Текст книги "Сто тысяч миль (СИ)"
Автор книги: Sabrielle
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 45 страниц)
– А ты чего молчишь, а, дорогая гостья? – после очередного тоста спросил у меня командир Райдер. – Не надоели наши байки? Расскажи-ка нам что-то про ваш этот космос.
– О, нет. Не стоит. Давайте лучше о чём-то приятном, – отмахнулась я.
– Тогда о себе расскажи, – не растерялся он.
– Я сейчас знаю только то, что мне, наверное, хватит, – кивнула на кружку я, чувствуя приятное головокружение.
– А, по-моему, в самый раз. Я бы даже долил!
– Ого! Какие люди! – внезапно воскликнула Октавия, глядя на кого-то за моей спиной. – Сейчас испортит нам вечеринку. Помяните моё слово!
– И что это вы тут устроили? – Я сразу узнала этот голос. Обернулась. Приподняв одну бровь, Беллами окинул скептическим взглядом всю шумную компанию и остановился на мне. – Октавия, какого чёрта? А остальные? Вы зачем напоили наш мозг операции?
– Ой, да брось ты, мы учим девочку веселиться. Совсем уже закисла там со своими занудами, – фыркнул Райдер с добродушной усмешкой. – А тут смотри. Она даже улыбается! Странно, но почему-то рада тебя видеть. Похоже, я в самом деле налил ей лишнего!
Рада видеть? Я? Да с чего бы? Только решив возмутиться, я поняла, что правда улыбалась. Ох, чёрт. Проклятое вино!
– Ты можешь сесть рядом с нами, братец, раз уж решил отлипнуть от своего нового… как его там… точно! Планшета, – с улыбкой предложила Октавия, кивая в сторону свободного места на лавке.
Закатив глаза, Беллами подчинился. Скептически наблюдал за новым кругом тостов и баек, пока я изо всех сил пыталась на него не смотреть. Зачем только пришёл, если не собирался веселиться со всеми?
Когда начались всеобщие увеселения, Октавия потащила туда всю нашу компанию. Я не смогла отказаться: в очередной раз поддалась на её уговоры. Всем дружным сборищем мы влились в огромный хоровод на площади, завертелись, и кружились, кружились под весёлые мелодии уличных музыкантов. Я снова улыбалась – от этого болели щёки. Танцевала, пока в горле не пересохло от быстрого ритма. Ух. Так жутко хотелось пить.
Я направилась обратно к нашему столу. По пути поправила спутавшиеся волосы. Ноги стали какие-то ватные. Кружилась голова, когда я смотрела на проплывающую мимо задорную толпу. И откуда в них бралось столько сил? Один только Беллами сидел всё там же, взирая на этот праздник жизни со снисходительным спокойствием.
Ещё не успев усесться и хоть сколько-нибудь подумать, я зачем-то спросила:
– Ты принципиально не танцуешь?
– А ты приглашаешь? – усмехнулся он, будто бы только этого и ждал.
– Я? Что? Нет!
– Наконец-то хоть кто-то меня позвал. Теперь я просто обязан сделать тебе одолжение и согласиться.
Я недовольно нахмурилась: какое ещё одолжение? Но вместо возражений к горлу подкатила всё та же странная робость, когда Беллами поднялся, шагнул ко мне и подал руку. Я смотрела на неё, не шевелясь. Сомневаясь. Волнуясь. Наверное, слишком долго. Не дождавшись моего ответа, он почти опустил ладонь. Я успела её перехватить в последний момент, отчего-то испугавшись упустить что-то, чего даже не понимала. В ответ он удовлетворённо усмехнулся, кивнул в сторону людной площади и повёл меня за собой, уверенно лавируя между весёлыми компаниями. Некоторые оглядывались вслед. Кто-то провожал долгим взглядом. Девушки. Да половина не сводила с него глаз! Никто, значит, не звал его на танцы. Как же! И не стыдно же было прибедняться? Я была готова поставить что угодно, что тут прежде целая очередь стояла. Ну и пусть. Мне-то какое было дело? Боги!
Беллами вдруг резко остановился посреди оживлённой толпы, тут же обернулся ко мне. Я едва успела вовремя замереть, чтобы с ним не столкнуться. Сердце испуганно затрепыхалось в груди. Чёрт возьми, ну, кто так делает?
– Думаю, вот тут танцевать будет неплохо. Кстати, весь вечер хотел сказать, – произнёс он так мягко, что все мои возмущения вдруг исчезли. – Тебе очень идут наши платья. А это – особенно. Оно очень подходит к твоим глазам.
– Спасибо, – смутилась я, не понимая, что нужно отвечать на подобное и как побороть эту надоедливую неловкость.
Мы так и остались стоять и смотреть друг на друга, держась за руки. Похоже, он правда не собирался идти глубже в центр гуляния. Тот был слишком громкий, тесный, быстрый, а тут, рядом, всё ощущалось не хуже, но свободнее.
Наверное, пора было танцевать? Глупо. Но стоять столбом посреди всеобщего веселья казалось ещё более неуместным. Я сделала шаг назад. Вслед за мелодией попыталась закружиться на вытянутых руках, будто бы мы вдвоём тоже были праздничным хороводом. Он поддался только чтобы усыпить мою бдительность и резким движением притянуть обратно. Мы вдруг оказались в паре-тройке дюймов друг от друга. Я ойкнула, осознав, как близко это было. Но протестовать не стала. Отшатываться тоже.
– Если ты не знала, то вдвоём тут танцуют только так, – пояснил он и кивнул в сторону толпы. – Традиция.
Я оглянулась, чтобы убедиться. Беллами не соврал. Другие даже позволяли себе куда больше, чем просто держаться за руки, как мы. В паре неподалёку девушка не сводила горящего взгляда со своего партнёра, пока его руки скользили по её бёдрам. Потом запрокинула голову и зажмурилась в удовольствии, когда он склонился к её шее, очевидно, целуя. Прежняя моя игривость напрочь исчезла. Я едва не задохнулась, представив, как горячие ладони, которые держали мои, делают то же самое. Как его пальцы скользят по моему бедру, мягко перебирая шифон юбки, как они пробираются в её высокий разрез, нежно касаясь кожи чуть выше колена. Как я замираю от прикосновения его губ к своей шее, как зарываюсь пальцами в его кучерявую шевелюру и прижимаюсь ближе.
Сердце зашлось в бешеном ритме. Испугавшись слишком реальных картинок в голове, я поспешно отвела взгляд. Поморгала, стараясь сбросить наваждение. Нет. С каких пор это перестало казаться мне отвратительным? С каких пор я начала представлять что-то подобное? С собой? С… ним?
Из задорной мелодия плавно перетекла в лиричную, и пытаться изображать подобие хоровода стало бы совсем странно. Удостоверившись, что я не против, Беллами весьма целомудренно положил руки на мою талию. Я решилась коснуться его плеч, так и не смея поднять глаза. Теперь мы просто медленно кружили друг с другом, так и не говоря ни слова. От тепла его тела под ладонями по пальцам бежала приятная дрожь, и мне почти хотелось сократить то расстояние, что осталось между нами. Стоило бы задуматься почему. Стоило бы уйти сразу же, как я начала представлять не то. Но моя рациональность вместе с логикой уже давно расписались в своей беспомощности.
Как только неторопливая мелодия затихла на пару секунд, чтобы снова стать бодрой и радостной, Беллами заметил мой усталый вид. Предложил проводить. Все из застольной компании ещё были поглощены весельем, так что нашего исчезновения никто не заметил. Я схватилась за его руку уже почти по привычке, и мы неторопливо брели по улицам ночного города. Я отчего-то снова улыбалась себе под нос. Любопытно рассматривала фонарики, гирлянды и флажки. Издалека ещё раздавались отголоски задорной музыки, под которую я крутилась в хороводе. Под которую смеялась над странными земными шутками. Танцевала с Беллами. Ни о чём не думала. Жила для себя.
Когда мы всё-таки пришли ко мне, я неловко замерла на пороге. Осознала, что это странное прощание тянулось уже неприлично долго после десятка неловких, ничего не значащих фраз. Я давно должна была сказать «спокойной ночи» и закрыть дверь с другой стороны. Вместо того, чтобы так и сделать, вдруг решила отчего-то оправдаться. Начала говорить какую-то чушь, что медлила, потому что немного боялась. Опасалась, не затаился ли кто там в темноте. Например, ищейки «Второго Рассвета». Они же вполне могли поджидать где-то в комнате? На балконе? На миг эта перспектива показалась вполне реальной, и я сама вздрогнула от собственных дурацких домыслов. Но даже если это звучало абсурдно и смехотворно, Беллами вида не подал. Предложил проверить всё внутри вполне серьёзно, если я не возражала.
В комнатах, разумеется, было пусто. На террасе тоже никого не оказалось. Зато отсюда ещё виднелись далёкие цветные огоньки празднества. Доносилось эхо танцевальных мелодий. На небе сияли звёзды, самые яркие в конце лета. Мы стояли под ними, и я улыбнулась почти виновато, сама не понимая, чем вообще думала. И думала ли вообще.
– Извини, это было правда глупо, я…
– После всего, что случилось, это как угодно, но не глупо, – мягко возразил он. – Скорее, даже очень благоразумно. Не волнуйся. Всё хорошо. В таких делах осторожность никогда не бывает лишней.
Я кивнула с облегчением. Было бы совершенно честно поднять на смех этот комок нервов и смущения, в который я превратилась, но Беллами даже не попытался. Благодарность расползлась под кожей приятным теплом. Оно принесло с собой лёгкость. Или всё дело было в вине?
– Как тебе, понравился праздник? – глянув в небо, спросил он.
– Судя по тому, как мне сейчас хорошо, утром будет просто кошмар, – ответила я раньше, чем успела подумать. И после даже не устыдилась, хотя, наверное, стоило.
Беллами едва заметно улыбнулся от моей внезапной откровенности.
– Ага. Наверное, не стоило мне говорить Тави, что вы уже закончили с работой. Я мог бы и догадаться, как именно она решит тебя развлекать.
– Не знаю, – пожала плечами я. Не хотела больше подбирать слова. Смелость быть честной ощущалась так дурманяще приятно. – Силой меня никуда не тащили. Я бы не пошла, если бы не хотела. Просто… почему нет? Чёрт знает, что будет завтра, верно? Так что я ни о чём не жалею.
– Что-то мне подсказывает, что утром ты передумаешь, – усмехнулся он, поворачиваясь ко мне.
– А сейчас я вообще не хочу думать, что будет утром, – покачала головой я и посмотрела в его глаза.
Я ошибалась, когда сравнивала что-то с его взглядом. Так на меня ещё никогда никто не смотрел. Так всеобъемлюще, будто весь мир собрался здесь. В одной точке. Во мне. От этого стало жарко, волнительно и немного страшно. Страшно, что не хотелось это прекращать. Он аккуратным жестом убрал мне за ухо прядь волос. Положил руку на плечо, затем скользнул ею вниз по моей. До самой кисти по неприкрытой тканью коже. Дыхание сбилось.
– Мне, наверное, пора.
– Наверное.
– Тогда пойду. Спасибо за вечер. Спокойной ночи.
– И тебе.
Он было сделал шаг назад, но я схватила его за предплечье раньше, чем успела подумать. Беллами застыл, пока я обескураженно смотрела на свою руку. Тут же разжала пальцы. Неловко опустила взгляд. От смущения запылали щёки. Что это было? Какого чёрта? То желание его не отпускать никуда не делось. Только что – окончательно взяло верх.
Я не знала, что сказать. Извини? Ошибка? Я случайно? Сердце отбивало в висках неровный ритм. Бред-бред-бред. Беллами тоже ничего не говорил. Но и не шевелился. Просто стоял рядом. Смотрел, наверное. Молча. Я была за это ему благодарна, ведь если бы он сейчас просто ушёл или – того хуже – что-нибудь спросил, я бы просто по-детски расплакалась. Противоречивых чувств стало слишком много.
Я всё-таки подняла глаза, так и не придумав, что делать или говорить. Оказалось, он и правда смотрел. Всё также. Как будто не мог перестать.
– Кларк, что ты… – наконец, прозвучало от него едва слышное.
Нечестно было быть таким красивым, нечестно было заставлять моё сердце сбиваться с ритма, а ещё говорить так, произносить слова таким тоном, бархатистым, с хрипотцой, что все волоски на теле становились дыбом. Кто из нас шагнул вперёд? Кто потянулся? Мы стояли так близко. Голова закружилась.
Вот теперь-то точно нужно было одуматься. Уйти. Ему. Мне.
Я не смогла. Вместо этого – сошла с ума. В самом деле чокнулась. Скользнув ладонью по его плечу вверх, я обвила рукой его шею. Подалась вперёд, почти чувствуя кожей горячее дыхание. Не осмелилась сократить последние пару дюймов. Так и застыла на полпути. Мы замерли. Смотрели глаза в глаза.
Было уже слишком поздно думать о том, что было правильно, когда я уже зашла так далеко. Всё равно будет мучительно стыдно. Какая разница, за что именно?
Его руки обхватили мою талию, притягивая ещё ближе, совсем вплотную. Весь мир закрутился. Я потянулась ближе, зажмурилась, слегка приоткрыла губы – и в следующий миг он стал моим воздухом, когда коснулся их. В ушах зашумело, ослабли колени, внутри запекло от внезапного жара. Неужели можно было столько всего чувствовать от простого поцелуя? Так ярко, сладко, невероятно. Будто летишь с огромной высоты вниз и задыхаешься от восторга одновременно. Я робко двинула губами навстречу. Он встретил мой ответ почти жадно, так, будто ждал этого безумно долго и, наконец, дождался. Всё внутри задрожало в ответ этой едва сдерживаемой нетерпеливости, она не пугала, напротив, от неё заискрило каждое нервное окончание. Его пальцы нырнули в мои распущенные волосы, притянули голову ближе, я дышала его дыханием, и воздуха всё равно не хватало.
Я едва успела распробовать всё это, как Беллами вдруг отстранился. Дышал тяжело и рвано, будто после долгого бега. Я тоже. Потому что начала осознавать, что именно только что случилось, когда коснулась кончиками пальцев своих влажных разгорячённых губ.
– Чёрт, – прошептал он, – я не должен был… Ты ведь… ты пьяна. Ты не в себе.
Я застыла, не смея шевелиться. Это было чистой правдой. Я была не в себе. Я… Что я натворила?
Что делать? Бежать? Куда? Прочь? В ночь улиц? Прятаться в спальне? Закрыться в ванной, где пришлось бы взглянуть в зеркало на свои лихорадочно блестящие глаза и припухшие от поцелуя губы?
Проклятье. Проклятье!
Накричать? Прогнать? За что? Сама полезла обниматься. Сама напросилась. Сама охотно ответила на… Боги! И после всего так и стояла, не смогла даже сдвинуться с места и хоть что-то сказать! Его ладонь своим теплом жгла талию, а я даже её не стряхнула. Совсем потеряла совесть. Разве вытворила бы такое в трезвом уме? Нет? Да, если вспомнить помешательство всех последних дней?
Пульс заглушал в голове мысли. В повисшем напряжении стало трудно дышать. Что? Что всё-таки было делать?
– Кларк… – начал было Беллами, но осёкся, потому что я всё же осмелилась на него взглянуть.
Сердце снова словно сделало кульбит, когда я увидела его лицо так близко. Тело одеревенело. От нехватки воздуха запекло в лёгких. Да. Химия меня перехимичила. Эту цепную реакцию уже было не остановить. Никак. Ничем. Чувства и противоречия множились быстрее нейтронов урана в детонирующей бомбе – и всё взорвалось. Уничтожающая ударная волна разнесла в щепки всё моё здравомыслие. Оно могло бы сейчас кричать, чтобы я немедленно всё это прекратила, оттолкнула, сказала уйти и больше не искала встречи. Но его испарило без остатка.
– Прости, – шепнул Беллами, наконец, продолжая. – Ты сейчас должна разозлиться и послать меня к чёрту, тогда я снова скажу, что это больше не повторится, и уйду.
– Да, – согласилась я с идеальным планом отступления, о котором уже успела подумать. От которого отказалась, решив перестать играть в глупый спектакль, в котором я только жертва.
Сначала я попробовала вино. Теперь я по-настоящему попробовала поцелуй того, от чьих даже случайных прикосновений невольно подгибались колени. Неправильно. Но так хотелось. Решила ведь, что сегодня не стану думать. Позволю себе просто жить.
– Я совсем не хочу тебя отпускать, пусть я должен.
– Хорошо, – хрипло выдохнула я, сама не зная, что именно во всём этом было хорошего.
Это была катастрофа, ведь его глаза снова сияли этим взглядом, от которого пересыхало в горле, тем взглядом, что притягивал к себе беспощадной гравитацией. Надо было уходить, заканчивать, прекращать! Но отстраниться не получалось, не тогда, когда его пальцы невесомо бежали вверх к лопаткам вдоль позвоночника. Голос отказывался повиноваться.
Он обхватил моё лицо руками, проводя пальцами вдоль подбородка. Почти касаясь носом моего носа, едва слышно сказал:
– Боги, какая же ты красивая.
Всё внутри словно бы свернулось в тугой ком, распирая рёбра. Я провела рукой по его груди, ощутив под ладонью неровный сбитый ритм его сердца. Моё тоже застучало в ответ – и мы снова сплелись в поцелуе. Казалось, всё вокруг померкло и перестало существовать. Тело почти выгнулось от желания, которое я прежде никогда не испытывала. Внизу живота завязался тугой тянущий узел, и я задыхалась, позволила своим пальцам проскользить по его крепким плечам, зарыться в кучерявую шевелюру, запутаться в ней, как представляла. Дыхание снова перехватило, и я, следуя наитию, слегка приоткрыла рот. Позволила ему вести, не просто перебирать губы губами, касаться их иначе – захватывая, оттягивая, отпуская, нежно, влажно, чувственно. Внутри всё превратилось в сплошную пульсацию. Я не знала, как это бывает. Что так вообще бывает. Так странно, тягуче, пьяняще. Но он и не ждал, что я буду знать. Позволил почувствовать, распробовать, окунуться в это безумие, как я и хотела.
Сколько прошло времени? Я не знала. Отстранившись, зажмурившись, прятала лицо у него на груди, пока стихали звуки празднеств. Город постепенно засыпал. Объятия совсем убаюкали и меня. Жуткая усталость всех последних недель навалилась плитой, свинцом налила конечности и веки. От накатывающей дрёмы в голове всё померкло. Мне просто хотелось, чтобы кто-то был рядом, чтобы кто-то держал меня вот так ещё немного, хотя бы чуть-чуть. В его руках было так спокойно, тепло, я могла повиснуть на них и не ждать ниоткуда подвоха, точно зная, что он не позволит мне упасть. Ни одиночества, ни страха.
– Пойдём, – сказал тихо Беллами. – Ты совсем устала.
Я, кажется, выдохнула в ответ что-то бессвязное. Совсем больше не соображала. Он легко подхватил меня и шагнул в спальню с террасы, осторожно уложил меня на постель. Из кокона уютной дрёмы вдруг выдернул внезапный холод. Уходил? Он уходил? Значит, на его место должны были вернуться всё те же изматывающие воспоминания. Такие чёткие. Фотографические. Точные до жути. Я не хотела. Совсем. Так от них устала. Так от всего устала, что снова хотелось заплакать. Странная. Чужая. Везде неправильная. Теперь – окончательно.
– Нет, – растеряв остатки мозгов, я коснулась его руки. Сонно запротестовала: – Не уходи. Останься.
– Что? – услышала удивлённый тихий шёпот.
– Кошмары. Я не хочу. Пожалуйста. Хотя бы сегодня.
– Хорошо, – тихо ответил он. Сел рядом. Провёл по моим растрепавшимся волосам, подоткнул покрывало. – Их не будет. Обещаю. Спи.
Лёг рядом. Остался. Я уткнулась носом в его тёплое плечо. Провалилась в сон. С кем ещё могла чувствовать себя безопаснее, чем с тем, кто вытащил меня из этих кошмаров наяву?
Впервые за много недель их правда не было.
========== Глава 19. Беллами ==========
Я знал, что на утро с лихвой расплачусь за каждое мгновение прошлого вечера, но всё равно не нашёл в себе сил уйти до того, как она проснётся. Не хотел недомолвок. Не желал быть трусом, который бы молча сбежал. Если она собиралась злиться, то пусть бы высказала всё сразу, в лицо. Но я отчего-то глупо надеялся на другое. Хотя бы на то, что она позволит мне пригласить её на пару свиданий.
В то, что вчера всё случилось в реальности, а не во сне, не верилось до сих пор. Теперь я знал, каково целовать её по-настоящему, когда она тоже этого хотела.
Теперь я знал, что с этим больше ничто не сможет сравниться.
Небесная во сне повернулась на бок, устроила голову у меня на плече. Ладошку положила на грудь, и я надеялся, что её не разбудит мой лихорадочный пульс. Боги. Даже твари и разбойники в пустошах не были способны заставить сердце так биться. А её пробуждения я взволнованно ждал со смесью страха и предвкушения.
Её лицо было теперь так близко. Почти как вчера. Стоило только голову наклонить, и можно было рассмотреть каждую деталь. Или коснуться губами. Дорожкой из поцелуев прочертить линию от виска до изящной шеи. А если бы ещё стянуть лямку сарафана с плеча, провести губами вдоль ключиц, а потом поддеть пуговицы… дотронуться до бедра, открытого разрезом сбившейся во сне юбки, проскользить по нему выше, наслаждаясь нежностью кожи… Ох. От одной только краткой мысли мозги совсем помутились. О таком не стоило даже начинать думать. Не стоило забегать вперёд, пусть искушение было огромно.
Я только аккуратно провёл по её лбу, убирая упавшие на лоб светлые локоны. Если бы не чёртов поход к фанатикам на носу, я бы сегодня же позвал её к нам горы смотреть на падающие звёзды. Смотреть заход солнца на озере посреди вереска и высоких вершин. Ей бы, наверное, понравилось. Она говорила, что полюбила природу и закаты. Я – запомнил. Возможно, мы могли бы поехать потом? Когда вернёмся? Когда всё это закончится?
Будто бы ощутив мои мысли, она вздрогнула и открыла глаза. Наверняка, сначала подумала, что ей чудится. На краткий миг наши лица разделяло лишь несколько дюймов, и Кларк смотрела пусть растерянно, но почти заворожённо.
А она потом поняла. Оглянулась, узнавая свою комнату. Вдруг резко села, ощупала свой сарафан, поняла, что уснула прямо в нём. Снова повернулась ко мне. Заморгала и задышала так часто, будто оказалась в клетке со зверем, который собирался вот-вот её сожрать.
– Что? – спросила хрипло. – Что происходит? Это… Вчера… Так это…
Не договорив, закрыла лицо руками. Простонала почти обречённо.
– Голова сильно болит? – осведомился я, тоже усаживаясь. Не хотел смотреть снизу вверх. – Может, воды тебе принести?
– Да какая тут голова? – уронила руки на колени Небесная. Правда выглядела вполне бодрой, но полностью дезориентированной. – Я… я что… Боги… вчера… это что, правда? О чём я только думала?
– Кажется, про то, что ты не собиралась ни о чём жалеть, – пожал плечами я.
– Не могу поверить, – она упала обратно на подушки и снова спрятала лицо в ладонях. Сквозь них пробормотала: – Это… это было какое-то временное помешательство. И оно ничего не значит. Ничего! Забудь. Хорошо? Забудь! Прошу! Пожалуйста. Это… Я просто…
Я нахмурился, мрачнея. И на что только надеялся?
– Разве ты не впервые позабыла про всё и просто была собой?
– Я не знаю, что это было! Кто это был! Точно не я! Как я только могла себя так вести… Ужас. Кошмар. Я сама себе противна…
Я аккуратно взял её за запястье и потянул руку в сторону от лица. Её взгляд буквально кричал, что она была на грани. Поэтому терять было нечего. Стоило пойти ва-банк.
– Противна? Зря. Вот мне очень даже нравишься.
– Что? – опешила Небесная, прошептав вопрос как-то испуганно. Будто бы я пообещал придушить её во сне. И это была не совсем та реакция, которую я хотел увидеть. Про ту, о которой мечтал, уже и вспоминать было больно.
– Что слышала, – я отвернулся, прокашлялся и тут же поднялся на ноги. Кто меня за язык тянул?
Впрочем, разве это и так не было очевидно? Я был пьян только от неё. Алкоголя не пил ни грамма.
– Беллами, я… это всё…
– Ага. Приходи в себя. Выезжаем ночью ближе к рассвету, – отрезал я, не желая слушать очередную порцию «это было временное помешательство», «пожалуйста, забудь» и «это ничего не значит».
Кларк накрылась покрывалом с головой и свернулась под ним с тяжёлым вздохом. Это меня добило. Уходя, я едва переборол глупое желание хлопнуть дверью или от души что-нибудь пнуть. Невыносимая. Просто невыносимая. Всегда с ней так. Один шаг вперёд. А потом назад. Не один шаг. Даже не два. И даже не сто. Потом – со старта, всё опять сначала!
Я прекрасно понимал, что Небесная не позабудет тут же все свои правила и не бросится в мои объятия моментально. Но «ужасно» и «кошмар» – это совсем не то, что я ожидал услышать о прошлом вечере. Ей ведь нравилось, не могло не нравиться, иначе она сразу выставила бы меня за порог. Как прежде бы смотрела с отвращением. Но она сама потянулась ко мне, буквально попросила поцеловать… я ведь не сам это придумал! Да, не сдержался. Пошёл на поводу. Не стоило. Но я тоже был не железный. Кто бы устоял? Она ведь сама не смогла! Так в чём была проблема просто это признать? Хотя бы перед самой собой? Неужели для Кларк это правда был просто эксперимент? Или дело было в её чёртовом лучшем друге, который относился к ней как угодно, но совсем не по-дружески? Этот гад точно впал бы в праведное негодование даже от одного намёка на её симпатию ко мне, пока сам и дальше бы пожирал её голодным взглядом и разрывался между этим их Протоколом и своими неправильными желаниями. А Кларк – правильная девочка, для которой подобное недопустимо – снова станет опасаться любого лишнего прикосновения. Ну, и дальше что?
Горожане почему-то расходились на улицах при виде меня, уступая дорогу. Возможно, виноват был мой злой взгляд или руки, сжатые в кулаки, но чёрт его знает. Все разведчики из отряда до слёз бы ухахатывались, узнай они, что теперь творилось в моей голове. С ума сходил, что какой-то там поцелуй для девушки ничего не значил. Ну дурак! Кто из-за такого вообще переживает? Такую чушь полагалось поскорее выбросить из головы и тем же вечером пойти целоваться с какой-нибудь другой красоткой, которой бы точно всё понравилось. Раньше я, может, так бы и сделал. Но сейчас даже думать о таком было противно. Я бы скорее обменял всех красоток мира на ещё несколько мгновений прошлого вечера.
Да, возможно, Кларк была не так уж и неправа. В самом деле – ужас и кошмар.
Я отправился домой к матери, чтобы попрощаться перед отъездом, но её в гостиной не оказалось. Ещё сильнее усугубило ситуацию то, что вместо неё я нашёл там лишь бодрую и свежую Тави. Сестрица хитро сверкнула глазами при виде меня и улыбнулась.
– Добрейшего утра, милый братец.
– Добрейшего? – вскинул бровь я. – Ага. Что, споила всех, а сама цветёшь и пахнешь?
– Опять ты за своё занудство! – всплеснула руками сестрица. Ткнула пальцем в мою сторону с осуждением: – Ты мне вообще-то спасибо должен сказать! Хотя нет, простым спасибо ты уже не отделаешься. Ведь мы оба знаем, благодаря кому вчера на празднике оказалась Кларк. Я всю работу за тебя сделала! Тебе осталось просто прийти на готовенькое. И ты посмотри на него, ещё и недоволен!
– Тебе больше совсем заняться нечем? – устало вздохнул я.
– Вы, наверно, думали, что незаметно сбежали вдвоём, а? Но я всё видела. Даже не думай, что я не в курсе. И как? Что было дальше?
– Тави. Я не за этой глупой болтовнёй пришёл. Где матушка? – проигнорировал я её провокации.
– И, кстати, да. Не пытайся врать, что ночевал у себя. Тебя там не было. Я проверяла! – не успокаивалась Октавия. – Так как всё прошло? Надеюсь, ей понравилось? И больше она не думает про девушек? Ты ведь не разочаровал её?
– Боги! Скажешь такое при ней – я тебе голову откручу, – пообещал я, боясь даже представить реакцию Кларк на подобный юмор. Сестра засмеялась, напрасно не приняв моё предупреждение всерьёз, а я спросил: – Ты только ради этой абсурдной тирады явилась ко мне домой?
– Не-а, – коварно улыбнулась Тави. – Вообще искала обрадовать, что я иду с вами. Пропустить такое приключение? Ни за что.
– Тебя там только не хватало, – скептически посмотрел на неё я. – Мне некогда будет следить за тобой, сестрица. Забудь.
– А я не с тобой еду, а с Линкольном.
– Чего? Он совсем из ума выжил?
– У меня к нему тот же вопрос, – послышался за спиной строгий голос матушки. Пока мы с Тави обернулась, она прошла между нашими напряжёнными фигурами и уселась на диван, неодобрительно покачивая головой. – Когда же ты уже наиграешься в войну, Октавия? Я уже поняла, что с твои братом ругаться бесполезно, но ты? Может, хотя бы ты уже повзрослеешь и перестанешь?
Сестра нервно передёрнула плечами, всем своим видом выражая недовольство. От её беззаботного настроя не осталось и следа.
– Повзрослею? Я уже! Давно! И это всё не игра, ясно? Я хорошо дерусь и в прекрасной форме, а ещё я безумно устала от этих наставлений! Мне не нужно разрешение, я просто ставлю в известность. Ясно вам? Понятно? Отлично! – смерив нас яростным взглядом, Тави кивнула напоследок и унеслась прочь.
– Темпераментом вся в отца, – вздохнула матушка, неодобрительно цокнув. – А все мы знаем, куда он его завёл. В могилу. Давно знала. Военный Совет – проклятое племя.
– И не говори, – согласился я.
– Ты – вообще отдельный разговор, – она сурово глянула на меня. – Мало кто доставляет матерям столько головной боли, как вы двое мне! Чем вам не угодил другой миллион профессий? А? Почему именно эта?
– Кто уже успел расстроить тебя с утра? – спросил я, не понимая этого внезапного напора.
– Ты постоянно рискуешь жизнью. И ты ценен для Клана в среднем больше, чем остальные. Сам знаешь почему. Потому что у меня есть внучка! Как думаешь, что именно в этом всём расстраивает меня больше всего? Ты не только мой сын, у тебя есть долг перед обществом!
– Не только этот долг. Много других тоже, – напомнил я, спиной приваливаясь к стене и скрещивая руки на груди. – Ещё есть долг защищать всех наших людей. Не уходи от темы. Что случилось?
– Сплетни. Слухи. Злые языки случились. Не знаю, что думают у вас в Военном Совете, но среди нашего Совета украдкой поговаривают, что ты всерьёз нацелился на место Густуса. Слишком уж у тебя инициативный подход к вопросу. И ты даже не представляешь, насколько сильно мне это не нравится. Густус плохо закончил. Как и большинство его предшественников.
– Думаю, мы с тобой оба прекрасно знаем, откуда идут беспочвенные домыслы. От Аньи. Она давно уже меня обхаживала. Только на кой ей всё это?
– Разумеется, затем, чтобы слухи стали правдой. Тем более твоё желание всех спасти с наименьшими потерями как раз вписывается в портрет всеобщего героя.
– У нас больше сотни командиров, и вряд ли хоть кто-то из них не хочет всех спасти. Чем я такой особенный?
– Неужели совсем никаких идей? – она глянула на меня, приподняв брови, и ждала хоть каких-то предположений. Но я пожал плечами, не желая выдвигать гипотезы. – Своей дружбой с Небесными, конечно. Ты рискуешь собой и помогаешь им, как только можешь. Они доверяют тебе, а та Небесная девочка… Это видно далеко не всем, но, надеюсь, ты понимаешь, что эту твою слабость можно использовать? Анья сможет влиять на любые решения, и для этого будет прекрасный инструмент.
– Но зачем так сложно? Почему бы сразу не продвинуть кого-то послушного?
– Тот, кто будет безропотно подчиняться, будет либо слишком туп, либо слишком хитёр. По очевидным причинам оба варианта нашу главу не устраивают. Да и ваш Совет далеко не сборище идиотов, неужели они согласятся на бесхребетного тупицу?
Не зная, как на это реагировать, я взъерошил пятернёй волосы на затылке. На сколько же шагов вперёд всё просчитывала Анья, одновременно намереваясь возвысить меня и тут же сделать своим должником и марионеткой? Меня никогда всерьёз не волновали разграничения полномочий Советов, потому что последние шесть лет я жил охотой и путешествиями по землям Кланов, редко задерживаясь дома дольше полугода. А матушка была в Совете вдвое дольше, чем я – в пустошах. И мыслила совсем иными категориями.
