Текст книги "Сто тысяч миль (СИ)"
Автор книги: Sabrielle
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 45 страниц)
Не знаю, на что он купился больше – на мою актёрскую игру или на своё собственное стремление выдать желаемое за действительное – но отправился делать именно то, что я хотела. Выпроваживал лаборантов сегодня на отдых пораньше. Возражать Уоллесу никто не пытался. Я успела написать Рэйвен и Джону короткое сообщение, чтобы были готовы, а затем коснулась свёрнутой тканевой салфетки в кармане костюма. Я вымочила её в сжиженном газе. Приложить ко носу и рту – вырубит за секунд тридцать. Это не хлороформ, которому нужно было пять минут, это – будущее. Сердце испуганно билось в груди от ужаса ситуации, в которую я сама себя загоняла, но выбора не было. Пропуск сам себя не добудет. А кем был Кейдж по сравнению со «Вторым Рассветом»?
– Знал, что ты не устоишь, – Кейдж резко со спины схватил меня за плечи, и раньше, чем я успела вздрогнуть, провёл по моей руке. Нырнул в карман и вместе с моей ладонью сжал салфетку, склонился к уху: – Знал, что ты не устоишь перед желанием попробовать меня обмануть. Думаешь, что самая умная, дорогуша? Ошибаешься. Но сейчас получишь всё, о чём просила.
Я застыла. А потом подумала, что Уоллесу до навыков землян ещё дальше, чем мне. У моей шеи не было кинжала. На «Ковчеге» меня не зря учили самообороне. Со всего размаху я ударила его локтем по рёбрам и успела развернуться. Он всё равно схватил мои завязанные в хвост волосы. Потянул на себя. Я вцепилась обеими ладонями в его запястье, а потом крепко обхватила мизинец. Вывернула в обратную от запястья сторону прямо к себе. От боли он разжал хватку и согнул руку в локте. Дал мне пару мгновений на атаку – и я ими воспользовалась. Быстрым движением ударила прямиком в солнечное сплетение. Несмотря на то, что я была явно слабее, такой удар ему не понравился. От боли он согнулся пополам и глухо застонал.
Салфетка, пропитанная усыпляющим составом, валялась на полу. Нужно было только схватить её и организовать простецкий захват со спины, чтобы приложить к лицу. Поднять я успела, а вот обойти Кейджа – нет. Он толкнул меня на пол, всем весом навалился сверху. От удара в голове помутилось. Крепко, до синяков, до боли ублюдок вцепился в моё запястье, пытался усыпить меня моим же средством, прижав к лицу салфетку. Я едва выдерживала давление, второй рукой пытаясь достать своё спасение из рукава костюма.
– Знаешь, что случилось с предыдущим подонком, который пытался сделать то же самое, что и ты? – прошипела ему в лицо я, тяжело дыша.
– Ему понравилось? Ты ведь сама напросилась, маленькая сука!
– Ему повезло, потому что я до него не добралась. А вот от тебя удача отвернулась, ублюдок.
Одним резким движением я воткнула крохотный кинжал прямиком ему в глаз. Брызнула кровь, Кейдж издал пронзительный вопль, откатываясь в сторону. Протяжно скулил, когда я вытащила его и прижала лезвие к его сонной артерии на шее.
– Только пошевелишься – будешь смотреть, как твоя кровь зальёт всю лабораторию за пару минут. А потом ты сдохнешь, мразь.
– Отец выпотрошит тебя, дрянь!
– И даже здесь не можешь без папочки. Ты так жалок. Где пропуск? Говори!
Кейдж снова завыл от боли в развороченной глазнице. Двери в лабораторию внезапно распахнулись, являя взору слегка перепуганных Рэйвен и Монти. Джон появился следом, сжимая в руке пистолет, похоже, отобранный у кого-то из охраны.
– Ну, вот. Мы старались прийти вовремя и, кажется, всё равно опоздали на вечеринку, – выдал Мёрфи, покачивая головой.
– Мне тут вообще-то помощь не помешает, – раздражённо бросила я.
– Понял-понял, – Джон в защитном жесте поднял руки, а потом в несколько быстрых шагов оказался рядом, прижимая дуло пистолета к виску президентского сына. Монти скрутил его руки в крепкий захват.
Я отодвинулась, слегка переводя дыхание и пряча кинжал обратно в ножны. Мысленно отметила необходимость поблагодарить Беллами за подарок. Кажется, сработало. Рэйвен рванула к компьютерам, пока Джон доставал пропуск из внутреннего кармана пиджака Кейджа. Протянул его мне и кивнул в сторону Рейес. Я поняла всё без слов: взяла его и тут же отнесла ей. Она приложила его к специальному датчику, и теперь нам был предоставлен наивысший уровень доступа в системе, кроме, разве что, президентского. Все действия этого уровня привилегий тщательно отслеживались отделом внутренней безопасности. Именно поэтому раньше мы даже не пытались брать тот же пропуск у Аарона, а теперь… Теперь пришло время выйти из тени.
Парой команд Рэйвен заблокировала все внешние двери, ведущие в лабораторный отсек, и принялась за ту самую лазейку, которую нашла ночью. Джон и Монти потащили скулящего Уоллеса к техническим помещениям с воздуховодами. Для пленника в руках у Грина был моток жгутов. Кейдж уже умолял усыпить его хорошей дозой наркоза, потому что боль стала ужасающей, а я только зло усмехнулась про себя. Терпение, мистер Уоллес. Терпение.
Под потолком раздалась тревожная сирена. В лампах помимо ламп дневного света замигали яркие красные светодиоды.
– Внимание! Уровень угрозы – оранжевый! Внимание! Уровень угрозы – оранжевый! Всем проследовать в доступные капсулы безопасности. Внимание!..
– Всех лучших программистов явно забрали на «Ковчег». Нашу систему я так и не смогла взломать за пять лет. А их код – говно. В дуршлаге и то меньше дыр, – гордо выпрямив спину, сказала Рэйвен. – Сейчас они будут пытаться заблокировать нас или ломануть. Но стоит ли мне говорить, что ни на то, ни на другое у них нет шансов? – на её губах играла довольная улыбка. – Знаешь, почему? Потому что я взломала и вырубила их первыми. Мёрфи подсказал трюк. Пока они разберутся с этой маленькой пакостью, которую я отправила на главный и резервный узел маршрутизации, наверное, пройдёт пара дней. Хотя с их уровнем компетенции это даже излишне оптимистичный прогноз.
Введя ещё пару кратких команд, она вывела на мониторы лаборатории камеры наблюдения по всему бункеру. В коридорах начиналась паника и лёгкая давка. В толпе легко можно было рассмотреть отряды охраны, распихивающие обычных обитателей «Маунт Уэзэр», чтобы вверенная им важная шишка могла спокойно добраться до «капсулы безопасности». Пока Рейес наслаждалась результатом своих трудов, Монти и Джон попеременно помогали мне подключить трубки к ёмкостям с газом и аэрозолем. Связанный Кейдж продолжал орать и сыпать угрозами и оскорблениями, наблюдая за нашей работой. Больше всего его, наверное, бесило то, что нам было полностью на него плевать. Когда мы заперли его, то даже не удостоили права на последнее слово.
Сирена внезапно стихла. Отключили. Про громкой связи объявили, что тревога была ложной – просто учения. Враньё. Но ловушка уже захлопнулась. Рэйвен вывела на экран картинку из капсулы безопасности, где собрался ближайший круг президента. Он сам сидел во главе стола, а его приближённые копошились вокруг. Я с удивлением заметила, что Аарона среди них не было. Похоже, они почти сразу поняли, что аварийная сигнализация была лишь провокацией. Но всё равно не додумались, чьей и зачем, пока не стало слишком поздно.
Рейес ввела несколько команд в терминале и притворно виновато пожала плечами.
– Упс. Кажется, теперь они заперты там. Не смогут уйти без моего разрешения. Беда.
– Что, будем начинать операцию «Газовая камера»? – весело спросил Джон.
– Кларк, дорогая, позволь поинтересоваться, что происходит? – донёсся по громкой связи голос президента Уоллеса. – Я смотрю за вами через камеру наблюдения, и увиденное приводит меня в крайнюю степени ярости и замешательства.
– Вы не поверите, но я с самого начала испытываю к вам те же чувства, – я улыбнулась, глядя на монитор. – Президент, а где Кейдж? Почему он не с вами? А, да, точно. Он у нас. Извините. Вы, наверное, расстроены, но не делайте пожалуйста резких движений. У нас есть доступ ко всем камерам наблюдения. Если я увижу, что нашим людям что-то угрожает…
– Ты изуродовала моего сына! Поверь, за это твои люди будут страдать! И ты! Ты будешь! Ты пожалеешь, что решила предать меня, Кларк!
– Президент, а вы знаете, как действуют нервно-паралитические газы?
– Отпусти моего сына сейчас же, чокнутая, и я не убью вас всех к чёртовой матери в качестве благодарности! Слышишь меня?!
– Так и думала, что нет. Знайте, что в норме передача нервного импульса к мышцам прекращается из-за гидролиза ацетилхолина. Но определённые соединения фосфора заменяют в нём нужную связь на ковалентную, блокируя этот процесс. Нервный импульс не прекращается…
– Чокнутая! – перебил меня Уоллес яростным рёвом. – Да я лично выпотрошу тебя, дрянь!..
– Разумеется. Но это позже, – спокойно улыбнулась я. – Пока слушайте внимательно, господин президент. При отравлении нервно-паралитическим газом появляется затруднённое дыхание, затем удушье, рвота, боль по всему телу, сначала – лёгкое подёргивание в мышцах, затем – крайне мучительные судороги. Там ещё много неприятных сопутствующих симптомов, но самые ужасные, конечно, это последующая кома и смерть. Если не хотите такой участи для себя, своих сторонников и Кейджа, то остановите свои карательные отряды, которые вы отправили выламывать нашу дверь. И те, что отправили по души моих людей. Прямо сейчас. И прямо здесь. Я жду.
– Да что ты несёшь?! Какой нервно-паралитический газ?! У тебя десять баллонов наркоза, идиотка! Что ты сделаешь? Усыпишь нас? – он почти смеялся с моего дурацкого плана.
– А, точно. Я не рассказала вам один интересный факт про пентатриосфен, президент. Замоталась. Забыла. Простите. Вы не могли о нём знать, разумеется. Дело в том, что совсем недавно наши врачи случайно обнаружили этот эффект на «Ковчеге». Чуть меньше десяти лет назад. Газ слишком хорошо реагирует с хлоридом фосфора в любой форме. И после реакции распадается на пару безобидных соединений и крайне качественное отравляющее вещество. Очень токсичное. Нужно только смешать в достаточном объёме. Например, в вентиляции. Дальше всё случится само собой.
– Ха-ха! Господи! Ты правда думала, я куплюсь на этот блеф? В самом деле?! Что за сказки?!
– Я ждала, что вы не поверите. Иначе зачем мы, по-вашему, запечатали вашего сына в той герметичной комнате с воздуховодами? Рэйвен, там же есть камера?
– Разумеется, – улыбнулась Рейес. Вывела на экран рядом с президентом картинку интенсивно пытающегося выбраться из жгутов Кейджа. Его тело крупно дрожало. Цвет лица посерел, из единственного уцелевшего глаза крупным потоком текли слёзы. Из второй глазницы лилась кровь. Он часто кашлял, скручивался и извивался в своих путах. Лицо и волосы блестели от пота.
– Эта картина ничего не напоминает вам, президент? Взгляните. Затруднённое дыхание. Дрожь. Рвота. Боль. Мучительные судороги. Ничего не напоминает по симптомам?
– Что ты наделала? Что ты наделала?! Прекрати! Немедленно!
– Это можете прекратить только вы, – я снова улыбнулась, поворачиваясь прямиком в камеру. – Включите громкую связь. Обратитесь к своему народу. И отрекитесь от своего престола прямо сейчас. Подайте в отставку. Назначьте временно исполняющим обязанности президента Аарона и сдайтесь под стражу. Вот мои требования. Или одно нажатие кнопки – и эта смертоносная смесь отправится прямиком к вам, когда мы откроем заслонку. Вы и ваши генералы сдадите пост посмертно.
Кейджу становилось совсем плохо. Крупная дрожь постепенно переходила в редкие приступы судорог. Хорошо, что не было звука – я не хотела слышать его крики. И так знала, как они будут звучать. Знала, как все мышцы скоро сойдут с ума, разгибаясь и сокращаясь. Я слышала и видела это с десяти лет в своих снах – с тех пор, как случайно разбила все запасы атропина на складе. В тот самый день, когда пентатриосфен впервые превратился в пентатрифосфин в лаборатории «Ковчега» и отравил невиновного человека.
Теперь, впервые в истории, этот газ помогал восстановить справедливость. Шестёрки Уоллеса, будто крысы, заметались по комнате, безуспешно пытаясь открыть дверь, крича кому-то приказы и угрожая. Карательные отряды, направленные к нам, замерли посреди коридоров на полпути. Сам Уоллес почти плакал, глядя на страдания своего любимого сына, и явно сходил с ума от мысли, что ничего не мог сделать. Неприятная дрожь отвращения к себе прокатилась вдоль позвоночника. Я делала жестокие вещи и раньше. Но так хладнокровно – впервые.
– Так что, президент? Поняли, что я не шучу?
– Ты чудовище, Кларк. Ты заслуживаешь самой мучительной смерти, – наконец, отозвался он. – Я был добр к тебе, и вот чем ты мне отплатила. Маленькая сука. Ты сдохнешь.
– Когда-нибудь – определённо. Но, видимо, не так быстро, как вы. Потому что я начинаю терять терпение. Одно нажатие кнопки, господин президент. И всё.
– Пошла ты!
– У Кейджа есть ещё где-то минут двадцать до того, как он потеряет сознание. И ещё через двадцать, если не ввести атропин, его дыхательную мускулатуру полностью парализует. Остановится сердце. Будем смотреть вместе?
– Говори, – один из друзей Уоллеса придвинул к нему микрофон. – Мы не хотим сдыхать из-за твоих амбиций, Данте.
– И что сказать? Отдать пост? Аарону?
– Радуйся, что она выбрала твоего сына, а не повстанцев, – рявкнул ещё один. – Говори, мать твою!
– Хорошо. Ладно, – сквозь зубы процедил президент. – Думаешь, Аарон всё тебе простит, Кларк? Он отомстит тебе за брата. И отомстит за такое унижение нашей семьи. Ты поплатишься! Ты будешь страдать!
– Вот и увидим, – только улыбнулась в ответ я. – А пока – говорите.
Несколько мгновений спустя по вещательной системе разнёсся голос бывшего президента. Всё было кончено. Данте сослался на своё состояние здоровья и назвал своим преемником Аарона. Генералы приняли его отставку и признали его сына легитимным руководителем бункера. Я смывала с лица и рук кровь Кейджа и смотрела по камерам, как освобождённый младший Уоллес принимает на себя командование. Возможно, мы сделали неверную ставку. Возможно, верную. Только Аарон мог остановить запланированную атаку на «Ковчег». И я надеялась, что он не забудет, благодаря кому получил желаемое, когда Рэйвен открывала ему и бригаде медиков доступ в лабораторию.
– Кларк Гриффин и её команда по спасению мира, – усмехнулся горец, гордо расправив плечи. Джульетта стояла рядом с ним, по-хозяйски держа его за локоть.
– Президент Уоллес и его первая леди, – ответила я, склонив голову вбок. – С вероятностью в девяносто процентов Кейдж будет овощем в ближайший год. Или больше. Давай сразу проясним, собираешься ли ты мне за это мстить.
– Я думаю, что он ещё никогда не был так близок к нормальному человеку, как сейчас. Я даже хотел благодарность тебе выписать. Но сначала, конечно, задать много вопросов. Поговорим?
– Конечно.
– Скажи сразу: ты предала меня, а потом и отца решила предать, или так всё было задумано с самого начала?
Я хитро улыбнулась:
– А какой вариант тебе больше нравится?
========== Глава 28. Беллами ==========
В доме было тихо. Я не включал свет – хотел дать себе немного времени собрать мысли в кучу и сидел в полумраке, гипнотизируя взглядом стоящие передо мной стакан и бутылку виски. Я на всякий случай принёс их сюда и пообещал себе, что буду делать глоток этой гадости каждый раз, как стану психовать. Пока не сорвался. Но был близок к тому, чтобы просто швырнуть проклятые стекляшки в стену. А потом разнести всё в этой комнате. В этом доме. В этом городе. Может быть, тогда полегчало бы. Хотя вряд ли.
На стук в дверь я даже не обернулся. На тихие шаги от двери – не возмутился. Эхо села рядом, глядя обеспокоенно и взволнованно. Положила ладонь на моё предплечье. Я не шевелился. На это не было сил.
– Я знаю, что ты приходил. Понимаю, почему не остался – дела, но сейчас я хотела… Мне очень жаль. Правда.
– С чего вы все решили, что мне нужна ваша жалость? Я такой жалкий?
– Беллами…
– Я не маленький мальчик, который ушиб коленку! Мне не нужны сопли, мне нужен план!
– Я знаю, – тихо отозвалась она. – Но ничего в этом не смыслю. Прости.
Я покачал головой, понимая, что злился не на того. Просто совсем уже съехал с катушек. Дебил.
– Нет, это ты прости. Как твоё здоровье?
– Всё замечательно. Целители дают мне лекарства, благодаря ним я отлично себя чувствую. Уже жду не дождусь, когда смогу подержать его на руках! Он такой активный, особенно днём. Иногда так сильно пинается. Точно будет такой же сильный, как ты.
– Я рад, – я через силу улыбнулся.
– Небесные же предали тебя, да? Они обещали вернуться, но остались с горцами.
– Что?
– Она бросила тебя.
– К чему ты это?
– Переживаю. И очень хочу поддержать…
Она обвила меня руками за шею и потянулась вперёд. Почти успела поцеловать. Я отпрянул, отстраняясь, и оторопело на неё посмотрел.
– Ты хочешь поддержать или затащить в постель?
– Разве для тебя это не одно и то же?
Я растерянно моргнул, не понимая, факт это или попытка задеть.
– Я думал, мы прояснили всё ещё тогда. Что изменилось?
– Всё изменилось, – она отпустила руки и отвернулась, пряча слёзы. – Мне плохо без тебя. Что я такого сделала, что ты даже смотреть на меня не можешь?
– Ничего. Но я не в настроении. Пожалуйста, уходи.
– Почему? Опять она? Её даже здесь нет! А мы… У нас скоро будет ребёнок! Почему мы не можем попробовать снова?
– Грядёт битва. Я не уверен, что вернусь живым. Отпусти и забудь, Эхо. Так тебе будет проще. Я не смогу дать тебе то, что ты хочешь.
– Зачем ты так? У нас же всё получалось! Я просто хочу быть рядом. Я всегда была! И больше ничего не просила. А она бросила тебя, даже не подумав дважды, Беллами, хотя ты делал для неё всё!
Её слова ударили по самому больному. Мало мне было бесплодных попыток привести мысли в порядок и мучительных размышлений о Джине и Мэди, Эхо решила добавить ещё. Нахмурившись, я зло посмотрел на неё.
– Хочешь заставить меня забыть её? Или возненавидеть? Я тоже. Я тоже этого хочу! Но у меня не получается ни то, ни другое. Никак. Совсем!
– Но ведь скоро это пройдёт.
– Думаешь? Думаешь, пройдёт? И правда хочешь быть рядом? Будь. Но ты готова делать это с мыслью, что каждый раз, как я буду прикасаться к тебе, я буду думать о ней? Готова знать, что к тебе я никогда не испытывал и доли того, что испытываю к ней? Готова понимать, что нет ни мгновения, когда я бы не мечтал встретить её снова? Готова?
От моих жестоких слов она дёрнулась, будто от пощёчины. Резко встала.
– Да как ты можешь?! За что? За что?! На что я вообще рассчитывала, приходя сюда унижаться? Эгоистичная сволочь, вот ты кто! Пользуешься всеми вокруг и выкидываешь по ненадобности. Наигрался – и бросил. И забыл. Может, ты заслужил то, что в итоге получил? Подумай об этом! И если мучаешься – мучайся! Какая же я была дура…
Я всё же швырнул бутылку в стену, как только за ней захлопнулась дверь. Зарычал от бессилия, зарываясь пальцами в волосы. Лучше пусть ненавидит, чем страдает от ложных надежд. Лучше пусть проклинает, чем плачет, когда я погибну в битве. Я мог бы промолчать и позволить ей остаться. Дать ей возможность дальше добиваться того, что она никогда не сможет получить. Мне было бы даже удобнее иметь под боком явно влюблённую в меня Эхо. Может, было бы не так одиноко. Не так тоскливо. Но с тех пор, как я испытал все грани этого чувства на своей шкуре, я понял: она заслуживала большего. Лучшей судьбы, чем довольствоваться одними только неоправданными ожиданиями. Или уживаться с фактом моей смерти. Пусть даже для этого пришлось сделать ей больно. Очень больно.
Облокотившись на стол и закрыв глаза, я вздохнул. Весь этот дом стал насквозь пропитан Кларк. Её улыбками, смехом и блеском глаз цвета июньского неба. Я и сам будто только этим и дышал, а теперь меня оставили без воздуха. На комоде всё ещё неряшливой стопкой лежали её записи. На спинке кресла раскинулась её тёплая шаль. Взгляд зацепился даже за оставленные на тумбе кружки – её и мою. Всё выглядело так, будто она просто ненадолго ушла. Будто скоро вернётся, вновь заполнив всё вокруг своим светом и лёгким ароматом цветов.
Но она решила иначе. Я до сих пор не мог понять: почему? Я бы ведь и так сделал всё, что обещал. Даже без всего, что между нами было потом. А если не ради своей выгоды, то зачем? Зачем было давать мне надежду, если она всё равно собиралась так хладнокровно её отобрать? Зачем было целовать на прощание так, будто она в самом деле ко мне что-то чувствовала? Будто хотела остаться?
Внезапно промелькнувшая мысль заставила замереть. Что, если она сделала со мной то же самое, что я сделал сейчас с Эхо? Вынудила бросить её там? Обманула? Зачем? Вряд ли по своей воле. Тогда слова Тави про кольцо обретали смысл. Да и всё остальное – тоже. Один я оказывался ещё большим идиотом, чем мог себе представить. Уцепился за своё раненное самолюбие вместо того, чтобы подумать головой. И этим, возможно, совершил очередную непоправимую ошибку. Бросил её там, когда должен был остаться и разобраться в ситуации.
Я заставил себя встать. Хватит. Хватит тонуть в этом болоте из самокопания. Время утекало сквозь пальцы. И оно было не на моей стороне. Я бросил всё в Совете не для того, чтобы жалеть себя. Передохнул немного – и достаточно. Пора было идти исправлять то, что ещё можно было исправить. Какой ценой – плевать.
Линкольн вовремя напомнил мне, что я никогда не хотел решать чужие судьбы. Что я не имел права использовать своё положение, если это подвергнет риску благополучие Клана. Не имел права решать, биться им или сдаться. Но и принять их решение со спокойной душой тоже не смог бы. Поэтому я выбрал единственный допустимый для меня вариант. Решить свою проблему самому, не впутывая внешние силы. Самому разыскать и спасти Джину с дочкой.
Я нацепил боевые доспехи, взял меч, кинжалы, лук и колчан стрел. Немного еды и воды. Да, найти их будет непросто, но в одиночку шансы на успех были намного выше. Большая группа давала больше преимуществ в силе, но при этом сильно страдала скрытность. В прошлый раз вояки «Второго Рассвета» обнаружили нас достаточно быстро. Не стоило думать, что эти будут в чём-то хуже или тупее. А сам Роан и без того уже доказывал, что он тот ещё хитрый сукин сын.
– Эй, Блейк, куда-то собрался? – донеслось мне в след раздражённое, когда я вышел из дома. Обернулся. Быстрым шагом меня нагоняла Эвелин. – Решил пойти поплакать в пустоши?
– Чего тебе? – зло отозвался я. – Нарываешься?
– Пытаюсь не дать тебе сдохнуть зря.
– Чего?
– Заседание Совета ещё не закончилось. Ну и бардак ты там устроил! Мы чуть не поубивали друг друга, а ты такой как будто ни при чём. Вышел погулять тут белый и пушистый.
– Заткнись. Я не в духе, – процедил я.
– Пойдём. Тебя все ждут.
– Кто ждёт?
– Командиры. Они отказались принимать твою отставку.
– И что я, по-твоему, должен с этим сделать?
– Сто раз уже сказала – поговори с ними!
– О чём? Я бросил всё не потому, что струсил…
– Да-да, – перебила она. – Ты бросил всё, чтобы героически пойти умирать в одиночку, потому что ты благородный до тошноты. Ой, бесишь на самом деле. Но не трудись оправдываться. Я же не первый день знаю тебя. И все остальные в Совете – тоже. Именно поэтому они против твоего самоустранения. Мы долго спорили и едва не передрались, но в итоге решили совместить приятное с полезным.
– В смысле?
– В прямом. Сдаваться никто не намерен, а, значит, битва неизбежна. Мы можем вместе попробовать освободить Джину и Мэди. Попадёмся и нарвёмся на драку – так тому и быть. Это ничего не изменит. А с подмогой и ресурсами Клана у тебя явно будет побольше шансов, чем в одиночку, рыцарь ты наш недоделанный.
– Они хотят этого?
– Естественно. В любом случае, нас прирежут первыми. Если не на поле битвы, так после неё за то, что посмели возглавлять сопротивление. Сдадимся – то же самое, только без весёлой расчленёнки. Когда конец один, такие решения даются легче лёгкого. Надеюсь, у тебя есть хоть какое-то подобие плана?
– Если ты заткнёшься и дашь мне подумать, оно появится немного быстрее.
– Другой разговор, – довольно усмехнулась она. – Идём?
– Только оставлю оружие и вещи. Спасибо, Эвелин.
– Друга своего закадычного благодари. Это он заварил всю эту кашу и отправил меня за тобой. А я, как ты знаешь, просто никогда не отказываюсь от хорошей потасовки.
Когда я вошёл в зал, все командиры поднялись со своих мест. Встречали меня стоя, будто не на бюрократическом собрании, а на построении перед битвой. Я снова испытал ту же смесь благодарности и недостойности такой чести, как в тот день, когда меня избрали Главой Совета. Молча встал рядом со своим местом, выжидающе глядя на них. Они заговорили, окружив меня плотным кольцом.
– Мы не можем принять твою отставку, командир. Люди верят в тебя. Вести их в битву должен тот, кто прежде никогда не пасовал перед лицом «Второго Рассвета». А тебя избрали именно за это. Их боевой дух падёт, как только они поймут, что ты нас покинул.
– На месте Мэди и Джины могли оказаться любые мать и ребёнок Клана. Оставлять их в беде – недопустимо, потому что они в первую очередь «наши». И уже потом – твои близкие.
– Покажем подонкам, что с нами лучше не связываться. Снова, потому что нормально они с первого раза явно не поняли.
Эвелин не соврала. Понимание, что они до сих пор в меня верили, необъяснимым образом придало сил. План начинал вырисовываться в голове сам собой, пока командиры один за другим выражали мне свою солидарность. Жали руку, похлопывали по плечу, говорили краткие слова поддержки. Пусть распри никуда не делись, но сейчас перед лицом врага они не имели никакого значения. И если они просили меня сражаться с ними – кем я был, чтобы отказать?
Окинув взглядом зал, я усмехнулся:
– Тогда нам пора пригласить Его ублюдское Величество на переговоры. Отправим ему письмо, что готовы сдаваться. Выставим условие, чтобы взял с собой Джину и Мэди. Напишем, что сдача города допустима только после того, как мы увидим их живыми и невредимыми.
– Это не будут переговоры равных противников, – возразила Индра. – Они изначально смогут диктовать свои условия.
– Зато мы выиграем время – не надо будет искать их по бескрайним лесам. Сразу встретимся лицом к лицу. А там будем смотреть по обстоятельствам.
– Готовимся к битве?
– Само собой. На рассвете – срочная мобилизация всех отрядов. Полный список всей техники и её состояния должен быть у меня на столе не позже полудня. У нас есть считанные дни, чтобы подготовиться. Второго шанса не будет.
– Мы его им давать и не собирались, – усмехнулся Артигас.
И пока все расходились, я смотрел на огромную карту на стене. Когда-то я мечтал целиком победить «Второй Рассвет», но теперь понимал, почему Луна тогда надо мной посмеялась. Сохранить в этом переменчивом мире статус-кво – уже невероятная роскошь. Без техники Небесных у нас не было бы шансов даже на это. Лучшее, чего мы сможем добиться – заставить их отступиться. Передумать к нам лезть. Но раз их не убедило уничтожение огромного лагеря, то разве эта победа сможет? Их нужно напугать до смерти, а не просто изрубить в клочки. Иначе эта война не закончится, и рано или поздно мы проиграем. Для всех я храбрился, но на самом деле понятия не имел, как воплотить это в жизнь.
Отодвинув мрачные мысли в самый дальний угол сознания, я окунулся в подготовку к обороне. Составил письмо для Роана. Посланника разведчики короля перехватили в пустошах и передали ответ, что место для переговоров он выберет сам во избежание засады. Мы должны были встретить его людей в роще недалеко от города.
В вечер перед решающей битвой друзья ледяными изваяниями застыли в моём кабинете. Линкольн рассматривал в карту на стене с самым сосредоточенным видом, Эвелин и Райдер расселись на подоконнике. Индра устроилась на стуле для посетителей, Артигас подпирал собой стену. Я занял своё кресло за столом, глядя на собравшуюся компанию. Мы молчали, хотя на самом деле хотелось кричать. Когда начало казаться, что у нас в самом деле был шанс выстоять, Ледяной ублюдок в последний момент нанёс очередной удар. Или нам хотелось так думать, потому что в противном случае против нас играла сама судьба.
– Сколько ещё его крыс у нас здесь притаилось? Мне начинает казаться, что мы здесь в меньшинстве, – с бессильной злобой проговорила Индра.
– Чтобы отравить воду разведчиков, достаточно было и одного крысёныша. Или просто одного чертовски неудачного совпадения, – сжал кулаки в гневе Райдер. – Мы ничего не знаем. Это бесит!
– Сколько воинов в лазарете? Что говорят целители?
– Не меньше сотни. Нико говорит, это какая-то кишечная бактерия. Она хорошо лечится лекарствами, что вы привезли из Горы, но биться они не смогут. У большинства нет сил даже подняться на ноги, – ответил мне Линкольн. – Не будь у нас этих антибиотиков, почти все из заражённых были бы мертвы. Это хорошая новость. А плохая…
– Не трудись. Мы поняли. Возможно, наши ряды таят на глазах, потому что этот мерзавец перестраховывается, – не дала ему договорить Эвелин.
– Но если он в курсе, что мы не собираемся так легко сдаваться, тогда почему так и не отменил этот фарс? – я взлохматил волосы, во всех смыслах хватаясь за голову. – Переговоры уже завтра, а десятая часть войска в лазарете. Разведчики докладывают, что по лесам с северо-запада к нам идёт не меньше двух тысяч воинов. Скорее всего – больше. Так что если у кого-то есть какой-то гениальный секретный план, то сейчас для него самое время.
Но чуда не произошло. Плана не появилось.
– Предлагаю просто выпить напоследок, – предложил Артигас.
– Поддерживаю, – сказал Райдер. – Я заколебался.
– Я угощаю, – усмехнулась Эвелин. – Остальные? Вы с нами?
– Я иду, – отозвалась Индра.
– Ребята?
– Я пас, – ответил я. Линкольн тоже мотнул головой, отказываясь от приглашения. – Только не напивайтесь там сильно. Выспитесь. Завтра будет трудный день.
– Вот в гробу и высплюсь! А сейчас пора в таверну, тем более забесплатно! – весело потёр руки Райдер.
– Даже не надейся, что я куплю тебе больше двух кружек пива, – бросила на него суровый взгляд Эвелин.
– Жадина!
– Алкаш!
– Идиоты, – закатила глаза Индра.
– А ты зануда, – усмехнулся ей в ответ Артигас.
Отзвуки их взаимных подколов слышались из коридора даже сквозь закрытую дверь. В кабинете повисла напряжённая тишина. Я не знал, что сказать. Линкольн не знал, что ответить на моё молчание.
– Октавия завтра идёт с нами?
– Она уже не раз доказала, что достойна. И Мэди – её семья тоже.
– Хорошо. Тогда увидимся.
– Да. Увидимся.
Я наконец-то остался наедине с собой. Стоило пойти поговорить перед походом с матушкой. Приободрить разведчиков. Присоединиться к товарищам в таверне. Почитать лекции Октавии, в конце концов. Но впервые одиночество казалось таким приятным в своей пустоте. Будь здесь Кларк, я бы, наверное, пошёл именно к ней. Положил бы голову ей на колени, зажмурился бы, когда она зарылась бы пальцами в мои волосы, перебирая пряди. Мы бы молчали, понимая друг друга без слов. И мне бы ничего больше было не нужно.
