. Так что мы бы однозначно ловили оленя без лишней самодеятельности.
– Хороший выбор, – она улыбнулась. – С надёжным напарником это лучший вариант. Но если ты не уверен, то лучше всего просто ловить зайца. Награда меньше, но и риск тоже. И нас учили выбирать именно так.
– Разумеется. Ведь вас учили выбирать не между собой и командой, а между собой и Протоколом, – мрачно заметил я в ответ. – Как ты любишь говорить, вы просто продукты своей среды.
– Ты абсолютно прав. Но тут стоит вспомнить, что друг для друга мы и есть среда. В отдельной задаче игра определяет игроков, но в долгосрочной перспективе именно игроки определяют игру. Вот во что я верю.
– В то, что можно научить всех ловить только оленя? – не понял я.
– В то, что мы – те самые игроки. Те, которые определяют игру. Те, которым под силу изменить правила.
Мы. От краткого слова внутри что-то перевернулось. Задохнувшись от блеска её глаз, я притянул её к себе. Кларк едва слышно ойкнула, когда поняла, что теперь полностью лежит на мне. Но она уже давно не пыталась отстраняться – только замерла и разглядывала, не отводя глаз, будто впервые видела, пока в комнате становилось невыносимо жарко. Или только мне так казалось, когда я смотрел на её губы.
– Значит, мы?
– Да, – тихо выдохнула в ответ она.
Я провёл пальцами вдоль её позвоночника, скользя по мягком льну туники. Кларк подалась вперёд, склонившись ко мне в тишине. Всё вокруг утонуло в цветочном аромате её волос.
– Я сбил тебя с мысли? Извини.
Её губы были в считанных дюймах от моих, когда она едва слышно прошептала:
– По-моему, ты сейчас нарушаешь правила игры.
– Вовсе нет. Я только что изменил их, – возразил я, наконец, сокращая дистанцию между нами.
Я целовал её уже десятки раз, но так и не привык. Не перестал реагировать также остро, как в самый первый раз. Особенно здесь. Особенно сейчас. Даже если это начиналось нежно и ласково. Стоило ей только чуть шире раскрыть рот, позволяя нашим языкам наконец коснуться друг друга – и у меня начинало заканчиваться самообладание. Я не врал, когда говорил ей, что она сводит меня с ума. Так и было, особенно когда приходилось не позволять себе лишнего и отрываться от её губ вместо того, чтобы…
– Ох, – вздохнула она и сползла обратно на постель. Рукой всё ещё касалась моей груди. Даже от этого прикосновения под кожей расползался жар. – Из-за тебя аж голова закружилась. А я ещё хотела про дилемму заключённого рассказать.
– Серьёзно? Ты правда до сих пор думаешь про дурацкие задачки? Это даже обидно.
Я провёл пальцами по её бедру чуть выше колена, слегка задирая ткань. Нежная кожа под моим прикосновением тут же покрылась мурашками.
Её потемневшие глаза неотрывно глядели в мои. Видимо, чтобы проверить на прочность мою выдержку, от которой мало что осталось и без того. Она дышала неровно и глубоко. Смотрела с нетерпением. Не испугалась. Не смутилась. И жажда хотя бы на миг сделать то, что нельзя, только усиливалась. Я сдался. Не мог не сдаться, когда она слегка прикусила губу: заскользил рукой выше, слегка задевая бельё. И ещё выше по животу. Если нельзя было быть с ней так, как хотелось, то можно было хотя бы трогать. Касаться.
Но, настороженный где-то на уровне рефлексов, я внезапно отстранился, прислушиваясь. Вовремя: приглушённый разговор на улице сменился стуком во входную дверь. Кларк тут же отшатнулась, подскакивая и судорожно поправляя свои спутанные волосы. Я, приняв вертикальное положение, начинал злиться, когда чётко расслышал, что внезапный ночной посетитель даже не удосужился дождаться меня снаружи. Именно сегодня. Именно сейчас. Ну, какого чёрта?
– Белл! Прости, что врываюсь, но это срочно! – услышал я обеспокоенный голос Октавии. – Ты здесь?
– Да. Что случилось? – только и успел отозваться я, как сестра уже взлетела по лестнице. Встретившись взглядом с Кларк, которая едва ли могла найти себе место от неловкости, Тави замялась. – Что? Говори, Октавия. Ну?
– Простите, что… Но… Матери меня прислали. Эхо. Ей плохо.
– В каком смысле плохо? – не понял я. – Уже срок?
– Нет. Ещё рано! Я не знаю деталей, но там Нико и несколько его целителей. Я почти ничего не поняла, но говорят, что-то с ребёнком! Матери решили, что ты должен знать.
До меня не сразу дошёл смысл сказанного – ясность мышления до сих пор не вернулась до конца. Целители? Ребёнок? Плохо? Господи.
– Дай мне пару минут переодеться. Я сейчас спущусь, – ответил я сестре.
Она только нервно кивнула и поторопилась отсюда сбежать. Поняла, что не вовремя, но такие новости не могли ждать. Я спиной чувствовал напряжённый взгляд Небесной. Все варианты грядущего разговора в моём воображении мне не нравились. Мы всё время усердно избегали этой темы. Я – потому что боялся её снова потерять, она – наверное, потому что так ей было проще. Оба делали вид, что этого не существует. Как оказалось, зря.
Поспешно найдя тёплую одежду, я обернулся к Кларк, не представляя, что буду говорить. Но она тоже закуталась в тёплое и с самым решительным видом схватила свой планшет. Кратко сказала:
– Я иду с тобой.
– Ты спятила? – опешил я. – Это… Зачем? Зачем всё так усложнять?
– Усложнять? Там на кону две жизни. Я могу спасти их. Остальное не важно.
– Ты не обязана это делать. В том числе ради меня.
– Я знаю, – уверенно заявила она.
– Хорошо. Если ты готова, – сдался я. – Тогда идём.
Я понятия не имел, что и кому Кларк хотела этим доказать. Мне? Себе? Помня её реакцию на сам факт существования Эхо в прошлый раз, я и в этот не ждал ничего хорошего. Но заставлять её остаться было бы ещё хуже. Тогда она бы непременно надумала себе сотню гадких причин, почему я так сильно не хотел их встречи.
Эхо выглядела бледной и замученной, сидела с отстранённым выражением лица, пока вокруг неё суетились целительницы. Отёки были видны невооружённым взглядом. Я не сильно разбирался во всём этом, но слышал, что это всегда было серьёзным поводом для беспокойства. Руками она обхватила свой внушительный живот, будто пытаясь укрыть его от всего мира, напуганная и истощенная. Но когда я подошёл поближе, то даже попыталась искренне улыбнуться.
– Привет. Рада, что ты зашёл узнать, как дела. – Я не успел ответить. Её взгляд выцепил в толпе Кларк, которая говорила с Нико в дальнем конце комнаты. И улыбка тут же померкла. – Что она здесь делает?
– Пришла помочь. Как ты себя чувствуешь?
– Намного хуже с тех пор, как ты притащил сюда её. Ни на секунду не можете расстаться?
От слёз в её глазах на душе тяжким грузом повисла вина – она всё это не заслужила.
– Я не хочу придумывать отговорки или оправдываться. Я козёл. Я виноват. Поэтому просто прости меня за всё. Если можешь. Мы с ней…
– Я уже давно поняла, что между нами всё кончено. Не дура. Но это не значит, что… – она отвела взгляд, стирая слезу со щеки и переводя дыхание. – Знаешь, плевать. Я решила, что для счастья мне хватит этого ребёнка. Моего ребёнка. Я всегда хотела стать матерью. Но сейчас… Выходит, что и эта мечта под угрозой.
– Всё будет хорошо, – ответил я тоске в её глазах. Даже если это было ложью, от правды ей не полегчало бы. Эхо и так всё понимала сама.
– Ты ей доверяешь? Доверяешь ребёнка?
– А ты сомневаешься? – устало спросил я, понимая, насколько всё это странно. Сложно. И безумно тяжело.
– Да. Но я доверяю тебе. Если ты уверен, что она сможет помочь, я вытерплю всё. Только спасите его. Он должен жить, – она снова едва сдерживала слёзы, поглаживая живот. А потом сжалась. Сцепила зубы ни то от обиды, ни то от боли.
– Тебе хуже? – я уже готов был звать целителей, но Эхо только отрицательно мотнула головой и ждала ответа на свой вопрос. – Кларк помогла уже десяткам людей в городе. И Мэди поправилась благодаря её советам. Она не станет вредить тебе.
– Ладно, – бросила в ответ она. – Тогда я готова.
Кларк вскоре подошла в компании Нико и ещё пары целителей. В руках несла пластиковый контейнер – таких было полно в их корабле – и заодно что-то напряжённо высматривала в планшете. Стеклянные колбы с жидкостями, которые подсоединялись к прозрачным трубкам, между собой целители называли капельницей. Они сыпали заумными терминами, вели беседы про какую-то преэклампсию, и если с физикой и химией я был знаком достаточно хорошо, чтобы поддержать разговор, то сейчас все слова звучали как иностранный язык. Небесная избегала смотреть на Эхо, а Эхо в ответ только на неё и смотрела. Тоже явно ни слова не понимала, но давала понять, что тщательно следит за ходом беседы. Полностью бесполезный, я уселся на кресле в углу, чтобы никому не мешать. Со мной рядом устроилась Октавия, с которой мы изредка перебрасывались напряжёнными фразами. Она видела, что я не духе, и абсолютно верно решила не лезть.
Когда с лица Эхо сошла нездоровая бледность после нескольких инъекций и капельницы, я всё же немного расслабился. Она больше не сжимала зубы, борясь с болью. Похоже, что лечение помогло. Это угадывалось и по спокойному лицу Нико. Когда Небесная стала складывать свои ампулы, шприцы и бинты внутрь контейнера, я понял, что опасность миновала.
– Ты можешь идти отдыхать, – сказал Нико, взглянув на неё. – Мы дальше справимся сами.
– Если это повторится, вы знаете, что делать. Я оставлю вам препараты. – Она поднялась на ноги, передавая медикаменты одной из помощниц Нико.
Эхо долго смотрела на неё и едва слышно выдохнула:
– Не знаю, почему ты мне помогала, но спасибо тебе, Небесная.
– Береги себя, – пожелала в ответ Кларк.
А потом, не выдержав всей странности ситуации, кратко кивнула и отошла в сторону, накидывая на плечи тёплый плащ. Поторопилась покинуть комнату как можно скорее.
– Я рад, что тебе лучше, – тихо произнёс я.
– Я тоже. И что дальше? – с горечью в голосе спросила Эхо. – Пойдёшь с ней?
Матери и целители здесь были намного полезнее меня, но я всё равно уверил:
– Останусь, если ты хочешь. Только скажи.
– А ты хочешь? Хочешь остаться? Не ради долга или ответственности. Ради меня. – Я взглянул на неё, не зная, что ответить, а она и так поняла всё без слов. Не хотела жалости и при этом поняла, что иного я дать ей не мог. – Тогда уходи. Сейчас. Уйди! Когда смотрю – только хуже становится. Мне это не надо. Я справлюсь сама.
– Эхо…
– Прочь! – воскликнула она и тут же отвернулась, не желая даже смотреть.
На нас оглянулись целители, и я молча кивнул. Ушёл, чувствуя спиной её взгляд.
Кларк ждала на улице, теребя в руках планшет и что-то напряжённо высматривая в снеге у себя под ногами. Как всегда, строила одной ей понятные логические цепочки. Я даже немного боялся её умозаключений, но и лезть в душу тоже не рисковал. Потому мы шли к дому по пустым улицам спящего города в звенящей тишине. Только снег скрипел под ногами. Когда я оставил вещи внизу и поднялся наверх, в спальню, она уже сидела на краю постели, сложив руки на колени. Смотрела в стену с самым отрешённым видом. В тот день в Полисе, когда я вытащил её из лап «Второго Рассвета», её взгляд был похожим. Но я до сих пор не понимал, что он значит.
Я присел перед ней. Взглянул снизу вверх, всматриваясь в лицо. Взял за руку. Она не протестовала. Не шевелилась.
– Я безумно тебе благодарен за то, что ты сделала. Ты невероятная. Но ты же сейчас думаешь про всё это. И я вижу, что тебе больно. Зачем ты пошла?
– Я хотела понять, что почувствую. Ведь если я захочу остаться, мне нужно будет как-то к этому привыкнуть. Это никуда не денется. Я пытаюсь. И… – она осеклась.
– Не получается? – со вздохом я поймал её печальный взгляд.
– Я даже не знаю, как сейчас называются наши отношения, что между нами и…
– И?
– И… Мне очевидно, со мной всё не так, как с ней, верно? И я… У вас с ней ведь было серьёзно.
– Вот именно. Было, – уверенно ответил я. – Я не могу ничего изменить в прошлом. Но ничего большего тут нет. О них будет заботиться Совет матерей, и они уж точно ни в чём не будут нуждаться. А я не собираюсь никуда уходить.
Неужели она пошла со мной ещё и затем, чтобы убедиться, что в этом я не соврал? Чтобы открыто продемонстрировать всем, включая Эхо, что мы вместе? Или стала думать, что я мог бы засомневаться в своём решении быть с ней после сегодняшнего? Кларк не спешила ничего говорить, оставляя меня мучаться догадками, и они сводили меня с ума.
– Послушай, – наконец, выдохнул я, вглядываясь в её глаза. – Я от своих слов не отказываюсь. То, что я предлагал на корабле, всё ещё в силе. Всё на твоих условиях. Значит, только с тобой. Так я тебе обещал, таково моё слово. Если ты смогла забыть про свой Протокол, почему я не могу сделать то же самое с нашими традициями для тебя? Как я и говорил, это не законы. А если кто-то попробует обидеть тебя или убедить в обратном – присылай ко мне на личную беседу. Я лично объясню, как вредно для здоровья иметь излишне длинный нос.
Она тихо вздохнула в ответ, расслабляя напряжённую линию плеч. Даже почти ссутулилась, обхватила себя руками. Я поднялся и сел на постели рядом с ней. Приобнял, прижимая к себе. Надеялся, что поняла. Надеялся, что поверила. Кларк сидела неподвижно, будто боялась пошевелиться или даже вздохнуть.
Наконец, она внезапно заговорила:
– Рэйвен была единственной из всех, у кого оставалась красная кровь. И она единственная была беременна. Её кровь не так давно изменила цвет, стала как у всех. Её тест на беременность теперь тоже отрицательный. И, возможно, эти выводы преждевременны, но ваши проблемы с рождаемостью тоже напрямую связаны с вирусом. С большой долей вероятности. Огромной. И мы… Я не уверена, но думаю, что мы теперь бесполезны для подобного рода задач. С нашими идеальными генами, которые и создали чёрную кровь. Такая вот ирония. Скорее всего, мы бесплодны. Чёрт, это даже смешно.
– К чему ты это? – не понял я. – Ты что… переживаешь из-за этого?
– Не то, чтобы очень. Нет. Не переживаю. Мне-то нормально. Но… у вас это важнейшая часть общества. Священный долг. Самое желанное. Повод для гордости. Я сама видела, как сейчас половина всех ваших целителей была прямо там, в панике, в ужасе, даже если бы кто-то умирал, кажется, они бы волновались меньше. Они ловили каждое моё слово, буква в букву переписывали всё из планшета, и… наверное, в этом я всегда буду здесь чужой. Вряд ли захочу чего-то подобного для себя. А даже если передумаю, то, возможно, всё равно никогда не смогу. Из-за чёрной крови. Как долго это будет тебя устраивать? Если не слишком, то тогда какой во всём этом смысл? И что будет потом?
Я даже дыхание задержал, чтобы не выдать своего изумлённого замешательства. Провёл по макушке, коснулся её подбородка, заставляя посмотреть на меня. Встретился с растерянным взглядом и покачал головой. Это она что, решила, что я хотел быть с ней, чтобы, как «Второй Рассвет», заполучить от неё детей? Или что собирался бросить из-за её нежелания или невозможности их иметь? Или что просто хотел развлечься краткой интрижкой с экзотичной чужачкой, чтобы потом позабыть её и снова вернуться к Эхо?
Боги, как только можно было до такого додуматься? Я сперва изумился, но потом понял, что, наверное, довольно просто и легко, если взглянуть со стороны, как я понёсся среди ночи к своей бывшей. Твою же налево… И какого только чёрта всё было так сложно?
– Хочешь честно? Мне до всего этого нет никакого дела, пока тебя всё устраивает. Мне нужна ты. И всё. Без каких-то дополнительных условий. Не для краткой интрижки. Не для корыстных целей. Не для чего-то ещё. Просто чтобы ты была рядом так долго, как хочешь. Потому что я совсем не хочу, чтобы вот это между нами заканчивалось. Точно не сегодня и не завтра. И, возможно, никогда.
Что-то изменилось в её лице, оно посветлело, а глаза на миг сверкнули отражением пламени камина.
– Правда?
– Да. Чистая.
Окончательно изумляя меня, Кларк вдруг вполголоса попросила:
– Тогда… Может, мы продолжим с того, на чём остановились?
Чтобы избавиться от любой возможной двусмысленности, потянулась к моим губам. Коснуться их не успела. Я опрокинул её на постель и навис сверху, не понимая, как всё ещё не стянул с неё это хлопковое подобие платья. Как после таких заявлений всё ещё не послал к чёрту все свои благородные устремления. Ей не стоило говорить такие вещи. Не стоило позволять мне приближаться губами к её уху и шептать отрывистое:
– А на чём мы остановились? На этом?
Но вместо того, чтобы остановить меня, Кларк глубоко задышала. Выдохнула рвано и едва слышно, вздрогнув от поцелуя за ушком. Зарылась пальцами в мои волосы, прижимаясь ближе. Неужели так хотела забыть всё, что было прежде? Или заставить забыть меня? Ещё раз убедиться, что я не лгал?
– Кажется, да, – прошептала Небесная хрипло. – Похоже на то.
Что она только со мной творила? Не получалось оторваться от её губ. Не получалось перестать хотеть большего. Я снова забрался под её одежду, уже не так осторожно, почти требовательно, больше не сдерживал себя. Вёл пальцами по бархатной коже бедра, по плоскому животу и выше, накрыл ладонью упругую грудь. Едва не простонал ей в губы, чувствуя, как в ответ на простое касание сосок тут же затвердел. Стоило его просто нежно погладить – и Кларк зажмурилась с прерывистым вздохом. Слегка выгнулась, запрокинув голову, будто специально сводила меня с ума изящным изгибом шеи. Её пульс под моими губами становился всё быстрее. Мой собственный, кажется, тоже.
