Текст книги "Самый выгодный контракт демона Себастьяна III (СИ)"

Автор книги: Полиночка666

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц)

Мальчики с третьей парты сделали бумажные шарики из тетрадных листов и устроили “перестрелку” с Альбертом и его товарищем по парте. Я должен был немедленно это прекратить и уже собирался вмешаться, когда услышал за своей спиной холодный голос Дарфорда. Он открыл дверь класса совершенно беззвучно.

«Я вижу у вас на уроках недостаток дисциплины! Вы распустили учеников! Немедленно вызовите всех четверых к доске и накажите, так, как это прописано в уставе школы». Он даже не пытался скрыть злорадство.

Я предпринял попытку сгладить ситуацию, утверждая, что наказание лучше перенести в конец урока, и надеясь, что Дарфорд уберется, удовлетворившись этим, но не тут-то было. Дарфорд попросту перебил меня.

«Если вы не можете выполнять обязанности учителя, ученики отправятся в мой кабинет. Максимальное наказание для зачинщика хулиганства – десять ударов розгой, я же поднял бы это число до пятнадцати. Вы поняли, профессор?»

Конечно, я понял. Дарфорд явился, чтоб наказать, но не учеников, а меня. Кого именно он объявит зачинщиком, я не сомневался.

Не знаю, как другие преподаватели могут проделывать подобные вещи каждый день и не испытывать при этом чувства глубокого отвращения к самим себе.

Я – взрослый, сильный мужчина был вынужден взять в руки розги, чтобы выпороть испуганного мальчишку, который раскаялся в своем «ужасном проступке» будучи наказанным одним только страхом перед наказанием. Какое право один человек имеет на то, чтобы избивать и унижать другого, тем более беззащитного ребенка? Я не хотел причинять боль и замахнулся слегка, но Дарфорд остановил меня. На секунду наши взгляды встретились, и я прочел в его серых глазах настоящее торжество. Директор приказал несчастному мальчику спустить бриджи, и даже панталоны. После назначил пять ударов, а я был вынужден исполнять роль палача.

Как бы я не старался хлестнуть легче, но ребенок сдавленно вскрикнул от первого же удара прутьев по нежной коже. После второго удара он начал тихонько хныкать. За моей спиной стоял Альберт. И я с ужасом понимал, что мне придется причинить ему в два раза больше боли. У меня не было сил взглянуть в глаза своему маленькому другу. Как я мог ударить его? Трудно передать словами, что я чувствовал в тот момент, когда трое мальчиков, всхлипывая и утирая слезы, вернулись за свои парты.

Я понимал, что Дарфорд не станет щадить Альберта и накажет его в полную силу в своем кабинете, а потому я повернулся к своему маленькому товарищу и взглянул ему в глаза, стараясь передать насколько мне жаль. Но Альберт отвернулся. Наверное, в этот момент он посчитал меня предателем. Возможно, так оно и было. Но когда я первый раз занес над обнаженным телом мальчика розги, я предал в первую очередь самого себя.

Альберт стоически вынес первые три удара. Я изо всех сил старался причинить ему как можно меньше боли, но на четвертом ударе он слабо вскрикнул, на пятом громче. И я не выдержал и прекратил экзекуцию, заявив директору, что этого достаточно и все виновники получили равное наказание.

«Что ж, я знал, что у вас есть любимчик, профессор Кроу». – Дарфорд усмехался, – «Я лишаю вас права быть тьютором! После окончания урока зайдите ко мне в кабинет».

Директор вышел из класса. Стараясь не думать о предстоящем разговоре, я помог дрожащему Альберту надеть бриджи, и тихо, чтоб никто больше не мог услышать попросил у него прощения. В этот момент я уже готовился к тому, что возьму расчет, а потому мне очень хотелось, чтоб мальчик не вспоминал меня, как предателя. Ведь мы могли больше никогда не увидеться.

В кабинет Дарфорда я шел с чувством глубокого отвращения, больше всего мне хотелось оказаться как можно дальше от этого жестокого и низкого человека. Уж лучше преподавать в маленькой сельской школе, чем оставаться под началом у извращенного лорда.

Я постучал в дверь и, получив разрешение, вошел в директорский кабинет.

«А ведь вас предупреждали, Кроу…» – Дарфорд оставался холоден, как будто ничего существенного не произошло. В душе мешались страх и отвращение, но все же я твердо заявил, что хочу получить расчет.

На тонких губах лорда появилась снисходительная улыбка, он встал из-за стола и, медленно подойдя ко мне, произнес:

«Я не дам вам расчета, Кроу… А стены моей школы вы покинете только тогда, когда я решу вас отпустить. Или же… в полицейской карете».

Я крайне удивился.

«И в чем же вы собираетесь меня обвинить, сэр? В хищении овсянки из школьной столовой?» – Я не боялся его угроз. Мне казалось, что ему решительно не к чему придраться, ведь за время работы я ни разу не брал даже отгула по болезни.

«Если вы не престанете упрямиться, то очень скоро окажетесь за решеткой за домогательства к ученикам». Директор сказал это так, словно сообщал о погоде на будущий день.

«Мне не составит труда найти свидетелей и потерпевших, которые расскажут обо всех гнусностях, что вы делаете с несчастными мальчиками, которых так подозрительно любите».

Я стоял точно пораженный громом не веря, что подобное возможно, но директор похоже знал о чем говорил и продолжал уверенно и злорадно описывать мои перспективы: «Вам придется забыть не только о карьере, но и о вашей невесте, а что станет с вашей несчастной матерью, подумайте Марк!»

Я сжал кулаки, но должно быть сильно побледнел, потому что директор неожиданно заговорил совсем другим тоном, так же ласково и даже заботливо. В точности как в первый день нашего знакомства. В тот самый момент он, как паук, почувствовал, что можно приблизиться к обессиленной жертве, чтобы окончательно опутать её своей паутиной. Я ненавидел его каждой клеткой, но полнейшая растерянность и страх перед лживым обвинением внезапно охладили мой гнев, не дав ему воли. Дарфорд усадил меня в кресло и, кажется, предложил воды.

«Ну, что вы так побледнели, мой друг» – он вновь казался заботливым и тогда я, наконец, решился задать прямой и губительный для себя вопрос:

«Что вы хотите?»

«Ничего из того, что вам бы не понравилось. Вы должны быть хорошим мальчиком, Марк, и тогда я забуду не только об этом разговоре и ваших слишком уж гуманных педагогических методах. Возможно, они еще произведут фурор, и вы добьетесь неслыханных высот в педагогике». Его рука легла мне на плечо, и я почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Меня просто выворачивало от его издевательски игривого тона. Поднявшись на ноги, я направился к дверям, но Дарфорд не дал мне уйти.

«Завтра, наедине в вашей комнате, во время уличных работ… Мы побеседуем обо всем этом. Вы ведь не против, не так ли?»

«Да, сэр». – С трудом выдавил я эти два привычных слова, как если бы подписывал себе приговор. Но ради мамы, ради Элен и нашего будущего я должен вытерпеть это унижение».

Захваченный чтением, Сиэль перевернул страничку и сразу заметил перемену в идеальном каллиграфическом почерке молодого учителя. Теперь он стал неровным, буквы словно дрожали, а строки часто прерывались чернильными кляксами. Было очевидно, что Кроу находился в сильном душевном волнении, когда писал свою предсмертную «исповедь».

Подвинувшись ближе к свету и подтянув колени к груди, граф продолжил читать:

«26 февраля.

Это моя последняя запись. Я решился оставить ее для того, чтобы никто больше не разделил мою судьбу. Надеюсь, Господь простит меня, а полиция найдет тетрадь и положит конец творящимся здесь бесчинствам.

Мое тело бьет нервная дрожь, но я постараюсь изложить все события последнего вечера моей жизни, как можно подробнее.

Дарфорд явился ровно в час дня. Старый извращенец выбрал время, когда все ученики убирают территорию школы, а педагоги пьют чай в учительской, так что никто не смог бы помешать ему удовлетворить свои грязные желания.

Даже сейчас я все еще чувствую его запах, отвратительный запах. Видимо это чувство омерзения будет преследовать меня до самого конца…

Пройдя в комнату, Дарфорд сел на кровать и с мерзкой улыбкой похлопал рядом с собой ладонью, словно приглашая меня присоединиться.

Я почувствовал, как кровь отлила от лица, а к горлу подступил ком. И все же я нашел в себе силы шагнуть к кровати. Но директор вдруг остановил меня жестом.

«Сначала разденься, я хочу взглянуть на твое тело…» Его голос прозвучал поразительно спокойно.

Я снял пиджак и, не глядя на своего мучителя, принялся расстегивать рубашку. Мои пальцы сделались влажными от пота, я с трудом справлялся с каждой пуговицей, словно стараясь оттянуть момент неизбежного унижения. Но все же спустя минуту рубашка упала на пол, а меня передернуло от похотливого, оценивающего взгляда проклятого лорда.

«Мне нравится твоя грудь, Марк… – удовлетворенно произнес Дарфорд и поднялся с кровати, его отвратительно-теплая рука легла на мое плечо, постепенно сползая вниз по обнаженному телу, – Такая гладкая, нежная кожа…»

Когда пальцы лорда достигли пряжки ремня, я инстинктивно перехватил его руку. Меня уже начинало трясти.

«Ты же обещал быть хорошим мальчиком, Марк… – со скрытой угрозой выдохнул Дарфорд мне в губы, – Смотри, не то папочке придется тебя наказать!»

С этого момента я перестал сопротивляться. Просто заставил свое сознание отключиться от действительной реальности. Пока директор стягивал с меня остатки одежды, я представлял себя в мамином саду, вспоминал пение соловьев и пьянящий запах сирени. Это Элен обнимала меня за шею, прикасалась к губам, нежно, почти неощутимо. Но иллюзия, которую я пытался построить, как крепостной стеной отгородившись ею от того что делал со мной мерзкий извращенец, развеялась в один миг, стоило ему попытаться разомкнуть мои губы в порочном поцелуе. Я дернулся назад, но Дарфорд оказался на удивление сильным. Его пальцы стальной хваткой вцепились мне в шею и сдавили так, что из горла сам собой вырвался слабый стон. Затем он швырнул меня на кровать и тотчас сел сверху, обхватив бедрами поясницу.

«И все же ты был очень плохим мальчиком… Теперь папе придется тебя наказать, ты слышишь? Ты сам вынудил меня поступить так с тобой…» – Эти слова. Его голос. Он словно бы изменился. На секунду мне показалось, что меня придавил к кровати совсем другой человек. Такая резкая перемена добавила к чувству глубокого отвращения еще и иррациональный страх. Внезапно я понял, что директор Дарфорд сейчас не в себе.

Между тем он расстегнул свой ремень, я догадался по звяканью пряжки, а затем услышал хлесткий звук, очевидно лорд ударил им себя по ладони.

Я попытался вырваться, но получил болезненный удар между лопаток, временно сковавший мое тело.

«Не дергайся! И не смей плакать, Арчибальд! Иначе тебе будет только больнее!» – Сурово пригрозил Дарфорд, а в следующую секунду мою спину обжог удар кожаного ремня.

Это было чертовски больно, и я словно очнулся от какого-то долгого, страшного сна. Больше я уже не мог себя сдерживать.

«Отцепись от меня, мразь!» – грубо крикнул я и рванулся, стремясь сбросить с себя похотливого безумца. В эту секунду я уже не думал о последствиях. Я просто не мог больше это терпеть!

Пальцы Дарфорда скользнули по влажной коже моей спины, оставляя на ней болезненные следы, но лорд не смог удержаться и все же упал на пол. Я тотчас вскочил, готовясь продолжать драку, однако замер на месте, не в силах пошевелиться.

Директор Дарфорд лежал на спине, его глаза были закрыты, лицо побледнело, а из-под растрепавшихся волос по полу расползалось блестящее темное пятно.

Падая, лорд Дарфорд ударился головой о прикроватный столик.

«Я убил его!» – промелькнула в моей голове страшная мысль. Подобрав свои разбросанные вещи, я быстро оделся. Сердце бешено колотилось, я решительно не представлял, что мне делать.

Наконец, я осмелился присесть на корточки перед безжизненным телом лорда. Мне вдруг показалось, что бледное лицо немного порозовело, а затем я заметил, как приподнимается его грудь. Директор дышал, он был жив!

Я метнулся к столу за стаканом воды, затем вернулся к Дарфорду и осторожно помог ему сесть на полу.

«Вот, выпейте…» – сухо предложил я.

Разумеется, простить поведения этого человека я не мог, но все же испытал огромное облегчение, осознав, что не стал убийцей, пусть и невольным.

Однако мое облегчение длилось не долго. Сделав пару глотков воды, Дарфорд вдруг плюнул мне в лицо, его буквально перекосило от внезапного приступа злобы.

«Вы идиот, Кроу!» – исказив губы в гримасе отвращения, прошипел он, – «Вы ничего из себя не представляете. Просто жалкое ничтожество со смазливой физиономией! Я мог бы найти сотни желающих на ваше место! У вас был уникальный шанс выбиться в приличное общество, но теперь, теперь я уничтожу вас, Кроу! Я не просто сломаю вам карьеру, я сделаю так, что ваша невеста будет с содроганием вспоминать день помолвки, а мать стесняться произнести ваше имя!»

Дарфорд поднялся на ноги и начал застегивать ремень, его буквально трясло от гнева.

«Я сотру вас в порошок, неблагодарный мальчишка! Лично прибуду на суд, чтоб подтвердить показания опозоренных вами детей! Вас отправят на каторгу в кандалах, и там быстро заставят пожалеть, что сегодня вы посмели мне отказать!» – С этими словами директор покинул мою комнату, громко хлопнув дверью, а я так и остался стоять со стаканом в руках, чувствуя, как по лицу стекают капли воды.

Осознание катастрофы пришло быстро. Я понял, что жизнь моя кончена. Дарфорд никогда не простит мне нанесенного оскорбления, а я не стану умолять о пощаде.

Однако планам жестокого безумца не суждено сбыться. Моя мать никогда не станет стесняться имени сына. А полицейская карета приедет в «Хилворд», но не за мной.

Дописывая эти строки я больше уже не чувствую страха или отчаянья. И сейчас, перед лицом смерти, я молю Господа лишь о двух вещах: Чтоб дорогие мне люди поняли мой поступок, а кронштейн для штор оказался достаточно крепким…»

На этом запись обрывалась. Сиэль отложил дневник на прикроватный столик и надолго задумался. Из описания трех дней жизни Марка Кроу граф сделал вывод, что он был добрым, доверчивым и бескорыстным человеком. Но почему такие люди всегда совершают глупые, бессмысленные поступки, мальчик не знал.

«Слабак!» – с долей обиды подумал он. Ведь граф был уверен, что никогда не разделил бы судьбу погибшего учителя, никогда не сдался, не позволил себя унижать, а из любой ситуации всегда отыскал бы спасительный выход. Сиэль даже не сомневался, что окажись он на месте Марка Кроу, никогда не проиграл бы безумному директору. Он непременно нашел бы ту тонкую паучью нить, за которую можно ухватиться, и выбраться из бездны, сбросив вниз кого-то другого.

Но таким как Кроу не дано понять, что превыше всего в этом мире нужно ценить свою честь, лишившись которой ты перестанешь быть собой и превратишься в одну из пешек в чужой игре. Но, возможно дело в том, что Марк Кроу всю жизнь и был всего лишь пешкой…

Сиэль устало вздохнул и, опустив подушку, поудобнее устроился в мягкой постели. Сейчас мальчик был чрезвычайно горд собой, ведь он сумел в одиночку добыть доказательства преступления Дарфорда, а его первая версия, так бестактно опровергнутая дворецким, оказалась в итоге самой верной.

Теперь юный граф Фантомхайв хотел увидеть, как за директором-извращенцем приедет полицейская карета. Его карьера и имя будут втоптаны в грязь – справедливое наказание, равносильное деяниям безумного лорда.

Мальчик самодовольно улыбнулся, подумав, насколько приятно ему будет взглянуть завтра в изумленное лицо своего демона.

«Что ж, эту партию ты проиграл мне, Себастьян… – мысленно произнес граф, – Даже твоя дьявольская сила не сравнится с возможностями человеческого разума и элементарной дедукцией. Любопытно, что ты на это скажешь?»

Все еще продолжая улыбаться, Сиэль натянул до подбородка теплое одеяло и закрыл глаза. Он был убежден, что сегодня сделал достаточно, чтоб спокойно выспаться. А обо всех незначительных мелочах завтра позаботится его дворецкий.

В этот полночный час на городском кладбище Рединга было совсем тихо. Даже животные и птицы не подавали признаков жизни, а ветер не качал еще голые ветви деревьев.

Себастьян быстро перемещался меж старых надгробий, статуй ангелов и семейных склепов. Среди всего этого бесполезного ритуального многообразия ему нужно было отыскать одну, наверняка скромную могилу.

Прошло примерно минуты три, прежде чем демону, наконец, это удалось.

Новое мраморное надгробье, увядшие белые лилии, маленькая скульптура ангела, печально склонившего голову и выгравированная надпись «Мэри-Роуз Финч. 1872-1889»

Себастьян остановился и ненадолго задумался. Могила девушки вовсе не выглядела совсем уж скромной.

«Надо узнать, кто оплатил похороны нашей маленькой утопленницы…» – Заключил про себя демон, а затем в его руке появилась новенькая острая лопата.

Эксгумация тела, пролежавшего в земле около месяца занятие малоприятное даже для демона. А может, и особенно для демона, учитывая обостренное обоняние.

На раскапывание могилы, вскрытие гроба и осмотр трупа девушки ушло примерно пять минут. Себастьян даже не ожидал обнаружить столь явные и специфические повреждения, не оставляющие сомнения в том, что произошло с жертвой непосредственно перед смертью. Однако определить сама ли Мэри-Роуз Финч кинулась в озеро или ее утопили, было невозможно. Наличие остатков воды в легких доказывало только, что смерть наступила именно от утопления, а не по иной причине.

Себастьян мрачно вздохнул и поморщился. Теперь следовало убрать все следы эксгумации, привести могилу в прежний вид, а затем сменить собственную одежду.

Но едва дворецкий семьи Фантомхайв коснулся крышки гроба, как услышал неприятный свист раздвигающейся телескопии, в ту же секунду в грудь, напротив сердца, уперлось острие секатора.

– Михаэлис, какая неожиданная встреча… – прозвучал над его головой знакомый презрительный голос.

Себастьян медленно поднял взгляд и увидел стоящего на краю вскрытой могилы Уильяма Т. Спирса.

Встреча была действительно неожиданной и к тому же не очень приятной.

– Позвольте узнать, что вы здесь делаете? – продолжил все с той же интонацией глава Лондонского отделения «Несущих смерть», – Вас понизили до вурдалака или это проявление личных пристрастий?

Себастьян зло хмыкнул и отвел от груди острие секатора.

– Я здесь исполняю задание господина, – бесстрастно ответил он, – А вот, что делает собиратель душ среди пустых оболочек? Может, я невольно помешал вашему свиданию?

Себастьян бросил красноречивый взгляд на искаженное тлением лицо мертвой девушки и, закрыв все же крышку гроба, легко вспрыгнул на насыпь.

Спирс ничего не ответил на эту колкость, он брезгливо протер лезвие своего секатора носовым платком и с неприкрытым отвращением воззрился на собеседника.

– Вы как всегда лжете, Михаэлис, Сиэль Фантомхайв уже не является вашим господином, и я прекрасно об этом знаю, в отличие от диспетчера Сатклиффа, которого вы намеренно ввели в заблуждение.

– Нет, мистер Спирс, я говорю чистую правду, – ничуть не смутившись, возразил Себастьян, – У меня действительно новый контракт с графом… Трудовой. Я служу у него дворецким.

– Вы ведете непонятную мне игру, Михаэлис… – мрачно сдвинув брови, заявил жнец, – Но она мне все больше не нравится. Тем более наши пути слишком часто пересекаются, когда дело касается исчезнувших душ.

– Исчезнувших душ? – с интересом переспросил Себастьян, – И чьи же души исчезли на этот раз? Юной утопленницы или трех пропавших учеников «Хилворда»?

– Вы выяснили причину смерти Мэри-Роуз Финч? – неожиданно вопросом на вопрос ответил жнец.

– Но вы ведь явились сюда, чтоб самому все узнать… – взглянув в желто-зеленые глаза Спирса, сухо произнес Себастьян, – Так что не стану лишать вас этого удовольствия.

В ответ на это заключение глава Лондонского департамента лишь плотно сжал тонкие губы. Очевидно, копаться в мертвых телах ему было не слишком приятно.

Себастьян развернулся и направился прочь от могилы Мэри-Роуз Финч, довольный собой и тем, что заметать следы эксгумации теперь придется жнецу.

В «Хилворд» дворецкий семьи Фантомхайв вернулся, когда небо на горизонте уже начало светлеть. Демон хотел сразу направиться к комнате профессора Грина, чтоб создать сквозняк и обеспечить тому недельный отгул по болезни. Но не успел Себастьян сделать и пару шагов, как услышал громкий шепот нескольких мальчишеских голосов. Мгновенно погрузив свое тело в иное измерение чтоб стать невидимым для смертных, он замер на месте, а спустя пару секунд в коридоре появились пятеро подростков, очевидно, только что вернувшихся в школу через окно. По их довольным физиономиям и репликам, достигшим его слуха, Себастьян догадался, что старшекурсники совершили вылазку в городской бордель.

«Забавно…» – подумал Михаэлис, следя за тем, как подростки крадучись проходят мимо него, и тут приметил среди них Гигзби – второго знакомца по душевой.

В голове демона тотчас родился план, как получить от парня нужные сведения, и он ловко схватил того за шиворот, одновременно зажимая рот свободной рукой.

Когда другие нарушители школьного распорядка скрылись за углом, Себастьян предстал перед взором испуганного Гигзби в виде своего юного подопечного. Парень побледнел еще больше прежнего, и хотел было бежать, но его ноги не двинулись с места. На губах демона появилась довольная улыбка.

– Доброе утро, мистер Гигзби… – вежливо произнес он, – Хорошо ли провели время в компании местных гетер?

– Ч-что? – дрожащим голосом переспросил парень.

Себастьян почувствовал, что степень испуга недавнего обидчика «Саймана Ферроу» зашкаливает на высшей отметке, а потому решил ускорить допрос, пока тот ненароком не умер от инфаркта.

– Я задам вам два вопроса, – спокойно произнес демон, – Ответите на них честно, и я сразу вас отпущу.

Гигзби кивнул в знак согласия и Себастьян удовлетворенно улыбнулся.

– Трое пропавших выпускников часто посещали городской бордель? – строго спросил он.

– Да! Они делали вылазки чаще других! – тотчас выпалил испуганный парень, – Роджер Паттерсон не раз хвалился, что директор его и пальцем не тронет. Ведь все знали, чей он сынок.

– Понятно… – задумчиво проговорил Себастьян, – Теперь второй вопрос: как вы покидаете школу, добираетесь до города и точный адрес борделя?

Спустя пару минут, получив все интересующие сведенья и отпустив несчастного, полуживого от страха парня, демон шел к комнате профессора Грина, уверенный, что в столь ранний час любитель нестандартных воспитательных мер еще спит.

Однако Себастьяна ждал неприятный сюрприз.

Еще не дойдя до нужной двери, он услышал приглушенные голоса, которые сразу узнал:

– Уолтер, прошу тебя не надо так злиться… – взволнованно бормотал профессор Флик, – Потерпи, сейчас я обработаю ссадину и перевяжу руку. Ничего страшного, только не волнуйся.

– Нет, Сэмюель, такие поступки нельзя оставлять безнаказанными! – строго возразил приятелю Грин, – Твой Сайман Ферроу перешел все границы дозволенного, подняв руку на учителя! Да еще и ударил меня каким-то металлическим предметом! Это уже хулиганство!

– Но возможно мальчик просто испугался. Или не узнал тебя в темноте… – совсем робко попытался возразить Флик, – Я уверен, Сайман сделал это по недоразумению.

Дальше Себастьян слушать не стал, а поспешил в дальнее крыло, чтобы скорее попасть в свою комнату. Он уже понял, что юный господин ходил куда-то посреди ночи и был пойман Грином, теперь оставалось надеяться, что сам граф не пострадал.

Когда дворецкий семьи Фантомхайв вошел в спальню, то невольно замер от удивления.

На полу в беспорядке валялись вещи: скомканная ночная рубашка графа, запыленный пиджак самого Себастьяна с вывернутым наизнанку рукавом и ночные туфли так же испачканные в пыли, причем один из них покоился у кровати, а второй посреди комнаты.

Со вздохом окинув взглядом последствия самостоятельного переодевания господина, демон начал быстро и бесшумно наводить порядок, в то время как юный граф спокойно спал на своей огромной кровати.

Когда же Себастьян обнаружил в кармане пиджака магический револьвер, инкрустированная серебром ручка которого была испачкана кровью, он вновь ощутил беспокойство. Закончив с уборкой дворецкий приблизился к кровати и внимательно взглянул в лицо мальчика, Сиэль улыбался во сне, а в душе графа не было даже следа перенесенной боли или страха. Что-то сильно обрадовало юного любителя ночных прогулок, и теперь это чувство торжества и гордости за самого себя ярким свечением перекрывало остальные чувства. Демон недоуменно поднял брови. Все это казалось довольно странным. И, возможно, Себастьян находился бы в неведенье до самого пробуждения графа, если бы не заметил разбросанные у стола, сломанные спички.

Сиэль впервые самостоятельно пытался зажечь масляную лампу и, учитывая, что теперь она стояла на прикроватном столике, ему это все же удалось. Дворецкий слегка улыбнулся, представив себе все, что происходило ночью в комнате, должно быть это выглядело крайне забавно. Но все же предположить, что внутреннее торжество мальчика связано с успешным освоением техники поджога спички, демон не мог. Он еще раз взглянул на столик и вдруг заметил за лампой исписанный аккуратным почерком обрывок тетради.

Удивление демона удвоилось, взяв тетрадь, он уселся в кресло и начал читать.

Спустя пять минут Себастьян уже знал мрачную историю Марка Кроу, сопоставив ее с полученными от Гробовщика сведеньями, дворецкий убедился, что его господин и в правду обладает чуткой интуицией.

Более того он сумел один пробраться ночью в директорский кабинет и как-то отыскать тетрадь. Безрассудный, но очень смелый поступок. Михаэлис даже испытал чувство гордости за своего подопечного. У мальчика, несомненно, имелся талант к распутыванию человеческих преступлений, но сейчас в голове демона начали складываться части гораздо более сложной мозаики. Однако пока картина не обрела даже одной четверти деталей, а потому лишь вызвала к себе еще больше интереса.

Когда Сиэль проснется, они все обсудят, сегодня Себастьян решил не будить графа, позволив ему как следует выспаться после ночных подвигов.

Самому же демону, сейчас следовало разобраться с проблемами юного господина, ведь кто как не дворецкий семьи Фантомхайв способен справиться с любыми сложностями?

Первым делом Себастьян «перебрал» гречишные зерна, на что ему потребовалось не более пары секунд. Испорченные черные семена Михаэлис сложил в отдельную коробочку, чтоб рассерженному Грину точно не осталось к чему придраться. Теперь можно было идти «вымаливать» прощение своему подопечному.

«Сколько же проблем с этими светлыми душами!» – мысленно сетовал демон, запирая за собой дверь спальни.

Когда Михаэлис, деликатно постучав, вошел в комнату преподавателя физики, Флик все еще был там.

– Ох, Себастьян, вы уже знаете, что случилось?! – горестно воскликнул полный учитель, – Сайман объяснил, зачем он сделал такое?

Демон посмотрел на профессора Грина, правое запястье которого было перевязано, и встретил его строгий взгляд.

– Мой подопечный очень сожалеет о случившемся… – изобразив на лице самую милую, смущенную улыбку, начал дворецкий, – Сайман выполнил ваше задание, перебрал всю крупу, вот!

Себастьян продемонстрировал банку с гречкой.

– И он страшно сожалеет о том, что ночью не узнал вас. Поверьте, Сайман искренне раскаялся в содеянном.

– Любопытно… – все еще строго глядя на молодого коллегу, протянул Грин, – И где же он сам, позвольте узнать? Почему не пришел лично принести мне свои извинения?

– Я полагаю, вы хотите, чтоб я отвел мальчика к директору? – изображая обреченную покорность, вопросом на вопрос ответил демон. Он был бы рад такому исходу дела, ведь теперь лорд Дарфорд буквально был у них в руках.

– Нет! Уолтер, ты ведь этого не сделаешь?! – внезапно взмолился Флик, – Сайман при мне потерял сознание от одного вида жестокой порки! Он хороший мальчик, нельзя его так унижать!

Михаэлис нахмурился, добросердечный учитель биологии лишь усложнял его задачу.

– По моему мнению, юноше в таком возрасте порка не принесет пользы… – сухо заговорил Грин, – Однако наказать Ферроу необходимо, так чтоб он хорошо понял, насколько непростительный проступок совершил. Десять ударов указкой по рукам будет ему хорошим уроком.

– По рукам? – растеряно переспросил Флик.

– Да, Сэмюель, это не столь унизительно, как порка, но вполне соразмерно его проступку. И я не стану никому рассказывать о происшествии, особенно директору. Об этом будем знать только мы четверо. Вы согласны с моим решением, мистер Майкалс?

Себастьян невольно напрягся, ощутив острое желание немедленно устранить угрозу, должно быть такая реакция уже получила свойства приобретенного инстинкта. Но причинить какой-либо физический вред профессору физики он все еще не мог.

– Да, мистер Грин, я согласен, – твердо заявил демон, – Но разрешите мне самому провести экзекуцию. У вас ведь болит рука и вообще… Мне кажется, так будет лучше для всех.

– Нет, мой друг… – скептически покачав головой, возразил Грин, – Я считаю своим долгом наказать мальчика лично. И это мое последнее слово.

Грин потянулся к полке и взял в руку длинную, гибкую указку.

– Так что идите и приведите сюда мистера Ферроу. Не волнуйтесь, я не стану бить слишком сильно.

Воспользовавшись тем, что профессор физики отвлекся на свою указку, Себастьян прищурился и быстро заглянул ему в душу, затем перевел взгляд на банку с крупой и вежливо произнес:

– Что ж, как вам будет угодно. Я немедленно приведу моего подопечного, а вы возьмите это, – он протянул Грину банку, передав ее из рук в руки, а затем развернулся и вышел из комнаты.

Однако вместо того чтоб направиться к себе, Себастьян остановился за дверью и слегка усмехнулся.

Не прошло и пары секунд, как из комнаты донесся звон бьющегося стекла, короткое ругательство, а затем громкий грохот и крики.

Гнев – один из смертных грехов сделал обычно спокойного профессора уязвимым, а наложить на банку простейшее проклятье смог бы даже демон десятого уровня.

Вновь распахнув дверь в комнату, Себастьян увидел Уолтера Грина на полу, случайно выронив банку, он упал, наступив на рассыпавшуюся крупу.

Стопа левой ноги преподавателя физики была вывихнута, а ладони изрезаны осколками стекла. Раны причиняли ему невыносимую боль, в ближайшие несколько дней, он не сможет держать в руке даже вилку.

Вместе с бледным от ужаса профессором Фликом, Себастьян отвел пострадавшего в лазарет, где пришлось будить доктора и медбрата, а затем, с чувством выполненного долга, направился в свою комнату.

Солнце уже встало, поэтому дворецкий сдвинул плотные шторы, затем разжег камин и сел в кресло возле кровати юного господина. Сиэль по-прежнему сладко спал, уронив голову на бок. В свете разгоревшегося пламени, демон рассмотрел паутину, налипшую на серебристо-черные волосы мальчика, где он ухитрился отыскать ее в идеально-чистом кабинете директора, оставалось только гадать. Слегка улыбнувшись, Себастьян подул на волосы графа и они тотчас заблестели, словно только что вымытые с шампунем, высушенные и расчесанные.